Черный крест возвышался над городом,
А под ним протекала река,
Времена те казались суровыми,
И рабов в ней казнили тогда.
А для них избавление чистое,
Ведь кому-то и жизнь не мила,
Для других это было немыслимо,
И за жизнь те боролись, тогда.
И у этого страшного города
Как стеной возвышалась скала,
От нападок врагов и разбойников,
Государство спасала она.
У правителя, что звали Грёнеди,
Был милейший ему дорогой,
Рыцарь чести, отваги, провиденья,
Он был другом ему и судьёй.
Если Грёнеди зол не уместно был,
Рыцарь тот рассудительным был,
От смертей и беды он правителя,
Отводил, ему честью служил.
Его имя народу лучистое,
От него исходило добро,
И в душе никому не завистливый,
И народ полюбил лишь его.
От народа не ждали восстания,
Но однажды восстали рабы,
И на бойню для всех столь печальную,
Обрекали себя те глупцы.
А у Грёнеди в следующем месяце
Намечалось одно торжество,
В жёны брал он красивую женщину,
Не простая была, для него.
Знатный род ей приписан с рождения,
Как принцессу растили её,
Кларентиной-Марией окрещена,
Но она не любила его.
Передали её в заточение,
Так правитель родным приказал,
Что полюбится ей к обручению,
Свадьбу он по любви пожелал.
А рабы не довольные мерами,
За навязанный им тяжкий труд,
На правителя подняли мщение,
И с огнями на замок идут.
А скала неприступная крепость,
Никого не впускает она,
Замок тот окружен и ущельем,
От врагов защищает всегда.
Но рабы, тратя ночь не напрасно,
За года разработали план,
И скалу изучили и лазы,
Свергнуть Грёнеди им по зубам.
Кто-то в устье реки притаился,
Кто-то в волнах реки поплывет,
Все хотят поединком сразиться,
Зная, Грёнеди их вряд ли ждёт.
Светлый рыцарь в покоях не дремлет,
Наблюдая в окне тусклый свет,
Кларинтину-Марию жалея,
Охраняет её, дав обет.
На балконе стоит он не слышно,
Взор на окна её навострив,
Но свеча догорела так быстро,
И в ночи он остался один.
Этой ночью и ветра не слышно,
Ни летучих мышей, даже сов,
Всё спокойно и дышится чисто,
Воздух свеж, в небе нет облаков.
И охрана в ночи удалая,
Совершив свой последний обход,
Караул свой ночной отдавая,
На заслуженный отдых идет.
Их сменяет ночная охрана,
Кто же знает, что вскоре их ждёт,
Тьма вокруг все собой поглощает,
Свет от факелов к ним не дойдет.
И в своем ложе под покрывалом,
На бессонницу снова ворчит,
Дева юная страстью сгорая,
Верит в рыцаря, и в его щит.
А вот Грёнеди, верит в охрану,
И в жестокость свою, что спасёт,
Спит спокойно, как маленький ангел,
Ведь во сне к нему мама придёт.
А рыбы не уступят надежде,
Им и рабство, как сахар и мёд,
Лишь бы был на трону королевства,
Не палач, а рабочий народ.
Не народ, так вот хоть бы тот рыцарь,
Что светлее, чем чада душа,
Он свободу бы дал и довольство,
Стала б жизнь в один миг хороша.
К трём часам задремала охрана,
Свет от факелов словно, как днём,
Плотной массой к скале подползают,
Каждый верит во что он силён.
Кто-то знает за долгие годы,
Как по скалам взбираться, ходить,
Как держаться за выступы в камне,
А упав, реку ту переплыть.
И цепляясь за острые камни,
Факел намертво стиснув во рту,
По отвесной скале продвигаясь,
Каждый знает, идёт он к концу.
А у всех ли конец одинаков?
Каждый сможет долезть до мечты?
Нет не все, там внизу утопают,
Братья этих рабов и отцы.
Кто сильнее, наверх доберётся,
Кто слабее, утопнет в реке,
Не увидят они больше солнца,
Их тела уплывут по воде.
Жизнь коварна для них, они знают,
Но в убийствах винят лишь его,
И охрану пред входом сжигая,
Проберутся в покои его.
Нет не тихо теперь, и кострище,
Так пылает и очень светло,
Рыцарь видит в окне чьи-то лица,
На балкон вызывают его:
-Нас помилуй, и дай нам прощения,
Без тебя не продвинемся мы,
Мы готовы свершить наше мщенье,
Но с тобой, и с тобой мы сильны!
Рыцарь спал хоть совсем и немного,
Но рассудок в тумане, во сне,
Заслонил он собою дорогу,
А про меч позабыл в темноте.
