Геярова Ная : другие произведения.

Леший. Четвертые врата

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Демоны рядом, иные цивилизации за углом, вера в душе. Когда в один дождливый вечер в кабинете старшего следователя Кондрата Лешего появится убийственный синий свет, ему придется выбирать. А выбор не велик -- смерть, или попытка распутать тот жуткий мистический клубок, что окутал, не значащийся ни на одной карте мира, сибирский городок Яндырь. И никому нельзя верит, ведь вчерашний друг может оказаться убийцей, а милая старушка смертоносным научным экспериментом. Но рядом всегда окажутся те, кто поддержит -- разящий словом Божьим кузнец, темный шаман и представительница иной цивилизации. В процессе.
  Пролог
  Тех, кто страх переборол, кто слишком много знал, я жду их возвращения...
   (Кукрыниксы - Страх)
  
  Река бережно и неторопливо несла лодку к берегу. Желто-рыжие деревья, по-осеннему, грустно заглядывали в воду и как будто шептались, под холодящий, даже сквозь пуховую китайскую куртку, ветерок.
  - Глухо, - Петро пошарил по карманам, и не найдя зажигалки полез в рюкзак на корме лодки. Сидящая под ногами лохматая трехцветная собака, без какой-либо определенной породы, но с очень умными глазами посмотрела на мужчину вопросительно.
  - Погодь, немного осталось, - попыхивая, раскуривая самокрутную сигарку, сказал Петро. - Тут уж, осталось-то.
  Лодка ткнулась носом в илистое дно. Мужчина перепрыгнул через борт и подтянул её к берегу. Пес поднялся широко зевая.
  - Вот ужо и почти дома, - перекидывая сигару из одного угла рта в другой, хрипло проговорил Петро.
  Закинул рюкзак на плечи и, присвистнув псу, направился вглубь тайги.
  В верхушках деревьев отгорали последние белесые лучи закатного солнца.
  В тайге темнеет быстро.
  Бегущий следом за мужчиной пес тоскливо завыл, с ближайших деревьев взметнулись в небо испуганные птахи.
  - Вот, ты черт старый, жути нагоняешь, - со смешком сказал Петро, но шаг ускорил. Неспокойно ему было. Вроде и путь обычный, каждый день проходимый. Однако...
  Где-то хрустнула ветка. Пес настороженно вскинул уши и остановился. Петро наоборот ускорил и без того быстрый шаг.
  Бывало всяко, он точно знал, что если это то, о чем он подумал, останавливаться нельзя. До входа осталось с километр.
  - Жук! - прикрикнул на застывшего позади пса Петро. Пес как будто ожил и бегом бросился за хозяином.
  Высокое дерево, за ним поворот вниз по отлогому склону. В обход идти времени нет. Листья под ногами жухлые, влажные. Тяжелые керзачи скользили. Петро хватался за низкие ветки, те, с хрустом, ломались.
  Тропинка узкая, появилась среди трех берез. Вот к ним и нужно идти, а там сразу...
  Вспышка отбросила Петро в сторону от берез. Залаял, а следом от смертельной боли взвыл Жук.
  Петро сжал зубы и пополз. Пара метров до заветных... Вспышка.
  - Жук!
  Окровавленный пес вскочил, остервенело кинулся в сторону, давая хозяину пару секунд.
  Вой.
  Березы.
  Петро подтянулся.
  Вспышка.
  Три березы, толчок. Неяркий, принимающий Петро свет. Прощальный вой умирающего Жука. Петро втянул тело за березы. Откинулся на спину. Ну, вот, успел. Жука жалко. Но успел.
  Петро попытался встать. Спину ломило, ноги дрожали, но ничего, идти сможет. До сторожки рукой подать. Уже оттуда позвонит.
  "Э-эх, как Жука жалко. Добрый был пес, преданный. Никак с десятку лет вместе провели, и надо же... Жалко".
  - Аууууу! - вой раздался далеко, волнующе.
  "Ребятушки, - прошептал Петро. - Родные!"
   Хромая, он поднялся на невысокие ступени и открыл дверь...
  Вспышка была только одна. Яркая.
  Рюкзак отлетел в сторону. Дверь разнесло в щепки.
  - Ауууу! - серые тени влетели в дом. Раздался визг и снова вой.
  "Жука, жалко", - последний раз, тоскливо подумал Петро, проваливаясь в темноту, и в предсмертной вспышке увидал склонившуюся над ним волчицу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 1
  Духота. Осенняя. Пахнущая листвой и никак не наступающим дождем. Уж, лучше б шарахнул - проливной, переходящий в снег. Но нет, полмесяца минимум парить будет. Бабье лето.
  Плюнуть на всё и пойти купить пивка.
  - Леший! Это тебе, что б жизнь мёдом не казалась, - гоготнул, заглядывая в кабинет, и кидая папку на стол, Семен. - Сообразишь на троих, - он подмигнул, бросив насмешливый взгляд на уже две возвышающиеся башнями папки. Тут же перевел взгляд на стопку у стола. - Эх, Леший, трудная и неприступна вавилонская башня! - и снова гоготнул.
  Леший.
  Это не прозвище даже. Это фамилия. Кондрат Разумович Леший. С такой фамилией, просто грех, если тебя будут звать по имени. Хотя, парочка человек найдётся. И сейчас, в тот самый момент, когда Кондрат косо, недовольно, смотрел на тонкую папку с надписью дело Љ 25468, один из таких, звонил ему на сотовый.
  - Да!
  - Кодя, ты совсем ко мне не заходишь, - серьезно, одновременно расстроенно проговорила трубка. - Я скоро забуду, как ты выглядишь!
  Леший вздохнул.
  - Лика, мы в разводе!
  - Кодя, - голос стал настойчивым. - Ты обещал мне помогать, ты не забыл?
  Кондрат вздохнул. Обещал. Хотя, иногда, ему очень хотелось забыть о существовании бывшей жены.
  - Что случилось?
  - Я уезжаю к маме? На месяц-два. Ты же знаешь её отношение к собакам.
  - Такое же, как и ко всем живущим...
  - Не начинай, - беззлобно перебила бывшая. - Почему, ты вечно ерничаешь?
  - Это не ерничество. Твоя мать ненавидит всех, кто дышит. Особенно, если дышит рядом с ней.
  - Ты редкостный хам.
  - Ну, так не звони мне!
  Лика замолчала, но всего на минуту. Потом раздался жалобный вздох.
  - Так ты возьмешь, Тайру?
  Тайра - хаски, с пристальными синими глазами. По совести, куда умнее собственной хозяйки.
  Тайру Лике подарил Кодя в первые месяцы так называемой семейной жизни, которая очень быстро не заладилась. Лика, гордо поджав губы, выставила неудачливого муженька вон. И, чтобы насолить, оставила собаку себе, но, так как ни секунды после дарения не занималась хаски, то и сама встала перед тяжёлым бременем. Но желание насолить было намного сильнее и, превозмогая нежелание нести ответственность перед собакой, Лика начала послушно выгуливать и кормить подарок бывшего. Вот только поездки с собакой, были уже выше её сил. И та, стабильно раз, а то и два в месяц, перекочевывала к Кондрату. Притом не забывала Лика напоминать, что Тайра целиком и полностью принадлежит ей и забирать она её будет, когда захочет. Такое перекидывание несчастного животного туда-сюда, Лешему крайне не нравилось. "Мы в ответе за тех, кого приручили!". Хаски считала хозяином Кондрата, и тяжело переживала постоянные разлуки. Но ругаться с бывшей Кондрату не позволяла гордость. И любимица Тайра оставалась на попечении Лики. Хотя, иногда, Кондрат думал, что далеко не гордость, а эгоизм не позволял забрать собаку себе. В новой, холостой жизни у Лешего совсем не было свободного времени. А Тайра... Он вздохнул. Ну не хотелось ему нести за кого-то ответственность. Тайра, и так часто бывала у него. А вот ответственности за неё не было. Лика то улетала на конференции по выходу на рынок новой косметики, то уезжала на неделю и больше с подругами за город отдохнуть от городской суеты, то к мамушке - которая, органически не переваривала всё, что движется, то просто впадала в депрессию, при которой собака мешала проводить дни в тоскливом бичевании себя.
  - Ладно, - ответил Кондрат. - Вечерком или завтра с утра загляну.
  - Спасибо, - холодным, размеренным голосом. И гудки. Вот так, ни здрасти, ни спасибо.
  Леший швырнул телефонную трубку в стол. Ещё раз покосился на папку, уверенно встал и пошел из кабинета.
  Духота.
  У ларька с разливным пивом стояла небольшая очередь в три человека, все с отдела.
  - Леший! - улыбнулись Степа и Сеня, одновременно протягивая руки Кондрату. Потрясся ладонь, довольно расплылись в улыбке.
  - Духота!
  - До пятнадцатого обещают очередное потепление, - вставил первый в очереди, уже отходящий с пенящейся кружкой, Митька.
  - До пятнадцатого можно кони двинуть, - протянул сторублевку полной продавщице Степа, и тут же, обращаясь к ней: - Два. А вот моя тёща говорит, что снег выпадет скоро, спину у неё ломит. А теща моя еще тот синоптик, никогда не ошибалась. Я склонен верить больше её артриту, чем нашим синоптикам.
  - В прошлом году весь сентябрь парило, - Сеня нетерпеливо выглядывал за спину, ожидающему пиво коллеге.
  - В прошлом году, я в это время в отпуске на даче копытился, - сдул пену с пива Степа.
  - Хорошо, у меня тёщи нет, - возвращая кружку, вклинился Митька.
  - Зато у меня гастрита нет, - усмехнулся Степан, и принялся за вторую кружку, уступая место Сене.
  - А у меня грыжи, - громко заржал Митька. Семен глянул на него нехорошо, но ответа не нашел и уткнулся обратно в пенное.
  - А ты чего смурной, Леший? - через плечо бросил Сеня, ожидая, пока последние капли упадут в кружку.
  - Жарко, - недовольно протянул Кондрат. - Завал. Висяков как огурцов.
   - Дааа, - протянул Семён, - а ты в банки, в банки, засаливай. Будет чем заняться в зиму! - и громко заржал.
