Мудрая Татьяна Алексеевна. Костры Сентегира 8

КОСТРЫ СЕНТЕГИРА

VIII

После того, как двое странников вышли из стен разорённой кузницы, погрузилась в седла и взяли верное, по словам Карди, направление - тон и стиль путешествия начали плавно меняться: если не к лучшему, то явно к более интересному. Русла рек выровнялись, берега поросли ивами и красноталом, тропа расширилась настолько, что жеребцы нередко шли вровень. Ночевали не в затхлых каменных пещерах, а в кущах, образованных накрепко переплетенными ветками. Там бывало зябко, иногда приходилось класть Шерла с Сардером наземь и самим притуляться к жаркому боку, но это понемногу создавало дружеский союз четырех.

Днем, когда лошади паслись и кормились, Кардинена учила Сорди фехтовать.

- Сабля против хорошей дубины не станет, - посмеивалась она, - хотя это еще какой клинок попадётся. Иной морёную деревяшку мигом разделит на две половинки и еще тебя за компанию крепко обиходит.

Приёмы, что она показывала, были совершенно иные, чем для рапиры и эспадрона, на турнирах саблистов он тоже таких не видел.

- Юноша, там же убивать не запланировано, - смеялась она над учеником. - Спектакль и вообще показуха для зрителя, вплоть до того, что защита вперед удара ставится. Скорость там - глазом не схватишь.

- Оттого дуэли на видео снимают, - противился он. - Потом просматривают с замедленной скоростью и отлавливают фальшь. Уколы тоже так фиксируют.

- Я ж говорю - спектакль. Что это за удар, если его только техника замечает? Ну ничего, черновую обточку со мной пройдёшь, а в городе твою стоеросовость на полном серьёзе пообтешут. Не фехтовальный зал, однако.

Переубедить ее было невозможно - верней, сама не хотела. Сорди только удивлялся, откуда у него силы берутся на диспуты после той разделки, что она ему устраивала. Сон после всего приходил каменный, вообще чугунный - всякий раз приходилось вступать в реальность сызнова.

Однажды, поднявшись с их общего ложа, Сорди увидел совершенно необычное для себя. То, что мнилось ему вчера плоскими навершиями старых гор, было зубчатой стеной из светлого камня. Смутно выделялись башенки, какие-то неровные арки и рёбра. Картина раз от разу менялась, будто утренний свет то съедал одни архитектурные детали, то проявлял снова совсем иные; тусклая зелень, что бесстрашно карабкалась по склонам, то густела, почти скрывая рукотворность, то становилась почти прозрачной.

- Карди, они правда или мне мерещится? Крепости на горе.

- Милый, это всего-навсего дома здешние. Для большой семьи или малого рода. Таких здесь уйма.

- Почему я раньше не замечал?

- Спроси у самого себя. Незачем, видать, было.

Ответ был уклончив, как и многое из того, что она говорила.

- Красиво. Знаешь, я такое видел на Кавказе, у хевсуров, только там одинокие башни. И в Марокко. Даже под впечатлением стихи сочинил. Хочешь, прочту?

- Валяй. Делать всё равно пока нечего.

Это значило, что варить похлебку и мыть посуду в ледяной воде его на сей раз не заставят. Проявят снисходительность.

Он попробовал голос, слегка прокашлялся, чтобы не осрамиться, - и начал:

Замки точно венцы на вершинах холмов
И седые от зелени склоны...
Чтоб верней залучить мой небесный улов,
Я влезаю на крышу донжона.

На вершинах в ночи, а в лощинах - и днём
С неба свешены спелые грозды:
Не простые плоды для телесной еды,
А могучие, жаркие звёзды.

Пусть одежды все в хлам, и мечты пополам,
Затворились навеки пороги,
Сквозь руины судьбы я иду по камням -
По кристальной, по млечной дороге...

- А что, вовсе неплохо, - заметила Кардинена, помешивая бурду в котелке наборным черенком ножа. Как выяснилось на днях, саженный тесак из узорного дамаска проходил у нее по разряду столярного инструмента, а уж где до того прятался - непонятно. Может статься, Орхат позабыл с собой прибрать, а она только пристроила к делу.

