Аннотация: История - это не только даты и научные термины. Это, в первую очередь, люди. В потрёпанном фронтовом альбоме скрыто множество историй. Хотите их услышать?
Константин смотрел на мелькающие в окне деревья и редкие деревушки. Дочурка, Настенька, упрыгавшись и запыхавшись, села рядом с отцом и решительно потянула на себя потрепанный фотографический альбом. Жена Дуняша присела рядом с мужем, посадив дочурку на колени. Константин погладил обшарпанный переплёт фотоальбома и открыл его на первой странице. Там, где была фотография его родителей. Молодых и красивых, весело улыбающихся в объектив. Константин чуть заметно улыбнулся и стал рассказывать.
Мачеха.
Дружная семья у Ивана Захарова! Жена Дарьюшка всё время в хлопотах по хозяйству, а сынишка Костик заканчивает восьмой класс. Живут они в деревне Светлозоринск, что стоит на берегу реки Лучки. Сама деревня чистая, люди весёлые. Ничего страшного до 1940 года в Светлозоринске не происходило. А потом...
Весной сорокового года утонула в реке Дарьюшка, и поздней осенью Иван привёл в дом другую жену. Елена была врачом. Ласковая и добрая, она так и не смогла создать семью и до встречи с Иваном жила одна. Костик встретил мачеху сурово. Он очень любил мать и новую жену отца сразу возненавидел. Елена пыталась помириться с мальчиком, но он избегал её. Дня не проходило, чтобы Костик не сказал или не сделал мачехе какой-нибудь гадости. Подарит мачеха парню новую белую рубашку, а тот её чернилами зальёт. Посадит в горшочке на окне хрупкие душистые цветы, а Костик их на пол смахнёт, да ещё с псом пробежится. Часто тайком плакала Елена в подушку, но терпела, не говорила Ивану. Женщина была уверена, что силой любить не заставишь, нужно время, чтобы принять человека. Но мирного времени оставалось немного.
Настал суровый сорок первый год. Костик уехал из деревни и поступил в лётное училище. Летом он отлично сдал все экзамены и собирался домой, но тут началась война. Отца Кости забрали в армию, а к мачехе парень ехать не хотел. Чтобы не терять даром драгоценное время, Костя перешёл на ускоренный курс обучения, и знойным летом сорок второго года его направили на передовую. В самое пекло войны.
Константин сурово покачал головой. Ох, уж эта слепая безрассудная молодость! Ох, уж этот мальчишеский эгоизм, святая убеждённость в собственной правоте. И кто знает, как бы дальше сложилась жизнь Кости, если бы не война. И никто не может утверждать, что с этой войны Костя бы вообще вернулся, если бы не его друзья верные. Константин улыбнулся и бережно перевернул страницу фотоальбома. Этот раздел он называл "Белки - летяги". И первой в этом разделе была фотография Сергея Степанова, Пёрышка, верного друга и командира Кости.
Сергей.
Командиром эскадрильи, куда попал Костя, был капитан Сергей Степанов. Ещё молодой парень, но уже прошедший пекло Испании. Испытания, казалось, только закалили Сергея. Он ласково называл молодое пополнение "белки-летяги" и утверждал, что погибнуть на войне большого ума не надо. А вот выжить и оправдать потраченные государством на обучение лётчика время и средства - настоящий профессионализм. Костя сразу прикипел сердцем к этому острому на язык, но мудрому и справедливому капитану. Они вместе летали на задания, и Костя по крупицам осваивал сложную науку выживать у этого лётчика от бога. Костя даже рассказал Сергею про свою семью и мачеху.
- Ну и дурак,- решительно заявил Сергей. - Я думаю, если бы твоя мама была жива, ей было бы за тебя стыдно. Ведёшь себя как дитё малое капризное по отношению к хорошей женщине. А ещё лётчик!
Костя тогда сильно обиделся на друга. Что он может знать о мачехе, если сам никогда не терял мать. Отец Сергея один раз побывал у них на аэродроме, оказавшись поблизости по служебной надобности. А мать приезжала с концертом, она пела перед лётчиками. Сергей, услышав обиженные замечания друга, коротко хохотнул.
- Да что ты про мою семью знаешь, - негромко заметил он, а потом сверкнул глазами. - Хочешь, расскажу?
Костя согласно закивал.
Пёрышко.
"Пёрышко", - так и звали маленького белокурого мальчугана все в детском доме. Хотя раньше, в совсем кратком безоблачно-счастливом детстве у Пёрышка было другое имя. Сергей. Своих родителей Сергей-Пёрышко помнил плохо. Только весёлый День Рождения (Сергею исполнилось три года). На следующий день после шумного праздника отец вернулся в свой отряд. Мальчик помнил, что отца называли командиром Красной Армии. А ещё через месяц мама Сергея получила странное письмо, после которого долго и безутешно плакала. Только в детдоме мальчуган узнал, что такое письмо называется "похоронка". Потом словарь мальчика пополнился ещё одним словом: "бегство". Мама собрала небольшой чемоданчик с вещами себе, маленький рюкзачок Сергею, и они присоединились к мрачной толпе, покидавшей город. Сперва мальчуган был в восторге от путешествия. Он никогда прежде не покидал своего города. И его совсем не пугали какие-то далёкие, почти сказочные "белогвардейцы", о которых шептались взрослые. А потом на горизонте неожиданно появились смутные пятнышки, которые стремительно росли, пока не превратились в лихих конников. Толпа бросилась бежать. В возникшей толкучке Сергей оторвался от руки мамы и громко заревел. А потом он увидел, что мама выбежала на пригорок и большими испуганными глазами ищет в мятущейся толпе своего сынишку.
- Мама, я здесь! - громко закричал Сергей и бросился к матери.
Но добежать до неё мальчуган не успел. Один из всадников тоже заприметил стоящую на пригорке женщину. Точно молния помчался он к ней и, походя, наотмашь полоснул острой саблей. Окаменевший от ужаса Сергей отказывался верить, что две бесформенные половины чего-то багрово-красного когда-то были его весёлой и красивой мамой.
Один из спасшихся после нападения пристроил осиротевшего мальчика в детский дом. Там его стали звать Пёрышко, уж больно худенький, почти прозрачный был Сергей. В суровые годы Гражданской войны детдом бедовал. Кормили плохо. И тогда один из старших воспитанников придумал хитрый план.
