Дождь бывает разный. При моросящем или, так называемом, "слепом" дожде кажется, что он кратковременный, что дождь решил над людьми пошутить и посмотреть на реакцию их поведения. Кое-кто из прохожих видит в этом лишь озорство дождя: дескать, покапает, покапает и утихнет. Да, иногда так и происходит. Но бывает, что дождь усиливается, льёт целый день и всю ночь. В такое время наступает особое состояние души, когда и не радостно, и не грустно, уходят все насущные дела, нет эмоционального волнения, но и нет полной атрофированности чувств, появляется ощущение присутствия чего-то необъяснимого. Во время длительно идущего дождя смывается вся суета, заполняющая жизнь с утра до самого сна, возникает осознанность чего-то более ценного, чем будничные приоритеты, появляется некоторая успокоенность.
Валентину нравилось бродить под дождём. В такое время он мог увидеть то, что в солнечный день, как ни странно может кому-то показаться, не столь и заметно. Прохожих при этом становилось всё меньше и меньше, что давало ему возможность наблюдать за дождевыми ручьями, текущими по тротуарам, по асфальтированным дорогам, наблюдать за возникающими в лужах пузырьками, которые сбрасывались с неба словно маленькие бомбочки, взрывались, взлетали маленькими брызгами и исчезали, а вслед за ними появлялись новые пузырьки и тоже взрывались. Ему хотелось, чтобы пузыри оставались в лужах, но и они тут же лопались. Валентин наблюдал как из горловин водосточных труб стремительно изливался бурный водопад , наблюдал за светофорами, плачущими от дождя красными, жёлтыми, зелёными слезами. Нельзя сказать, что Валентин был сентиментальным человеком. Он просто любил фиксировать своё внимание на моментах самых заурядных, ощущая, чувствуя в этом дыхание жизни, независимо от социального мира, который пытается навязать человеку свои постулаты, вовлекая его тем самым в многочисленные дрязги, распри, отвлекая от природной красоты. Валентин любил бродить под дождём один, без каких-то друзей, а их, впрочем, у него никогда и не было. Это он понял тогда, когда стал взрослым человеком. Хотя нет, у него был верный друг с детских лет. Это, конечно же, дождь, который никогда не был с ним высокомерным, пренебрежительным, нравоучительным, лицемерным, хитрым, лживым. Находясь в одном пространстве и в одном времени, и дождь, и Валентин никогда не предъявляли претензии друг к другу, даже тогда, когда дождь переходил в ливень. А такое иногда тоже случалось. Разве можно упрекать, например, океан в том, что он вдруг разбушевался или человека, который негодует из-за несправедливости? Ливень привлекал Валентина своей магической неистовостью, которой, казалось, не будет конца, возможно, и потому, что порой и у него самого вдруг появлялись вспышки негодования на то безобразие, что происходило вокруг него. Они, эти вспышки, внезапно, как молния, сверкали и быстро исчезали, как дождевые пузырьки в лужах. Сложно представить жизнь без дождя. И если он идёт где-то неделями беспрерывно, то его надо воспринимать достаточно приветливо, а не ворчать , говоря, что он мешает плодотворной деятельности. Дождливая погода это не беда. Валентину она всегда нравилась: дождь смывал пыль с листьев растений, кустарников, деревьев, поил их живительной влагой. Дождь смывал грязь с крыш, с окон, со стен зданий, с тротуаров, он заботился о здоровье людей. Понимая, что дождь это атмосферное явление, Валентин видел в нём всё же нечто большее: он обращался к нему своими своими чувствами, ощущениями, мыслями. Валентину казалось, что дождь был признателен ему за доверительность. Дождливая погода это удобное время для более углублённого осознания жизненных процессов. Казалось бы, незатейливая картина: в дождевой луже воробьи, голуби, вороны, сороки утоляют жажду, обмывают свои пёрышки. Но глядя на них, Валентин испытывал радость жизни, о чём он не делился с людьми, даже с близкими, понимая, что они заняты больше будничными делами, чем наблюдать за птицами в дождевой луже и восхищаться ими. Особенно Валентина привлекал моросящий дождь, в котором скрывалась некая загадочность: неизвестно, то ли он усилится, то ли прекратится. Момент неопределённости всегда интересен, но лишь на короткое время. Неспособность точно спрогнозировать затрудняла ему выбор дальнейших действий. Но когда Валентина всё же внезапно настигал ливень, к чему он не был подготовлен: не было в руках зонта, не было куртки с капюшоном, ему ничего не оставалось, как топать по текущим дождевым ручьям, лужам, мокнуть под дождём, испытывая лёгкие покалывания дождевых струй, капель то на одной щеке, то на другой, но при этом он, как всегда, не винил погоду, не раздражался, а, как ни странно, улыбался и даже заразительно смеялся. Для него дождливая погода была его спутником, а не соперником. Наконец, зайдя в дом, переодевшись в сухую, тёплую одежду, налив в кружку горячий чай с лимоном, Валентин неожиданно начинал вспоминать, нет, не тот дождь, под которым он только что промок, а тот дождь, который он испытывал на себе в детские годы: на пыльной улице, где, играя с ребятами в футбол, вдруг на их головы сыпались, как горох с неба, крупные капли дождя, на речке с большими дождевыми пузырями, спешно лопающимися и тут же спешно появляющимися, он вспомнил густой, густой дождь, на который он, шестилетний мальчишка, смотрел в маленькое окошко из маленького домика с замиранием в сердце. И этот дождь тормошил, будоражил в нём новые ощущения, он начинал чувствовать, что в эти секунды, в эти минуты происходит его взросление, к чему он не был готов, чего не очень то и хотел, потому что его вполне устривал детский мир, как бы интуитивно чувствуя, что во взрослом мире, при всей его калейдоскопичности, много того,что трудно назвать искренним, много обманчивого, мерзкого, агрессивного, воинственного. И надо заметить, что он, ещё по сути ребёнок, не ошибся, о чём Валентин понял, достигнув солидного возраста. Он это понял не только потому, что очень много прочитал, много перечитал серьёзной, мировой классической литературы в своей жизни. Валентин это понял, потому что почти ежедневно, на протяжении всей своей жизни сталкивался с тем безобразием, уродством, о котором ему не хочется и тошно вспоминать. Может быть, ему поэтому и нравится дождливая погода, со своими мокрыми лужами с дождевыми пузырями, с птицами, моющимися в этих лужах, с бурным потоком небесной воды, стекающей с водосливных труб, с дождевыми ручьями на дорогах, с многочисленными каплями, падающими с веток при налетевшем ветре, что уносит его из взрослой жизни в детский мир, в мир природы.