Главная Библиотека Галактики содержала миллионы различных изданий, названия которых начинались со слов "О пользе и вреде" и заканчивались чем угодно. Здесь были совершенно скучные издания, вроде книги "О пользе и вреде секса", глубокомысленные учёные труды - например, "О пользе и вреде жизни как таковой", и весьма полезные, вроде занимательной брошюры "О пользе и вреде неуместной шутки". Хранилось здесь даже несколько изданий о пользе и вреде библиотек, в которых доказывалась в основном несомненная польза.
Но, как ни странно, даже в Главной Библиотеке Галактики, содержащей буквально все известные издания, не было ни одного исследования на тему пользы и вреда азартных игр. Конечно, мы никогда бы не позволили себе беспочвенных обвинений в подкупе, угрозах, шантаже и прочем давлении, основываясь на одном только смутном подозрении... если бы речь не шла об азартных играх, сторонники которых как никто лучше должны понимать действенность способов "наугад", "авось повезёт" и "чутьё подсказывает". В конце концов, не может же быть, чтобы все разумные существа, не сговариваясь, пришли к выводу, что азартные игры приносят один только вред или одну только пользу, когда даже по такому простому вопросу, как польза и вред неуместной шутки, всегда находилось множество полярных мнений!
Если бы брошюра об азартных играх была написана Игорем Укойко и Стёпой Грубичем, то слово "польза" там вы могли бы встретить разве что во фразах типа: "Несомненную пользу принесёт публичное избиение всех организаторов азартных игр с последующим позорным изгнанием из города". Игорь и Стёпа ненавидели азартные игры тем сильнее, чем больше их филиалов появлялось на улицах Одессы, так что ненависть крепла день ото дня.
Для Укойко это стало делом глубоко личным в тот момент, когда выяснилось, что сравнительно небольшой игровой автомат поглотил с лёгкой руки Укойко-старшего двухкомнатную квартиру в самом центре Одессы, причём вместе со всей техникой, мебелью и даже коврами.
А Грубич вообще имел на этот счёт особую теорию. Он был глубоко убеждён, что в природе каждого человека заложена древняя тяга к воровству, потому как воровство объединяет в себе три главных стремления преступной (то есть каждой) натуры: 1) получить что-нибудь на халяву; 2) пощекотать себе и другим нервы; 3) доказать, что ты значительно лучше других и уж точно лучше лохов, которых только что обставил. Азартные игры Стёпа по всем указанным признакам считал безнаказанной заменой воровства, и эта подлая замена его ничуть не устраивала.
Беда была в том, что к 2019-му году лотереи, больше напоминавшие дешёвые казино (каковыми они и являлись), заполонили город, вытеснив десятки знакомых книжных магазинов, любимых бильярдных и уютных кафе. Странным образом выживали - и даже размножались с почти той же скоростью! - одни только аптеки.
Временами казалось, будто значительная часть одесситов живёт тем, что бесконечно пытается выиграть в ближайшем лото-маркете достаточно денег, чтобы приобрести лекарства в ближайшей аптеке. Или, напротив, мчится из ближайшего лото-маркета в ближайшую аптеку, дабы успеть спасти сердце, нервную систему и весь остальной организм от ужаса, вызванного чудовищным проигрышем.
Зачастую так оно и бывало.
Филиалы "лотереи" подкарауливали одессита на каждом углу, манила неоновой рекламой, понимающей круглосуточностью, приятным персоналом, уютным залом без часов и окон, где не потревожит ничто и никто... разумеется, пока у вас есть деньги для проигрыша. "Лотерея" виртуозно высасывала из одесситов то немногое, что оставалось после уплаты всех долгов, кредитов, налогов, алиментов и коммунальных платежей. Уже несколько лет Игоря и Стёпу объединяло, среди прочего, жгучее желание разделаться с этой многоротой пиявкой.
К счастью, Игорь вовремя ознакомился с историей болезни своего коллеги, который теперь в свободное время осознавал последствия активной борьбы с лотереей путём печатного слова. Свободного времени у коллеги стало много, потому что переломы обоих запястий срастались не то чтобы очень быстро. Да и Стёпа вовремя навестил в больнице не в меру ревностного сослуживца, вздумавшего накрыть своих же при получении положенной блюстителям закона лотерейной мзды.
