Она, молча уходит. Берет два пакета и скрывается в подъезде. Потом на последний девятый этаж, через общий коридор, где два велосипеда и старые, заброшенные лыжи.
Квартира аккуратная, красивая панорама из окон. С высоты всегда красиво. Небольшая, как и многое в жизни, но аккуратная, стильная, отделанная со вкусом. Две комнаты. Евроремонт, модный сейчас.
Через полчаса возвращается.
- Ну, как там? - интересуюсь.
- Как всегда, - грустно улыбается она.
Здесь обитают ее мама, а еще бабушка, которую взяли, когда у той что-то случилось с памятью. Вроде склероз.
В том, что знаю до деталей - ничего удивительного.
Мама в отпуске со своим кавалером, отставником за шестьдесят. И не кавалер, вроде, живут вместе несколько лет, но неофициально. В таком возрасте многое не просто. И семья его неподалеку, чуть ли не в соседнем дому - жена, вдруг погрузившаяся в веру, взрослые сыновья. Или кавалер, ведь отношения - временная категория, как зима или лето. Сейчас отношения, а завтра так себе, прошлое. И все относительно. Но это их дела, а сейчас моя, как лучше назвать - девушка или что-то большее, поскольку я тоже кавалер, хоть и живем вместе, говорит:
- Спросила, а где ее муж.
- В смысле ее?
- Ну, ее.
- Это кто? - интересуюсь.
- Ты.
- Я то, причем?
- Когда последний раз приходили, запомнила.
- Так вроде тогда я твой муж был?
- Это тогда ей сказала, но она восприняла по-своему.
Улыбается.
- Вот, теперь ты ее муж.
Ее здорово забавляет. Что-то про супружеский долг начинает. Завожу машину. Выруливаем из дворов.
- Я тебя понимаю, - говорит она, - Запах там тяжелый. У жены.
Комментировать не мое. Одна из некрасивых сторон жизни, изнанка, которую хочется оставить за кадром, а лучше забыть. Пока не столкнешься. Вот думаешь, что так может лишь где-то условно, в журнале, телевизоре, а потом видишь своими глазами и понимаешь, что это может находиться совсем рядом. Не дай бог.
Бабушка, как бабушка - внешне в порядке, но ходит под себя. Делает это с улыбкой, неосознанно. Иногда просыпается сознание, пытается стирать памперсы, запихивает в стиральную машину. Но чаще сразу забывает и размазывает дерьмо по квартире. В последний раз - рисунки на стекле в спальной комнате и фекалии в виде шариков. Лепка руками. Это когда со мной, когда хотел в очередной раз помочь. И запах мочи, будто въелся в стены. Закроешь глаза - вокзальный туалет с привкусом "диора".
Тогда она сказала:
- Не ходи больше. Тебе неприятно.
Ест простую пищу, совершенно простую. Денег хватает и на икру, но что-то внутри человека перевернулось, обратилось к понятным деталям. Отварной картофель, огурец, все мелко порубленное. Потому что так надо. Надо и все, без объяснений. Компот, простой суп.
И всегда просит:
- Дай добавку.
- Ну, куда тебе столько? - говорит моя, и накладывает.
А после:
- Ты кто?
- Твоя внучка.
- Ааааа! Внучка.
Но для нее это просто слова.
- Еще четыре дня? - говорю сочувственно.
- Да, - вздыхает она.
Потом продолжает:
- Умница была, всех на себе тянула. Одна, без мужа, в деревне. Трое детей. Мама моя и два брата. Нас привозили каждое лето.
- А что с мужем?
- Сгорел, пожар. Дом сама восстановила. Ну, помогали, родственники соседи. И тянула все до последнего. И ехать не хотела в город, пока не это.
Мы недалеко. Пять минут на машине. Сначала подъем, потом светофор на уклоне и развязка. Делаю вид, что очень занят, кручу головой, в зеркало заднего вида бросаю. Это чтобы не говорить. Там все понятно.
