В институте обсуждали последние новости. Гоша Тулупин возмущался течением шахматного матча Каспаров- Карпов. Он болел за Карпова, а выигрывал Каспаров.
- То ли армяшка, то ли бродяжка, короче- смесь бульдога с носорогом этот ваш Каспаров. (У Гарри Каспарова отец- еврей, а мать- армянка. Это обстоятельство было нестерпимо для биологического антисемита, каким был, но себя не считал Тулупин). Обождите, Толя ему еще навтыкает-, сердился он, не желая признавать победы Каспарова.
Тулупин, заместитель секретаря институтского партбюро, был человек своеобразный. По мнению доктора Файзуллаева он был напрочь лишен того, что называют фантазией. Как- то Равиля Семечкина, круглолицая глазастая статная и "себе на уме" сотрудница, копаясь в железном чреве высоченного сейфа, вдруг вскрикнула:
- Александр Моисеевич! Я обнаружила диссертацию Тулупина! Интересно, какие открытия он сделал? -
- А как называется работа? - полюбопытствовал Саша.
- Ну, тогда, - не задумываясь произнес Саша, - основным выводом из нее будет то, что уголь может гореть.
- Скажете, тоже, - с сомнением произнесла Равиля.
Некоторое время стояла тишина, пока Равиля листала объемистый труд... И вдруг она искренне и от всей души захохотала.
-Точно! Так и написано- угли Ахметовского месторождения используются и могут и в дальнейшем использоваться как сырье для обогрева жилья и общественных помещений...-
Казалось, за пределами институтских стен ничего не происходит, а затрагивающие Сашу события наполняют только объем трехэтажного здания на улице Бутлерова. Однако...
После "серии" генсеков- старцев- позднего трясущегося Брежнева, престарелого Черненко и "сидящего" на искусственной почке Андропова, на роль генерального секретаря политбюро КПСС выбрали молодого, симпатичного Михаила Сергеевича Горбачева, тоже, как и Саша, родившегося в марте 1931 года.
Горбачев публично признал недочеты советского хозяйствования, бедность населения, отставание от запада практически во всех областях, кроме иронически отмеченных Владимиром Высоцким- "... Зато мы делаем ракеты и покорили Енисей, а вот уж в области балета мы впереди планеты всей..."
Новый генсек вместе с женой(!) начал ездить по всему Советскому Союзу, пропагандируя предлагаемые им перестройку и гласность. И, действительно, перемены в жизни мировой цитадели социализма посыпались как из "рога изобилия".
Сначала в состав политбюро ЦК КПСС были введены демократы: Яковлев, бывший посол СССР в США, Шеварнадзе, бывший секретарь компартии Грузии, Ельцин, бывший первый секретарь Свердловского обкома партии... Был потеснен консерватор Лигачев и пожилые члены политбюро.
Дальше- больше: началось сближение с руководителями крупных западных держав. В Москву прибыл президент США Рейган. Здесь он, после встречи с Горбачевым, неожиданно отказался рассматривать Советский Союз как "империю зла". Далее последовали визиты Михаила Сергеевича в Великобританию, где он подружился с лидером консерваторов, премьер- министром, мадам Тэтчер, в Германию и Францию.
Дальше- еще круче! Советский Союз принял решение вывести свои войска из Афганистана. Эффект разорвавшейся бомбы вызвало и последующее решение Горбачева вывести советские войска из ГДР- Германской Демократической Республики!
События наматывались как снег на снежный ком: волнения в Тбилиси, есть убитые и раненные; изгнание азербайджанцев из Нахичевани; погромы армян в Баку, выступления латышей, а также литовцев и эстонцев с требованием предоставления им независимости, стрельба, убитые и раненные в Риге, предоставление свободы Андрею Сахарову...
Советский Союз сотрясался от центростремительных рывков осмелевших национальных республик, дело шло к развалу Советского Союза! В целях его спасения был проведен референдум с вопросом- следует ли сохранить Союз. Положительно ответили 80%. Это было что-то новое- 20% против! Страна дрейфовала к распаду.