- Эй, Пёрышко! - решительно окликнул он парнишку. - Хочешь помочь красноармейцам бить врагов?
Глаза Пёрышка загорелись.
- Мы тебе будем показывать квартиры, где буржуи живут,- продолжил заводила. - Ты станешь пролезать в открытые форточки и конфисковывать продукты. А мы с ребятами будем их нашим бойцам на фронт отправлять. Ну, как, согласен?
Пёрышко восторженно закивал головой.
Когда Пёрышку исполнилось шесть лет, в небе жарко светило солнце, в сквере звонко щебетали птицы. Мальчишки привели Пёрышко к дому, помогли дотянуться до открытой форточки, а сами, как обычно, стали ждать неподалёку. Пёрышко решительно подтянулся на руках и легко перебросил своё маленькое тельце в квартиру. Мальчуган попал в кухню. В воздухе витал сладкий-сладкий запах чего-то невероятно вкусного. Пёрышко огляделся и замер. На столе, источая чарующий аромат, стоял торт. Настоящий торт, какой Пёрышку доводилось видеть только на картинке. Мальчик зачарованно подошёл поближе. Нерешительно протянул руку и окунул палец в облачно-воздушный крем. Вкус оказался ещё лучше запаха. Пёрышко забыл про всё на свете и уткнулся в торт с головой.
Неожиданно за кухонной дверью раздались голоса.
- Ой, пап, мы тебе такой сюрприз с мамой приготовили! - восторженно верещала невидимая девчонка. - Закачаешься!
Дверь решительно распахнулась, и Пёрышко с ужасом вскинул перемазанное кремом лицо. Стоящий на пороге невысокий военный протяжно свистнул.
- Ай да подарок! - воскликнул он, в упор разглядывая мальчугана. - Никогда не верил, что дети могут появиться из ниоткуда, да видно придётся! Ну, спасибо, жена, давно о сыне мечтал!
- Ой, - тихо ойкнула подошедшая миловидная женщина. - Паш, а это кто?
- Ты у меня спрашиваешь? - военный негромко засмеялся, обнимая жену. - Это у вас с Дашулей надо спрашивать, вы подарок готовили!
- Да не, пап, - взрослых решительно растолкала крепенькая малышка. - Мы по-простому, торт тебе пекли. Вон, на столе, осталось ещё немного. А мальчишка сам подарился. Самостоятельно.
- Самостоятельно, значит? - улыбнулся военный и, подойдя к Пёрышку, протянул крепкую загорелую руку и коротко отрекомендовался. - Павел Александрович. Можно дядя Паша. А ты кто, дар небес?
- Пёрышко, - негромко прошелестел мальчик, чуть касаясь тёплых сильных пальцев своей ладошкой.
- Какое пёрышко? - недоумённо сдвинул брови Павел Александрович.
Сзади раздался укоризненный вздох девочки.
- Пап, ну какой ты непонятливый,- девчушка чопорно поджала губки. - Пёрышко - это имя мальчика. Ясно?
- Ясно, - согласно кивнул Павел, смеющимися глазами глядя на дочь. - А у вас могучий ум, Дарья Павловна.
- Я знаю, - согласно кивнула девчушка и, решительно взяв Пёрышко за руку, потянула его в сторону двери. - Пойдём мыть руки, а потом будем обедать. Ты остаёшься у нас. Мам, пап, он ведь остаётся, да?
- Так точно, товарищ генерал! - шутливо вытянулся во весь рост Павел.
- Будет исполнено, - мягко улыбнулась мама.
На следующее утро уже не Пёрышко, а Степанов Сергей Павлович, на машине отправлялся в свой детский дом забирать документы. На переднем сидении, рядом с водителем, сидел его отец Павел. Сам Сергей занимал сзади центральное место, держа за руку сестру Дашу и маму Аню.
- Какой молодец этот военный, Павел, - одобрительно заметила Настенька. - А Сергей твоим комэском был?
Константин кивнул, бережно поглаживая фотографию друга. Теперь у Сергея была своя семья. Они с женой, помимо родных двойняшек, усыновили из детского дома брата с сестричкой. Доброе дело Павла Александровича продолжил его сын.
- А это кто на фото? - спросила Дуняша, неприметно смахивая со щеки слезинку.
- Это Алексей, - Константин ободряюще обнял жену за плечи. - Он с нами служил.
Алексей.
Алексей считался в эскадрилье одним из лучших. Поэтому, когда в одном из вылетов парня сбили, однополчане даже отказывались в это верить. Сергей лично каждый день после того боя вылетал на поиски своего друга, но всякий раз возвращался один. Командир полка потом даже пообещал наложить на Степанова взыскание и отправить в штрафбат, если он не прекратит рисковать собой и самолётом. Искать друга Сергей не перестал, продолжив поиски на земле. В конце концов, Алексей вернулся в родную эскадрилью. Друзья были рады, а остроглазый Сергей успел увидеть в кабине Алексея красивую белую скатерть. На ехидное предположение, что это скатерть-самобранка, Алексей рассказал о своих приключениях.
Птица с перевязанным крылом.
Небольшую деревню Клюевку вторую неделю сотрясали взрывы близких сражений. Шла война. И была она так близко, что для клюевских мальчишек совсем перестала быть страшной и даже хоть сколько-нибудь интересной. Только Ваня да его верный друг Федя всё ещё ползали посмотреть, как бьют немцев. Каково же было удивление, потом и страх мальчишек, когда они увидели, что красноармейцы отступили, а немцы двигаются в сторону Клюевки.
- Немцы идут! - ахнул Ваня и как заяц бросился в овраг. - Надо нашим сказать, они ведь и не знают никто! Пусть скот в лес уводят!
Федя верным псом затрусил следом. Вдруг ему почудился чей-то негромкий стон в кустах. Мальчик нерешительно постоял на месте, а потом пошёл на повторившийся стон. В кустах лежал раненый. Он вскинул голову на шум шагов и даже выхватил пистолет, но, увидев, что перед ним всего-навсего мальчишка, бессильно поник на землю.
- Федьк, ну ты где?! - нетерпеливо крикнул Ваня, подбегая к другу. - Сам ведь видел, немцы идут!
