Пенза. Первомайский район. Одна из стандартных поликлиник.
Недоумённо верчу головой: избушка-то, то есть кабинет участкового терапевта, - на клюшке; на часах - пять минут первого, а их, врача и медсестры, - нет, хотя приглашен посетить с двенадцати до часу. Оказывается, это же время назначено и другим, скорбно сидящим на диванчиках и ждущим у моря погоды.
Картина - типичная, а посему не вызывает ни у кого особого негодования.
Я присаживаюсь, найдя свободное местечко, между двумя женщинами: слева - сравнительно молодая, справа - явно старше меня и с забинтованной рукой на перевязи. Сижу. Жду.
Та, что травмированная, - не сидит на месте: то и дело вскакивает, подбегает, семеня ногами, к заветному кабинету, возвращается назад, произнося только одну фразу:
- Не порядок!
Ей скучно. Ей хочется с кем-нибудь поболтать. Я это чувствую и первым делаю шаг навстречу.
- Что с рукой? - спрашиваю я.
- Да... - следует короткая пауза. - После Нового года... Сразу... Иду, значит, в правой руке держу чайник с кипятком...
- Обварились?
- Нет... Иду, значит, и тут меня покачнуло... И я со всего маху свободной рукой опёрлась о табуретку. Вот и...
- Вывих?
- На это сначала подумала... Потерла руку, но на другой день боль усилилась и рука в запястье стала синеть. Вызвала "скорую". Отвезли в больницу. Там признали: перелом, - после паузы, чтобы произвести на меня, видимо, большее впечатление, добавила. - Со смещением.
Я сочувственно киваю головой и деликатно, чтобы не затронуть чувств женщины, говорю:
- В нашем возрасте необходима осторожность.
- Мне, - говорит она, - восемьдесят шесть стукнуло... А вам? - спросила, а зорким глазом скользнула по мне
- Чуть-чуть меньше.
- Насколько?
- Всего на тринадцать лет.
- Всего? Скажете тоже...
Чтобы вернуть собеседницу к прежнему, спрашиваю:
- Гипс наложили?
- Третью неделю хожу.
- Есть кому ухаживать?
- Соседей прошу, когда надо что-нибудь купить... Соседи хорошие. Сами идут и ко мне заходят. "Баба Аня, - говорят, - может, и вам чего-нибудь надо?" В другом... Кое-как обхожусь.
Кто-то из очереди советует:
- Обратитесь в соцзащиту. Кого-нибудь приставят. Обязаны...
Старушка отрицательно замотала головой.
- И... не надо! Ни за что!.. Месяца два назад соцзащитница купила кефир, принесла. Попробовала. Выкинула в мусорное ведро... Не пью я такой кефир.
Я про себя подумал: "Какая привереда".
Старушка продолжила:
- Мне бы помогли убраться в квартире...
Все тот же из очереди:
- Эта услуга платная.
- Знаю... Полтыщи заплачу, пару раз махнут тряпкой и - до свидания. Где у пенсионерки такие деньги?
Я спрашиваю:
- А родственники?
- В Пензе-то у меня лишь племянница... Болеет она, ой, как болеет, как болеет!
- А муж... что? - продолжаю интересоваться.
- Муж - объелся груш...
- Был, но бросил?
- Никогда не было, - ответила старушка и на сухоньких губах появилась улыбка.
- Понимаю, - говорю сочувственно я. - Мужская часть вашего поколения войной была выбита. Поэтому с женихами - туговато... Бедные женщины...
На лице Анны опять появилась хитроватая ухмылка.
- Я - не бедная.
- Вот как? Тогда...
Она не дала досказать.
- Я была активисткой... В каждой бочке затычкой... При заводском Доме культуры тогда Гришин... Знаете, чай, Гришина? - я отрицательно мотнул головой. - Не знаете Гришина!?
- Знал лишь одного Гришина, того, который был первым секретарем МГК КПСС.
- Не с Луны ли свалились? Не знать нашего Гришина - никак нельзя, - старушка оскорбленно уставилась на меня.
Я лишь развел руками.
- Извините!
- Так вот, - продолжила рассказ старушка. - Гришин организовал коллектив художественной самодеятельности. В нем - хор и большая танцевальная группа. Я - была плясуньей... Пошла и записалась к Гришину. Среди танцовщиков, - глаза старушки оживились и засветились неестественным для ее возраста блеском, - такие мужики были, такие мужики - загляденье.
Сразу я не понял, поэтому и спросил:
- И что? Мужики-то эти, скорее всего, уже были пристроены.
- Да... Но... - старушка по-прежнему загадочно усмехнулась. - Так плясала, уж так плясала... Ну и... Доплясалась...
Старушка замолчала. И я тоже какое-то время молчал и не лез с вопросами, однако вылез-таки:
- Значит, бездетны?
- Кто сказал?! - воскликнула старушка и сердито посмотрела в мою сторону.
- Но ведь... Вы...
- У меня - взрослый сын... В шестидесятом родила... Такой сынуля, что ни в сказке сказать, ни пером описать, - далее так зачастила, что прервать ее стало невозможным. - Я ему образование дала. А после десятилетки пришел и выложил мне: буду военным. Я перечить не стала, хотя понимала, что сынулю, счастье мое, видеть буду редко. Поступил в военное училище, хорошо закончил, офицером стал, большим теперь он офицером... В Москве он... В генеральском штабе служит сейчас.
