- А правдо, - хитро подмигнул мне трактирщик, - что нашо село лучшо всех?
Село называлось Бетуль и славилось на всю округу. Название оно получило от новоимперского слова "бетуллярий" - березняк. Но постепенно имперский язык подзабылся, а жители сократили название до короткого "бетуль", что на славном жевурзском переводилось как "место обмена" или "торжище". Сами бетульцы прославились на все графство своим характером - ядреной смесью хитрости, хозяйственности и самоуверенности. За последних сто лет село пять раз восставало, пять раз сгорало почти дотла - и уже через десять лет вновь поражало приезжих своим размером и богатством. Говорили, что во время последнего усмирения староста, целовавший руку полковнику карательного отряда, умудрился снять с нее пять золотых перстней. Еще говорили, что последний бетульский нищий имеет у себя шкатулку серебра. А вспоминая местный сорт пива - "Золотой рассвет" - рассказчики только вздыхали.
- Хорошее село, - одобрительно крякнул я, закусывая пиво колбаской.
И правда, хорошее. Сто пятьдесят дворов, три мельницы, три церкви - одна даже Церкви Ожидающей, - четыре лавки, постоялый двор, рынок, три таверны. В таверне "К Элоизе" я и пил пиво, отдыхая после праведных трудов. Через Бетуль я ехал проездом из Руин, где мне повезло добыть несколько бронзовых браслетов. Самых обыкновенных браслетов, без малейшего следа магии, но коллекционеры готовы платить за них по два арга за штуку. Еще в кармане лежал маленький серебряный медальон с изображением пожилых эльфа и эльфийки, явно мужа и жены. Потемневший от времени. "Альдер и Ортаэль" - гласила едва заметная надпись. Последнее напоминание о тех, кто жил тысячи лет назад.
- А вот и нашо знаменитость! Лучшие певцы Бетуля! Слепой Ио, Аделаида и Мартин!
Слепому было лет восемьдесят, и был он сморщен как яблоко. Аделаида оказалась девчонкой лет тринадцати в коротеньком платьице. Мартин был на год старше и так похож на нее, что сразу стало понятно - брат. Мальчишка усадил деда на потертую лавку, сунул ему барабан, подсадил сестренку на помост, с которого ушли танцующие пары.
- Он сестру бережет пущо, чем наш граф - последнюю монету. Да и мы тожеть помогаем, чем можем. Сироты оно. Родители в караване ехали, молодые совсем. А караван разбойники разграбили. Детишек наш пастух подобрал. Магии в них нет, крови дворянской тожеть. Но голос есть. И красивая оно. Может, моему Гриню жонкой будет. А может и нет. Тутки недавно один дворянчик молодой ее в кусты хотел тащить, так мы ему всем селом робра сосчитали.
Гм. Так вот где молодому ре Волю синяков наставили! А он кричал - разбойники, разбойники! Теперь понятно, почему шериф от него внятного описания злодюг не добился. Все знают, что Формио ре Марк насильников не любит. Как и наш граф. И то, что девчонка из простолюдинок, для них роли не играет. Или добром, или никак. Так что ждет Бетуль очередной погром, где-то через недельку. Может, стоит сюда наведаться перед праздниками? И душу на наших родовитых негодниках отведу, авторитет свой укреплю, и денег заработаю, раненных леча. Между прочим, те, кого я же и раню, мне еще больше заплатят, чем бетульцы. И за лечение, и за то, что я их от самосуда спасу. Интересная мысль. Надо подумать. Не зря же я Эрхарт Висельник.
Тем временем старик нащупал барабаны. Мерный рокот залил таверну как прибой.
- Баллада про оборотней! - звонко крикнул мальчишка и достал из кармана простую крестьянскую дудку.
Голос Аделаиды, как это не банально звучит, напоминал пенье жаворонка. Такой же ясный и чистый. Он завораживал, притягивал. Теперь понятно, почему их так уважают.
Лунная ночь всколыхнется туманом -
Оборотень!
Холод разбудит старые раны
Оборотня.