Чтобы скрепить народ, были проведены свободные выборы в Верховный Совет и, впервые- альтернативные выборы президента. Первый и последний президент СССР, Михаил Горбачев, встал у руля государства вместе с новым парламентом. В число законадателей вошли первые советские трибуны- демократы: Анатолий Собчак, Андрей Сахаров, Галина Старовойтова... Стал усиливаться Верховный Совет Российской федерации. Консервативные члены компартии роптали, не очень доверяя высказываниям Горбачева о том, что по мере развития перестройки, роль КПСС возрастет. Саше приходилось слышать от молодых членов райкома недовольство действиями Горбачева...
Попытку реванша предприняла группировка членов ЦК КПСС, пресловутый ГКЧП (Государственный комитет чрезвычайного положения), которая воспользовавшись отсутствием Горбачева в Москве (он отдыхал в Крыму), попыталась захватить власть в стране. В это время проявил себя с лучшей стороны председатель Верховного Совета России Борис Ельцин, который возглавил противодействие ГКЧП, призвал народ поддержать нарождающуюся в стране демократию. Ему на помощь пришли москвичи и, в конечном итоге, поддержала армия.
Были волнующие сутки. Саша вместе с женой просиживали ночи возле телевизора, наблюдая за политическими баталиями, когда, то угасала, то вновь возникала надежда на демократическое преобразование страны...
Но после неудавшегося путча, именно тогда, когда страна вроде бы уже встала на путь демократического развития, от некогда огромной державы откололись все ее бывшие республики. Основной удар нанесла Украина. Проведенный ее руководством референдум показал, что 80% ее граждан выступают за самостийность! И тогда и Россия объявила о своей независимости, то есть о своем нежелании кормить другие республики за свой счет! Это был конец СССР!..
Евреям в Казани жить становилось все неприятней. Ельцин предложил Татарстану столько независимости, сколько он сможет реализовать. Подняли голову националистические и исламские организации. В ходу стало изучение арабского языка. Начались разговоры о переходе на латинскую письменность, появились процессии "в память о преступлениях русского воинства при взятии Казани Иваном Грозным". Стали поговаривать, что для занятия должностей необходимо ввести требования о знании татарского языка.
С другой стороны, на стенах домов, на столбах возле трамвайных, троллейбусных и автобусных остановок стали наклеивать призывы вступать в Российскую Национал- Социалистскую партию. Появились переводы на русский язык антиизраильской и антисемитской палестинской газеты Эль- Кудс. Фашиствующие русские националисты подстрекали обывателей против евреев фальшивкой царских жандармов о всемирном сионистском заговоре...
Саша и Соня с каждым днем все больше боялись за Бена. Школа, улица, двор были наполнены для сына недоброжелательностью и опасностью. Знаменитые казанские хулиганско- бандитские группировки нашли в создавшейся политической неразберихе, при потере общественного порядка, свою нишу. Очень быстро они приобрели мафиозный характер и стали орудием рекета и разбоя. На фоне разваливающейся социалистической государственности эти группировки скреплялись дисциплиной устрашения. Непослушных или не желающих поддаваться ребят, сурово наказывали. За нежелание вступить в группировку или платить дань, был забит до смерти мальчик из соседнего подъезда.
Перспективы Бена в этих условиях, как-то нечаянно осветила Катюша, соседская девочка небольшого росточка, которой было трудно дать ее пятнадцати лет.
- Я, - со странным достоинством как-то заявила она Соне, - тоже вхожу в нашу дворовую группировку. Если что, ребята меня защитят. У нас, у каждого мальчика есть своя девочка. И у меня- свой мальчик есть. Вот исполнится Бену тринадцать и ему придется стать членом нашей группы, или платить отступное! - Такая перспектива ввела Соню в отчаяние...