- Старался.

- Образы...хм... смелые. Заморозки на почве, я так полагаю? И разбитая пополам стеклянная посуда, раз дорога вся в хрустале. Только вот колорит какой-то западноевропейский. И чего так мрачно, а?

- Романтично, я так полагаю.

- Ну, что ты положил и на что - неважно. Там кто был - юноша или, не дай бог, девушка?

Сорди оскорбился предположению настолько, что схватил буковый уполовник и начал яростно мешать им овсянку, оттесняя Карди в сторону.

- Образ такой. Художественно-поэтический. Метафора.

- А, тогда разливай хлёбово по мискам. В самый раз поспело. Да смотри - горелое со дна мне не выскабливай, как в прошлый раз. Если ты обожаешь поджаристые корочки - это твоя личная проблема. Не стоит делиться ею со мной.

Потом Сорди полоскал чашки-ложки в гульливой струе ручейка, отдирал суровым песком котелок. На ополоски приплыла стайка рыбок, деликатно поводя ротиками. Эта мелюзга, похоже, была падка не на одну овсянку, но и на ее пожирателей: стоило подержать посуду час-другой, как стенки становились буквально лакированными, руки, если выдерживали температуру почти абсолютного нуля, - тоже. Впрочем, Сорди было не привыкать к такому косметическому влиянию. Он даже шутил иногда, что своей прелестной молодостью его товарка факт обязана тем, что умывается бурно текущей водицей вместе с живым содержимым.

Места были явно обитаемы, однако он слегка удивился, когда прямо напротив появилась парочка: юнец лет шестнадцати, смуглый и темноволосый, с азиатским разрезом глаз, и беленькая девочка. Оба в совершенно одинаковых рубахах, засученных до колена парусиновых брюках, только мальчишка в тафье, а поверх девочкиных кос небрежно накинут полосатый платок.

- Эй, путник, что ты здесь делаешь, в нашей реке? - крикнул юнец, голос ясно прозвучал в начисто промытом воздухе. "Их реке? Вот новость. Живут рядом? Произношение какое-то странное, - машинально отметил Сорди, - я таких не изучал". Параллельно с этим он отвечал:

- Не видите - рыбок кормлю.

- С таким завтраком, как твой, это, пожалуй, легко выйдет, - рассмеялась девочка.

- А вы что делаете отдельно от своих ...м-м.. взрослых? ("Не дай бог - сироты в таком-то буйном месте. Обижу еще".)

- Как что? Промываем песок и берем шлихи - хотим понять, что творится внутри гор, - мальчик махнул лотком, который держал пока в одной руке.

- Золото ищете?

("Черт, и зачем я с малолетками связываюсь".)

- Золото не золото, а хороший камень идёт. Любая крупица здешнего песку что драгоценность: хризоберилл, хромдиопсид, ортоклаз...

- Карми, ты бы полегче выражался перед нашей неучёностью и невоспитанностью.

- Отойди в сторонку, женщина, когда беседуют мужчины. Ох, язву из тебя точно сумели воспитать.

- Неужели самоцветы? - заинтересовался Сорди. Разумеется, досужая болтовня, причем в их с Карди положении "крадущихся" и вовсе неуместная.

- Забава для увеличительного стекла. Мелкие кристаллики редких земель. Золото - одни блёстки, и то редко, за ним не охотимся, - с некоторой снисходительностью пояснил Карен.

- Отчего же так?

- Мягкое. И, случается, всё в угар уходит.

Диалог, который перешел на самые пронзительные тона, наконец обратил на себя внимание Карди, которая стала рядом со скинией для ночевки, чтобы послушать не слишком навязчиво.

- Вот как, - Сорди, чувствуя спиной то ли поддержку, то ли порицание своей болтовни, опустил на песок работу и выпрямился. - Любопытные забавки у вас.

- Не забавки. Насущное дело, - рассердилась девочка. - Знаешь, для чего нужна эта каменная мелочь? В сталь подмешивать. Вороные скимитары Даррана, алмазные жальца...

- Кинни, - страшным голосом перебил ее брат. - Это же секрет мастерства.