  - Брать будете или лясы точить? - продавщица посмотрела на Кондрата ленивыми, заплывшими от жары глазами.
  Леший достал мятую пятидесятку и протянул тетке.
  Продавщица широко зевнула, кинула деньгу в оттопыренный карман когда-то белого фартука, и, сунув кружку в бак, крутанула вентиль.
  Позади Лешего начала собираться толпа, парочка ребят из отдела, остальные из соседних офисов.
  Духота!
  Холодное пиво вернуло размеренность и счастье в жизнь.
  Хорошо!
  Не выныривать бы. По крайней мере, сегодня.
  Девушку он заметил не сразу. Дважды взгляд скользил мимо, поверх кружки с пеной. И только когда уже отдал тару и собрался возвращаться в отдел, обратил на неё внимание. Она стояла в сотне метров от Лешего, облокотившись о дверь вычурно красного БМВ седьмой модели. Хорошая машинка, резвая, и кушает хорошо. Не по зарплате майора районного отдела небольшого городка Яндырь. Однако, если не смотреть на привлекающее глаз авто, девушка и сама была привлекательна. Рыжие волосы вились к плечам. Губы не яркие, полные, сочные. Лицо удивительное, вытянутое, с раскосыми монгольскими глазами. Черты четкие, можно сказать аристократичные, если бы только не пошлая рыжина волос. Девушка стояла, пристально смотря на Кондрата нереально зелеными глазами, обрамленными чересчур черными ресницами. Весь её облик был слишком странным. Монгольское лицо с рыжими волосами и ярко-зелёными глазами. Необычна, красива. Леший улыбнулся ей и даже как-то приосанился. Выправка позволяет, метр восемьдесят пять, поджарого (если не сказать худого) тела, на голове короткий ежик русых волос и водянисто-синие глаза. М-да уж, не красавец! Но, говорят, полицейская, так же как и армейская форма, привлекает женщин.
  - Утро добро, хлопцы! - крикнули с крыльца. Кондрат голос начальника узнал и, не оборачиваясь, отдал честь.
  Девушка нахмурилась, вздёрнула рыжими волнушками и спряталась в дорогущей машине. Поворотник авто мигнул и машина, вместе с хозяйкой, пересекая двойную сплошную, под сигналы подрезанных, но менее дорогих авто, унеслась.
  Кондрат почесал затылок. Если бы тогда, он мог знать, сколько всего в его размеренную жизнь принесет появление сей дамы, то навряд ли смотрел с замиранием вслед, раздумывая каков процент, что такая девушка обратит на разведенного следака внимание. Посему выходило, что не обратит. Ах, как же он ошибался.
  
  Кондрат успел войти и взять в руки первую папку, с самого верха вавилонской башни номер один. Но тесемки развязать не успел.
  - Леший, ты свободен? На вызов сгоняешь! - раскрасневшаяся от жары и пива морда Семена всунулась в дверь и тут же пропала.
  Леший прихватил толстый ежедневник с заложенными в него чистыми листами, и лениво вышел в коридор.
  Очередная драка по бытовухе, кража или соседи рассорились и устроили разборки с вовлечением каждый своей половины. По дороге он заглянул в кабинет участкового, но ни того, ни дознавателя на месте, как обычно, не находилось и Леший, вздохнув от досады направился сам. Ну что ж, всё лучше, чем душный кабинет и нудная писанина.
  Выходя, Кондрат зевнул и потянулся. Солнце в самом зените. Парит-то как!
  Духота.
  Леший потеребил воротник, расстегнул пару верхних пуговиц. Мимолетно подумал о трех вавилонских башнях в кабинете. Последнее время дня не проходило без мелких разборок или уличных разбоев. Жара что ли на людей действует? Что ни день, то соседи поножовщину устроят, то драки между районной молодежью. Не живётся никому спокойно, мозг плавится, серые клетки мечутся в черепной коробке, как в духовом шкафу, вот и бесится народ.
  Духота.
  Кондрат прошел по полутемному коридору, заглянул в дежурку.
  - Чего там?
  Семен глянул исподлобья.
  - Убийство!
  - Убийство?
  - Да, в Крайском микроше, семнадцатый, - он сказал это как-то удивленно и отчего-то посмотрел на следователя вопрошающе. - Хороший дом. Респектабельный.
  Кондрат кивнул.
  Хороший. Респектабельный. И люди там - успешные, все сплошь со связями. Теперь понятно, отчего его вызвали. Вообще-то, можно было бы и не ехать, все равно в центр отдадут.
  Уже, наверное, и следаки из главка отираются. Что там районному делать? Если только так, для галочки.
  - Адресок черкни?
  - Третий, на пятом, Стогина Екатерина.
  - Стогина... - повторил Леший в задумчивости, пытаясь вспомнить. В голове крутились масса людей с участка, но Стогина... Хотя, в семнадцатый редко приходилось попадать. Можно сказать, совсем не приходилось. За пять лет работы, раза два. Один: с кражей на третьем этаже, второй - подростки дверь четвертого подъезда подожгли. Оба дела участковые, тот и вел, правда, оба не раскрылись, понятное дело. Но и воспоминаний как-то не оставили ни о доме, ни о жильцах.
  Кондрат вышел на улицу, пнул попавший под ноги крупный камешек, тот отскочил к деревцу с вялыми листьями. Давно пора уж коммунальщиков нагоняй давать, скоро по городу желтые листья полетят. Духота, от жары сохнет в горле. Хоть и осень. Но вон, земля, какая сухая. С таким подходом весной и цвести нечему будет.
  Тетка с пивом, закрывала бочонок.
  - Кончилось! - крикнула, заметив смотрящего на неё Кондрата.
  Леший уныло вздохнул. За углом, кажись, ларек. Хоть минералки что ли...
  Ларек за углом был. Вот только закрытый. С огромной косой вывеской "Ревизия".
  Черт бы их побрал!
  Настойчиво и тревожно пиликнул сотовый.
  - Да. Да, я. Кто? Капитан Разумов? Уже подхожу.
  "Торопыги. Никуда труп не денется. Некуда ему уже деваться".
  Отключился.
  Мда уж. Здесь не далеко, но идти пешком не хотелось.
  Духота.
  Кондрат махнул проезжающей мимо машине. Та, благодушно, остановилась.
  - До конца квартала, не подбросишь?
  Водила, небритый мужичок лет сорока, кивнул. Серьезно так, как будто решается его судьба. Странный сегодня день.
  Духота.
  Дорога хоть и близкая, но прошла в каком-то тягостном молчании. И только когда машина остановилась, водила как будто проснулся.
  - А случилось чего тута?
  - Тута, - тоскливо повторил Кондрат, ощутив, что как только подъехали к нужному кварталу, внезапно окончательно испортилось настроение. Странное, тревожное чувство жадно сосало подмышкой. Пришлось вытереть взмокшую шею мятым платком. - Случилось, - и полез из машины.
  - Ну и ладно, - до странности спокойно отреагировал водила, кивнул и уехал, стоило Кондрату захлопнуть дверь. Даже не узнал, что произошло. А должен был? Фиг его знает. Наверное, должен был. Ведь любопытство - это нормально. Ненормально спросить, чего случилось и уехать. Хотя кто его знает. Духота.
  ***
  У дома уже скопился народ. Вечно ахающие старушки и тетки с потными лицами, серьезные покачивающие головами мужики. Леший прошел под лентой, перекрывающей ход любопытным, и поднялся на пятый. Дверь в квартиру была открыта. В коридоре прислонившись к стене, стоял полный невысокий мужик, в котором без труда узнавался капитан Разумов - главный следователь центрального управления.
  - Значит, вы вошли первым, так? - спросил он устало, и вытер мятым платком со лба пот. Перед ним на полу, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, сидел парень лет тридцати пяти.
  - Да, - он даже не ответил, а выдавил с каким-то щенячьим срывающимся хрипом.
  - Что дальше?
  - Она закричала.
  Следак из главка вздохнул.
  - Дальше.
  - Закричала, закричала... - парень уронил голову в ладони. Плечи затряслись.
  - Медиков вызывали? - спросил Кондрат.
  - Вызывали, - со вздохом, не оборачиваясь, ответил Разумов. - Смысл то. Вкололи успокоительное. Думаю, толку не будет. Не сегодня точно. А шею уже мылят, - он, наконец, обернулся к Лешему. - Слушай. Ты в свой участок его отвези, а утром допросим.
  Кондрат с сомнением посмотрел на подвывающего раскачивающегося парня.
  - Может отпустить? Пусть дома отходит.
  Разумов хмыкнул, очередной раз протер сжатым в ладони платочком лицо.
  - Леший, ты совсем охренел! А ежели это он... её того. Отпустим, и поминай, как звали. Заберешь в отдел... - помолчал, и добавил. - Духота, мочи нет.
  - Кипр Иванович, у меня забито все. С понедельника дня не проходит, чтобы толпы гопников, бомжей или пьяньчуг не привели. Куда я его? В кабинет?
  Капитан, Разумов Кипр Иванович, свел брови и глянул на Лешего устало, отчужденно. Его б воля, он и паренька этого и Лешего, к чертям... напрочь... с глаз долой. Но шею мылят...
  - Да хоть к себе домой, я за... - он что-то хотел сказать, посмотрел на сержантика за спиной Кондрата, вздохнул. - Только, чтобы завтра утром, он был у меня.
  - Так и забирали бы к себе сразу, - нахмурился Леший.
  - Тяжелый ты, майор, - поморщился Разумов. - Это твой район? Твой. Вот ты и заводи дело, отмечай. Всё как положено. А вот с утра...
  - Так с утра, всё равно ж в главк забираете.
  - Ты мне мозг не выноси, - Кипр Иванович засунул комком платок в карман. - Забрать заберем. Дом больно видный. Да только и ты своё место знай. Сказано - дело заводи, и этого... - он кивнул на парня. - К себе. Всяко оно может случиться. Потом греха не оберешься. Устанешь рапорты писать. В лучшем случае.
  Леший почесал затылок.
  - Пройду я тогда. На место...
  - Да иди, чего там. Ваш участковый уже был, писульки с него возьмешь. Ну и наши там сейчас шустрят, чего подкинуть. Все в одну кучу соберешь, там разберемся, - и тут же повернувшись в квартиру, гаркнул: - Соловьев!