- Немцы? - прошептал раненый, снова поднимая голову. - Немцы... это плохо... Очень плохо...
- А вы кто? - дипломатично спросил Ваня, прикидывая, можно ли так натурально притворяться, и успеют ли они с Федей удрать в случае чего.
По лицу раненого скользнула улыбка.
- Я советский лётчик... - военный неудачно двинулся и снова застонал. - Меня сбили во время утреннего воздушного боя. И я тут... вот...
- А не врёшь? - прищурился Ваня.
- Да что ты, в самом деле! - не выдержал Федя. - Не видишь, человеку плохо, а ты ему допрос чинишь с пристрастием!
Ваня хотел было возразить другу, что от избытка бдительности ещё никто не умер, а вот доверчивость, да ещё в годы войны, очень опасна, но тут заметил серебристый легкокрылый самолёт с яркой красной звездой на крыльях.
- Ладно, - решил паренек, поворачиваясь к другу. - Ты тащишь раненого к себе и скрываешь от немцев. А я укрываю самолёт.
Федя послушно кивнул, а про себя подумал, что самолёт похож на большую птицу со сломанным крылом.
У Ирины Валерьевны, мамы Феди, медленно распахивались глаза, когда она смотрела на раненого и слушала сбивчивый рассказ сына.
- Мам, - Федя тронул маму за руку и очень по-взрослому заглянул в глаза. - Мы не можем его оставить. Немцы его убьют.
- Нет, - раненый через силу помотал головой, - если немцы узнают, что вы укрываете раненого лётчика... они вас расстреляют... в лучшем случае.
Основные силы немецких войск не стали задерживаться на таком незначительном объекте, как мало кому известная деревня Клюевка. И мальчишки повеселели. И было от чего. Раненый поправлялся, а его самолёт был надежно укрыт в сарае большой семьи Вани. Так надёжно, что Федя иногда задумывался, а захочет ли птица-самолёт покидать новое гнездо?
Раненого лётчика звали Алексей. Он оказался парнем весёлым, и по твёрдому убеждению Вани о лучшем отце для себя Федя не мог и мечтать. Федя тоже так считал, но вслух сказать стеснялся.
- Дядя Лёша, - решительно спросил Ваня, когда пришёл навестить своих друзей, - а вы женаты?
Алексей от неожиданности поперхнулся и долго не мог прокашляться, только отрицательно мотал головой.
- Значит, нет, - констатировал Ваня, а потом выстрелил следующим вопросом. - А детей любите? Таких как Федя, например?
- Да, - Алексей подмигнул смущённому мальчугану. - Мне и Федя, и его мама очень нравятся.
- Так женитесь на тёте Ире, - великодушно разрешил Ваня. - У неё муж ещё в Испании погиб, а одной тяжело и сына воспитывать нельзя.
- С удовольствием, - неожиданно серьёзно ответил Алексей и спросил у вошедшей Ирины. - Ирина Валерьевна, вы станете моей женой?
- Прямо сейчас или до конца войны подождём? - неуверенно улыбнулась Ирина.
- Нет, сейчас вам жениться нельзя, - решительно помотал головой Ваня. - Если дядю Лёшу убьют, вы ведь опять вдовой станете. А на войне всяко бывает. Особенно с лётчиками. Зачем рисковать? Лучше конца войны подождите, и если...
- Ваня, а тебе домой не пора? - щёки Ирины горели яркими пятнами. - Мама тебя не потеряла?
- Не, я сказал, что у вас, - беспечно отмахнулся мальчуган.
Такие посиделки с разговорами проходили довольно часто. Но настал миг прощания. Алексей снова уходил воевать. Деревенские жители связались с партизанами и те тайными тропами обещали проводить лётчика через линию фронта. Федя нерешительно топтался позади провожавших летчика сельчан, а потом набрался смелости и подошёл к Алексею поближе.
- Вот, - прошептал он, протягивая белоснежную, сложенную в несколько раз праздничную скатерть, память о далёких мирных днях. - Это для птицы. Если у неё снова крыло сломается, перевяжешь.
Алексей крепко обнял мальчугана и поцеловал в вихрастую макушку.
- Алексей до конца войны, несмотря на нескончаемые смешки других лётчиков, возил с собой эту скатерть, - Константин улыбнулся другу на фотографии. - А потом вернулся в Клюевку, женился на Ирине. Теперь помимо Фёдора у них ещё две дочери. А скатерть эта как память хранится, вместе с наградами Алексея.
Константин перевернул лист фотоальбома. Новый раздел он назвал "госпиталь". Хоть и везло капитану Степанову, а однажды и его зацепил немецкий стрелок. Константин бережно погладил свадебную фотографию.
- Какая интересная пара, - заметила Дуняша. - Они такие разные.
Константин согласно покивал.
Госпиталь.
Однажды самолёт друзей подбили. Оставляя огненный след в небе, их самолёт камнем летел к земле. Что делать? Решение друзей было твёрдым: прыгать. Но парашют был только у Сергея, Костя свой вечером достал проверить, а положить забыл. Сергей пронзил друга испепеляющим взглядом.
- Будем прыгать вместе! - сурово отчеканил он, еле сдерживаясь от более сочных комментариев происходящего.
Костя помнил стремительный полёт, оглушающую боль, а потом темнота поглотила его.
Очнулся Костя в госпитале. Бойкая рыжая девчушка окинула его насмешливым взглядом и, с явным облегчением констатировав "Жив", перешла к Сергею. Степанов, который буквально расцветал в присутствии девушек, сумел разговорить рыжекудрую красавицу. Очень может быть, что дело пошло бы и дальше, но другая медсестричка окликнула девушку, сказав, что к ней пришли. Рыженькая вспыхнула и поспешно выскочила из палаты, даже повязку толком не закрепила. Сергей добрался до окна и с любопытством посмотрел на франтоватого военного, с которым рыженькая медсестричка ворковала. Хотя, судя по её скептически-ехидной мордочке, уместнее сказать насмешничала. Вечером Сергей разговорил девушку, и она рассказала им о себе.
Рыжая.