- Ф-фа! От того секрета все Лэнские Горы на семьдесят семь фарсангов кругом колышутся. Точного рецепта ни ты, ни я не знаем, остальное - корм для воронов.

- Отец бы так не сказал, - укоризненно проговорил юноша. - Ни его побратим. Они ведь нашей добычи ждут, чтобы начать работу над кирасой.

- Вот как? Так это кто семейные тайны перед чужаками расстилает, я или ты? Доспех современного рыцаря - давняя любовь Карима ибн-Карена бану Лино, - фыркнула девочка. - Потому что несбывшаяся.

- Кинька, в который раз! Хочешь на укорот нарваться? - возмутился мальчик. - И вообще, собирай снасти и пошли отсюда - толку не выйдет, от твоего языка вся вода взбаламутилась.

Кардинена, которая до того прислушивалась более-менее спокойно, на последних словах Карми встрепенулась и вышла из тени: клобук откинут назад, накидка распахнута, волосы светятся на солнце. А оружейного пояса нет, отметил Сорди. - Причём вместе с оружием - вот диво!

- Нет чести через воду перекрикиваться, - спокойно проговорила она. - Нет резона приятную беседу на полуслове обрывать. Юноша, тебя как зовут, Карен или Карим?

- Карим, - ответил он спокойней.

- А юную девицу знатного рода?

Девочка фыркнула.

- Кинчем бинт Карен бану Лино. Только я ведь не девушка.

- Как, уже? - Та-Эль картинно подняла брови. - Неужели вы оба - сговоренные супруги?

- Разумеется, нет... ина, - мальчик помялся, прежде чем титуловать ее на здешний манер. - Как можно? Мы ведь брат и сестра.

- Сходны, как березовое полено с головешкой, - кивнула Кардинена.

- От разных жен, - сухо пояснил Карим.

- И где обе ваших матери?

- Получили годичный талак и ушли в Вольный Город Лэн. Как одна гречанка по имени Лисистрата. Будет ли вежливым и достойным поинтересоваться, ради чего затеяны эти расспросы?

Вместо ответа Карди ступила в воду - как была, в плаще и ноговицах, - и через мгновение стояла среди детей, придерживая обоих за плечи. "Чтобы дёру не дали", - со странным чувством подумал Сорди.

- Имена все знакомые, - пояснила она с мягким добродушием, которое совершенно с ней не вязалось. - Кинчем Победоносная. Карен Рудознатец. И занятия. И, как ни удивительно, конкретная ситуация, но последнего объяснить не умею.

- А первое? - спросила Неудержимая На Язык Кинчем. - Первое вы объяснить сможете?

- Знала я их. И близко. Ближе, чем свою яремную вену.

- Цитата из Корана аш-Шариф, - наморщил лоб Карим. - Перевод незнакомый. А домашние прозвища вы тоже из-за него догадались?

- Гадать на Коране запрещено, - с важностью факиха ответила Карди. - Поищи рациональное объяснение.

- Сами дайте.

- Твой почтенный родитель под чалмой похож на буддийского монаха? И не носит бороды, хоть и непристойно такое у муслимов? - внезапно задала она встречный вопрос.

- Ой. И правда.

- А девочку назвал в честь боевой посестры?

- Как и его самого старший бабо Фатх... Откуда вы знаете?

- От таких, как ты, разговорчивых. Полагалось втайне именами меняться, клятву приносить, что главней названного брата для тебя не будет никого из смертных. Карен, для точности, мужское имя, побратима, но могло быть и женское - английское. Армян сюда, я так понимаю, во множестве заносило в процессе их великого спюрта. Ну а насчет британцев вообще гуляла присказка о портовых городах: "Давэйн от Ландэна близехонько: три буквы, две речки да один океан".

- А Кинчем? - требовательно спросила девочка.

- То, что я скажу, то не выдаст тебе разгадки. Мадьяры этой кобыле вообще памятник поставили - на погляденье всем туристам... Ладно, не след так долго с вами рассуждать. Идите к старшим, скажете: просят у них за кинтар золотых динаров - кинтар самоцветов для кархи, коей надлежит посвятить ученика в воины. И камень юного императора рутенского на перстень...хм... его гурии. Повтори!

