Глика соглашалась с бабушкой, и давала себе слово, не ходить в чат, но все равно, стоило придти домой, зашла в Дом...
Александра там не было, да и вряд ли он собирался туда заходить, потому что в этот день был с Юлианной. Глика надеялась, что Саша придет, но ждала напрасно...
И снова мыслями Гликерия возвращалась к вопросу: зачем же он тогда приходил?
Посмотрела в контакт-лист - Александр высветился красным значком.
Стало совсем тоскливо.
Глика, встав из-за стола, подошла к темному окну. Она любила иногда вот так постоять и поглазеть на идущих внизу людей и проезжающие машины, освещенные витрины магазинов, красиво зажигающие окна квартир в соседних домах. Это отвлекло ее от грустных мыслей... Но ненадолго.
На улице шел дождь. Капли собирались вместе, и по стеклу сползали кривые прозрачные дорожки. Глика их не видела. Думала, думала: мысль единственная - зачем он пришел?
От бабушки она так и не получила ответ, хотя надеялась, что бабуля разъяснит. Бабушка такая умная, и все понимает. Но вот ничего не сказала Глике. Но, может, когда проанализирует о чем они говорили с Сашей, скажет что-то, что, в конце концов, успокоит Глику.
Глика и сама знала, умом понимала, но сердце не хотело признавать: ведь в онлайне их разговоров она находила все больше и больше подтверждений, что никогда лично не была нужна Александру. Ему нужна была просто женщина-любовница, и Глика подходила ему по всем статьям. Только зачем, когда все закончилось, он снова пришел к ней? Поссорился с Юлианной?
Но не оттого же, что замучила совесть, из-за страданий, которые он доставил Гликерии. Вот в это она не верила ни на йоту.
Звал Глику встретиться, чтобы объясниться, глядя в глаза. Но Глика и так все знала, что он может сказать: обвинит ее в том злополучном письме, которая Глика написала из-за "найду-знаю-побежал" - якобы из-за этого он и начал встречаться с другой женщиной, а то что, с этой женщиной он начал разговоры о встрече, еще общаясь с Гликой, Саша как-то не думал. Снова пропоет про закон чата и агента.
Глику интересовало, что он соврет на предмет Томкиного общения с ним и Юлианной в чате, где Томка - вот еще стерва такая, и как она узнала Гликин пароль!? - вошла под Гликиным ником и "мылом", и общалась с Юлианной. Тут Глика кривила душой: Тамара - отличный хакер, и узнать пароль от любого почтового ящика для нее не составляет труда. И как оказалось, Свидетель сидел рядом. Сам сказал об этом Глике. Вряд ли сегодня он зайдет. Надо выключать ноутбук, и ложиться спать.
Глика все старалась вспомнить Томкину распечатку.
Как жаль, что бабушка сожгла все, что приволокла Томка.
"Что же там было такое?" - думала Глика,- что довело меня до истерики? Что конкретно задело?"
Надо отдать должное: память у Глики была хорошая, особенно зрительная.
И сейчас она пыталась вспомнить:
Кажется, ников в чате было немного, что неудивительно: вряд ли в такой чат пойдет нормальный человек.
Глика в такие чаты никогда не ходила. Не потому что ханжа, а просто не знала, как себя вести в таком чате: как это обшаться с незнакомыми людьми на интимные темы, это только для двоих любящих допускается, и можно, и нужно говорить и делать в сексе все, что хочешь. Хотя ради диссертаций туда заходят - как выразился один Гликин знакомый. Все ники - непонятные и незапоминающие. Юлианну она запомнила, еще бы Юлианну Глике не запомнить,- усмехнулась Глика про себя.
Не может она больше без Саши. И все ее призывы к гордости оставались как всегда без ответа.
Какая гордость, если Глика каждую минуту думала, что ее пренебрегли и променяли на другую. Я же так старалась. Я так любила, что уж больше, кажется, нельзя любить, а он...
Как примирить это с чувством собственного достоинства. Как похоронить гордость, которая оказалась задавленной сознанием собственной никуда негодности...
Саша так и не пришел к Гликерии в тот вечер, хотя поздно вечером появился в сети. Глика, наплевав на свои обещания и бабуле и себе, все-таки посмотрела, где он. Он был как всегда в последнее время вместе с Юлианной.
Она ждала, издеваясь над собой: "объедки собираешь. И видели бы тебя сейчас мужчины, которые тебя любили, тот же Володька".
Прождала напрасно...
А затем снова и снова Глика заходила в онлайн, и снова, и снова вела беседы с Александром, но хоть одним себя оправдывала - первая никогда не приходила к нему.
Разговоры были ни о чем.
Но как-то зашел серьезный разговор: о преступлении и наказании.
- Я с детства уяснила - нельзя делать людям больно, конкретному человеку имеется в виду. Вольно или невольно. Тоже бабуля научила, она знаешь, у меня какая мудрая.
Глика всегда считала, что боль, принесенная лругому человеку, возвращается к тебе же сторицей. Так она считала и о других, но в случае с Александром стала сомневаться действительно ли это так.
