Мурзин Геннадий Иванович : другие произведения.

Возжелал стать магнатом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О том, как я захотел стать Тэдом Тёрнером, и что из этого получилось.
  
  ПРОЛОГ
  
  
   Январь 1990-го. Покидаю прежнюю редакцию, в которой проработал двенадцать лет. Ухожу, потому что там больше мне делать нечего. Нет прежнего интереса: угас, как будто и не было вовсе. Иду за новизной в другое место. Прослышал, что только-только делает первые робкие и неуверенные шаги новое периодическое издание - областная газета 'Право', орган благотворительного фонда 'Правопорядок'. Прознал, что главным редактором является полковник милиции, ушедший недавно в отставку, Каменщик Вячеслав Михайлович.
  
   Нашел предполагаемого своего шефа в одном из кабинетов обкома КПСС. С собой захватил и готовый к публикации материал на правовую тему, чтобы главный редактор, с которым ранее никогда не встречался, мог посмотреть, могу ли писать. Тот прочитал и остался, как мне показалось, доволен. Каменщик сказал, что подумает, и попросил позвонить через пару часов. Понял: хочет побольше обо мне разузнать-разнюхать.
  
   Я позвонил. Каменщик тотчас же согласился взять к себе. Тут сыграл свою роль и элемент некоторого везения. Дело в том, что выпускать первый номер помогала Щекутова Нина Ивановна, ранее много лет проработавшая в пресс-группе УВД области и много слышавшая обо мне. Видимо, ее поддержка моей кандидатуры оказалась решающей.
  
   Итак, в пятницу вечером я получаю на руки трудовую книжку по прежнему месту работы, а в понедельник с утра уже сижу и работаю в новом коллективе.
  
   Первый, с кем познакомился (помимо главного редактора) - Геннадий Иванов, следователь КГБ в отставке, а ныне - помощник главного редактора. Иванов только что увез отпечатанный накануне тираж второго номера в почтовую экспедицию 'Союзпечати', несколько экземпляров оставив для нужд редакции. Перелистав свежий номер, окинув профессиональным взором все восемь страниц, захотелось недовольно хмыкнуть. Но это обычное мое чувство удалось подавить и внешне остаться беспристрастным: в чужой монастырь со своим уставом, подумал я, не ходят, а потому нечего лезть со своим особым мнением.
  
   Мне показалось, что Каменщик меня вначале метил на должность своего заместителя, но, спустя пару месяцев, видимо, передумал. Почему? Точно не знаю. Не оправдал его ожиданий? Боюсь, что, наоборот, я превзошел все его ожидания и шеф струсил, испугавшись, что я могу его однажды потеснить. Он прекрасно понимал, что его новый сотрудник гораздо больше подходит на должность главного редактора, чем он, никогда прежде не работавший в редакциях газет. Каменщик (за моей спиной) продолжил поиск кандидата на должность своего заместителя. И нашел. Старого знакомого, проверенного, звезд с неба не хватавшего, а потому и не опасного для него лично. Это обстоятельство меня не беспокоило, и я работал с хорошим настроением. Честно говоря, Каменщик продолжал сдерживать мою инициативу, старался не акцентироваться на моих достоинствах. Его узду чувствовал постоянно и во всем.
  
   Коллектив редакции, окончательно сформировавшись к марту 1990-го, выглядел так: Каменщик Вячеслав - главный редактор, Шишов Эдуард - заместитель главного редактора, Иванов Геннадий - помощник главного редактора (по сути, завхоз), Щекутова Нина - ответственный секретарь, Феоктистов Анатолий и Мурзин Геннадий - редакторы отделов (по сути, корреспонденты). И плюс технический персонал, то есть бухгалтер, секретарь-машинистка, уборщица. То, что по статусу меня приравняли к мальчику, недавно закончившему факультет журналистики и делавшему первые шажки, меня не тяготило. Я шел не за должностью. Я шел за интересной работой. И ее получил. Несмотря на накинутую уздечку, поводок был достаточно длинный, чтобы чувствовать себя относительно свободным, - в творческом смысле.
  
   Газета имела тогда тираж 50 тысяч. Выходила на восьми полосах формата А-3 и два раза в месяц. Распространялась газета не по подписке, а исключительно в розницу, то есть через сеть киосков 'Союзпечать'. Стоила газета - 20 копеек, то есть почти в семь раз дороже равной по объему газеты - газеты 'Уральский рабочий'. Тираж расходился полностью. Редакция имела большую прибыль, сосредоточивая ее на расчетном счете фонда 'Правопорядок'. Кстати, руководил фондом все тот же Каменщик.
  
   Будучи экономически независимой, газета продолжала, причем добровольно, оставаться политически зависимой - от Свердловского обкома КПСС. Однако это не давало ей никаких преимуществ. Главная трудность того времени - дефицит всего, в том числе бумаги. На областные фонды газетной бумаги рассчитывать не приходилось. Каменщик добывал бумагу. Не всегда хорошего качества, но добывал. Видимо, использовал старые связи.
  
   Итак, новая для области газета пользовалась спросом и процветала. Каменщик, подсчитывая барыши, благодушествовал и сорил деньгами, нимало не заботясь о перспективах, о развитии. Ему, видимо, казалось, что так будет всегда, что нашел 'золотую жилу' и прочно на ней обосновался.
  
   Я прекрасно знал основную 'ахиллесову пяту' любого периодического издания того времени - распространение, этот монополизм, особенно, когда газета приходит к читателю не через подписку, а в розницу. Рано или поздно, считал я, но придет пора, когда 'Союзпечать' (это государственное предприятие-монополист привыкло работать по указке партии, не проявляя никакой коммерческой заинтересованности) возьмет за горло редакцию и начнет диктовать свои условия.
  
   Я чувствовал, что опасность все ближе и ближе. Пытался предостеречь шефа, но тот отмахивался, не хотел слушать мои советы, усматривая в них некий второй смысл, мои козни.
  
   1990-й и следующий год редакция прожила сносно. Шеф, видимо, считал успех безусловным и вечным. Поэтому щедро делился прибылями. Например, за счет средств нашей редакции купил трехосный большегрузный автомобиль 'Урал', два 'УАЗика' и подарил отделам внутренних дел области. А полк внутренних войск осчастливил полным комплектом инструментов для духового оркестра.
  
   После известных событий августа 1991-го советская командно-административная система стала рушиться на глазах. И все потому, что она утратила основное свое подспорье, свою сердцевину - КПСС, свое главное орудие усмирения недовольных - КГБ.
  
   И тогда зазвучали для нас первые тревожные звоночки: тираж газеты стал резко падать. И дело тут не только в том, что редакция, в связи с изменившимися условиями, не перестроилась (от газеты по-прежнему разило советским духом, можно сказать, смердело), а и в том, что 'Союзпечать', оказавшись в одночасье без привычной опеки партноменклатуры, стала диктовать свои условия, отличные от прежних. Ссылаясь на то, что спрос на газету снизился (отчасти это правда), заказы на реализацию монополист стал занижать. Уже в январе 1992-го газета печаталась тиражом в пять раз меньшим прежнего. А это означало, что доходы, несмотря на повышение отпускной цены номера до пятидесяти копеек, резко снижались. Редакция стала проедать то, что заработала ранее.
  
   Однако у редакции все еще кое-что было. Если не предпринять решительных шагов, думал я, то в скором времени пойдем по миру с протянутой рукой.
  
   Я пошел на откровенный разговор с шефом. Во-первых, сказал я, надо прекратить ныть на страницах газеты о 'светлом прошлом', ушедшем вместе с КПСС, поскольку это раздражает людей и отталкивает их от газеты; нам лучше быть подальше от политики и все внимание сосредоточить на освещении правовых проблем.
  
   Каменщик вспылил. Мы поругались и разбежались по своим местам. Когда оба остыли чуть-чуть, я вновь вернулся к разговору.
  
   Во-вторых, сказал я, учитывая финансовые трудности и в целях сокращения расходов, надо поискать типографию с более скромными аппетитами в одном из ближайших городов области (в тот момент газета 'Право' печаталась в типографии Уральского военного округа, где с нас драли три шкуры). К этой идее шеф отнесся спокойнее: выслушал, но не более того.
  
   В-третьих, далее продолжал я, наши штаты неоправданно велики, поэтому вижу резонным их уменьшить вдвое и это, по моему мнению, не скажется отрицательно на газете. И далее конкретизировал: секретарь-машинистка не нужна, так как все в редакции свободно владеют машинописью и могут сами печатать статьи и корреспонденции (мы, в самом деле, печатали, и потому машинистка днями болталась без дела. Не сразу, но редактор это предложение принял и уволил машинистку); нет необходимости в заместителе редактора, поскольку есть помощник редактора и этого вполне достаточно; для газеты, выходящей два раза в месяц, иметь не пишущего ответственного секретаря, - большая роскошь, макетированием могли бы заниматься по очереди и без отрыва от исполнения основных обязанностей корреспонденты.
  
   Если бы Каменщик реализовал все эти идеи, то, несомненно, финансовая ситуация стабилизировалась бы. Увы, предложения не были приняты. Я чувствовал, что редакция идет к краху.
  
   Никто меня не просил, никто и не нуждался в моих идеях, но я не успокаивался. Я предложил Каменщику: не отказываясь полностью от услуг 'Союзпечати', на базе редакции создать собственное малое предприятие по реализации периодики, прежде всего, своей газеты и для этого купить (пока еще есть деньги) несколько фирменных газетных павильончиков, установив их в людных местах пока Екатеринбурга, а после и в городах области. Такое предприятие, убеждал я, не только поможет с реализацией дополнительных тиражей газеты 'Право', но и сможет стать в будущем (за счет розничной продажи другой периодики) финансовым подспорьем. К тому же мы сможем привлечь к распространению газеты с рук, то есть школьников и пенсионеров, что широко практикуется на западе. В качестве руководителя такого малого предприятия предложил себя.
  
   - Если хотим выжить, то не должны полагаться лишь на дядю со стороны. Нам самим надо вертеться, - заключил я.
  
   И это предложение шеф не поддержал. Почему? Могу лишь догадываться. Хочу лишь заметить, что мою идею (будто подслушали) переняли и реализовали к концу 1992 года в редакции 'Комсомольской правды'. Под эгидой этой газеты в нашей области было создано еще одно (альтернатива 'Союзпечати') предприятие по розничной торговле печатной и иной сопутствующей продукции, которое существует по сей день и, кажется, не бедствует.
  