"Вы покайтесь, ну что вы творите!
Возвратитесь обратно к себе.
Не пущу вас в покои к правителю,
Вымещайте всё зло лишь на мне".
"Что ты, рыцарь! Мы так долго ждали,
Не пойдем мы обратно во Ад,
Мы в дороге родных потеряли,
Свергнуть Грёнеди каждый был рад".
"Здесь войска и охрана правителя,
Вам грозит либо смерть, либо казнь,
Уходите, пока вас не видели,
А пожар мы затушим сейчас".
"Нет, не стоит на путь становится,
Ты для нас столь лучистый и светл,
Но сейчас мы расставим границы,
И обратно пути у нас нет".
Толкнув рыцаря в сторону ложа,
На него не поднялась рука,
Всей толпой прошагав осторожно,
Чтобы шум не спугнул короля.
Рыцарь мигом достал меч из ножен,
И хотел было путь преградить,
Но один против сотни голодных,
Меч пришлось снова вниз опустить.
"Я ль не рыцарь, защитник, охрана,
Что же делать и как дальше быть?
Не соратник я им, точно знаю,
Пропущу, меня будут казнить".
Он направился быстро к покоям
Короля, государя страны,
И окликнув охрану у входа,
В схватке смертной схватились они.
И рабы в этот миг были сильны,
Им не страшно сейчас умирать,
И охрану они колотили,
Чем могли, лишь с дороги убрать.
Путь к покоям почти что прочищен,
Но поспели войска, замка рать,
На штыки всех рабов насадили,
Кто был жив, повелели забрать.
Кто мог знать, ожидали ль плохого,
Но на смерть обрекая себя,
Не боялись они, а устои,
Только смертью дано поменять.
Вышел Грёнеди: "Всех ли схватили?
Ну ка мёртвых отсюда убрать!
Вы охрана иль вас подкупили?
На правителя руку поднять!"
"Вы помилуйте нас, повелитель,
Как так вышло, не можем понять,
За страну мы на службу вступили,
И за вас будем мы умирать".
"Что ж ты, рыцарь? Как мог не заметить?
Ведь главнее тебя, никого!
Иль с рабами хотели отметить,
На престол восхожденье твоё?"
"Виноват перед вами без меры,
На колено пред вами встаю,
Накажите меня, но за дело,
Верой, правдой я вам лишь служу!"
Развернулся спиной и в покои,
Не сказав ни хвальбы, ни в упрёк,
Он свалил на других своё горе,
Сам забившись к себе в уголок.
Ночь не спал, его мучали мысли,
Представлял, как горит на костре,
Вспоминал казни все в своей жизни,
Создавал их сперва на листе.
Утром он, чуть проник луч от солнца,
Палачам разъяснил свой приказ,
Чтоб Алонсо казнили, но после,
По скале, чтоб прополз девять раз.
"Ну за что же так рыцаря мучать?
Он же жизнь вам спасал много раз?"
"Вот за то, что он очень могучий,
От боязни возник мой приказ!"
Палачи, посмотрев столь печально,
Не желая того, подошли,
Постучав в двери рыцарской спальни,
Подождали, потом лишь вошли.
На коленях, одетый пред ликом,
Он стоял и о чём-то просил,
Но поняв, что мольбы не услышат,
Отдал меч, ни о чём не спросив.
Подземелье тюрьмой называлось,
Запах крыс и кругом темнота,
Рыцарь знал, если здесь оказался,
Будет маяться здесь до конца.
По утру благородная дева,
Не увидев его из окон,
Перед тем, как лишиться сознанья,
Издаст громкий, пронзительный стон.
Время казни к Алонсо подходит,
На скалу толпы люда идут,
В этот раз не довольны исходом,
Что Алонсо помилуют ждут.
"Ты мой рыцарь, с тобою проститься,
Я пришла, только боль не унять,
Я навеки твоя лишь девица,
За тобою пойду умирать".
Долго рыцарь смотрел на Марию,
Кларентиною, что величать,
За любовь к ней хотел искупиться,
Только вряд ли хотел умирать.
Предстояло ему не простое,
Девять раз проползти по скале,
Но пока он прощался с толпою,
Мысль одна родилась в голове.
Наклонившись легонько к Марии,
Он чуть слышно на ушко шептал,
Что продумает план он к спасенью,
И жениться на ней обещал.
Гонга бой призывает к молчанью,
Руки известью рыцарь сушит,
На скалу он ступает с печалью,
И на Грёнеди злобно глядит:
"Я защитою был, мой правитель,
И не предал тебя никогда,
Отнимаешь ты жизнь, повелитель,
Пусть же Бог осудит и тебя!"
