Умм стоял на краю льдины и жадно втягивал непривычно теплый воздух. Пахло талым льдом, солью, водорослями, морской водой. Не пахло лишь землей, и это беспокоило Умма. В прошлый раз он едва доплыл. Но весна давно наступила, солнце не заходит, на паковых льдах все трудней отыскать добычу - тюлени подались на юг. Да и дрейфующие льдины стали меньше, ненадежней, едва выдерживали огромный вес медведя. Какая тут охота, если проваливаешься на каждом шагу?
Умм фыркнул, опустился на четыре лапы, и медленно, словно нехотя скользнул в воду. Не было даже брызг - настолько легко море приняло зверя. Умм чувствовал себя прекрасно - скоро под лапами будет не хрупкий лед, а твердая, каменистая почва. Поскорей бы...
Умм на пике своей формы. Громадный белый медведь, семьсот килограмм живого веса, а нагулянный жир провисает сквозь шкуру, особенно на заду. Ему девять лет - лучший возраст для хозяина северных земель. Он могуч, свиреп, умен - редко какому тюленю удавалось спастись, если Умм вознамерился сделать его добычей. Клыки длиной в десять сантиметров, черные когти еще длинней, а лапа оставляет на снегу полуметровые вмятины. Ему никто не нужен, он всегда - одиночка, и помощи не ждет. То, что в последние годы ему попадалось все меньше сородичей - только радовало. Чтобы прокормить такое тело - надо немало жирной еды, и, конечно, поменьше конкурентов. Или конкуренток. Все равно.
Лапы мерно загребали под себя, медведь высунул из-под воды только нос. Конечно, он может плыть гораздо быстрее - но зачем? Море спокойно. Но запаха земли нет. Это не страшно. Умм мог ориентироваться и по солнцу. Главное, чтобы желтый диск в зените светил в глаза, а на закате - в затылок.
Страшное в этом году солнце. Вроде бы как всегда - но слишком жаркое. Непривычное. Вода теплая, льдины остались позади, а впереди - словно пустыня. Все сожгло ненасытное солнце.
Что это? Еще медведь?
Ум проплыл мимо мертвого соплеменника. Недавно умер, течением гонит на север. Шерсть почти слезла, только клочки остались. Здоровенный был зверь, но чуть поменьше Умма. Если бы Умм мог выражать свои чувства как человек, то он, обогнув неподвижное тело, несомненно бы усмехнулся.
Слабак. Туда ему дорога.
Умм мерно греб, контролировал дыхание, и даже наивно радовался, как первооткрыватель перед неведомой целью. Земля далеко, опасностей много, нет ничего непреодолимого. Первый день прошел почти незаметно.
Медведь так увлекся монотонной работой, что заметил моржа слишком поздно. Только вес спас Умма. Скорее всего, морж превышал его всего на сотню-другую килограмм. Но клыки, страшные клыки... и быстрота, непостижимая быстрота для такого толстого урода. Умм просто оттолкнул гада от себя, а потом нырнул, сжался в комок - и приготовился, чтобы одной лапой подцепить, а другой - ударить. Один раз Умм уже видел - морж и медведь, сцепленные навечно клыками и когтями. Кто кого? Почему они нападают?
Если бы медведь мог хоть на что-нибудь опереться! Удар его лапы мог смять любой череп, пробить двадцатисантиметровый лед, согнуть рельс, если такой найдется.
Усатая рожа! Ну же! Ближе! Тварь! Умм изогнулся, и обрушился на клыкача, но единственное, что смог сделать без опоры - еще раз оттолкнуть, и только когти зацепили серую кожу, порвали её, испещренную шрамами и словно татуированную диким рисунком. Пустил таки кровь. Самого даже не задело. Пока... Морж ушел на глубину. Медведь опять собрался в ком. Ну, давай! Еще раз, клыки вырву!
Но там, в глубине, что-то происходило. Борьба. Кто-то вмешался. Кто-то большой.
Рыба. Большая. Первый раз Умм видел такую большую. Кровь привлекла, подняла акулу из глубины, и даже полуметровые клыки, полностью погруженные в голубое тело пониже жабр, не остановили ее. Рыбина извернулась, оружие моржа вышло из неё, и кровь бурым облаком взметнулась под Уммом.
Медведь не стал ждать. Громадные лапы заработали вновь, теперь это не его битва. Пусть сами разбираются.
Круг солнца коснулся воды, почти ушел в зеленоватую глубину - но снова стал подниматься, словно неведомый великан выталкивал его из мрачной бездны. Вода на второй день потеплела, стало даже жарко, Умм задышал чаще, и несколько раз вытягивал голову над водой - не видно ли земли? Ну хоть бы запах.
Ничего.
Зато совсем рядом он увидел плавник. И еще один. И еще.
