Моряков Леонид Владимирович : другие произведения.

Крайний вариант

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Неожиданно попутчик до боли сжал мне руку выше лок-тя: — Тихо, не шевелись! Смотри! В окно, говорю, в окно смотри! Узнаешь? Вот дурочка! Одно слово — баба! С мозгами напряженка. В элементарное не включилась: когда в помещении горит свет, то окно — как экран телевизора...

КРАЙНИЙ ВАРИАНТ

  
   -- Здесь не грех выйти перед сном подышать, -- предложил сосед по купе, показывая на открытую дверь в тамбур. -- Уголька наша хозяйка не жалеет.
   Поезд остановился.
   Нас было в коридоре трое. В конце его еще возилась проводница. Уже ступив в тамбур, она взглянула на часы и закачала головой: "Ай-я-яй! Ай-я-яй!". Мы дружно направились к ней: "Может чего случилось"? Но проводница, словно не замечая нас, повернулась к выходу и неожиданно шустро для своего веса соскользнув со ступенек, побежала в сторону станции.
   -- Ничего не случилось, -- продолжил, пройдя в тамбур, мой попутчик. Видно, продышаться выскочила. Есть резон и нам последовать ее примеру.
   -- Местный вокзальчик, хотя и напоминает разрисованный детворой сарай, все же не полустанок -- стоянка здесь десять минут: крупная воинская часть неподалеку дислоцируется. Правда, вагон у нас последний и до станции сотню метров не доехали, но это и к лучшему. Поезда редко вторгаются в здешние лесные красоты, и вояки от скуки норовят лишний раз документы проверить, а то и чемоданы: зона, как-никак, приграничная.
   У меня не было охоты спрыгивать в темноту и ветреную сырость, даже захотелось вернуться в уютное теплое купе, но попутчик снова заговорил и я остался на месте: он ведь ко мне обращался.
   -- А названьице у станции, -- попутчик кивнул куда-то за окно, -- запоминающееся -- Непылаево. -- И уточнил: -- Наверное, в то время, когда большевики таким образом ее крестили, здешние леса, как теперь, из года в год не горели. Зрелище, скажу я вам...
   Неожиданно захотелось взглянуть на "горящие" леса и я сказал:
   -- Пожалуй, и впрямь стоит размяться.
   Сказал неуверенно: все еще брали какие-то неопределенные сомнения. Но попутчик, видно, не обратил на мой тон никакого внимания, потому что сразу же шагнул в тамбур, а оттуда, зависая на поручнях, быстро сошел вниз. Мне ничего не оставалось, как ступить вслед за ним на мокрую, пропитанную маслом и угольной смолой щебенку.
   -- Может, все же закуришь? -- тряхнул отчего-то повеселевший сосед пачкой "Филипп-Моррис". -- Суперлегкие, почти без никотина!
   Из раскрытой сине-белой коробочки ровно на треть выпорхнули две сигареты.
   "Ловкость рук и никакого мошенства! -- непроизвольно отметил я. -- Фокусник плюс весельчак. Не попутчик, а находка. Правда, излишне приставучий. Говорил же: табаком не балуюсь, так нет -- закури да закури. И с вином та же история: "Да чуть-чуть, для настроения". Объяснял ведь: спортсмен, не пью. И лес здесь, как вижу, самый обычный, пожалуй, только угрожающе густой и этим вызывающий тревогу..."
   Ответил почти озлясь:
   -- Нет-нет, спасибо! Мне абсолютно все равно какие: Морис или Дорис, легкие или тяжелые, с никотином или без. Лучше откройте секрет: как у вас все так ловко получается?
   До этого сосед успел открыть "глазом" бутылку лимонада и назвать карту, наугад вытянутую мной из колоды.