   Понимая, что из моих затей ничего не выйдет, я стал все чаще вслух говорить в коллективе, что пора завязывать с этим неперспективным мероприятием, то есть прекращать выпуск газеты, приносящей одни убытки; что глупо каждому из нас, по сути, из собственного кармана латать финансовые прорехи; благоразумнее, если мы сейчас закроемся, поделим имеющуюся собственность, а иначе через несколько месяцев все равно придется прекратить выпуск газеты, но тогда мы не сможем даже получить выходное пособие.
  
   Не сразу, но тут коллектив меня поддержал. И редактор согласился, что нет никакого смысла дальше выпускать газету 'Право'. Газета перестала выходить. Была создана ликвидационная комиссия. Мы разошлись. Каждый из нас получил не только трехмесячное выходное пособие, не только часть редакционного имущества, но и свою долю (весьма приличную) от оставшихся денежных средств.
  
   Прощаясь, Каменщик спросил:
  
   - Какие планы на будущее?
  
   - Хочу, - признался я, - попробовать начать издавать свою газету.
  
   - Ну-ну, действуй, - скептически напутствовал он.
  
   - Вячеслав Михайлович, - обратился я, - помогите мне оставить за собой небольшой кабинетик машинистки? Вам это легко сделать. Вы - в близких отношениях с начальником управления (тогда редакция занимала три отдельных помещения на пятом этаже городского УВД, два из них очень просторные), поэтому он вам не откажет. Сами понимаете, что мне, начиная свое дело, нужен хоть какой-то угол. Сходите, пожалуйста, к Воротникову, поговорите.
  
   Каменщик отказался помочь мне. Так и расстались. Я, конечно, спустя какое-то время, побывал у Воротникова сам с этой же просьбой. Но момент был упущен. И Воротников отказал.
  
   Вот то, что предшествовало. Я от идеи стать (это, извините самоирония )'газетным магнатом' не отказался, несмотря на провал с попыткой обзавестись офисом.
  
  ОТЧАЯННАЯ БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАНИЕ
  
   Что ж, я - на свободе и могу делать то, что мне хочется. А хочется мне попробовать самому издавать частную газету, попытать счастья, на деле показать, что это возможно, даже в условиях российского экономического безумия и политической нестабильности.
  
   Приятели иронизируют:
  
   - Газетным магнатом решил заделаться?
  
   - Почему бы и нет, если есть такая возможность? - отвечаю серьезно на иронию. И добавляю. - Да, шансы невелики, почти призрачные, но ведь есть. Грех не воспользоваться.
  
   Я прекрасно понимал, насколько сложна задача, стоящая передо мной. Осознавал реально, что мне будет намного труднее, чем Каменщику. Почему? У Вячеслава Михайловича - большие связи в номенклатурных кругах, которые позволяли решать многие вопросы запросто, по-приятельски, похлопыванием друг друга по плечу. Плюс - фонд 'Правопорядок' за спиной, располагающий свободными средствами, позволяющий выкрутиться, если возникнет критическая ситуация. Но даже он был вынужден признаться в несостоятельности. А что же я? Нет, меня тоже многие знают, даже слишком хорошо знают. Из-за этого на помощь и поддержку рассчитывать не приходится. Скорее всего, наоборот, будет противодействие.
  
   Январь 1993-го. В конце декабря, попрощавшись с коллегами, пускаюсь в свободное плавание. Чувствую себя хорошо, надежно. Еще бы! При увольнении получил не только часть редакционного имущества, которым мог бы оснастить небольшой офис, но и кругленькую сумму, - почти в сто тысяч рублей, не считая трехмесячного выходного пособия. Деньги большие, если учесть, что месячная зарплата корреспондента в успешной газете на тот момент не превышала восьми тысяч. Полтора года мог лежать на диване и плевать в потолок.
  
   Не стал я терять впустую время, а сразу же взялся за регистрацию своей газеты. Название придумал быстро - 'Криминальное обозрение', независимая правовая газета. Периодичность - один раз в месяц, но это лишь пока, а в перспективе, когда твердо буду стоять на ногах, - еженедельно. Объем 12 полос формата А-3. Территория распространения - Свердловская область. Способ распространения - сначала только через киоски 'Роспечати', а потом и по подписке.
  
   Проштудировав хорошенько закон о печати, направил стопы в Региональную инспекцию по защите свободы печати и информации России. Там отнеслись ко мне нормально (единственный, пожалуй, государственный орган, где не чинилось никаких препятствий), помогли оформить надлежащим образом документы. И через три дня, уплатив госпошлину, получил свидетельство о регистрации, в котором значилось, что на свете появился новый учредитель, издатель, главный редактор новой и пока единственной частной газеты - Мурзин Геннадий Иванович.
  
   Получая свидетельство о регистрации, у меня состоялся примечательный разговор с главным специалистом, оформлявшим регистрацию.
  
   Узнав, что за мной никто не стоит, то есть отсутствует спонсор (богатый дядюшка), женщина сочувственно спросила:
  
   - Не боитесь трудностей?
  
   - Нет, - ответил я. - Потому что знаю, на что иду. И опыт поможет.
  
   - Опыт - штука хорошая, но без подспорья, без больших финансовых средств не обойтись.
  
   - Я - не верю в спонсорство, поэтому буду стараться обойтись без него.
  
   - Это - почти невозможно. Тиражи всех газет падают, затраты же на полиграфию стремительно растут.
  
   - Рассчитываю исключительно на жесточайший режим экономии, - заметил я и спросил. - Скажите, это правда, что ваша регистрация не дает мне статуса юридического лица?
  
   - Правда.
  
   - Значит, чтобы стать юридическим лицом, я должен пройти еще одну государственную регистрацию?
  
   - Да... В соответствии с законом о предпринимательстве и предпринимательской деятельности.
  
   - Это странно. В любом другом виде деятельности достаточно одной регистрации, а здесь...
  
   - К сожалению. А зачем вам это? Газету вы издавать можете прямо сейчас, без образования юридического лица. На первых порах - это удобно и выгодно.
  
   Я отрицательно замотал головой.
  
   - Нет-нет. Дело хочу вести чисто, чтобы по всем правилам, как нынче модно говорить, прозрачно. А для этого статус юридического лица необходим. Хотя бы для того, чтобы иметь расчетный счет в банке, чтобы все платежи вести по безналичному расчету. Не хочу соблазнов, а искушения будут, если на руках будет 'черный нал'. Такие испытания мне не нужны.
  
   Женщина усмехнулась.
  
   - Дело ваше. Но имейте в виду, что следующая регистрация вам обойдется в копеечку. Если располагаете свободными средствами, то, пожалуйста. Но я бы не рекомендовала.
  
   К доброму совету специалиста не прислушался. А ведь женщина говорила разумное. Если исходить, конечно, из российского менталитета и российского правосознания: когда речь идет о выживании, то щепетильность неуместна.
  
   И в этом вскоре же убедился. Причина? Наивные заблуждения, будто наличие одной госрегистрации мне облегчит путь ко второй регистрации. Не тут-то было!
  
   Опять-таки начал с того, что засел за изучения еще одного закона - о предпринимательстве и предпринимательской деятельности в России. Не сразу, но понял для себя главное, - для будущего своего предприятия, чтобы оно обладало статусом юридического лица, мне надо выбрать организационно-правовую форму, разработать и утвердить в регистрирующем государственном органе Устав. Я посчитал, что для меня более приемлема пока (подкупила своей простотой) форма индивидуально-частного предприятия (ИЧП). Далее засел за написание Устава ИЧП. Помучившись изрядно, что-то сочинил.
  
   С проектом Устава направился в администрацию Железнодорожного района Екатеринбурга (по месту моего проживания), нашел отдел, занимающийся регистрацией, возле дверей которого толпится народ. Выстояв длинную очередь, попадаю к юристу. Молодая девица, не читая, пролистала мой документ, фыркнула и отложила в сторону.
  
   - В таком виде не пойдет.
  
   - А в каком виде вам надо? - наивно спрашиваю я, полагая, что специалист сделает конкретные замечания и даст советы будущему газетному магнату.
  
   Девица отворачивается, смотрит в сторону.
  
   - Консультаций не даем, - меня это удивляет, поскольку эта самая девица до меня все время выскакивала в коридор, отводила клиентку в сторону и подолгу шушукалась.
  
   - Это так трудно? - спрашиваю я.
  
   - Вас много, а я одна.
  
   - Подскажите хотя бы, как мне быть?
  
   - Приходите с правильно оформленными документы и с полным перечнем их. Тогда - рассмотрим, - видя, что перед ней человек, ни черта не соображающий, то есть новичок, снисходительно добавляет. - Найдите себе юриста, для правового сопровождения.
  
   - Но вы... Не юрист?
  
   - Юрист, но у меня другие обязанности.
  
   - Какие именно?
  
   Иронии в моем вопросе девица не замечает, а потому серьезно, все с той же долей снисходительности и откровенного презрения объясняет:
  
   - Моя обязанность - проверить соответствие представляемых документов требованиям закона. И не более того. Остальное - ваша обязанность и ваши проблемы. Для таких, как вы, работают специальные фирмы, оказывающие соответствующие правовые услуги. Идите к ним.
  
   Я выхожу в коридор. Долго соображаю, как мне быть. Мне непонятно: в одном и том же государстве разные государственные структуры ведут себя по-разному: если в региональной инспекции по защите свободы печати мне не только выдали полный перечень документов, необходимых для регистрации средства массовой информации, но и дали практические советы, как их правильно оформить, то в администрации района отослали куда подальше, не объяснив ничего.
  
   Заметив мою полную растерянность, подошел мужчина из очереди. Сочувственно спросил:
  
   - Отказали, да? По какой причине?
  
   Я пожал плечами.
  
   - Считают, что ненадлежаще оформлены документы.
  
   - Объяснили, в чем проблема?
  
   - Нет.
  
   - По-нят-но, - протянул мужчина. - На 'лапу' надо дать, а без этого, пожалуй, у тебя ничего не выйдет. Всегда найдут зацепку, чтобы придраться.
  
   Черт, как это сам до этого недопер?! Девица явно вымогает взятку, а я, осел, сижу и хлопаю ушами. Ничего, думаю я, не на такого напали. Я - упрям. Все равно добьюсь, чтобы предприятие было зарегистрировано, чего бы мне это не стоило. И хрен вам, а не взятка. Не дождетесь от меня. Я - честный человек, не привык ходить кружными путями. Не ходил и не пойду.
  
   Кружным путём, в самом деле, не пошел, но по прямой находился досыта.
  
   Я читал объявления, в которых предлагали зарегистрировать предприятие за один день. Я - наивный человек, но не до такой степени, чтобы поверить и клюнуть на заманчивое предложение. Конечно, есть люди, готовые оказать подобную услугу. Но где гарантия, что все будет по-честному? Нет такой гарантии. С одной стороны, скорее всего, этим занимаются мошенники, специализирующиеся на обмане доверчивых граждан. Так что можно очутиться в суде: если не в качестве соучастника чужого преступления, то в роли потерпевшего. С другой стороны, если даже на самом деле сделают правильную регистрацию, то в этом случае запросят такие деньги, которые мне и не снились.
  