Вдобавок ко всему в городе участились случаи вымогательства недавно приватизированных квартир. Делалось это с фашистской жестокостью. Выискивались владельцы жилья с теми или иными особенностями семейного положения или личных особенностей поведения, которых было удобно устрашить или устранить. Удобными для устранения были одинокие люди или пенсионеры. Их сначала вынуждали дать завещательное распоряжение нужному лицу, которому в конце концов и доставалась квартира. Другой способ вымогательства- угроза похищения, или убийства, обычно ребенка, при невыполнении условия передачи жилья. Каждый уход Бена в школу, в таких условиях, превращался в испытание нервной системы для родителей...
В результате ребенок стал заниматься экстерном, то есть готовить себя по учебникам, сдавая пройденный материал раз в неделю или в две недели. Занимались с ним и Соня и Саша. Тяжелее всего было преодолевать непоседливость Бена. Ребенку еще было тяжело держать в уме логическую нить предмета. Тем не менее он постепенно научился заниматься самостоятельно и на удивление учителей превосходно отчитывался перед ними, показывая, как правило, более глубокие знания по математике, физике, биологии, географии, английскому, чем ребята, не пропускавшие школьных уроков.
Однако было невозможно полностью избежать посещения школы. Уроки русского языка и литературы, уроки истории, часы физкультуры, различные мероприятия нужно было проводить в школе. Плюс к этому Бен пристрастился к техничесому творчеству, научился создавать стендовые модели самолетов и другой техники. Второй его страстью стали компьютерные игры.
Еще одна страсть- игра "в войнушку", с составлением диспозиции игрушечных войск; он мог часами заниматься этим сам, или на пару с Павликом, соседским мальчиком его возраста. Это дома. Но были еще хождения на праздничные утренники, игры и катание на коньках на замерзшем болоте напротив их дома зимой, а летом поездки на правый берег Волги на "дачу" возле деревни Ключищи. Быть домашним затворником у Бена явно не получалось и в этом была опасность...
Погостить в Казань к Павлику на летние каникулы приехал из Чебоксар его двоюродный брат Федя. Федя был непоседлив и ревновал Павлика к Бену. Как то, уже после обеда, дети перебрасывались мячом и Бен нечаянно отбил мяч так, что он попал прямо в лицо Феди. Федя надулся и жестко заметил Бену:
- Ничего, жидов и жиденят скоро русские изводить будут как клопов. - Павлик промолчал, и Бену ничего не оставалось, как забрать мяч и молча отправиться домой.
Усиливался процесс "татаризации", чтобы быть "человеком" надо было знать татарский язык. Было ощущение проживания за границей России. Все вместе- ощущение своей национальной уязвимости, растущий бытовой антисемитизм, татарский национализм, разгул бандитизма и массовая, на тот период времени эмиграция евреев в Израиль, США и Германию, - все толкало к выезду в еврейскую страну, в Израиль... Опыт показывал- Бену будет лучше жить и учиться не в родной по рождению, а в своей национальной стране.
К тому же зашевелилось то, что иногда принято называть еврейской жизнью. В Казани появились представители Сохнута, хаббадовцы из Израиля, первые детские еврейские лагеря. Бен начал посещать один из них и, впервые почувствовал себя в еврейской среде как дома...
Дало себя знать и еврейское самосознание. Саше уже со школьных лет претила еврейская мимикрия приспособления к окружающему быту. У многих окружающих его особей еврейского происхождения была потрясающая способность напрочь забыть свое родство и историю и замкнуться в бытовых потребностях. Они боялись петь свои, но подпевали украинским и русским народным песням, песням тех, кто выдавал их родных фашистам. Они с неохотой признавались в своей национальности и только в отделах кадров, словно о дурной болезни в венерологическом кабинете, признавались в своем еврейском происхождении. Они заискивали перед каждым, кто мог бы выделить им кусок пожирнее, пропуская насмешки в свой адрес.
На семейном совете было принято решение, пока выпускают- эмигрировать в Израиль! Эмигрировать в поисках достойной жизни, чтобы можно было гордиться свершениями своего народа, не испытывать унижений уже по факту своего рождения...