Разговор начинался серьезный. Глика не хотела ничего больше выяснить. Она раз и навсегда поняла, что тогда Свидетель с Юлианной издевались именно над Гликой, и ничем ее нельзя было разубедить. Но в который раз втянулась в выяснение отношений, заранее зная, что ни к чему хорошему это не приведет.
- Твоя бабуля права. Она и обо мне правильно сказала.
- Но бабушка сказала, же конкретно не о тебе, а о еврейских мальчиках в целом. Ладно, Юлианна, но ты ведь знал, что я не хожу в неприличные чаты, как ты мог писать такое.
Дульсинея приходила ко мне на рождение, ее бабуля не пустила, она оправдывалась перед бабушкой, что распечатки принесла, чтобы я тебя забыла.
Глика специально давала шанс Александру оправдаться перед ней - да, он знал, что в неприличные чаты она не ходит, но Дом у дороги - это ее чат, а он туда пришел с Юлианной, сидя голышом у компа.
И "Остапа понесло" - Александра "понесло" - теперь есть повод объяснить, и начинается вранье, уже забыв, что сам раньше говорил.
- Не над тобой, в том то и дело. Я-то знаю, что ты не ходишь в такие комнаты.
- Больше я не общаюсь с Тамарой, даже на работе.
Меня Кайзер давно предупреждал о Дульсинее. Представляешь, какая дура, отнесла распечатку моего чата в ДОМЕ... начальнику службы безопасности нашей фирмы, а этот мужчина - папин знакомый, и он эту распечатку Кайзеру отдал. Не хочу о Тамаре говорить больше. Но ты же знал, что она мне все равно покажет, так и получилось.
Дульсинею я давно поняла: существует категория людей, которым до всего есть дело. Они как бы питаются чужими жизнями, чужими проблемами, и находят в этом удовольствие.
- Знаешь, при встрече тебе, по крайней мере, стала бы ясной это история - с распечатками и Лже-Гликерией.
Глика в который раз не могла понять, что Александр скажет ей новое при встрече, чтобы она наконец-то определила для себя роль Свидетеля в тех издевательствах, которые они с Юлианной производили: для Глики пытался он доказать, что над Томкой, но Глика понимала, что над ней - в пользу, что над ней вопило просто все: и приход Юлианны в Дом..., и знание Свидетеля, что Дульсинея Глике все равно отдаст эту распечатку, и самое главное, как потом узнала Глика: Свидетель сказал Юлианне, а Юлианна соответственно передала Денгилевскому, что Глика Свидетелю надоела.
- Почему ты меня снова оскорбляешь, называя лже-Гликерией?
- Не тебя, Глика, - а ту, которая залезла в чат под твоим именем.
- И все же с чатом: Саша, все равно, не могу поверить, как ты мог писать такое.
И... я сидела в Доме..., это было в тот же день, когда Дульсинея принесла распечатку, и туда пришла Юлианна, о Доме... знал только ты. Вы ничего не сказали, и я молчала. Зачем мне было разговаривать с Юлианной? Я же не знала, что там был и ты. Не знаю, как это было по времени, что раньше: Дульсинея чатилась с вами или я сидела, мне остается только догадываться. Зачем ты приходил в Дом? Чтобы еще поиздеваться надо мной? По-другому у меня не складывается.
- Никто не знал, что Гликерия в том злополучном чате и Гликерия - в Доме - разные люди. Казалось, что это Дулься.
До Глики наконец-то дошло после слов Александра - до этого она не верила окончательно, что Свидетель и Юлианна были вместе перед монитором. Все хотелось думать, что Саша нарочно ей так говорит, а сейчас Глика убедилась, что они все-таки были вместе, а уж слова "никто не знал" говорят, что Свидетель всю историю отношений с Гликой рассказал Юлианне.
То есть они с Юлианной еще и обсуждали Глику, сидя вдвоем у компьютера после того, как поиздевались на Гликой - они так считали - и специально зашли в Дом, чтобы еще доконать бедную Гликушу, видно, мало показалось Свидетелю. Надо отдать должное, Дульсинея-Тома ушла вполне достойно из чата, а Глика в Доме... на тот момент ни сном, ни духом ничего не знала о разборках Свидетеля и Юлианны, якобы с Гликерией, поэтому никак не отреагировала на появление Юлианны.
И в ответ на все оправдания Свидетеля Глика только и могла сказать: "угу..."
И тут же задала коварный вопрос, зная, что ответа не будет.
В чем в чем, а не отвечать на ненравившиеся ему вопросы Свидетель был мастак.
- Тебе понравилось с Юлианной?
- Гликерия, я не комментирую ничего, что касается третьих лиц.
- А как же комментарии насчет третьего лица: обо мне - Юлианне?
Саша, ведь она ничего обо мне не знала, а ты ей рассказал - вот об этом бабушка и говорила.
- Скажи, пожалуйста, о каких комментариях идет речь?