- И самое странное? Вот, до этого, до отказа памяти, помирала, чуть ли не каждый день. Скорую вызывали. И вещи на последний день приготовила. И говорила, где похоронить. А сейчас, девяносто четыре. Что куда делось? Десять лет, как память отказала, а живчик, аппетит отменный. Ты же видел. И мужа себе подобрала.
- Угу, - соплю носом.
- Присмотрела одного, приезжего.
Смеется и теребит мои волосы.
- Коля, молодец, помогает, - говорит она.
Это об отставнике, с которым мама "на юга" укатила.
- Кто бы еще смог менять памперсы чужому человеку. Мужчина. Настоящий. Так он еще и подмывает ее, когда мамы нет. Та в восторге. Когда рассказывает, светится. Повезло ей.
Еще бы, думаю.
- Возле магазина остановимся? - интересуюсь
- А что у нас?
- Все есть. Но купим что-то вкусненькое. А если хочешь, бутылочку вина.
- А ты хочешь.
- Почему бы и нет?
Дома по старому, тихо и спокойно. Двор, из тех, послевоенных, тихий подъезд с эхом. И мы неторопливые и скучные, на диване или кухне. Растягиваем время до следующего обеда, когда нужно подъезжать к той девятиэтажке, где моя, то ли жена, то ли сожительница скроется в подъезде, а я начну слушать музыку, которая надоела. Нужно записать другую, думаю, потом забываю. Живем совершенно обычной жизнью и считаем дни до приезда хозяйки с сожителем. А я все про запах. Тревожит он. И себя туда, виртуально помещаю, как эксперимент. Они видно привыкли.
Бабушка умерла внезапно, просто заснула и не проснулась. До этого так же веселилась - бодрая, хорошо ела, а потом не проснулась. И слезы конечно и расстройства и хлопоты - где и как. И куда звонить. И кто чем, роли распределить. Не так чтобы много слез. Были готовы.
В тот момент подумал - что значит мозг? Таблетки пачками, скорая помощь. Вдруг что-то отключилось. Тумблер, какой. И организм перешел в режим лайт, где простая пища, никаких мыслей, волнений, даже чтобы снять штаны перед туалетом. Может в этом секрет жизни? В голове, в отсутствии ненужных сигналов. Но как это - жить без эмоций, на самом низком физиологическом уровне? Лучше с волнениями и переживаниями. И черт с ним, что короче. А радость у нее была. Когда про мужа. А вслух сказал:
- Может и хорошо, что умерла. Вас освободила.
- Дурак, что ли, - сказала моя.
И это была обида не на слова по отношению к умершему человеку, а что-то глубже, что беспокоило двоих. Соотношение чужого и своего, понятного и не очень. Ощущения жизни, что пролетает совсем рядом, но не твоя.
Потом долго думал над нехорошим словом, ведь она первый раз так. Сказал какую-то глупость, а она в ответ. Может, переборщил. Но - дурак?
Потом решил - вот, когда так, когда не боишься касаться дна и подниматься над проблемами. Когда амплитуда восприятий. Когда испытания настоящие, что равносильно преданности и любви. Когда рядом мужчина. Не всегда тот, что приносит деньги. А еще они думают про своих детей, которые кому-то чужие. И когда чужие становятся своими, как в кино. И вообще, они много думают, допускают, комбинируют. А мы в ответ. И жизнь проходит, и можем превратиться в кого-то другого, с чужими мыслями и словами. Который, глядя на случайного человека, будет говорить:
- Это мой муж?
Или что-то еще.
Не повезло им обеим, но бабушке больше. Или повезло? Да и бог с этим со всем. С каких-то пор, чужая история, чужая жизнь. Свою бы прожить от начала до конца. Чтобы не мешать тому миру, что зарождается каждый день, каждую минуту, готовому почистить перышки и продолжить деление на мужей и жен. На обычных мужчин и просто, женщин, которым всегда нужно нечто большее.