Ночи бы глубину
вывернуть наизнанку.
День бы тогда вернул
ключ на который замкнут
я, и с наждачных щёк
лезвием ночь сдирая,
утро, под стрелок счёт,
мне бы казалось раем.
День не покажет мне,
что за спиной творится:
вытрет от пота жнец
лоб, молоком и брынзой
будет до ночи сыт -
хлеб, это роскошь неба.
Время жуют часы
узким стеклянным нервом.
Высыпется песок,
грохнет булыжник оземь.
Где же второй носок?!
Утро. Небритый. Восемь.