  Из-за спины Кондрата вышел молоденький сержант. Как будто только и ждал.
  - Ты присмотри за этим, - кивнул на паренька, сидящего на полу, - пока товарищ Леший здесь осмотрится.
  - Есть, - кивнул сержантик.
  - Вот и хорошо, а я пойду. Душно. Леший, ты смотри не упусти чего там. А то наши и ваши... Еееха, молодежь, куда смотрит, не знаю. Мне, скорее всего и отдадут дело. Не хочется... а отдадут. - Он тяжелой походкой направился к двери. Леший посмотрел капитану вслед. Разумов Кипр Иванович, старший следователь Яндырского ГУВД. Хороший мужик. Ленивый, правда. Но хороший. И пивка можно с ним, и по душам. И за душу, он, если нужно, может так взять, что тошно станет. Кондрату, слава Богу, пока не приходилось, хоть и наслышан был.
  ***
  В большом зале с недавним ремонтом, явно хорошего дизайнера, были открыты окна. Местный медэксперт стоял на коленях перед трупом.
  Молодая женщина лежала с широко открытыми глазами. Без какой-либо предсмертной мимики на лице. Спокойна. Красива настолько, что даже смерть не сделала её лицо отталкивающим, как это бывает. Без видимых следов повреждений или насильственной смерти. На вид лет тридцать пять-сорок. Волосы черные. Ноги длинные, обтянуты джинсами, кофта длинная, шерстяная ниже бедер, с длинным рукавом, что удивительно при нынешней-то погоде. На ступнях закрытые босоножки, плетеные, темно-синие, на плоской подошве. Всё целое. Девушка словно уснула с закрытыми глазами, даже тело лежит в естественной для сна позе. Никакого намека на убийство.
  Леший вздохнул. При жизни, скорее всего поклонников у девицы хватало. Но, о замужестве в квартире ничего не говорило. Крупное фото улыбающейся девушки в золотистой рамке. Цветы в вазе - давно завяли, то ли хозяйка была довольно нерадивой, то ли отсутствовала дома длительное время. Ковер белый, высоковорсовый, такой с детьми только стирать да стирать. Диван угловой с десятком подушечек и пуфиков. На широком подлокотнике кружка. Расписная. Кондрат подошел и присел. На кружке изображение зайца, странно улыбающегося в ровный ряд белых острых зубов. Странный заяц и мимика у него злобная, совсем не заячья. Зайка хищник. Хотя это даже не изображение, а фотография. Дикая, возможно, сделанная в фотошопе. Ну да, в природе таких заек-пугаек не существует.
  - Пустая, - проговорил Митька, снимая перчатки и отходя от трупа.
  - Что?
  - Кружка пустая. Я заберу с собой, но могу и так сказать, отпечатков на ней нет. Думаю, она здесь просто для декорации стояла.
  Леший пожал плечами. Для декорации слишком нелепое место. Да и неудобно, на подлокотнике, к окну, если идти, обязательно заденешь, на этом и скончается декорация. А заяц все же злобный. Либо откуда-то привезен, либо сделан на заказ. Леший не был ценителем, но отчего-то точно был уверен, такого в обычной посудной лавке не купишь.
  - Кто сообщил?
  - Соседка. Услышала дикий вопль вон того, - дежурный кивнул на сидящего в приходе парня. - И позвонила. Сказала, что в соседней квартире убивают кого-то. Приехали... - он усмехнулся. - Уже убили.
  Кондрат прошел к медэксперту.
  - Что с ней? - кивнул на труп.
  - Остановка сердца.
  - В смысле?
  - Точнее скажу позже. Но, видимых повреждений на теле нет.
  - То есть, девушка зашла и... умерла от остановки сердца? Убийства не было, так?
  Медик Митяй - чистокровный бурят по происхождению, посмотрел на Кондрата внимательно узкими, темными глазами.
  - Нет, не так. Девушка вошла в зал, что-то или кого-то увидала, испугалась... умерла. Может и не испугалась, но кричала точно. Есть, конечно, вероятность что найду некие следы, от инъекции или еще чего... Одно скажу точно - убийство было. Еще неизвестно, как и кем, но было.
  - А не могло быть, так что и не видела. Возможно, её отравили? Она дотянула до дома. И уже тут в родных пенатах...
  - Не стану что-либо объяснять до вскрытия, но учтите, её парень утверждает обратное. А именно, кто-то был в квартире. Погибшая кричала, увидав нечто. И я так понимаю, что и сам друг погибшей видал или успел что-то заметить. Ты его потряси получше. К себе же повезешь? Ну вот, - он хлопнул Лешего по плечу. - А завтра заскочи ко мне, я тебе более точно причину смерти скажу.
  - А ты с ним говорил?
  Медик усмехнулся.
  - По мне, так его бы в дурку на пару деньков, - отчего-то вдруг перейдя на шепот и покосившись на паренька, проговорил Митяй.
  - Отчего это?
  - История его больно придурковата.
  - Что значит, придурковата? - вслед за медиком, шепотом поинтересовался Кондрат и тоже покосился на коридор.
  - А ты с ним не говорил?
  Леший отрицательно покачал головой.
  Митяй вздохнул.
  - Ну, вот поговоришь и поймешь. А ко мне заглянешь, завтра к вечеру, - он кивнул дежурному. - Закончил?
  Тот кивнул, помахал протоколом.
  - Еха, вот так, - вставая, посетовал Митяй - Вроде молоды, а бац... Давай распишусь? Ага. Ну, я пошел. Леший, вечерком, завтра, не забудь. Обязательно вечерком, а то потом... - и подмигнув, направился к скучающим в углу санитарам. Кивнул им и вышел. Облаченные в белые халаты здоровые мужики, подхватили носилки и как будто мешок закинули на него женское тело. Кондрат отвернулся. Не первый год в следствии, а вот бывает иногда. Неприятно, гадко, мерзко от собственной работы и отношения к ней... красивая была эта Стогина... была... при жизни. И парни, наверное, толпами за ней ходили. Один вон теперь в прихожке сидит, слезы кулаком размазывает. Хотя с виду и не парень уж, а мужик. Но трясется, слезы ручьем. Морда смазливая, но слезливая. И где вся крутость подобных красавчиков? Вот Кондрат далеко не красавец, а слезу из него хрен выжмешь. Санитары вышли, вынося тело. Тело... Вот так жила жизнь, была красавицей, а теперь тело... гадко. А ведь и писать теперь везде будут: "тело Стогиной Екатерины". Не Стогина Екатерина, а тело...
  Кондрат задумчиво прошел к открытому окну. Толпа внизу все еще стояла и тетки с авоськами и дядьки с умными лицами. Прошли санитары с носилками, кто-то заахал, толпа загудела громче. Прям греческий амфитеатр! Лезут через друг дружку, каждому глянуть хочется, чего там. Тело там... тело гражданки Стогиной Катерины.
  На самом горизонте появилась черная туча. Клубистая, сочная. Она медленно, крадучись, перебрала верхушки домов.
  "Неужели долбанет, - безрадостно, устало подумал Кондрат. - Ливневый. С грозой".
  В подтверждение вдалеке раздался гром.
  ***
  Домой Леший потерпевшего, конечно, не повел, не хватало ещё! В обезьянник к бомжам, парня в белой футболке с золотой непонятной надписью сажать не резон. Еще не ясно, какие у того завязки. Будут потом и в ножки поклоны и папкой по столу, в лучшем случае, в худшем по несимпатичному лицу майора Лешего. И ведь, что обидно, и пожаловаться не накого, да и... гордость жаловаться не позволить.
  Кондрат отвел потерпевшего в кабинет и указал на давно потрёпанный диван, оставшийся еще со времен совдепа.
   - Здесь ложись.
  Парень ничего не ответил. С той минуты, как они покинули квартиру, молодой человек не произнес ни слова.
  Леший включил старый тефалевский чайник, в глубинах совдеповского шкафа нашел двухдневное печенье и вечное кофе в пакетиках.
  - Как тебя зовут? - спросил, разливая кипяток по бокалам.
  Парень сидел, смотря перед собой.
  А может он того... крышей двинутый? Да, вроде, медики признали вменяемым. В шоковом состоянии? Интересно, и когда он из него выйдет? Леший с осторожностью взял бокал за ручку и сунул горячей стороной парню. Тот, молча, взял. Глаза на миг округлились, он вскрикнул, попытался сунуть кружку назад Кондрату, майор ловко отскочил. Тогда парень бросился к столу, со стуком опустил бокал на столешницу.
  - Мог и бросить, - гуманно предположил Кондрат с усмешкой. Парень посмотрел на него, и нахмурился.
  - Ну, - прошел назад к чайнику и в этот раз начал наливать себе Кондрат. - Горячо, холодно, чуешь, кричать умеешь. Я думал, совсем немой.
  Парень посмотрел на Лешего, в глазах презрение. Наверное, так смотрит хозяин на нашкодившего кота.
  - Не немой. Только о чем с вами говорить? Вы же меня за психа считаете.
  Он вернулся к дивану. Сел и уставился в стену.
  Кондрат придвинул к дивану стул и сел.
  - Считаю - не считаю. Какая разница. Не моя это работа, диагнозы ставить. Ты знаешь, я вообще, с удовольствием бы сейчас отправился домой. Но сижу здесь, с тобой. Ты можешь сколько угодно строить крутого или показывать характер. У меня просто не то настроение. Сегодня я добрый и хороший, мне душно, и я хочу домой. Да и, собственно, а чего я здесь сижу? Ты ведь все равно говорить не хочешь. Вот и ладушки. - Он резко поднялся, прошел к столу поставил кружку и, повернулся к парню, смотрят на него сверху вниз. - Сейчас я просто уйду, закрою дверь на ключ. На окнах решетки, в коридоре вооруженный дежурный. И будешь ты здесь всю ночь один. Сам на сам со своим гонором и характером. А завтра придут другие дядьки. Из главка, серьезные. И не будет меня хорошего. Понимаешь?
