И это апрель! Хмуро, как вечером. Промозглый ветер, пахнущий снегом, словно сейчас поздняя осень. В небе сухими листьями летают обертки от мороженого. Кучи на газонах, прелая листва пополам с собачьим дерьмом - дворники всю неделю чесали траву граблями. Я поёжился. Холодно! От главного корпуса ДК до библиотеки, где ютится в торце самодеятельный театр, идти минуты три. Театр уж лет пять как выселили из основного корпуса, сдав его помещения под какой-то офис. А эти артисты по привычке через парк в костюмах бегают. Ладно хоть Надюху заставил куртку накинуть. А сам погорячился - уши под фуражкой мёрзнут, капюшона у гимнастёрки нету. Поддался на уговоры помелькать в массовке в начале спектакля. С режиссёром ихним повздорил - гимнастёрки-то у артистов без знаков различия, с петельками от снятых погон. Не Красная Армия, а банда Махно. А он сказал мне "Вот зануда!", шутя типа, и весь коллектив целый час мастерил петлицы и шевроны.
Режиссёр у них - человек увлеченный. Лучше сказать - блаженный. Тридцать лет ведёт театральный кружок "от пяти до "без памяти". Вечно у него в постановке три-четыре спектакля, на премьеры которых ходят почти исключительно лишь родственники юных артистов. Самодеятельный театр - своего рода секта, параллельный мир. Нет, это не худший вариант для увлечения. Но сам я к этому "лицедейству" отношусь скептически, без всякого энтузиазма. А моя половина до сих пор норовит поучаствовать в постановках, да и меня ещё привлечь, как сегодня. У ней-то тут подруги юности, общение, а там на сервере, "красные" упорно пытаются одолеть "синих". Утром была сплошная мясорубка, меня сбили на "Пешке", а сейчас наверняка не достанется ничего лучше "ишачка". Как спектакль-то называется? Забыл, надо же... Пусть играют, я сейчас переоденусь - и домой. Вон ворона, словно "Штука", валится на крыло и уходит в пике, в гущу ветвей...
Я проводил ворону взглядом. И едва не столкнулся с какой-то белобрысой девчонкой, внезапно возникшей на тропинке. Театралы, блин, носятся как угорелые. Девчонка, что странно, не полетела пулей дальше, а словно пьяная шагнула к дереву и прильнула щекой к шершавой коре. Худющая, бледная, коротко стриженая. В театре раньше вроде бы не видел. А почему в чёрном трико, как в пантомиме? Все кости видать. Да что это с ней? Надулась пива, выделываясь перед подружками, и окосела. Нет, нельзя так про людей думать. А то случится вот так приступ у старика, упадёт на улице, а прохожие будут брезгливо обходить его, думая что алкаш.
Я шагнул к девочке, нерешительно тронул за плечо - "Э-эй, что с тобой?".
Девчонка с усилием открыла глаза и медленно подняла взгляд. Видно, что ей было очень плохо. Но увидев того, кто оказался перед ней, она вдруг радостно выдохнула - "Товарищ лейтенант!"... И заревела в три ручья.
Я не растерялся, строго так, и сурово произнёс: - "Отставить истерику!".
Как ни странно, эта фраза возымела действие. Девчонка сжала губы, ещё раз всхлипнула, попыталась встать прямо, и каким-то глухим голосом произнесла:
- Товарищ лейтенант. Я имею при себе информацию... сведения государственной важности. Надо срочно сообщить...
- Куда? - оторопело переспросил я.
- В Москву... - она пошатнулась и снова прислонилась к дереву.
- Что с тобой?
- Пить... - слабо произнесла девчонка, сползая по стволу.
Я подхватил её за плечи и практически потащил к дверям театра. Ноги её заплетались, голова бессильно валилась набок. Как назло, в театре не было никого. Все ушли на премьеру. А, ключ-то в кармане, не забыть потом занести. Усадив болезную в кресло, кинулся в другую комнату, за аптечкой. Там должен быть нашатырь.