Девочка изумилась, но повторила. На лице юноши отразилось робкое понимание.

Потом Кардинена вручила им кошелек с монетами и кивнула: отправляйтесь, да побыстрей. Поманила к себе ученика - собирай манатки, веди обоих коней сюда через воду.

- Ты загадала шараду, - заметил Сорди в затылки юной парочке. Теперь оба странника сидели рядом на гальке, держа подседланных коней в поводу.

- Именно. Камень Александра Второго Российского - александрит, я такой на руке в своё время носила, в богатой оправе из платины - виноградная лоза с листиками. Говорили - под цвет своих переливчатых глаз, в коих и небеса, и гроза, и пурпурный огонь временами проблёскивали. Но Карен и кое-кто еще знали, что как отличие. По большей части я его вообще крышечкой прикрывала - силт называлось. Перстень со щитом. Тогда уже все понимали, что вещица непростая.

- Гурия - гуру. Учитель.

- Который уже заботится насчет обручения своего челы с войной.

- Польщён.

На самом деле ничего такого он не испытывал, но выяснять отношения не хотелось.

- Однако, богата ты золотом лучшей чеанки.

- Бурый Волк позаботился.

Во время этого диалога, едва ли менее загадочного, чем предыдущий, Карди едва заметно улыбалась, и Сорди удивился - до чего это её красило.

- Ты радуешься? Кто они, эти дети?

- Портрет художника в юности. Двойной.

- Не совсем понял.

- Чего уж не понять? Карен и я сама.

И добавила мечтательно:

- Хотела бы я знать, кто у Карена нынче в огневых побратимах ходит.

- Что ты имеешь в виду?

- Чела напрашивается на урок.

- Конечно.

Они обернулись друг к другу и подарили друг друга гримасами заговорщиков.

- Ладно-хорошо. Всё равно еще ждать. Тогда вернемся, знаешь, в Замок Ларго. Эдинская тюрьма для политических. Облом со мной у них вышел тогда самый натуральный, сам понимаешь. Будь эти твари посдержанней с Майей-Реной, еще неизвестно бы, чем дело обернулось, а так...

Махнула рукой в сторону гор.

- Портить лицо и особенно губы побоялись, руки - тоже. Им от меня данные были нужны - сказать или написать. И вообще... Телесная красота в Динане дело святое и неприкасаемое. Сокровенное причастие Братству, как ты понимаешь, тоже. Оттого надо мной не так уж усердствовали: доработали до приличного случаю состояния и опустили в камеру-колодезь, так это называли. Поразмыслить на досуге.

Вот тебе картина пейзажа. Стены метров шести-семи высотой, воздух попадает через отдушины размером в кулак, вода стекает оттуда хилым ручейком. На полу жидкая мразь по щиколотку, еду бросают в нее через люк в потолке, а чтобы выйти, наверное, помереть надо. По крайней мере, на трупы я в этой темнотище не натыкалась. Кроме одного - но это особая история. Нет, не Ма. Дружок у меня там завелся из уголовных в перерыве между процедурами.

А тем временем наши одолели. Взяли столицу вместе с окрестностями и стали по ним шарить. Керт, Кертсер, хозяин степной сотни - вот он-то и приказал погрузить в колодец корзину с мощным фонарём на борту. Сначала пустую, затем с самим собой. Говорил, что те десять минут, пока меня со всякими предосторожностями поднимали наверх, а он ждал возвращения транспорта, были самыми худшими в его пятидесятилетней жизни. А я сама...

Открыла глаза в госпитале - он. Кажется, всё время там был, как фон моего обморока. Морда истемна-смуглая, короткие косы что горючая смола, тафья к ним будто прикипела - он ее и ночью не снимал, потому что шрам прикрывала. Такой, что, казалось, голову напополам чужой кархой развалило. Рот в клещах зажат, до того морщины глубокие. А уж слова вылетают из этих губ... Корявые, колючие, сухим комком в горле застревают - Сухая Степь, однако. Керт был родом не из регулярных частей, которые присягали новосозданному правительству: по доброй воле прибился и малую горстку таких же степняков привёл. Я ведь говорила о них кое что, да.

