Как ни странно, для счастья необходимо немного: нужно просто встать, подойти к ночному окну, увидеть мерцающие огни уличных фонарей и, услышав знакомую музыкальную импровизацию, раствориться в этом мерцающем свете. А там внизу, напротив окна, продолжают литься музыкальные звуки... Появляется страстное желание приблизиться к его исполнителю. Кто играет эту фортепианную музыку? Войдя в ресторан, можно увидеть играющую пианистку, внешне очень похожую на талантливую американскую пианистку Robin Spielberg. Может быть, это, действительно, она и есть, что маловерояно, впрочем, в нашем мире всё возможно. Время позднее, все посетители уже покинули ресторан, а пианистка играла для себя, для своей души. Но теперь она невольно исполняет и для только что вошедшего посетителя, который, присев на стул, продолжал внимательно слушать чудесную музыку. Ему вспомнилась девушка, играющая поздним зимним вечером бетховенскую лунную сонату себе и ему в комнате отдыха университетского общежития, за окном которой в мерцающем свете уличного светильника плавно опускались искрящие снежинки. Перед его глазами проскочила целая жизнь... Где она, эта студентка, экономического факультета, сейчас? Как сложилась её дальнейшая судьба? Возможно, это она, очень похожая на Robin Spielberg, исполняет в опустевшем ресторане перед ночным посетителем захватывающее его музыкальное произведение. Не исключено и то, что девушка, игравшая сонату, читает лекции уже в Стэнфордском университете и в свободную минуту сидит за 7 foot grand piano (7-футовый рояль ) и играет снова 14 сонату Бетховена. А может быть ... Но в любом случае ночной посетитель в данный момент был счастлив, что слышит снова ту же музыку, оказавшую на него неизгладимое впечатление ещё тогда, когда он впервые её услышал в исполнении автора в тусонском доме. Потому-то и пришёл посетитель ночью в ресторан, что услышал божественную, умиротворяющую, небесную музыку, трогательно, нежно обволакивающую и проникающую в его душу.
Слушая игру пианистки в ресторане, посетитель вдруг вспомнил приветливого господина, возглавлявшего, как впоследствии оказалось, в своё время контрразведку в одной из стран, с которым когда-то впервые встретился и пил виски со льдом у него в доме в компании с его женой и с миловидной женщиной. Вспомнил потому, что во время их беседы приглушённо звучал, удивительно соответсвующий их встрече, F. Chopin - Nocturne No. 13 in C minor, Op. 48, No. 1, расстилающийся вдоль книжных полок, расстилающийся по картинам на стене, по фотографиям и цветам, среди которых бросается в глаза высокая амазонская лилия, расстилается, словно вечерний туман, между гранёными стаканами, где на донышках сверкали абрикосового цвета виски, и бокалами с рубиновым аргентинским вином, ноктюрн с задумчивыми нотками, плавно сменяющимися на приподнятый, возвышенный лад. Эта встреча не была чем-то значительным для собеседников. Вскоре они попрощались, так и не увидев больше друг друга никогда. А вот приглушённо звучащая музыка осталась в памяти посетителя, сидящего сейчас в ресторане и слушавшего игру пианистки. Всё приходит и уходит, многое забывается, стирается временем, но осталась навсегда перед глазами приветливая улыбка генерала, задумчивый взгляд девушки, исполняющую в университетском общежитии знаменитую сонату, остались и мелодичные звуки...
Когда пианистка закончила играть, посетитель встал, сделал ей поклон головой в знак признательности за её музыкальное исполнение и вышел из ресторана. Возвращаясь к себе домой, несмотря на то, что вокруг была ночная тишина, он продолжал слышать небесную музыку, которая была выразительнее, чем даже ноктюрн 13 Op. 48, No. 1 Шопена. Эта музыка покоряла, захватывала его тончайшими чувствами, рождая в нём самые разнообразные ассоциации, она переносила его из одного времени в другое, в котором он когда-то находился, переносила его в другое пространство, в котором он когда-то пребывал, но многому в нём не придавал должного значения по-разным причинам: вечно спешил куда-то, думал, что там, впереди, его ждёт прекрасное будущее. А какое оно, это "прекрасное будущее" он тогда отчётливо не знал, как, возможно, и сейчас не знает. Может быть, то, что он услышал, понял красоту небесной музыки, прозвучавшую некогда в далёком тусонском доме, окна которого смотрят и на чудесный пруд, и на сагуаро, и на дикие пальмы, и на гору Лемон, с обволакивающими её вершину облаками, это и есть его прекрасное прошлое, настоящее и будущее. И там, в этом замечательном, уютном доме, где в зале находится дорогой рояль, на стене висят несколько картин с пейзажами, а на комоде стоят канделябры со свечами, в доме, где ежедневно звучит прекрасная музыка, прозвучали однажды замечательные слова замечательной его хозяйки, сказанные её другу: "It is for this reason (the difficulty of seeing another reality) that I tend to keep my mouth shut, and have no clue how to share or what to say. Music has become my voice... Yes, for sure." - " Именно по этой причине (трудно видеть другую реальность) я склонна держать рот на замке и понятия не имею, как поделиться или что сказать. Музыка стала моим голосом... Да, конечно". Музыка стала моим голосом...