В дальних кустах испугается птица -
Оборотень!
Полночь собой изуродует лица
Оборотней.
Кровью запахнет кривая дорога
Оборотня.
Зверю для счастья надо немного,
Оборотню.
Логова тихого надо, да чистой водицы,
Оборотню,
Да жертвы, чтоб крови невинной напиться,
Оборотню.
Путник усталый, бойся в пути
Оборотня!
Днем добрый сосед, ну а в ночи -
Оборотень.
Зверя спускает с короткой цепи
Оборотень,
Ночью опять кого-то убьет
Оборотень.
Дослушать мне не дали. Кто-то дернул меня за рукав.
- Господин маг, тутки вас один дядько ищет.
- Какой еще дядька? - поморщился я.
- Да так. Из Фуло он. Горе у них.
Я глотнул пива и вышел. Негоже перебивать беседой таких певцов. Правильно трактирщик сделал, что позвал меня на улицу. А вслед мне неслось:
Воздух пропитан жаждой кровавой
Оборотня.
Вспыхнули факелы, будет облава
На оборотней.
Что ж, не получат сладкого мяса
Оборотни,
Позже дождутся победного часа
Оборотни!
Гонец из Фуло оказался испуганным, лопоухим и бородатым. В бороде его явно проглядывались соломины и репей. Ожидая меня, он, сидя на колоде, чесал босую пятку.
- Что у вас стряслось?
- Бяда у нас, господин Магистр Темного Пива. Большая бяда.
Гонец тяжко вздохнул, показывая, что беда действительно тяжкая. Тяжелее некуда.
- А что за беда? - устал ждать я. Там, в таверне, пиво стоит с беконом и поют красиво, а тут этот обормот уже пять минут не мычит и не телится.
- Дык, я Маркус.
- Ну и что?
- Это... Бяда у меня.
Тьфу ты! Темные магистры, ну за что мне такое наказание!
- Фуло, - ухмыльнулся трактирщик.
Бетуль с Фуло всегда враждовал. Вернее, это жители Фуло пытались враждовать с Бетулем. Из черной зависти. Потому, что Фуло никогда не везло. То паводком их затопит, то суховеи поля выметут, то вурдалаки половину коз загрызут. Про налоги, которыми селян душили как могли, я просто молчу. Но жителей Фуло отличал какой-то нездоровый флегматизм, который многие считали глупостью. Про Фуло сочиняли анекдоты вроде: "Сколько жителей Фуло надо для того, чтобы подоить одну козу? Все село. Только всей толпой они найдут у козы вымя. А сколько жителей Фуло нужно для того, чтобы подоить корову? Ни одного, потому, что они всем селом уже доят козу". Фульцы редко обижались, что обычно служило еще одним подтверждением извечной фульской тупости. Но всегда процветающие соседи в Бетуле вызывали у фульцев явное раздражение.
- Или ты говоришь, что у вас там стряслось, или я иду допивать свое пиво!
- Вам еще поставить? - спросил трактирщик.
Гонец испугался и родил сравнительно внятную фразу:
- Сын у меня...
И замолчал.
Прости меня Эарандел, но я впервые посочувствовал палачам. Может, его цветным спреем прижечь, чтобы язык развязался?
- Что - сын? Родился? Женился? Болеет?
- Не, не болееть оно. Пастух оно.
- А пастухи у вас не болеют?
Гонец задумался, почти гномьим жестом почесал бороду, вычесал оттуда репей и выпал в астрал. Я кашлянул. Крестьянин, чтоб ему ночью мара явилась, оторвался от созерцания репья, прицепил его себе на штанину (хоть убейте - не знаю зачем) и заявил:
- Свят, свят, свят! - отпрыгнул от меня гонец, рисуя в воздухе знак животворящей звезды и нечто, похожее одновременно на руну открытия дверей и фаллический символ. Тьфу ты! Фуло!
- Чего не так?
- Дык, он же помер месяц назад.
- Кто?
- Мальтиус. Али вы, господин Магистр некромансер поганый, али с головой совсем не дружите!
