Было зимнее утро. Сидел Змей Горыныч в своём замке у огромной печи, лапы грел, пил тёплое зелье, вздыхал, о своей жизни печалился. А замок его над поляной стоял на высокой скале, под которой была большая пещера глубокая. За поляной начинались дубовые рощи, ещё дальше - кусты, за кустами - река и болота. И всё было плотнымснегом засыпано.
Стихи от тоски и печали он писать не хотел, потому все чернила в замке повысохли. Чу! - шум снаружи, за левым окном, вдруг пронёсся. Горыныч было голову поднял, но тотчас лапой махнул и решил, что лучше ему ещё дальше кручиниться, не отвлекаться, не выходить пока из печали.
А тут растворяется главная дверь, входит Ворон, который за дверью присматривал, и говорит:
- Ваше Треглавище, баба-Яга прикатила, с вами хочет беседовать!
- А о чём с ней беседовать?
- Мне того не сказала, - каркнул Ворон.
- Что ж, зови. Да скажи, чтоб в прихожей снег с сапожек стряхнула.
- Так при ней не метла, она в ступе и с кочергой к нам в пещеру влетела.
- А ведь знал! Как всегда, три быка про ворота забыли, не заперли! - рассердился Горыныч. - Мне оттуда холодами сквозит! Вот как голодно станет, я их разом и слопаю. Только есть от печали не хочется!..
Ворон вышел за дверь, не закрыл её. Входит в дверь баба-Яга в меховой доброй шапке, в тёплой шубе в сапожках, нос красный, руками за спину держится да кряхтит. Поглядела она на Горыныча и говорит:
- Здравствуй, мой Огнепламенный! Я простужена и спина не сгибается. Прилетела погреться, а ты сам печкой греешься! Отчего не треглавый и, как вижу, печалишьсяи одной головой?
- Когда в трёх головах, ем в три раза, полнею. Потому снял две головы да и запер в чулан. Они в битвах нужны, а по жизни - безделица, споров много и ругани. Ты лечиться приехала? Чем тебя угостить? Хочешь зелья от холода?
- Эх, давай! Я с гостинцами, всё съедобное!
Баба-Яга ножкой топнула, костяным пальцем щёлкнула и под окнами сам-собой стол широкий вдруг встал. Встал накрытый и с явствами: пироги, фрукты, овощи, соленья с приправами и копчёности. Оба сели за стол, зелья выпили и поели. Отдохнули чуток, а Горыныч не рад, всё печалится; шею вытянул до окна, поглядел на снега - даже скрючился, ознобился весь.
- Что,не любишь ты зиму? - спросила Яга.
- Снег глаза мне слепит, веет холодом. Что за прелести? Жил я в тёплых краях, в разных царствах, где зимы вовсе нет. Там под берегом море тёплое плещется.
- Что ж ты к нам сюда припожаловал, переехал на жительство?
- Так причина была, - отвечает Горыныч. - Там у местных царей -по сто дочерей. Каждый год свадьбы надо играть. Как приходит весна, женихи отовсюду съезжаются. Им цари назначают условия: звёзду с неба достать, переплыть океаны, отыскать острова, где сокровища, сочинить серенаду невесте, отгадать три загадки и всякое прочее...
- А тебе-то что за печаль? - удивляется баба-Яга и берёт со стола ещё пирожок.
- Среди прочего, испытание есть. Победить в поединке Дракона, так прозвали там Змея Горыныча. Только утром проснусь, под скалой в три ряда женихи-поединщики. Им женится охота, а мне до заката работка кошмарная. Я пещеру запру, они в трубы трубят. Я прикинусь, что занят, они насмехаются, оскорбляют имя моё всякой грубостью.
- Про дракона недавно слыхала, но не помню, кто сказывал,- всплеснула руками баба-Яга. - Приходилось тебе с ними биться? -
- А что сделаешь! Я создание мирное, людям зла не желаю. Но поначалу стал я всех побеждать. На одних дуну пламенем, других шлёпну хвостом, третьих когтем царапну, на четвёртых просто чихну... В основном-то я их больше пугал, так что многие от испуга заиками делались. Но надоело мне всё до безумия! А потом.., из царских дворцов реки слёз потекли: женихи пропадают, невесты по ним убиваются. Жалко девушек! Хоть и царские дочери, а им счастья семейного тоже хочется.
- Добрый ты! Как потом поступил?
- Долго думал и вот что придумал. В том условии в царских грамотах было записано: в знак победы над Змеем Горынычем жених должен отсечь кусок шкуры Горыныча или вырвать коготь из лапы или выдернуть клык из пасти его. Я, скажу тебе по секрету, линяю раз в год и прежде старую шкуру выбрасывал. Когти часто ломаю о скалы, так обломки тоже бросал. Зубы сами ломались, а иные болели и я их выплёвывал, так как за день у меня новый зуб вырастает. Надо дальше тебе пояснять?
- Поняла уже, стал ты женихам-поединщикам куски шкуры, обломки когтей и пропащие зубы просто так отдавать, чтоб они тебя больше не мучали! Дальше что, полегчало тебе?