   Раз за разом приходил с вариантами документов. Раз за разом в отделе регистрации администрации Железнодорожного района находили предлог, чтобы отправить меня назад и ни с чем. Уходил, а потом возвращался.
  
   Канителились со мной несколько месяцев. У меня был уже вариант образцового (с точки зрения права) Устава ИЧП. На руках имелись многочисленные справки. Например, с места жительства и прочие.
  
   Я взял их! В конце концов, надоел чиновницам до такой степени, что они решили плюнуть на меня и отступить. Они приняли мои документы на регистрацию. Сказали, что через две недели глава администрации (им тогда был мой старый знакомый Анатолий Клименко) рассмотрит и, скорее всего, утвердит; после этого мне будет выдано свидетельство. Прошло не две недели, а месяц. Клименко подписал соответствующее постановление, однако это не означало, что я получил долгожданное свидетельство о государственной регистрации индивидуально-частного предприятия - редакции газеты 'Криминальное обозрение'. Оказалось, что я прежде обязан еще пройти одну регистрацию - в Облстате, где должны присвоить коды (ОКОНХ, ОКПУ и так далее). И там (также после мытарств) зарегистрировался, получив на руки документ. Возвращаюсь к исходному, то есть в отдел регистрации администрации района. Там долго вертят в руках документ, чуть ли не на свет разглядывают и, нехотя, дают банковские реквизиты для уплаты госпошлины. С банковской квитанцией, удостоверяющей, что пошлина уплачена, возвращаюсь. Приходите, говорят, через неделю, за получением регистрационных документов. Почему не сегодня? Не тот день.
  
   Мзду так и не дал никому, но чего это стоило? Зато - путь прошел честно, и опасаться мне нечего, поскольку все законно.
  
   Следующий этап - открытие расчетного счета в банке. Выбрал ближайший ко мне - 'Уралтрансбанк'. Там снова затребовали с меня кучу документов. Труднее всего, оказалось, удостоверить мою подпись. Обычно заверяет подпись другое юридическое лицо, являющееся учредителем нового предприятия, и у которого есть печать. Я - также учредитель, но лицо частное, индивидуальное, печати не имеющее и не могучее ее иметь по определению. К тому же выступаю един в трех лицах. Как быть? В банке пожимают плечами: это, мол, ваши проблемы.
  
   Ничего другого не оставалось, как пойти в нотариальную контору, где нотариально заверили мою подпись, но взяли за это, о-го-го, сколько.
  
   Время бежит. Денежный запас неудержимо тает. Я всё плачу, плачу, плачу государству, а до дивидендов по-прежнему очень и очень далеко. Одно утешает: все делаю правильно, по закону. Значит, рано или поздно, но будет и отдача.
  
   С банком происходит казус. Когда начинал оформлять документы для открытия расчетного счета, то за эту услугу я должен был банку заплатить шесть тысяч рублей. Но когда все документы оформил, то, оказалось, расценки за услуги банк поменял, не предупредив меня заранее. И теперь, когда, казалось, все трудности преодолены, должен за открытие счета банку заплатить не шесть тысяч, а шестьдесят тысяч. Я ошеломлен.
  
   - Как же так?! - восклицаю я.
  
   Банковский служащий пожимает плечами.
  
   - Инфляция, знаете ли.
  
   - Согласен, - растерянно говорю я, - но за два месяца, пока оформлял документы, инфляция не могла превысить, максимум, двухсот процентов. Вы же... Ставите меня в безвыходное положение.
  
   - Можете отказаться.
  
   - Но я потерял время и материальные затраты понес. В другом банке все придется начинать заново и опять платить.
  
   - Ничем помочь не могу. Не я принимал решение. Можете пойти к руководителю банка. Для вас, возможно, сделает исключение.
  
   Пошел к руководителю банка. Заводов встретил меня, развалившись в мягком кресле и положив ногу на ногу, наглядно демонстрируя, кто сегодня хозяин жизни.
  
   - Ну? В чем дело? - не поздоровавшись, не пригласив присесть, бросил он в мою сторону.
  
   Я стал объяснять ситуацию, упирая на то, что, зная изначально о столь огромной сумме за открытие счета, не стал бы связываться.
  
   Заводов, раскачиваясь в кресле и презрительно глядя на меня, прервал.
  
   - Никаких исключений. С какой стати? Кто ты такой?
  
   Ушел, будто оплеванный.
  
   Беда заключалась в том, что на тот момент у меня уже не было таких больших денег. До требуемой суммы не хватало семи тысяч рублей.
  
   И я использовал свой крайний шанс. Чтобы выручить быстро нужную сумму, я должен был оптом, значит, со скидкой, что-то купить и потом продать в розницу.
  
   Кой-какой опыт был. Поясню, что это за опыт.
  
  Несколько месяцев назад, когда вышел в свет последний номер газеты 'Право', опять поспорил с шефом. Он говорил, что газета перестала пользоваться спросом. Я утверждал, что проблема не в этом, а в том, что люди не умеют торговать.
  
   - Ты умеешь? Так покажи.
  
   Разгорячившись, я воскликнул:
  
   - И покажу!
  
   Каменщик скептически смотрел и качал головой.
  
   - Как это?
  
   - Допечатайте дополнительно три тысячи экземпляров. Я куплю по цене, по которой вы отпускаете в 'Союзпечать', то есть по рублю за экземпляр. И гарантирую, что не только лично продам весь дополнительный тираж, но продам дороже, по более высокой цене. И вы увидите, что это возможно.
  
   - И смотреть не надо. Знаю, что одному человеку продать такое количество, - нереально.
  
   - А я говорю, что реально. Хотите убедиться, кто прав? Сделайте то, что прошу. Дело, в конце концов, принципа.
  
   Геннадий Иванов, помощник главного редактора, стал уговаривать, чтобы я отказался от абсурдной затеи: не на столько, мол, богат, чтобы выбрасывать на ветер такие деньги. Я продолжал настаивать. И Каменщик сдался.
  
   - Ну, хорошо, - сказал он. - Можно и пойти на такой эксперимент. Скажу, чтобы допечатали три тысячи, - он почесал в затылке. - Понимая, что берешься за невозможное, сделаю небольшое послабление: отдам дополнительный тираж не по рублю за экземпляр, а по полтиннику.
  
   Я обрадовался такой щедрости. И у меня не осталось никаких сомнений. Понимал, что придется поработать, крепко попотеть. Но не на дядю, а на себя.
  
   И результат: за две недели я продал все три тысячи экземпляров. Продал не по рублю, а по пять за экземпляр. При этом стоит заметить, что эти же самые и в это же самое время газеты лежали в киосках и по более низкой цене. Там - не брали, а у меня раскупили все. Обычная история: надо уметь продавать, надо знать, как лучше предложить товар. Умение же возникает лишь тогда, когда человек лично заинтересован.
  
   Вспомнил о том случае. И решил, что надо повторить. Взял рюкзак, поехал на Тургенева, где киоск торгует оптом печатной продукцией. Купил разных газет. Потом заехал в книжный магазин, где попросил, чтобы, как оптовому покупателю, продали детскую литературу со скидкой.
  
   Нагрузившись, стал торговать в электричках. Через неделю я имел прибыль около десяти тысяч рублей, то есть даже больше, чем мне требовалось, чтобы заплатить за открытие расчетного счета в 'Уралтрансбанке'. Пошел и заплатил шестьдесят тысяч. Про себя сказал: 'Подавитесь!'
  
  'БЕЗДОМНЫЙ' ИЩЕТ КРЫШУ НАД ГОЛОВОЙ
  
   Таким образом, есть свидетельство о регистрации ИЧП, есть расчетный счет в банке, но нет самой пока газеты, то есть газета есть, но лишь на бумаге, то есть в учредительных документах.
  
   Я по-прежнему считаю, что начинать издавать газету еще рано. Почему? Нужно пристанище, угол для офиса. Есть столы и стулья, кое-какая оргтехника, но нет маломальского помещения. Без него нельзя. Фирма, не имеющая своего угла, вряд ли у кого-либо вызовет доверие. А оно, доверие, мне сейчас крайне необходимо.
  
   Иду к начальнику городского УВД Владимиру Воротникову, полковнику милиции, с письмом. Прочитав, сказал, что поручит рассмотреть вопрос своему заму, майору Исакову, который и примет решение. Через три дня зашел к Исакову. Тот вручил письменный отказ под предлогом того, что свободных площадей у него нет.
  
   Узнав, что только что УВД Ленинского района начало обживать новое пятиэтажное административное здание, направляю стопы туда и с той же просьбой - приютить 'бездомного' на какое-то время. Начальник районного УВД Анисимов, не церемонясь, не откладывая решение вопроса в долгий ящик, тут же ответил категорическим отказом.
  
   Конечно, я мог бы не ходить и не клянчить, а арендовать помещение под редакционный офис. Но это было нереально, особенно на первых порах: у меня нечем платить за аренду, а деньги требуются немалые.
  
   Есть еще один шанс - обратиться лично к главе администрации Железнодорожного района, к своему давнему знакомому. Решение принято: иду. При этом руководствуюсь двумя обстоятельствами: во-первых, глава администрации меня лично знает и давно; во-вторых, глава администрации знает как принципиального, главное, как честного человека, поэтому легче ему будет понять меня - с большим доверием.
  
   И вот я в приемной главы администрации Железнодорожного района. Официально представляюсь: лавный редактор газеты 'Криминальное обозрение' желает встречи с главой администрации. Секретарша, скептически измерив взглядом с ног до головы, спрашивает:
  
   - Договаривались о встрече?
  
   - Нет, но вы все-таки доложите, - настойчиво прошу я.
  
   Женщина хмыкает, нехотя, встает и скрывается за дверями кабинета своего шефа. Тут же возвращается и уже гораздо любезнее приглашает:
  
   - Проходите, пожалуйста.
  
   Я вхожу. Из-за стола выходит изрядно погрузневший за последние годы глава администрации (я знал его, когда тот был заместителем начальника Уральского управления внутренних дел на транспорте, когда стал заместителем председателя Железнодорожного райисполкома), который любезно протягивает руку и приглашает к столу. Интересуется здоровьем и жизнью. Говорю, что работал в газете 'Право', что сейчас вот решил начать издавать собственную правовую газету, независимую ни от кого. Намереваюсь, рассказываю я, уделять первостепенное внимание проблемам, имеющим место в деятельности правоохранительных и правоприменительных органах области, а также не забывать и о правовом просвещении граждан.
  
