Слева вершина скалы полого возвышалась и заканчивалась обрывом там, где ее "проел" водопад, а направо был лес, а за ним, вдалеке, виднелся еще один уступ этой горы, прорезанный, как и этот, только что покоренный, водопадом и серпантином тропы. Река неспешно текла справа налево - из леса через плато и скрывалась за его краем.
Алиса прошла вдоль реки к обрыву и выглянула за край. Здесь тихая на вид речка как-то неожиданно ускорялась и с грохотом обрушивалась вниз, накрывая собой тишину леса. Тонны воды летели сплошным потоком, забрасывая дождем тропу, прорубленную в скале, левее водопада. Далеко внизу вода ударялась в небольшое прозрачное озерцо с черными от наросших водорослей каменными берегами. Несколько елок цеплялись за эти почти голые камни вокруг озерца. А дальше, где скала уходила под почву, все пространство занимала зеленая от елей и травы долина, похожая на гигантское поле для гольфа, рассеченное серебряной ниткой реки, лежащей изгибами и скрывающейся слева за величественным обрывом скалы Эль Капитан.
Насладившись видом долины, Алиса перевела взгляд на ее правый край, где громоздились не менее величественные горы, уходящие ввысь, к самым облакам, покрытые снизу постепенно редеющим лесом и совсем исчезающим там, где начинались белые полоски снега, переходящие в сплошные сверкающие шапки, окутывающие вершины.
***
Алиса оглянулась и окинула взглядом пустынное плато и елки, в которых исчезала тропа. Ей вспомнилось, как она была здесь несколько лет назад. Тогда, вскарабкавшись на последний валун, чуть дыша от усталости, промокшая и продрогшая, она надеялась увидеть здесь незатронутую ленивыми туристами природу. Однако тогда каменная площадь и все прилегающее пространство было заполнено пестрыми, галдящими, жующими, вспыхивающими фотоаппаратами людьми десятков национальностей и всех возрастов; были даже беременные женщины и древние старушки с пластмассовыми накладками-"суставами" на коленях.
Алиса застыла на минуту, наслаждаясь воспоминаниями и улыбаясь самой себе.
Она стоит одна в центре плато, возвышающемся над черной долиной. Белый пепел, кружась как снег, падает на ее лицо, обращенное вверх. Вверх, туда, где маленькое, окруженное красным сиянием солнце, пробивается сквозь розово-серую пелену, ставшую теперь небом для этого мира.
Она в потертых джинсах, в черной кожаной куртке поверх серого свитера крупной вязки с "горлом", в ботинках на толстой подошве. За плечами у нее большой рюкзак на станке*, рядом с рюкзаком как бы небрежно болтается длинная винтовка с широким магазином и снайперским прицелом. Прицел и ствол винтовки обмотаны полосками ткани неопределенного цвета.
Под распахнутой курткой в открытой пластиковой кобуре, дополнением к винтовке, как сумочка в цвет, покоится довольно большой для девушки пистолет. Квадратная рама затвора и пухлая рукоятка выдают в нем представителя последнего поколения пистолетов с деталями из полимеров.
Запах костра вдруг возник в воздухе, точнее он был тут давно - просто Алиса вошла в этот запах. Она прислушалась и, убедившись, что ничего, кроме шороха воды в реке и обманчиво далекого гула водопада, не слышно, медленно пошла к опушке леса, начинавшегося выше по течению реки и идущего далее вверх по горе. В той стороне река тоже гудела, срываясь водопадом с очередного обрыва.
***
Лишь в одних мокрых шортах на голое тело, он сидел на корточках и варил что-то в котелке, стоящем на примусе. Косой розовый свет садящегося солнца выгодно подчеркивал фактуру мышц его молодого тела. Смуглая от загара кожа казалась почти черной.
Левее, немного в стороне, рядом с толстым бревном горел небольшой костер. Все, больше на полянке ничего не было: ни одежды, ни оружия.