- Сто раз говорила, что меня добило не то, что ты не дождался меня, и нашел Юлианну еще при мне: из-за чего все и привело к тому, что есть, а то, что ты рассказал обо мне Юлианне - ты же сам написал мне об этом в письме - письмо твое противоречивое: "то ты рассказал, когда она спросила о Дульсе", "то ты рассказал, когда я прислала тебе письмо, будучи далеко от Москвы", - вот эти комментарии я имела в виду, зная от тебя, то есть от первого лица, а не от дуры Дульсинеи.
- Я рассказал некоторым своим знакомым одно, что есть хакер, который ломает ящики, собирает "компроматы", и у него может быть много имен, что было сущей правдой - вот и все.
- Я тебе про одно, ты мне про другое. Ты противоречишь сам себе. Хотя, Саша, мне от тебя хотелось услышать совершенно другое.
- Задайся вопросом: что я мог рассказать о Гликерии? Что если ж это был, да и есть вполне виртуальный персонаж. Для моих знакомых Гликерия - одна из ипостасей Дульсинеи - не больше.
Как, однако, повернул все - вначале: я ничего не говорил о тебе, а когда Глика привела Свидетелю его же слова, сразу "да кто такая Глика - фантом... и еще какие-то претензии у нее..."
- Ты далека от инетовских реальностей. Скажи любому чатланину, что такую-то, такого-то в глаза не видел, и вопрос снимается сам собой.
- Спасибо, за сопоставление с Дульсинеей. Да для тебя я - только чатовский персонаж, тоже благодарю. Про закон чата я уже слышала, когда ты "найду-знаю и побежал", так что не надо мне разъяснять чатовские истины. Наверное, у тебя сейчас что-то разладилось с Юлианной, поэтому ты и приходишь ко мне. Все образуется у тебя с твоей дамой, не фантомом, а реальным персонажем.
- Рассказал - плохо. Не рассказал - тоже плохо.
"Ну, зачем я ему снова понадобилась? - думала Глика, - спросить Александра не решалась, боялась, что он снова не будет приходить к ней, а ей еще так хотелось общения с ним. Оправдаться перед ней - такие, как он считают, что их обидели, а не они. Тут они с Володькой близнецы-братья. Володька тот тоже во всем Глику обвинил, что они не вместе".
- Можно рассказывать о ком-то реальном, Глика. Но о наборе буковок рассказывать как-то не принято.
Но почему-то о наборе буковок-то и распинался Свидетель перед своей любовницей, хотя прекрасно знал об отношении Гликерии к нему
- Я все равно не могу понять, как можно рассказать любящей женщине, как ты занимаешься любовью с другой женщиной. А набор буковок не превратился в реальную женщину по причине появления другой женщины.
Извини, я устала и хочу спать.
- Видишь опять началась разновидность бреда. Я тебе рассказывал о том, как я и с кем занимаюсь любовью?
- Саша, я не хочу ничего больше ничего выяснять, а ответ на твой вопрос: "в чате - была и вовсе совместная беседа - мы вместе сидели перед монитором. И я сам написал, что встречаемся полгода" - вот это и есть рассказ о том, как ты занимаешься любовью с другой женщиной. Это я знаю лично от тебя".
- Хорошо! Только я знал лично от тебя, что ты мне изменила с Таллинцем. Дать компьютерную цитату, с датой?
Гликерия устала. Ей становилось уже плохо, начиналось головокружение. Она из последних сил отвечала Александру. Зачем? Ведь сказала уже, что устала, и ушла бы. Глупая девочка, что ты хочешь услышать?
- Ах, нет,- скажет Глика,- это было не так. Я написала это потому и потому-то. Так и я полгода назад не знал никого из персонажей этих выяснюшек, - продолжил Саша.
- Да, ты прав: я написала это потому, что хотела, чтобы ты меня ревновал, а ты никак даже не отреагировал. А у тебя нет никакого объяснения на - "была и вовсе совместная беседа".
- Естественно. Потому что враг пришел вырыть мне яму, и сам в нее угодил. В письме не видно никаких оттенков мысли, хотя видно, что и то и то - неправда. Меня угостили компроматом? Так я сам вам его поставил, вот в чем был смысл. Недаром Дулься от всего этого расквасилась, и плакалась, что ее выгнали, и какая она несчастная. Мразюка
- Кто враг? Я - для тебя враг? И какой компромат ты мне поставил, не пойму? И кому плакалась Дулься? Писал бы пояснее. И о каком компромате может быть речь, если четко сказано: "мы вместе сидели у монитора".
Саша, еще раз повторю: не хочу больше ничего выяснять.
- Ты плохо соображать стала. Враг - Дульсинея, прикинувшаяся Гликерией. Я тебе уже, который месяц толкую, зачем пальцы стирать о клаву - все равно тебе ни черта непонятно. Компромат - мне поставляли!
Глика, закончим этот диалог из Кащенко. Вместо того, чтобы просто встретиться и поговорить - опять всякая ерунда начинается.
- Саша! Я очень устала и не хочу выяснять ничего. Ничего не хочу больше знать: ни про твои занятия любовью с Юлианной, ни про дуру Дульсинею. Мне все надоело. Спокойной ночи, приятного чатанья и общения с любимыми тобой.
- Отдохни, Гликуша, - как больной ответил Александр, хотя Глика уже и так еле сидела у монитора.