- Наверное, в Генеральном штабе Министерства обороны, - решил поправить я.
- Как правильно, ей-Богу, не знаю, но сынок так говорил... Вроде как про что-то генеральское... Живет в Царицыно... Невестка хорошая... Квартира хорошая: пять комнат и две ванных. Кухня поболе моей большой комнаты. Квартира чистенькая. Машины две. Но утром за ним приезжает хо-ро-шая машина, увозит, и она же вечером привозит сына домой... Хорошо все у сына...
- Навещает вас?
- Сын? - я кивнул. - Недавно был. Две недели ухаживал за мной.
- Наверное, и внуки...
- А как же! Старший-то - капитан, там же в Царицыно. Младший - нынче школу заканчивает. Чую я: тоже пойдет по отцовской линии.
- Хорошие внуки...
- Старший-то, да, живет отдельно от отца и все: бабуленька да бабуленька... звонит... Милый мальчишка... А вот младшенький... Не то, да, не то... Такой весь современный... Знаете, грубит мне, да, и еще как грубит.
- Например? - спрашиваю из интереса я.
- Звоню сыну. Трубку берет внук. Чего, бабуля, говорит, так часто названиваешь? Сиди, говорит, отдыхай да телевизор смотри... Крутой, говорит, какой-нибудь блобастер. А что это такое "блобастер" - не говорит мне. Смеется в трубку. Доволен, что он знает больше, чем его такая старая бабуля.
- Откуда у вас сын, если?..
Спохватился, что задаю идиотский вопрос, но уже поздно: слово - не воробей.
- Оттуда! - восклицает старушка и хохочет. Я бы и этим ответом удовольствовался, однако она без какого-либо смущения поясняет. - Плясала, плясала... И доплясалась с одним из партнеров... Наплясала... Выплясала сына-то...
Старушка в очередной раз встает и идет к кабинету терапевта, дергает за ручку, возвращается и говорит строго:
- Непорядок!
В самом деле, непорядок: все еще нет ни медсестры, ни врача.
Пауза, после которой следует:
- Я - коренная пензячка... Здесь родилась и здесь же умру, - она поворачивается и смотрит в мою сторону. - А вы? По говору - не наш.
- Из Екатеринбурга приехал. Чуть больше года назад.
- Да?.. А как раньше называли?
- Свердловск. Вернули городу историческое название.
Старушка кивает.
- Что-то слышала... Краем уха... Да... Как Пенза? Хороший, правда, город?
- Беда Пензы в том, что слишком неухоженный и жилья строится мало, поэтому цены здесь гораздо выше, чем в соседних городах - Саратове или Самаре.
- Нет-нет-нет! Чистенький стал город.
- Смотря что и с чем сравнивать, - говорю я.
- Вася - молодец. Обиходил Пензу... Красивый, чистый теперь город.
Не понимаю, причем тут Вася Бочкарев, губернатор, если глава администрации Пензы Роман Чернов? Я об этом лишь подумал, но спрашивать не стал. Собеседница же продолжила:
- Наш Вася - заботливый хозяин...
Тут так и срывалось с моего языка одно словцо, которым (замечу: не я, а пензенцы) нарекли губернатора, но мне не хотелось разочаровывать старушку. Однако все-таки тонко съязвил:
- У этого самого "хозяина" промышленные предприятия плашмя лежат, и встать на ноги не могут. А были... И какие?! Весь Советский Союз знал, например, велосипеды, часы, производившиеся здесь. Где они все? И сельское хозяйство в области загибается. Ездил по грибы... Смотрел и ужасался: были сельскохозяйственные угодья, а теперь - бурьян и мелколесье. Подсолнечник, видите ли, ушел под снег и погиб. Новость, что ли, для пензенцев, что рано или поздно, но зима придет?
Несколько минут после моего монолога старушка, фанатка губернатора, молчит. Я не тревожу ее своими вопросами. Думал, что на этом наша беседа, наполненная такими откровениями, закончится. Ан нет! Баба Аня, коренная пензячка, вновь заговорила и...
- Какие заводы, ах, какие заводы были! Загубили промышленность... На полях, даже под Пензой, - чертополох. А когда-то... Какой, право слово, лук выращивали! Чудо, а не лук! Помню, когда приехал Фидель Кастро и увидел луковицы величиной в два мужских кулачища, страшно удивился. Куплю, бывало, с осени и до весны лежит. Сейчас? Через два-три дня - можно смело выбрасывать в мусорное ведро: гниет. А все почему? Китайцы виноваты: этим временщикам какое дело до нашей русской земельки? Химией загаживают. И спроса с них никакого. Помидоры и огурцы, выращенные китайцами, лучше не брать: заразы в них - видимо-невидимо.
Монолог был долгим и неожиданным для меня: от поклонницы Васи Бочкарева я этого не ожидал. Мог бы спросить, как мог допустить все это "заботливый хозяин", однако не стал. Тут (очень кстати) появились дорогие всем нам врач и медсестра. И их пациенты приготовились ринуться гурьбой.