Легко сказать- "принято решение", а как воплотить его в жизнь при наличии множества вопросов, без определения и решения которых тронуться в путь немыслимо? Среди них были: как максимально долго сохранить тайну подготовки семьи к перемене места жительства, как получить добро от пресловутого КГБ, как уволиться с работы без долгов институту, как продать квартиру и дачу, как получить разрешение на переезд в другую страну, как получить загранпаспорта, перевести пенсию, как оформить разрешение со стороны Израиля, как провезти через границу груз и деньги?.. Как это? Как-то? Как десятое? Как двадцатое? Головы пухли от вопросов...
Начали зондировать у друзей, в казанском отделении Сохнута. Еще ничего, толком, не предприняли, но уже получили по почте вызов на переселение в Израиль. Сохнут подталкивал. Начало было положено.
Весна и лето 1995го года стали временем постепенного юридического, а потому безвозвратного, оформления будущего разрыва связей с товарищами, с работой, с теплым домом, с соседями, с могилами родителей, с родными, с Казанью, с Волгой, с Россией с социалистическим прошлым, с непонятным перестроечным настоящим... Семья отдалась на волю стихийного еврейского исхода из огромной страны в надежде на равноправную жизнь в маленькой, осажденной со всех сторон арабскими врагами, еврейской стране...
Нельзя, правда, сказать, что Саша ничего не знал об Израиле. Он слушал голос Израиля долгие годы, начиная с 1954го, когда он, с разрешения родителей, потратил почти всю свою первую зарплату старшего лаборанта на радиоприемник "Латвия", рижского радиозавода ВЭФ. Начиная с этого времени, он постоянно пытался проникнуть сквозь завесу многочисленных "глушилок" к голосу еврейской страны. Чтобы услышать ее голос, он пользовался колебаниями настройки, когда голос глушилок на короткое время становился тише, а голос Израиля громче. Иногда удавалось, зная точное время и место Иерусалима на шкале частот, опередить глушилку и услышать хотя бы перечень или, даже, краткое содержание последующей передачи. Со временем он стал узнавать ведущих. Приятно было слушать романтически приподнятые рассказы Ирины Бабич. Однако задевал своими злыми подборками израильской прессы Рафаэль Рам- нелицеприятными и, как казалось Саше, в основном нелойяльными по отношению к Израильскому государству...
Конечно, выискивалась каждая возможность получения информации о Стране в газетах, некоторых книгах, по радио и телевидению. Но попадались передачи, которые не злили, не радовали, не сообщали, а только, мягко говоря, "удивляли". Так, в одном из выпусков популярной программы Стоянова с партнером "Городок", показали приключения "советских милиционеров" в Израиле:
Стоят на "квише" (шоссе) два гаишника в полной милицейской форме и в фуражках с кокардами и сигналят полосатой палкой: " Остановись легковушка!" Вот она останавливается, и водитель по-русски обнимает советских "ментов".
- Так приятно встретить родную милицию вдалеке от родины! -
- Но зато вы на своей исторической родине! -
- Какая это родина? Это говно, а не родина. Та, что была- это да!..
Такой пассаж со стороны репатрианта для телевидения совершенно не умещался у Саши в голове.
- Послушай, Соня-, жаловался он жене, - разве можно представить какую-то другую страну, в которой прибывший в нее эмигрант позволяет себе публично ее оскорблять!?..-
Если в советские времена показной интернационализм ограничивал выражение искренних чувств антисемитов, то теперь все преграды рухнули. Зловредные юдофобы распространяли невероятные небылицы о евреях. Так, однажды, во время обеда в ресторане "Акчарлак", Саша услышал, как некий доцент Химико- технологического института рассказывал своим студентам о всемирном сионистском заговоре. Саша невольно вмешался:
- Я слышу, что опять поднята тема "протоколов сионских мудрецов". Но ведь давно доказано, что это фальшивка царской охранки...-
- Никакая это не фальшивка, - перебил его доцент, - это чистая правда. Евреи, небольшая жадная кучка фашиствующих националистов, захватили большинство ресурсов мира и пытаются ему навязать свою волю...-
- Вы мелете чепуху! Если бы евреи могли навязать свою волю другим народам, территория Израиля соответствовала хотя бы отведенным ему Лигой наций границам... И, во-всяком случае, евреи смогли бы расправиться с фашистами и антисемитами...-
- Евреи врут! Они на весь мир трубят будто потеряли 6 миллионов своих собратьев во время 2ой мировой войны...