  В открытое окно дунуло, стукнула о косяк рама, слегка зазвенело стекло. Явственно запахло дождем, а следом громыхнуло. Кондрат прошел к окну, выглянул, небо уже почти полностью затянуло, погрузив город в мрачно-серое марево. Кондрат посильнее вдохнул. Хорошо. Правда духота еще не спала. Но как только польет дождь... Снова громыхнуло, рама очередной раз звякнула, Леший прикрыл окно и закрыл на щеколду. На стекло упала первая, крупная капля.
  - А может, и не было никого там?
  - Был, - тихо, почти шепотом, ответил парень.
  - Ты видел? - Леший обернулся и посмотрел на него. Дождь уже вовсю стучал по стеклу.
  Обычный паренек, может и есть у него крутые завязки, вот только сейчас это просто обычный паренек.
  - Как тебя зовут?
  - Стас.
  - Как ты попал в квартиру?.. гмм...
  - Кати.
  - Катерины Стоговой.
  - Мы прилетели... - он поднял голову и посмотрел на Кондрата. Отчужденно, потерянно, как будто до сего момента ему и в голову не приходило как он попал в квартиру Катерины! - мы прилетели, - снова повторил он.
  - Вы прилетели, - стараясь придать голосу мягкость, повторил Кондрат. - Вы были в командировке? Работаете вместе?
  - Работаем, - сосредоточенно и в то же время неуверенно, кивнул Стас.
  - А может с отдыха? Кипр? Гавайи? Море? Пляж?
  В глаза парня появилась осознанность.
  - Да, точно. Солнце яркое. Море. Пляж... с отдыха, - последнее он сказал уже более уверенно. Море, пляж... виски... наверное, там и познакомились.
  - Почему, наверное? Вы не уверены?
  - Я плохо помню. Как будто в тумане.
   - Откуда вы прилетели? Где вы были на отдыхе? В какой стране?
  - Я не помню.
  - Как вернулись в квартиру Катерины, тоже не помните?
  - Нет! Только её крик. А потом люди... пришло много людей и меня все спрашивают, спрашивают, - Стаса затрясло.
  - Вы что-то принимали?
  - Где?
  - Не знаю... на отдыхе... на море... дома. Что вы принимали?
  - Я ничего не употребляю, если вы это имеете в виду? Я не наркоман.
  - Предположим, вы с Катериной прибыли с отдыха, она сама предложила поехать к ней? Это у вас был курортный роман или вы были знакомы с ней до поездки? Или этого тоже не помните?
  Взгляд Стаса изменился став одновременно потерянным и испуганным.
  - Я... не помню... Вы мне не верите?
  Кондрат сел напротив паренька, старый стул под ним скрипнул.
  - Стас. Я хотел бы тебе верить, - он перешел на "ты" стараясь вызвать доверие и расслабить парня. - Но понимаешь... Вы с Катериной вернулись в её квартиру. Она умерла. И ничьих отпечатков, кроме твоих, в квартире не обнаружено. Сердечный приступ, на первый взгляд. И смотря на тебя, я очень надеюсь, что так оно и есть. Но... после освидетельствования, вполне, возможно, откроются новые факты. И ты будешь первым подозреваемым. Так что постарайся вспомнить всё, либо отрицай всё, что ты здесь плетёшь. Потому что, никого кроме тебя в квартире не было. Смотри, какой я добрый, я сейчас говорю тебе то, что скажешь потом главку. Одно из двух: либо ты во всем сознаешься, либо все отрицаешь, вот это твое "ничего не помню", с дрожью и пугаными глазками, вполне может прокатить.
  Стас вскочил и начал ходить по кабинету.
  - Мы вернулись... мы... я не помню... она зашла первой. И закричала, - парень остановился посреди кабинета. - Она так долго кричала. Я стоял в дверях, разувался. Так и не разулся. Она сказала: "Ты разувайся, а я чай поставлю...". Она так долго кричала. Я видел свет. Он был ярко-синий. Он полз из кухни, она отступала пока не вошла в зал. Он полз за ней. Я стоял за стеллажом с одеждой, в прихожей, он не видел меня. Он полз за ней. Она кричала... А потом... потом он пропал... и она замолчала. Она лежала посреди зала... Потом стук в дверь, я боялся открыть... кто-то бил в дверь... люди в форме... я не мог, не мог...
  Стас опустился на колени, и начал раскачивается маятником. Повторяя: "Я не мог... она, так кричала... Я не мог...".
  - Синий яркий свет, - повторил Кондрат и задумчиво откинулся на спинку стула. - Стас, ты точно ничего не употреблял? Нет, я, конечно, хочу тебе верить, но... Подумай сам, ты ничего не помнишь и свет... - он усмехнулся.
  Парень замолчал, рывком вскочил. Подпрыгнул к столу, ухватился за край столешницы. Его трясло, костяшки пальцев рук побелели.
  - Мы ничего не употребляли! - зло выкрикнул он. И Кондрат пожалел, что не надел на него наручники. Вид у парня был жуткий. Того и смотри, кинется. - Мы только вернулись, с рейса... рейса...
  - Вы вернулись с другой страны? Перед рейсом вас проверяли?
  - Да! Точно! - на его лице просияла полубезумная улыбка. Он, казалось, расслабился. И даже отпустил угол стола, сунув руки в карманы. Но Кондрат теперь с напряжением смотрел на паренька, ожидая внезапной вспышки ярости или негодования, а то и того и другого вместе. Не просмотрела ли приезжающая на место преступления бригада скорой помощи состояния парнишки? Вон, глаза то, как у него, горят. И руки трясутся. Да и странный разговору них получается: помню-непомню, синий свет.
  - Откуда вы прилетели, Стас? - как можно более спокойно спросил Леший.
  Блеск, в глазах паренька погас, Стас присел на край стола и уставился в окно задумчивым, отрешенным взглядом. По окну барабанил дождь. Яркие полыхи молний разверзали небо. Вот только ни дождь, ни разверзшаяся над Яндырем гроза не несла Кондрату прохлады, ему было душно и хотелось запереть парня в кабинете и уйти.
   - На самолете... мы прилетели на самолете...
  - Это все объясняет, - кивнул Кондрат. - Вы прилетели на самолете. Но, откуда вы прилетели? Каким рейсом?
  Стас перевел пустой взгляд на Кондрата.
  - Я помню стюардессу. Синяя кепочка, косынка... бейджик... имя не помню...
  - Стандартный набор, - под нос себе сказал Леший.
  - Нееет, - протянул Стас и в глазах снова мелькнули ненормальные огоньки. - Не обычный. Она была... она... не человек...
  Всё, допрыгались, договорились! С самого начала разговор не так шел. Зачем Лешему такая морока. Закругляться! Запереть Стаса и уходить. Встать под дождь, чтобы капли по лицу, вдохнуть свежий воздух. Забыть о существовании Стаса. Завтра придут ребята из главка и заберут, и дело, и паренька.
  - Как ты сказал? - уже представляя себя в дверях, спросил Кондрат.
  - Не человек. Она. И те, что рядом сидели. И я... наверное, тоже не человек... что-то во мне не так, понимаете? Как будто не было жизни, что-то там... - он постучал по виску. - Происходит. Я чувствую. Я летел в лайнере не-людей, и я сам не человек.
  Стас смотрел на Кондрата пугающими бесноватыми глазами.
  - Не человек. Целый лайнер не людей! Вы понимаете. И все они прилетели сюда!
  Стас кричал. Кондрату показалось, что вот сейчас он кинется к нему и начнет трясти за грудки. Нет, Леший не боялся, сдачи он дать мог, еще и как. Вот только прибыл к нему паренек без побоев. Поди, доказывай потом, что ты не признания выбивал... эх... Семена из дежурки позвать. Вместе скрутить. К батарее. А сам домой. Под освежающий дождь. А может Бог с ним, в обезьянник парнишку?
  Кондрат медленно поднялся. Стас смотрел на него круглыми, дикими глазами и тяжело дышал. Глаза у него и, правда, стали какими-то нечеловеческими, блестящими. Но кто его знает, что там происходит с безумцами, и какие у них глаза.
  - Вы мне не верите? Не верите? Там был лайнер не-людей!
  Леший осторожно обошел Стаса и взял в руки чайник.
  - Стас, ты присядь. Я сейчас принесу воды. Вскипятим чаю и продолжим разговор!
  - Вы мне не верите! - Стас так резко обернулся к Кондрату, что ударил рукой чайник, тот испуганно звякнул. Кондрат прижал чайник к себе и отчего-то погладил по крышке. Как-то разом стало тоскливо. И от вида Стаса и от неживого звона чайника. Говорят, у каждого из людей есть предчувствия. Наверное, одно из них сейчас сработало и в следователе районного отдела полиции майоре Лешем Кондрате. Вот только какое именно, понять он не успел.
   За окном громыхнул гром.
  - Вы мне верите!
  - Я верю тебе, Стас! - смотря прямо в глаза пареньку, сказал Кондрат, твердо решив вызывать скорую. Парню однозначно нужно принудительное психиатрическое лечение. А то чувствует Кондрат и ему уже что-то передается, иначе, откуда такая дикая до оскомины тоска!
   - Я тебе верю, - повторил Леший неуверенно и направился к двери.
  В коридоре против обыкновения было пусто. И даже лампочки как будто потускнели. Кондрат прошел до дежурки и заглянул. Семена не оказалось на месте. Кондрат глянул назад в коридор. Тоска, внезапно обрушивавшаяся в кабинете, как будто стала осязаемой, и, неприятно прошлась по затылку и вниз к почкам, откуда стукнуло в сердце.
  Тук, тук. И то сжалось. Тууук.
  Кондрат вдохнул, набрал побольше воздуха в легкие, и шумно выдохнул. Про себя он выругал Семена, не вовремя его понесло куда-то. Однако ж, и остальных сотрудников было не видно. Вроде, как и время еще рабочее. Темно на улице, так у них район северный, темнеет рано. Однако, странное, дикое ощущение, навязанное тоской подсказывало - здание пусто. В затылке похолодело. Двери прикрыты, за окном полумгла, яркие вспышки молнии разрезали чернильно-серое небо, в крышу и окна долбили крупные капли, раскаты грома проносились над зданием. Кондрат еще раз оглянулся в надежде, что кто-нибудь вдруг выйдет из кабинета или объявиться дежурный Семен. Пустой коридор. Очередной раз блеснула в окне зарница молнии и гроза раскатисто громыхнула. Кондрат передернулся, скидывая онемение, прошел к телефону и набрал номер скорой помощи.
