Господина Филера не мучила бессонница. Скорее он был ей рад - ведь стоит заснуть, как тут же наступит завтра. А на завтра у Филера был назначен последний, контрольный тест курса лечения от гомофобии - посещение резервации. Откровенно говоря, Филер не чувствовал себя готовым к такому испытанию, хотя господин Хитинус ("Называйте меня просто Джерри!"), его психоаналитик, утверждал обратное.
- Ну что вы, дорогой мой, вы совершенно напрасно так пессимистично настроены! В вашем случае метод систематической десенсибилизации замечательно себя оправдал. Помните, всего лишь три месяца назад вы впадали в панику, краем глаза заметив газетный заголовок, где хотя бы косвенно упоминались они, а на прошлой неделе мы с вами неторопясь прошли весь Исторический музей, и вы ни разу не отвернулись и даже не ускорили шаг!
Филер вздохнул. Действительно, этот курс психотерапии у доктора Хитинуса хоть и оказался довольно затратным - как в отношении финансов, так и в отношении нервов, - но зато принес ощутимые результаты. Взять хотя бы тот самый Музей неестественной истории - пять лет назад Мэнди, тогда еще невеста господина Филера, уговорила его туда пойти. У нее был на носу экзамен, а молча зубрить надоело. А он был достаточно влюблен, чтобы наплевать на голос рассудка.
Уже в самом начале Филер понял, что не в силах сделать ни шага дальше, хотя непосредственно этих в первом зале, посвященном Доисторическим временам, еще не было - ни чучел, ни видеофильмов, ни фотографий. Но Мэнди была так восхищена экспозицией, и его согласием составить ей компанию, что Филер попытался все же пересилить себя. И даже вспомнил и рассказал пару политкорректных анекдотов.
Во втором зале (вперемешку Древний мир, Античность и Средневековье), он также продолжал держать себя в руках - даже несмотря на более чем реалистичные, хоть и выполненные в абстрактной манере, картины на левой стене. Мэнди почти непрерывно щебетала, пересказывая содержание выученных учебников, и Филер, все силы которого уходили на борьбу с отвращением и нервной дрожью, был этому даже рад. Можно было смело кивать и поддакивать невпопад, не опасаясь, что она обидится. Или просто опустить глаза и рассматривать... ну, например, изящные ножки будущего профессора истории. Увлекшись этим гораздо более приятным предметом, Филер расслабился и едва не забыл о том, где находится.
И зря, потому что в третьем зале (Золотые XX-XXI вв, еще до случайного изобретения и начала широкого применения гомицида) в пол был вмонтирован громадный экран, на котором теоретически должны были демонстрироваться восстановленные фильмы- шедевры гомоискусства. А на самом деле под бронебойным стеклом демонстрировалась такая гнуснейшая, отвратительнейшая и ужаснейшая мерзость, что Филер не выдержал и позорно сбежал. К счастью, это не помешало Мэнди через месяц принять его предложение. Но в любом случае гомофобия, хоть и не считающаяся чем-то предрассудительным, сильно усложняла и так не слишком безмятежную жизнь господина Филера. Тем более что он был антропологом, и что хуже всего - влюбленным в свою профессию (почти так же, как и в госпожу Филер), и не собирался ее бросать (как, собственно, и свою ненаглядную Мэнди). А жить и работать на транквилизаторах ему надоело, и пришлось обратиться к доктору Хитинусу Называйте-меня-просто-Джерри!
- Дорогой мой, вы себя очень недооцениваете! Тесты с фотоколлажами, видеохроникой и пятнами Роучшэка убедительно доказали, что ваш процесс эээ... излечения от гомофобии идет прекрасно, ремиссия наступила еще месяц назад, и теперь для закрепления результата необходима встреча, так сказать, лицом к лицу.