Он хватался за острые камни,
Он карабкался, что было сил,
На четвёртый он раз оторвался,
Улетел, как любви Херувим.
Все стояли ни слова не молвя,
Сам же Грёнеди был очень горд,
И букет из цветов благородных,
Повелел положить в мнимый гроб.
Заказал также он церемонию,
Приказал всем напиться, кто мог,
И отправить Алонсо на звёзды,
Пусть для всех это будет урок!
И пока торжество не затихло,
Для Марии открыты врата,
На коня, что летает, как ветер,
Без седла взгромоздилась она.
Поддала, и без слов, чтоб не слышно,
Погнала на галопе коня,
Замок быстро остался лишь в мыслях,
Только шаль обронила она.
Предстоит ей по лесу скитаться,
И ночлег, где-то нужно искать,
Чтоб добычей волкам не достаться,
И к разбойникам в плен не попасть.
Но смела столь отважная дева,
Привязала коня и к реке,
По течению вниз так умело,
Пробралась, чтоб умыться в воде.
На подходе к реке что-то видит,
Ей мерещится тот человек,
Кто недавно осужден правителем,
Его тело приплыло на брег.
То ли сам он карабкался к жизни,
То ли чудо случилося с ним,
Но к губам прислонившись так близко,
Уловила дыханье в груди.
"Ты мой милый, Алонсо, очнись же,
За тобой я летела стрелой,
Обещал ты на мне ведь жениться,
Так исполним, что дано судьбой.
Ненавистен мне был наш правитель,
Я любила всегда лишь тебя,
Сердца девы ты есть похититель,
Но судить мне не должно тебя.
Благодарна тебе за отвагу,
И за преданность, что ты хранил,
Ты честнее всех в мире, не странно,
Что к тебе потянулись рабы.
Ну очнись же, пора нам в дорогу,
Есть лишь конь, он один и сопит,
Очень я опасаюсь погони,
Псы легко распознают следы!"
И на грудь к нему нежно склонившись,
Приобнявши его, дав тепло,
Она будто судьбе покорилась,
Не оставит она здесь его.
Где-то час пролежав неразлучно,
Рыцарь встал, он в сознанье пришёл,
И к губам столь пленительным, чистым,
Прикасается медленно он.
"О, мой рыцарь! Заснула, простите,
Я так счастлива, что вас нашла,
Но нельзя нам так боле, поймите,
Ведь за мною послали войска".
"Всё, уходим, я знаю все тропы,
Я не зря этот лес изучал,
И капканы здесь есть, где-то топи,
И разбойников здесь я встречал".
Руку подал он ей, за собою,
Приказал вместе рядом идти,
На коня не теряя сноровки,
Сели оба, галопом ушли.
Вдалеке лай собак раздавался,
И земля вся тряслась от копыт,
С войском Грёнеди им ли тягаться,
Но их конь не бежит, а летит.
Меж ветвей от костра разлетались
Языков огневые следы,
За пристанищем рыцарь направился,
И коня потянул за уздцы.
"Стойте! Кто вы? Откуда? И сколько вас?",
Резко голос раздался в тиши,
"И за что нас лишили покоя?"
"Мы сюда лишь на отдых пришли.
Вы простите нас добрые люди,
Мы бы тоже не прочь здесь поспать,
Там погоня за нами, да будет!
Вместе всё же не страшно дремать".
"А откуда мы знаем, что завтра,
Мы проснемся с тобою с утра,
На тебе королевская мантия,
Ты прислужник ему иль судья?"
"Я был доблестным, верным правителю,
И охранником был и судьёй,
Жизнь не раз я спасал повелителю,
Он вчера поквитался со мной.
У Марии дорогой расспрашивал,
Он мне гроб приказал изваять,
Торжество он по мне тут же спраздновал,
И не стал ни скорбеть, отпевать".
"А за что ты немил повелителю?
И за что ты разгневал его?"
"От рабов я избавил правителя,
Свергнуть с трона хотели его".
"Как рабы? Ведь рабам не под силу,
Не оружия нет, и тех сил,
Чтобы свергнуть такого правителя,
Нужен ровня, по крови один".
"Для рабов мне хотелось быть братом,
Истязал их правитель ни раз,
И закон я чинил, и расплату,
Рыцарь я! Может слышали раз?"
У костра голоса зашептали,
И огонь словно медленным стал,
И мужья перед ним задрожали,
На колени припали к ногам.
"Ты Алонсо, наш друг, наш спаситель,
За тебя мы молились не раз,
Защищал ты и нас от правителя,
И ты просишь о помощи нас?
Если скажешь, мы все за тобою,
И на бой, и на бойню пойдём,
Свергнув рабство, ты станешь героем,
И на трон мы тебя возведём!"
