А в Гликиной квартире в это время Александр и не заметил, как съел все бутерброды, и когда в комнату вернулась Глика, он спросил:
- Гликерия Владимировна, где ж все-таки находится библиотека?
У вас такая огромная квартира, что я и не смог найти вашу библиотеку.
Глика непонимающе уставилась на Свидетеля, потом вспомнила их разговор на кухне:
- Так я же вам уже говорила, что библиотека находится в загородном доме у деда.
- А где твой ноутбук?
- И про ноутбук говорила, что папа забрал к себе на фирму, чтобы их программист установил мне новую антивирусную программу, обновили старый Exploer, почистили и т.д.
Почему вы снова спрашиваете?
- Но я же смотрел книги, сидел за твоим ноутбуком час назад, - в отчаянии выкрикнул Саша, сам от себя не ожидая такой реакции.
Глика странно посмотрела на него:
- Мне кажется, вы что-то путаете, наверное, вы недавно были у кого-то, и там была большая библиотека, а вы считаете, что это произошло сейчас у меня.
Александр ничего не понимал.
- И все же давай вдвоем пройдемся по квартире, ты мне покажешь свою квартиру.
- Пойдемте, - вздохнула Гликерия, - и повела Сашу по квартире.
Обойдя все закоулки и углы, и не видя никакой библиотеки, Александр решил, что, скорее всего, ему библиотека предвиделась, хотя ведь он писал Юле в онлайн именно в библиотеке. Ладно, это он выяснит вечером у Юли.
- Гликушенька, - переменил он и тон, и тему, - а почему ты переоделась? Только честно. Без всякой, извини, вежливой хрени и вранья. Скажи, как есть. Почему ты сняла свой сексапильный наряд и вырядилась в этот балахонный свитер, хотя ты и в нем прекрасна.
Он подошел к ней совсем близко. От нее исходил запах морской свежести и еще чего-то волнующего. Видел ее волосы, собранные в какой-то нелепый пук на затылке, а как красиво были уложены ее волосы, когда она открывала дверь квартиры, впуская Александра к себе. До зуда в ладонях хотелось развязать этот пук волос и снова разбросать их по плечам, зарыться лицом в эти пахнущие свежестью и духами волосы.
Теперь сам все потерял. Ведь с этой женщиной, которую он искал и, кажется, нашел, с которой, мог бы быть счастлив, хоть и временно, но как говорится - ничего нет более постоянного, чем временное.
Ему сейчас до зубовного скрежета хотелось, чтобы именно о нем и всегда заботилась эта красивая женщина с необычным именем, ждала всегда его, единственного.
Тревожно хмурила брови, когда он заглядывал бы к ней ненароком, понимай, когда ему захотелось, а не когда она его ждет. Трогала бы его лоб при малейшем кашле,бежала за градусником и никогда бы не отпускала без горячего обеда.
Ну, и нафантазировал я, - ухмыльнулся Свидетель.
- Ну, почему? - повторил он.
Для него это было так важно сейчас.
Скажи она правду, и он, тут же бы, покаялся во всех грехах, в чем был и не был виноват перед Гликерией, рассказал бы о Юлианне, может потом и жалел бы, конечно, жалел бы, зная Глику, но сейчас, скажи она, почему из сексапильной девушки она превратилась в зачуханную тетку, и он готов пасть перед ней на колени и каяться-каяться.
И снова повторил:
- Только честно, без всяких там обманов.
- Да что-то зазнобило меня, готовила в кухне при открытом окне, вот и замерзла.
- И именно почувствовала холод, когда я пришел?
- Да, - просто ответила Гликерия.
- А тебе так лучше, такая уютная, домашняя и в то же время сексуальная. Нет, в том первоначальном наряде тоже сексуальная, и еще какая сексуальная... Но, чужая.
- Александр Абрамович, давайте есть торт. Торт я тоже сама испекла. Вам сделать чай или кофе?
И Глика, не дожидаясь ответа, отправилась на кухню.
Саша за ней следом.
Не доходя кухни, он повернул Гликерию к себе, взяв ее за плечи, и долго смотрел в ее глаза. Гликерия, молча, ожидала, что будет дальше.
Саша вдруг нехорошо подумал о Глике, считая, что от таких как она, надо бежать, как черт от ладана. Ничего кроме проблем она не принесет в его жизнь, а ему так хотелось уюта и тепла.