Темные магистры и предвечная тьма!!! Три тысячи демонов первого порядка и флайера тебе в постель!!! Это кто тут с головой не дружит?!
- Я пошел, - развернулся я.
- Господин Магистр Темного Пива, - ухватил меня за рукав гонец. - Бяда у меня. У меня сына волк порвал.
- Давно? - похолодел я.
- Дык, второй день лежит и не встает. Оно в ночную коней пас, а на утро ни коней, ни его. Коняшку одну нашли потом, - Маркус всплакнул, - загрызли ее. А к обеду и сына жонка нашла. Волчара его пожевал, но есть не стал. Токмо он бредит и без памяти весь.
- Погоди, как - второй день?
- Дык, - начал загибать пальцы гонец, - его позавчерась к обеду жонка в осиннике нашла. Мы к батюшке пошли, а тот руками развел. Не знаю, грит, от волка умных молитв. Мы прочитали молитвы, какие знали, а он бредит и без памяти весь.
- А святому Танниэлю читали? - в один голос спросили мы с трактирщиком.
- Не, - почесал штанину гонец. Нашел репей и задумался.
- А вчера почему никого за лекарем не прислали?
- Дык, вчерась же день святой Марты Молочницы. Мы всем селом молебен служили, чтобы у нас лучше молоко доилось.
- А чтобы у коров лучше доилось, молиться не пробовали? - не выдержал трактирщик.
- Не... - подергал себя за бороду Маркус. Репей благополучно застрял в спутанных прядях.
- Фуло, - презрительно кинул трактирщик.
- Поехали, - кивнул я. На месте все выясню.
- С вас три суль за пиво, - сказал трактирщик. Я сунул ему мелочь и побежал седлать Мышонка.
Уже в дороге я подумал, за какое пиво я платил, если за прошлый заказ я уже расплатился, а новую порцию пенного напитка трактирщик мне налить просто не успел...
Сын оказался подростком лет тринадцати. Загорелым, худым от недоедания и каким-то несчастным. Он лежал на набитом соломой тюфяке, мелко дрожал, а раны его были перевязаны старыми тряпками.
Раны казались страшными только на первый взгляд. Да, довольно обширные, да, шрамы останутся на всю жизнь, но ходить он сможет. И рукой двигать сможет. Лицо чистое. И вообще, шрамы только украшают мужчину. Вон, некоторые раны уже и заживать начали.
- Говорила я тебе, бестолочи! - шипела у меня за спиной хозяйка. - Езжай за лекарем! Езжай за лекарем! Говорила мне матушка, не ходи замуж за фульца! Дубина!
- Дык, я жо как все... - вяло огрызался Маркус.
- Чаво там, чаво там... - шушукались в дверях.
- Глядить! Маг! Вумный! - отвечали те, кто стоял ближе.
- Ась? Резать будут?
А почему он без сознания? Кто его знает. Может, шок. Внутренние органы сильно не повреждены. Потеря крови значительная, но выжить он должен. Вот только аура у него странная...
- Господин Магистр, сыночек мой жить будет?
- Будет, хозяйка, будет...
- Будет жить, будет жить... - зашептали в дверях.
- Ась? Резать будут?
Нет, что-то тут не то... Определенно не то... Это не бешенство, нет... Я уже видел такую ауру. Видел. Но где? И что она означает?
- Я жо говорю - обойдемся... - промямлил Маркус. - Теперича токмо деньги платить... Вона, вчерась раны были вот такими...
- Вот такими... вот такими... ась резать будут?
- Что, правда - такими? - похолодел я.
- Правда, - подтвердила хозяйка.
- Были. Лично видел, - подтвердил староста.
Темные магистры... Только этого мне и не хватало...