- Сперва полегчало, потом хуже сделалось. Коль меня побеждает жених, я в пещере своей должен в ранах лежать и стонать или мёртвым прикинуться. Лет пять-шесть сам лежал, притворялся, стонал, а потом приучил трёх быков в пещере реветь и стонать. Они стонут-ревут до позднего вечера. Если им не реветь, свадьбы в царстве расстроются. Не могу же я женихов осрамить, очень жалко невест! А сам до ночи в замке сижу или лежу, гибну сам от безделия. Не могу погулять, не могу полетать, раз я раненый.
- Это очень тоскливо, - согласилась баба-Яга. - Я бы враз померла от скуки такой. Взять меня, коли я прихворну, да в избушке в постели на недельку залягу, беспорядок в лесах начинается. Всяк по лесу шатается, лесу порчу наносит, никого не боится! И ко мне уважения всякий лишается. Но я вмиг управляюсь, урок им даю! Рассыпаю грибы по полянам,землянику, бруснику, малину - они рады радёшеньки. А выходят из леса, в лукошках один мухомор да волчья ягода. А иных направляю в болота оврагами, еле живы потом выбираются... Про себя ещё расскажи!
- Стал летать я ночами, чтоб меня меньше видели. Что за радость по небу гонять в темноте, люди спят, всюду черти да сила нечистая. И тогда...
- Как же ты поступил?
- Махнул я крылом, собрал утром имущество, свою свиту собрал и улетел. Летел, долго летел... и сюда прилетел. Дело это летом случилось, я про зимы не знал. Глянул сверху - понравилось: крутая скала, поляна, леса и болота, за ними озеро есть, а за озером - речка чистая. Но вода в ней холодная, а зимой её нет.
- И зимой она есть, только вся подо льдом. Зима тем хороша, что повсюду спокойствие. Небо чистое, от морозца прохладное. Даже слишком прохладное! - баба-Яга вздыхает и тоже нахмурилась. - Летом лучше летать на метле. Зимой в ступе летаю. Кочергу раскалю докраснаи беру её в ступу для тёплости. Но повсюду спокойствие! Ах, блаженствие и спокойствие!
- Да спокойствие!.. - Горыныч вытянул шею к окну и снова поёжился.
- Только вот что, друг Огнепламенный!.. Вёрст за тридцать отсель есть богатое княжество. Правит им князь Никита. У него дочка есть, Лизаветой зовут. Чудо девочка! Ай, нет - девушка... Подросла уже! Сама умница, очень стройная, раскрасавица! И надумал тот князь дочку замуж отдать.Разослал он уже в царства разные женихам зазывные грамоты, пригласил их прибыть ко двору поздней осенью. Тут у нас, кто умён, в осень женится. Приезжали послы на невесту взглянуть, расспросить про приданое. А чуть позже прислали князю Никите согласные грамоты.Мне шепнул один человек, что приедут Лизу сватать сразу семь женихов.Князь Никита за сердце схватился, не знает, как быть. Мол, сглупил - шестерых надо прочь отсылать. Они могут обидеться, рассердиться, озлобиться. И собрал он совет во дворце из бояр мудрецов. Все они мало думали, долго спорили. Пока суд-пересуд, вдруг боярин Угушев возьми и скажи: "Достославный мой князь, что живём мы в невежестве! Давно за морем знают все - кто даст выкуп богаче, тот и жених. А коль выкуп другому - равняется, назначают женихам испытания". Князь спросил, как испытывать, а ответа не знал на совете никто. Тут боярин Дождаев сказал, что приехал в их град иноземный купец, его надо спросить. Притащили купца, тот всё понял, сказал им: "Всяк жених за невесту должен гору злата доставить, Дракона сразить и пригнать три огромных отары тонкорунных овец. Кто быстрее всё сделает, тот победитель". Вот откуда про Дракона я услыхала, нобыло забыла! Да ты не печалься, не хмурься, съешь лучше яблочко!
- Мне теперь не до яблочка! Только осень придёт, надо к битвам готовиться. Я создание мирное и беззлобное! Разве я виноват, что и здесь понуждают меня заниматься дурачеством?
Скоро стаял весь снег, солнце землю пригрело и настала весна. А за ней прикатило лето красное. Вскоре лето попятилось и пришла в те края осень тихая. На деревьях листва перекрасилась, пышет золотом. Между тем перелётные птицы уже в стаи сбираются, а ко дворцу, к хоромам князя Никиты, понаехали женихи отовсюду. Все они, как один, привезли ему золота и другие дары.