"Маугли" - так его сразу назвала Алиса, держал ложку, будто собирался попробовать свою стряпню, однако, ни на еду, ни на ложку он не смотрел - его взгляд был направлен точно на Алису. Несмотря на то, что она была довольно далеко от того места, где сидел дикарь, стояла в тени и смотрела на него через ветви кустов, все равно он видел ее, и, вообще, выглядел так, как будто давно ожидал ее появления.
Они молча смотрели друг на друга. Алиса подумала, что, если они еще будут затягивать эту паузу, то у него может подгореть еда. Поэтому, хотя ее и беспокоил тот факт, что она не может видеть его второй руки, еще немного помедлив, Алиса вышла из тени и направилась к костру.
Быстро осмотрев вышедшую на открытое место Алису, Маугли отвернулся, засунул ложку в котелок и начал там мешать, усиленно скребя по дну. Он сделал движение своей левой, скрытой от Алисы рукой, чем заставил ее напрячься и замереть. Однако ничего такого он не задумал, а всего лишь выключил примус, снял свое подозрительное по виду варево с огня, и понес кастрюлю к валяющемуся рядом бревну.
На всякий случай Алиса приготовилась, она внутренне напряглась, сосредоточилась, положила руку на пистолет, плотно прижала большой палец к рукоятке и приготовила указательный, мысленно репетируя плавное движение к центру ладони. Она сконцентрировалась на предвидении поведения "Маугли" и спокойным голосом начала:
- Я Алиса, можно мне пройти?
- Виктор, - сказал Виктор, - проходи.
- Странное имя, - продолжил он, - проходи, есть будешь?
Алиса вдруг поняла, что он тоже внутренне напряжен - слишком уж быстро говорил. Еще он неотрывно смотрел на ее правую руку, скрывающуюся под курткой.
- Извини, - сказала Алиса, проследив за его взглядом, но руку не убрала.
- Ничего, я понимаю, - криво усмехнулся Виктор и отвел глаза.
Повисла пауза. Алиса стояла, боясь сдвинуться с места, а Виктор делал вид, что ему все равно, сколько пуль в него могут всадить в течение секунды.
- Слушай, давай поедим, а? - Наконец сказал Виктор и сделал жест в направлении котелка.
Эта фраза почему-то сразу вышибла из Алисы остатки сил, оставшихся после сегодняшнего перехода. На нее вдруг накатила грусть и засела комком внутри груди. Алиса опустила руки, перестала следить за выражением своего лица, и, вообще, перестала быть тем, чем она стала, и изо всех сил вдруг захотела стать той, какой она была когда-то давно...
Виктор, видимо почувствовал то же самое, запустил руку в волосы и опустил лицо.
- Ну и ладно, - сказал он неожиданно спокойным голосом. - Что ж теперь с голоду помирать, что ли?
Фраза подействовала - Алиса слабо улыбнулась: ведь ясно, что это все усталость, да еще этот дурацкий водопад. И с чего это она вообще за пистолет хваталась, вроде у нее есть какие-то шансы против этого дитя природы!
Не заботясь более ни о чем, Алиса стянула с плеча винтовку и прислонила ее к стволу ближайшей ели. Затем сняла рюкзак, уселась рядом с Виктором по другую сторону котелка, поставила рюкзак между колен и начала в нем рыться в поисках чего-нибудь к столу.
Виктор же встал с бревна, разыскал в наступающих сумерках свою одежду и быстро оделся. Одежда его оказалась такой же практичной: джинсы, тяжелые, но прочные ботинки, свитер, поверх свитера куртка, не кожаная, как у Алисы, а из грубой ткани, похожей на брезент. Свое оружие он не показал - видимо оставил его там же, где и спрятал перед купанием в реке.
Вернувшись к "столу" Виктор увидел, что Алиса уже приготовила две кружки с чем-то, налитым на два пальца от дна. Еще был хлеб и зубок чеснока, аккуратно разрезанный на две части.
Алиса же в свою очередь была удивлена тем, что "варево" оказалось вкусной ухой, в которой даже была картошка.