А с ней ... ну один романтический ужин, море страсти, а затем огромная бездна проблем. Нет, уж лучше с расписавшей на много лет вперед прагматичной Юлькой, чем с взбалмошной Гликерией.
Безусловно, она любила его, он чувствовал это постоянно, и самодовольство распирало его. Хотя никак не мог понять, почему она так долго не хотела с ним встретиться.
Но, если разобраться и не лукавить самому себе: он не пришел на первую встречу, думал, ай обойдется. Не знал, что с Гликерией так поступать нельзя. И никакие часы он не перепутал, просто лень было отрываться от компа. Да и денег не было, - оправдывал он себя.
А сейчас, встретившись, ведет себя странно. Что-то произошло в период, пока он находился в ее квартире, именно в те минуты, пока он писал Юльке, чтобы та не приходила сюда. Не могла ж Глика просто так переодеться, и все ее разговоры о холоде, не что иное как "ля-ля-ля"
Гликерия так и не ответила правдиво на ее вопрос. Да и что ей было отвечать. Сказать правду. Значит, снова она не выдержит, и начнется..
Поэтому Глика молчала и отодвигалась от него как-то непонятно, против воли вроде как. Что-то ее сдерживало, оттого и скованность в течение всего вечера присутствовала. Не мог догадаться Свидетель, что Гликерия случайно узнала о его хитроумном плане с Юлианной.
Глика вывернулась из объятий Александра, и почти бегом побежала на кухню, неожиданно для себя, спросив на бегу:
- Александр Абрамович, а кстати, как звать вашу жену?
От такой смены ее поведения Саша остолбенел, но взяв себя в руки, задал встречный вопрос:
- А зачем тебе? - он даже не сообразил, что она имела в виду Юлианну, хотя слышал весь разговор Глики с консьержем.
- Да, не зачем. Не корысти ради. А интересу для... Но коли не хотите говорить, то и не надо. Не очень-то и хотелось, - рассмеялась заливистым смехом Гликерия, - давайте еще и мороженое кушать.
Впрочем, если мужчина хочет рассмешить женщину своими неуклюжими попытками обмануть ее, может попробовать. Только как бы это веселье больно не сказалось в первую очередь на нем самом.
Надо все же любить, чтобы уловить, ухватить момент, когда и что нужно вовремя сделать и сказать.
Ведь что могло получиться, начни она задавать вопросы о его отношениях с Юлианной. Представить страшно, во что бы это вылилось: слезы, упреки, снова ревность, негодование. Закончилось бы в лучшем случае его уходом, а в худшем, даже представлять не хочется.
Но не надо уже было Гликерии его объяснений, после звонка Юрки, Свидетель стал ей не то, чтобы противен, но неприятен - это точно. Она не была уверена, что завтра ее отношение к нему не вернется, но сегодня... ей хотелось только одного, чтобы он быстрее ушел.
А ведь как все могло сложиться. Нежность, которая копилась в ней и которую она готова была выплеснуть на Сашу, любовь, которая в ней сидела с того третьего вечера их знакомства, но... Свидетель привел за собой Юлианну.
Хорошо, что Юрка предупредил Глику, иначе как бы она потом себя презирала. Она и так себя уже презирала за то, что вырядилась сразу для любви.
Психологи говорят, поэт опять же утверждал: "чем меньше женщину мы любим..."
- Ага, - фыркнула Гликерия, - тем быстрее она сбежит от тебя.
Поэтому всегда женщина ждет от мужчины красивые слова, что она самая-самая, что он ее любит. Женщину невозможно избаловать такими словами. Этих слов всегда ждешь от любимого, и никогда от них не устанешь.
Когда было закончено с тортом и мороженым, Глика молча, стала убирать со стола.
- Давай я тебе помогу уносить посуду на кухню, - предложил Александр.
Он тоже тяготился затянувшейся встречей и не знал, как уйти, чтобы совсем не потерять Глику. Надеялся, что все в конце концов с ней образуется.
Но в данный момент оба хотели одного: Глика остаться одной, Саша - уйти.
- Я очень устала за сегодняшний день. Какое-то сумасшествие, - помогла Глика определиться Александру.
- Тогда я пойду. Отдыхай.
Глика, не глядя на Сашу, направилась к входной двери. Свидетель - следом.