"Все! Больше ни за что не буду с ним разговаривать", - клялась Глика, а назавтра стоило Александру войти и поздороваться, как Глика тут как тут.
"У, собачий хвост, - ругала она себя, - собачий хвост, по-другому тебя и назвать-то нельзя". И тут же вступала в разговор с Сашей.
- Ты в чем?
То он заявлял, что с буковками ничего не хочет иметь, а тут такой вопрос?
- Как всегда - в майке, свитере теплом и плед сверху.
- А снизу-то что?
Как-то в пору их "романа" - по мнению Александра у него не было с Гликой романа. Прямо как по статистике: тетки считают, что они замужем, живя в гражданском браке, мужчины - в данной ситуации - холостяки. Несмот-ря на все разговоры о прелести свободных отношений, когда основным цементирующим средством является любовь, а не печать в паспорте, вряд ли найдется женщина, которая пройдя тридцатилетний рубеж, не захочет вступить в полноправное владение любимым мужчиной. В то время как любимый мужчина согласен до семидесяти лет изображать из себя свободного, не закрепощенного узами брака, мальчугана.
Саша всегда говорил: одно условие - при мне ты всегда должна быть без трусиков.
- В трусиках, в тапках и в гольфах.
- Хм... Весьма неплохо, должен признать.
- Что неплохо? Мой наряд? Я почти всегда хожу так дома. Летом, в жару, вообще, в майке и трусиках. И в шляпе... насчет шляпы смеюсь, конечно.
Потом, Свидетель обвинит Глику, что она провоцировала его на вирт. Он, что и это посчитал за провокации на вирт?
Глика и Кайзеру говорила, что дома так ходит, когда речь пошла с Кайзером о жаре.
- Твой наряд - неплох, это я имел в виду.
- Да наряд, как наряд - обычный. Чем он тебе по нраву оказался? И сразу отключился, не ответив Гликерии.
Неожиданно спустя несколько дней, от Александра пришло странное послание:
- Спасибо, Гликуша. Ты очень мила. Принесешь на встречу книжку, я почитаю и верну в срок.
Опять заговорил загадками, но это было всегда так после долгого молчания. Гликерия уже привыкла.
Глика долго соображала, что это может, значит, и о какой книге идет речь. Они так давно не общались с Александром. Перечитала все свои архивы с другими собеседниками и поняла, что нечаянно послала Свидетелю не предназначавшее ему сообщение.
Глика в своем списке контактов имела несколько собеседников, с которыми ей было интересно общаться: помимо Саши еще один Александр Петрович из Сибири.
С сибиряком она общалась преимущественно на предмет книжных новинок, и даже обменивались, присылая друг другу новые книги.
Приезжая в Москву Александр Петрович, обычно звонил Глике. Она подъезжала в Измайлово, где для Саши его постоянные московские коллеги бронировали номер.
Первый раз Глика встретила его в Домодедово, стоя с плакатом, на котором было написано "Александр Петрович" - умнее она не могла придумать, но это для верности, чтобы они узнали друг друга, потому что фотографии одно, а живое лицо - совершенно другое.
С Александром Петровичем было интересно. Он ей рассказывал о своем Томске, о дочери, почти ровеснице Глики. В книжных магазинах они разбредались каждый в свою секцию, а затем, встречаясь, обменивались впечатлениями.
Несмотря на большую разницу в возрасте, Глике даже хотелось, чтобы Александр Петрович ее соблазнил. Нет, она не была влюблена в него, но у нее никогда не было таких взрослых мужчин, ей было интересно, как любят взрослые. Однажды она намекнула ему, на что тот ответил, как бы шутя:
- Гли, да меня же посадят за совращение малолетних.
Александр Петрович называл ее так. Еще при первом общении, Глика уж и не помнила, как они познакомились, Александр Петрович восхищался ее именем, приговаривая при этом: "как бы я хотел, чтобы мою секретаршу звали таким именем".
Но после того как Глика познакомилась со Свидетелем, ей уже не хотелось встречать Александра Петровича. Александр Петрович понял, наверное, что в Гликиной жизни что-то изменилось, и не сообщал ей о своих приездах, а затем и общение свелось на нет.
Так вот получилось, что сообщение о новой книге Кабакова, она послала Саше, а не Александру Петровичу, и поэтому, сейчас, беседуя с Александром Меном говорит:
- Извини, я ошиблась. Послание предназначалось не тебе.
- Да в чем ошиблась то?
- Ошиблась, что не тебе предназначалось сообщение.
Я только встала, - зачем-то сообщила Гликерия.
- Завтракала? - тоже почему-то поинтересовался тот, хотя при чем тут Гликин завтрак и Александр.
- Да, говорю же, только встала - кофе попила, утром на еду смотреть не могу. Зеваю - вчера легла в третьем часу, не представляю, как завтра на работу вставать.
- Книжку быстрей передай. Пока Дулься новую компру не вылила.
- А причем тут Дулься и книжка?
Я тебе уже говорила: ничего больше выяснить не хочу. И вообще, зачем ты со мной снова стал общаться? У меня возникают нехорошие подозрения, что ты снова задумал против меня что-то нехорошее.
