- Моё внимание к нашим с тобой далёким предкам исходит даже не из осознания их значимости, а из существующей в нас генетической памяти, - произнёс Октавиус, глядя на своего сына, сидя вдвоём с ним на берегу Средиземного моря в тени финиковой пальмы.
- Я редко встречал тех, кто бы уделял этому такое внимание, как ты.
- Все мы люди с разными лицами, с разной кожей. У нас разные пятна, родинки на теле, разные отпечатки на пальцах рук, с разными голосами, с разными способностями, с разным мировосприятием. Люди имеют кровь, присущую только их роду. Посмотри на недалеко растущие пальмы от нас. На первый взгляд, они все одинаковые. Но при внимательном рассмотрении всё же отличаются, в том числе и от той, под которой мы сидим с тобой. В мире ничего нет абсолютно одинакового. Важно сохранять свою индивидуальность, уникальность своего рода. По сути дела, наши предки оставляют большую часть себя в нас.
- Но мы не можем быть идентичными с ними.
- Конечно, разумеется. Даже каждый человек внешне не может быть одним и тем же: он меняется каждый день, каждый час. Посмотри внимательно на себя, сын, в зеркало утром и днём. И ты заметишь некоторую разницу. Однако, при всём этом, ты принадлежишь только к одному роду, чувствуешь единение с ним. Это и есть генетическая память. Глубоко убеждён в этом, - сказал Октавиус.
- Да, но как на протяжении всей жизни постоянно удерживаь эту память? Ведь время может постепенно стирать её?
- Это беспокоило людей древних культур ещё несколько тысячелетий до нашей эры. Создавая мумии усопших, они таким образом способствовали глубокой связи с ними. Например, древние перуанские культуры более семи тысяч лет назад разрабатывали сложные практики мумификаций, соединяющих пропасть между жизнью и смертью. В отличие от других древних культур, где мумии просто хоронили, перуанцы того далёкого времени часто держали своих мумифицированных предков в своих домах, обращаясь с ними как с почётными членами своей семьи. Эти мумии регулярно посещались с подношением еды и питья, чествовались во время праздников, тем самым укрепляя веру в постоянное присутствие умерших в их повседневной жизни. От подношений чичи (кукурузного пива) культуры Чанкай до прекрасно сохранившихся мумий из засушливых высокогорий Перу, эти погребальные практики предоставляют уникальный взгляд на сложную духовную и социальную структуру древнего Перу. Мумификация в этом контексте была больше, чем методом сохранения - это был способ гарантировать, что духи усопших останутся вплетенными в жизнь живых, закрепляя их наследие и влияние на будущие поколения.
- Вау! Какими удивительными ты, отец, обладаешь познаниями! Ты меня ими заинтриговал. После своей вскоре предстоящей командировки я непременно полечу в Перу и Чили, чтобы посмотреть на эти мумии. Думаю, что после моего посещения на юго-востоке Турции Гёбекле-Тепе и храмов в древнем ливанском городе Баальбек, возраст которых около десяти тысяч лет, где я получил незабываемое зрелище, там тоже огромное впечатление останется у меня на всю жизнь.
- Не сомневаюсь в этом. Обязательно посети на севере Чили университет в городе Тарапака, где перед твоими глазами предстанут мумии индейского племени чинчорро. Его люди были пионерами искусства мумификации, создали некоторые из самых ранних известных мумий в мире, используя глиняные маски и раскрашенные черты лица, чтобы сохранить дух усопших. Их методы заложили основу для последующих культур, таких как Паракас, чьи мумии хоронили с изысканными керамическими предметами, символизирующими богатство и статус в загробной жизни. Народ Наска привнес в ритуал более темный аспект, хороня отрубленные головы вместе со своими мумиями, возможно, по символическим или религиозным причинам.
После некоторого молчания Октавиус предложил сыну поплавать в море. Сначала они прошлись по пустынному берегу, подбирая белые ракушки и возвращая их морю. В такой прогулке происходит ощущение безмятежности. Октавиус приостонавливается около одиноко растущего маленького кустика травы, долго смотрит на него, чувствуя с ним необъяснимое родство, как и с песчанной лилией, думая о том, что не просто так он их увидел. Всё до этого значимое и не столь значимое куда-то исчезают. Им овладевает некий дух умиротворённости. Позвав сына к себе, показывя рукой на растение и на рядом растущий цветок, он говорит, что это и есть воплощение их рода, от чего сыну кажется несколько странным такое воплощение, что заметил Октавиус.
- Наши с тобой предки жили вместе с этими замечательными явлениями природы, преклоняясь перед ними, как и перед огромным голубовато-изумрудным морем, дышали их запахами, радовались ими, оставляя память о них в наскальных рисунках, - сказал Октавиус.
Через несколько минут они вошли в море, где их радостно обнимали волны. С каждым взмахом рук потомки древних предков, глядя широко раскрытыми, улыбающимися глазами, удалялись от берега, на котором ими любовались песчаная лилия, травянистые растения, финиковые пальмы. А рядом, радостно поглядывая на пловцов, игриво ныряли дельфины.
Вдруг послышался сигнал сирены, оповещающий, что возникла опасность на море: всем немедленно необходимо покинуть его, выйдя на берег, где все узнали, что произошло землетрясение, эпицентр которого находится море, в пятидесяти километрах от берега. Октавиус и его сын уехали тотчас домой. Все плавающие покинули не только море, но и сам берег. На следующий день сын Октавиуса вылетел в Дубай на экономический форум. Октавиус же вернулся к своим исследованиям, направленными по открытию возможностей сохранять дух усопших.