   Анатолий Клименко слушает и согласно кивает головой.
  
   - Цели, - говорит он, - благородные, поэтому, как я понимаю, будет полная поддержка со стороны новой власти демократической России. Во всяком случае, - добавляет он, - рассчитывайте на помощь с моей стороны. Помогу всем, чем смогу.
  
   За язык никто не тянул. Я хватаюсь за предложенную руку помощи.
  
   - Анатолий Захарович, - говорю я, - все у меня готово к выходу в свет первого номера...
  
   - Отлично. Надеюсь, не забудете, Геннадий Иванович, передать мне газету?
  
   - Разумеется, - отвечаю ему. - Вам - в первую очередь. Но...
  
   Клименко прерывает:
  
   - Какие-то проблемы?
  
   - Всего одна, но для меня существенная.
  
   - Поделитесь. Может, сообща-то и удастся разрешить.
  
   - Требуется помещение под офис... Хотя бы крохотную комнатку...
  
   - Арендовать не пробовали?
  
   - Газету собираюсь издавать на собственные средства... Туго у меня с деньгами. Не знаю, что будет потом, но сейчас... Сами знаете, что всю жизнь посвятил журналистике, очень недоходному делу... Так что не разбогател.
  
   Клименко кивает.
  
   - Понимаю, - говорит он. - Помогу. Поищу что-нибудь подходящее. Хоромы, ясное дело, не обещаю, но комнатушку сумею выделить... на первое время.
  
   - Спасибо, Анатолий Захарович. Когда мне подойти?
  
   - Через недельку, Геннадий Иванович, через недельку. Проблема, думаю, разрешится.
  
   Ровно через неделю я вновь был в кабинете главы администрации Железнодорожного района. Клименко встретил сердечно и долго тряс мою руку.
  
   - Ну, как дела, Геннадий Иванович?
  
   - Я, собственно, от вас хотел услышать...
  
   - А... Ну, да... - порывшись в бумагах, достал одну из них. - На улице Летчиков, двухэтажный деревянный дом, первый этаж, комнатка небольшая... Но вход отдельный от жильцов, с торца. Там была парикмахерская на одно рабочее место. Пришлось закрыть: нет клиентской базы. Помещение не ахти, но есть центральное отопление, освещение и даже телефонная точка. Как? Подходяще?
  
   - Вполне. Как говорится, не до жиру, быть бы живу.
  
   - Вот именно! Одно неудобство: далековато от центра города. Но ближе, увы, пока ничего нет. Зато - освобожу на год, как минимум, от арендной платы и от оплаты за коммунальные услуги. Неплохая, как считаете, компенсация?
  
   - Спасибо, Анатолий Захарович.
  
   - Не за что, Геннадий Иванович. Мой долг - помочь.
  
   - И когда можно будет занять помещение?
  
   - В ближайшее время... Утрясем кое-что и... Подготовим постановление о передаче помещения под редакцию.
  
   - Когда подойти?
  
   - Думаю, через пару недель... Кстати, захватите официальное письмо... Вы не стесняйтесь. Приходите запросто. Звоните, - достал из стола визитку и протянул. - Тут указан и прямой телефон.
  
   Через две недели вновь был у Клименко. Настроение, как показалось, было иное: он был сух и немногословен. Впрочем, это, возможно, мне просто почудилось.
  
   - Как? Обживаетесь? Не в обиде, нет?
  
   - Простите, Анатолий Захарович, но я не понимаю, о чем речь?
  
   - Я - о выделенном вам помещении. Вы, что, ничего не знаете?
  
   - Мне никто не говорил, что...
  
   - Безобразие! - воскликнул Клименко и схватился за телефонную трубку. Он набрал номер. - Клименко... Помнишь наш разговор?.. Так... Так... Ну и?.. Понял... Ясно... И что?.. Хорошо... Держи на контроле, - положив трубку, с огорчением сказал. - Небольшая неувязочка... временная... Звоните через неделю. Думаю, трудности будут устранены... Впрочем, не надо звонить. Из администрации сами вам позвонят, когда можно будет подойти и получить документы на комнатку.
  
   Жду звонка неделю, жду вторую. Нет звонка из администрации Железнодорожного района. Тогда - позвонил по прямому телефону сам. Клименко, удивившись, что вопрос по-прежнему не решен, пообещал, разобраться и дать знать. Подождав еще, вновь звоню. Клименко извиняется и говорит, что спешит на совещание. Просит позвонить на другой день. Но дозвониться не удавалось: номер оказывался вечно занят. И тогда попробовал дозвониться через приемную. Но меня отказывались соединять: то говорили, что шефа нет на месте, то говорили, что проводит совещание, то говорили, что работает с документами и потому не берет трубку.
  
   Однажды (на месте секретарши, видимо, был кто-то другой) меня соединили с Клименко. Я сказал, что хочу, но не могу попасть на прием.
  
   - Когда сможете принять? - спросил я.
  
   - Подходите завтра, в 15. 00, - ответил он и тотчас же положил трубку.
  
   Подошел к назначенному времени. Секретарша, увидев меня, поморщилась: надоел, видимо, сильно.
  
   - К Анатолию Захаровичу можно?
  
   - Нет, - резко ответила секретарша, занимаясь раскладыванием бумажек по стопкам.
  
   - Но мне назначено на 15.00.
  
   - Анатолий Захарович вынужден был срочно уехать. Разве вы с ним не встретились в коридоре?
  
   - Нет. А когда будет? Может, мне подождать?
  
   - Уехал надолго, до конца рабочего дня.
  
   - А завтра?
  
   - Не приемный день. У главы - объезд района.
  
   Я ушел из приемной. Спустившись на первый этаж, задержался возле раздевалки. И тут увидел, как мимо проходит Клименко. Оказывается, он был у себя, и секретарша солгала.
  
   Я все понял: он избегает меня. И больше надоедать не стал.
  
   Потом я буду в подробностях рассказывать, как меня водили за нос. И слушатели неизменно станут восклицать одно и то же:
  
   - Ты так и не понял, чего от тебя хотел Клименко?!
  
   Действительно, не понимал, но догадывался. Впрочем, без комментариев. Умный и так поймет, а дураку все равно не объяснишь.
  
   Когда увидел свет первый номер моей газеты, то в числе первых читателей стал Клименко. Передал через секретаршу. Я демонстративно выполнил обещание. Но больше к нему - ни шагу. Не думаю, что это как-то огорчило главу администрации. Он продолжал полнеть-пухнуть, как сдобная булка на свежих дрожжах.
  
   Что ж, так тому и быть: отступился от затеи обзавестись офисом. До лучших, полагал я, времен. Будут ли?..
  
  ПРИШЛА ПОРА БРАТЬСЯ ЗА НАСТОЯЩЕЕ ДЕЛО
  
   Медлить, растрачивая время на обивание порогов чиновничьих кабинетов, больше нельзя. Инфляционные процессы в экономике страны набирают все большие обороты. Мой бизнес, как самый затратный, а потому невыгодный, может вообще никому не понадобиться. Газета - не конкурент колбасе, цены на которую неудержимо ползут вверх, несмотря на это спрос не снижается. Оно и понятно: народ, изголодавшийся за годы строительства коммунизма, настоявшийся в длинных очередях за дефицитом, набросился на колбасу, как бродяжка-пес на нечаянно оброненную кем-то мозговую косточку. Газета - другое дело. Газета перестала быть 'продуктом первой необходимости' и россиянин стал от нее отказываться. Прежний ажиотаж вокруг печатных изданий затухал. Затухал по мере роста цены.
  
   Понимал, во что я ввязался, но отступать было поздно, да и не в моем характере. Поэтому начал готовиться к выпуску первого номера. Прежде, правда, попытался заручиться поддержкой тех немногих коллег, которые еще продолжали крутиться неподалеку. И один в поле воин, но лучше, когда рядом чье-то плечо, на которое можно опереться. Приятели и приятельницы (они, правда, считали себя друзьями и подругами) восторженно отнеслись к новости о зарождении газетного магната, можно сказать, с энтузиазмом. И обещали помочь всем, чем смогут, - морально, прежде всего, и творчески. Один стал грозиться, что напишет судебный очерк для первого номера. Другой готовился пойти и снять фоторепортаж . Третий, обладая личным транспортным средством, предложил развозить тираж по базам и торговым точкам. Дальше всех пошла давняя приятельница, заявившая, что она готова организовать в своем городе, откуда родом, полиграфическое исполнение. Она, мол, договорится с директором тамошней типографии о льготной цене за печать. Это была крайность, поэтому к идее отнесся скептически, хотя было приятно слышать, до какой степени человек готов идти на жертвы ради меня и моего бизнеса.
  
   Попробовал охладить пыл.
  
   - Идея заманчива, но не реальна, - сказал я энтузиастке-приятельнице.
  
   - Это еще почему? - удивившись, спросила она. И добавила. - Ты меня знаешь: если я возьмусь, то...
  
   Она была права: ей энергии и пробивной силы не занимать, в чем я убеждался не раз. Однако в данном же случае, считал я, приятельница перебарщивает.
  
   - Ты не представляешь, что собой представляют десять тысяч экземпляров двенадцатиполосной газеты.
  
   - Объем - приличный... Ну и что?
  
   - А то, что возникнет проблема с доставкой. Четыреста километров - не сорок. Транспортные расходы превысят собственно полиграфические.
  
   - Не беда! Договорюсь с попутным транспортом. Или переговорю с проводницами пассажирского поезда. Не волнуйся: всё беру на себя!
  
   Меня - зарядили, передав часть своего энергетического потенциала. И я с тем же восторгом принялся за дело.
  
   И вот макет первого номера готов, все материалы - в портфеле. Остается самая малость: выбрать типографию. После раздумий и взвешиваний останавливаюсь на оптимальном - на Березовской типографии. Во-первых, вблизи от Екатеринбурга. Во-вторых, намного дешевле, чем в издательстве 'Уральский рабочий'. Еду в город Березовский, делаю заказ. Директор типографии встречает с распростертыми руками и готов за два дня выполнить работу. Причем, на своей бумаге. Что еще надо? Отнесся с полным доверием. Через два дня, в самом деле, был сделан набор, сверстан, тираж отпечатан. Приезжаю, вношу в кассу типографии деньги за выполненную работу, жду, когда прибудет приятель со своим транспортом, чтобы забрать продукцию и отвести ко мне на квартиру (другого места для временного хранения не было). Есть время и я решил получше разглядеть собственный 'продукт', как-никак первый.
  