-А вы, случаем, не еврей?..- И тут Саша понял, что имеет дело с биологическим антисемитом. А для биологического антисемита никакая образованность не играет роли. Этот сорт двуногих может быть не только с доцентским званием, но даже членом академии, наподобие известного математика Игоря Шафаревича... Увы, бешенством могут заразиться не только дворняги, но и благородные псы: боксеры, колли, сен-бернары... Также и в человеческой породе...
Такие случаи подхлестывали- бежать... Бегут, а потом называют принявшую страну- "говно" ... Куда деться от этих самодовольных ничтожеств, для которых их собственный бытовой комфорт или дискомфорт выше чуда, когда тысячелетиями униженные твои соплеменники, воссоздали свое государство на том же месте, где оно когда-то существовало?..
Соня как-то разговорилась на базаре с одним из бывших своих пациентов, приходивших к ней на прием в медпункт, где она одно время работала. Оказалось, что ныне он служит в КГБ и может оказать содействие в решении каких- то вопросов.
- Сейчас время другое и работа Комитета стала более открытой, чем раньше.
- Меня интересуют документы, связанные с арестом и осуждением моего отца, - решилась спросить Соня.
- Сейчас это просто, приходите на Грошовую 2, вызовите меня, и я вам помогу.
- А как Эдуард? - решилась спросить Соня о судьбе их общего знакомого, оформляющего документы на выезд в Израиль.
- Да, я в курсе, что он уежает в Израиль на ПМЖ. Но такими делами комитет не занимается. Теперь подобные вещи решает МВД! -
Это было открытие! - все дела насчет выезда за границу теперь не решаются системой госбезопасности! Это уже лучше, во всяком случае- приятнее. Пора идти в милицию, чтобы узнать- что нужно делать и как составлять бумаги!.. Но, сначала в комитет...
В Комитете госбезопасности встретили приветливо. Отвели в отдельную пустую комнату со столом и несколькими стульями. Выдали довольно тощую папку с подшитыми документами...
Холод пробежал по сердцу от примитивного и абсолютно бездоказательного (нет даже ссылок на доносчика, составившего очевидную "липу") обвинения- "шпионаж в пользу Польши"; и механического, страшного стереотипа- "...к высшей мере наказания- расстрелу...", подписанного "тройкой". А вот и последний, еще теплый, след борьбы за справедливость, за собственные жизнь и честь- рукописное объяснение о непричастности к инкриминируемому ему вранью, в попытке добиться справедливости...
Вышли опустошенные, Соня плакала. В папке, кроме "троечных" документов, находился лист запоздалого постановления о полной реабилитации человека, отправленного на смерть государственными убийцами, увы, оставшимися, очевидно, безнаказанными...
В паспортном отделе милиции тоже не строили препятствий, объяснили - что надо делать и выдали бланки необходимых документов и перечень справок, которые необходимо было получить. Следовало документально изложить данные об отсутствии долгов перед институтом, где работал Саша, перед военкоматом и перед поликлиникой, где врачевала Соня, а также- перед жилищным управлением...
И еще предстояло продать сад на правой стороне Волги и передать свое приватизированное жилище Сониным родственникам. Потом надо было поехать в Москву в Израильское посольство, чтобы оформить проездные документы и оплату багажа. После этого нужно было приобрести два огромных ящика для переправки груза по железной дороге и морем и отправить их... И, наконец, нужно собраться самим!.. И все это, желательно, без излишнего шума...
С метриками и паспортами Соня отправилась в Москву, в Израильское консульство. Пришлось отсидеть приличную очередь...