Филер поежился. Хорошо ему, просто-Джерри, вот так спокойно сидеть, ноги на ногу, пощипывая ус - тем более что по условиям договора в случае неудачи плата не возвращается. Зато предлагается двадцатипроцентная скидка на дополнительный курс лечения - для особо сложных и запущенных случаев. Филер опасался, что его случай как раз такой и есть. Одно дело - безобидные картинки и фотографии, к которым он уже присмотрелся и кое-как привык за все время учебы и написания теоретической части диссертации. Это всего лишь кусочки бумаги с цветными пятнами, порой довольно забавными (до психотерапии Филер сказал бы "отвратительными"). Или пленки, или пластинки флеш-памяти - но живой го... объект! Самое неприятное, что Филер знал - надо лишь пересилить себя, взглянуть в лицо главному страху, а дальше все будет хорошо. Не идеально, но вполне сносно. И вполне достаточно для неплохой карьеры - а ведь некоторые профессора пророчили Филеру великое будущее в антропологии! Но сделать этот последний, решительный шаг у Филера не было решительно никаких сил.
- Любезный господин Филер, не накручивайте себя! Вы лично виноваты только в том, что не желаете прислушаться к себе и понять, что на самом деле вы уже не боитесь. Вы просто привыкли к своему страху - а страха-то как такового уже нет. Рудиментарные рефлексы, доставшиеся нам от предков, для которых объекты нашей с вами работы были действительно серьезной угрозой, фактически прямой дорогой к вымиранию, сейчас уже несколько веков как неактуальны. Совершенно! Согласитесь, что нам, представителям разумной и высокоцивилизованной расы, совершенно не к лицу впадать в первобытную панику по такому незначительному поводу. Да что я вам рассказываю - вы же и сами все прекрасно знаете! Кстати, я читал вашу последнюю статью в "Занимательной антропологии", и мог бы быть от нее в совершеннейшем восторге, если б теоретические выкладки больше подкреплялись практическими доказательствами. Так что обратной дороги нет - наука вам не простит отступления!
К счастью, на этот патетической фразе у Хитинуса зазвонил комм, и Филер, воспользовавшись моментом, быстро попрощался и сбежал. Еще часа таких разглагольствований он бы точно не вынес. Нет уж, хватит с него и трех месяцев. Вот только бы пережить завтрашнюю поездку в резервацию...
***
- Кто там, дорогой?
- Не волнуйся, ничего особенного, всего лишь туристы.
Просто-Джерри успокаивающе похлопал Филера по спинке:
-Лучше поднимите глаза сейчас, Филер, пока они достаточно далеко. К этому надо привыкать постепенно, чем мы с вами все это время и занимались. Теоретически. Осталось повторить это на практике - и вы станете свободным! Ну же, Филер! В конце-концов, у нас есть гомицид!
Филер медленно поднял глаза, втайне надеясь, что эти окажутся достаточно далеко, чтобы он не смог их разглядеть. Увидеть неопрятные на вид тела, странную одежду (так, кажется, это называется?), уродливые лица с несомненными печатями порока и вырождения, услышать звуки их неприятных голосов, подивиться нелепым телодвижениям... Нелепым? Полгода назад Филер бы уже несся сломя голову и не разбирая дороги - лишь бы скрыться, убежать, спрятаться и затаиться, обмирая от совершенно иррационального ужаса, а сейчас он спокойно стоит и подбирает эпитеты! Осознав этот простой факт, Филер повернулся было, чтобы в знак благодарности обнять своего спасителя, но, увидев крайне самодовольную улыбочку Просто-Джерри, сразу передумал. И ограничился простым: "Спасибо, доктор! Я, кажется, их почти не боюсь. И не такие уж они большие и страшные".
***
- Папа, папа! Смотри, какие смешные таракашки!
- Да, сынок, смешные. Только не трогай их. И не подходи близко - на всякий случай. И пойдем-ка лучше к маме, поможем найти обед - мусор из столовой только что выкинули, и никто из племени еще об этом не знает.