Лидку знала и даже побаивалась вся местная шпана. Огненно-рыжая, с вечно ободранными локтями и коленками, с дерзко прищуренными зелёными глазами она была похожа на парня гораздо больше, чем на девочку. В школе у Лидки тоже было далеко не всё безоблачно: прогулы, опоздания, драки, ссоры с учащимися и даже учителями. Её имя часто упоминалось на всевозможных педсоветах, заседаниях пионерской дружины и просто в школьных беседах. Она была исключена из пионерии, а от исключения из школы девочку спасала жалость учителей, потому что её мать была запойной пьяницей. До восьмого класса Лидка чихать хотела на всё общественное мнение вместе взятое, а в самом начале учёбы в восьмом классе случилась беда. Лидка влюбилась. Также стремительно и безоглядно, как раньше жила.
Александр перешёл в школу в сентябре, переехав с родителями из Ленинграда. Его отца, известного инженера, перебросили на строящийся завод, и мать с сыном последовали за ним. Александр был воплощением всего, над чем Лидка жестоко смеялась. Он всегда (!) носил ослепительно белые рубашки с тщательно выглаженными брючками. Его галстук был завязан простым, но в то же время очень изящным узлом. Тёмные волнистые волосы были уложены на пробор. Речь литературная, в меру громкая и эмоциональная. Стоит ли говорить, что Александр ВСЕГДА готовил все уроки и с удовольствием читал дополнительную литературу. С самого первого дня учёбы Александр запомнил имена своих одноклассников. Девочки наперебой старались произвести на новенького впечатление, только Лидка презрительно кривила губы и демонстративно не замечала его. А Александр не замечал её. И совсем не демонстративно... Такое положение Лидку не устраивало, и однажды после уроков она решительно призналась Александру, что он ей нравится. Александр в ответ на это признание только чуть приподнял ровные дуги бровей.
- Видишь ли, Лидия, - размеренно начал он. - Я не уверен, что твой выбор разумен. Во-первых, мы с тобой слишком разные. А как уже доказано наукой, чтобы пара была гармоничной, парень и девушка должны быть похожи. Во-вторых, ты, скорее всего, испытываешь ко мне интерес исследователя, обнаружившего новый вид, в данном случае, мужчин. Ведь те, с позволения сказать, мужчины, с которыми ты общаешься, на меня, смею надеяться, совсем не похожи. И, в-третьих, когда у меня возникнет желание встречаться с девушкой, я выберу себе именно девушку, а не, прости за возможную грубость, бесполое существо с собачьей кличкой "Рыжая". Я надеюсь, ты не обиделась на меня, и мы продолжим общаться как одноклассники.
Лидка резко развернулась и бросилась бежать. Так горько ей не было с тех пор, как она проиграла драку против шести пацанов с Дальней улицы. Тогда тоже было больно, но сейчас было ещё и тошно, и горько, а самое главное, калёным железом жгла мысль, что Александр прав.
Больше Лидка и Александр не общались. Даже когда встречались во дворе (а жили они в соседних подъездах), Лидка делала вид, что знать не знает этого лощёного щёголя. Александр, разумеется, при встречах здоровался. Но вспыхнувшая любовь продолжала жить в сердце девушки, хоть Лидка и вытравливала её всеми способами. Она стала вести себя ещё хуже. Не отзывалась на имя, только прозвище "Рыжая", начала курить и даже пару раз не ночевала дома. Как ни странно, но мать поняла Лидку. Она тоже пережила безответную любовь, и выражение "хоть в омут с головой" знала не понаслышке. Учёба в школе подходила к концу. Кое-как сдав экзамены и проигнорировав выпускной вечер, Лидка решала, куда податься, но тут неожиданно разразилась война.
О том, что вполне возможна война с Германией, Лидке пару раз намекала мать. Слухи ходили, словно грозовые тучи, но все надеялись, что они останутся только слухами. И вот, началось. Мать Лидки ушла на фронт в самый первый день, Лидка тоже осаждала военкомат, но её сперва не хотели даже слушать.
- Сама уйду! - Лидка решительно сверкнула зелёными глазами. - Плевать я хотела на все ваши повестки!
Старик военный внимательно посмотрел на девушку, вздохнул и выписал ей направление на курсы медсестёр. Лидка скривилась, но пошла на учёбу. Неожиданно медицина захватила девушку, а осознание того, что это пропуск на фронт, делало учёбу ещё более важной. Лидка приходила домой глубоко заполночь, часто ночуя в госпитале. Александр она не забыла, но его образ немного выцвел в суматохе происходящих событий. Лидка даже надеялась, что любовь прошла, но первая встреча с парнем развеяла все её мечты в прах.
Однажды Лидка возвращалась из госпиталя днём. Военврач, грозя всеми карами небесными и земными, погнал девушек отдыхать. Лидка, едва волоча ноги от усталости, проходила мимо подъезда Александра, когда он стремительно выскочил ей навстречу, чуть не сбив с ног.
- Эй, смотри, куда прёшь! - громко возмутилась Лидка, поднимая голову и от неожиданности резко умолкая.
ТАКИМ она Александра ещё не видела. Обычно спокойные серые глаза пылали, изящные кисти сжимались в кулаки, а брюки были помяты.
- Чё, с родителями чего? - нарочито небрежно спросила Лидка, надеясь, что щёки не сильно покраснели.
Александр удивлённо посмотрел на девушку, только сейчас заметив её.
- А, это ты... - он чуть сдвинул брови, припоминая имя девушки. - Лидия. Давно не виделись. Куда пропала?
- Ты мне шелуху на уши не сыпь, своей хватает, - Лидка не собиралась вести дипломатических расшаркиваний. - Чё встрёпанный такой, будто фашистов увидел?
- Скоро увижу, - невесело усмехнулся Александр, проводя рукой по волосам и ещё больше лохматя и так не идеальную шевелюру. - Мои родители в эвакуацию едут, а я на фронт.
- И чё? - Лидка напряжённо сдвинула брови. - Всё ведь правильно.
- Только я себя такой скотиной перед родителями чувствую, - Александр присел на корточки. - Я предал их ожидания, понимаешь?
- Ещё как! - Лидка сплюнула сквозь зубы. - А чё вдруг на геройство-то потянуло? Чё в тыл-то не поехал? Ты ведь из умных, таких берегут. Это я, быдло дворовое, могу собой рисковать, а с таких, как ты, и в войну пылинки сдувают.