Сначала они ели молча, а потом разговор пошел сам собой.
Виктор объяснил, что картошку он вырастил сам, и что в этом году даже умудрился собрать два урожая. Что он старается нигде не селиться и путешествует по территории заповедника, держась повыше в горах. Что огороды с картошкой, луком и даже помидорами он устраивает в труднодоступных местах на полянах, где огороды не могут быть замечены со склонов окружающих гор. Что уже почти год он ни с кем из людей не встречался и больше двух лет он не встречал кого-либо, кто пытался бы посягать на его имущество или жизнь. Что Алиса правильно сделала, что пришла в заповедник, что дичи здесь много, круглый год есть чистая вода и вообще тут очень хорошо и довольно безопасно, особенно в последнее время.
Хотя Алиса слушала, кивала и задавала вопросы, ей все было ясно и так: этот Маугли, типичный дикарь - ведет натуральное хозяйство, сторонится людей, пытается охранять "свою" территорию. И хотя он и считает себя уникальным, "выжившим", "спасшимся", одним из последних хранителей человеческого рода, это совсем не так, точнее, не совсем так.
Таких людей довольно много, они ушли из городов в дикие места: они думали, что так будет легче выжить. Большинство из них уходили в то время, когда казалось, что мир рушится, что человеческой цивилизации пришел конец. Они собирали все самое необходимое для выживания в дикой природе: оружие, боеприпасы, прочную и долговечную одежду, лекарства... Они уходили семьями, группами, однако больше всего было недоверяющих никому одиночек.
Позже, когда стало ясно, что цивилизация никуда не делась, и что по-прежнему можно пойти в магазин и купить плазменный телевизор, и, попивая кофе, сваренный в домашней эспрессо машине, посмотреть утром "кабельные" новости, а потом сесть в свой личный автомобиль, и потратить полчаса, чтобы, толкаясь в пробках, успеть на работу и коротать там время в ожидании обеда... Словом, все так, как и было всегда, впрочем, конечно, это не совсем верно, особенно для тех, кто раньше мог себе позволить плазменный телевизор, а теперь вынужден жить и выживать, как миллионы тех, кто жил плохо всегда.
Правда, появились неожиданные и, поначалу, странные вещи, которые быстро стали обыденными: низкое красное небо, резко подорожавшее медицинское обслуживание, непомерно выросшие налоги, всеобщее увлечение оружием, решетки, опасные кварталы, перестрелки по ночам... Впрочем, странным и неожиданным все перечисленное оказалось далеко не для всех - огромная масса народа всегда жила в таких условиях, и теперь, просто наблюдала, как прывычный для них быт, захватывает все новые и новые кварталы.
***
Одновременно с прекращением переговоров, доблестные президенты всех стран мира выступили с единым протестом и объявили войну: войну "с террором машин". За этим последовало увеличение налогов и количества их сборщиков, а также ужесточение кар за уклонение от уплаты. Также были проведены мобилизации, организованны спец. подразделения, комисии, организации по борьбе и организации по содействию.
Вся эта суета, происходящая где-то на "государсвенном уровне", обычного обывателя затрагивала, в основном, материально, ввергая миллионы семей в элементарную бедность, вызывая обвалы на рынках ценных бумаг и недвижимости, заставляя одних уходить "на природу", а некоторых наоборот возвращаться...
***
Алиса вдруг выпала из задумчивости и осознала, что они давно молчат, глядя в огонь, думая каждый о своем. Небо уже совсем потемнело, и луна проступила на нем большым розовым пятном.
Наконец, Виктор встал, разбросал костер, затушил недогоревшие поленья и сгерб мерцающие угли в аккуратную кучку.
Его деятельность пробудила Алису. Она вдруг сняла пояс с оружием и протянула его Виктору, он посмотрел на оружие, потом на Алису, взял пояс и положил его себе на колени.
- Я быстро. Посторожи меня, хорошо? - Ее голос прозвучал неожиданно громко в тишине сумерек.
