Кот был настоящий, матёрый, в классическую серо-буро-малиновую полоску, что считается в их среде самой благородной боевой раскраской. К тому же и происхождения считался самого независимого: человеческий папа подобрал крохотулю прямо на улице, едва стоило тому потереться о брюки мужчины ушами. Так кошки, вопреки известному суеверию, не подлизываются, но метят собственность, каковой шаг в данном случае был, допустим, преждевременным, но далеко не ложным.
Мышь, напротив, была совсем ненастоящая. В отличие от клопов (привет жаркому лету 2010 года), блох (как и клопы - личности, весьма подверженные геноциду) и тараканов (молодым всегда у нас дорога в связи с хорошо разветвлённым мусоропроводом.
Поправимся: не то что не настоящая, но не мышь в обыкновенном смысле слова. Хотя что ныне считается обыкновенным?
В общем, была она компьютерной. Нашему герою, подросшему, взявшему себе условную кличку Барсик и худо-бедно овладевшему десятеричной и двоичной системой счисления плюс кириллицей плюс зачатками латиницы, сравнительно легко далась клавиатура: тык в неё когтем - и дело сделано. Пароль, запирающий вход в компьютер Антошке, старшему папиному сынку, а отчасти и маме Марусе, легко поддался на уговоры, значки оказались понятны, буквенные тексты - отчасти тоже. А вот хорошая навигация, то есть, по-простому, плавание и густых информационных водах, долго не давалась.
Постоянная тренировка в отсутствие хозяев, преимущественно по ночам, и популярный сайт домовых, куда Барсик забрёл случайно, навели его на мысль отрастить две виртуальных пятерни, в которые он при надобности превращал передние лапы с выпущенными когтями. Таким, как его уверяли, был в старину классический тип избяного "хозяина".
Благодаря этому он поистине овладел мышью - прелестно округлой в боках, со светящимся алым брюшком и тремя эротическими зонами, играть на которых он умел в совершенстве.
Стоило Коту усесться в кресло, опершись на задние лапы и вперив зелёные глазищи в экран - и мир вселенского интернета раскрывался перед его внутренним взглядом, словно подвал или лабиринт, вид сверху: ярко-изумрудный на фоне бархатно-чёрных вод. Про себя Кот называл это киберпространство Матрицей. Иногда - даже Котоматрицей.
В материнских, первородных водах Матрицы он одним ударом по Мыши выуживал и тащил на свет Божий ту или иную объёмную картинку, которая сей же час разворачивалась в историю. Иногда это была сказка, никогда никем на Земле не виданная, но куда чаще - хорошо известная хотя бы по названию. Впрочем, и она превращалась непонятно во что.
В той самой главной для Кота легенде родом из Страны Утренней Свежести разговор шёл о времени, когда его собратьев и сестёр вовсе не было на земле. А вот люди и звери уже завелись: иные животные служили человеку и он ел их и от них, другие с ним враждовали - на таких он охотился, но и они нередко охотились на него.
Жил в те времена один хороший стрелок из лука, сирота с младенческих лет, которому не хотелось делить живых надвое, и нередко вздыхал он:
- Плодится на дворе у моих приёмных родителей всякий скот, удачный охотник я, не знающий промаха по зверю, но нет среди тех и этих мне сотоварища, чтобы во всём был мне равен.
- Сынок, - ответили ему как-то отец и мать, - что за дикие речи ведёшь ты? Видать, оттого, что не судили тебе боги тёплого угла с малолетства. Три года было тебе, когда пристал ты к нашему дому, и выжил ты лишь чудом.
А в то время царили на этой земле война и моровое поветрие, путались и предавались забвению любые узы, оттого не знали они о мальчике ничего кроме имени - Хванун.
- Много было у меня добрых приятелей, - ответил Хванун, - но каждый из них был во всём равен другому. Не однажды почтенные родители высватывали мне девушек, и не их вина, что ни одна не пришлась мне по сердцу. Видно, превратилось оно в камень.