Александр резко выпрямился.
- Дура, ты, Рыжая! - с чувством выпалил парень и зашагал прочь.
Лидка перевела дух. На миг ей показалось, что Александр ударит её.
После встречи с Александром Лидку ещё сильнее потянуло на фронт. Наконец, все преграды на пути были сломаны, и девушка получила желаемую повестку. Уже в полевом госпитале Лидка узнала, что она прикреплена к части, где служит Александр. Эта новость и порадовала, и огорчила девушку. Приятно знать, что ты рядом с любимым, но очень больно понимать, что ты для него просто одноклассница. Лидка быстро сдружилась с другими медсёстрами, они вместе ходили на танцы, которые проводили в затишье между боями. Неожиданно для себя, девушка узнала, что она может нравиться парням. Бойцы охотно приглашали её танцевать, она даже пару раз танцевала с Александром! Но разница между ним и ей по-прежнему была огромной. Он - командир, отличник боевой и политической подготовки, уже удостоенный награды, а она простая медсестра, ничем (кроме своих огненно-рыжих волос) не примечательная. Вести непринуждённую беседу с Александром у Лидки не получалось. Рядом с ним она чувствовала себя грубой, необразованной, а случайно поймав на себе задумчивый взгляд серых глаз, заливалась мучительной краской до самых плеч. Однажды увидев Александра рядом с красавицей Лизой, Лидка прибежала в госпиталь и горько разрыдалась в подушку. Александр из недосягаемого становился безвозвратно утерянным.
Война жила своей жизнью, нагло попирая все законы, особенно законы любви. В одном из боёв, когда подразделение Александра двинулось на прорыв, немецкий снайпер подстрелил Александра. Парень упал на простреливаемом со всех сторон пятачке, закатившись под каким-то чудом уцелевший в этой передряге куст.
- Надо выручать командира, - волновались бойцы.
- Как? - возражали другие. - Эти скоты со всех сторон садят, не подобраться. Эх, пропадёт командир!
Лидка крепко стиснула зубы и решительно поползла к Александру.
- Куда, дура! Подстрелят! - закричали ей вслед, но девушку уже было не остановить.
Пули свистели со всех сторон, но Лидка упрямо не сводила глаз с Александра. Наконец, желанная цель была достигнута.
- Лидия, - Александр повернул к девушке побледневшее от боли лицо, - я приказываю тебе оставить меня и вернуться. Вдвоём нам не выбраться.
- Рот закрой, - огрызнулась Лидка, делая перевязку. - Щас огонь утихнет, и мы к своим двинемся.
Александр сверкнул глазами и собрался было возразить, но девушка спокойно заметила:
- А будешь геройствовать, рот завяжу, понятно?
Парень нахмурился, но спорить не стал. Все чувства Лидки обострились до предела на этом опасно пути. Никогда ещё ей не было ТАК важно вернуться назад, сохранив и раненого, и себя. Когда взрывы раздавались совсем рядом, Лидка собой закрывала Александра. Ситуация была критическая, а девушку больше волновало сильно ли она перепачкала лицо грязью, да не очень ли заметно, что её щёки пылают от смущения. Наконец, они добрались до своих. Сперва Александра, а потом и Лидку втянули в укрытие. Над раненым командиром склонился врач, бойцы, но он решительным жестом отстранил их, взглядом разыскивая Лидку.
- Ну, чего тебе? - нарочито небрежно спросила девушка, поджимая губы, которые так и норовили расплыться в улыбке.
- Спасибо, - шепнул Александр, не отводя от Лидки своих проницательных серых глаз.
Девушка резко развернулась и направилась к госпиталю. Но даже спиной она продолжала ощущать внимательный взгляд серых глаз.
Когда Лидка узнала, что Александр остаётся на её попечении, она искренне возмутилась.
- Это ещё почему?! - сердито сдвинула брови девушка. - У нас раненых Лизка выхаживает, вот пусть она командиру перевязки и делает. Я-то тут причём?
- А командир сам попросил, чтобы ты с ним осталась. - Елена Андреевна хитро улыбнулась. - По-моему, ты ему нравишься.
Лидка скептически хмыкнула, но пошла делать перевязку.
- Привет, - Александр искренне обрадовался её приходу. - А я боялся, что ты не придёшь. Ты же гордая.
Лидка решительно наклонилась к парню:
- Слушай, я не знаю, что ты задумал, но я очень хорошо помню нашу с тобой беседу в восьмом классе. С тех пор ничего не изменилось. Мы по-прежнему разные, парни, с которыми я общаюсь, на тебя не похожи, и я по-прежнему Рыжая! Так что, обрати своё внимание на Лизку, она тебе больше подходит!
- Но на тот пятачок за мной бросилась ты, а не Лиза, - спокойно возразил Александр, улыбаясь одними глазами.
- И ты решил в знак благодарности осчастливить меня своим вниманием?! - задохнулась от возмущения Лидка. - Ну ты и скотина!
Девушка резко развернулась и выбежала из палаты, а Александр устало откинулся на подушки. Он понятия не имел, как заслужить доверие Лидки.
На перевязках Лидка вместо Александра упрямо представляла манекен, на котором они тренировались на курсах. Все попытки парня заговорить, обрывались на корню. Александр уже почти отчаялся пробиться сквозь защитный панцирь Лидки, но ему неожиданно помог случай. Во время авиационного налёта немцам удалось уничтожить запас медикаментов в госпитале. Они, понятное дело, пытались уничтожить сам госпиталь, но и такое попадание стало маленькой победой. Александр нашёл Лидку горько плачущую на пепелище. Он подошёл к девушке и прижал её к себе. Лидка с готовностью стала поливать слезами его рубашку.
- Тсс, не плачь, милая, - тихо зашептал Александр в рыжую макушку девушки. - Я добуду лекарства. Самое большее через три дня, согласна?
- Где, интересно? - скептически хмыкнула Лидка, не спеша вырываться из рук Александра.
- Я знаю место. - Александр решительно сверкнул серыми глазами.
Ровно через три дня лекарства были доставлены в госпиталь. Лидке хватило одного взгляда на немецкую упаковку, чтобы понять, у КОГО Александр раздобыл медикаменты. В субботу были танцы. Лидка ждала Александра, он обещал её пригласить, но парень всё не показывался.
