Аннотация: Школьная история. Размещен в проекте "Народная книга" (раздел "Я вырос на уроках литературы ...) http://nk.ast.ru/lessons/story/2667/
А в заплатанном салопе сходит наземь небосвод...
Эта забавная история случилась с моей дочерью Люсей, когда она училась в 10 классе. Проходили советскую классику -- поэзию Бориса Пастернака.
Литературу вела дама неопределенного возраста и пресно-серой наружности. В ее облике выделялась одна выразительная деталь -- огромные роговые очки, напоминавшие корабельные иллюминаторы, за которые получила кличку "Водолаз". Она обожала русскую классику XIX и начала ХХ века, мысленно представляя себя в образах тургеневской Лизы и Незнакомки Блока одновременно. Но и соцреализм оказал своё влияние: преобладал авторитарный стиль преподавания, жесткое навязывание собственного мнения. Она могла с легкостью взорваться по пустяку, зайтись в истерическом визге, за что класс ее дружно не любил и побаивался.
Но самым опасным было потревожить Водолаза во время "медитации", когда она, медленно проплывая вдоль рядов парт, декламировала наизусть стихи. Манерой чтения Водолаз напоминала Ахмадуллину -- как и та растягивала слова и чуточку подвывала. Стихов она знала много, поэтому "медитации" случались частенько. Класс любил их: можно было малость расслабиться, а поскольку Водолаз подолгу находилась к ученикам спиной, состроить кому-то рожицу, послать записочку или попросту положить голову на руки, прикрыв глаза. Главное -- не спугнуть музу поэтического просветления Водолаза. И если подобное изредка случалось, ее реакция была молниеносной и истерической. Недаром говорят: "не буди лиха, пока оно тихо".
И еще было крайне важно не пропустить окончания "медитации" -- Водолаз, мгновенно сняв возвышенно-отрешенное выражение лица, начинала пристально всматриваться в лица учеников: насколько отразилась в их глазах глубина великого поэтического слога. Но класс научился мастерски изображать искренний интерес к бессмертным виршам и многозначительно молчать -- начинать говорить надлежало только Водолазу. Кто-то закатывал глаза, кто-то их мечтательно прикрывал, а кто-то, подперев рукой щеку, задумчиво глядел в окно. В особо "трудных" случаях сверлился оценивающим взглядом каждый ученик. Результат визуального изучения определялся по интонации голоса -- по ней безошибочно угадывалось удовлетворение (или неудовлетворение) от восприятия учениками текста, что существенно влияло на дальнейший ход урока.
В тот день разбирали "Снег идет" -- произведение замечательное, недаром Пастернак удостоился Нобелевской премии именно за сохранение и приумножение традиций классической русской литературы, несмотря на безраздельное царствование в искусстве соцреализма. Вторую жизнь стиху дал бард Сергей Никитин, положив его на ритмично-музыкальную основу. Я любил эту песню, часто исполняя ее под гитару -- приятная мелодия лишь подчеркивала гениальность строк...
И вот, после небольшого введения в тему, Водолаз приступила к привычной "медитации". Зазвучали волшебные строки, пусть и не в самом желанном исполнении.
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снегопад, случившийся почти полвека назад поздней московской осенью, вызвал радостное смятение и предчувствие неизбежного очищения земли не только у поэта, но и у комнатных теплолюбивых растений, приютившихся на подоконнике.
Снег идет, и всё в смятеньи,
Всё пускается в полет, -
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Воздушный хороводстремительных "белыхзвёздочек" увлекает за собой, обещая скорое облачение всего вокруг в новые роскошные белые одеяния...
Как рассказывала мне дочь, стихотворение заворожило. Я, говорит, совсем забыла о Водолазе, ощущая рядом с собой только тебя и почти явственно слыша твой голос под гитару. Представилось, что мы все снова вместе на даче, под березками, у дымящего мангала -- позитив, один большой, размером с целый мир, позитив...
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья...
И вдруг!!! Как гром среди ясного неба.
А в ЗАШТОПАННОМ салопе
Сходит наземь небосвод.
Идиллический мираж мгновенно исчез. В реальный мир вновь грубо и бесцеремонно вторглась Водолаз. Как -- в "заштопанном"?! Почему -- в "заштопанном"? С какой стати -- в "заштопанном"? Папа поет не так!
-- В "ЗАПЛАТАННОМ"!!! -- непроизвольно, почти рефлекторно, протестующе вскрикнула Люся. Класс вздрогнул от неожиданности и напряженно замер: такой наглости еще никто не смел себе позволить. Покуситься на "святая святых" -- медитацию Водолаза. Неслыханно!
Водолаз как будто споткнулась. Придя в себя через несколько секунд, она резко обернулась в сторону наглеца и, судорожно сглотнув, возопила:
-- В чем дело, Муратова?! -- ее взгляд прожигал насквозь.
-- В заплатанном! -- Уже менее эмоционально повторила дочка. -- "В заплатанном салопе сходит наземь небосвод"! А не "в заштопанном"!
Только в этот момент Люся осознала случившееся. Стало закрадываться сомнение: а может папа поет неправильно? Всё-таки не папа, а Водолаз много лет преподавала литературу, регулярно "медитируя" под "Снег идёт". И если пресловутый салоп действительно не "латался", а "штопался", даром это дочке не пройдет. Даже под ложечкой у нее засосало...
То был момент истины, установить которую мог только сам великий Пастернак -- требовался первоисточник.
-- Ну, хорошо! Сейчас проверим!
Водолаз с решительным видом ринулась к своему столу. Тяжело плюхнувшись на стул, она резко выгнула переплет поэтического сборника, и -- "хырст-хырст-хырст..." -- стала нервно перелистывать страницы. На ее щеках играли желваки, лицо заливал румянец негодования. Класс оцепенел: на карту было поставлено многое. В случае правоты Водолаза всем бы досталось по полной -- и за жестокий ХХ век, выкосивший под корень почти всех тургеневских Лиз, и за травлю Пастернака после присуждения ему Нобелевской премии, и за недостаточно пылкую любовь школяров к великой русской литературе. А уж Люсе бы... Лучше про это вообще не думать.
Наконец нужная страница была найдена. Водолаз замерла и... чуть заметно обмякла.
-- Действительно... "В заплатанном"... -- несколько неуверенно негромко выдавила она из себя.
"У-а-а-аххх..." -- глубокий выдох эхом прокатился по классу. В нем переплелись облегчение и восхищение. Десятки восторженных глаз разом устремились на Люсю: вот это знания!
Однако торжествовать было рано. Безусловно, авторитет дочки в классе взлетит до небес, мальчишки еще больше будут доставать со своей любовью. Но вот Водолаз... Ее реакция могла быть непредсказуемой. Конечно, невольный инцидент на уроке мгновенно замялся, ведь развивать ситуацию было не в интересах учителя, да и великий Пастернак несомненно остался бы довольным. И тут звонок на перемену вернул всех к жизни.
Придя домой, Люся сняла с книжной полки томик Пастернака. Теперь его бессмертное творчество приобрело для дочери новое звучание. Понятно, что отныне на уроках литературы ей придется пахать за двоих: Водолаз "заплатанный салоп" просто так не забудет. Как говорится, "взялся за гуж..."
Зато Пастернак стал любимым поэтом дочери, а через год в ее аттестате красовалась заработанная усердным трудом, честная "пятерка" по литературе.