- Перепрыгивая лужи на тротуарной дорожке, - говорил вслух сам себе мужчина в широкополой шляпе, - начинаешь невольно вспоминать предыдущие лужи, которых было бесчисленное множество, и дождливую погоду, а вместе с ними разные ощущения, от раздражения до смеха, от приятных минут до полного безразличия ко всему, что творится вокруг. Странно, в такие минуты перед глазами возникают не только чёрные зонты, это-то вполне понятно, но и лица людей, женщин, мужчин, видевших мельком когда-то давным-давно, проходивших мимо, а вот и заброшенный дом, без окон и дверей, магазинчик в полуподвальчике. Что только не возникает.... К примеру, женщина, вошедшая в подъезд жилого дома или мужчина с собачкой, который должен выйти из него, которого так и не пришлось увидеть. Интересно, встретились ли они в подъезде? - .
А вот, задумавшись, этот мужчина, Даниил, как выяснилось потом, всё же бухнулся одной своей ногой в лужу воды, но не стал при этом ругаться, считая, что всё происходящее, рано или поздно, должно случиться с ним. А если так, то к этому надо относиться смиренно и терпимо.
- Кстати, - спросил себя, Даниил, - есть ли разница между смиренностью и терпимостью? Смиренность это, скорее всего, покорность. А вот терпимость это уже другое, другое. Терпению когда-то наступает конец. И тогда всё меняется, всё круто меняется в жизни. Если же человек терпит, значит, ещё не наступил конец смирению, в котором есть всегда надежда на то, что когда-то всё улучшится в жизни, закончатся страдания, надо только чуть-чуть подождать. А когда он, этот конец смирению и терпению, наступит? Хрен его знает, может быть, и не наступит: быстрее самому будет конец. Но ждать надо, ничего не поделаешь. Жизнь штука капризная.
Так, разговаривая с самим собой, Даниил, любящий расчленять своё имя на "Дан", "Нил", ставя между ними одно "И" или же сразу два "ИИ", продолжая идти по тротуару, на котором впервые оказался, чувствовал себя одиноким в это вечернее время. В окнах домов, куда спешили попасть люди с авоськами, сумками, с цветами, поочерёдно зажигался свет. Начал снова моросить дождик.
- Ну, что, Дан, сколько же мы будем здесь болтаться? - спросил себя мужчина в широкополой шляпе.
Не услышав ответа, Дан увидел в сумерках женщину, похожую на ту, которая входила в подъед дома. Он замедлил шаг, чтобы, когда она, укрывшая голову, на которой виднелась сиреневая шапочка, капюшоном куртки от усиливающего дождя, поравняется с ним, поглядеть на её лицо. Зачем ему это надо было, он и сам не знал. Вроде, Даниил не считал себя излишне любопытным.
- А просто так, вдруг она интересная личность, - произнёс опять вслух Дан. - Разве можно по чертам лица определить сущность человека? Конечно, можно, - продолжал он говорить самому себе, - во всяком случае, мне это удаётся.
Когда женщина поравнялась с Даниилом, он, мелько взглянул на неё. Ничего такого особенного Дан не увидел в ней, решив всё же сказать ей что-то: по её ответу, по её голосу, по мимике он надеялся всё же, что-нибудь узнать о ней, так сказать, проявить свои психологические возможности.
- Пардон, сеньора, как мне пройти до ближайшей автобусной остановки?
- Следуйте за мной. Я как раз иду туда, - отрывисто ответила женщина, похожая больше на аргентинку, чем на шведку.
- Мда. Судя по всему, много я не узнаю о ней, - как всегда, сказал себе Дан. - Ну, и ладно.