- Может, стоило бы тебе кинуть жребий о невесте, - сказала мать. - Поистине лишь небожители связывают одну людскую судьбу с другой.
- Слышал я, что множество народу собирается в столицу нашу, Сеул, на праздник стрелков, - сказал отец. - Наилучший получит похвальный лист и высокое звание от самого императора. Не знаю я, кто более тебя достоин подобного: ни разу в жизни не случилось тебе промахнуться. А где много молодого народу - там легко завязываются дружеские узы.
И сказали оба почти что хором:
- Поселился близ нашего селения удивительный предсказатель и шаман-паньсу родом из далёких земель. Не велит нам молиться деревьям и задабривать злых духов, но что говорит - то исполняется в точности. Пускай даст тебе совет. Денег он просит немало, но для такого мы уж расстараемся.
Так и сделал Хванун. Прорицатель, получив с него тысячу лан серебром, дал ему амулет в виде рыбки - такой простенький, будто малые дети нарисовали её на плитке чёрного сланца и выбелили контур. Рисунок слагался из двух перекрещивающихся дуг, и оттого у рыбки замечался не только хвост, но и длинные сомовьи усы в том месте, где точкой был обозначен глаз, а чёрточкой - рот.
И сказал жрец:
- Рыба эта умеет видеть и говорить. Она поможет тебе - только слушай и слушайся её хорошенько. Иди теперь прямо в столицу, и пусть не перейдёт тебе дорогу ни одна женщина. Если же перейдет, то повернись спиной и иди так, пока не останется она сама и её путь далеко позади тебя. И не целуй её - ни в коем случае не смей делать этого, всю удачу спугнёшь.
Когда отправился наш юный стрелок в Сеул и был уже в девяти ли от столицы, встала у него на дороге юная женщина поразительной красоты: стан гибче и стройнее ивы, глаза подобны зелёному ивовому листу, только ещё ярче. В длинных волосах, увёрнутых на затылке в тугой узел, чёрные пряди удивительным образом соседствовали с тёмно-золотыми. Посмотрела она прямо в глаза Хвануну, а потом ушла на другую сторону дороги и продолжила свой путь.
- Не ходи за ней! - пропищала рыба. - Скорей поворачивайся задом!
"Ни за что не сделаю такой позорной вещи, - вдруг понял юноша. - Как можно быть неучтивым с подобной красавицей! Лучше узнаю, где и с кем она живёт".
Так он и поступил. Но вот диво: хоть и не торопилась вовсе девушка, да никак не мог Хванун её догнать, пока не вошла она в маленькую, убогую хижину. Хижина эта стояла в густом лесу.
Вошёл за ней юноша и видит: сидят у ярко горящего очага двое красивых стариков, зеленоглазые и с пёстрыми волосами - по всему видно, отец и мать девушки. Поздоровался с ними наш удачливый охотник, назвал своё имя и говорит:
- Полюбилась мне ваша дочь. Вижу, беден ваш дом, но если я стану ей мужем, смогу добывать вам сколько угодно дичи.
- Не так уже нам это необходимо, - чуть недовольно ответила мать девушки. - Не вовсе мы одряхлели.
- Но если ты, Хванун, не передумаешь - добро пожаловать! - сказал отец. - Наша Чон И давно ищет себе достойного мужа.
Тут приблизилась к ним девушка, и жених поцеловал ее.
- Куда ты держишь путь? - спросили родители невесты.
Юноша объяснил.
- Сегодня уже поздно идти в столицу, переночуй лучше у нас,- предложил старик.
- Я бы не прочь и на всю жизнь здесь остаться, так мне полюбилась ваша милая дочка, - сказал Хванун.
- Да и мы не прочь навсегда оставить тебя под этим кровом, - ответила старуха, и они с мужем переглянулись. Чуть побледнела Чон И при этих словах, но юноша решил, что она всего-навсего боится первой брачной ночи.
