Недалеко от моря и гор, в одном из переулков небольшого города стоит полуразрушенная башня. Судя по её каменной кладке, она стоит давно, очень давно, сотни лет, тысяча лет. Эта башня, как красивая женщина, строгая и молчаливая.
Любой человек, увидев неожиданно эту башню, останавливаясь, не может оторвать глаз от её грациозности. Постояв перед древней башней, восхищаясь красотой, возникает желание приблизиться к ней. Делая первые шаги, каждый человек, или почти каждый, испытывает волнение: он боится, нет, даже не боится, он сомневается в том, что достоин ли стоять совсем рядом с ней, с этой молчаливой красавицей. Оглянувшись вокруг, видя, что на одной скамье сидит мужчина средних лет, а на другой сидят молодые люди, весело разговаривающие между собой, понимая, что они когда-то стояли перед башней, путник набирается, наконец, смелости и подходит к башни, обходит её с разных сторон. Затем у него возникает новое, не менее волнующее, желание прикоснуться к её каменным блокам. В первые секунды прикосновения к ним происходит волшебство: человек срастается с тысячелетней башней, ощущая при этом теплоту ладоней, пальцев, рук людей, державших эти блоки в далёкие времена.
Ему слышны голоса этих людей. Башня из молчаливой превращается в живую, говорящую. Путник, дотрагиваясь до каждого каменного блока, между которыми видны узкие зазоры, передаёт им свои животрепещущие чувства, свою энергетику, в которых башня, возможно, не нуждается, ибо она продолжает жить энергией своих строителей. И если даже она разрушится через много, много веков, то в каждом её камне, лежающим на красно-огненной земле, будет оставаться излучение энергии их душ.
А совсем рядом стоит маленький домик с такой же каменной кладкой, как и у башни. Вполне возможно, что в нём жили её строители. Потом в нём жили смотрители башни, разные воины: и римские легионеры, и сельджуки, и греки, и сирийцы, и армяне, и турки, когда не было никакого города, никаких улиц, переулков, а была повсюду лишь огненно-красная земля с скалистыми камнями. А дозорная башня охраняла к ней подступы неприятелей со стороны Средиземного моря.
Путник отходил от башни и снова подходил к ней. Ему не хотелось покидать её. Люди, проходящие мимо, с интересом, он это заметил, смотрели на него. Хотя, как он подумал в этот момент, им лучше было бы с интересом смотреть на саму башню. Присев на скамью, чтобы отдохнуть в тени экзотических южных сосен, путник почувствовал, что башня, как это ни странно могло показаться, смотрит на него, сидящего к ней спиной. Ему стало стыдно за то, что отвернулся от неё: он тут же повернулся к башни лицом. "Прости меня, - молчаливо говорил он башни, - за мою бестактность, за неуважительность к тебе, что на короткое время отвернулся от тебя". Башня молчала. Замолчал и путник. Он был там, среди её строителей, которые тоже молчали. Им не нужно было ничего говорить. Они всё сказали, построив башню, передав её следующим поколениям. Не все из них бережно отнеслись к ней. Но небрежность рано или поздно отразилась на их судьбах: были войны, кровопролития, пожары, болезни, смерти, наводнения, трескалась земля. И башня не могла их спасти: к ней небрежно относились люди, она постепенно разрушалась. И хотя вины путника не было в этом, ему было стыдно перед строителями башни: перед римлянами, греками, сирийцами, арабами, сельджуками, армянами, перед турками. С западной стороны башни, ниже которой начиналась небольшая впадина, растут многовековые финиковые пальмы. Возможно, их переплетённые, крепкие корни удержали башню от полного разрушения. Сама природа сохранила башню. Мимо путника проехали молодые велосипедисты, невольно напоминая ему, что много столетий назад около башни также проскакивали всадники, проезжали повозки с разными видами рыб, с крабами. с креветками, с лимонами, с гранатами, с эвкалиптовым листом. Сидя на скамейке, путник смотрел на красочных, крупных кур, клюющих что-то в траве. Точно такие же куры ходили около этой башни и много веков назад. Не всё, не всё исчезло на этой огненно - красной земле, подумал путник. Вспомнив про повозки с рыбой и фруктами, он, проголодавшийся, направился, перейдя улицу, по которой мчались автомобили, в ближайшее кафе, где заказал себе любимую рыбу дорада, бокал красного вина. С аппетитом пообедав, выпивая кружечку турецкого кофе, путник продолжал думать о стоявшей недалеко башни, о её строителях, о времени, в котором жили они. Ему казалось, что они жили лучше , чем он, что им не было необходимости ходить в какие-то бары, рестораны, кафе, где подчастую продавалась за большие деньги еда сомнительного качества. Жили лучше и потому, что плавали в море, где не было никаких промышленных отходов, горюче-смазочных масел, химикатов, пластика. Жили и потому, что питались натуральными продуктами, пили чистое вино, не дышали выхлопными газами и, стало быть, были, как правило, здоровыми. Нет, конечно, разумеется, и у них были свои заботы, проблемы. Но при всём этом у них не было тех стрессов, которые имеются сейчас. Так думал путник. А в кафе звучал его любимый блюз "We All Gotta Go Sometime" - "Мы все должны когда-нибудь уйти" в исполнении Уолтера Хортона.
Путник встал из-за стола и снова направился в сторону башни. По дороге он купил огромный букет белых и красных роз. Подойдя к башне, он каждую розу вставил в зазоры между её блоками, отдавая таким образом всем её строителям свою признательность, уважение и любовь. Навряд ли за всё своё время башня принимала такой подарок от человека. Но путник чувствовал, что все, кто принимал участие в строительстве этой прекрасной башни, благодарны этому человеку, который должен, как и они, уйти когда-нибудь в иной мир. Он сделал то, что должен был сделать, что обязан перед своими предками был сделать, несмотря на то, что тоже уйдёт когда-нибудь ..... А рядом проходили люди и, радуясь, смотрели на цветущую башню, как на счастливую невесту.