  Длинные гудки. Секунда, две, три...
  В дежурке внезапно стало темно, тусклые лампочки не могли разогнать ниоткуда взявшуюся тьму. Только трубка продолжала:
  - Туууу. Туууу.
  Кондрат вцепился в неё словно в спасительную. Тьма сгущалась. Тьма обретала густоту и становилась ощутимой. Ею становилось трудно дышать. Она свилась вокруг змеёй, и чудилось, вот-вот сожмет Лешего в черные тиски.
  "Сумасшествие заразно, - совершено четко осознал Кондрат. - Вот оно. Надо было не соглашаться с Разумовым, определять паренька в главк. А я...", - тоска вперемешку с ужасом прокралась по всему телу ознобом.
  - Туууу, туууу, - медленно выдавливала трубка.
  В эту секунду во тьме послышались четкие шаги.
  Топ, Топ. Топ, топ.
  - Третья скорая, слушает.
  Леший вздрогнул от голоса. И тут же пришел в себя. Тьма, разом растворилась в свете лампочек, а шаги, заглушились голосом в трубке. "Что за бред, еще секунду назад лез в голову?"
  - Алло, я слушаю. Говорите!
  - Следователь Первомайского отдела, - представился Кондрат, - у меня тут не вполне здоровый паренек.
  - В каком смысле? - равнодушно поинтересовалась трубка.
  - Как-то он заговаривается.
  - Так вам не нас, вам психушку.
  - Черт! Мне вас. Он сегодня пережил некий шок. Ваши приезжали, ставили ему укол. Может вы...
  - Куда выезжали? Адрес...
  - Крайский микрорайон, дом семнадцать...
  - Вызова на этот район не было, - не дослушав, ответила трубка.
  - Как не было? Ваши приезжали...
  Крик, раздавшийся в эту минуту, заставил волосы на теле Лешего встать дыбом. Тоска, все ещё холодившая затылок, мгновенно уступила место ужасу.
  Крик Стаса заглушил ответ дежурного скорой, рука Кондрата дрогнула, разом подкосились ноги, трубка выпала из рук. Леший уже не думал ни о скорой, ни о телефоне. На ватных ногах он еле смог сделать пару шагов из дежурки. Облокотился о дверной проем, выглянул в коридор. И тут же пожалел, что вообще вышел.
  Из-под закрытой двери его кабинета, бил яркий, обжигающий глаза, синий свет.
  В горле пересохло. Холод от затылка спустился к ушам, свело от напряжения челюсть.
  "Нужно кого-то позвать", - пульсом, но как-то пугано, медленно, отозвалось в мозгу. Однако сделать это оказалось сложно.
  - Помогите! - едва провернул ватным языком, при этом щелкнул зубами непослушной челюсти, Леший. Вот только голос его был едва слышен. А звуки и вовсе не разобрать. Хрип.
  - Пом... - спазм сдавил горло.
  Гром грянул так, что зазвенели стекла, и форточка, не закрытая на щеколду, ударила о раму.
  Свет разливался по коридору, медленно подбираясь к Кондрату.
  - По... - крик не шел. Леший хрипел, чувствуя, как налились свинцом ноги, и бросило в пот. - По... те...
  Молния сверкнула в очередной раз, пробиваясь через пасмурное небо. Синий свет подполз совсем близко к Кондрату, и тому почудилось, будто в лицо дыхнуло хвоей. Свет стоял стеной рядом с Кондратом. И майор был готов поклясться, дышал ему в лицо. Тяжело, с хрипотцой дышал. Потом развернулся и начал уползать обратно в коридор под щель в дверь кабинета Лешего.
  Когда молния блеснула очередной раз, в коридоре было пусто. Крик Стаса умолк вместе с исчезнувшим светом.
  И только тогда, глухо, как будто через вату до Кондрата донесся вопрошающий из трубки голос. - Алла, алло... вы куда пропали?.. Эй, районное... Так к вам отправлять психиатров?
  Леший с трудом дошел до стола, поднял трубку и устало произнес:
  - Отправляйте бригаду. У нас труп.
  ***
  - Успокойся, - голос Фархада от напряжения шептал. Сам он старательно отводил от Кондрата глаза. - Теперь повтори. Что произошло в кабинете?
  - Он вел себя странно... - старательно подбирая слова, в третий раз, начал повествование Леший.
  До этого он уже рассказал историю дежурному - Семену, который и вызвал начальство. Потом он рассказал это и самому начальству, и вот теперь рассказывал это начальству начальства.
  Фархад - старший капитан, непосредственный начальник Первомайского РОВД. Обычно уверенный с прямым взглядом темных глаз. Теперь он стоял в углу у окна и курил пятую сигару подряд, стряхивая пепел в открытое окно, в котором небо уже давно отсвечивало чистыми, как серебро, после дождя, звездами. Тучи ушли к горизонту и лишь изредка озаряли последними раскатами и далекими молниями. За стенами районного была ночь. Поздняя ночь, вот только в кабинете всё горел свет и Кондрата всё спрашивали и спрашивали, а уверенный всегда Фархад Шахмудинович стоял, отводя взгляд, и между бровей залегли глубокие морщины.
  - ...он лежал посреди комнаты, - закончил Кондрат, смотря в стол.
  - Ты сказал, что направляясь в кабинет, уже догадывался, что потерпевший мертв.
  - Да, - совершенно уверенно кивнул Леший, отчетливо понимая, что лучше бы ему молчать. Но, объяснить произошедшее как-то нужно было. И было не возможно это объяснить. - Почти подсознательно, так бывает...
  Сидевший напротив него начальник главка, Жахов Степан Михалыч, перебиравший пальцами по столу, посмотрел на курящего у окна Фархада.
  - Дело передадут Разумову. У него заберете.
  Тот, молча, кивнул.
  - Вот и хорошо! Будут вопросы, без удовольствия, но отвечу. Уведомите начальство.
  Кондрат бросил взгляд на Фархада. Откуда-то издалека возник вопрос, какому начальству? А Степан Михалыч не начальство Фархаду? Но вопросы рассыпались под неприятным, сверлящим взглядом начальника.
  - Кипр Иванович завернет всё как надо. Ну да не привыкать, - Степан Михалыч поднялся. - Однако у меня есть несколько вопросов и к вам...но, это потом. Не здесь. Надеюсь, у вас найдутся ответы.
  - А с ним что? - Фархад выкинул недокуренную сигарету в окно.
  - А что с ним... - начальник главка пожал плечами. - Поступай, как знаешь. Время до утра. Сам понимаешь, версию никто не примет. Синий свет, крик, смерть. Первое забудем, последнее оставим. Ребят подготовь - что, кому и как сказать... Доследование будет, но постараемся спустить на тормозах... - он повернулся к Лешему. - Вы батенька отдохните пару деньков...
  - Я понимаю.
  - Вот и хорошо, что понимаете. Фархад Шахмутдинович, - он тут же потерял интерес к Кондрату. - Проводите меня.
  Дверь за ними закрылась бесшумно. Леший остался один в кабинете, посреди которого белым мелом вырисовывалась фигура ныне мертвого Стаса.
  Нужно отвести глаза, просто встать и выйти. Кондрат не мог. Не мог и всё тут. Поджатые под себя ноги и скрюченные руки, вот таким он увидел паренька, когда преодолев слабость в ногах и жуткий бумкающий в венах страх, вошел в кабинет.
  После он все это рассказывал и не один раз. Всё, кроме того, что увидал в глазах Стаса, ставших кристально голубыми.
  Когда вошел Кондрат, Стас лежал, неестественно вывернув голову к двери. Следователь наклонился, не в силах оторвать взгляда от жуткой кристальной голубизны, точно так же как сейчас не мог оторваться от белой мелованной обводки. Голубые, призрачные глаза. Таких не бывает у людей. По крайней мере, у всех тех, кого он видел. Кондрат смотрел в них, и уже слышал громкий топот ног дежурного и еще кого то... Глаза вспыхнули ясным, синим светом, на секунду ослепив Лешего. И был она настолько яркий, что показалось, вокруг нет ничего кроме чистого кристально-синего света. И где-то на самом краю вдруг шевельнулась тень, она потянулась вверх. И было слышно тяжелое дыхание с хрипотцой... "Это не я, это лишь тень меня. Тень не заменит моё я. Тень обманчива, но так похожа. Но это не я".
  - Леший! - синева рассыпалась осколками у ног и тут же пропала. В дверь долбились.
  "Когда я успел закрыться?" - мысли медленные, еле ворочающиеся, проплыли глубоко в подсознании, в то время когда Леший уже проворачивал в замке ключ.
  - Что? В чем дело?.. - голос Семена осекся. - Черт! - позади послышался глухой мат. - Е..ть твою мать!
  Кондрат отошел от двери, пропуская коллег, и снова уставился в глаза покойному.
  - Вот, он... синий свет... - голос майора дрожащий, хриплый, самому показался чужим. Он еле говорил, с трудом подбирая слова и ещё не понимая произошедшего. "Так не бывает!", стучало пульсом в голове, и обдавала холодом. Дрожь пробивала внутренности и упиралась в конечности. - Я видел... его убил свет... синий-синий свет... Он дышал мне в лицо. Он был живой...
  Семен схватил Кондрата за плечи и тряхнул.
  - Приди в себя Леший! Что произошло? Влад, воды! Тим, звони Фархаду!
   Кто-то подставил стул и Кондрат сел. Не сводя взгляда от Стаса. В глазах покойного уже не было синевы. Они были плотно прикрыты. Но отчего-то Лешему чудился из-под век чуть заметный затухающий синий свет.
  Где-то близко, за стеной, раздался вой скорой. Тут же тихий мат Семена.
  - Влад, не пускай никого, пока Фархад не приедет.
  И голос из коридора.
  - Нас вызывали на труп...
  Труп. Кондрат всмотрелся в мертвого Стаса, на лице того застыла пугающая посмертная улыбка.
  ***
  Домой он шел уже под утро.
