- Послушай, Михаил, - обратился ко мне начальник отряда, Иван Попков, - тебе все равно пора обратно в Зазу. Так забери своих лошадей, на которых приехал наш геолог Ивойлов. Он оставил их на той стороне Витима, на зимнике. Заодно прихватишь техника Мирона Лернера с отчетной документацией. На правую сторону Витима, где пасутся кони, я вас переправлю.
- Хорошо, Иван, - согласился я, - двинемся сегодня же.
К вечеру, после не очень долгих сборов, я и рыжий, очкастый, щуплый Мирон переплыли на лодке Витим и высадились со своими вещами на низком, поросшем высокой травой, пойменном берегу. За прибрежным лугом, в сотне метров от воды, мы разглядели бревенчатый дом и возле него загон, отгороженный изгородью из укрепленных на деревянных столбах горизонтальных жердей. Внутри загона высился огромный стог сена. Лошади как раз были оставлены в этом загоне. К ночи похолодало, и они жались задами к стогу. Это были мои старые знакомые: сивый мерин Сивка и одноглазая рыжая кобылица Мери. Занесли в дом рюкзаки, спальные мешки, седла.
Давно не располагали такими удобствами- в доме под крышей, с керосиновой лампой на столе, с огнем в печке. Поужинали консервами, хлебом, запивая круто заваренным чаем из чайника на столе. Мирон оказался суеверным- его беспокоил недавно утонувший в Витиме рулевой катера, Николай. Причина гибели Николая, казалось бы, была понятной- по пьянке! Внутри обнаруженного катера были найдены пять водочных бутылок- две порожние, одна початая и еще две нераскупоренные. Но смерть одинокого рыбака на таежной безлюдной реке всегда тайна. Да и был ли он один? Можнт быть кто-то 'помог' ему?
Легли рано, на расстеленных на досчатом полу спальных мешках. Но заснули поздно, проболтали. Мирон предполагал, что дух Николая незримо витает над нами и прислушивается к нашим разговорам. Поэтому, по разумению Мирона вспоминать утопленника нужно было только по- хорошему...
Встали затемно. Но пока позавтракали, пока я заседлал лошадей, ушло почти все утро. Поэтому выехали только в девять часов, когда поднялся туман и открылись сопки. Позолоченная сентябрем и низким утренним солнцем, еще зябкая после ночи, тайга бодрила. Беспокоило только одно- ни я, ни Мирон обратную дорогу на Зазу по правому берегу Витима не знали, так как мы оба прибыли к Попкову на лодке по Витиму. Конечно, есть карты; конечно, это прямой путь на юг и, казалось бы, дорога простая, но опасные береговые утесы Витима не позволяли благодушествовать. Одна надежда на лошадиную память- и Сивка, и Мэри уже проходили этой дорогой, правда, без нас. Должны дорогу помнить. Обратно домой, как мы надеялись, лошади пойдут с еще большей охотой- ведь в поселке Заза осталась их родная конюшня!
Ведущими должны были быть мы с Сивкой. У Мирона не было опыта наездника, к тому же, у Мери не хватало левого глаза. Но, сначала, Сивка заупрямился- уж очень он не хотел расставаться со стогом сена. Как я его ни направлял, он ни за что не желал настраиваться на походный лад. Без команды сворачивал то направо, то налево, пытаясь повернуть назад к загону. Поэтому, ничего не поделаешь- я спешился и повел Сивку в поводу.
По началу дорогу легко было определить по конским следам, четко отпечатавшимся на сыром, за ночь подмороженном суглинке. Мирон продолжал следовать за нами верхом. Только через полкилометра, когда тропа пошла в гору и стала каменистой и твердой, я занял свое место в седле и бросил повод на луку. Сивка, нимало не смутившись предложенной ему роли поводыря, уверенно зашагал вперед.
Господи! Какое умиротворение нисходит на душу, когда на небе ни облачка, когда утро и весь день впереди, когда яркое солнце освещает по-осеннему пестрые склоны окрестных гор, когда позолоченные кроны лиственниц выстроились с обеих сторон тропы как почетный караул. Сивка как опытный следопыт твердо ступает по набитой тропе, а следом цокает, иногда запинаясь о камни, Мэри. Хорошо, когда ты молод, беззаботен и уверен в себе!..
