Являясь достаточно коммуникабельным человеком, Евгений был в тоже время закрытым от всех. Он избегал массовых мероприятий, массовых заведений. Нет, он их не боялся, ему было, ощущая себя среди большого скопления людей, элементарно скучно, словно находясь в большом ресторане, где висят дорогие люстры, за столами сидят много нарядно одетых людей с дежурными улыбками на лицах, без теплоты в глазах. Евгений предпочитал заходить изредка в маленькое, уютное кафе или же в какую-то забегаловку, где сидел простой люд за пластмассовыми столиками, на которых были тарелки ещё с советских времён и стаканы с чаем или же с водкой. В таком помещении свисали с потолка на электропроводке лампочки вместо вычурных люстр, слышен был оживлённый разговор, часто с матерными словами. И от всей этой обстановки он получал, как ни странно, душевное тепло, вспоминая из далёкого детства в шахтёрском посёлке столовку с опилками на полу, пропитанные расплескавшим пивом из больших бокалов, но, конечно же, не хрустальных, столовку, где тоже свисали чёрные патроны с лампочками, засиженными мухами, а потому свет из них, проходя сквозь плывущих по всей столовой маленьких облачков папиросного дыма, был довольно слабый, матовый, столовку, где за деревянными столами сидели мужики, шахтёры и шофера, пили пиво, которое им наливала буфетчица из пивных деревянных бочек, пили водку, московскую, особую водку, заедая жареными, сочными кусками мяса, которое было лучше всякого аргентинского мраморного, закусывая замечательным сыром или варёными, горячими красными раками, вместо креветок, о которых эти работяги в то время, как и сам он, понятия не имели, что таковы существа вообще имеются на земном шаре. И всё же там, в той шахтёрской столовой, он ощущал себя лучше, чем в дорогих ресторанах, отелях с хрустальными люстрами, с глянцевыми мраморными плитками на полу, с красивыми картинами, висящими на стенах, с резными арабскими столами вместе с современной сервировкой и с изысканными заморскими блюдами.
Несмотря на то, что Евгений был образованным человеком, читавшим Пруста, Кафку и многих, многих корифеев мировой литературы, его больше тянуло к простому сообществу, среди которых были и грубые, и приветливые, и бесшабашные, и безграмотные, и порядочные люди. Но их объединяло одно: все они были тружениками, зарабатывающие себе на жизнь физическим трудом, который не только является основой жизни, но и, как считал он, рождает в большей части людей добрые человеческие качества, а потому заслуживает уважения и преклонения перед ними. Но даже среди них он не желал долго находиться. Он никого и ничего не искал, зная, владея геном памяти, что в его жизни рано или поздно произойдут невероятные встречи с кем-то, с чем-то. И они происходили, редко, но происходили. И вот здесь-то он раскрывался полностью, ощущая себя в своей среде, с теми, кто ему был дорог и близок. В такие минуты, часы Евгений был счастлив или почти счастлив.
Однажды темной сливовой ночью по пустынному проспекту, освещенному дорожными фонарями, на большой скорости промчалась белая машина. И никто не знает, что будет в конце этого движения. Судьба - штука скользкая: всякое может случиться... Главное - встретить багровую зарю, полюбоваться лучами восходящего солнца. За рулём белой машины сидел Евгений. Он остановил машину около одиноко стоящего дерева и стал ждать утреннего рассвета. Радуясь возможности встретить его, он разглядывая внимательно свои пальцы, руки, державшие руль. Вены под кожей правой руки были вздутые, похожие на серо-зеленоватые веточки, упавших с тополя, а на левой руке тонкие голубоватые прожилки едва проглядывались. На загорелых руках было несколько пятен молочно-кофейного цвета разного диаметра, а на груди под летней рубашкой с коротким рукавом, которая была расстёгнута на все пуговицы, виднелись коричневые родинки тоже разной величины и несколько ярко красных, алых родинок, расположение которых друг от друга напоминало Большую Медведицу, видимую на небосклоне. Глядя на эти знаки на своём теле, Евгений видел в них коды, шифры, точно такие, что были на теле его далёких предком, живших сто, тысяча, несколько тысяч лет назад, сидевших у ночного костра, глядевших на Большую Медведицу, думающих о таинственном мироздании, о своей жизни, о детях, о будущей жизни их потомков и ожидающих встретить, как и он сейчас, багровую зарю, которой будут предшествовать на горизонте нежные бирюзово-оранжевые краски. Пройдут эпохи, исчезнут империи, но будет передаваться из поколения в поколения кожа далёкого предка с алыми родинками, передающими точь-в точь изображение Большой Медведицы на ночном небе.