Гликерия почти две недели не онлайнилась с Александром, и разговор ей давался сейчас легко, почти легко. Ей уже не хотелось, чтобы он приходил. Когда его не было, она, конечно, искала его в чате, и когда там находила его в "зеленом свете" одного, ей было легко, когда же он был вместе с Юлианной, ревность душила, поэтому она старалась, заставляла себя не смотреть, где находится Свидетель.
А сейчас пришел, говорит какими-то непонятными намеками, и Глике снова становилось худо. Понимала, что надо заканчивать этот бред. Что ничего хорошего не получится уже. Нельзя склеить разбитую чашку, чтобы не осталось заметно трещины.
Понимала, что забыть "найду-знаю и побежал" просто не сможет. Не той она породы, чтобы забывать. Простить - уже простила, но забыть - нет. И от этого было больно.
- Извините, что я снова задумал? А что же я задумал первоначально нехорошего? Шпионил за тобой или рассказал о тебе другу, чтобы он тебя попровоцировал? Или не позвонил тебе, получив от тебя телефон? Или не собирался встречаться с тобой, а затеял все на спор? Что скажешь на это?
Что он несет?
Глика, оказывается, находясь в чате, где он занимается сексом с Юлианной, шпионит за ними, рассказывает о Саше кому-то, и что просила -совсем с глузду съехал, как говорила ее прибалтийская бабушка, чтобы его провоцировали. Сто раз говорила, что Тамара сама пошла в чат.
Оказывается, не позвонила, а кто звонил из Прибалтики? И что услышала в ответ - короткие гудки, трубку положили, сказав два слова, не желая больше разговаривать, объяснив присутствием посетителя в офисе.
И Глика после этого будет звонить. И спор - это письмо долго еще будет аукаться Гликерии!
Александр же уцепился за это письмо, чтобы оправдать все свои мерзкие поступки, которые совершил и совершал впоследствии по отношении к Глике.
И после этого он надеялся на встречу, хотя Глика пока еще собиралась встретиться с Сашей, даже после всего, что узнала о Свидетеле - ей так хотелось посмотреть в его красивые глаза и увидеть смятение. Услышать, как и что он будет врать - тут уж над всеми чувствами преобладал азарт.
- Я ничего Тамаре о тебе не рассказывала после того, как поняла, что влюбилась в тебя. И до этого не рассказывала.
Она просила пообщаться меня в чате со Свидетелем, но я ей отказала. Начала я общаться-то с Александром Меном, и только потом до меня дошло, что ты - Свидетель, но было уже поздно. Томка донимала меня расспросами, чатюсь ли я с тобой, я ей всегда отвечала, что нет. Потом она все-таки узнала, что мы общаемся.
Ответь, зачем ты снова возобновил общение со мной? Дай мне хоть какой-то шанс не думать о тебе плохо.
- Я отвечу просто. Мне досаждает, что ты обо мне думаешь плохо, а с твоей подачи - бабушка.
Оказывается, его смущало, что бабушка плохо к нему относится, и он хотел реабилитироваться в глазах бабули, но бабуля, наоборот его всячески защищала.
Глика сейчас перебрала в памяти недавно состоявшийся разговор с бабулей:
- Я была в чате, там были и Саша с Юлианной. Послушай их разговор, разве это не говорит о том, что они - любовники.
- Деточка, да пусть они любовники. Не мучь себя. Давай не будем о нем говорить.
- И еще, мне даже тебе стыдно говорить об этом, я заходила в неприличный чат. Названия чата Глика не могла сказать даже бабушке, стыдно было. Отделалась шуткой: " ай, бабуль, оно тебе надо такое счастье знать, куда ходит его любовница. Я ж тебе говорила, что у него аномалия на сексуальной почве, хоть ты его и защищала, но тогда, же ты не знала всего, вот теперь и посуди: почему он Юлианну предпочел. А потому, что в вопросах секса они имеют одинаковые пристрастия, попросту говоря, извращения. Как в той книге, помнишь, нам ее еще папин друг Борис Николаевич приносил. Как же ты забыла? Борис Николаевич переводил с польского. Я еще тогда сказала, что для пациентов дурдома его перевод.
Мне стыдно, но поначалу, я следила, где он находится, в каком чате и с Юлианной ли, потом мне стало доставлять мазохистское наслаждение, если это можно так назвать, когда Свидетель и Юлианна были в одном чате, а потом у меня уже просто не стало сил наблюдать все его походы по неприличным чатам. Больно было очень.
- Гликуша, детка, не осуждай себя, в тебе говорила ревность, с которой ты не могла справиться, это как болезнь, а сейчас ты выздоровела, если так спокойно говоришь об этом. Выздоровела, моя красочка?
"А кто знает, выздоровела ли - думала Глика, - следить она за Свидетелем не следит, но фото просматривает время от времени. Значит, еще не до конца выздоровела".