- А Александр не придёт, - Лиза ещё раз поправила прядку волос. - У него наряд вне очереди, за самовольную вылазку. Он во время этой вылазки нам лекарство для госпиталя раздобыл. Полковник сказал, кабы только для госпиталя старался, можно было бы и простить, а раз девица в этом деле замешана, получай семь нарядов вне очереди. По-моему, справедливо, а ты как считаешь?
Но отвечать Лизе было некому. Лидка уже бежала в сторону кухни.
Александр с невозмутимым видом кинул очищенную картофелину в кастрюлю и взял следующую.
- И даже не сказал! - возмутилась Лидка, врываясь в это царство кастрюль и картошки.
- А я подумал, если тебе не всё равно, ты сама придёшь, - Александр улыбнулся девушке. - А если всё равно, что я буду навязываться?
- Теперь у Александра с Лидой трое парней и две девочки, - Константин озорно улыбнулся. - Девочки характером на папу похожи, а парни озорники, как мать.
- А это что за семья? - Настенька ткнула пальцем в фотографию мужчины с худеньким большеглазым парнишкой, в облике которого было что-то совиное.
Улыбка Константина стала отеческой.
Отец и ... сын?
В палате, где лежали Сергей и Костя, находился ещё один раненый. Уже немолодой мужчина, а с ним худенький, похожий на совёнка парнишка. Мужчина представился Матвеем Гавриловичем. Парнишка называл его отцом, но похожи они не были ни капельки. Матвей Гаврилович любил рассказывать о своей красавице жене, Сергей с Костей даже захотели увидеть её. И вот однажды в палату, где лежал Матвей Гаврилович, вплыла чудесно красивая женщина. Она брезгливо поморщилась на больничный запах, церемонно провела пальчиком по стулу, прежде чем на него сесть.
- А вот это Сёма, - гордо произнёс Тихомиров, - моя жена. Правда, красавица?
Мальчик зачарованно кивнул.
- Кто это? - не скрывая презрения, спросила красавица.
- Сынок наш названный, Семён, - гордо ответил Матвей Гаврилович.
- Может быть и твой, но уж точно не "наш", - ядовито фыркнула красавица. - И нечего всяких приблудышей в сыновья записывать. Я не стану с этим пучеглазым уродом в одной квартире жить, позориться. Выбирай: или он, или я!
В палате повисла тягостная тишина.
- Он, - вдруг негромко, но решительно ответил Тихомиров.
Красавица высокомерно дёрнула плечиком и ушла.
- Однако, - ошеломлённо произнёс Сергей, едва за красавицей закрылась дверь. - И что это было?
В палату зашёл Александр с Лидкой. Пока девушка меняла повязки, Александр негромко спросил у Матвея Гавриловича:
- Ушла?
Мужчина грустно покивал головой.
- Ну и чёрт с ней! - решительно тряхнула головой Лидка. - Вы и одни не пропадёте!
- Простите, - Костя деликатно покашлял. - А почему она так себя повела?
Мужчина горько усмехнулся.
Совёнок.
- Глядите-ко, хлопцы, какое чудо природы мы нашли! Глазами хлопает, головой вертит, чисто сова! - рядовой Терещенко крепко держал за шиворот чумазого большеглазого мальчишку, и правда чем-то похожим на взъерошенную птицу.
- Да какая сова, - отмахнулся известный в отряде балагур Мишутка. - Не дорос он ещё до совы. Так, совёнок, пока.
- Ну что ж вы, ребята, - укоризненно прогудел сержант Тихомиров, - совсем мальчонку застращали. Какой же он совёнок? Он человек, а значит и имя у него есть, человечье.
- Имя-то, может, и есть, - усмехнулся Мишутка. - Да не про нашу честь. Парнишка из немчиков, балаболит чего-то, а чего, добро, если сам знает. Я ведь, Матвей Гаврилыч, и раньше этот язык не особо любил, а после того, как эти фрицы на нас попёрли да от моей Маруси меня оторвали, меня и вовсе от их карканья отрезало. Сидим теперь в этой всеми забытой Польше...
- Командира надо ждать, - рассудительно предложил Терещенко. - Командир у нас человек умный, он и с парнишкой, и с немцем, и с кем угодно общий язык найдёт.
- Да, командир у нас самый! - восхищённо и без всякой иронии протянул Мишутка. - Только больно долго его нет. Всё ли ладно? Матвей Гаврилыч, когда они с Бориской ушли?
- Давненько, значит, скоро вернуться, - нарочито сухо ответил Тихомиров. - А пока они ворочаются, я парнишку покормлю да помою. А то вишь, грязный какой, чисто прах.
- Ага, прах фашистской Германии, - съязвил Мишутка. - А не боишься, Матвей Гаврилович, что тебя этот Совёнок прирежет, пока ты с ним политес разводишь?
- Ничего ты, Мишутка, в детях не понимаешь, - укоризненно вздохнул Тихомиров и протянул к мальчугану руку.
Тот испуганно сжался и даже чуть отпрянул в сторону. Матвей Гаврилович вздохнул, подошёл к пареньку поближе, погладил по голове и взял за руку. На лице мальчугана робкой тенью мелькнула улыбка.
Командир вернулся поздно. Пока он умывался, с наслаждением глотая попадавшую в рот воду, все бойцы смирно стояли за его спиной. Наконец командир решительно растёр полотенцем лицо и плечи и повернулся к бойцам.
- Разведка прошла успешно, на обратном пути нарвались на дозорный немецкий отряд. В перестрелке Борис получил ранение и был направлен мной в госпиталь. - Командир обвёл своих бойцов усталыми серыми глазами. - У вас какие новости?
- Мальчонку нашли, немчика. В старом овраге сидел. Оружия при нём не было, по-русски не понимает. - Терещенко вытянулся перед командиром. - Куда его теперь, товарищ командир?
- Я парнишку помыл, покормил, - привычно окая, добавил Матвей Гаврилович. - Мальчуган тощий и синяки на теле. Офицеров боится. Подкормить бы его хоть немного.
Командир кивнул, немного помолчал, а потом приказал:
- Рядовой Терещенко, через пятнадцать минут приведите мальчика ко мне. Допрошу, а потом решим, что с ним делать. Сержант Тихомиров, вы идёте со мной.