   Первое, что сразу бросилось в глаза, - странный цвет бумаги, на которой отпечатана газета, - желтоватый. Спрашиваю мастера:
  
   - Как это понимать?
  
   - Выполнено в соответствии с калькуляцией. Бумага - не самого высокого качества. Сами просили, чтобы подешевле.
  
   Поморщился, но принял довод: у нас дешево - не синоним качества.
  
   Другое открытие повергло меня в уныние. Оказывается газеты не отфальцованы, то есть каждый из трех разворотов одного и того же номера существует сам по себе. Что это значит? Это значит, что торгующая организация должна все полосы разложить по номерам и лишь после этого предлагать покупателю. Зачем эта головная боль торговле? Не нужна. В таком виде газету на продажу никто не возьмет. Значит? Придется вручную фальцевать самому, а это кропотливо и займет уйму времени. Короче, типография мне подсунула не готовую продукцию, а полуфабрикат. Делать нечего. И этот сюрприз приходится принять.
  
   Но самое большое разочарование меня поджидало, когда дома занялся фальцовкой. Раскладывая развороты в нужном порядке, я обнаружил, что некоторые страницы надорваны и клочьями болтаются. И это товарный вид продукта? Если отбраковывать, то треть тиража окажется на помойке.
  
   Я быстро установил причину: печатник использовал бумагу, хранившуюся на складе типографии очень долго и в ненадлежащих условиях (оттого-то и желтоватый вид), стала ломкой, поэтому печатная машина и надрывала полосы. Типография таким вот образом решила избавиться от залежавшейся бумаги.
  
   Словом, мне подсунули кота в мешке, кота, не только плохо выглядевшего, а и дурно пахнущего.
  
   Как в поговорке: первый блин - комом. Вперед - наука: в России на слово нельзя полагаться. Совсем не помешает, если семь раз проверишь.
  
   Худо-бедно, но газеты подготовил к распространению. Теперь настала пора начать переговоры с торгующими организациями, то есть с руководителями 'Роспечати'. Почему только сейчас? Потому что отказались даже вести разговор о заключении договоров до тех пор, пока не увидят готовым первый номер газеты.
  
   Переговоры шли туго.'"Роспечать' выдвигала все новые условия: на то и монополия, чтобы вести себя именно так. Пришлось (альтернативы никакой) согласиться на всё. Главная уловка, на которую я попался, - списание нереализованной продукции без возврата ее мне, то есть мне присылают акт на списание и я его обязан принять таким, каким представили. Столько ли на самом деле списали или в два раза меньше - мне неизвестно и проверить невозможно.
  
   Первый номер разошелся по области и был продан. В киосках он лежал недолго.
  
   Второй номер своей газеты я готовил, учитывая уроки прошлого. Прежде всего, решил делать компьютерный набор и верстку, то есть идти в типографию с готовыми диапозитивами полос. Конечно же, в Березовскую типографию больше обращаться не стал: нахлебался досыта в первый раз.
  
   Поехал в Ревду, где (по слухам) заказы выполняют качественно. Директор типографии показал образцы продукции: вполне прилично. Договорились о стоимости работы и о сроках их выполнения. В назначенный день и час приезжаю за тиражом. И здесь не обошлось без сюрпризов. Во-первых, сказали, что я должен доплатить сверх заранее оговоренной суммы, поскольку, по их словам, в калькуляцию включили не тот тип бумаги. Не обрадовали, ясное дело. У меня каждый рубль на счету, поэтому и твердо-твердо, еще на берегу, договаривался об окончательной сумме. Да и в заключенном договоре был пункт, согласно которому исполнитель обязан предупредить заказчика об изменении расценок заблаговременно. Во-вторых, к назначенному времени заказ не был выполнен, и моя машина, прибывшая забрать продукцию, простояла почти три часа.
  
   Конечно, газета была отпечатана качественно, но из-за этих сюрпризов (явное неисполнение условий договора) для третьего номера стал искать третью провинциальную типографию. И ее нашел в Первоуральске (это в сорока километрах от Екатеринбурга). Ольга Бородина, директор типографии, - старая знакомая по журналистской работе в местной газете. Ей я откровенно изложил причины, из-за которых вынужден был отказаться от услуг в Березовском и Ревде, то есть главное неудовольствие - непорядочность и необязательность. Бородина пообещала, что с их стороны такого не будет. Приняв заверения к сведению, пошел на сотрудничество, потребовав заключить подробный письменный договор.
  
   Третий заход оказался удачнее прежних: работники этой типографии вели себя поприличнее. Да, претензии у меня также были, но с ними мирился. Находил, короче, общий язык.
  
   И с третьего номера мою газету печатала Первоуральская типография. Умеренная цена (кстати, в издательстве 'Уральский рабочий' запросили с меня вдвое больше), удовлетворительное качество полиграфических работ, точное выполнение графика выхода номера в свет - это ли не благо?
  
   Кое-как, но с этой проблемой справился. Запущенный маховик закрутился без остановок.
  
   Но, оказалось, на носу у начинающего газетного магната другие проблемы, куда серьезнее. Сразу три проблемы преподнесла 'Роспечать', практически, единственная организация, занимающаяся распространением периодики в области, то есть монополист. Как и в советские времена. Однако обнаружилась существенная разница: если тогда я мог на самоуправство пожаловаться в обком КПСС, и был шанс приструнить, то сейчас, увы, некому жаловаться. Губернатор, что ли, заступится? Да нужен я ему как телеге пятое колесо.
  
   Областное управление 'Роспечати' быстро раскусило меня, обнаружив самое слабое звено, а именно: отсутствие за моей спиной кого-либо из власть предержащих. Все знали и знают, что 'Областной газете' покровительствует губернатор Россель, что за 'Уральским рабочим' стоит мэр Екатеринбурга Чернецкий. Ну и так далее.
  
   За газетой же 'Криминальное обозрение' - пустота. Никого! Если бы это происходило в цивилизованном обществе, то сие обстоятельство выступало бы большим плюсом, а не жирным минусом. Почему? Потому что это означает, что газета (не по названию, а фактически) полностью независима и может писать свободно обо всем. В России же - правит бал 'мохнатая лапа', поэтому обзавестись ею стремятся все газеты. А иначе не выжить, даже в том случае, когда имеется богатый дядюшка, то есть спонсор.
  
   Крохотный пример, того, как у нас по-разному относились и относятся к своим и чужим.
  
   1995-й. Стонут-плачутся налоговые инспекторы: не хотят фирмы платить налоги и всё тут, ничего, мол, с ними нельзя поделать. Среди крупных должников перед бюджетами всех уровней - редакция газеты 'Уральский рабочий', которая не платит налоги уже несколько лет. Говорят, сумма накопилась огромная - чуть ли не миллиард неденоминированных рублей. Если газету продать с потрохами, не выручить и десятой доли. Продавать, собственно, никто и не собирался. Газету подкармливает мэр Чернецкий. Значит, зачем-то она ему нужна. Налоговая задолженность так и не была погашена. И ничего. Никаких проблем у редакции. Никто не посмел тронуть пальцем. Другое дело - моя газета. Ну, для начала, я всегда был добросовестным налогоплательщиком, и платежи в бюджет вносил в первую очередь. За тем, чтобы не быть ни чьим должником. Однако случались задержки, на неделю, на две. И что? А ничего. Налоговый орган выставлял долг 'на инкассо' и деньги с моего счета снимались автоматически. Никаких разговоров-уговоров. Система действовала: своим - поблажки, чужим - торжество закона.
  
   Двойные стандарты во всем, в том числе и в системе распространения. 'Роспечать', почувствовав, что со мной можно не церемониться, оборзела (извините, но другого слова не нашел).
  
   Первый шаг - неуклонное сокращение заказа на распространение газеты. Предлог: отсутствие читательского спроса. Я шел к ним с кипой читательских писем о том, что газету во многих городах и районах области невозможно купить, приходится караулить. Тогда - выдвинули другой предлог: руководители периферийных отделений отказываются продавать газету, а навязывать им свою волю, мол, не можем; попробуй, мол, сам с ними переговорить.
  
   Сажусь за телефон и обзваниваю. Вот Кушва. Город, в котором проживает около ста тысяч. В заявке - ни одного экземпляра моей газеты.
  
   - Почему? - спрашиваю местную начальницу.
  
   - Нет спроса, - следует ответ.
  
   - Откуда вы знаете? - спрашиваю я. - Вы когда-нибудь читали газету 'Криминальное обозрение'?
  
   - Нет, не читала. И не собираюсь.
  
   - Вы своими глазами хоть видели эту газету?
  
   - Не видела. И видеть не хочу. Не настаивайте. Все равно продаваться у нас ваша газета не будет.
  
   - Почему?
  
   Слышится неожиданное:
  
   - Невыгодно. Возни много, а толку мало.
  
   - Какой толк вам нужен? - уточняю я.
  
   - Самый обычный. Хотите, чтобы себе в убыток торговали?
  
   - Не понимаю, - говорю в ответ. - Почему 'невыгодно', если розничная цена нашей газеты в три раза выше, чем газеты 'Уральский рабочий'; вы имеете соответствующий процент от продажи, поэтому абсолютная сумма дохода гораздо выше?
  
   На том конце провода - молчание. Разговор закончился ничем. Люди привыкли, чтобы на них кто-нибудь сверху рявкал, но, в данном случае, - некому.
  
   В целом же, телефонные переговоры дали кое-какие результаты. Некоторые отделения 'Роспечати' высказались в том смысле, что они готовы сотрудничать, но напрямую, то есть без посредничества областного управления. Уже кое-что, хотя и прибавляет мне головной боли, поскольку усложняется процедура поставки: есть разница - доставлять одному и крупному получателю или нескольким и мелким? Тем более, что пока что я и швец, и жнец, и на дуде игрец; исполняю обязанности от главного редактора и до экспедитора или курьера.
  
   И все же иду на прямые контакты, заключив договора на реализацию моей газеты с Первоуральском, Каменск-Уральским, Верхней Пышмой, Новоуральском, Нижним Тагилом и Екатеринбургом.
  
   Вторая проблема, связанная с распространением, проистекает из поразительного (всё того же) российского нахальства, попахивающая даже мошенничеством. Реализаторы включили в договоры пункт, что нереализованную продукцию они не возвращают, а списывают на месте (как будто имеют дело со скоропортящимся продуктом) и присылают лишь акты на списание. Спрашиваю: как мне установить, то ли количество списали газет или завысили, цифру взяли с потолка? Отвечают: верьте слову и акту; мы - все делаем по-честному.
  
   Рад всей душой верить, но не могу. Тем более, что проверить нет сил. Приходится мириться и с этим. И увидел, что списывают, как Бог на душу положит, логики - никакой. Для сомнений основания были.
  