- Так вот, бабушка, - продолжила Гликерия, - зашла я в чат, где была его Юлианна. Это ужасно, как она разговаривала, а твой разлюбезный Александр еще ее защищал, говорил, что она просто прикалывается в таких чатах. Он мне целую лекцию прочел о том, что матом ругаются все, начал чуть ли не с Баркова и закончил Ростроповичем.
Я не хочу дословно передавать ее разговор с людьми из того чата, но там так вульгарно все было. Глика тогда, слушая разговор Юлианны поняла: Свидетель и Юлианна созданы друг для друга, что в том чате, о котором и Свидетель говорил, и Томкина распечатка - мат на мате, что здесь. И потом Томка прислала ей эту распечатку, где сидела Глика. Хорошо, что хоть Гликерия была под другим ником, но под своим мейлом, но видно Тамара не догадалась, иначе бы вся фирма "гудела", какой чат посещает Гликерия.
- Знаешь, бабуля, понимаю, - смех, разрядка, но матерные слова, ведь никогда у нас дома я не слышала, а здесь - как будто, так и надо.
И Саша тоже матом иногда ругается, даже в разговорах со мной. Когда я ему сказала, то он опять меня обвинил, сказав, что это из-за моих придирок.
- Бабуль, а может и надо быть такой? Как эта Юлианна.
- Да, что ты говоришь! Быть такой как Юлианна.
- Баб, но ведь Саша выбрал Юлианну, а не меня.
Бабулечка, я об одном жалею, что не побыла любовницей Саши, хоть один разок. Он мне говорил: "ты не успокоишься, пока не попробуешь меня, не почувствуешь мой запах, не ощутишь мое тело".
- Глика, но ведь еще не поздно? - сказала Гликерия Борисовна, и сама испугалась своих слов, да так испугалась, что непроизвольно зажала ладонью рот.
- Бабулечка, что ты говоришь? После Юлианны? Пусть я несправедлива, но после этой девки, которая неизвестно с кем спит, и с ней спал Саша...
Нет, нет, и еще раз нет.
- Ты права, моя кровиночка. Надо было раньше об этом думать.
- Как ты не понимаешь, у него одновременно были я и Юлианна, просто та согласилась быстрее. Но как твой хваленый Александр ее защищает: нормальная одинокая девушка хочет замуж.
Конечно, он ее замуж хочет выдать, и спать с ней. Глика понимала, что несправедлива по отношению к Саше и той же Юлианне, но в ней говорила обида, и принимать свою же неправоту она не хотела.
- Гликуша, он сам не ведает, что творит.
Видя, как взволнована ее внучка, бабушка, не дожидаясь ответа, решила сменить тему:
- Глика, а ты уже поменяла паспорт на девичью фамилию?
- Да, скоро будет готов. Вот только все визы придется переоформлять, а это тягомотина. Но, да папа что-нибудь придумает, чтобы мне в очередях не толкаться. Все равно у меня все визы заканчиваются к новому году.
Весь разговор с бабушкой она вспомнила в минуту, задавая Александру встречный вопрос:
- И ты возобновил общение со мной, чтобы реабилитироваться перед бабушкой? Но почему не тогда в августе, после той истеричной переписки, истеричной, с обеих сторон, могу заметить. Хотя ты как всегда обвинил меня, и кричал, что уничтожишь все мои письма, не читая.
Естественно, как будет думать о тебе бабуля, если ты принес столько переживаний мне и соответственно всем моим родным.
Скажи, что я должна сделать, чтобы тебе не досаждало, что о тебе плохо думает бабуля, я сделаю.
- Я тебе написал про уничтожение, потому что ты была буквально невменяема и продолжать общаться дальше, было бессмысленно.
Что надо сделать, пожалуй, ничего не сделаешь. Мы - слишком разные. Хотя и общее - есть.
- Опять вранье,- устало подумала Глика,- Свидетель тогда ее в отключку отправил, она в чате видела его "зеленым", а в ее контакт-листе - "красным".
Она с интересом ждала, что будет дальше.
Как он врет?
И самомнения у него не отнять.
Александр с самого начала их общения считал, что Гличка у его ног, и никуда от него не денется. Но случился облом, и тогда на Гликерию обрушился поток его оскорблений.
Глика очень обижалась, но ничего не говорила про свои обиды, когда он называл ее буковки.
До этого он любил этим буковкам объяснялся в любви, целовал как наяву.
Как же они схожи с Володькой! Тот тоже все Глике талдычил: "ты первая вышла замуж, я женился через три года после твоего замужества". А сам уехал в Таллинн, и ни слуху, ни духу - это не считалось.
- Ты не хочешь, чтобы о тебе плохо думали - речь не обо мне, а о бабушке. Мое мнение о тебе вряд ли интересно. Скажи, что мне сказать бабушке, и я ей скажу, чтобы ты был хорошим перед ней. Она не может, да и не хочет верить, что еврейский мальчик так поступил. Я просто не знаю, что ей сказать, чтобы она убедилась, что ты хороший. Подскажи, и я ее постараюсь убедить.
- Скажи ей, что она права насчет наших мальчиков. Скажи, все это - результат компьютерного, а не живого общения: отсюда и фатальное непонимание.