Алиса встала с бревна и легко пошла к реке. Что-то неуловимое заставило ее остановиться на полпути и посмотреть на него еще раз.
Виктор уже вытащил пистолет из кобуры и внимательно рассматривал его или делал вид, что рассматривает.
"Маугли быстрый, ловкий и сильный. Кружка в одной руке, пистолет в другой. Мнда... Чего-то не хватает...", - Алиса тихонько хихикнула и уже совсем бысто скрылась в прибрежных кустах.
Луна, хоть и с трудом, но все же пробивалась сквозь пелену пепла, заливая все вокруг мягким розовым светом.
Виктор рассматривал пистолет, поворачивая его под светом луны, и одновременно следил краем глаза за тем местом, где скрылась Алиса. Наконец, он заметил движение, и через мгновение она показалась на берегу.
Обнаженная, она легко вышла из кустов и остановилась левым боком к нему, а правым к свету луны. Она была слишком далеко для того, чтобы увидеть какие-либо детали, но силуэт ее профиля, пропорции и то, как она двигалась, Виктор оценил в полной мере.
Алиса стояла так всего один миг, затем сделала неопределенное движение рукой - то ли маня, то ли наоборот, отгоняя, развернулась и пошла в обжигающе холодную воду.
Она шла по камням, устилавшим дно реки, и смотрела на то, как белые ноги уходят в прозрачную воду, и как свет, отражаясь от кожи, создает иллюзию сияния вокруг тела. Алиса дошла до оромного валуна, едва выступающего из воды, и оперлась одной рукой на его верхушку. Затем, набрав воздуха, быстро присела.
Под водой было почему-то светлее, чем наверху, и даже немножечко теплее.
Холодная вода обволакивала кожу, впиваясь миллионами иголочек, однако, жар тела не давал холоду проникнуть внутрь. Глухое журчание воды и сухие постукивания камней, ворошимых течением, создавали уют подводного мира. Алиса любовалась видом своей белой, как будто светящейся руки, уходящей вверх, за полощущееся зеркало поверхности.
Она уже собиралась выныривать, когда этот спокойный, завораживающий мир вдруг развалился и исчез в одно единственное мгновение: совсем рядом, всего в метре от Алисы, зеркальное полотнище лопнуло и пропустило под воду грязную стальную лапу, окрашенную пятнами светло- и темно- зеленого цвета. Лапа с тремя пальцами впереди и одним большим ссзади, создав облако пузырьков, прошла сковозь воду и, с хрустом ломая мелкие камешки, замерла на дне.
Это все произошло так легко и буднично, как будто, так и должно быть. Однако, это был конец. Алиса, еще недавно свободная распоряжаться собой и своим телом, в единое мгновенье вдруг превратилась в то, что более не имело значения и, неизбежно, должно было прекратить свое существование в ближайшее время. Невольно в ее мозгу, как в замедленной съемке "прокрутился" эпизод из прошлой жизни: автомобиль подбивает старика под ноги, его тело, прямое как бревно, взлетает в воздух, делает один оборот и бъется головой об автомобиль. Тогда Алиса пыталась закрыть глаза, но не успела и видела, как голова врезалась в машину и лицо, еще миг назад бывшее живым, вдруг "потухло". Сейчас Алиса ошущала себя на месте того старика - еще секунду назад ничего не предвещало беды, а теперь делать что-либо уже поздно и ее тело вот-вот должно соприкоснуться с металлом.
Ужас охватил Алису. Обжигающая волна адреналина захлестнула и вспыхнула жаром на щеках. Ее спокойное до этого лицо исказилось жуткой гримасой, и она закричала. Крик вырвался из распахнутого рта и огромным пузырем устремился вверх, мимо глаз, готовых вырваться из орбит, к потревоженному зеркалу поверхности.
Выкричав весь воздух из легких, Алиса рванулась вверх. Вверх, белым мертвым лицом без губ, со зрачками во все глаза, сквозь прозрачную воду, в холодный вечерний воздух.