  Можно было вызвать такси, но не хотелось. От дневной духоты не осталось и следа. Пахло озоном, тянуло влагой и прохладой - не осенней, ночной. Кондрат запахнул легкую куртку, в очередной раз поблагодарив самого себя за предусмотрительность. Еще месяц назад закинул в кабинетный шкаф куртенку, так, на всякий случай. Вот и пригодилась.
  Леший свернул в переулок. В который раз посетовал на отсутствие освещения. Вернее, освещение должно было быть. По крайней мере, здесь высились столбы и круглые фонари, и лампочки в них регулярно меняли. Вот только загорались они раз-два в неделю, остальное время, улочку по которой каждый день проходил Леший, освещали только окна близлежащих домов, да пара фонарей у здания психушки. Те горели всегда, и днем и ночью, освещая железные ворота и высокий кирпичный забор. Отчего это здание находилось в центре города? Кто его знает... Собственно, когда его строили, в далекие совдеповские времена, Первомайский район еще центром не считался, скорее быстро разрастающейся окраиной. Окраина после стала центром Яндыря, а больничку так здесь и оставили. Может, не предлагалось другого здание администрацией города. А может строить по-новому больницу подобного типа, со всеми её профилями, никому не хотелось. Короче, психиатрическая больница стояла в центре, если не считать того, что чтобы пройти к ней, нужно было вырулить на узкую улочку, пересечь полквартала, и свернуть под арку кубика пятиэтажек. Сразу за ними небольшой парк, еще одна арка и тянувшиеся с одной стороны сталинки и с другой та самая больница. К слову, перед высоким забором вытянута аллея деревьев нависающих над широким тротуаром с уютными скамейками. Если кто не знает, что находится за высоким, кирпичным забором, то очень милое и уютное местечко.
  Дом майора Лешего выходил аккурат на аллею, и он много раз наблюдал прогуливающихся по тротуару молодых людей, мамочек с колясками, старушек с авоськами и старичков с газетками. Последние здесь бывали постоянными гостями. В пиджачках, с тросточками, они сидели на скамейках, редко читали, но свернутую газету неизменно держали в руках. Чаще разговаривали с такими же старичками или молоденькими мамочками с колясками и гомонящей малышней. Совсем уж редко какой-нибудь одинокий старик сидел оперевшись на трость, смотрел на старые деревья и высокую кирпичную стену. В такие моменты вся аллея казалась старой, одинокой, задумчивой. Было в них некое единение: аллея с древними дубами и высокой стеной, и старички с неизменной газеткой в морщинистых руках.
  Среди ночи, после проливного дождя ожидать кого-то на аллее глупо. Так думал Кондрат, выходя из парка и прогулочным шагом, двигаясь к своему дому. Но он ошибся. Парочка дюжих молодцов вводили в ворота больницы бледного человека, тот шел, чуть волоча ноги и шаркая ими по тротуару. Руки его были позади скованы слегка позвякивающей цепью с темными наручниками. Длинные одеяния висели на худом теле. Кондрат остановился, смотря на мрачную процессию. Человек остановился всего раз, посмотрел мимо Лешего диковатым взглядом. Конвоир ткнул его в спину рукой, тот покачнулся, и в этот момент посмотрел на Кондрата. "Чур, меня", - непроизвольно вылетело у последнего, и рука уж было потянулась перекреститься. Тощий мужичонка смотрел золотистыми глазами с тонкими полосами, на вытянутом лице можно было различить кошачьи черты. Конвоир глянул на Лешего подозрительно искоса и сильнее ткнул мужичка, тот усмехнулся совсем по-кошачьи: обнажив передние зубы с мелкими клыками, и вошел в приоткрытые двери психбольницы.
  Кондрат выдохнул, опустил занесенную в крестном знамении руку, торопливо свернул под вторую арку, и, пройдя по аллее, повернул к своему дому. На детской площадке перед домом, разнося скрип по всему району, покачивались качели. В полутьме ночи было видно восседающую на ней тень человека. Кондрат хотел пройти мимо, но свернул и подошел к раскачивающемуся мужчине.
  - Не спится, дядь Вась?
  - Да как тут спать? - поднял голову мужичок пожилых лет с небритой мордой, но добрыми глазами, обремененными темными кругами. - Пенсия не скоро, бабка пилит. Всё забрала, ни копейки не дает. Веришь Кондрат, даже на пятьдесят грамм нет. Вот вышел покурить, думаю авось...
  - Так только рассвет забрезжил, дядя Вася...
  - Ну, рассвет - не рассвет, вон видишь, тебя встретил, - и он подмигнул. Так хорошо подмигнул, по-доброму. Кондрат полез в карман, достал мелочь и отсыпал старику с полтинник.
  - Вот спасибо, вот помог, - заулыбался дядя Вася. - Слушай, ты шёл, там Машка за углом открыта?
  - Не смотрел, дядь Вась. Сходи, может и открыта.
  Мужичок бодренько спрыгнул с качели, та пронзительно скрипнула.
  - Ну, давай, - махнул дядя Вася и направился к ларьку тети Маши.
  Кондрат вздохнул, посмотрел ему вслед. В эту секунду, на улочку вырулила машина. Осветив Кондрата, она медленно проехала мимо и завернула к соседнему дому. В ночи Леший только успел заметить косые фары и услышал гремящий звук. Тачке явно уж давно пора было на покой и отдых, а не бренчать старыми запчастями по спящим районам.
  "Не одному мне не спится", подумал Леший и направился к своему подъезду.
  ***
   - Утро доброе, тетя Зина! - голос разлетелся по темной прихожей. Кондрат зевнул и потянулся. Бросил мимолётный взгляд на кухонные часы. Время близилось к обеду.
  Полная женщина в ярком клетчатом переднике и цветастом платке на голове, выглянула из-за двери кухни.
  - А ты во сколько вчера пришел? Я и не слыхала, - она вытерла руки о передник. Помнится, такой же был у мамы.
  Мама.
  Родителей уже давно не было. А тетя Зина была. Можно сказать, единственная родственница, проживающая у черта на куличках в захолустном домишке. Потому, когда Кондрат прибыл в поселок Севольное Яндырской области и заскочил в гости к тёте Зине, которую не видал с детства... пожилая женщина сидела на косой лавочке и тоскливым взглядом провожала заглянувшего на минутку племянника. Решение пришло быстрое, в течение двух минут. Кондрат наскоро скидал нехитрый скарб тётушки и перевез в свою холостяцкую, пыльную, но довольно большую четырехкомнатную квартиру - оставшуюся в наследство от родителей. За первый день проживания, пока Леший был на работе, тётушка привела в порядок всю квартиру и хлебосольно встретила племянника пирогами и борщом. С тех пор прошло полгода, а отношения Кондрата и тетушки не были ничем омрачены. Скорее мужчина даже радовался такому соседству. В доме чисто и прибрано, всегда приготовлено поесть, в то же время тетушка отличалась крайней культурой и цивилизованность. Никогда не лезла с расспросами и тем лишних не заводила. Приятная во всех отношениях пожилая женщина. Странное дело, называть тетю Зину старушкой, от роду которой исполнилось более шестидесяти, у Кондрата язык не поворачивался. Всегда подтянутая, в отглаженной чистой кофточке с накрахмаленным воротничком, и свободного покроя брюках. Когда-то еще отец рассказывал, что тетя Зина работала шофером на местной мебельной фабрике, после водителем тамошнего деревенского управы. С тех пор привычка носить брюки осталась.
  - Заходи, Кодя. Я блины пекла. Тебе со сметаной или сгущенкой?
  - И того и другого и можно без хлеба, - процитировал Леший.
  Тетя Зина засмеялась открыто, по-родному.
  - Лика звонила.
  - Знаю, - кивнул Кондрат. - Она и мне вчера звонила. Просит Тайру забрать, снова.
  Тетушка нахмурилась.
  - Ты б её совсем забрал. Таскаете собаченьку как игрушку, туда-сюда. А ей один хозяин нужен.
  - Заберу. Потом, - уклончиво ответил Кондрат.
  Тайра, пожалуй, единственная тема, на которой тетя Зина настаивала. Женщина не то чтобы сильно любила собаку. Но чувство ответственности перед тем, кого приручили, у неё было воспитано со времён Советского Союза. И таскание "туда-сюда" живого существа её ответственность никаким образом не принимала. У собаки должен быть хозяин. Один. Тот, кто будет за неё отвечать. Стойкое, непоколебимое, убеждение.
  Кондрат, конечно, с тетушкой был согласен. Но как-то... За Тайрой нужно смотреть, выгуливать, кормить и водить к ветеринару. Проделать это все в течение месяца-двух он еще как-то мог, но вот постоянно... Дело даже не в лени - в работе. Не хватало у него времени. А тетушка отвечать за их собаку не станет. Снова же принципы: "Ты хозяин - ты и занимайся псиной!".
  - Поздно ты сегодня встал, - не спрашивая, а мимолетно подмечая, одновременно ставя на стол перед Кондратом тарелку с блинами, сказала тетушка.
  - Выходной у меня сегодня, - не поднимая глаз, ответил Кондрат, понимая, что уйти на отдых среди недели, глупость. И тетя это прекрасно понимает.
  Тетушка кивнула, открыла холодильник, достала оттуда баночку со сгущенкой и отлила в вазочку. Ни одного неудобного вопроса не последовало. Молодец, тётя! Выдержка военная. Ведь любопытно же, а молчит.
  - Пойду я, - чмокнул женщину в щеку Кондрат, быстро запил, блины чаем и громко икнул.
  Тетушка улыбнулась, потрепала Кондрату волосы. И только в глазах вдруг промелькнула некая настороженность.
  - В душ и за Тайрой, - подмигнул Леший и вышел из кухни. Через минуту послушался шум воды. Женщина некоторое время постояла, прислушиваясь, убрала кружку в раковину. Вода шумела, Кондрат что-то напевал. Тетя Зина вытерла со стола, сняла передник, повешала его на стул и вышла из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь.
  ***
  - Совесть есть? Рейс через час!.. Ты обещал!.. Всегда знала о твоей безответственности!..
  Голос Лики сипло пробивался сквозь шум воды. Кондрат фыркнул, одной рукой прижал аппарат к уху, второй закрутил вентиль крана и, взяв полотенце, начал вытирать голову.