Ликантропия. Наведенное оборотничество. Иногда возникает при укусе оборотня или наводится путем наложения проклятий. Все симптомы совпадают. Человек теряет сознание примерно на неделю. За это время организм перестраивается, и человек приобретает невиданную регенерацию. Заживает на нем, как на собаке. Потом примерно полгода болезнь никак себя не проявляет. Разве что в полнолуние появляется легкое недомогание. Но однажды фитиль дотлеет. Однажды ночью мальчишка превратится в голодного зверя, одержимого манией убийства. Первыми жертвами станут его родные. Отец, мать, слепой дед, два брата и три сестренки. Потом его или убьют - в чем я сомневаюсь, это же Фуло - или он успеет скрыться. И тогда шериф Формио ре Марк будет вновь рассылать гонцов, созывать магов и охотников, а браконьеры начнут легально таскать самострелы в графские и королевские леса. Несколько обормотов голубых кровей обязательно ранит друг друга, кто-то упадет с коня, кто-то попадет в волчью яму. Волков, бродячих собак и подозрительных путников ждут костры и осиновые колья...
- Его покусал оборотень.
Вот теперь проняло даже их. Тишина стояла мертвая. Ее нарушил только скрипучий голос:
- Значит, будут резать.
- Ах ты, дитятко мое! - заголосила мать. - Да за какие такие грехи? Али я не молилась, али по праздничным вечерам пряла?
- Не пущу! Не оборотень он! Врет он все! - скальной кошкой налетела на меня хозяйка.
Душу отдали за силу и власть,
Оборотни,
Рыком звериным разверзнется пасть
Оборотня!
Сталь и осина встретят в бою
Оборотня,
И мать вдруг узнает, что сын ее был -
Оборотень!
Ее быстро скрутили, но на меня глядели ой как хмуро. Еще бы, она здесь своя, а я приблудный, да еще чародей, да еще и в Бетуле нанятый. Еще чуть-чуть, и на костер парнишка направится в моем сопровождении. Во времена древней Империи таких вот пацанов отправляли в погребальный огонь сопровождать в иной мир темных магистров, а тут наоборот, целый магистр умрет вместе в пастушонком.
Ну, это мы еще посмотрим. Еще не все потеряно. Я все-таки магистр. Ликантропия на последних стадиях неизлечима. Но пока шансы есть.
- Заткнулись все! - рявкнул я. - Священник есть?
- В церкви службу служит, - вздохнул староста. - Его к нам недавно назначили. У нас тут священники редко задерживаются. Вот и он тоже хочет праведностью своей показать, что пора его от нас куда подальше переводить.
А я его не осуждаю. С такими людьми или свихнешься, или озвереешь.
- Я попробую его вылечить.
- Вылечит, вылечит, вылечит... Резать будет!
Я порылся в кошельке, выудил оттуда черную стеклянную каплю на цепочке. "Реверс ре Манна" должен помочь. Это заклинание переносило чужеродную магию от человека на кусочек обсидиана (или на кусочек черного стекла, каким я предпочитал пользоваться). Положил каплю на грудь парнишки и начал заклинание:
И дальше четко по инструкции. Фульцы, чувствуя ответственность момента, замолчали, только несчастная мать выла в углу, а за спинами кто-то тихонько интересовался, режу я или еще не режу.
Теперь последний штрих. Фиксация заклинания. Пару недель назад, в Руинах, я не довел "Реверс" до конца и неудачно оказавшимся на пути амулета упырем раскрасило полкомнаты немалых размеров. Мне бы не хотелось оказаться под воздействием заклинания ликантропии. И наплевать, что полнолуние минуло позавчера. Не хочу, и все. Не люблю оборотней. И оборотников не жалую, хотя и знаю, что они своего зверя контролируют.
- Все... - я стер пот со лба и поднялся с колен. - Должно помочь.
- Вумный! Вылечил! Вумный! Должно помочь! - затараторили крестьяне.
- А резать? - обиженно проскрипели за спинами.
- Дитятко мое! - бросилась к мальчишке мать. На меня она смотрела так, что любой оборотень от страха сам бы на костер полез.
Я тихонько прочитал заживляющие и очищающее кровь заклинания, кое-чего срастил. Живи, мальчик. Я с твоих родителей даже платы не возьму. Разве кружку молока выпью (если они всем селом уже козу подоили). Мое дело - бороться с нечистью. И лечить. Всеми силами. Что я и делаю.