Наверху было полно воздуха, но Алиса не могла им воспользоваться, она пыталась вдохнуть и немогла - страх сковал ее тело: так жутко ей не было никогда в жизни.
Машина заслоняла все поле зрения. Пухлые, темно-зеленые бронепанели, блестящие штоки, жгуты проводов в броневой оплетке, лючки, надписи и условные обозначения. Это нагромождение механизмов гипнотизировало и ужасало.
Втянув, наконец, воздух, Алиса вдруг поняла, что перед ней манипулятор, а за ним покатый, относительно гладкий бок машины...
...
5. Никто никогда, не может приблизиться к живой машине менее чем на десять футов.
...
Виктор
Она была хороша, и ради нее можно было умереть. Не просто так, а ради нее - две совершенно разные вещи. Поэтому он и не ушел, как сделал бы, не будь ее.
Они появились быстро, просто упали откуда-то сверху, из низкого темно-розового неба, подняв пыль и вспенив воду в ручье. Всего три, три почти черных силуэта на фоне лесной опушки. Виктор легко узнал в них "разведчиков местности" - единственные машины выглядящие так, будто сошли со страниц подростковых комиксов.
Высота около двух метров. Вес около трех тонн. Яйцевидное тело насажено на две длинные, похожие на куриные ноги. У тех, что приземлились перед Виктором, на левой подвеске было установелено по руке-манипулятору, а на правой по большой, видимо, авиационной, пушке.
Машины выглядели потрепанными - даже в слабом свете луны можно было различить провода, выбившиеся из укладок и незакрытие лючки, болтающиеся на петлях. Огромные и тяжелые для них пушки выглядели бесполезными придатками, делающими всю конструкцию неповоротливой и уязвимой. Четыре человека с автоматами уничтожили бы всех троих быстро и без потерь.
Однако сейчас Виктор был один, и шансов было мало, очень мало. Он вдруг вспомнил рассказ об отшельнике, который расправился с дюжиной таких или похожих штук. У того вообще не было шансов, но он убил их всех и выжил. Говорят, тот отшельник потом признался, что был готов умереть, хотел умереть, и даже больше: ему было все равно.
Сейчас Виктор хотел умереть, не просто так, конечно - алкоголь и женщина - чрезвычайно сильнодействующая смесь. А особенно, помноженные на молодость и глупость мужчины.
Он был молод и в меру глуп, он не переживал волны страха, не паниковал, не застывал на месте. Виктор начал действовать, почти не думая, выбирая решения, требующие минимум времени на обдумывание и минимум сил на выполнение.
Мысли возникали в его голове в каком-то жестком и, в тоже время, плавном ритме, так стучит в бубен шаман в самом начале своего дикого танца, когда тело само вдруг начинает подчиняться этому ритму, и кожа становится горячее, и мышцы оживают...
Сначала нужно обезвредить того, который приземлился в ручей. Быстро, как можно быстрее: машина не пропустит человека, осмелившегося оказаться так близко. И совсем нет времени, нет времени даже на то, чтобы думать об этом.
Ее СВД, совсем рядом - очень кстати. Виктор, почти не меняя позы, потянулся назад, схватил оружие, опустил флажок предохранителя, передернул затвор и "приложился" к винтовке. Все это он проделал, не вставая с бревна, одним молниеносным движением.
До ручья около ста метров. "Спокойно, вдох... выдох...", - Виктор мысленно успокаивал себя. Он положил щеку на приклад и "поймал" картинку: перекрестье с точками, словно бусинками, нанизанными на нитях через равные промежутки - хороший прицел, неожиданно светлый и четкий, "вдох... выдох...", - мысленно повторяет Виктор. Картинка успокаивается, перестает скакать, и центр скрещенных нитей начинает плавать, очерчивая овалы на черном в свете луны теле цели.
Еще плавнее. Центр нитей совсем успокаивается и Виктор замечает, что он пульсирует в такт с ударами сердца. Виктор подводит перекрестье к силуэту манипулятора выступающиму из яйцеобразного тела.