  - Ты чего там ещё и фыркаешь? Совсем обнаглел? Тайру забери!
  - Сейчас! Оденусь и выезжаю! - натягивая трусы одной рукой, проворчал Кондрат.
  - Он только выезжает, понимаешь ли! Да у меня вылет через час! Придурок! Открой дверь! Я сама её привезла!
  - Сама так сама, - заворачивая торс в полотенце, беспрекословно согласился Кондрат и, почесав грудь, прошлепал мокрыми ногами к двери.
  По дороге успел подметить, что в квартире установилась тишина.
  - Тетя Зина! - позвал Леший. Та не отозвалась. "В магазин ушла", - подумал Кондрат и, провернув ручку английского замка, открыл дверь.
  Ярость на лице Лики искажала природную красоту. Она без слов сунула в руки Кондрата поводок и пакет. После чего бегом спустилась по лестнице. Тайра гавкнула ей вслед явно без всякого сожаления.
  - Ну, привет, красавица! - погладил хаски за ушами Леший, и они вошли в квартиру.
  ***
  Собака смотрела на Кондрата умным, пронзительным взглядом, пока тот выуживал из пакета миску под еду, под воду и пакет с сухим кормом.
  - Всякой гадостью тебя кормит, - поморщился Кондрат. Тайра гавкнула. Соглашалась. - А мы пойдем и купим чего-нить более привлекательное. Небось, ливер с прошлой нашей встречи не ела?
  Тайра снова гавкнула. Ну не умная ли собака!
  Леший выбросил пакет в мусорное ведро, пакет с сухим кормом был закинут под стол.
  - Идем, - позвал хаски Кондрат. Заскочил в комнату, натянул спортивные, широкие штаны, и, нахлобучив шлепанцы на голые ступни, вышел с Тайрой из квартиры.
  ***
  - День добрый, Кондрат Разумович, - кивнули разом три соседки-старушки, сидящие на скамейке. У одной в руке кулек с семечками. Отчего-то Кондрату казалось, что кулек тот вечный, нескончаемый, ровно свернутый со смазавшимися газетными буквами.
  Леший ответил им кивком.
  Кондрат накрутил поводок на руку и рысью побежал через двор. Поворот по аллее, и за угол.
  Ларек Тети Маши был открыт.
  - Утро доброе, Кондрат Разумович!
  - Доброе! - кивнул Леший. - Нам чего-нить для гостьи, - кивнул на собаку.
  - О, Тайрочка, снова с вами? - растянула губы тетя Маша в широкой улыбке во все тридцать два позолоченных зуба. Теткой она была хорошей, большой и громкой.
  - Тайра! - собака напряглась. - Соскучилась по хозяину-то? - гремела на пол-улицы теть Маша. Тайра передергивала ушами, выразительно глядя на Кондрата.
  - Ща, ливер свеженький, только утром привезли, - громко разносился голос.
  Тайра прижала уши. Кондрат погладил её по голове.
   Ларек тети Маши был самым близким, да и качество довольно широкого выбора продуктов устраивало.
  - На! - сунула Лешему в руки пакет с ливером Марья. - Че, собака, вот и тебе вкуснятины взяли? А вы Кондрат Разумович, у нас копчененькая тока пришла, и сыр...
  - Не надо, - отсчитывая деньги и протягивая продавщице, быстро отмахнулся Кондрат.
  - Ну как хотите, - поправила платок на голове Марья. - Вы такой худенький Кондрат Разумович... как развели со своей... Ой, смотреть на вас страшно.
  Выслушивать сомнительные комплименты Леший не стал, дернул поводок и направился назад в квартиру.
  ***
  Кондрат сидел в зале и без интереса смотрел в телевизор, щелкая с канала на канал. Иногда он вяло жевал котлету, взятую с тарелки, стоящей здесь же на диване. В холодильнике находились остаток борща и толченая картошка, утренние блинчики лежали под беленькой салфеткой, но греть было лень. Кондрат равнодушно тыкал в кнопки пульта. Новости, старые фильмы, новые - боевики, и комедии. Все неинтересно и скучно. Тайра в ногах зевнула. Раздался щелчок замка - вернулась тетушка. Кондрат мельком глянул на часы, без пяти пять.
  - Ты перекусил Кодинька? - тетя Зина вошла улыбаясь.
  - Перекусил, - кивнул, не отрывая взгляда от телевизора Леший.
  - А я пельмешек принесла, отварить свеженькое?
  Кондрат, встал, потянулся.
  - Не нужно, - зевнул. - Ты меня раскормишь, я за преступниками бегать не смогу. Тайра в ногах приподняла голов и лениво посмотрела на теть Зину.
  - Ой ли! - засмеялась тетушка. - Я вот сегодня к Марье в ларек заходила, так она сетовала, что я тебя плохо кормлю. Говорит, исхудал Кодя, только что и остались одни глазенки на лице.
  - А нужно, чтобы все были как тетя Маша, бочком в двери пролазить? Так меня ж такого с работы поганой метлой погонят.
  Тетушка, хоть и сама изящной фигурой не отличалась, но рассмеялась.
  - Поганой, не поганой, а пельмешек я отварю. Там и сметанка с утра осталась, - и она вышла из зала.
  Кондрат посмотрел вслед тётушке, невесело улыбнулся, щелкнул пультом, выключая телевизор, и направился в свою комнату. На столе стоял ноутбук, не новый, но добротный, исправно отработавший уже более четырех лет. Кондрат открыл шкаф, посмотрел на висящую, на плечиках форму. Задумчиво прикрыл шкаф и погладил себя по животу, по тому самому месту, где на ярко красной футболке красовался портрет Че Гевары. Потом окинул взглядом комнату, остановился на книжной полке. Таких уже почти не осталось. Настенная, с витиеватыми стенками из железных прутьев. Пожалуй, последний старый предмет интерьера в квартире. На полке стояли столь же уникальные книги. Собрания сочинение Пушкина, Лермонтова. Рядом с ними контрастно выделялись собрание Стругацких и Рекса Стаута и Сидни Шелдона. Читал Кондрат редко, не до книг ему стало с некоторых пор. Но сейчас хотелось хоть чем-то отвлечься от тяжелых дум. А думы были совсем неприятные, муторные. Чем закончится непредвиденный отпуск, одному богу известно. Вполне возможно, что после всего произошедшего, Кондрат попросту не выйдет в отдел. А может и выйдет, но участковым. Леший вздохнул. Как будут смотреть на него сослуживцы? Как будет смотреть на него тетушка и соседи?
  А что он сделал? Он Стаса не убивал? Труп в кабинете - это не окончание карьеры. Что там ещё экспертиза покажет? От последней мысли неприятно потянуло в желудке и болезненно екнуло под ребрами.
  И все-таки лучше не думать, что угодно делать, но не думать.
  Первая книга, которая попалась в руки - Стругацкие "Понедельник начинается в субботу" - прочитанная раз пять по молодости лет. Чудное место, с чудным НИИ. Когда книга впервые попала ему в руки, Кондрату, может, как и многим погрузившимся в её фантастический мир, очень хотелось попасть туда. Он представлял себя главным героем и видел себя за рулем старенького авто, к нему подсаживаются двое неизвестных и жизнь закручивается прелюботынейшей юлой с самыми фантастическими нереалиями. Вот оно где, мальчишеское счастье!
  Кондрат сел в кресло у окна и открыл книгу. Долго водил глазами по строчкам. Потом поймал себя на том, что не может сконцентрироваться и понять, о чем именно он читает. Он попробовал начать читать с начала, но предложения упорно не желали приобретать хоть какой-то смысл. Кондрат вздохнул и убрал книгу на подоконник. Прошел к кровати, скинул на пол покрывало и, не раздевая, лег. Позже он услышал, как запрыгнула на кровать Тайра, немного покрутилась и улеглась в ноги.
  ***
  Проснулся от того, что нога, на которой лежала хаски, затекла. Кондрат осторожно вытянул её из-под собаки и сел на кровати. Тайра приподняла голову, сонно, сощуренными глазами, в которых отсвечивала заоконная луна, посмотрела на хозяина. Кондрат зевнул.
  Сколько он проспал, трудно было сказать. Лег, когда еще светило солнце. Немного посидев, Кондрат снова завалился на кровать. Раз десять перевернулся, поправил съехавшее к краю одеяло, а еще через пару оборотов, запутавшись, и, в конце концов, сбив одеяло в самый дальний угол белого пододеяльника, встал. Тайра, разбуженная хозяином, лежала в углу кровати и смотрела на него через чуть прикрытые веки. "Спал бы", - было написано на её умной морде.
  - Да выспался вроде, - кинул ей Кондрат, прошелся по комнате, отодвинул занавеску и открыл форточку. На минуту застыл, вдыхая ночной запах, закравшийся в комнату вместе с лёгкой прохладой. Окно осветили фонари машины, Кондрат зевнул в очередной раз, и почесал живот.
  Красная БМВ остановилась под окнами Кондратовской квартиры. Легкий свет фонарей психиатрической больнички отражался на глянцевом боку. Минут пять машина просто стояла, и никто из неё не выходил. Кондрат всмотрелся, номер видно не было, как и в темном лобовом стекле, водителя.
   Кондрат похлопал на себе футболку с Че Геварой, потом спортивные штаны, нащупал, вытащил из кармана сигареты и зажигалку, некоторое время крутил их в руках, не сводя глаз с машины. Она продолжала стоять. Никто из неё не выходил. Кондрат сунул сигарету в рот, но подкуривать не торопился. А что если машина та самая? С рыжей девкой. Бред, глупости. Что ему эта рыжая? Да и мало ли красных БМВ. Кондрат все же прикурил и затянулся. Вообще-то в квартире у него не принято курить. Подумав об этом, он сделал глубокий затяг и выбросил окурок в открытую форточку. Направился к кровати, по дороге остановился. Вернулся, прикрыл форточку, запахнул шторину и только тогда, успокоившись, отправился спать.
  Тайра заворчала, когда Кондрат её подвинул, потом потянулась, громко зевая, и снова прикрыла глаза.
  Спать.
  Кондрат закрыл глаза и решил, что лучшее средство для сна - это посчитать барашков, прыгающих через жердочку.
  Начнем.