- Саша, какое фатальное непонимание? Были выяснения, но когда они начались - когда ты одновременно со мной имел и другую женщину. Одновременно - ключевое слово, как ты любишь выражаться. А я... Сколько раз тебе твердила или единственная, или, вообще, не надо.
Бабушке скажу, что все наши мальчики хорошие, в том числе и ты.
- Мы с тобой по-разному понимаем вопрос - появилась дама или не появилась. В этом мы разные и не только в этом. Это я и хотел тебе растолковать на встрече, как и многое другое. И вообще, была у меня мечта, да сплыла. Ладно. Пусть останется все как есть.
Устал я.
Она заметила уже, как только Александру нечего было сказать, он всегда говорил: "устал", "связь плохая", оскорблял ее, чтобы она сама прекратила общение.
- Мечта была... У меня тоже была. Как я хотела, чтобы ты хоть раз в неделю приходил ко мне, но, увы... ты сам все перечеркнул.
Разные мы в чем?
Что я предпочитаю единственного любимого, а ты - гарем?
Да, ты хотел иметь свою женщину, именно свою, чтобы она тебе принадлежала и телом и душой. Я откликнулась. Мне не надо замуж. Мне нужен был только ты, единственный.
Что ты мне нового можешь сказать при встрече за чашкой кофе. Поэтому и хотела, чтобы сразу ко мне домой пришел, но... опять-таки пресловутая другая женщина.
А о твоей мечте я догадываюсь, об этом я и говорю, что ты замыслил против меня. Зная мое отношение к тебе, пожалуй ты и добился бы исполнения своей мечты. Но, все-таки гарем это не мое.
- Вторая часть твоего послания опять производит удручающее впечатление. Все идет по замкнутому кругу...
- Почему удручающее - я всегда была искренней, хоть бабуля и учила меня, что с мужчиной надо быть дипломатом. Она мне говорит, с твоей правдивостью ты пошла в свою мать.
Ты ведь даже сейчас, возобновив общение со мной, ни разу не сказал мне о своей мечте. И что мне остается думать, какая это мечта? И встреча тебе нужна для чего?
А вдруг ты на нее придешь с Юлианной, я и такое допускаю, чтобы поиздеваться надо мной, как издевались, сидя вдвоем у компа. Сопоставив кое-какие нюансы, не верю, что ты думал, что перед вами Дульсинея. Замкнутого круга больше не будет - будет конкретное решение вопроса: да или нет, но как и тогда повторю - все зависит от тебя, каково будет решение насчет нашего будущего: положительное или отрицательное, потому, что мои чувства, увы, еще не прошли. Какая женщина с тобой была так откровенна?
Глика знала, что ни какую встречу она не пойдет. Тем более Тома присылала ей на почту все разговоры Юлианны со Свидетелем, может и не все, но такие, которые Глике читать было больно. Но она все равно читала, пока, наконец, решилась и отправила Томин адрес в черный список.
Да и сама Гликерия была не слепая, видела, как подолгу сидят в неприличных чатах Свидетель со своей любовницей.
- Запомните раз и навсегда, Гликерия Владимировна. Евреи не издеваются над людьми. Это противно их природе.
Ну, а мечту, мою мечту ты сама изложила.
Сейчас, по прошествии времени, уже многое, зная об отношениях Юлианны и Свидетеля, Глика реагировала относительно спокойно, хотя рана болела еще, но и удовольствие доставляло чесать эту рану. Глика уже не смогла закричать.
Ах, как прав был Моруа. Иногда Глике доставляло даже удовольствие, когда она по поиску находила Свидетеля и Юлианну в одном чате: ну надо же так изолгаться, а еще как-то Свидетель сказал, что перед Гликой он ни в чем не виноват.
Да, не виноват, особенно за август месяц не виноват.
А та распечатка, которую принесла Тамара, Глика все пыталась ее вспомнить. Одно запомнила, врезалось крепко в память - Александр меня любит и ни с кем не захочет быть, и мы с ним все перепробовали. И снисходительный тон Юлианны - Глика и по написаному могла определить тон собеседника - что-то та сказала, что заходи, мол, в чат - поболтаем. И что-то еще про койку, но что - как ни пыталась Глика вспомнить, так и не смогла.
И это Свидетель называл - не издевается он над людьми, а как же по-другому назвать то, что они вдвоем говорили Дульсинее - Глика не верила до сих пор, да и потом не верила, когда Александр говорил, что это для врага-Дульсинеи.
Глика специально дала ему зацепку, чтобы он хоть как-нибудь оправдался в ее глазах. Гличке так хотелось верить, что не ее обижал Саша. И как Свидетель уцепился за эту подсказку, ох, как уцепился, и начал развивать теорию о враге-Дульсинеи.
Все эти мысли пробежали в голове Гликерии, пока она снова не взглянула на монитор:
- Я тебе не зря написал про "Жука в Муравейнике". С автоматом Странников поступили как с врагом, а не как с Львом Абалкиным.
И как только хватает наглости так врать... - смеялась уже Глика, - неужели он и впрямь держит меня за такую дурочку, считая, что я ему верю?