Внезапно загремел гром, засверкали молнии. Через несколько минут начался дождь. Евгений закрыл окно автомобиля и, едва успев отъехать от дерева, чтобы направиться по ночной трассе домой, услышал позади большой треск: молния почти пополам расколола дерево, под ветвями которого только что стояла его машина. Ещё минуту назад Евгений мог погибнуть. И на земле, и в океане, и в космическом пространстве есть бесконечная тайна, всё не случайно в этом мире, как и не случайны египетские пирамиды, воздвигнутые, скорее всего, пришельцами из космоса, произнёс вслух сам себе Евгений. Дворники на лобовом стекле еле успевали удалять на нём струи густого дождя, через который светящиеся фары автомобиля пробивали темень дороги. В такой проливной дождь всегда кажется, что тайна природы находится совсем рядом, что она беснуется над человеком, хотя это лишь так кажется, а на самом деле происходят сложные атмосферные процессы. И только тогда, когда Евгений, наконец, оказывается в своём доме, становится спокойно и понятно, что никакой тайны природы и нет: человек сам её выдумывает из-за того, что боится непредсказуемости в своей жизни. А может быть, это объясняется совсем не какой-то боязнью, а игрой воображения человека. Сидя один в доме, за окнами которого лил дождь, держа в руках кружку горячего чая и пытаясь который уже раз понять за многие годы смысл своего и не только своего существования, он всё ближе подходил к осознанию, не претендуя на правоту, что воображение человека определяется многими факторами и в ряде случаев является главенствующим в жизни. Прошло некоторое время. Дождь за окном продолжал лить. Монотонный звук дождя начинал убаюкивать Евгения. Он взял в руки телефонную трубку, чтобы позвонить приятелю. Но не успев набрать номер, вдруг услышал из трубки голос своего приятеля. Тот сообщал, что вскоре ему закончит медсестра делать процедуры и какой-то там аппарат освободится. Евгений ответил:" Отлично. Мне он тоже нужен. Сейчас я пойду к тебе за ним". И он, быстро собравшись, пошёл к приятелю. Было уже темновато. Дорога ему показалась незнакомой, безлюдной. Неожиданно Евгений остановился, подумав почему-то, что его приятель вполне возможно, сам пошёл к нему. Представляя, что он, подойдя к двери, постучав в неё, поймёт, что Евгения нет дома, вынужден будет возвращаться назад к себе. Поэтому Евгений скорым шагом пошёл к себе домой, надеясь всё же застать у двери приятеля.
Очнувшись, Евгений осознал, что никому он не звонил и не разговаривал с приятелем, хотя бы потому, что несколько лет назад тот ушёл из жизни. Он просто задремал и всё это ему приснилось. По разным причинам у него уже и бывших приятелей не было. Сначала это его несколько озадачивало, но со временем это стало ему безразлично, понимая, что и он ни одному человеку не нужен в этом мире, вспоминая при этом слова Харуки Маруками: "Я знаю по опыту, что в жизни мы очень редко находим кого-то, кому мы можем точно передать свое душевное состояние, кого-то, с кем мы можем прекрасно общаться". Это почти чудо или неожиданное везение...". Когда-то Евгений делился душевным состоянием со своей собакой, которая очень любила его, отвлекая от плохого, что случалось с ним, ложила свои пушистые лапы на его плечи, смотрела своими красивыми глазами и, виляя большим хвостом, целовала его, приглашая лукавым взглядом, поиграть на речке, на которой она хватала небольшую ветку, брошенную Евгением в воду и стремительно плыла к нему,
радуясь, что успешно исполняет свою собачью услугу перед своим хозяином. Нет, нет, Евгений не был для неё хозяином, он был для неё прежде всего лучшим в мире другом, как и она для Евгения. Но собака давно умерла, являясь важным существом в его жизни, поважнее многих знакомых, коллег, приятелей. Почти ничего вечного нет, есть только вечная светлая память.