Казначей Утягалов взвесил золото, записал все дары и сказал князю, что во всём будто б равенство. Драгоценности заперли в кладовых. Князь Никита созвал женихов, усадил их за стол, рассказал про приданое: треть земель отдаёт с лесами, угодьями и хозяйствами, а потом кликнул слуг и велел пригласить дочь свою, молодую княжну. Тотчас гусли запели и в убранстве пригожем входит в залу княжна. Подивились все женихи на её красоту, поздоровались, ей представились. Лиза тоже успела их рассмотреть, трое толстых ей не понравились, двое были староваты по возрасту. Приглянулись ей два помоложе: Коремсин - принц с заморского италийского острова, и Альраф - сын персидского шаха. Оба стройны, румяны, кудрявы, обхождение знают, красиво одеты и веселы. У обоих дворцы, тучи слуг и богатства.Оба вежливо ей поклонились с улыбками. Посидели все вместе и женихам князь вот как сказал: "Рад вас видеть и знаем о вас уже многое, а смотрины на этом окончены. Я желаю услышать, что мне скажет княжна. Я подумаю, посоветую ей как отец. Приезжайте теперь завтра в полдень в мой дворец пировать, за столом мой глашатай сообщит вам решение!" Женихи повздыхали, по посольствам разъехались.
Князь Никита слуг отослал и решил сперва с Утягаловым посоветоваться. Усадил казначея за стол и спросил:
- Как нам быть? Лиза, ясное дело, ещё молода, чтобы скоро решать. Ей сердечко нашепчет, а разум откатится... Я же должен глядеть с государственной мудростью.
Утягалов по скамейке заёрзал, запыхтел, локтями задёргал так как жаден был и до ужаса вороват. Зашептал он князю в самое ухо:
- Ай, мне жаль, князь Никита, им дары возвращать! Вспомни речи купца: кроме золота... пусть дерутся ещё и со Змеем Горынычем. Объяви, что все хороши! Чай побъёт их змеюка, нам всё злато достанется!
- Ты сдурел, Утягалов! - нахмурился князь. - Опозорить вздумал меня? У меня самого вдоволь злата-серебра. Прочь ступай и лечи свою голову!
Через час или два часа кличет князь свою дочь и вопрос повторяет: как, мол, быть и что делать. Лиза хмурится; потом повздыхала и в ответ говорит:
- Понимаю тебя, тяжело тебе, батюшка. Но и мне тяжело в первый раз выбирать из заморских гостей. Я неопытна!
- А что, доченька, сердце тебе говорит?
- Ничего не советует, оно холодно. Из всех лучшие принц Коремсин и сын шаха Альраф, но учти, я сужу их теперь по наружности. Каковы они люди, не знаю.
- Гм, что делать?! Я старым и толстым готов отказать, но как быть с теми, кто помоложе-то? Их ведь, доченька, двое...
- Ты, батюшка, их испытай! Пусть Коремсин и Альраф себя в деле покажут.
- Умно ты говоришь, но какое назначить им испытание?.. Ты ступай к себе, я сам до утрапридумаю.
Лиза тотчас ушла, а князь крепко задумался. Думал-думал, ничего не придумал. Он в делах таких был тоже неопытен, так как впервые замуж дочь выдавал. Поздним вечером, ничего не придумав, князь Никита решил: пусть те двое со Змеем сражаются раз повсеместно так принято; лёг в постель и до утра заснул.
На другой день, как было условлено, женихи пировалив княжьих палатах. В два часа в середину зала выходит глашатайи сообщает решение князя Никиты. Пятеро женихов опечалились, рассердились и молча разъехались в путь домой собираться. Их золото и дары Утягалов развёз по посольствам и отдал, утянув из всего неприметную малость. Коремсин и Альраф сперва были в восторге, апотом про Дракона узнали, от вина отрезвели, стали хмуриться. Принц и шахский сын укатили в посольства, стали к битве со Змеем готовиться. Уже к вечеру оба разослали шпионов по княжеству, чтобы точно про Змея узнать: он каков, где находится, сколь могуч и свиреп.
Поздней ночью вернулись шпионы к Альрафу, доложили шахскому сыну о том, что местный Змей нраву злобного, коль его не задобрить. Никого Змей особо не жалует, а живёт себе да кручинится, любит долго поспать, но будить его - дело страшное!Эти страсти и ужасы рассказал им сынок Утягалова.
- Можно ль с ним сговориться, чтоб огнём полыхал, чтоб ревел и грозил, а потом, без свидетелей мне полшкуры отдал да и... спрятался?
- Мы не знаем того, но мы можем и больше поспрашивать, - отвечают шпионы. - Что в награду ему обещать?
- А в награду-уплату я даю бочку золота, меховую доху на гагачьем пуху, ну и... сладостей! Сговоритесь с ним, чтоб он шею свернул Коремсину.
- Попытаемся! - отвечают шпионы и пятятся. - Только вдруг он потребует амулет вашей мудрости?
- Амулет не отдам! Без него не поверит княжна, что умом я силён.
Той же ночью к Коремсину вернулись его люди тайные, доложили ему: Змей могуч и силён, лежит на печи да ест калачи, подношения любит.Обожает покой, дружит с бабой-Ягой. Только если его рассердить, сразу лютым становится и любого до смерти побъёт. Это тоже рассказал им сынок Утягалова.
- Вот так ужасы! - говорит Коремсин. - Можно ль с ним сговориться, чтобы он пошумел, порычал-погудел, а потом мне отдал бы клыки, когти острые да и спрятался, чтоб не видели. Я его награжу.
- Что прикажете, принц, ему обещать?
- Предлагайте в подкуп ему короб золота, пудру, кремы для щёк, благовонья, духи ну и... веер мой, чтобы мух отгонять, - перламутровый! Согласится ли он?