- Пойдемте в церковь, - сказал я старосте. - Эту штуку надо освятить. Тогда болезнь уйдет.
Церквушка в Фуло оказалась маленькой, кособокой и обвитой плющом. Неухоженной, одним словом. Руины в Руинах, извините за каламбур, и то симпатичнее. Это они на столько ленивые, что ленятся ее подновить, или сменяющиеся священники так жаждут отсюда удрать, что им наплевать, где служить? Внутри она была намного милее. Ряд тоненьких восковых свечей, резные статуи святых, оставшиеся после обновления, иконы, написанные местными умельцами. Перед алтарем на коленях стоял невысокий хуманс в рясе и тихонько молился.
- Отец Льюис, - кашлянул староста. - У нас к вам дело есть.
- Оле... - священник поднялся с колен и повернулся к нам. - Чего вам надо, паства моя?
Ой, мамочка...
- Ты! - я ткнул в него пальцем.
- Не я! - испугался священник.
- Нет, это ты! Это ты покусал мальчишку! Ты оборотень!
Темные магистры, что ж я делаю? Я должен был тихо побеседовать с ним, попросить помолиться за здоровье парнишки в церкви, а потом во весь оплот скакать к городу. К архиепископу. А там бить во все колокола, поднимать с постели шерифа и стражу и скакать назад. Да, я мог не успеть. Да, он мог сбежать. Ведь у него сейчас ломка.
Первыми оборотнями были драконы. Драконы могли (да и сейчас могут) принимать облик любой и разумных рас. Хоть кентавра, хоть гоблина. У каждого драконьего оборотня могло быть три таких обличья, не считая своего родного крылатого и чешуйчатого. Другие расы попробовали применять такую магию. С помощью заклятий они меняли свою форму, чаще всего превращаясь в волкоподобного зверя. Только волк этот был размером с маленького теленка, а его клыки могли посоперничать по размеру с небольшими кинжалами. Такие магические оборотни назывались истинными. Но постепенно человеческое тело и душа привыкали к новой форме. Наступал период ломки. В обычном состоянии опознать оборотня или человека с измененным обличьем практически невозможно. Аура надежно скрыта, особых способностей нет. Но во время ломки аура зверя ярко просвечивает сквозь ауру человека. У человека резко возрастает обоняние и регенерация, реакция и скорость. Именно во время ломки оборотень способен заразить укушенного ликантропией. А через два-три месяца ломка проходит. Истинный оборотень превращается в циклического, зависимого от фаз луны. И каждое полнолуние зверь прорывает все запоры души и тела, желая выйти на охоту, напиться крови. И опознать их по ауре невозможно.
- Ты что, маг, белены объелся?! - рявкнул священник. - Я отец Льюис, священник церкви святой Кристы! Я верой и правдой служу Творцу уже двенадцать лет!
- Нет, дорогой, ты оборотень!
- Врешь ты все! - ухмыльнулся оборотень. - Как священник может быть оборотнем?
- Врет! Резать его! - нестройно загудели фульцы.
- Мальчишку покусал оборотень! И этот оборотень - ты! - упрямо продолжал я, понимая, что диспут я уже проиграл.
- Паства моя, кто-нибудь видел здесь оборотня?
- Не... - загудели крестьяне.
- А волков видели?
- Дык... Ты видел? А ты? Не, не видел... А зимой? А я видел по осени... И я видел! А я кабана видел!
- А магика этого, церкви противного, кто-то знает?
- Дык, знаем, оно моего сына лечил.
- Сына волк покусал?
Маркус почесал бороду:
- Волк.
- А этот проходимец сказал, что это был оборотень?
- Сказал... - потянули крестьяне.
- А потом сказал, что может мальчишку вылечить?
- Дык... Сказал!
- А потом прочитал непонятное заклятье, демонами пропахшее?
- Прочитал, - подтвердил Маркус, - Токмо оно не пахло.