Резкий запах привел девчонку в чувство. Я подал ей гранёный реквизитный стакан с холодной водой. Девчонка залпом осушила его, и попросила ещё. Я шагнул к столу, набулькал из запотевшего графина охлаждённой. Предприятие в прошлом году расщедрилось на несколько кулеров для ДК, однако самодеятельному театру кулера не досталось, и юные артисты с графинами из реквизита бегали по воду в библиотеку.
- Пей потихоньку, горло застудишь... Так что ж такое с тобой, ты можешь сказать?
- Последствия... переброса. Сейчас, наверное, пройдёт... Товарищ лейтенант, это срочно, у меня сведения, особо важные, оборонного значения... Вы должны напрямую... доложить... командиру... командюющему... нет, наркому...
- Какому наркому?
Надо же, я думал, нынешние школьники и слов таких-то не знают. Ох, как её колбасит, бедную. Глаза мутнеют. Не упала бы снова в обморок. Я полез в карман за телефоном, надо скорую вызывать.
- Наркому... внутренних дел... или нет... государственной... безопасности... Ну что вы сидите?! От вас... двадцать семь... вся страна... судьба Родины зависит! - она уже едва не плакала. Что ей надо от лейтенанта РККА, и разве не видно, что я ряженый? А она вдруг встряхнула головой и спросила отрывисто:
- Товарищ лейтенант... войны... ещё... нет?
- Какой войны?
- Мировой...
- Да нет вроде....
- Долетела...- девчонка закрыла глаза и молча заплакала. Где же телефон? Наверное, в куртке. Я пошел в другую комнату, к вешалке.
- Не вставай, я "Скорую" сейчас вызову...
- Не надо "Скорую". У меня с собой есть... противошок.
Я обернулся. Девчонка достала из кармашка шприц-тюбик, похожий на тот, что из армейской аптечки, закатала рукав, и воткнула иглу себе в предплечье. Я обалдел. Она что, промедолом ширяется? Хохотать начнёт, по полу валяться. Или что там с промедола бывает? Или это не промедол? Вот и телефон. Как же у скорой короткий номер? Хоть в справочную звони.
- Товарищ лейтенант, это что полковой клуб?
- Нет. Батальонный...
Вроде бы в себя приходит. По сторонам озирается. А в этой комнате - реквизит, шинель на гвозде, бюст юного Ильича, который переселили сюда из той же библиотеки.
- Товарищ лейтенант. Вы мне наверное не поверите. Но всё, что я вам скажу - страшная тайна. Это должно быть абсолютно секретно. Государственная тайна, понимаете? Если вы сомневаетесь, я могу вам рассказать, кое-что. И показать. Но вы обязаны хранить всю информацию в строгом секрете.
Мне вдруг стало весело. Со стороны это похоже на пародийную пьесу про попаданцев. Сдержав ухмылку, я кивнул.
-Тогда посмотрите внимательно на мою одежду.
Я посмотрел. Нет, это не театральное трико. На ней комбез эластиковый, типа лыжного. Ну да, редко ходят по улице в горнолыжном эластике. Это именно горнолыжный - вон наколенники, налокотники и прочие протекторы проступают. Странная расцветка только - типа милитари. Камуфляж то есть. Но...
- Кажется, он был чёрный?
- Да. Вы заметили? У вас такого материала ещё нет.
Вообще-то я читал про японские горнолыжные комбезы, которые меняют цвет в зависимости от температуры воздуха. Поэтому не сильно удивился.
- И вот ещё...- нахмурившись, девочка вытащила из кармашка на поясе мобильник. А может, КПК или mp3-плеер. Экран сенсорный, дюйма четыре, марка не пойми какая, тоненький.
- Вы знаете, что такое телевизор?
- Ну, в общих чертах, да.
Она повернула экран ко мне.
"...акое телевизор?