- Куда денется! - отвечают шпионы. - А парик ваш ему обещать?
- Нет, парик не отдам! Без него я морщинистый, лысый, на затылке седой. Без него мне княжна не поверит, будто сердцем и теломя молодой. Ступайте скорее, да не спите, а действуйте!
- Про парик умолчим,попытаемся! - отвечают шпионы, к двери пятятся.
- Не забудьте, со мной пусть он шутит-дурачится, а Альвару пусть до смерти глупый лоб расшибёт!
В ту же ночь, под рассвет, возвратился домой казначеевский сын Поликарп и, мурлыча как кот, гово- рит Утягалову:
- Как велел ты мне, тятенька, я шпионам наплёл про Змеюку Горыныча. И про то им наврал, что на битву он прилетит в образе человеческом. Супротив сына шаха Альрафа пойдёт в виде принца, а на принца Коремсина выйдет в облике сына шахского. Пусть они у скалы дружка с дружкой сражаются, чай друг другапобьют и сразят.
- Хорошо мы задумали! - кивает отец. - Подкупные ты с них получил?
- Получил. На телеге упрятал, рогожей накрыл. А телега стоит на нашем дворе.
- Тогда вместе идём, я хочу посмотреть. Надо подкуп припрятать под старым амбаром в подполье.
Через час сын с отцом дельце кончили и вернулись назад. Поликарп заурчал, к отцу ластится, шепчет в ухо ему:
- Я просил сотни раз и опять попрошу: пусть княжна раскрасавица мне достанется, если два дурака завтра в полдень друг друга убъют. Сделай, тятенька! Мы с тобой всех умней во всём княжестве...
- Всех хитрей, - поправляет сынка Утягалов. - Значит, дважды мы умные, так как все говорят: хитрость - ум второй, дополнительный. Только... гм!
- Снова - гм! В чём помеха-то, тятенька?
- Спать иди! Меньше ешь, меньше пей, Поликарп! Ты хорош, когда спишь, когда брюхо прикрыто твоё одеялами. Ишь, как рожу наел, с виду увалень! И в кого ты таков? Я худющий, сухой...
- Так ведь, тятенька, ты худющий от жадности!
- Стань жаднее меня.
- А зачем? Ведь и так уже много всего наворовано!
- Убирайся! - приказал казначей.
Сын ушёл почивать. Утягалов снял нагар со свечи, поднял выше свечу, подошёл молча к зеркалу, на себя посмотрел, повздыхал и подумал: "И в кого сын таков, с виду точно - свинья... Э-э-х, и во мне что-то есть в глазах... свинское. Не полюбит княжна моего Поликарпа! Ну да что-то попозже придумаю. К поединку надо будет одеться в лохмотья, пробраться к скале, поглядим с сынком из кустов - ладно ль наши задумки и хитрость получатся..."
Не заметил впотьмах казначей, как в углу в щель скользнула проворная мышь. Оттого не увидел её, что по жадности при несметном богатстве зажигал лишь одну свечку старую, огорелую. А осенний рассвет слабо светит в окно.
На другой день с утра прилетела баба-Яга к Змей Горынычу. Сама в тёмном плаще и верхом на метле. Змей Горыныч кивнул ей, вздохнул и спросил:
- Есть ли новости?
- Целый пруд новостей! - отвечает Яга. - И болото слухов вдобавок!
- Начни тогда с главного.
- Поражаюсь тебе! У тебя в полдень битвы сегодня, а ты сонный сидишь и задумчивый!
- Ты не шутишь, колдунья? - Змей Горыныч привстал, пасть раскрыл, шею вытянул. - Ты рассказывай!
- Не шучу, Огнепламенный! На сегодня прибудут к скале и дворцу твоему друг за другом сразу два поединщика. Из них первый - Коремсин, принц с заморского италийского острова, а второй - Альраф, сын персидского шаха. Оба сватают Лизавету красавицу, дочь князя Никиты. Вспомни зимний наш разговор, я о том тебе уже раз говорила. Лизе оба не очень и нравятся, но княжне отступить будто б некуда. Князь в сомнениях сам и в неловкости.
- И давно он в сомнениях? - зарычал Змей Горыныч.
- Пятый день он в сомнениях, сам не рад, что послушал совета купца иноземного. А купчину заморского боярин Дождаев доставлялна княжий совет.
- Поделом ему, жил бы лучше князь своей головой, не впадая в чудачества, без оглядки на нравы чужие, заморские. А боярин Дождаев дождётся ужо, я запомню его!
- Не сердись на него, Огнепламенный! Притащил он купчину по глупости.
- Глупость надо карать! Что замолкла, ты дальше мне сказывай!
- Так вот, люди работные в кузнях вчера целый день поединщикам латы ковали, потом по фигуре их подправляли. Точили им копья, мечи и стрелы острили... Да ты слушаешь, Огнепламенный? Я продолжу! А пока шум да гам, под шумок, казначей Утягалов и сынок его - вместе шкодничать стали. С поединщиков взяли подкуп будто б тебе, Огнепламенный, чтоб ты в битве им уступил. Чтоботдал ты Альрафу полшкуры, а Коремсину - клыки из пасти своей и обломки когтей. Утягаловы подкуп уже получили и зарыли под стенкой в подвале. Что задумался?