   Он с ходу заговорил со мной на "ты", что меня слегка покоробило. Я был воспитан в ином духе. Исходя из общепринятых правил, следовало бы и мне тыкать попутчику, тем более что по виду он казался старше меня лет на десять, не больше. Но тыкать я не решился. Почему-то думалось, что этот шутник-всезнайка -- человек из другого, незнакомого и потому опасного для меня мира. Его активность угнетала и настораживала, я не принимал ее, ощущал непривычной и чужой. Он словно следовал девизу: ни минуты покоя. Я же предпочитал уравновешенность, даже, степенность.
   -- Если каждый будет знать мои секреты, то какие же это секреты? -- похлопал попутчик меня по плечу. -- А человек, между прочим, тем и интересен, что у него не на виду. У тебя, небось, тоже что-нибудь в этом духе имеется?
   -- У меня? -- переспросил я, пожимая недоуменно плечами. -- Вроде бы нет. А что такое?
   Он улыбнулся, но промолчал, не стал ничего больше выспрашивать и уточнять. А мне вдруг сделалось как-то неуютно и тревожно. Я только сейчас ощутил пронизывающую до костей зябкость и предложил:
   -- Пробирает. Может, вернемся?
   Мы, оказывается, не стояли на месте, а отошли к другому концу вагона -- к самому хвосту поезда.
   -- Как скажешь. И правда, не май на дворе. -- Он так же, как и я, только что поежился.
   Повернули в обратную сторону. Невдалеке снова засветились огни станции.
   Неожиданно попутчик до боли сжал мне руку выше локтя:
   -- Тихо, не шевелись! Смотри! В окно, говорю, в окно смотри! Узнаешь? Вот дурочка! Одно слово -- баба! С мозгами напряженка. В элементарное не включилась: когда в помещении горит свет, то окно -- как экран телевизора. Смотри, смотри, чего выделывает!
   Я был не в силах пошевелиться. "Кино" парализовало: наша соседка по купе, студентка-первокурсница, ехавшая (как она с гордостью призналась) после успешной сдачи сессии домой на каникулы, зашла в туалет. Сняв легкий пуловер и повесив его рядом с полотенцем, она, поочередно, то правой, то левой рукой, вдавливала рычажок-краник, набирала в ладошки воды и... ополаскивала подмышки. ("Африка", устроенная проводницей давала о себе знать.) Вдруг замерла, всмотрелась в зеркало, в котором отражались приподнятые, полные груди. Прикоснулась пальчиками с накрашенными ноготками к большим розовым соскам -- словно убеждалась в их упругости. Под просторным пуловером ее груди совершенно не обозначались, а тут... Тут все выглядело иначе! Таким теннисным мячикам бюстгальтер не нужен. Притягивали и ясные, зовущие глаза, и нежные пухлые губы, и безупречная короткая стрижка. Задурил так задурил сосед мне голову своими прибаутками да фокусами. Такую красавицу не заметил!
   Что-то кольнуло. Спохватился: так же нельзя! Подглядывать -- что может быть хуже?!
   Повернулся к соседу, хотелось сказать ему пару ласковых, но он и рта не дал открыть.
   -- Смотри, смотри! -- подтолкнул, подмигивая. -- Кино только начинается.
   Я опять, машинально подчиняясь, обернулся в сторону вагона. Студентка, словно почувствовав наши взгляды, закрыла груди руками, всмотрелась в окно. Ничего не увидев в кромешной тьме, успокоилась, глянула куда-то вниз, брезгливо покачала головой. "Конечно, грязно! -- непроизвольно согласился я. -- В мире нет ничего отвратительнее общественных советских туалетов". И вдруг она встала на унитаз, повернулась к нам задом, приподняла короткую юбку, спустила колготы, за ними крохотные белые трусики...
   Откуда-то долетело:
   -- ...отправляется скорый Ленинград -- Мурманск...
   Я опомнился, отдернул голову. Было неприятно и стыдно. Как после этого возвращаться в купе, встречаться с девчонкой глазами?