- Михаил, - обратился ко мне Мирон- как по-вашему, каким-таким образом лошади помнят дорогу? Запоминают ее как человек, который через какое-то время может нарисовать на бумаге, или показать на карте? Или это какой-то инстинкт движения, который руководит животным по мере ее передвижения по ранее пройденным местам с их запахами и видом?
- Трудно на это ответить, Мирон, возразил я, - как-то мне пришлось в метель выходить с разведочного участка. Тропа была завалена снегом, падающий снег и туман мешали определиться. Пришлось бросить поводья и положиться на лошадей.
- И как, вывели куда надо?
- Вывели!
Полдень. Тихо. Солнце припекает. Перешли через гору. Спускаемся в довольно широкую долину речки Грязнухи правого притока Витима. В глинистом вечно мерзлом грунте она промыла себе коридор с отвесными берегами. Тропа прямиком ведет к речке, точнее к мосту через нее... Но где мост? Тут точно находился мост. Это видно по следам. Куда же он делся?..
И я вспомнил. Полмесяца назад компания туристов и в плохую погоду, в дождь заночевала на правом берегу Витима. Они не знали, что длительные моросящие дожди могут вызвать сильное наводнение. Поэтому вытащили свои байдарки метра на два выше уровня воды и не привязали их. А ночью их лагерь был застигнут внезапным наводнением. Витим поднялся на шесть метров и унес все байдарки! Вот ребята и сняли мост, чтобы использовать его в качестве плота и добраться на нем хотя бы до Зазы. Я слышал эту историю, но не подумал, что снятый мост- это как раз тот, что был перекинут через Грязнуху...
А куда нас ведет Сивка? Сивка почему-то сворачивает с тропы налево и движется вверх по течению Грязнухи... Может быть Сивка знает какой-то
Фото 1. Половодье на Витиме.
удобный брод через Грязнуху в обход бывшего мостового перехода? Я верю мерину, но продолжаю наблюдать за его действиями. Он опустил голову и движется медленно. Постепенно мы удаляемся от перехода через бывший мост все дальше. Солнце припекает. Медленно переступая ноги, почти наощупь, прошли около двухсот метров...
Сивка переставляет ноги медленно как в трансе. Спит он, что ли? Но включать в наши отношения понукание я не хочу. Я пытаюсь вникнуть в глубину переживаний лошади, понять особенности ее движения до конца!..
И вадруг Сивка вздрогнул и так резко развернулся в обратную сторону, и почти с места так рванул в галоп в направлении к оставленной тропе, что я только изогнувшись и вцепившись за луку седла, удержался на нем! Он несется обратно к оставленной тропе! Значит никакого удобного брода нет и Сивка просто- напросто проспал дорогу! А сейчас он торопится исправить свое упущение!..
-Михаил! Михаил! -вдруг я услышал крики Мирона позади.- Михаил Моисеевич! Что, волки? Волки?
А я не могу ответить скачущему позади Мирону, горло перехватило хохотом- так живо я представил переживания Сивки и всю комичность испуга Мирона...
Но тут Сивка достиг дороги на мост и круто сворачивает на нее! Да еще рванул в карьер к месту, где когда-то был мост. На всем скаку, только держись, в одном прыжке он перемахнул через речку!
И только на другом берегу я прихожу в себя. Надо удержать Мэри! Мэри-то кривая, она может свалиться в русло! Может сбросить Мирона! Я резко разворачиваю Сивку, но не успеваю и рта раскрыть, как Мэри плюхнулась в Грязнуху, подняв фонтан ледяной воды... Слава богу, Мирон отделался только следами грязи на сапогах. Для Мэри же это был вполне благополучный прыжок, и она торопливо выкарабкалась на берег...
Мне не раз приходилось рассчитывать и до и после этого смешного случая на удивительную способность лошадей запоминать путь, по которому они прошли хотя бы один раз. Но только после приключения на Грязнухе я понял, - дело не только в силе и типе памяти этих удивительных животных, но и в мере их ответственности перед теми, кого они ведут за собой! Как иначе можно расценить поспешность, с которой Сивка торопился исправить допущенную из-за дремоты оплошность?..
А в Зазу мы пришли засветло. И сразу отвели лошадей на отдых в конюшню, на овес, на сено...
![Половодье на Витиме [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/imperativ/polovodje.jpg)