А остальное всё это так, суета, попытки чего-то достичь, не понимая ещё, что там, впереди, это достигнутое может оказаться не столь уж и существенным в жизни. И уже только тогда, подойдя в тысячный раз к ночному окну, вдруг сквозь мерцающий свет одиноко стоящих уличных фонарей, слышится голос пианистки, обращённый некогда к нему, присутствующему в её доме: "I feel you SEE with pure eyes. You are a seer only now realizing what sets you apart; your spirit is pure and true. The world is a heavy burden trying to taint and challenge us. All part of the game, being here. The great discovery of what we come to realize. You are extremely blessed. Yes, life is difficult..l but we have a telephone line to the great Spirit. We are not blocked off, no matter what. The Spirit, Holy Spirit, can get through us if we stand in its presence. Thank you so much! You are beautiful." - "Я чувствую, что ты ВИДИШЬ чистыми глазами. Ты - видящий, только сейчас осознавший, что отличает тебя от других; твой дух чист и верен. Мир - это тяжелое бремя, пытающееся запятнать нас и бросить нам вызов. Все это часть игры, быть здесь. Великое открытие того, что мы осознаем. Вы чрезвычайно благословлены. Да, жизнь трудна... но у нас есть телефонная линия к великому Духу. Мы не заблокированы, несмотря ни на что. Дух, Святой Дух, может пройти через нас, если мы стоим в его присутствии. Большое спасибо! Ты красивый."
Услышать такие слова в свой адрес, пожалуй, и есть самое важное, самое существенное, что можно достичь в жизни, думал он, ночной посетитель ресторана, вернувшийся домой, думал о том, что в былые времена часто проходил мимо важного в своей жизни, не придавая ему никакого значения, но, кто его знает, подумал он тут же, может быть, это важное проходило и мимо него, так как тогда он не представлял для этого важного никакого интереса. Вспомнилась, что в перерыве между лекциями в университете, он обратил внимание на студентку, читающую какую-то книгу. Ему всегда было интересно узнать, что читает любой человек у него на глазах, о чём он, не удержась от любопытства, с каким-то дурацким выражением снисходительности в глазах, не понимая её желания читать книгу после очередной лекции, спросил в те минуты девушку с выразительными глазами и с бледноватым цветом лица. Видимо, заметив это, девушка, ответила, если не с презрительностью, то с некоторой пренебрежительностью во взгляде, что читает книгу. Ей он, почувствовав, что она уловила его бестактный взгляд, задал тут же вопрос:"Кто автор?", на что услышал с суховатым оттенком в голосе ответ:"Пастернак". Он сразу понял, что перед ним сидит интересная личность, исходя из того, скажи мне, что ты читаешь и я скажу, кто ты. Ему ясно было, что при всём его интересе к ней, дальнешего общения у них уже не получится. Вполне возможно, что эта студентка могла оказаться самой важной в его жизни. Но, увы, он прошёл мимо важного, а глядя на это, важное в ответ тоже прошло мимо него. Да, так, к сожалению, часто происходило с ним.
Постояв некоторое время у окна, он прикрыл на нём плотно шторы, перед этим заглянув в последний раз на круглую оранжевую луну, подошёл к двери, закрыл на два оборота внутреннний её замок, выключил свет, лёг в постель, накрывшись с головой под одеяло, отгородившись таким образом от всего мира, в том числе и от мира, где происходят взрывы, стрельбы, где разрываются тела молодых мужчин, где крики от боли, где кровь перемешалась с грязью, от мира, в котором царит подлость и лицемерие, закрыл глаза, вспоминая ещё раз слова своей американской подруги:" Мир - это тяжелое бремя, пытающееся запятнать нас и бросить нам вызов" и продолжая слушать фортепианную музыку, которую впервые услушал на американском континетне, оказавшую на него большее впечатление, чем все ноктюрны Шопена.