Потом он меня из госпиталя украл, едва ожоги зарубцевались и кости прикрылись мясом. Первое, что я ощутила, когда пришла в себя по-настоящему, - это как колышется моя люлька меж двух иноходцев. Подъезжали всадники, просовывали в меня еду, вливали питье. На привалах отвязывали, выпрастывали из пелен и грязных тряпок, мыли, перевязывали, Керт самолично разминал закоченевшие мышцы, разглаживал кожу. Волосы чесал железным гребнем и переплетал заново - оттого я почти сразу привыкла по-ихнему, по-чёрному, ругаться. А уж кумысу в меня влили столько, что все внутренности подплыли - туберкулёз, вишь, у меня прорезался. Начальная стадия. Кажется, не он один, но о том я узнать не успела... Потом меня стали привязывать уже к седлу одного из наших квадрипедантов.

- Что?

- Проверка на внимание и знание античности. Фраза из школьного Вергилия, пример консонантного звукоподражания: квадрипеданте вирум квантит тунгуля кампус.

- Ой. Ну и дикция у тебя - еле цитату узнал. И латынь далеко не классическая. Кухонная. Вульгарная: с ка на це перебиваешься. Четвероногие скакуны бьют копытом твердую землю.

- А она была именно такая, не сомневайся. Чуть позже...позже ребята открыли, что я и без веревок держусь на коне, да еще получше большинства из них. И стреляю, и работаю клинком. Выучка та же, что и у них, но более тщательная.

- Та самая твоя школа?

- Не только. В Эро меня тоже мимоходом заносило, а в его лэнских предгорьях несколько лет прожила. Там всех деток обучали примерно одному и тому же: но потом мальчишкам вкладывали в руки настоящую саблю, никакого дерева и в помине, а из девиц лепили священных танцорок и почитаемых всеми гетер. Я ведь рассказывала, помнишь? И, кроме того, мы стихи учили - не одну литературную классику. Кое-что было мифами на староэроском - о сотворении Большого Краба, как он вышел из солёных пучин еще горячим... оброс деревьями и наполнился пришлым людом, коий прихлынул семью как бы приливными волнами... Потом вспомню авось. Так что язык моего Керта я с пята на десятое, но понимала. У диких всадников такое весьма ценилось.

А потом стало возможно мне на офицера обучиться. Всем моим это стало нужно позарез: начали вольнонаемников приводить к форменной присяге и ставить на твердый кошт. А каково им было знамя во имя чужого дяди целовать, можешь себе представить? Я хоть своя.

- Женщина.

- С твёрдой рукой в высших эшелонах. Президент, он же премьер-министр и военный министр, с моей вдовой маман в одну постель залезать навострился. Поженились потом, а мне, падчерице, - аж четыре сотни в качестве откупного. По спецзаказу. Кертову банду и еще одну: северян пуританского корня. Драгун-шпажников. Когда ты в седле, шпага против сабли не дюжит, когда спешишься - в точности до наоборот. Так что польза была одним от других немалая. И обеим половинкам - от меня. Почти воля вольная: даже долю в контрибуции я нам всем выторговала.

- Ты думаешь, сухопутный корсар на Карена работает? Ну, твой лихой степняк?

- Надеюсь. Вообще-то они поздно друг друга узнали - познакомились во время штурма, стоя по разную сторону стен.... Погоди.

По склону резво спускались двое всадников верхом на длинногривых чалых лошадках с ковровыми сумами, притороченными к седлу сзади. Младший казался копией своего первенца, самую малость пожелтевшей и потёршейся по сгибу. Вороные с проседью косы старшего покрывала богато расшитая золотом тюбетейка.

- Они сам-двое, - удовлетворенно усмехнулась Карди. - И, держу пари, в полном боевом снаряжении.

Оставить комментарий © Copyright Мудрая Татьяна Алексеевна (Cardinena@yandex.ru) Размещен: 05/12/2011, изменен: 30/03/2014. 21k. Статистика. Глава: Проза, Фэнтези, Постмодернизм Странники, Играющие в Мирах Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Герои встречают друзей, получают кирасу и камни для клинка Сорди.

Мудрая Татьяна Алексеевна : другие произведения.

Костры Сентегира 8