Умм полностью погрузился, распластался в толще воды, словно большая тряпка. Казалось, будто он парализован страхом. Но это не так. Медведь ждал нападения отовсюду, напряг зрение и слух, растопырил лапы, чтобы успеть вложить всю свою немалую силу в один-единственный, и вероятно - последний удар.
Рядом зашипело, над морем взметнулся фонтан. Медведь вздрогнул, а потом почувствовал, как толща воды стала плотной, волна подняла и вновь опустила его тело. Такой противник Умму явно не по зубам. В брюхе похолодело, могучая спина напряглась. Медведь много раз и всегда издали видел этих китов, словно выряженных в аккуратные черно-белые фраки. Здоровые, зубастые, прожорливые твари, и чувствуют себя полными хозяевами. Ничего, сейчас проверим...
Косатки кружили вокруг парящего в воде зверя, явно забавлялись. Один из китов даже попытался ткнутся мордой в белый мех, но медведь оттолкнул его, и даже поцарапал. Правда, кит не обиделся. Заживет, тем более вокруг полно другой добычи, а этот царапучий пушистик явно доставит неприятностей. Бог с ним. Пусть живет.
Косатки пустили еще по фонтану, а потом повернули на север.
Их тянет на север. А Умм упрямо плывет на юг.
К вечеру небо потемнело, солнце скрылось за рваными тучами. Совсем плохо. Пошли волны, Умму приходилось следить теперь и за ними, чтобы не захлестнули на вдохе. Непонятно - то ли плывешь, то ли стоишь на месте? Волны перекатываются, поднимают и опускают, даже убаюкивают. Вот так многие погибали. Просто засыпали в воде, и не просыпались.
Но Умм боролся, фыркал, тряс головой, иногда рычал, и не переставая упорно греб лапами. Ни одна мышца его громадного тела не отказала, все чувства напряжены и обострены, но разве это поможет? Где же земля? Где долгожданный отдых? Усталость накатывала подобно буре. Сколько упорства - и все попусту. Ведь он так много сделал, так далеко заплыл! В мире еще не было случая, чтобы медведь плыл три дня подряд, без передышки. Умм - первый, он невероятно вынослив, и, несмотря на усталость, в его послушном теле еще столько сил, что никакое живое существо в здравом уме не рискнет преградить ему путь.
Даже удача на его стороне.
Наступило утро, и буря кончается, волны гораздо меньше. Медведь рванулся к солнцу. Он пережил и это, прошел сквозь слепую стихию, пусть это была не сильная буря, а так - порыв ветра. Бывает и хуже - мог бы подумать Умм, будь он человеком.
Только бы выйти, обрести почву, встряхнуться. Тяжело держать голову по ветру. Но надо. Надо плыть, словно в порыве гордости вскинуть башку на гребне волны, глотать пахнущий кровью и морем воздух. В легкие словно лед попал, колется. А вода стала тяжелой, и медведь на миг встрепенулся - ведь несколько раз он замечал такое, когда подплывал к тому месту, где река впадает в море. Но нет земли, и запах соленой воды стал ненавистен. Тяжело. Тяжко.
Только не так. Пусть еще морж или ужасная рыбина, пусть стая касаток - и еще раз схлестнуться в битве, умереть с яростным ревом, чужая кровь вперемешку со своей.
Позор.
Не доплыл.
Умм постарался высунуться из воды как можно дальше. Прочь, теплая мерзкая гадина!
Тугой, полный ненависти рык пронесся над вечным морем.
Умм не умел сдаваться.
В вечернем небе плыл косяк диких гусей. Их удивленный гогот походил на человеческий крик.
- Как? Где? - кричали гуси.
Две недели назад они поднялись с поверхности жаркого моря, и взяли курс на север. Вслед за вожаком птицы поднялись на немыслимую высоту - выше облаков, но когда спустились, то опять увидели море. Пятнадцатый день подряд - вода, океан, ни клочка суши. Вожак гусей совершенно по человечески недоумевал - ведь совсем недавно, всего год назад здесь, на севере, еще можно было найти островки, переполненные другими птицами... Но ведь можно было! Где, черт побери, земля? - гоготали раздраженные гуси.
- Вниз, - скомандовал вожак.
Он заметил, что там, внизу, виднеется островок, совсем маленький, белый. Вполне возможно, что это просто льдина. Но хоть что-то.
Гуси сели на воду рядом с Уммом. Вначале они опасались медведя, но потом поняли, что тот не опасен, и просто дрейфует по течению. Вожак первым взобрался на скользкий мех, оглянулся, довольный собой, и горделивым гоготом стал подзывать остальных. Переругиваясь, гуси расположились на этом необычном островке, прижались друг к другу. Некоторые через минуту стали высматривать в воде мелкую живность, которая кружила вокруг мертвого тела.
Откуда им знать, глупым птицам, что второй потоп уже случился?