"Плавнее и спокойнее, иначе ничего не выйдет. Нужно попасть в самый верхний сустав, или хотя-бы рядом", - мысль едва течет и зависает, заполняя сознание.
Виктор медленно выдыхает, задерживает дыхание, сетка почти замирает, и теперь даже видно, что тело разведчика немного раскачивается, живет своей механической, но совсем не долгой теперь жизнью.
ФФФУумммм... Выстрела Виктор не услышал, лишь заложило уши, полыхнуло белым, и приклад неожиданно сильно толкнулся в плечо. Еще... головогрудь, верхняя четверть... плавно потянуть... ФФФУумммм... еще... ФФФУумммм...
- Сменить позицию! - Громко, как учили, сам себе скомандовал Виктор.
Он так быстро прыгнул в кусты, что казалось, лязганье затвора и шорох гильз, упавших в пыль у костра, догнали его уже только в укрытии.
Алиса
Оглушительно лязгнуло металлом по металлу. Как будто огромный молот со всего маху врезался в машину. Металл пронзительно зазвенел и манипулятор, на который пялилась Алиса, рвануло в сторону и вывернуло в неимоверной судороге.
И немедленно один за другим, выбив фонтаны металлических осколков и окончательно оглушив Алису, еще два молота ударили в машину.
- Еее... - фраза, родившись где-то на уровне подсознания, вырвала Алису из ступора и подтолкнула к действиям - она рванула из воды на берег.
Оглушенная адреналином она, было, бросилась к лагерю, однако, сообразив, наконец, что пыль не просто так вздымается на месте костра, резко свернула налево, в сторону от линии огня.
Виктор
Тот, который стоял в ручье, был однозначно готов. Манипулятор вырвало из подвески "с корнем", и теперь он висел на каких-то проводах, а в верхней части головогруди красовались два совсем черных, обрамленных оголенным блестящим металлом, пролома: броневые накладки сорвало и вогнуло куда-то внутрь, закоротив там все, что можно. Хотя, разведчик все еще и стоял на своих куринных лапах, он был абсолютно обездвижен.
Виктор видел, как Алиса выскочила из ручья, и ее белая фигурка мелькнула между деревьями. Затем она выбежала на открытое место, пробежала немного, как-то истерично рванулась в сторону, упала, сразу вскочила на четвереньки и, спотыкаясь и поднимая пыль, бросилась влево, по ходу своего движения, за деревья, туда, где он спрятал свое оружие.
Как только Алиса скрылась, оба оставшихся разведчика прекаратили, наконец, палить по костру и двинулись вперед, к ручью.
Они двигались на удивление быстро, ловко балансируя на своих лапах, огибая или наоборот перепрыгивая большие камни и поваленные деревья. При этом, их верхняя часть как-бы "плыла", оставаясь на одной высоте над землей.
Один из разведчиков, ближний к Виктору, вдруг развернул головогрудь в его направлении, и, не изменяя траектории движения, открыл огонь из своей пушки.
Виктор едва успел отскочить от дерева, за которым укрывался, как его ствол буквально превратился в ошметки. Огромные белые щепки брызнули в стороны, а затем и земля рядом с деревом взорвалась пыльным фонтаном.
Закончив стрелять, разведчик свернул правее к Виктору, другой же продолжал бежать к лагерю. Оба разведчика одновременно перемахнули ручей и теперь были совсем близко.
Отпрыгнув от дерева, Виктор упал, и, пока цыпленок раздумывал, выискивая цель, перекатился, сел на землю, облокотил винтовку на колено и сделал два выстрела подряд. После нажатия на спуск в третий раз, ничего не произошло. Из двух выстрелов, одна пуля ушла мимо, а другая оторвала кусок броневой обшивки и отрикошетила куда-то вниз, не причинив особого вреда, разве что оголила довольно обширный участок головогруди от брони.