   Самый смешной (смех-то, извините, сквозь слезы) случай произошел все с тем же областным управлением 'Роспечати'. Однажды я все-таки поехал в бухгалтерию и решил посмотреть своими глазами на документы-отчеты с мест. У меня уже была общая сумма списания предыдущего номера, но я попросил сделать выборку по каждому району или городу в отдельности. Дали выписку. Показали акты с мест. Все, на первый взгляд и с формальной точки зрения, в полном порядке. Но случайно мой взгляд останавливается все на том же городе Кушва и вижу, что в графе 'списано по акту' стоит цифра "10", то есть получается, что там списали десять экземпляров нереализованных газет. Я поражен. Говорю главному бухгалтеру:
  
   - Как в Кушве могли списывать то, чего вообще не получали и не получают?
  
   Женщина сердито шелестит бумагами и нервно бросает:
  
   - Этого не может быть, - и начинает искать нужный документ. Находит и сует мне копию накладной, по которой отправляли печатную продукцию в Кушву. - Смотрите.
  
   Смотрю перечень изданий, но газеты 'Криминальное обозрение' не нахожу. И говорю:
  
   - Что и следовало доказать: из Кушвы не было заявки на мою газету, соответственно, она не поставлялась, поэтому и списание невозможно.
  
   - Как это?! - главный бухгалтер хватает документ и пытается найти, но - тщетно. - Не понимаю, как это могло?.. Случайная ошибка.
  
   Я не верю в случайность. Тем более, что списание непоставленных газет имело место и по Краснотурьинску.
  
   После этого казуса областное управление резко снизило цифру списания. Но не надолго. Через полгода, успокоившись, повело себя по-прежнему.
  
   В документах тагильчан, например, обнаружил не один, а два акта на списание по одному из месяцев. Видимо, память их подвела. Забыли, что списание уже производилось.
  
   Сравнительно, честно в этом смысле вели себя екатеринбуржцы, списывая за месяц не больше пяти экземпляров. Возможно, потому, что здесь я мог видеть своими глазами, как продаются газеты в каждом киоске, значит, туфтить им было сложнее, чем на периферии, где бывал редко.
  
   Ко всем другим торгующим организациям у меня были вопросы. Если мои вопросы возникали слишком уж часто, то фирма вообще отказывалась продавать мою газету. Что это, как не шантаж?
  
   С нищего, короче, все старались снять последнюю рубашку. Причем, без зазрения совести. Это - наше, исконно российское.
  
   Третья проблема - пострашнее двух предыдущих: она связана с необязательностью взаиморасчетов. Чтобы выбить деньги за реализованную продукцию, мне приходилось, несмотря на соответствующие пункты договоров, десятки раз звонить, ходить и ездить. Везде слышал традиционные обещания и заверения, что деньги будут перечислены буквально на днях. Проходили дни, недели и даже месяцы, а денег я так и не видел. Особенно безобразно вели себя опять-таки в областном управлении 'Роспечати. Боже, каких трудов мне стоило выцарапать оттуда деньги?!
  
   Хорошо, так ведет себя государственное предприятие, однако и поведение частника в этом вопросе ничем не отличалось. Скажем, фирма 'Ганна', торгующая периодикой на железнодорожном вокзале. Эти по полгода отказывались рассчитываться. Не нравится, говорила хозяйка, - не поставляйте продукцию. Приходилось все-таки поставлять. Хоть поздно, но деньги ведь все равно будут. А так...
  
   Опять-таки, во имя справедливости, скажу: Екатеринбургское городское агентство 'Роспечати', как правило, перечисляло деньги своевременно, что зачастую меня спасало. Конечно, тоже приходилось напоминать, но не более одного раза. Явление, можно сказать, уникальное.
  
  ДЕНЬГИ - ЗЛО, НО ВЕЧНЫЙ ДЕФИЦИТ ИХ - ЗЛО ДВОЙНОЕ
  
   Конечно, я предпринимал попытки улучшить финансовое положение редакции (скажу, кстати: должником перед кем-либо не был никогда). Пути выбирал самые разные.
  
   Я вскоре же понял, что только за счет реализации тиража стабильности не добиться. Мне крайне нужен был хоть какой-то запас денежных средств, то есть оборотный капитал, чтобы не зависеть от каких-либо случайностей.
  
   Итак, должны быть дополнительные доходы. Их источники мне известны и предусмотрены в учредительных документах: первый - издание другой печатной продукции (книг, брошюр, буклетов); второй - привлечение рекламодателей.
  
   Первый - самый предпочтительный, надежный и перспективный, но типография печатать ту же книгу в долг не будет: в лучшем для меня случае, я должен оплатить заказ при получении продукции. Деньги нужны и немалые. Их нет. С газетой выкручиваюсь, но больше - ни рубля.
  
   Второй - менее затратный. Опять-таки 'но'. Чтобы привлечь рекламодателей, нужна кропотливая и повседневная работа. На это - моих сил, главное, времени, уже не достает. Уверен, что смогу, если... Опыт есть. Даже в те, советские времена, когда существовало множество запретов, я находил рекламодателей (доход от рекламы у меня тогда превышал доход от подписки) и газета была рентабельной. Тогда, правда, я был не один.
  
   Значит? Несмотря на дефицит средств, придется брать в штат еще одного сотрудника. Причем, проверенного и надежного. Разговариваю с Татьяной Парамоновой, приятельницей (той самой, которая готова была к великим свершениям, чтобы только мой проект издания газеты реализовался). Объясняю ситуацию. Не скрываю, что с деньгами очень туго, особенно с фондом заработной платы, поскольку приходится делать огромные отчисления в различные фонды, но вынужден идти на то, чтобы принять на работу человека. Сказал, что предлагаю должность заместителя главного редактора с приличным для того времени окладом. При этом заметил, что она сама может выбрать сферу будущей деятельности: либо вся журналистская работа, связанная с газетой, будет только на ней, либо на мне по-прежнему, но тогда она займется исключительно добыванием рекламы. Потенциал ее мне был известен. Я знал, что если захочет, то может горы свернуть. Татьяна заявила, что она будет заниматься всем и одновременно. Что ж, энтузиазм похвален. В этом случае, заметил я, она дополнительно к окладу будет получать десять процентов от размещенной в газете рекламы. Хотел еще и материально заинтересовать.
  
   Проходит месяц, другой, третий. Мне ничуть не легче, а, можно сказать, стало даже тяжелее. Тяжелее в том смысле, что теперь я обязан каждый месяц, несмотря ни на что, выплачивать зарплату новому сотруднику. Раньше себя я мог оставить и без зарплаты. Теперь тоже могу, но лишь себя, а не других, даже, если эти 'другие' - приятели.
  
   Прошло полгода. Впору было прослезиться. Потому что отдачи от штатной единицы никакой. Да, газета, выходит. Но она и раньше выходила. Татьяна съездила в оплаченную командировку (в Серов). Результат? Нулевой. Не только не привезла рекламных материалов, но даже и заметки пустяшной не написала по итогам поездки. Та же картина и по Екатеринбургу: за полгода один крохотный рекламный блок. И все!
  
   Более того, я стал нервничать. Если раньше у меня не было никаких задержек с подготовкой материалов в очередной номер (полагался только на себя), то теперь стали возникать проблемы.
  
   Спрашиваю себя: мне это надо? Отвечаю отрицательно. Вынужден откровенно сказать своей заместительнице, что в подобных услугах я больше не нуждаюсь. Потому что не вижу смысла. Раньше я был один, теперь - двое, но проблем не только не убавилось, а даже стало больше.
  
   Татьяна жутко обиделась и ушла. На что, спрашивается, надула губки? В чем моя вина? Я был честен и говорил, что работа у меня - не курорт, что дремать будет некогда. Я не выполнил обязательств перед ней? Ничего подобного! Задержал ли хоть раз зарплату? Нет. Я имел полное моральное право не оплачивать командировку в Серов, но я оплатил. Получила она и свой процент за единственный рекламный блок.
  
   Дружба дружбой, но, извини, это не значит, что можно пробавляться на халяву.
  
   Яркий, но не единственный пример того, чего стоят клятвенные обещания помощи так называемых друзей. Словесный энтузиазм, не подкрепленный реальным делом, не стоит ничего.
  
   Я выпускаю газету. Газета выходит. Вышла даже тогда, когда на полмесяца оказался в больнице, на операционном столе, после чего была реанимация.
  
   Все еще, когда выпадает несколько свободных часов, пытаюсь заниматься рекламой. Безуспешно. Были предложения, но мне показались странными. Мне предлагали рекламу, но я должен был половину суммы за нее возвращать рекламодателю, причем, наличными. Афера! И я от таких предложений отказался. Потерял реальные доходы. 'Рекламодатель' не пострадал. Он нашел людей менее щепетильных и более покладистых.
  
   Были шансы поправить финансовое положение и за счет спонсоров, но и их не сумел использовать. Всё по тем же причинам.
  
   Однажды мне позвонили и пригласили в одну очень крупную коммерческую структуру. Сказали, что есть деловое предложение. Пошел. Оказалось, переговорщик хорошо осведомлен о моих проблемах (не знаю, откуда черпал сведения, поскольку прежде никогда не встречались). Сказал, что есть возможность взаимовыгодного сотрудничества, что фирма заинтересована в спонсорстве средства массовой информации, видит, что у газеты хорошие перспективы. Ну и так далее. Слушал ласковые речи и дивился: неужели, думал я, повезло, наконец-таки и мне?
  
   Потом была моя ответная речь.
  
   - Действительно, - сказал я, - у газеты серьезные финансовые затруднения и она, как и другие печатные издания, на собственные доходы, без помощи спонсоров не в состоянии долго жить. От поддержки не отказываюсь и очень благодарен за инициативу, но хочу знать, на каких условиях будет оказываться помощь и в каком размере?
  
   И в ответ услышал:
  
   - Речь идет о разовой годовой сумме в пятьсот миллионов рублей, - переговоры проходили еще до деноминации российского рубля, однако сумма для меня оказалась все равно ошеломляющей и поэтому чуть ли не потерял дар речи. Переговорщик видел, какой эффект произведен на меня, и продолжил. - Условие лишь одно: пятьдесят на пятьдесят.
  
   - Что это значит? Поясните, пожалуйста, - попросил я.
  
   - Все предельно просто: мы перечисляем на ваш расчетный счет оговоренную сумму, а вы (разумеется, по частям) получаете в банке наличкой и возвращаете в оговорённые сроки половину, то есть двести пятьдесят миллионов, нам.
  
   - А у вас нет опасения, что я, получив деньги, откажусь делиться с кем-либо?
  
   - Знаем, с кем ведем переговоры, - последовал ответ.
  