Матвей Гаврилович кивнул, и некоторое время они шли молча.
- Плохо дело, дядя Матвей, - негромко произнёс командир.
Никто в отряде не знал, что отец их командира, довольно успешный учёный, в мирное время был соседом Тихомирова. Теперь этот учёный был с женой в эвакуации, а их единственный сын, несмотря на слёзы и мольбы матери, ушёл на фронт.
- Что плохого-то, Саш? - спросил Матвей Гаврилович.
- Немцы готовят наступление, - Александр усмехнулся. - Технику подтянули, пехоту. Нам нужно продержаться до прихода основных сил. Ребят у нас мало.
Тихомиров тоже замолчал. В молчании друзья дошли до палатки командира, также молча вошли внутрь. Через пятнадцать минут подошли Терещенко и парнишка, с лёгкой руки Мишутки уже прозванный Совёнком.
- По тебе, Терещенко, часы можно сверять, - улыбнулся командир и приступил к допросу.
Услышав немецкую речь от офицера, парнишка сперва сжался в комочек, а потом постепенно оттаял и даже стал отвечать. Лицо Александра было непроницаемо - приветливо. Закончив разговор, командир потрепал Совёнка по голове.
- Мальчугана зовут Карл Иресский, он поляк. Отец работал на фабрике, выпускавшей игрушки, погиб под Сталинградом. Мать была из евреев, расстреляли. Сам Карл хочет стать бойцом Красной Армии. - Александр задумчиво покусал губу. - Он может провести нас в тыл к немцам. Если ударим неожиданно с двух сторон, сможем продержаться до прихода основных сил.
- Всё это, конечно, добре, - раздумчиво заметил Терещенко. - А если хлопчик лжёт?
Александр вскинул на него глаза и чуть прикусил губу. А Матвей Гаврилович отчётливо увидел тот ослепительно - яркий, солнечный день, навсегда врезавшийся в память.
Тихомиров зашёл проститься с родителями Саши перед уходом на призывной пункт и застал в квартире неожиданную суматоху.
- Эвакуируемся мы, - негромко и чуть виновато объяснил Алексей Вадимович.
- Вот сейчас Сашеньку с занятий дождёмся и на вокзал поедем, - добавила Лилия Васильевна.
Она сразу бросила торопливую возню с чемоданом и стала угощать соседа чаем. Тут в прихожей послышались шаги.
- Ну, вот и Сашенька, наконец-то! - обрадовано выскочила в коридор хозяйка. - Проходи, раздевайся, время ещё есть!
Саша стоял в коридоре, неестественно выпрямившись. На его побледневшем лице странным огнём полыхали глаза.
- Я не еду с вами в эвакуацию, - ровным, слишком ровным голосом произнёс он. - Я из военкомата. Получил повестку на фронт.
Словно чёрная птица вскинула вверх свои крылья, разом закрыв все цвета и звуки этого весёлого летнего дня.
Алексей Вадимович обнял жену и бережно усадил. Он молчал, но во взгляде, устремлённом на сына, было такое пламя чувств, что Саша дрогнул и опустил глаза, пряча жгучие слёзы.
- Иди, - повелительно приказал отец. - Раз решил, иди.
- Вы не волнуйтесь, я пригляжу за ним, - негромко заверил соседей Матвей Гаврилович, бесшумно покидая разом осиротевшую квартиру.
А на улице ослепительно сияло знойное летнее солнце...
Совёнок, почувствовав напряжение, упал на колени, двумя руками схватил руку командира и стал что-то горячо взахлёб говорить, давясь слезами.
- Парнишка утверждает, что говорит правду и просит ему поверить. - Александр поднял Совёнка с колен, успокаивающе погладил по голове и протянул конфету. - Идём к остальным бойцам, нужно разделить отряд.
- Рисково, Саш, - негромко шепнул Матвей Гаврилович. - Если парнишка лжёт, ребятами рискуем. Если нет, то и он под удар подставляется.
- У нас нет выбора, - жёстким, вполне командирским голосом ответил Александр. - Лоб в лоб нам не выстоять. Силы неравные. А за пареньком ты присмотришь. Не всё моей нянькой быть.
Совёнок очень хотел, чтобы ему поверили. Он успел полюбить этих странных, вблизи совсем нестрашных, русских. Особенно такого пожилого, который мыл и кормил. Поэтому он искренне обрадовался, когда командир сообщил ему, что согласен отправиться с бойцами в тыл немцам. Никогда ещё Совёнок так не волновался. Он даже взмок от усердия, ведя бойцов только ему известными тайными тропами. Полюбившийся мужчина шёл рядом, поддерживал на неровной дороге, давал воду. Наконец они добрались до уютного оврага, оказавшись за спиной немецких войск. Совёнок торопливым шёпотом сообщил об этом командиру и смущённо потупился, услышав похвалу. Через полчаса командир скомандовал атаку, и бойцы бросились на немцев. Совёнок побежал вместе с ними. Увидев это, командир сурово прищурился.
- Сержант, Тихомиров! - резко приказал он. - Уберите ребёнка! Это поле боя, а не площадка для игр! Головой мне отвечаете за мальчишку!
- Я и за тебя перед твоей семьёй отвечаю, - чуть слышно прошептал Тихомиров и повёл упирающегося Совёнка в укрытие. - Ничего, Сёмушка, ничего. Вот кончится война, приедем мы домой. У меня жена - красавица, мамой тебе будет. А я папой. Ничего, проживём.
Наступление немцев удалось задержать, а когда подошли основные силы, то и остановить, малой кровью. Сработало неожиданное нападение, да ещё и с двух сторон. Отряд потерял трёх человек убитыми да около шести ранеными. Убитых с почестями похоронили, а раненых направили в госпиталь. Вместе с ними уехал и Совёнок. Матвей Гаврилович в бою получил ранение, и командир настоял на отправке его вместе со всеми.
- Второй раз Матвей Гаврилович так и не женился, - Константин негромко вздохнул. - Семён вырос, уже седьмой класс заканчивает. Славный парнишка, в отце названном души не чает.
Дуняша покачала головой.
- Наверное, та женщина считала себя правой, - негромко заметила она и, заметив искреннее возмущение дочери, быстро перевела разговор, указав на фотографию ещё одной пары. - А это что за красивая пара?