"Много ль вас? Ведь полк Грёнеди мощен,
Чтоб спланировать бой, нужна рать".
"Соберём для тебя полк с лихвою,
Только их обучи воевать!"
Ночь сегодня была непростою,
Вместо сна он обдумывал план,
Он за всех отвечал головою,
Он же их на войну поднимал!
И с любимой Марией наш рыцарь,
До утра, не сомкнув своих глаз,
Прорабатывал схемы, планировал,
Чтобы легче им к замку попасть.
К ним подходит командный отрядом:
"Вам осталось не долго здесь спать,
Утром мы собираемся с места, 
И пойдём мы народ поднимать".
"Да, ты прав, мы немного вздремнём здесь,
Тоже, знаешь, устали в пути, 
Хоть несли меня быстрые воды,
Но и сил всех лишили они".
Он рукою накрыл грудь Марии,
Слышал только, как сердце стучит,
Зов души, что любовью зовётся,
Ничего в мире не приглушит.
"Ты любимая мной бесконечно,
Я страдал и томился ни раз,
Я желал лишь тебя из всех женщин,
И я жить бы хотел лишь для нас".
"Мой Алонсо, ты нужен народу,
Он ведь слабый, для них ты герой,
На пути будут ждать нас кровавые горы,
Но удача и Бог есть с тобой!"
И на утро, чуть свет зародился,
Все пожитки собрав у костра,
В путь отряд поспешил торопиться,
Чтобы в плен не пришлось им попасть.
А тем временем Грёнеди дремлет,
Видит сон, что в погоне он мчит,
И коня он ничуть не жалея,
На лету на Марию бежит.
На коленях Мария застыла,
И руками прикрыла глаза,
Через миг, вздох последний спустила,
И в иной мир навеки ушла.
Он смеялся во сне, не слезинки, 
Ни сочувственной поднял руки,
Ни главы он своей не склонил бы,
Предпочёл он лишить головы.
Это было не лёгкое время,
Рабство, зло, эпидемии, боль,
Это время казалось голодным,
И народ был слегка обозлён.
Но Алонсо раскрыл те границы,
Свой он клич на толпу проронил,
Посмотрев в обожжённые лица,
И поняв, что правитель творил.
"Мой народ, не стесняюсь я слова,
Я для вас на войну лишь иду,
Чтобы встать на престол, и у трона,
Свой порядок я здесь наведу!"
"Мы поверим тебе и поддержим,
Что мы можем, скажи, отдадим,
Только ты у нас есть на примете,
И возглавить тебя мы хотим!"
"Ну тогда, кто же смел и отважен,
Приглашаю я в строй с нами встать,
Обучать буду вас к битве в шпагах,
И мечом как рубить, убивать".
На сегодняшний день выпал жребий,
Все готовы восстанье поднять,
И направить своё отомщенье,
За отцов и за Родину-Мать.
К замку смело восстанье подходит,
И у врат ожидают отпор, 
Но на встречу никто не выходит,
Лишь с балкона слетает топор.
"Ну давай, поднимайся, Алонсо!
Вижу смерть и тебя не берёт,
Ты не в силах лишить меня солнца,
А тебя Ад к себе заберёт!"
Рыцарь слушал спокойно, без спеси,
Лишь топор он в реке схоронил,
И скомандовав: "В бой до победы!"
Те врата он легко покорил!
Ожидал ли правитель такого,
Что охрана при нём, как умрёт,
Все команды, и клич идти к бою,
Их не трогает и не берёт.
И Алонсо прошёл торопливо,
Зная все в этом замке ходы, 
Настигая сейчас молчаливо,
Кто оставил пред ним здесь следы.
"Убегать от меня нету смысла,
Будь ты смел, хоть в последний свой раз,
Ты бездушно меня погубил бы,
Зная, что не убил в первый раз".
"Это правда, не знал, что ты выжил,
Я бы тотчас тебя схоронил,
Но сейчас на тебя я обижен,
Не приемлю, что ты господин.
Ну скажи, ты же так, это шутка,
Напугать, проучить ты решил?
Ну покаюсь я здесь и на службу,
Вновь тебя возведу! Так решим?"
Глаза Грёнеди словно потухли,
Он глядел в отраженье своё,
Меч в руках у Алонсо опущен,
След от крови не вытерт ещё.
Прикрывает глаза он ладонью,
И платком накрывает лицо,
Через миг он воссядет на троне,
Не остыло хоть тело ещё.
На Марии мечтая жениться,
Под венец он скорее спешит,
И вокруг только светлые лица,
Рабства строй он сей день отменит!
17.09.2018