   - И с кем же?
  
   - С честным человеком.
  
   Я усмехнулся.
  
   - Но и честный человек может не устоять от такого соблазна. Не находите?
  
   - Ну, - представитель фирмы замялся (видимо, подбирал слова), - мы найдем способы уберечь вас и себя от соблазнов.
  
   - Ваше предложение для меня очень заманчивое, но я могу подумать над ним на досуге?
  
   - Вот как? - удивился переговорщик. - Вы собираетесь думать? В вашей ситуации... Впрочем, хорошо... До завтрашнего вечера, - и пояснил, почему такая спешка. - Конец года. Часть доходов текущего периода надо успеть разбросать, чтобы прибыль была минимальной, чтобы налог с нее был небольшой. Государство - это такая прорва: сколько ни заплатишь, а все мало.
  
   Расставаясь, переговорщик не преминул попросить, чтобы в любом случае содержание состоявшегося разговора осталось между нами.
  
   Пришел домой. Вооружившись калькулятором, начал считать собственную выгоду. Итак, я получаю на счет пятьсот миллионов. Эту сумму я должен буду отнести в доходы текущего и будущего периодов, соответственно, заплатить НДС, налог на прибыль и много прочих налогов. В общей сложности, получалось, грубо говоря, в бюджеты всех уровней я должен буду перечислить сто пятьдесят миллионов. Двести пятьдесят миллионов возвращаю фирме наличкой, плюс сто пятьдесят миллионов - налоги. У редакции в итоге остается сто миллионов. Уже не та сумму, что прежде, но все равно для меня довольно внушительна и равняется совокупному годовому доходу от реализации тиража. Может образоваться тот самый оборотный капитал, который позволит расширить сферы издательской деятельности. Появится стабильность. Заманчиво? Не то слово.
  
   На следующий день я не пошел в фирму-партнер. И не позвонил. Через день позвонил переговорщик.
  
   - Что надумали? - спросил он.
  
   - К сожалению, сделка не может состояться, - ответил я, хотя мне очень хотелось сказать обратное.
  
   - Можно узнать причину?
  
   - Хочу спать спокойно, не вздрагивая по ночам от каждого стука.
  
   - Не нужны шальные деньги, просто так плывущие в руки?
  
   - Деньги очень нужны, но не шальные. Повторяю: хочу спать спокойно - это не измерить никакими деньгами.
  
   На этом мои деловые связи с тем спонсором прервались. А финансовая стабильность была так близка!
  
   Примерно через полгода на горизонте замаячил другой спонсор и также с солидным предложением. Это был начальник службы безопасности одного из екатеринбургских коммерческих банков. Позвонил и попросил о встрече. Сказал, что для делового разговора. Попросил подобрать все ранее вышедшие номера газеты 'Криминальное обозрение' (по одному экземпляру) и принести на встречу. Сказал, что он внимательный и постоянный читатель, но, к сожалению, газета в киосках расходится моментально, поэтому купить он не всегда может. Он, мол, заплатит.
  
   Встреча состоялась в его кабинете. Поблагодарил за доставленные экземпляры газеты, аккуратно положил в стол. Разумеется, заплатил. А потом состоялся разговор, из которого я понял, что один из руководителей банка, в самом деле, 'внимательный и постоянный читатель', что он хотел бы сотрудничать с редакцией на основе, как он сказал, взаимной выгоды. От лица правления банка заявил, что готов финансово поддержать газету, потому что заинтересован в ее успешном функционировании во благо общества. Газета, мол, ему очень нравится своей бескомпромиссностью и принципиальностью, острым и честным обсуждением правовых проблем.
  
   Пролит бальзам на душу главного редактора. Его ледяное и неприступное сердце растоплено. Он готов принять помощь.
  
   И далее происходит такой диалог между заинтересованными сторонами.
  
   - Судя по страницам газеты, вы - имеете доступ к конфиденциальной информации, недоступной всем другим журналистам нашей области.
  
   Соглашаюсь с начальником службы безопасности.
  
   - Вы правы. Передо мной, - скромно говорю я, - раскрывают то, что спрятано за семью печатями, - тут нет никакого хвастовства с моей стороны, потому что вхож в любые кабинеты самых больших руководителей областных, городских и районных правоприменительных и правоохранительных органов; меня знакомят с любыми документами, я читаю (в первоисточнике) материалы самых громких уголовных дел еще задолго до их рассмотрения в судах. Более того, сами, например, судьи разрешают присутствовать на закрытых для любой другой прессы судебных заседаниях, причем, не ограничивают пользование диктофоном. И добавляю. - Мне доверяют. Видимо, заслужил.
  
   Собеседник кивает головой.
  
   - Понимаю, понимаю.
  
   Я тут же уточняю:
  
   - Но не за счет угодничества. Скорее всего, отдают должное моему профессионализму.
  
   Собеседник вновь кивает головой.
  
   - Понимаю, понимаю.
  
   Я добавляю:
  
   - Но это не значит, что начальники встречают с любовью. Скорее, наоборот: иные - с зубовным скрежетом, но... Профессионал всегда поймет профессионала.
  
   - Потому и встречаюсь с вами, - говорит начальник службы безопасности банка. - Очень заинтересован. Думаю, найдем и мы общий язык.
  
   - Найдем, - подтверждаю я, - если с вашей стороны будут приемлемые условия.
  
   - А, собственно, условий никаких.
  
   - Простите, не верю в филантропию. Вам что-то от меня надо. Что именно?
  
   - Самую малость.
  
   - А именно?
  
   - Банк хотел бы иметь кое-какую информацию.
  
   Я мгновенно насторожился.
  
   - Информацию? Но ее свободно можно прочитать в газете, не тратя деньги на благотворительность.
  
   - Видите ли, - собеседник мнется, - ваша газета, в самом деле, источник ценной и полезной информации, но наш банк хотел бы иметь еще и другую, более полную информацию...
  
   - Полнее, чем в моей газете, не бывает, - говорю я.
  
   - Мой банк заинтересован в той информации, которой, я не сомневаюсь, вы владеете, и которая, так сказать, не для печати.
  
   - Вот оно что... - я честно признаюсь. - В самом деле, я носитель доверенной мне информации, как вы говорите, не для печати. А что конкретно банк интересует?
  
   - Ну... В данный момент банк готов платить и хорошо платить за информацию о наемных убийцах... за то, как идет расследование конкретных дел в отношении киллеров.
  
   - Если не секрет, какое именно дело вас интересует?
  
   - Скажу, если договоримся и ударим по рукам.
  
   - В какую сумму вы оцениваете такую информацию?
  
   - Думаю, договоримся. Мы - не из числа скупердяев.
  
   - А конкретно?
  
   - Чем ценнее информация, тем больше сумма.
  
   - Все-таки, на что я могу рассчитывать?
  
   - Ну... От десяти миллионов, - обращаю внимание: это, между прочим, моя годовая заработная плата того времени, - и выше. Не обидим. Услуги мы ценим.
  
   Я понял, во что меня втравливают.
  
   - Благодарю, - сказал я, - но ответа - ни положительного, ни отрицательного - пока не даю. Надо подумать, - чтобы успокоить собеседника и вселить хоть какую-то надежду, добавил. - Во всяком случае, сумма гонорара подвергнется изменению. Я позвоню... Если не позвоню, то это будет означать, что переговоры не могут быть продолжены.
  
   Расстался и с этим спонсором. Я не позвонил. Зато позвонил начальник службы безопасности. Я сказал, что в жизни не все покупается и не все, слава Богу, продается. В ответ услышал:
  
   - Труднее всего купить нищего.
  
   Он прав. Не понимаю, как, но мне удалось выйти из этих откровенно уголовных ситуаций без каких-либо последствий. Наверное, на меня выходили не уроды, не отморозки, а элита криминального мира.
  
   Кстати, об услугах, оказываемых криминалитету, руководителями СМИ. Начальник отдела по расследованию убийств областной прокуратуры приводил мне пример, когда руководитель одного из региональных телеканалов (была названа и фамилия, человека этого я знал лично) оценивал свое содействие в пятьдесят тысяч долларов. И получал. И ничего. До сих пор на свободе. Может, я зря отказался? Может, преувеличил опасность? Он-то сейчас имеет роскошную дачу с прислугой, а я еле-еле свожу концы с концами, живя на российскую, между прочим, максимальную, пенсию.
  
   Ладно. Чего уж там. Не надо завидовать счастью других. Зависть - один из тягчайших смертных грехов.
  
   ...Газета 'Криминальное обозрение', тем не менее, продолжала выходить. Я по-прежнему не мог выпутаться из замкнутого круга: чтобы бизнес сделать успешным, надо иметь оборотный капитал; чтобы он появился, надо вплотную заниматься этим; чтобы заняться зарабатыванием дополнительных денег, надо увеличивать штат, поскольку одному больше того, что я делаю, невозможно, в сутках все-таки не сорок восемь часов; чтобы увеличивать штат, надо платить зарплату, на что требуются немалые деньги.
  
   Пытаюсь, конечно, разорвать этот дьявольский круг, но эпизодически и потому без сколько-нибудь серьезного эффекта.
  
   Скажем, добился, что моя газета была включена в областной подписной каталог. Подписка выгодна тем, что получаю деньги за ту продукцию, которая будет изготовлена и доставлена подписчику через несколько месяцев, то есть читатель авансирует редакцию, причем на законном основании. Но опять же: подпиской надо плотно кому-то заниматься. Значит, вновь все упирается в штаты. Выяснил второе затруднение: нынешний читатель не хочет подписываться на газету. Почему? Потому что выгоднее купить в киоске. Как так? Очень просто: областное управление связи на мою цену делает чуть ли не двойную накрутку. Иначе говоря, я в узлы связи поставляю газету по той же самой цене, что и в киоски 'Роспечати', однако последние делают торговую надбавку в пятьдесят процентов, а связисты - в три раза больше. К тому же не у всех есть абонентские ящики, поэтому сохранность газеты связисты не гарантируют. Все знают, что творится с почтовыми ящиками в наших подъездах.
  
   Конечно, были подписчики, но - капля в море.
  
   Еще попытка. Встретился лично с несколькими начальниками райотделов внутренних дел (Орджоникидзевский, Железнодорожный, Каменский). Те (по договорной цене, то есть выше, чем обычно) заключили с редакцией соглашение, по которому они перечисляют на мой расчетный счет всю годовую подписку (за пять-десять экземпляров каждого номера), а я им, минуя узлы связи, доставляю газеты непосредственно в отделы.
  
   Да, выгодно. Однако нашел время и сумел лично договориться лишь с тремя руководителями. Снова та же проблема: отсутствие у меня реальных возможностей. Всё тот же заколдованный круг.
  