   А попутчик спокойно, даже деловито сказал:
   -- Двинулись! Пора, брат, занимать места согласно купленным билетам.
   Накатила злость: "Как ты можешь? Ведь низко, подло все это! А с тебя -- как с гуся вода. И я, получается, заодно с тобой..."
   -- Успокойся! -- на ходу читал фокусник-телепат мои мысли. -- Мы что, специально? Мы тут ни при чем. Полнейшая случайность!
   -- Но ведь могли и не смотреть.
   -- Да мелочь все это! Забыли! -- пропустил меня вперед, к ступенькам. -- Прохладно? -- посочувствовал подбежавшей к вагону проводнице. Он, казалось, напрочь забыл все, что произошло пару мгновений назад. Железный человек.
   Я не сразу прошел в купе, задержался в тамбуре, у печки -- никак не мог отойти от увиденного. Хотелось сквозь землю провалиться. "И студентка тоже хорошая цаца. Неужели не знала, что пользоваться туалетом на остановках запрещено? И куда те шторки с окна подевались? А проводница-то безголовая! Забыла "дабл" запереть, все бросила и побежала на станцию". Вспомнилось: "У нее там друг в погонах завелся". Пикантную подробность сообщил мне тот же всезнающий попутчик: он-де случайно услышал ее разговор с товаркой из соседнего вагона. Мелькнуло: "Случайно услышал... Случайно увидел... Случайно угадал... Случайно повезло... Перебор со случайностями".
   Тем временем в тамбур поднялась запыхавшаяся проводница. Спешно опустила рифленую плиту над ступеньками, захлопнула дверь. Не успев отдышаться, подала голос:
   -- По местам, товарищи, по местам!
   Я прошел к купе, постучался. Зачем, для чего? Ведь она там не одна, он тоже там. И все же, только дождавшись разрешающего: "Да-да, можно", открыл дверь.
   Первокурсница стелила постель и встретила меня "спиной" и... знакомой юбочкой. Взбив подушку, присела у окна. Улыбнулась. У меня отлегло от сердца: ни о чем не догадывается! Хотел ответить на улыбку улыбкой -- не получилось. И на какой-нибудь глупый комплимент не хватило духу -- язык словно отняло: все еще было стыдно!
   Вспомнил, что захватил с собой томик Роберта Шекли. Любимый фантаст не раз помогал отвлечься-забыться, заставляя не только сопереживать его героям, но и вовлекая в мысленное участие в их приключениях. Выручил меня Шекли и сейчас.
   Массовик-затейник ближе к ночи, видно, притомился, а, может, и исчерпал себя, потому как вскоре предложил:
   -- Что молодежь думает насчет отбоя?
   Молодежь думала положительно.
   На два нижних спальных места нас было трое. Дама, понятно, проходила вне конкурса, а мне и попутчику пришлось тянуть спички. Фокусник, как всегда, победил, и я полез на верхнюю полку.
   Прохлада сыроватой подушки -- еще одна неизменная особенность советских вагонов -- вывела меня из заторможенного состояния.
   "Боже! Голова отсохла! Деньги! Я же везу деньги! Чужие!"
   В Ленинграде старый теткин друг передал четыре брикета с "двадцатипятками" -- десять тысяч! -- на шестую модель "Жигулей". Тетка после восьми лет ожидания в очереди талончик на машину получила, а вот денег так и не собрала.
   Приподнялся, потянулся к куртке. Растяпа: в туалет шел, не забывал накидывать, а тут на перрон выскочил без нее. Вот олух!
   Снимая куртку с крючка, почему-то счел нужным объяснить соседу свои передвижения:
   -- Подушка тощая. Надо под голову что-нибудь добавить.
   -- Понятное дело, -- улыбнулся, но как-то холодно сосед.