Они шли рядом, шли молча, думая каждый о своём. Возможно, женщина была занята мыслями о завтрашнем дне. Даниил же ни о чём не думал, глазел по сторонам: вот стоят какие-то два молодых полицейских, купив в киоске сигареты, весело болтают между собой. Даниил, чтобы они не заметили его холодного взгляда на них, повернул голову в другую сторону, глядя на идущих женщин с сумками, на молодых мам, прогуливающихся с детскими колясками, которые через несколько минут потеряются из виду навсегда. Ему всё или почти всё было безразлично в жизни, потому что устал надеяться на то, что так и не исполняется. Подойдя к остановке, сеньора сказала Даниилу: "Вот эта остановка". Не успев поблагодарить её, Дан устремился к открывшимся дверям только что подъехавшего автобуса. Усевшишсь на ближайшее кресло, он заметил свою попутчицу, сидевшую напротив него. При ярком свете в салоне автобуса она показалась ему привлекательной. Выражать ей своими глазами симпатии он не стал: мало ли красивых женщин на свете. Дан повернулся лицом к окну, за которым шёл дождь, стекая по стеклу замысловатыми струйками по его отражающему в нём лицу. Струйки дождя стекали из его глаз, по его щекам, по его шеи, превращая в страдающего горем человека. Дан, чтобы отвлечься от этого печального портрета, перевёл взгляд на привлекательную женщину, сидевшую напротив него. Но она тоже смотрела в окно и тоже видела в нём себя, пожалуй, плачущей. Он посмотрел на других пассажиров автобуса. Но и по их лицам, смотревшим в окно, потоком лились струйки слёз. Таинственная картина, картина достойная французских импрессионистов. Безразличное настроение Да - ни - ила становилось заметно безрадостным. Глянув ещё раз на свою спутницу, ему вдруг показалось, что он где-то её видел. Проскочив по ленте воспоминаний, изрядно уже истёртой, даже местами несколько дырявой, похожей на старую, старую книгу, многократно читанную, перечитанную, некоторые страницы которой были такими ветхими, что вот-вот, перелистывая их, могут рассыпаться, Дан никак не мог вспомнить время и место, где он видел эту женщину, за что злился на себя, на свою память. "Но нет, нет, всё равно я вспомню, вспомню, - говорил про себя он. - Не может быть, что не вспомню". Посмотрев на сеньору ещё несколько раз так, чтобы она не заметила это, перед глазами Даниила стал отпечатываться, правда, смутный, женский образ, знакомый ему с давних времён. В этот момент автобус остановился и женщина, сидевшая напротив него, вышла из него, посмотрев при этом на Даниила каким-то таинственным взглядом, идущим из глубины веков. Дан хотел последовать за ней, но двери быстро захлопнулись, автобус поехал дальше. Он, прикрыв глаза, который раз подумал о случайности, о беспорядочности, о непредсказуемости всего, что с ним происходит, и не только с ним. Невозможность выстроить свою жизнь так как бы этого хотелось невольно порождает безразличное отношение к тому, что происходит вокруг. "Безразличие, - продолжал думать Дан, сидя с закрытыми глазами в автобусе, - как ни странно, отодвигает разочарованность на задний план. Ну, не пришлось дальше пообщаться с женщиной, посмотревшей на него взглядом из глубины веков: ничего катастрофического не произошло. Неизвестно, было бы лучше, если бы ..., если бы он узнал, что кроется под её таинственным взглядом. Безразличие граничит с бездействием, что не всегда и плохо".
Даниил проснулся ночью от звуков грома, вслед за которым сверкающие молнии освещали его тёмную комнату, где на одной из сторон висела большая картина с видом на океан: то вспыхивающий под их ярким светом, то тут же погружающий в бездну тьмы. Внезапно, на миг Дан увидел там, где висела картина, взгляд женских глаз из глубины веков. Да, он увидел глаза молодой женщины, когда ему было ещё семнадцать лет, давным-давно, ещё в прошлых своих жизнях. Дан тут же вспомнил таинственный взгляд своей попутчицы, выходившей из автобуса. "Значит, - подумал он, - пройдя через века, начиная ещё с тех секунд, когда я увидел её ещё в свои семнадцать лет, после чего она мгновенно исчезла в неизвестном направлении, эта загадочная женщина в капюшоне снова возникла и снова внезапно исчезла. Может ли такое быть? Как же не могло быть, если я видел этот неповторимый взгляд и в далёкое время, и сейчас. Неосознанное присутствие этой женщины было всегда и везде.: и в кафе, и на берегу моря, и на ступенях амфитеатра, и в Атлантическом океане, и во взгляде бразильской стюардессы с каштановыми волосами, спросившей:"Сэр, желаете ли Вы ещё выпить виски", и в полуподвальном портовом магазине, и в неотразимом взгляде молодой женщины, неожиданно посмотревшей на меня у серого, большого, мрачного здания, находящегося вплотную к большому, стальному мосту".
Только сейчас, в ночной своей комнате, где по стенам отсвечивали извилистые молнии, Дан осознал, что везде видел устремлённый на него из глубины веков таинственный, выразительный взгляд одной и той же женщины, что стало для него весьма значимым в жизни. Затем он включил настольную лампу, налил в гранёный стакан немного виски и выпил, глядя при этом на картину, на которой смотрел на него только ночной океан. "Но если больше никогда не увижу, - сказал вслух Дан, - тем не менее буду благодарить судьбу, что всё же видел этот незабываемый взгляд женских глаз из глубины веков, появившийся из тех столетий, в которых я жил и продолжаю жить: и в доме у большой реки с проплывающими в ней баржами, выглядевшими ночью из окна, во время дождя, крокодилами с красными глазами; и в штате Огайо, где идут вечные дожди, ручейками разливаясь около одноэтажного белого домика и стекая извилистыми струйками по стёклам его небольших окон; и у красивого калифорнийского дома, где играет белокурая ирландка на дорогом пианино музыку Шопена, а под окнами растут розы, на красных лепестках которых переливаются жемчужные капли дождя; и в городе, где вечером видел женщину в тёмном капюшоне, выходящую из автобуса; и в городском кафе, что совсем от горного колледжа; и в ....; и в .... Какая же интересная, колоритная, прекрасная жизнь у меня, когда всё это помнишь!".
Не стали слышны раскаты грома, исчезли молнии. В комнате наступила тишина. Даниил заснул сладким сном.