- Саш, а как назвать то, что ты мне написал в письме - мы вместе сидели перед монитором, и я сам написал тебе, что встречаюсь полгода.
Назови другое слово, и я его приму.
Мечта твоя так и осталась для меня непонятной - это свою мечту я четко выразила.
Что тебе я сделала?
Сказал: "больше не пиши", я не писала. Да плакала, да болела, но молчала, чем же я так тебе досадила, что вдруг стала врагом?
И значит, раз " С автоматом Странников поступили как с врагом"- ты хочешь сделать мне зло. Так я должна понимать?
- Ты не поняла. Враг был не Гликерия, а под личиной Гликерии.
Я написал, что мы вместе сидели. Потому что мне уже, вообще, была непонятна вся твоя роль в этой истории.
Дулься для связи с ней дала, не мне, правда, три адреса - свой, Денгилевского и твой.
И еще написал подобно тому, как ты мне написала, что изменила мне с таллиннцем.
Наверное, после прояснения деталей я понимаю, что это было не лучшее мое письмо.
Кому верить? - растерялась Гликерия,- Свидетель говорит одно, Тамара говорила совсем противоположное.
Тамара начала вести переписку с Юлианной после того, как принесла распечатки беседы ее (под Гликиным ником) с Юлианной.
Получается, что Свидетель и Юлианна до сих пор в связи. И значит, врет Глике. Ведь издевательства над "Гликерией" происходили раньше. Еще тогда Саша не знал о переписке Тамары и Юлианны.
Для того, чтобы окончательно убедиться в этой чехарде вранья, Глика звонит Тамаре с целью выяснить: зачем Тамара дала Гликин адрес и адрес Владимира Николаевича?
- Тамара, кому и главное зачем, дала мой адрес?:
- Вот и Тамара понадобилась, - съязвила Томка.
- Тома, не будем выяснять отношения, мы уже с тобой давно все выяснили.
- Ты что мои письма не читала, там все написано - ответила Тамара, - что не помнишь, как я тебе говорила, что разговаривала с Юлианной.
- У меня нет твоих писем. И разговора не помню.
- Надо было слушать внимательно.
- Тома, ответь, пожалуйста, на вопрос.
- Когда меня выгнала Гликерия Борисовна, я написала письмо Юлианне.
- Зачем? Хотя не надо объяснять, - зная Тамару, понимала, что сейчас опять выльется поток сплетен и грязи,- ответь только, кому и зачем дала мой адрес для связи с тобой, и почему мой?
- Я ей дала два адреса, она сама попросила адрес Денгилевского и твой, чтобы написать тебе письмо.
- А ей зачем мне писать?
- А она хотела сказать тебе, чтобы ты не идеализировала Свидетеля.
- Ей-то какое дело, кого я идеализирую?
- А я ей сказала, что ты принца все ищешь? Она ответила: "что в Свидетеле она, то есть ты, принца увидела и сказала: "хотите я напишу вашей подруге"?
Оказывается, я и подруга Тамары! Да, со Свидетелем Глика вляпалась по полной - если сплетни к Глике никогда не приставали, то тут разговоров...
Томка ж и в фирме, небось, растрезвонила всем о Глике и ее виртуальном любовнике.
- Спасибо, Тамара, - сказала Глика и положила трубку.
Теперь Глике стало ясно, что Свидетель врет.
Гликерия помнила тот разговор с Тамарой - разговор произошел уже, когда Глика немного оклемалась и ездила на работу оформить отпуск за свой счет, то есть это было после болезни, которую спровоцировали те же Свидетель, его Юлианна и не меньшая стерва Томка.
- Насчет Странников, когда поняли, что это не Абалкин (Гликерия), а Странники (Дулься) - тогда и поступили как с врагом, - повторил почему-то Александр, или Глика еще раз прочла предыдущее его послание, пока отвлекалась на разговор с Томой.
Дульсинее все по барабану, как с ней поступает Свидетель и его любовница.
Гликерия, уже зная от Тамары, кому, как будто бы нельзя было догадаться сразу, все же переспросила:
- Кому Тамара дала мой адрес? Денгилевский - это Владимир Николаевич. Я его знаю, а он тут причем?
- Владимир Николаевич причем? Так ты вообще ничего не знаешь?
Бесполезно - только при встрече, тогда ты окончательно все поймешь, откуда такой тон письма.
Я тебе говорил насчет возобновления. Чисто по человечески. Но никак чтобы что-то тебе сделать плохое. За мной такое не числилось никогда.
Не числилось, так не числилось,- уже почти безразлично подумала Глика,- но все когда-то бывает впервые.
Глика вдруг почувствовала, что Александру вновь что-то от нее понадобилось, но что? Пока она не могла понять.
- Я позвоню Владимиру Николаевичу и все у него расспрошу, думаю, он мне не откажет.
Насчет возобновления ты ничего не говорил, за исключением того, чтобы быть хорошим в глазах моей бабули
Обещаю, я восстановлю твой статус-кво в ее глазах, если только это тебе нужно от меня, то мне делается понятным твое возобновление отношений.
И еще ты так и не назвал синоним слову "издевательство" - если можешь, назови все-таки, как понимать?