- Ну, в общих чертах, да", - взгляд поверх камеры пришёлся к месту, прямо кадр из фильма.
- Цветной? - я делано удивился.
- Да. Но знайте - вы никому не должны про это рассказывать. Это не только телевизор, а ещё и вычислительная машина, электронная книга, камера, радиоприёмник, навигатор, спутниковый телефон...
- Спутниковый? Ого!
- Радиотелефон. Космический.
- И что, можно на Луну позвонить?
Девочка раздражённо вздохнула. Надо же, какой лейтенант наивный. А меня несло. Я тоже могу дурака валять. Кто первый засмеётся, тот проиграл.
- У тебя есть родственники на Луне?
- Нет... А... Откуда это у вас?
- Что?
- В руке...
А, в кулаке у меня по-прежнему телефон, так в скорую и не позвонил.
- А-а, это? Гибрид патефона и телефона? Так мы как раз попаданцами и занимаемся. А то лезут и лезут откуда-то. И все как сговорились - надо предупредить товарища Сталина, замочить Хрущева, танки новые на коленке рисуют. Мобильники в нос тычут, а как сделать - не знают. Ты чертежи привезла? Нас интересует полный комплект проектной документации на калашник и атомную бомбу.
Девчонка оторопело захлопала глазищами. Но видимо поняла, что я дурачусь. Прищурилась недобро.
- А почему у вас петлицы такие... самодельные?
- А почему у тебя, бабушка, такие зубы? - тоненьким голосом передразнил я.
- Так. Ладно. Скажите, какой у вас тут сейчас... год?
Вот артистка. Спросила так серьёзно... Вперилась в меня взглядом, и в голубых глазах тоска такая, что мне враз расхотелось шутить.
- Две тыщи одиннадцатый...
- Что-о?!
- Две тысячи один-над-ца-тый.
- Скажи, что врёшь!
- Да нет, не вру.
- Амбец... - девчонка с убитым видом откинулась на спинку кресла. Я взял пустой шприц-тюбик и хотел было ляпнуть, мол, чтобы в прошлое попасть, надо машину времени сделать, а не всякой дурью ширяться. "Ansedol", 12.19, 12.23. Название ни о чём не говорит, а цифры... Часы, минуты? Или год-месяц? Изготовлен... Годен до... Неужели?! Не-ет, это наверняка розыгрыш. Циферки на шприц-тюбике можно маркером исправить, например. Это театралки прикалываются. Подговорили девчонку, которую я не знаю. Я ведь бываю тут редко, знаю не всех, но за последнюю неделю, пока моя меня сюда таскала, успел всех достать спорами "за историю". У многих теперь ведь никакого представления об истории, одни обрывки штампов из желтой прессы. Вот я и выступал, в смысле - выступал в качестве консультанта. И про попаданцев говорил с режиссёром. А они мне теперь спектакль устроили. Я заозирался в поисках скрытой камеры. Девочка встала, шагнула к окну. За окном пробрасывал снег.
- А почему у тебя спина чёрная?
- Сейчас посветлеет, - сказала девочка. - У ткани реакция не мгновенная. Когда садишься, на спине засветки нет.
Черное пянто через несколько секунд и в самом деле поблекло и слилось с общим фоном.
- Театр-студия "Ручеёк", - прочитала девочка на стенде. - Понятно.
- Ты откуда вообще выскочила? - спросил я.
- А ты не видел?
- Нет... Шёл, и чуть на тебя не наткнулся.
- И никого рядом не было?
- Да и тебя вроде бы не видать было.
- А как тебя зовут?
- Коля. А тебя?
Девчонка промолчала. Полезла в один из кармашков на поясе. Вынула маленький плоский девайс, разложила его - это оказались выпуклые панорамные очки.
- Надень их. Посмотри. Пару минут.
- Что это за очки?
- Виры.
Я нацепил очки, то есть виры, на нос. Девчонка поправила их, сдвинув ближе к глазам.
- И что? - сказал я. -Что дальше делать?