   Складывая куртку вдвое-втрое, незаметно прощупал: брикеты на месте. И страховочные булавки на карманах -- тоже. Фу-у... Слава Богу! И опять устыдился, но уже по другой причине: как я мог про нормальных людей такое подумать? Деньги кого хочешь рассудка лишат. Это уж точно...
   Успокоившись, заснул мгновенно. Снилось крепкое молодое тело соседки, ее журчащий голосок: "Хорошее кино? А за хорошее надо платить, малыш, надо платить..."
  
   -- Поднимайся, парень, прибываем! -- Проводница тормошила меня за плечо.
   Я спросонья подпрыгнул, и мы чуть не тюкнулись лбами.
   -- От шустрый! Сразу видно -- отдохнул человек! Не то, что вчера -- чуть по вагону двигался, -- затараторила она. -- Честно признаюсь, и сама проспала. Дай Бог здоровья твоему соседу: разбудил, когда к Южной подъезжали. Его там родственники на машине встречали. Он и студентку из вашего купе прихватил. К ним, кстати, и мальчонка -- он ехал в соседнем вагоне -- пристал: "Подвезите, дяденька, мне отсюда домой ближе". Со всего поезда только они трое и сходили. Втроем и поехали. Веселый у тебя был сосед. Даже мне придумал какого-то полюбовника. У меня-то, замужней женщины?! Вот шутник неугомонный! А ты потихоньку слезай да одевайся -- пора.
   -- Спасибо, что разбудили... кхе... кхе... -- сломался почему-то мой голос на хрип.
   -- Побежала поднимать остальных! -- встала проводница с незастланной постели студентки. -- А ты все же подсуетись, займи очередь в умывальнике. На подъезде к Центральному, я уже не забуду его закрыть.
   Но до умывальника дело не дошло. Что-то подстегнуло проверить пачки под булавками. Первый же распечатанный брикет рассыпался осьмушками ровно нарезанной плотной бумаги -- купюр по двадцать пять рублей было всего две: сверху и снизу. Кукла!
   Следующую упаковку раскрывать не стал: ситуация была понятная.
   Вспомнил, как вручал мне теткин друг деньги. Наставлял: "Смотри в оба! Доверяю тебе накопленное за многие годы работы на Севере. А там жизнь -- не сахар". Вспомнил, как вился тогда возле нас курносый мальчонка в сереньком, до пят, пальто. Вспомнилось и то, что поначалу, когда вносил вещи в купе, застал в нем парочку пенсионеров, а вернувшись после прощания с теткиным другом, наткнулся на весельчака со студенткой. Подумал даже, что попал не в свое купе.
   Ясно! Мальчонка поведал им про наш с северянином разговор, и они, выяснив, где я бросил якорь, поспешили обменяться с пенсионерами местами. Скорее всего, сказали, что встретили земляка или родственника. Старики, конечно, были не против: надо, так надо.
   Малыш и подменил брикеты, пока весельчак с подругой-"первокурсницей" меня, тюленя, отрепетированной клубничкой развлекали. А до этого, как сейчас понимаю, мою бдительность вином пытались притупить. Возможно, и сигареты предлагались не простые, с начинкой. В принципе, все было рассчитано правильно: кто откажется от капиталистического "Филиппа-Морриса" и массандровского десертного? А "кино" -- как крайний вариант. Он и сработал. Пока смотрел представление, мальчишка упаковки пересортировывал.
   Что ж, прошляпил -- сам виноват. Сам и отвечу.
   Накинул куртку, показавшуюся непривычно легкой: деньги, возможно, и не пахнут, зато вес имеют.
   Спокойно подумал о самоубийстве: "А что? Рассчитаюсь со всеми сразу!"
   Снова вспомнились слова, произнесенные красавицей во сне: "За хорошее кино надо платить".
   Заплачу!
   Как нырнул в просвет между платформой и набиравшим ход локомотивом -- не помню.
   Помню что было потом... Когда проснулся и увидел троих своих старых друзей...
   Не только за хорошее кино надо платить...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"