Тут стукнула ему в грудь рыба-амулет и провещала еле слышно:
- Не делай этого, дурень, если хочешь остаться в живых!
"А я что - разве жив? - подумал юноша. - Судьба моя дышит под моим боком, и сладко для меня её дыхание".
Но, видно, не прекратила рыба своих попыток спасти его, ибо проснулся наш лучник среди ночи, будто от толчка в грудь - и видит, что рядом с ним, словно отгораживая его от остальных, дремлет молодая тигрица, а чуть подальше лежат и недовольно всхрапывают во сне два старых, больших тигра.
Закрыл он от страха глаза, а когда снова открыл - с ним рядом мирно спит его жена, а подальше отец и мать её. Стрелок подумал, что ему показалось спросонья, и заснул снова.
Рано поутру, когда Хванун отправился в Сеул на праздник, говорит ему молодая жена:
- Сегодня тебе, мой милый муж, суждено прославиться. Ты попадешь во все цели, как попал в одну-единственную сегодня ночью. Но мало этого: из-за того, что случится дальше, будут тебя прославлять и почитать из рода в род, пока живы люди великой Страны рек и гор, вышитых на драгоценном шёлке.
- Ты предсказываешь так веско, будто и ты - шаманка-мансин.
- А кто была та первая, настоящая шаманка или шаман? - спросила Чон И.
Вместо ответа Хванун показал ей пластинку с рыбой и сказал:
- Я заплатил за неё тысячу лан серебра иноземному жрецу.
- Что же, думаю, такой дорогой талисман тебе поможет. Теперь слушай дальше. Когда ты попадёшь в последнюю мишень, на дороге покажутся трое верховых: двое на белых мулах, в белом и с белыми опахалами, а третий на пегом муле и с зелёным опахалом. Как увидишь, немедленно стреляй в них.
- Как? В людей?
Чон И покачала головой:
- Это не люди, а дикие оборотни: если ты не убьёшь их, они всех растерзают и съедят. А теперь самое главное. Когда они уже будут мертвы, тотчас разрежь грудь всадника, что ехал на пегом муле. Внутри ты найдёшь двух небольших зверьков: никогда с ними не разлучайся. Это будут те, кого ты хотел всю жизнь, - не рабы, но верные друзья.
Ты ведь тоже будешь их любить?
- Я их уже заранее люблю. А теперь прощай, мой возлюбленный супруг.
- Зачем ты прощаешься со мной таким грустным голосом? Я скоро вернусь, - сказал юноша.
- Не удивляйся: одна минута разлуки с тобой всё равно что вечность, а вечность по сравнению с моей любовью - лишь одна минута.
И вот началось состязание.
Хванун перед каждым выстрелом дотрагивался до своего талисмана и без промаха попадал куда хотел. Когда же выпустил стрелу в последнюю цель и у него оставались их ровно три, на дороге показались трое путников на мулах: двое на белых, третий на пегом. Лица их были скрыты за опахалами - те были словно большие веера. Стрелок натянул свой лук трижды - и каждая стрела попала прямо в сердце одному из путников.
- Что он делает? Он стреляет в людей! - закричали все зрители во главе с императором.
- Идите и посмотрите, что это за люди,- сказал лучник и пошёл со всеми туда, где упали тела.
И велик был ужас всех, когда они увидали трёх тигров: двух старых, громадных до предела, - самку и самца, - и одну молодую тигрицу.
- Какое счастье, что храбрец убил чудищ, прежде чем они бросились в толпу, иначе бы всем нам грозила смерть, - сказал император.
Тем временем Хванун быстро разрезал грудь молодой самки и, вынув двух маленьких хорошеньких зверьков, дымчато-серых в тёмную полоску, спрятал их у себя за пазухой, желая сохранить их живыми.