- О, - усмехнулся Константин, - это интереснейшие люди. Никто даже подумать не мог, что она станет его женой!
Новая медсестра.
Лидка только неделю побывала на перевязках в госпитале, а потом снова ушла на передовую, выносить раненых с поля боя. Вместо неё за ранеными в палате стала ухаживать другая девушка, представившаяся Лизой. Оказалось, что Лидка подменяла Лизу, пока та ездила, как она сама сказала: "Золото от позолоты отличать". Такое заявление не могло не заинтересовать Сергея, который обожал заводить новые знакомства и узнавать всё новые и новые факты о своих собеседниках. После вечернего обхода Лиза уютно устроилась на стуле в палате друзей и негромко, как сказку на ночь, поведала им о себе.
Предатель.
Если бы кто спросил Лизу, когда она, Вадик и Илья успели сдружиться, девушка бы только пожала плечами. И правда, живя на одной улице крохотного городишки, посещая один сад, а потом и школу и гуляя в одном дворе, сложно заметить, как зарождается дружба. Но это была самая настоящая дружба: тихого и скромного Вадика, активиста и признанного лидера Ильи и дерзкой на язык и спорой в любом деле Лизы. Годы пролетали незаметно, закончилась и учёба в школе. А за месяц до выпускного случилась беда...
Мать Вадима, Алина Сергеевна, была женщиной очень красивой. И так её красота кому-то в душу запала, что на её супруга написали донос. Поздно вечером пришла чёрная машина, в те времена получившая меткое прозвище "Воронок", и Вадим вместе с родителями был арестован. Потом его выпустили, но клеймо "сын врага народа" осталось.
- Предатель! - летело Вадиму в спину, когда он проходил по улице.
Лиза перестала с ним здороваться, а Илья даже требовал исключить Вадима из комсомола. Требование Ильи не удовлетворили, а в скором времени Вадик уехал.
Когда началась война, Илью отправили на фронт. Лиза, выучившись на медсестру, попала в военный госпиталь. Единственное, что огорчало девушку (помимо положения на фронте) было отсутствие писем от Ильи. И вот в один чудесный сентябрьский день бойкая медсестра Лидка вручила Лизе конверт. Едва дождавшись конца перевязкам, Лиза открыла долгожданное письмо. Сколько нежности, ласки и заботы было в этих строчках! О суровых армейских буднях писалось в лёгком полушутливом тоне. А обращение "Лисёнок" заставило сердце девушки сладко трепетать.
- От мужа? - Елена Андреевна, сердце и душа госпиталя, как её все шутливо величали, небрежно кивнула на письмо.
- От друга,- смутилась Лиза.
Женщина недоверчиво хмыкнула, но развивать тему не стала. Внизу письма подписи не стояло, но Лизе она была и не нужна. Она и так знала, что это написал Илья! В конце концов, кто ей ещё писать может?
Постепенно девушка так привыкла к этим письмам, что начинала скучать и волноваться, если они задерживались. И тут в госпиталь, где работала Лиза, поступил... Вадим. Похудевший и возмужавший, он так сильно изменился, что девушка узнала его только по документам.
- О, Лиза!- обрадовался Вадим. - А я был уверен, что ты на передовой голыми руками немецкие танки разгоняешь!
Лиза невольно улыбнулась, но промолчала. А вечером Лидка взахлёб рассказывала о том, какого героического героя доставили к ним.
- Лидка, тебя послушать, так к нам простых бойцов ровно и не направляют! - отмахнулась от девушки Елена Андреевна.
- В этот раз Лидка права,- неожиданно поддержала девушку Анна Васильевна. - Я про этого лейтенанта в газете читала. А до того мне муж про него в письме писал. Снайпер, равного не найти.
- А как его зовут? - уточнила Лиза.
- Вадим,- Анна Васильевна чуть нахмурилась, вспоминая. - Стеклов Вадим Андреевич, лейтенант. Недавно старшего лейтенанта получил.
Лиза изумлённо охнула.
- Да, Лиза,- неожиданно спохватилась Елена Андреевна. - Ты отпуск просила. Вечерние перевязки сделай, а потом я тебя отпускаю. На три дня, больше не могу.
Вадим сразу заметил, что Лиза радостно взволнована.
- Что, жениха на побывку ждёшь? - с усмешкой спросил он.
- Я к Илье в отпуск еду!- радостно выпалила Лиза. - У нас с ним с начала войны переписка идёт, а вот теперь и увидимся!
Вадим побледнел и прикусил губу.
- Что, повязка слишком тугая?- встревожилась девушка и не без ехидства добавила. - Вы скажите, если что не так, товарищ старший лейтенант. Вы ведь у нас герой!
- А давно ли предателем был? - хмуро спросил Вадим и неожиданно добавил. - Не надо тебе никуда ехать!
- Это ещё почему?! - моментально рассердилась Лиза.
Вместо ответа Вадим достал из тумбочки, заботливо перевязанные ленточкой письма. Лиза негромко вскрикнула - это были её письма!
- Я знал, что ты мне, лично мне, не станешь отвечать,- негромко произнёс Вадим и зло усмехнулся. - Я ведь предатель! А Илья тебе не писал, хоть и обещал. Ну, я и решил...
- Предатель!- зло прошипела Лиза и опрометью бросилась к дверям. - Ненавижу тебя!
Она ушла из палаты, а сердце грыз червячок сомнения. А так ли ненавидела Лиза Вадима, как думала? Да и стоило ли его ненавидеть?
К Илье Лиза всё-таки съездила. Но оказалось, что ей были совсем не рады. Илья, с головой погружённый в хлопотное дело построения карьеры, едва замечал девушку. Печальная Лиза вернулась в родной госпиталь. Там Лидка, хихикая, передала конверт, надписанный знакомым почерком. Сначала Лиза хотела его выкинуть, не распечатывая, но любопытство пересилило. В конверте была коротенькая записка. Быстро пробежав её глазами, девушка бросилась к Елене Андреевне.
- Елена Андреевна, миленькая, у меня два дня отпуска осталось, а мне съездить надо. Можно? - Лиза крепко сжимала руки от волнения.
- Ладно, уж, я сама тебе три дня дала,- усмехнулась женщина.