- Я задумался оттого, - говорит Змей Горыныч, - что никто ничего мне пока самому не сказал и никто меня не спросил. Я создание мирное и беззлобное, но могу рассердиться, очень крепко обидеться. Ведь не мне - им невеста нужна, вот и бились бы сами между собой! Я при чём? Вот возьму, разозлюсь от души и побью поединщиков!
- Так того Утягаловы от тебя и хотят! Им вчистую весь подкуп достанется! Но дослушай меня до конца - что ещё им от жадности хочется. Они хитрую дурь наплели поединщикам, что на битву пойдёшь ты в образе человеческом: против Альрафа облечёшься ты Коремсином, супротив Коремсина предстанешь Альра- фом...
- Что-что-что!!! - загремел Змей Горыныч. - Из меня куклу сделали?!
- Да постой, не греми, Огнепламенный! Дальше слушай меня. Ты ведь сам так хотел, чтобы драка была у них между собой! Что лютуешь-то?
- Моё имя задето! - зашипел Змей Горыныч.
- Это да, - соглашается баба-Яга. - Тут они все повинны, кроме Лизы одной.
- А не врёшь ли ты мне, ведьма старая? Как про всё ты узнала? Скажешь, ветер донёс?
- Считай, Леший сказал мне, но - я пошутила! Обернулась сама мышкой серенькой и везде всё успелаподслушать. Любопытно ведь разузнать эти каверзы!
- Неприятно, противно! Но спасибо тебе! Да побудь тут ещё, посиди. Я немедля вернусь, обернусь очень быстро.
Змей Горыныч вскочил, загудел и унёсся за двери. Истекли три минуты - он вернулся треглавым и притом раза в два увеличился. Зашумели все три его головы, а особенно те две головы, что молча больше года висели в чулане. Напугалась баба-Яга, подхватила метлу, подлетела на ней ближе к окнам раскрытым и кричит:
- Ну так я полетела! Что узнаю, потом расскажу! Больно страшным, огромным ты сделался!
- Это что, пустяки! - прорычал Змей Горыныч в три головы. - Я в пещеру спущусь, из неё на поляну пойду. А как выйду на траву, в десять раз больше сделаюсь! Ты же, баба-Яга, над княжьим двором пока на метле не летай, теперь я над дворцом полетаю! Зацеплю тебя невзначай, оттебя и метлы хворостина останется. Мне пора, приближается полдень, а за ним, ха-ха-ха! - поединщики!
Ворон с полки прокаркал хозяину: "Умоляю вас, не простыньте! Вы с полгода не летали по небу, ваше Треглавище!"
Когда было до полдня всего два часа, князь Никита стоял на высоком балконе над Красным крыльцом и с тревогой смотрел на дорогу, через поле лежавшую в сторону леса.
Там, над лесом вдали, плыли вверх два приметных едва пыльных облачка. Это ехали к страшной, огромной скале женихи-поединщики биться соЗмеем Горынычем. Первым ехал Альраф с пышной свитою и с охраной, вторым - Коремсин при охране и тоже со свитою. Женихи не желали ехать верхом, оба ехали в латах на мягких подушках в колясках. Боевые их кони шли налегке, то есть сзади колясок на привязи. Вся передняя пыль оседала на свиту, пыль двойная садилась на стражников. Далеко впереди экипажей неслись трубачи и трубили, чтоб всяк убирался с дороги.
Князь Никита вздохнул и хотел в дом войти, но вдруг с неба раздался горомкий рокот со свистами и над градом пронёсся огромною тучей треглавый Горыныч. В шесть глаз все три головы поглядели с жутким рыком на князя. Из трёх пастей разнёсся по небу огонь. Напугался князь, очи закрыл и подумал: "И впрямь ведь чудовище! Жди теперь многих бед и погибели..." Кроме князя Горыныча увидали много людей, напугались. Весь город затих в ожидании худшего.
Змей Горыныч пронёсся на север, над широкой рекой сделал круг и помчался назад, злобно глядя в сторону града. Но вдруг средней своей головой он приметил осенний сад в золоте и под дубом - невесту красавицу. Полетел Змей Горыныч поближе и ниже, сам на Лизу любуется, изумляется. "Хороша!" - он подумал тремя головами, не стал город палить и без рыка полетел над дорогой к скале, куда ехали женихи-поединщики.
Вскоре Змей Горыныч небом пронёсся над конной свитой и коляской, в которой катил Коремсин. Италийский принц услыхал с неба рокот со свистами, вскинул голову, видит - мчит чёрная туча крылатая с темя головами. Напугался он, побледнел,облился потом холодным, зажмурился. А едва отошёл, хоть дрожал, срочно кличет министра-советника, говорит ему:
- Ч-ч-чёрт возьми, ты это видал? Это что над дорогой летало?
- Полагаю, Дракон, драгоценный мой принц. У вас кровь на щеках и парик съехал к уху, скосился. Дозвольте, к вам прикоснусь и поправлю!