На следующий день Евгений снова приехал к месту, где его застала гроза. Он собрал упавшие ветки с дерева, упавшие осколки с его ствола, щепки, лежавшие на земле, отнёс их подальше от дерева, сложил их в одну кучу и поджёг. Дождавшись, когда всё сгорит, древесную золу рассыпал у основания дерева. Надеясь таким образом, что оно не погибнет, которое было для него живым существом. После этого Евгений успокоился, выполнив свой человеческий долг, не являясь членом никакого сообщества по защите природы. Сделав на лоне природы зарядку, которой занимался всегда, ещё с юношеских лет, он сел в автомобиль и поехал домой. Проезжая по дороге, Евгений, увидел женщину в чёрном одеянии, гулящую у пруда, а далеко от неё стоял мужчина в чёрном пальто. Много лет назад Евгений здесь прогуливался однажды с одной незнакомой женщиной, одетой тоже в чёрное пальто, в красных туфлях и в шляпе с алым ободком. Она была интересной особой. Ему доставляло удовольствие беседовать с ней на самые разные темы. Во время беседы мимо них прошёл мужчина в чёрном пальто с поднятым воротником, под котором был виден красный шарф. Поравнявшись с ними, мужчина, и это успел заметить Евгений, метнул зловещий взгляд на женщину, которая испуганно отвернула голову в другую сторону от него. Евгению показалось, что она была знакома с этим мужчиной раньше. Но это было давно. Больше он спутницу не видел.
Евгений остановил машину, чтобы рассмотреть женщину, надеясь в глубине души, что это могла быть именно та незнакомка, о которой вспомнил. Но пока он выходил из машины женщина внезапно исчезла, что привело его в некоторое недоумение: ведь он видел её своими глазами несколько секунд назад. Как и куда она так быстро исчезла, задавал себе Евгений вопрос? Стоя у машины, он смотрел на пруд, думая о таинственной незнакомке. Ему показалось, что пруд на глазах становился алым, словно весь был в крови, а из него выходил в красном пальто мужчина, стоявший до этого на противоположном берегу пруда. Евгению стало несколько не по себе, он сел в автомобиль и быстро уехал от пруда, думая о галлюцинации, которую испытал, находясь у пруда. Почему, в связи с чем она явилась ему, задавал он сам себе вопрос? Какое отношение имел мужчина в чёрном пальто к женщине? И был ли он на самом деле у пруда? Он перебирал в своей голове множество тому объяснений. После долгих, мучительных размышлений, Евгений начал осознавать, что чёрное пальто, красные туфли, алый ободок, красный шарф, красное пальто, зловещий взгляд, алый пруд это и есть причина явления галлюцинации, которая была не выражением больного воображения, а красочной трансформацией всего увиденного им у пруда несколько лет назад. Примечательно, что Евгений, несмотря на то, что незнакомка, с которой ему пришлось общаться, хотя она и была очень привлекательной женщиной, не предложил ей больше встретиться. Он почувствовал тогда, что ему не следует пытаться поддерживать с ней дальнейшие отношения. Сочетание чёрного и красного в ёё одеянии и мужчины со зловещим взглядом насторожило Евгения. Одежда и обувь человека могут сказать больше, как считал Евгений, чем разговор с ним.
День клонился к вечеру. Ветерок притих. Движение машин поубавилось. На горизонте небосклона вспыхнуло огненное пламя солнечного заката, не уступающее по своей красоте багровой заре утреннего рассвета. Мир многолик, подумал Евгений, глядя на полыхающий закат, как и я сам. Идя на контакт с окружающим его миром, он внутренне, где-то в самой потаённой глубине души, чувствовал, что подлинного взаимопонимания с ним никогда не будет. И причиной тому их обоюдная многоликость.
Значительная часть людей, как считал Евгений, не воспринимает то, что не соответствует их сознанию, их трафаретному представлению ко всему тому, с чем они привыкли жить. Именно в связи с этим у него не было желания выражать публично, что он параллельно настоящему времени находится иногда и в прошлом, вспоминая, пусть и фрагментами, пусть очень смутно, свою жизнь, персонифицированную в жизнедеятельности его далёких предках. И в этих фрагментах просматриваются, как сквозь пелену тумана, лица людей, их движения, слышатся голоса, происходит неведомая жизнь, чем-то похожая на реальную, но перемешанная с какой-то неправдоподобной, в которой нет завершённости, неведомая жизнь без развязки, без конца, с меняющим пространством и временем.
Евгений продолжал смотреть на полыхающий солнечный закат, любуясь чудесным зрелищем и желая воссоединиться с ним.
Однажды тёмной сливовой ночью по пустынному проспекту, освещенному дорожными фонарями, на большой скорости промчалась белая машина. И никто не знает, что будет в конце этого движения. Судьба - штука скользкая: всякое может случиться...