   Вывод: при отсутствии оборотного капитала бизнесом нет смысла заниматься. Я имею в виду честный бизнес. И когда начинают рассказывать сказки, что, будто бы, кто-то в России начал дело с нуля и добился успеха, - я откровенно смеюсь. Потому что это невозможно. Потому что за все и везде надо платить. Самый наглый обиратель - государство. Именно государство обобрало меня до нитки еще до того, как я начал выпускать газету. Обобрало, потому что я хотел, чтобы все было по-честному. Обобрать обобрало, но взамен ничего не дало, абсолютно ничего.
  
   Резонный вопрос: за что я ежеквартально перечисляю в бюджет налоги? Только за то, что эта государственная машина существует? Только потому, что я обязан ее содержать?
  
   В самом деле, я, один, с сошкой, выпускаю реальный продукт, а вокруг меня семеро голодных государственных структур с ложкой. Сидят, разинув пасти, и ждут, когда им приготовят, положат, да еще и помогут разжевать. И никакого от них спасения законопослушному гражданину.
  
   Вот она, реальность российской жизни.
  
  
  СКОЛЬКО НИ ТУЖЬСЯ, А ВЫШЕ ГОЛОВЫ НЕ ПРЫГНЕШЬ
  
   А месяцы и годы сменяют друг друга. Газета 'Криминальное обозрение' стабильно выходит. Есть свой читатель, который относится доверительно, внимательно и даже обращается за помощью. Помощи ждет не только рядовой читатель, а и читатель-юрист.
  
   Невероятно, но факт: в Свердловском областном суде допускают в святая святых, то есть к подлинным документам, принимаемым судами второй инстанции, то есть к делам, рассматриваемым в кассационном порядке. Допустили не сразу. Допустили без энтузиазма, однако позволили мне знакомиться с очень интересным фактическим материалом. И я стал в каждом номере рассказывать о самых существенных и наиболее типичных ошибках, допускаемых судами первой инстанции. Это были короткие, но ёмкие критические материалы, основанные на конкретных уголовных делах. А судьи и прокуроры не привыкли, чтобы кто-то их критиковал, поэтому реагировали болезненно, гневно восклицая в письмах в редакцию: 'Зачем выносить на общественность саму 'кухню' судопроизводства?' Возмущались, но поделать ничего не могли: понимали, что автор имеет допуск, разрешенный на самом верху, к той самой 'кухне'.
  
   Газета отметила юбилей - пять лет. Я официально не отмечал: не на что устраивать пиры. Официальных поздравлений газета не получила. Но газету поздравили читатели и, главное, профессионалы - опытные юристы, а среди них у газеты немало было друзей.
  
   Прошло еще два мучительных года существования газеты. По-прежнему никакой поддержки со стороны государства (хотя правовое воспитание россиян признано приоритетным, хотя везде, даже на самом высоком уровне, говорится о государственной поддержке малого бизнеса). По-прежнему нет спонсоров и покровителей. По-прежнему издание существует исключительно на средства, полученные от реализации тиража.
  
   Я - не гордый: ходил, кланялся. Хотел, чтобы хоть кто-то, хоть чуть-чуть, хоть морально поддержал. Перестал ходить. Потому что бесполезно. Потому что везде и все чего-то от меня ждут, ждут того, чего я не имею.
  
   Обратился даже в Министерство юстиции Российской Федерации, лично к Сергею Степашину (он тогда возглавлял министерство), к письму приложил экземпляры газет, чтобы могли мой продукт оценить профессионально.
  
   Ответили. Оценили. Оценили так, будто я чего-то им обязан, будто я не свободный журналист, а их наемный работник, будто оценивают газету, издающуюся по указу сверху и на средства бюджета.
  
   Не поняли господа из министерства. Или не захотели понять?
  
   Вполне возможно, что с потугами прежними газета выходила бы и до сих пор. Но...
  
   Наступил август 1998 года. Разразился финансовый кризис, охвативший всю экономику страны. Затронул, естественно, кризис и меня. Затронул самым обидным для меня образом. Столько лет изворачиваюсь, до такой степени экономлю каждый рубль, а тут вдруг мне в банке говорят, что я не могу распорядиться собственными средствами. Точнее - не говорят в открытую, а намекают. Как это так?! Кто имеет право накладывать ограничения на пользование моими собственными средствами. Их немного, но они есть.
  
   Меня ставят в весьма щекотливое положение. Подготовил сентябрьский номер, отправляю материалы в печать, даю, как обычно, гарантийное письмо типографии, что оплата будет произведена своевременно. Продукт готов и газета подписана в печать. Надо получать, но тут в бухгалтерии типографии говорят, что деньги на их расчетный счет не поступили. Я - в бешенстве. Потому что всегда был хозяином своего слова. Потому что еще пять дней назад в мой банк сдано и банком принято без каких-либо возражений платежное поручение. Деньги должны были поступить исполнителю еще несколько дней назад.
  
   Обещаю разобраться с банком, в чем там дело. Мне верят и выдают продукцию. Получаю и рассылаю потребителям.
  
   На другой день - я в банке. Я до крайности возмущен. Я нервно спрашиваю:
  
   - Почему деньги до сих пор не перечислены моему клиенту?
  
   Банковский служащий молчит и пожимает плечами.
  
   - Что происходит в банке?
  
   - У нас - проблемы, - выдавливает из себя служащий.
  
   - А у меня, что, нет никаких проблем?
  
   - Банковские операции временно приостановлены.
  
   - На какой срок? На неделю? На месяц?
  
   - Не знаю.
  
   - А кто знает?
  
   - Правительство.
  
   - Простите, я открыл счет не в правительстве, а в коммерческом банке, за что, кстати, заплатил банку огромные деньги. Мы подписали договор, в котором банк взял обязательство беспрекословно выполнять все операции по счету.
  
   - Сейчас - не можем. Нет свободных денег.
  
   - Это у вас нет денег, а на моем счете они есть. Где мои деньги?
  
   - Все счета заморожены... Временно...
  
   Вижу, что разговаривать бесполезно. В отчаянии спрашиваю:
  
   - Если у вас проблемы, то почему меня об этом не поставили в известность? Почему, приняв от меня платежные поручения, не предупредили, что операция невозможна? - банковский служащий молчит. - По вашей вине я выгляжу лжецом, и мне это очень не нравится. Зная, что у вас проблемы, я бы стал искать другие пути. Я бы стал договариваться с типографией, чтобы выполнили работы в долг, чтобы подождали с оплатой. В данном же случае я гарантировал, что оплата будет произведена.
  
   Монолог от бессилия. Я беспомощен что-либо изменить. Гнев толкает меня на поиски руководства банком. Оказалось, глава банка не работает со своими клиентами, то есть скрывается от них (кстати, это тот самый господин Заводов, который на днях, то есть в феврале 2006-го, также скрывался от правоохранительных органов, приходивших за ним; любит, оказывается, скрываться).
  
   Еще несколько месяцев протянул. А в 1999-м решил, что пора с этим заканчивать. Ну, сколько же можно?!
  
   В марте 1999-го моя фирма прекратила существование. Соответственно, перестала выходить газета 'Криминальное обозрение'. Я попрощался со своими читателями.
  
   Между прочим, вернул (через областное управление связи) сразу же деньги подписчикам. Вернул до копейки. Между прочим, юридически (и я это знал) мог не возвращать долг. Потому что они - кредиторы последней очереди. И на них никаких денег бы не хватило. И никакой суд бы не смог удовлетворить их требования, так как предъявлять к взысканию нечего.
  
   Это я так, кстати заметил.
  
  ЭПИЛОГ
  
   Эпопея моя закончена. Поставлена последняя точка. Из меня не получилось газетного магната. Наверное, это справедливо, так и должно было случиться.
  
   Это чудо, что в подобных условиях газета, не имея даже своего угла, выходила не год и не два, а семь лет.
  
   Чтобы стать газетным магнатом, такого чуда мало. На собственном опыте убедился, что честный бизнес в России пока невозможен. Я понял, что без приличного стартового капитала в таком затратном бизнесе, как издание газеты, сделать что-либо нельзя, как, впрочем, в любом другом виде предпринимательства. И теперь хорошо понимаю всех местных издателей, которые тесно жмутся к теплому начальственному плечику: там так уютно! Молодцы газетчики, лезущие под крыло авторитетов преступного мира: там не столь уютно, но жизнь безбедна, а это немало. Я узнал, как много на пути соблазнительных ловушек и до чего ж трудно в них не угодить: во-первых, грешно нам не обманывать государство; во-вторых, неприлично отказываться от услуг крутых парней, имеющих бабки; в-третьих, нельзя не уметь ладить с чиновником - кто не дает взятки, тот мертвец.
  
   Я прошел путь от самого начала и до конца. Прошел трудно, но чисто. И живу теперь спокойно, не опасаясь, что однажды ко мне постучатся и придут. Как приходят к другим, более успешным, чем я. Вот пришли в феврале 2006-го, среди прочих, и к господину Заводову, к главе 'Уралтрансбанка'. А ведь я знал о таком финале еще в 1993 году, когда впервые увиделся с ним и посмотрел ему в глаза. Потому что приличный, то есть честный человек, так вести себя с клиентом, как повел господин Заводов, не может по определению. Снимать с человека, пользуясь ситуацией, последние штаны - верх подлости и бесчестия.
  
   Интуиция - великая вещь.
  
   Когда я только-только собирался начать поход в бизнес, один мой приятель спросил:
  
   - Зачем тебе все это?
  
   Вопрос прозвучал странно. Неужели коллега-журналист, не понимал, для чего человек собирается издавать газету?
  
   Тогда я не ответил, хотя и знал ответ. Поэтому постараюсь ответить сейчас.
  
   Итак, зачем?
  
   Во-первых, мне самому хотелось узнать, можно ли вести честный бизнес? Отвечаю: трудно, но можно, правда, для этого надо иметь большое мужество.
  
   Во-вторых, хотелось понять, нужна ли обществу и государству порядочная газета, не выполняющая ничьего заказа? Отвечаю: не нужна.
  
   Я нашел ответы на свои главные вопросы и, значит, не зря занимался изданием газеты семь лет, изданием буквально на колене.
  
   Счастлив тем, что теперь мне никто не может сказать, что российский бизнес - честный бизнес, что можно обогатиться в одночасье. В блеф не поверю, потому что всю механику знаю изнутри. Пусть этими легендами кормят молодых. Они, может, и проникнутся.
  
   Вот такой у нас малый 'бизнес'. Но ведь большое, как водится, складывается из малого.
  
   ЕКАТЕРИНБУРГ, февраль - апрель 2006.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"