- Молчать! Сперва дай мне любимое зеркало!
Посмотрел Коремсин на себя, опечалился и расстроился. От испуга и пота холодного румяна у него потекли, пудра смазалась и размазалась. В парике локон сбоку развился.Принц в ярость пришёл, велел звать к нему парикмахера, умывальщика и гримёра. Стали слуги ему лик подправлять. Пока правили, Коремсин стал визжать:
- Как его победить, если страшно смотреть? Мне от ужаса домой уже хочется!
- Вы от страха, - говорит министр-советник, - совершенно забыли, блистательный принц, что обещано и случится у этой скалы.
- Ч-чт обещано, что с-случится? Ещё не случилось, но уже хуже некуда!
- Этот местный Дракон облечётся до схватки с вами Альрафом, чтобы вы не пугались. Ведь мы подкуп платили, он принял его.Слегка он помашет копьём или палицей, потом с коня упадёт на колени и самподставит вам, принц, грудь свою или голову. Вы проткнёте его и станете поединщиком-победителем.
- Ах, я вспомнил! Проткну его! Дай любимое зеркало!
- Вас прекрасно подправили, обожаемый принц!Вы румяны, свежи, снова стали моложе любого.
- Тогда едем скорей! - приказал Коремсин и прилёг на подушки.
А чуть позже Альраф, - ехал он впереди, - услыхал сзади рёв, поднял голову, видит - по небу летит с тремя головами страшилище. Испугался сын персидского шаха, затрясся, вспотел, приказал из свиты вызвать срочно советника-визиря, говоит ему слабым голосом:
- Эт-т-то что пролетело, всё небо закрыло? Э-т-то местный Дракон?
- Это будто бы о-он, - отвечает визирь, сам от страха дрожит, зубами стучит. - Дрын - ды - дын - д - д - д...
- Мне до ужаса страшно, - простонал шахский сын и лишился сознания.
Ему долго тёрли виски, тормошили, поили отварами, нюхать давали настои из трав и махали над ним тремя опахалами. Наконец он очнулся и зашептал:
- Я до битвы погибну от страха и ужаса...
- Но до битвы чудовище Коремсином прикинется, проиграет нам битву и спрячется. Ведь мы подкуп отдали, он принял его, - объясняет визирь. -Нам обещано! Но спросите для точности, мой умнейший и самый отважный, у волшебного своего амулета.Он у вас на груди под одеждой и латами.
- Ах, да! - Альраф извлёкамулет, - большой изумруд на пластине из платины, - прошептал заклинания, вопрос задаёт. - Чем и как битва кончится?
И глядит - изумруд потемнел, не сверкает, не светится. Шахский сын сил лишился, упал на подушки и завизжал:
- Амулет потемнел, предрекает погибель!
- Нет-нет, потемнел он, умнейший, от вашего пота и пыли! Его надо слегка протереть. Ах, позвольте мне вам поскорей услужить, у меня есть салфетки и разные жидкости!
Визирь уксусом салфетку смочил и стёр грязь с амулета. Изумруд засверкал. Альраф слегка успокоился, подивился мудрости визиря, приказал дальше ехать к скале.
И так вышло, что пока Коремсину лик подправляли, а Альраф падал в обморок всё время совершенно смешалось. Короче, к скале на поляну, под замок Змея Горыныча шахский сын не на час, а чуть раньше принца доехал. Его слуги и свита на поляне заняли левую сторону. Усадили Альрафа на боевого коня, дали в руки копьё, меч и палицу.Затрубили его трубачи в десять труб- вызывают на бойиз пещеры Змея Горыныча.
А с дороги туда же въезжает и Коремсин в коляске со свитой. Его люди быстро заняли правую сторону, поскорей усадили принца в седло и тоже дали емукопьё, меч и палицу.
Теперь трубачи затрубили с двух разных сторон в двадцать труб. Оба всадника съехались в середине поляны и стали ездить кругами по ней. После пятого круга трубачи опять протрубили, а на девятом кругу Коремсин Альрафу и говорит:
- Долго ездить-то будем, пора тебе падать!
- Не нахальничай! - отвечает Альраф. - Я тебе хорошо заплатил. И прошу, свалисьс коня поскорей. Что нам бестолку ездить кругами!
- Это я тебе заплатил! - возразил Коремсин и бросил в сына шаха копьё, следом - палицу. - Ну же, падай на землю да погромче вопи!
- Как же я упаду, если ты промахнулся! А вот я в тебя попаду, - отвечает Альраф и швырнул в принца палицу, а копьё в траву выронил.
- Тоже мимо! Давай что ли мечами помашем для звону! -предложил Коремсин. - Стукнемся раза три и ты падай!
- Сам падай, раз я заплатил! - бормочет Альраф.
- Не ты - я заплатил чистым золотом и дарами! - замахнулся мечом Коремсин.
- Ха-ха, это когда же? - разозлился Альраф. - Ты ведь как обещал: покатаемся, ты слетаешь с коня, я тебя протыкаю...
- Это я протыкаю, ты прячешься, а Альрафу потом расшибёшь его глупую голову! - тоже сердится принц и шипит. - Ты его победишь, а княжна мне достанется.
