Декабрьское солнечное утро. Шабат. Сильный теплый

ветер. Рвутся из-за каменных оград ветви бугенвиллий

опушенных частыми цветами- на одних- белыми, на других-

розовыми, на третьих- сиреневыми. Ветер срывает

лепестки, обнажая среди покоробленных листьев изогнутые

кинжалы колючек. Они скребутся об известняковые стены:

с-к- р, с-к- р. Берегись!

Дрожат, покачивая лишь головами, неповоротливые

упрямые броши. Они бросают вызов ветру, не сгибаются

перед ним и стоят рядами смирно как часовые и только

перешептываются между собой: ш-ш- ш-ш...

Давно растеряли пышные свои цветы богении. Теперь

они пытаются удержать уже пожухлые листочки на своих

корявых ветках. Ветер их не сгибает, и они звенят сухими

листьями, как бумажные колокольчики: н-р- х, н-р- х.

Со свистом разрезают ветер акации, на ветвях которых

раскачиваются увесистые плоды: с-с- и, с-с- и.

Гнутся под напором ветра податливые ивы и олеандры.

Их длинные листья трутся друг за друга: ш-м, ш-м, ш-м...

Пальмы стоят как ни в чем не бывало. Только гудят. Их

длинные жесткие листья, собранные в веера, трутся друг об

друга, словно жестяные: з-м, з-м, з-м...

Еще сохранили свои огромные, как слоновьи уши, листья

смоковницы. Но их корявые стволы и ветки не уступают

ветру, и он свистит по- настоящему. Листья хлопают друг

об друга: п-л, п-л, п-л.., а ветер воет: у-у-у...

Ветер, словно дирижер, то выхватывает из этого оркестра

отдельные звуки, то смешивает их в благозвучную песню...:

У-у- у-бр, у-бр, у-бр,

О-о- хм, о-хм, о-хм,

С-с- и, с-с- и, и-бр,

Не-рх, не-рх, е-хм...

Он тасует звуки как картежник карты, то он отпускает

их всех вместе, и они сотрясают все вокруг и гремят, словно

раскаты грома. То озвучивает по одному, подвое, и тогда

они вопят, не считаясь со слушателями...

У-у- х, х-у- у, х-у- у,

У-у- ш, шу-у, шу-у,

Ии-х, хи-и, хи-и,

З-з- и-и, ж-м- и-и...

Какое-то тревожное чувство охватывает застигнутого

ветром путника, он не может сопротивляться наваждению

симфонии хамсина, и душа, подхваченная его звуками, не

желая того, несется вдаль и слезы от несостоявшегося

неведомого счастья выступают на глазах, а сердце

сжимается от мимолетности застигнутой врасплох

вечности...

Август.

Уже длиннее и прохладней ночи,

Но все еще силен полдневный жар,

Иссушена земля, а у небес нет мочи

Дождем излить пролетный белый пар.