- Ты, Маркус, у нас темным магистром стал, что заклинания нюхаешь? - разозлился оборотень.
- Не... - проблеял несчастный.
- Тогда слушайте меня. Никакой оборотень твоего сына не кусал. Его погрыз волк. Возможно, бешенный. А магик сказал, что его покусал оборотень, чтобы содрать с вас деньги. Много денег. Сколько сейчас стоит от ликантропии вылечиться?
- Дык... - промямлили крестьяне.
- Или вы не знаете, что только святые матери нашей Церкви Обновленной способны излечить ликантропию своей святостью и верой?
Ой, милый, а как же святые Церкви Ожидающей? Большинство наших святых почитаются и Святым Престолом. Вернее, это мы почитаем большинство старых святых. Или вы предлагаете отказаться от всех пережитков прошлого? Вместе со святыми апостолами и Эаранделом Первопророком? В другом месте я бы в диспут вступил, но тут мне определенно светит Багряная Палата. Или костер и вилы от благодарных крестьян. Сейчас кто-то сзади как скажет свое любимое "Резать его"...
- Сколько он от вас запросил? Сколько, проходимец?
Вот ты и попался. Я так не люблю оборотней, что просто не успел назвать им цену. Так что проходимцем меня называть еще рано. И глупо.
- Кружку молока! - победно улыбнулся я.
Священник поперхнулся.
- Что?!
- Одну. Кружку. Молока.
Каждое слово я вбивал в головы собравшихся, как гвозди в крышку гроба. Главное, сломать его сценарий. Это же Фуло, здесь поверят всему.
- Что, серьезно?
- Да, отец Льюис! - протолкалась вперед мать мальчика. Руки в бока, взгляд прожигает мифрил. - Именно это он и попросил за лечение моего сына.
Врет ведь, поняли мы с оборотнем. Поверила она мне. Почему? Кто этих женщин поймет? Но теперь у меня есть союзник.
- Значит, еще попросит! - не сдавался священник.
- Вот еще! - расхохотался я. Никто не заметил, что это наиграно? Нет? Ой, как хорошо! А то тишина вокруг нехорошая... - У меня там пиво стоит! Во, пиво! Меня трактирщик в Бетуле надул! Деньги за пиво взял, а налить не налил! Правда, Маркус?
- Дык, не налил... - подергал себя за штанину Маркус.
- Резать его! - проскрипели сзади.
- Сейчас и поеду. Только молока выпью. Добрая хозяйка, молока нальете?
- Пойдемте, уважаемый, налью!
Я пил молоко и поглядывал на толпу. Какое счастье, что это Фуло. В любом другом селе мне бы уже сунули нож под ребро. А потом сожгли бы тело, так, на всякий случай. В Бетуле и священника связали бы, чтоб Багряной Палате сдать. А здесь мы оба чужие. Священнику верят, потому, что это священник. А мне верят, потому, что благодарная мать поит меня молоком. И то, что мы оба не можем оказаться правы, они не думают. Или я шарлатан и обманщик, или священник - оборотень. Только так. Но мы оба молчим. Оборотень боится, что я опять изменю ситуацию в свою пользу, а я понимаю, что в случае противостояния я проиграю. Маг, напавший на духовную особу при свидетелях? Да меня в Багряной Палате с распростертыми руками примут!
- Спасибо, добрая хозяйка. Я через неделю заеду посмотреть, как ваш сын.
Надо бы заехать. Как раз после того, как накостыляю благородным хулиганам в Бетуле.
- Вы в Тарр? - спросил меня староста.
- Я? Нет, в столицу. Меня там ждут. Как раз к полуночи доберусь.
- Не боитесь оборотня? - староста хитро прижмурился.
- Оборотень на самом деле не страшнее вампира или химероида. А я все-таки магистр.
Староста недоверчиво покачал головой:
- Я тут пару слов нашкрябал господину графскому шерифу и его светлости нашему господину. Вы уж передайте, если сможете...
Ты меня еще похорони заживо. Прямо сейчас и оплакивать начни.