- Сам себе разнесу?! - изумился Альраф. - Лучше ты разнеси сам себе, а княжна мне достанется!
Всё это время Змей Горыныч и баба-Яга в замке Горыныча вместе сидели, вниз на поляну глядели. С полчаса они оба смеялись, так как слышали, как бранятся и спорят женихи-поединщики. Наконец Змей Горыныч смеяться устал, вздохнул через пасти тремя головами, спросил:
- А где сами обмащики, кто всё это подстроил?
- Вон они, Утягаловы! За поляной у крайнего дуба, в кустах. Сидят оба в лохмотьях, чтоб их не узнали, от страха трясутся. Казначей опасается, что женихи в перепалке как-нибудь догадаются, в чём вся хитрость - раскроют их каверзы!
- Ну тогда мне пора! - Змей Горыныч поднялся на лапы, спину выгнул, зевнул. - Я в пещеру под замок сойду, в десять раз шире стану и обрадую женихов-поединщиков. От души пусть потешатся!
- А как быть с казначеем и сыном его? - спросила Яга, подхватила метлу.
- На обратном пути заведи ты их к Лешему. Пусть возьмёт их на два года в работы, чистить лес от гнилья и поганых грибов.
Поединщики в этот миг в сотый раз на конях шли по кругу, бранились; их кони топтали напрасно траву. Голоса женихов стали хриплыми.
- Отдавай моё золото! - визгливо требовал принц.
- Дожидайся! Сперва сам отдай! - кипятился сын шаха.
- Отдавай все дары или падай с коня! Я проткну!
- Сам свались, я протк...
Жуткий рёв оборвал речь Альрафа. Из пещеры поднялись с распахнутой пастью страшных три головы, раскрылись на фоне скалы могучие чёрные крылья и огромный Горыныч вполз на поляну. Он мотнул длинным крепким хвостом и, как гром, прокричал:
- Это кто тут осмелился травы топтать! Или прибыли два храбреца-поединщика?! Долго ждать мне пришлось! Эй, вы где, храбрецы? Я готов, ха-ха-ха! Начинаем сражение!
Раздались крики, вопли; свита, слуги, охрана врассыпную сбежали с поляны. От такого видения Коремсин дара речи лишился, с головы у него парик соскользнул, с лица пудра осыпалась. Принц схватился за грудь и с ним сделался обморок. Он упал на Альрафа, так как тот в страшном ужасе ещё раньше сва- лился с коня.
Так и кончилось всё как бы ничем. Змей Горыныч в свой замок вернулся, снял две головы, их повесил в чулан, сел в печали к окну и задумался. Через час он вздохнул и сказал сам себе: "Я создание мирное, людям зла не желаю. Я от собственной тайны постоянно страдаю..."
Быстро время помчалось, настала зима. Побелели леса и поля, занесло белым снегом поляну. По поляне под замком никто не ходил, от скалы до дубов не легли ни дорожки, ни тропки. Змей Горыныч сидит у печи, как всегда, и кручинится.
А тут растворяется главная дверь, входит Ворон, который за дверью присматривал, и говорит:
- Ваше Треглавище, бабу Ягу ветром к нам занесло, с вами хочет беседовать!
- А о чём нам с ней говорить?
- Мне того не сказала, - каркнул Ворон.
- Пусть войдёт. Да напомни, чтоб в прихожей снег с сапожек стряхнула.
- Так у ней ножки чистые, она в ступе и с кочергой к нам в пещеру влетела.
- Как всегда, три быка про ворота забыли, не заперли! - усмехнулся Горыныч. - Вот как голодно станет, я с хвостами их слопаю. Только нет аппетита, третий месяцесть мне вовсе не хочется!..
Ворон вышел за дверь, не прикрыл её. Входит в дверь баба-Яга в меховой пышной шапке, в тёплой шубе в сапожках, нос красный, кряхтит, а руками за бок держится. Поглядела она на Горыныча и говорит:
- Здравствуй, мой Огнепламенный! Застудила я бок на ветру. Прилетела прогреться, жара на боксхватить, отогреть свои косточки, а ты сам печкой греешься! И здоров ли ты?
- Полюбил я смотреть, как в печи пляшет огонь.Сам здоров. Ты лечиться приехала? Чем тебя угостить? Хочешь зелья от холода?
- Эх, давай! Я с гостинцами, всё съедобное!
Баба-Яга ножкой топнула, костяным пальцем щёлкнула и под окнами сам-собой стол широкий вдруг встал. Встал накрытый и с явствами: пироги, фрукты, овощи, соленья, копчёности. Оба сели за стол, зелья выпили и поели. Отдохнули чуток, а Горыныч не рад, что поел - всё кручинится.
- Хочешь знать, отчего застудила я бок? - спросила Яга.
- Излагай, - отвечает хозяин печального замка.
- Просыпаюсь я утром в избушке своей, чую дует мне в бок. Повернула избушку к метелице задней стеной, приказала я печке самой растопиться. Заплясал в ней огонь, а мне дует. Я махнула рукой и схватила его...