Виктор сплюнул, он даже не пробовал передернуть затвор винтовки: уставший, оглушенный, обсыпанный щепками, он признавал свое поражение. Он впал в апатию и просто лениво и неспешно думал о том, удастся Алисе уйти или нет. Продолжая размышлять об Алисе, практически несознательно, повинуясь какому-то глубинному приказу, он вытащил ее пистолет.
Еще раз посмотрел на него, на "10 mm AUTO", выбитые на затворе, потом неспеша снял пистолет с предохранителя.
Разведчик, был уже совсем близко, метрах в пятнадцати, а то и ближе. Обогнув очередное дерево, он зачем-то остановился и начал разворачивать свою башку. Машина двигалась быстро, однако Виктору казалось, что все происходит очень медленно.
Вот головогрудь начинает поворачиваться, ствол автоматической пушки очерчивает окружность, стремясь превратиться в огромный черный круг. Одновременно с этим вращением, рука Виктора медленно идет вверх, поднимая свое оружие. Ему совсем не страшно, а, наоборот, очень интересно: успеет он или нет. Он стрательно целится в светлый, расплывчатый прямоугольник, неприкрытого броней тела. Ему видно, что ствол автоматической пушки и вся голова разведчика все еще движутся, и тогда Виктор зачем-то улыбается.
Оружие дергается в его руке: "Раз, два, три... четыре... пять, шесть, семь". Он считал, как прывык делать еще с детства, считал, и сам того не подозревая, отсчитывал ритм шаманского танца.
Виктор видел, что попал. Все семь раз. Точно в прямоугольник размером с книжную страницу.
Разведчик, напичканный аппаратурой, создвался как легкая слабобронированная машина для разведки труднодоступных участков местности, и, соответственно, был мало приспособлен к ведению боевых действий и совсем не был рассчитанн на функционирование при наличии внутренних повреждений. Все пули, выпущенные Виктором, пришлись в блок управления и привод верхнего сустава левой ноги разведчика. Сустав стал неуправляем, поврежденный механизм заклинило, сорвало с крепления, нога подломилась и выгнулась в сторону под неестественным, даже для машины, углом.
В то же время, разведчик продолжал разворачивать верхнюю часть, и нижняя платформа, потеряв одну из опор, резко крутнулась влево, в противоположную вращению головы сторону. Машина махнула манипулятором в дикой попытке не то сбалансировать, не то использовать манипулятор как опору. Это в некоторой степени помогло, и разведчик, сильно накренившись, стал на манипулятор.
Все это произошло в какие-то мгновения, и все же Виктору хватило времени, чтобы немного прийти в себя и хотя бы сориентироваться в пространстве. Зрение расширилось, и он опять приобрел способность думать.
Было ясно, что у Алисы нет шансов спастись от оставшегося разведчика. Даже если она найдет его оружие, даже если она сумеет им воспользоватся, даже если она успеет им воспользоватся, ей еще нужно будет попасть в слабое место разведчика...
И тут Виктору пришла в голову идея: безумная, дикая, но она должна была сработать, ведь сегодня был его день и ее день! Сегодня был день синхронизации души, тела и пространства.
Виктор вскочил с земли и в два прыжка преодолел расстояние до изуродованной машины. Поврежденный разведчик натужно гудел моторами, удерживая равновесие на двух опорах.
- Я тебя убью, если ты не остановишь ... - Виктор сбился и начал снова:
- Останови того, который гонится за женщиной или я тебя убью и выключу насовсем!
Продолжая повторять эту странную фразу, он обшаривал глазами обшивку разведчика.
- Останови того, который гонится за женщиной, или я тебя убью и выключу...
Найдя, наконец, лючек похожий на то, что ему было нужно, Виктор ударил пистолетом по замку и сорвал крышку. Лючек был внизу, на совсем не бронированной задней части разведчика. Там располагалась консоль доступа к компьютеру и сам компьютер в виде квадратного ящика, задвигающегося в паз в теле машины и закрепленного на месте винтами.
