Менеджеру среднего звена Григорию Тараканову, последнему отпрыску знатного рода, ушедшего на дно Петропавловской крепости во время приснонезапамятного наводнения, приснилось, что он Замза и оттого бросается в папу, маму, прохожих, постояльцев и прочее начальство полуторафунтовой антоновкой. Некогда любимой сестре при таком раскладе доставался бумажный ранет, что казалось куда менее травматично.
"Что-то меня конкретно в дремучую Кафку затянуло, - подумал Грегор без большого огорчения. - Проявляю нелояльность к Великой Фирме".
На этих словах он в самом деле проснулся Кафкой, хотя далеко не Францем. Генетика, типа, пошутила, уловив момент возвращения в сонную пренатальность. У него были иссиня-вороные крылья, серые бока и пузо, две изрядно костлявых растопорщенных лапы и огромный сизый шнобель на пол-лица. В базальтовой гальке под самыми ногами вздымалось бездыханное тело, вроде бы богдыхана, потому что благоухало оно, скажем так, будя беспричинно благоговейные чувства. Тело было весомым, словно аргумент, и голым, будто полновесная шлюха.
"Падаль, - с удовольствием подумал Кафка. - Выдержанная, как истинно офисный самурай". И клюнул трупак прямо в выпученный глаз. С удовольствием продолжив брекфест до ланча.
На пляже тем временем собрались работники книжного дела. У них всем скопом возникла великая, неотложная нужда: в музее-библиотеке имени Григория Распутина имело место быть лишь одно очко на всех мужчин и женщин, оттого излить свои чувства в песок литорали хотелось до рогатых чертей и андреевских крестов. Такие вот крестики-нолики.
"Солоновато на взморье становится, - решил крылатый гурман. - Никакой мочи не стало. Впрочем, я почти наелся и сыт по уши собою прежним. Теперь очередь за десертом".
Он неуклюже взмахнул крыльями - не успели как следует отрасти - и взмыл в поднебесье.
- Куда же ты, ворона? - закричали музееведы. - Мы хотели тебе предложить место внештатного сотрудника на полставки.
- Я не ворона, а ворон! - каркнул тот. - По прозванью Невермор! И молоть чепуху за ваш счёт никогда больше не собираюсь!
- Как твоё имя, пророк свободы? - с благовонным ужасом вопросили они.
- Мухаррами Тануки! - гнусно захохотал новорусский аристократ и расторопшей полетел в крутой япотайский ресторан рыться в элитных мусорных деликатесах.
"Не жизнь, а полный ништяк! - думал он про себя. - Всегда мечтал забить на работу и парить в небесах вольной птицей!"
Примечание. Фамилия Кафка по-чешски значит "галка". Однако Харуки Мураками в книге "Кафка на пляже" играет со значением "ворона". Или перевод такой неудачный. Пляж ведь не взморье, как эта вещь именуется по-взаправдашнему. А переводчики - натуральные игроки со словом.