- А кого ты схватила? - спросил Змей Горыныч.
- Сквознячок! В нём перо от волшебного Лебедя. Дальше сказывать?
- Говори!
- Поднесла я перо к боковому окну, что глядит на Восток, мне перо по стеклу написало, что над тучами дует ветер с Востока, а с ним вести летят любопытные. Шесть вестей нас с тобой не касаются, а седьмая - как раз про тебя, для тебя. Весть восьмая касалась меня, так она уж исполнилась.
- Что же там про меня? - оживился Горыныч.
- Погоди, не спеши! Прочитала я надпись, стёрла с окна, а сама потеплее оделась, в ступу прыгнула и взлетела, чтоб те вести из ветра отнять поскорей. Но от спешки большой не взяла кочергу. Я обычно калю её докрасна и кладу на дно ступы для тёплости.А тут не взяла кочергу... и над тучами бок застудила от лютого холода.
- Что в вестях про меня? - повторяет вопрос Змей Горыныч.
- Не спеши! Прикажи лучше Ворону дров подбросить в огонь. Застудила я бок, но ты зелья мне дал и бок будто б прошёл, полегчало мне. Не сердись, дальше слушай! Теперь я от ветра узнала тайну твою... и узнала условие...
- Не томи, говори!
- Жил ты в тёплых краях, в царстве, где нет зимы. Там под берегом море тёплое плещется. Ты ведь не был Драконом, ты был сыном царя и поспорил ты с мудрым волшебником. Ты сказал ему, что кипучее зло победит только большее зло, доброта, ты сказал - бесполезна. А волшебник ответил, что ты сам станешь злом и со временем станешь ты искать доброты. Время вышло, но исчезнет заклятие, если выполнишь три условия: сам сумеешь простить, сожжёшь большее ради меньшего ираскроешь секрет свой тому, кто захочет услышать.
- Я готов их простить, вороватых купцов и разбойника! - кивнул и вздохнул Змей Горыныч. - Хорошо их не съел, в бычьих шкурах им несладко пришлось. Я прощу их! Я сожгу те две головы, в них живут зло с жестокостью. А секрет свой раскрыть пуще смерти боюсь! Полюбил я княжну Лизавету. Как открыться-признаться ей в лике ужасном и мерзостном?!
- Так чего ты сидишь, выполняй поскорее условия! Выполняй, Огнепламенный! - подсказала Горынычу баба-Яга. - Время дорого! Одно хорошо, что зимой повсюду спокойствие. Князь Никита до новой осени звать не станет других женихов. А тебе и подавно дожидаться их нечего!
Первым делом Змей Горыныч сошёл к трём быкам, их простил и предстали они в человеческом образе. Поклялись два купца и разбойник никогда не мошенничать, не грабить людей и оставил он их в замке жить до весны. Потом бросил Горыныч в костёр две свои головы и - облёкся сам царским сыном, могучим и стройным красавцем. И увидев себя человеком, спросил:
- Как же вышло так справно и скоро? Я исполнил не три - два условия!
- Ты пригож и хорош! - рассмеялась баба-Яга. - И ты выполнил все условия. Мне поведал секрет и его больше нет. То, о чём знают двое, секретом не числится. И добавлю тебе, что перо от волшебного Лебедя сейчас пишет весточку Лизавете княжне по окну в её горнице.
- О чём пишет перо?
- Ну-к, ты сам угадай! Или сердце спроси.
- Не томи меня, старая! Очень ты помогла, будь и впредь мне советчицей! Так о чём?
- Что ты сватов ей шлёшь. Что желает с ней свидеться добрый молодец Алексей Иоанович.
- А что будет потом? Далеко ждать до осени!
- Убери свой вопрос! В зиму всюду спокойствие, но не сонница. Будь смелее, мудрее будь и ещё подобрее.
- Извини! - повинился царевич. - Чем обидел тебя?
- Говорила ведь, наловила я в ветре с Востока для тебя и себя обе весточки. Мы с твоей славно справились, про мою - ты совсем не спросил!
- Виноват, расскажи её!
- Что расскажешь! Одни пустяки, - рассмеялась баба-Яга. - Весть восьмая о том, что я бок в том ветру застужу и к тебе прилечу с доброй весточкой. Если женишься, не забудь приглашать меня в гости изредка! Позовёшь?
- Самой первой тебя приглашу!
На другой день заслал Алексей Иоанович сватов во дворец к князю Никите. Сам извёлся, кручинился, ожидая каждодневно вестей. Через три дняприбыл в возке от князя гонец и с поклоном передал ему приглашение.
Получив приглашение, Алексей Иоанович поехал в назначенный день с князем и с Лизой знакомиться. Княжне Лизаветеон очень глянулся и не только своей видной внешностью, но и словом ласковым, своей мудростью. Князь Никита одобрил выбор дочери и к концу февраля они свадьбу сыграли, а потом долго счастливо жили.
Тут и сказке конец, кто её дочитал до конца или слушал, тот - молодец и прибудет всегда в добром здравии и с удачей!
А перо, сверкнув белизной, уже дальше летит с ветерком и готово писать по окну сказки новые.