- Останови того, который гонится за женщиной, или сдохнешь, прямо сейчас, - Виктор вдруг страшно разозлился. Он приставил пистолет к передней панели компьютера и уже был готов дожать спуск. Проклятая машина не реагировала, его план проваливался, и, казалось, что вся жизнь Виктора идет таким поганым комком, именно из-за этого долбаного разведчика.
Машина не может "думать", не может по-определению! Разве можно говорить о жизни, основанной на процессах, протекающих в полупроводниковых переходах? Разве может мыслительный процесс осуществлятся посредством изменения плотностей электронов в пространстве? И, даже если некоторые могут принять дикую мысль, что, да, может, то ни один человек, в здравом уме, никогда не скажет, что у машины есть душа!
***
Человек не может "думать", не может по-определению! Разве можно принять утверждение о том, что вычислительный процесс может протекать в хаотическом нагромождении нервных клеток? И, даже если некоторые могут принять это [неверное] утверждение, что, да, может, то ни один нормально-функционирующий экзэмпляр [машины], не примет утверждения, что возможно обрабатывать информацию, в постоянно меняющемся, чрезвычайно чувствительном к внешним раздражителям, теле.
***
Машина не может "жить", она мертва, как мертв камень у дороги, она просто есть, она - вещь. Все процессы, протекающие в машине, как и процессы в камне, все изменения ее состояния подчиняются жестким и давно известным законам физики. И, при желании, можно проанализировать, промоделировать и понять все детали строения и фунционирования, как отдельно взятого экземпляра, так и всех существующих на сей день, машин.
***
Человек не может "жить", он растет, как растет трава у дороги, он просто есть, он - организм. Все процессы, протекающие в человеке, как и процессы в траве, все изменения его состояния, подчиняются жестким и [давно] известным законам [науки]. И, при желании, можно проанализировать, промоделировать [записать] все детали строения и функционирования [тела], как отдельно взятого индивида, так и всех существующих на сей день экземпляров homo-sapiens.
Она была невероятна! Обнаженная, вся в пыли, с какой-то хищной улыбкой на лице.
Он хотел ее немедленно, здесь и сейчас!
Ведь он победил, он оказался сильнее, не просто сильнее, он еще и спас ее, спас в смертельной и жестокой схватке с врагом. Теперь он хотел ее, здесь, прямо на земле, рядом с еще теплыми телами поверженного противника.
Она сидела на земле и смотрела прямо на него, точно так же, как он смотрел на нее, когда заметил ее приближение: жестким, пронизывающим, оценивающим взглядом. В руке она держала его пистолет, огромный сам по себе, рядом с ее женским телом его оружие казалось еще больше. И, хотя была обнажена и была внизу, на земле, она выглядела как сильнейшая: она знала, она только что убедилась в своем превосходстве. Она сидела, смотрела и ждала. Она демонстрировала себя и доказательсво своего превосходства. Доказательство было рядом, и оно было очень убедительное: тот, "который гнался, за женщиной", валялся невдалеке, с тремя отчетливыми пробоинами в верхней четверти головы.
Тяжело дыша, все еще ощущая шаманский ритм в своем теле, Виктор бросил пистолет на землю и сделал шаг к ней. Алиса, казалось, не отреигировала. Она неотрывно смотрела на него, словно хотела загипнотизировать.
Она вдруг поняла, что хочет его, здесь и сейчас, пока еще не остыл жар схватки, пока свежа радость победы. Эти мерзавцы хотели нас убить! Ха! Мы не только выжили, мы победили, убили их всех, и еще устроим праздник, сейчас, немедленно, рядом с их поверженными и такими жалкими теперь обломками.
Отбросив пистолет, она поджала ноги и прыгнула на него, как кошка, дождавшаяся, когда неосторожная жертва приблизится на достаточное расстояние. Ударив в грудь всем своим весом, она повалила его на спину и впилась губами в губы...
![10 mm AUTO []](/img/m/mut_m/part_cde/glock20.jpg)
![mil dot []](/img/m/mut_m/part_cde/image003.gif)