   Раз барашек, два барашек, три барашек, четыре барашек, пять... как ни пытался Кондрат их себе представить, через жердочку прыгали солнышки, палочки, нечто похожее на носки, и даже яркие оранжевые червячки, но никак не барашки. - ...Тридцать три барашек... - Леший замолчал. В ногах завошкалась, а после и вовсе поднялась на все четыре лапы Тайра, насторожилась. Взгляд, прикованный к зашторенному окну, с минуту был внимательным и вдруг она сделал резкий прыжок, снесла по дороге стул, и встала у окна, всматриваясь в штору.
  Кондрат поднялся. Поведение Тайры пугало. В комнате стало зябко от неприятного ноющего у самого желудка предчувствия. Кондрат подошел к собаке и осторожно погладил по голове, та не отреагировала, продолжала напряженно смотреть на окно. И тогда, набрав побольше воздуха в легкие, Кондрат распахнул шторы. И тут же удивленно выдохнул. То ли просмотренные за всю жизнь ужастики, то ли прочитанные книги, но отчего-то он ожидал увидеть за окном монстра, синий свет, зловещий туман, а может и то и другое вместе взятое. Ничего подобного там не было. Луна едва касалась верхушек деревьев, алея тускло освещалась двумя фонарями больнички. Пустая лавочка под фонарем.
  Ничего.
  Однако Тайра поставила передние лапы на подоконник, и пристально смотрела сквозь стекло. Кондрат проследил за взглядом. Собака смотрела на здание больницы. Вернее, на ту её часть, что была видна из-за стен и деревьев. Кондрат тоже всмотрелся в здание. Сначала ничего необычного не было. Машина всё так же стояла внизу на аллее. Из нее никто не выходил. Тайра слегка заворчала и смолкла. Нос хаски ткнулся в стекло. И вдруг дверь БМВ открылась, из неё вышла рыжая девушка. Кондрат вцепился руками в подоконник. Девушка отошла к центру дороги, и только теперь Кондрат увидел в её руках фотоаппарат с болтающимся на плече шнурком. Девушка настроила объектив на больницу. Тайра заскулила.
  Кондрату показалось, что у него мелькнуло в глазах: внезапно ставшая слишком яркой звезда над психушкой, ослепила. Он закрыл веки и протер глаза, открыл. Нет же, напротив, под самой крышей психушки, выстроились огоньки гирлянды. Нить огоньков тянулась через три окна, прописывая четкие, яркие, слепящие буквы. "А36174" - одно яркое, четкое, режущее глаза слово. Девушка внизу быстро нажимала на кнопку фотоаппарата. Кондрат, как и Тайра, прижался к стеклу. Секунд десять не больше. И гирлянда потухла. Девушка тут же быстрым шагом направилась к машине. Уже усаживаясь, она взглянула вверх. Кондрат отпрянул от окна, отгородившись тюлью. Девушка застыла. Увидела? Может быть. Отчего-то Кондрата испугала эта мысль.
  - Тайра, - шепотом позвал он. Собака продолжала стоять у окна. Кондрат потянул хаски за ошейник, Тайра упиралась. Девушка не сводила глаз с окна. Черт! Да уехала бы уже!
  Наконец, Тайра, потеряв интерес, опустилась на пол. Тюль легла на подоконник, полностью отгородив собаку и Кондрата от окна. Девушка нахмурилась, отвернулась и села в машину.
  Кондрат бросил мимолетный взгляд на электронные часы нас столе.
  Одна минута четвертого.
  Нестерпимо захотелось курить. Кондрат достал сигареты, глянул в окно и направился из комнаты. Пересек темный коридор и вышел из квартиры.
  Лестничный пролет был довольно чистым, с припаянной к железным перилам пепельницей.
  Выдыхаемый дым не успокаивал, скорее, раздражал, витая над головой призрачным туманом. Кондрат смотрел в едва светящуюся проволоку слабой лампочки. Вокруг неё витали мелкие мошки. Какие-то ударялись и пропадали в свете, обожжённые обманчивым теплом, и тут же на смену неслись другие и, собственно, уже не возможно было понять, прибывают они или убывают. Просто мечутся стайкой мелких точек. Леший затушил сигарету. Вздохнул подъездного воздуха и направился обратно в квартиру. Где-то внизу послышался скрип открываемой двери, и кто-то начал подниматься по ступеням подъезда. Что-то жуткое почудилось в этом скрипе - натяжном, долгим, а сами шаги пугающими, тяжелыми.
  И сердце Кондрата отчаянно ухнуло, и ударило в ребра болезненным уколом.
  Вспомнилось тяжелое дыхание, прущее на него из синего света в коридоре районного ОВД. И Лешему почудилось, как в воздухе запахло лесом, елью, шишками.
  Дрожь непроизвольно опустилась от затылка к рукам, и ноги стали тяжелыми. Кондрат судорожно закрыл за собой дверь и защелкнул древний английский замок, мельком подумав: "Пожелай, кто войти, хлипкая дверь и старый замок не станут препятствием".
  Шаги затихли напротив двери, за которой стоял, боясь дышать Леший. Тот, кто остановился за ней, слушал, находясь совсем близко. Скорее всего, прислонившись ухом к двери. Слушал его, Кондрата Лешего. А последний не мог пошевелиться, словно завороженный стоял, держа в руках ключ. И слушал тяжелое дыхание и бешеный стук сердца.
  Тук, тук.
  Тук-тук.
  Синий свет. Вот сейчас ударит и не будет больше Кондрата с удивительной фамилией. И никто не узнает, что с ним случилось на самом деле. Сердечный приступ, вот как напишут в сводке. У Коди от последней мысли судорожно свело в невеселой усмешке рот. Послышалось шарканье. За дверью вытирали о старый придверный коврик ноги.
  "Вежливый. Культурный. С грязными ногами в чужой дом не входит", - с тоской подумал Кодя и снова посмотрел на древний замок. Смешно. Давно дверь в квартиру поменять хотел. Не поменял. Времени все не было. А теперь, видать поздно уже, может, так и должно было произойти...
  Что произойти? Чего именно он ожидал?
  Ничего еще не случилось. Шарканье прекратилось. И дыхание затихло. Но Леший кожей чувствовал и громким стуком сердца: "Он там. Почему он? Может она? - Вспомнилась рыжеволосая на БМВ. Машина же стоит. Стоит там, внизу у больнички. - А что если и, правда, она? Или не она. И не он. Нелюди!"
  Голос Стаса пробился сквозь страх почти явственно: "НЕЛЮДИ!"
  У Кондрата свело дыхание. И снова вернулись мысли об инсульте или инфаркте. Какой черт разница! Вот только будет он лежать вот здесь, среди коридора... тётушку жалко...
   За спиной что-то звякнуло. И тут же раздался поворот ключей. Со скрипом открылась дверь. Не в квартиру Лешего, в соседнюю, и со стуком закрылась.
  - Ты почему не спишь?
  Кондрат чуть не вскрикнул, резко обернувшись, испугал своим видом тётушку. Та, попятилась, побледнев.
  - Кондрат, что с тобой?
  - Что со мной? - стараясь придать голосу спокойствие.
  - Ты бледен, очень бледен.
  Кондрат пожал плечами. Что ей ответить? Рассказать об увиденном в участке? Посвятить в безумие, благодаря которому он теперь почти безработный. Отпуск. Смех, это даже не решение, а закрытие глаз на ситуацию. Ему никто не поверил. Нет, он ничего не расскажет тетушке. Такой рассказ только еще больше её напугает. Подумает, что Кондрат свихнулся... ну да, и до больнички совсем рядом... рукой подать... Будет потом на окна своей квартиры только через решетку соседнего здания смотреть.
  Тётушка стояла, выжидающе смотря на Кондрата.
  - Всё нормально, иди, ложись. Душно, не спится.
  Она нахмурилась. Именно так как делала всегда, когда не верила, но спорить не решалась. Поджав нижнюю губу, кивнула и ушла в свою комнату. Кондрат еще продолжал стоять у двери и прислушиваться.
  Тишина. И за стеной тишина. Сосед, наверное, пришел или может, пришла, и сразу спать легли. Поздно. И ему пора. Покурить бы еще. Надо же, аж руки трясутся! Сосед. А кто он? Отчего Кондрат, как ни силился, не мог вспомнить. Два года назад, там жила бабуся. Померла. Сын не стал продавать квартиру, но и сам жить не захотел. С тех пор она постоянно сдавалась. То мужику некоему, странному, нелюдимому. Он все ходил, втянув голову в плечи, и косился на всех мутными глазами, на одном из которых испуганно отражалось бельмо. Позже мужик исчез, на его смену пришла молодая парочка, вечно смеющаяся, собирающая возле подъезда, и в подъезде, и в квартире толпы праздного народа. Те кричали, вопили, пели матерные песни и бегали по подъезду в трусах в нетрезвом состоянии, соседи из подъезда постоянно выносили кучу бутылок и выметали сигаретные пачки. Это надоело, и на парочку написали заявление. Сам Кондрат лично участковому, хорошо ему известному, относил. Просил поговорить с ребятами, ибо негоже себя так вести, люди кругом. Участковый сочувственно головой кивал. А после парочка пропала. Месяц квартира не простояла пустой, пришла девушка с подругой. Эти были спокойными, толп не приводили и не шумели. Вели себя тихо. Месяц назад Леший заметил, что свет в квартире не зажигается, голоса, и звуки не доносятся, так и решил, что девчонки съехали. А кто живет в ней теперь? Кондрат почесал затылок и, только сейчас обратил внимание, что ключи остались зажаты в ладони. Снова раздался щелчок, Кондрат еще сильней сжал ключи. Соседская дверь с легким скрипом открылась и захлопнулась, после чего послышался щелчок запираемого замка, быстрые шаги и снова тишина, от которой пошел озноб и начало колоть в кончиках сведенных пальцах.
  Мужчина бросил ключи на тумбу, размял ладонь. Нет. Нужно все прекращать, так самого себя можно с ума свести. Минуту он слушал подъезд, больше никаких звуков не было. Тогда развернулся, и пошел к себе в комнату. Зайдя, подошел к окну и взглянул вниз. БМВ не было. Фонарь освещал пустую аллею и оранжевые скамейки.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"