- И снова раздался телефонный звонок:
- Дверь открыта, - махнула рукой Глика, а сама направилась к телефону, считая, что Свидетель уже ушел.
Закончится когда-нибудь сегодняшний день, - воскликнула Гликерия.
- Да. Здравствуй, бабушка.
Глика пристроилась на кресле, которое стояло в их прихожей и вечно служило темой для шуток - "так гости от тебя никогда не уйдут, уходя, усядутся в кресло и продолжат беседу".
- Гликочка, ты не могла бы приехать завтра взять очередную графоманию.
- Бабушка, у меня сегодня такой заполошный день. Может, ты пришлешь мне. Я так устала.
- Ты с ним все-таки встретилась? - с тревогой в голосе спросила Гликерия Борисовна. Бабушка так хорошо знала внучку, что ей и объяснять ничего не надо было. Но Глика решила стоять "насмерть" и не признаваться.
- С кем, с ним? - Глика оглянулась. Саша стоял у двери.
"Мог бы и уйти", - с досадой подумала она, уже поняв, что проговорилась, и сразу же перевела разговор с бабулей в другое русло:
- А когда срок и какой объем?
На Свидетеля Глика решила не обращать внимание. На сию секунду она для себя определилась, что видела Александра Абрамовича в последний раз, поэтому разговаривала с бабулей, как будто никакого Свидетеля тут и не было вовсе.
А может, он и уйдет, пока буду разговаривать. Специально буду долго говорить", - мстительно решила Гликерия, - "некрасиво, но так ему и надо".
Но Гликерия Борисовна слишком хорошо знала свою внучку.
- Детка, а почему у тебя день заполошный? Суббота. Обычно в субботу ты отсыпаешься и ничего не делаешь.
Глика ни за что не признается бабушке, что встречалась со Свидетелем, она же обещала бабуле, что никаких встреч с ним не будет, после того, как бабушка сама хотела встретиться с Сашей, а он, можно сказать, отказал во встрече.
- А я торт пекла, - слишком уж бодро воскликнула Глика,- и снова поняла, что опять-таки сказала не то, - да, еще Владимир Николаевич цветы сегодня с Петькой прислал и снова - изумрудный гарнитур. Хорошо, что хоть сам не зашел. Во дворе стоял. Он в Германию на месяц улетает. Ой, бабуль, что я тебе расскажу, - и снова Гликерия чувствует, что проговорилась.
Рассказать хотела, как Денгилевский и Юлианна бегали вокруг машины. Но тогда придется объяснять, почему тут оказалась Юлианна. В общем, завралась Гликерия.
- Торт? - удивленно переспросила Гликерия Борисовна, уже поняв, что Глика не признается, что у нее там сегодня произошло, и, оставив тему Гликиной сумасшедшей субботы, сказала:
- Гликерия, точно у тебя заполошный день, раз ты забыла, что "для всех я не умею пользоваться компьютером".
- Бабулечка, я бы распечатала сама и все сделала бы.
- Глика, что ты несешь? Рукопись-то в распечатанном виде, а не на флэшке.
- Ой, бабуль, ладно. Приеду завтра. Только во второй половине дня.
- Кусок торта привези деду, - засмеялась Гликерия Борисовна, - вот-то дедушка удивится, что ты вдруг торт испекла, - дав понять, что разговор о Гликиной субботе не закончен, - и захвати этот гарнитур. Долго вы будете с Владимиром Николаевичем его из рук в руки передавать. Поговорим завтра.
Ай, как-нибудь. Что-либо придумаю. Но сказать бабушке, что у нее был Свидетель, да еще так погано пришел, ни за что, - решила Глика.
- Целую тебя, бабулечка. Деда поцелуй за меня.
Глика еще немного посидела на кресле с закрытыми глазами, ей так хотелось, чтобы открыв глаза, не увидеть Сашу, но он стоял, прислонившись к входной двери.
- Извините, Александр Абрамович, - обычно суббота у меня всегда в тишине и покое, а сегодня. Да вы сами видели.
Дверь, кстати, открыта, я же сказала, думала, что ушли, поэтому так долго и разговаривала с бабулей.
Саша, наконец, отошел от двери, вернулся к Гликерии, будто решая сказать что-то важное и необходимое им обоим, но, только махнув рукой, произнес:
- Спасибо за угощение. Все было очень вкусно... и после паузы