Там у них было гнездо - столько, сколько себя помнила Цыганка. Несколько раз, - давно, еще когда корявая вишня у бабы Лениного домика была тонкой и стройной, - случалось так, что маленькие птенчики выпадали из гнезда, еще не успев стать на крыло. И тогда Цыганка была сыта до отвала теплой птичьей плотью и горячей кровью. Но последние несколько лет наглые ласточки поумнели и стали вить гнездо как раз над свиными стойлами, где довольно похрюкивали и чавкали толстые большие свиньи.
Цыганка облизала черную перчаточку с одним белым пальчиком на правой передней лапе и сощурилась на клонящееся к западу солнце. Лениво помахала хвостом - хорошо! Шуршат мыши в соломе , скоро вечер. Шуршит листва на старой вишне - раньше все ее ветки были обрызганы красными вишнями, и приезжали бабы-ленины внуки, обрывали вишни, складывали в ведра. Цыганка поморщилась - вишни, фууу...
Баба Лена вышла с ведром из летней кухни, выплеснула помои в высокие заросли мальв пополам с бурьянами. Кому нужны мальвы, подумала Цыганка. За этими мальвами шла тропинка... маленькая тропинка, по которой баба Лена всегда уносила Миску.
Вот и несколько рассветов назад, когда только что окотившаяся Цыганка лежала, ослабевшая, в заранее приготовленном ящичке, на постеленном старом халате, пришла баба Лена, сгребла слабо пищащих, еще мокрых котят, положила в Миску. И скрылась за мальвами.
Когда-то давно Цыганка бежала за хозяйкой, отчаянно мяуча, отвечая на слабый писк своего потомства. И каждый раз останавливалась - баба Лена скрывалась в сарае, а выходила оттуда уже с пустой миской.
И тогда Цыганка поняла - баба Лена уносит котят в Мир Миски. Там всегда светит солнце и нет зимы, там ласточки не вьют гнезда над свиными стойлами, а мыши особенно жирны и неповоротливы. Там нет злобных собак, а все коты приветственно мурлычут. И с той поры Цыганка перестала бежать за Миской. Миске лучше знать, что нужно ее котятам.
В позапрошлом году дети и внуки бабы Лены не приехали летом и вишня созревала совершенно зря. Приехали они только поздней осенью, суетливо зарезали выросшего за конец зимы, весну и лето хряка - Цыганка вволю налакалась тогда свежей крови, - и уехали, сгибаясь под тяжестью сумок. У них тоже есть свой Мир Миски, подумала Цыганка.
А баба Лена осталась одна, рядом с вишней. И на ее сморщенном как вишневая кора, коричневом от загара и старости лице Цыганка заметила такие же блестящие капельки, какие иной раз выступали на вишневом стволе в жаркий июльский полдень.
В этом году свиней в хлеву не было. И Цыганка ждала... Птенчики уже сменили детский пушок на черные перышки, но им было еще далеко до взрослой элегантности родителей. Их еще вылизывать и вылизывать, подумала Цыганка. И вспомнила своего котенка - это было особое лето, баба Лена снова направилась к ней с Миской в руках. Но за ней побежала маленькая внучка, скуля, плача и воя "Бабуся! Ну хоть одного!!! Ну хоть самого черненького!"
И баба Лена оставила Цыганке черного котенка с белым галстучком на шейке. Цыганка удивленно вылизывала его, удивленно кормила, прислушиваясь к движению крохотного ротика вокруг своего соска, потом удивленно помахивала хвостом, когда подросший котенок кувыркался через ее бок, гоняясь за собственным хвостом...
Маленькая внучка выросла. В последний раз Цыганка видела ее ноги, джинсовыми колоннами топчущие мальвы, потому что в туалете сидел ее брат и не пускал ее туда. Внучка скользнула по черной шкурке Цыганки безразличным взглядом.
- Мишка, а из кошек шубы шьют? - донесся до Цыганки адресованный в закрытый туалет вопрос.
В этом году вишня стояла, стыдливо прикрывая скукоженными больными листиками несколько жалких багряно-красных ягод. Баба Лена уже не могла ходить в костел, и потом к ней несколько раз приходил высокий бритый ксендз. В его руках было что-то, в чем Цыганка без труда узнала Миску - только эта Миска была блестящей и закрывалась крышкой. Но дела это не меняет, Цыганку не обманешь. Ксендз был для бабы Лены тем же самым, чем была сама баба Лена для цыганкиных котят - посланцем из Мира Миски.
Надвигался вечер. Из-за огородов выкатывался тонкий и застенчивый месяц, на кончике которого можно было повесить ведро - так когда-то учила баба Лена внучку. Соседский цепной Каштан уже угомонился. Цыганка отправилась в сарай, где можно было попробовать погонять мышей. Но дремотная лень жаркого дня борола ее.
Погасли окошки в бабы-Лениной хате. Словно вдруг застыли, слепо и испуганно таращась в накатывающуюся темноту. Цыганка услышала какое-то движение, тень движения. Тень звука - словно печально вздохнул старенький дом. Каштан погремел цепью, несколько раз судорожно зевнул, со стоном и скулежем,потом завыл, воздев морду к месяцу...
... На следующее утро во дворе было тихо. Не вышла баба Лена с ведром, не пошла сквозь мальвы. Не вернулась к старому колодцу и не завертела натужно железную рукоять ворота.
Цыганка посмотрела на выкатывающееся из-за дальних тополей солнце, на ласточек, влетавших и вылетавших в окошко хлева. Ласточек было неожиданно много, и Цыганка поняла, что сегодня птенцы покинули гнездышко и стали на крыло. И вдруг ей стало совершенно ясно, куда летают ласточки - они летают в Мир Миски. В тот самый мир, где, должно быть, сейчас ее котята ловят необыкновенно жирных и необыкновенно ленивых мышей...