Делая так, он ненароком покачнул амулет, и рыба завопила:
- Выбрось их - это малые демоны, рождённые великой демоницей в злате и пурпуре!
- Замолчи, - ответил Хванун негромко. Иначе могли бы подумать, что он сошёл с ума, разговаривая сам с собой.
В тот день получил он и похвальный лист, и место губернатора провинции. Но когда вернулся к семье, чтобы рассказать об этом, хижина была пуста и даже огонь в очаге давно прогорел, оставив чёрную золу и серый пепел.
Напрасно искал свою жену Хванун - никогда больше не встречал он ни её самой, ни её родителей.
Тем временем прошёл год. Зверьки подросли, и стало ясно, что это самец и самочка. Удалось им снискать любовь нового губернатора, и в честь их никогда не охотился он на вольного дикого зверя ни со свитой, ни в одиночку, памятуя о тайне своего лесного брака. Разве что станет какой-нибудь крупный хищник нападать на людей и разорять их поселения.
Хванун управлял своей провинцией очень успешно, был справедлив и милосерден, чем снискал любовь жителей. Ни одного восстания одетых в белую домотканину бедняков и ни одного мятежа знатных янбанов не произошло в эти годы.
Но тут границу его земель пересекли враги, таящие угрозу Стране Утренней Свежести. Гвардейцы же Хвануна за время мирной жизни утратили всю злость и почти всё умение сражаться.
Когда же молодой губернатор стал бить челом императору, чтобы тот помог ему войском, ответил владыка:
- Не ради красивого лица назначил я тебя на высокую должность и не в награду, а во имя твоей удачи. Иди и победи врага, иначе поплатишься головой, а место губернатора и командующего армией я отдам более умелому.
- Ты правил так, что моё божество было довольно тобой, - сказала рыба. - Но вот те мохнатые чертенята, что ты пригрел на своей груди, похоже, давали тебе плохие советы. Не настало ли тебе время сложить сан и уйти подобру-поздорову из этих мест в более богоугодные?
Хванун же повторил слова императора почти в точности:
- Не в награду и не для своего благополучия назначен я на высокий пост, а ради других. Если суждено мне погибнуть - погибну, но честь моя не понесёт урона.
- Не печалься, отец,- сказали зверьки. - Ты был к нам добр и великодушен - и ты победишь.
И вот в ночь перед решающим сражением вышли они оба в поля и леса и кликнули всех крыс и мышей:
- Идите на ту сторону к неприятелям, съешьте их провиант, перегрызите у них тетивы, луки и ремни доспеха, перевязи и ножны сабель, разорвите одежду и обувь.
Так те и сделали.
На рассвете перед решающим сражением вышли они оба в поля и леса и бросили клич великим зверям:
- Мощные тигры, медведи и волки, широкогрудые буйволы и кабаны, лани и изюбри, увенчанные тяжкой короной рогов! Наш отец был справедлив к вам и не убивал понапрасну. Помогите ему - встаньте во главе его солдат.
Тотчас явились семеро как бы людей, но вдвое выше обыкновенного человека, и возглавили сражение. Не было в том большой нужды - войско противника без оружия, провианта и обуви сделалось не войском, а толпой горделивых нищих. Ибо держало оно, как и полагается, боевой порядок, хотя все лица и были мрачны.
Одно было ладно во всём этом: ни единого человека не погибло с обеих сторон. Всех врагов пленил губернатор и отправил владыке страны, написав в письме, что испрашивает для них милости в честь великой своей победы и хочет, чтобы отпустили к своим семьям. Ибо взяты воины безоружными.
А после того сорвал с себя амулет и говорит рыбе:
- Есть у тебя глаза - а не видишь правды. Есть рот - но извергает лишь гной. Твои ведь это слова: "Если враг не сдаётся - с ним не говорят попусту, а уничтожают под корень". И другое ты говорила: "Всё живое рождено на потребу человеку: не стесняйся убивать себе на прокорм и чтобы испытать свою удаль". И третье: "Не люби земной богини и не лелей своих кровных детей от неё". Где бы я был, если бы слушался тебя? Не стоишь ты ни тысячи серебряных лан, ни даже одного!