Перед нею сидела молодая вульгарно накрашенная и броско одетая блондинка, явно нееврейской внешности. Она нервничала, бесконечно перелистывала какие-то справки, шушукалась со своей подружкой. У нее, повидимому, были проблемы не столько с антисемитизмом, сколько с доказательством своей принадлежности к еврейскому народу. Наконец, и она исчезла за заветной дверью. Она пробыла там не долго, минут десять. Какая перемена настроения! Теперь с торжествующей и немного пренебрежительной ухмылкой она вышла, закрыла за собой дверь и, почти с порога, бросила подружке:
- Надька! Порядок! Поедем в теплые края! Где наша не пропадала!- Она победоносно оглядела присутствующих, моргнула одним глазом парню с наколками на руках ниже закатанных рукавов.-
- И помолюсь за тебя в святых местах в Вифлееме и Назарете...- Подружки вышли и в наступившей тишине серьезный бородатый парень процедил:
- Набивают страну швалью, повышают в ней уровень уголовщины. Это потом дорого встанет...-
Вызвали Соню. С ней проблем не было. Выезд наметили на осень 1995 года, а конкретную дату репатриации следовало уточнить после получения загранпаспортов. Тогда же предстояло оформить проездные документы и отправку груза...
Сначала нужно было уволиться и Саша подал рапорт об увольнении по собственному желанию. Заместитель директора института, доктор Мухаметшин, вызвал Сашу на собеседование.
- Послушайте, Александр Моисеевич, я, конечно, понимаю, что институту в сегодняшних нелегких условиях приходится сокращать персонал. Но вас- то это не касается! -
- Ну, что вы, Галимзян Галимзянович! Я ухожу совсем по другой причине- я уже пенсионер, и пора, как говорится, и честь знать...-
- Э-э, батенька, тут я с вами не могу согласиться. Ученый не должен уходить из института, его должны уносить отсюда уже вперед ногами. А вам до этого еще очень далеко. Ведь вам предложили лестную для ученого работу на базе вашей очень интересной гипотезы! Почему вы отказываетесь? -
Но Саша знал, что если он сейчас не решится на репатриацию, то неизвестно- сможет ли Бен в этой юдофобской обстановке выдержать три года, необходимые Саше для выполнения предложенной ему министерством темы. А вслух он сказал:
- Галимзян Галимзянович я очень признателен вам за лестное обо мне мнение, но не забывайте, что я не вылезаю из больниц, что я живу с половиной легких и меня душит астма. Мне просто не выдержать набранного темпа. А мне надо жить, чтобы поднять сына...
Но вот, и тайное стало явным. Осталось только организовать прощальный выпивон. Вместе с Соней закупили спиртного и закусь. Соня настояла приобрести еще деликатеса- копченой красной рыбы, которую обещали выбросить на прилавок к вечеру. Уже стемнело, когда Саша, Соня и Бен зашли в ближайший гастроном. Огромный, весь в огнях, магазин был почти пустой. По просторному, вытянутому в длину залу, маячил только один человек- по виду, бомж. Знакомая продавщица шустро взвесила несколько вытянутых в длину деликатесных кусочков рыбы, и вся семья отправилась к кассе на выходе...
- Это только для жидов продают красную рыбу, - вдруг заорал бомж, - русскому человеку достается что похуже, черный хлеб, ливер да кости! А жидам- что получше- курочки, копченой колбаски, икорочки, - всего, чем Россия богата. Сосут с России...-
-Тише, тише, Кеша! - Прикрикнула на бомжа продавщица, и, одновременно обратилась к Саше и Соне:
- Не обращайте на него внимания! Он не совсем в своем уме. Платите и идите...-
- Нет от этих жидов покоя русским людям. Изнистожать их надо, как Гитлер делал...-
Семья уже вышла из магазина, но еще слышен был голос человека, проклинающего евреев. Шли к дому молча. Купленный на честно заработанные деньги деликатес, не радовал. В ушах еще визжал голос бомжа... Но разве это оскорбление было первым? А, если остаться в этой стране, оно не будет последним! И все, все повторится... И неприятные вопросы о национальности, и неравные условия в конкурсах, и неравные шансы на награды, как это было во время войны, и запрет на прием в некоторые ВУЗы, и замалчивание степени еврейского участия в обороне страны, в ее культуре, в науке, в приумножении национального богатства ... А для Бена это был еще один урок юдофобии. Он уже узнал, что такое быть человеком второго сорта на родине...