- Сядь на стул. Смотри...
Комната исчезла. Я словно очутился в небе. Впереди была бескрайняя синева, внизу клубились облака. Вокруг, куда не оглянись, было только небо. Эффект присутствия - полный, я опасливо глянул под ноги. Себя я увидел, а пола не было. То, на чём я сидел, напоминало велотренажер, висящий в воздухе. А на мне был красный комбез. Ноги были явно не мои, и похоже, вообще девичьи.
- Высоты боишься? - раздался откуда-то голос девчонки.
- Да нет, - почти не соврал я, и поднёс руки к глазам. Руки тоже были не мои. В белых перчатках. Но перчаток на руках я не ощущал. Умом я понимал, что это всего лишь картинка, виртуальная реальность. Но до чего реальная картинка! Даже когда к самым глазам перчатки подносишь, видно все шовчики и мельчайший рельеф, и никаких полигонов или отдельных пикселей не видать!
- Возьмись за штурвал, - услышал я.
Я положил руки на штурвал. Ничего не почувствовал, но штурвал послушно качнулся. Облака вокруг тоже качнулись.
- На правой рукояти вверху газ, снизу тормоз. На себя - вверх, от себя - вниз. Всё как обычно, крен, поворот...
Ага, как обычно, если ты лётчик. Или хотя бы вирпил, как я. Я плавно нажал на газ. Облака подо мной понеслись назад. Так, вокруг меня и "тренажера" - прозрачный пузырь. На плоской панельке бегут две цифры. 1220...21... 20...19... 18... - высота, должно быть. 330... 29... 30... - скорость.
- Держи к солнцу, а то кроме облаков ничего не увидишь.
Я крутанул штурвал влево. Пузырь рванул к слепящему до боли в глазах светилу. В разрывах облаков замелькала земля, поросшие хвойным лесом холмы. Меж холмов показался город. Небольшой городок на плоском холме. Высокие здания непривычно плавных очертаний. Нет, не слишком высокие - этажей по двадцать. Громадный бирюзовый бассейн под прозрачным куполом. Легко одетые люди на улицах. У них тут лето. Я сбавил скорость и стал снижаться, чтоб рассмотреть всё получше. Вдали промелькнуло несколько таких же пузырей, промчался серебристый аппарат, похожий на минивэн без колёс. Рядом пролетел ещё один пузырь, сидящая в нем девчонка, странно знакомая, на секунду обернулась. Я вспомнил. Этот пузырь называется флип. То есть назывался так в одной фантастической книжке про будущее. Там был 2082-й год. Или 2182-й?
- Для общего представления пока хватит, - город исчез, а девочка сняла с меня очки. Мои руки ещё держали воображаемый штурвал.
- Так ты... оттуда?! - ещё не веря в реальность происходящего, спросил я.
- Оттуда.
- Какой у вас там год?
- Двадцать третий.
Две тысячи... сто двадцать третий?! Да, наверное так. 2223-й - это слишком далеко. А так - как раз, сто лет тому вперёд...
- ...Кто ты?
- Зови меня Алиса, - сказала девочка, вздохнув.
- А на самом деле?
- И на самом деле. Я - Алиса. Или мне надо было под троллейбус попасть?
Я опешил. Словно услышал известный лишь мне пароль. Нахлынуло щемящею волной откуда-то из детства. Я ведь так ждал когда-то, что Алиса - та самая, из будущего, вдруг появится у нас. Зачем? Я тогда не задумывался. Появится, я (непременно я) её встречу, а что будет дальше, я представлял смутно. Виделись звездолёты, другие планеты, космические пираты и погони с перестрелками из бластеров. Но почему я решил, это именно она? У той комбез обычно красный, и стрижка не такая короткая. Нет, но... Комбез можно и другой одеть. Я боялся поверить в то, что она и есть та самая Алиса. Почему я сразу её не узнал?... А ведь глаза-то у неё и вправду Алисины. Нездешние, что ли.