И забросил кусок сланца далеко в кусты таким резким движением, что тот раскололся надвое вместе с рыбой.
Император последовал совету Хвануна и покорил чужую землю своим великодушием. Пожелал он богато наградить полководца и назначить своим первым министром, но тот исчез бесследно. Поселился Хванун в той самой лесной хижине, укрепил стены, навёл кровлю, разжёг пламя в очаге и стал жить отшельником. Рядом с его новым домом протекал ручей, дикие звери до самой старости приносили ему еду, а деревья закрывали ветвями от любого ненастья. Дети его процвели и в свою очередь принесли потомство: люди стали называть этот славный род кошками и почитать превыше других зверей. Ведь, что ни говори, это крошечные тигры, а тигр - животное священное!
Сами кошки дружелюбны к человеку, памятуя, кто их прародитель, и нередко ищут его общества, но никогда не будут служить ему и тем паче не пойдут в рабство. Ибо создал их человек по любви и во всём равными себе.
Барсик глубоко задумался и сделал закладку на файл.
- Вот, значит, откуда есть пошли мой род и моё имя, - вслух подумал он. - Ну, а то, что между моими дальними предками получился инцест - дело известное: человечество во всех легендах рождается от одной пары, что там уж говорить об библейских Адаме и Еве.
Надо сказать, за время своих блужданий по дружелюбной Матрице кот изрядно поднатаскался в мифологическом плане.
- Мысль о потомстве от иного биологического вида тоже весьма хороша и приятна. Кстати, не следует ли мне распотрошить тебя, моя мышка, чтобы посмотреть, кого ты можешь мне родить?
- Я тебе не биологический вид, а электронно-машинный конструкт, - недовольно ответила она, подрагивая хвостовым кабелем. - По крайней мере - в душе. То есть я мышь и отражаюсь на экране в виде условного грызуна лишь потому, что твоим людям пришла охота так меня обозначить. С тем же успехом я могла назваться твоей киской или даже котёночком - они ведь тоже хвостатые. И как тебе это удалось меня переформатировать, тиская без особых затей, - даже не скажу. Доморощенный талант, типа того.
- Погоди. Выходит, раз ты моё подобие, достаточно тебя прошить в любой нижестоящий мозг - и получишь андроид... тьфу, кисоид в виде моего двойника? А если дать тебе на равных пообщаться с моей нынешней Муркой...
- То можно в конечном счёте получить аж два симстима и дать им вволю поразвлекаться в том самом подвале электронного подсознания.
- Знаешь, я подумаю об этом завтра, как эта рыжая двуногая киска с острейшими коготками... Угу, Скарлетт о-Хара. То есть даже сегодня - уж утро близится, а Мурочки всё нет. Спасибо за плодотворное общение, но как-то привычней мне скакать по реально крутым крышам, драться с реально оборзевшими котами и ухлёстывать за вполне реально настроенной кошечкой из плоти и крови. В том смысле что творить с нею котят - истинных наследников громадной империи.
- Так что же ты ночами со мной делаешь, изменник?
- А, ты не представляешь, какой я пользуюсь популярностью у нежного пола, и всё благодаря тебе. Знаешь почему? Развлекать умею не одним страстным сексом, но и волшебными историями. Информация - первое дело в любом приличном обществе. Кто владеет ею - владеет и всем миром!
С этими словами Барсик из царственного племени тигров возобновил порушенный им хозяйский пароль, нажал на пуск - и вышел из сети в сырую мартовскую действительность.
![Кот и компьютер []](/img/m/mudrowa_t_a/kotctodruzil/kotokomp.jpg)