Господи! Столько барахла! С собой пойдет только малая толика- постель, книги, одежда... А холодильники, шкафы, стеллажи для книг, стиральная машина, запасы варений, солений, зимние вещи... А животные, годовалая боксерша Булька и две кошки? Куда их деть? Кого наградить какими-то вещами за помощь, кому отдать что-то в знак благодарности, а что и просто выбросить? Кошек никто брать не хочет, а Булька теперь родная! Значит их всех нужно взять с собой!
- Вы только свои вещи и собираете-, Бен не мог удержаться от слез, - мои солдатики, мои машинки, мои модельки... Никто не хочет мне помочь их собрать! -
- Ну, Бен, ты должен сам подготовить то, что нужно взять и что можно оставить. -
- Все- все нужно взять! И вот это, и вот это...- Казалось, он вот - вот впадет в истерику, и Саша с Соней принялись за укладку детских игрушек...
Позволено было наполнить два огромных ящика своими вещами. Один размером 3х 1.2х 1.2м, а другой кубический со стороной 1.2м. Животных разрешалось перевозить только в клетках. Заполняли ящики на контейнерной станции. Их туда доставляли на грузовом такси уже сложенным в картонные коробки. То оказывалось, что вес слишком большой, то что-то можно было еще доложить. Для этого незакрытые ящики оставляли на грузовом складе. Кое- что исчезло, но на такие мелочи уже закрывали глаза. До того ли было, когда вся предыдущая жизнь рушилась!
Соответствие груза разрешенному к вывозу из страны перечню, проверял бравый пограничник в чине лейтенанта. Он, то нырял в огромные ящики, то приказывал их разгрузить. К счастью, криминала он не обнаружил...
Последняя ночь прошла в суетне. Спать было не на чем. Кровати и постельное белье уже отправлены малой скоростью в непредсказуемое путешествие по железной дороге до Николаевского порта, а затем морем в Израиль. Семейная гордость- уютная и обжитая приватизированная квартира уже передана Сониному племяннику и теперь он будет ею владеть. Разбросанные, когда-то такие нужные тапочки и сапоги, пустой шифоньер с раскрытыми настежь створками, ряды выставленных из шкафов и холодильника и оставляемых Сониной сестре банок варенья, соленья и компотов, стопки оставляемых книг на полу, ненужные коробки, чемоданы в дорогу, большая клетка для собаки...
25 ноября 1995 года. Еще несколько часов до рассвета длинной ноябрьской ночи. Сейчас бы поспать, но слышен гудок такси на дворе, а с балкона видны его огни возле подъезда. Соня беззвучно плачет. Саша обнимает жену за плечи. Она молча берет чемодан, он- два чемодана. Все выходят на пустую лестничную клетку. Саша запирает двери- хлопком- родную, и гулко- наружную стальную, поставленную в качестве защиты от воров и бандитов. Вдруг на лестничную площадку спустилась заспанная соседка Дарья Семеновна.
- Куда это вы, ребята, в такую рань? -
- В Израиль переселяемся, Дарья Семеновна, - доложила ей Соня.
- Шутите! Неужто всерьез? Чудны твои дела, господи! Ну, счастья вам, ребята. На такое дело вы решились! А, может быть, это угодно господу? - Дарья Семеновна перекрестилась...
На дворе было холодно, сыро, липко блестел асфальт. Чемоданы погрузили в багажник, Саша и Бен сели на заднее сиденье. Булька залезла им на колени. Соня с кошками в лукошке разместилась на переднем сиденье. Машина тронулась. Знакомый двор, стандартные девятиэтажки с кое-где непотушенными окнами, улицы, слабо освещенные фонарями, как-то буднично, бесстрастно и слепо провожали их, уже отпочковавшихся от такой родной и такой опостылевшей среды российского обитания. Путешествие в непредвидимое началось...