Да, Укойко и Грубич одинаково хорошо умели делать очевидные выводы. И хотя один из них был довольно славным парнем, а другой - довольно сложной натурой, всё же ни тяги к бессмысленному героизму, ни суицидальных наклонностей в их характерах не наблюдалось.
Знаменательный случай, пошатнувший их мнение, пришёлся на понедельник, 5 августа. Этим утром одновременно (приблизительно в 9 часов утра) произошли два довольно значительных события.
Во- первых, дверь в квартиру Стёпы Грубича снова отворилась. И снова, как вы понимаете, не рукой хозяина этой квартиры. Затем в жилище бывшего участкового вошла то ли девочка лет тринадцати, то ли девушка лет пятнадцати - точно понять было сложно, да вам и не важно. Скажем так: если бы эти зеркально-чёрные глаза жирно подвести, как это модно сейчас у подростков, изогнутые губы подкрасить поярче, да ещё собрать в высокий хвост тёмные волосы, заплетённые сейчас в две тугие косы, - мы бы дали ей и все восемнадцать, и свой номер телефона в придачу... Что, впрочем, подозрительно похоже на сбивчивые оправдания педофила, задержанного на горячем с несовершеннолетней нимфеткой, так что давайте не будем! Остановимся на определении "девочка-подросток".
Девочка задержалась на минуту у входа, напряжённо прислушиваясь. Потом кивнула сама себе и двинулась внутрь, обходя помещения одно за другим и проводя на ходу обыск, причём с такими профессионализмом и скоростью, какие наши спецслужбы демонстрируют обычно в художественных фильмах. Достигнув кухни и проведя там такой же тщательный обыск, она присела за стол, по-школьному сложила руки перед собой, будто на парте, и положила голову сверху, окончательно став похожей именно на девочку. Взгляд её недовольно остановился на записке, оставленной тремя разными руками, любовно пробежался по топору, лежащему сверху...
- Нет уж, так будет совсем не интересно! - вдруг заявила она звонким голосом.
После чего включила плиту, тщательно сожгла записку, напевая что-то, подозрительно похожее на "Танец рыцарей" из балета Прокофьева, и вышла вон из квартиры.
Впрочем, она вернулась спустя пару минут, взяла топор со стола и задумчиво взвесила его на руках. Честное слово, глядя на особенное выражение её лица, мы бы ничуть не удивились, если бы маленькая ведьма распустила косы, оседлала топор, словно метлу, и выскочила бы из кухни прямо сквозь окно, оставляя за собой брызги стёкол!
Но она просто прихватила топор и ушла.
Второе значительное событие, случившееся практически одновременно с первым, ознаменовалось трагическим воплем Игоря Укойко, обнаружившего в своей роскошной тёмной шевелюре первый седой волос - жалкий, жёстко торчащий, грязновато-серый и неприятно чужой.
Подозреваем, что вам это событие не покажется ни особо значительным, ни сколько-нибудь трагическим. В ответ на подобные маленькие жизненные неприятности у нас всегда наготове пара жестоких банальностей (вроде "Все мы не молодеем, дружище, а потом и вовсе умрём, обязательно умрём, некоторые даже раньше других!"). Особенно когда эти неприятности случаются не с нами. Стыдитесь, друзья! В конце концов, не так уж трудно сказать порой сочувственно "Боже, какой кошмар!", а не притворяться, что вы мудрее другого такого же человека или хоть на каплю лучше его подготовлены к ужасу старения и смерти.
Впрочем, примчавшийся на страшный крик друга сонный Стёпа тоже оказался достаточно бесчувственным, чтобы сказать:
- Тьфу ты, было бы из-за чего орать! Напугал, собака... Ну, выдерни его, если глаз мусолит!
- Седой волос! - взвыл Игорь. - Откуда? А что завтра? Завтра - лысина?! Да я только журфак буквально вчера закончил, я вчерашний студент! Какой седой волос?!
- Ну, не школьник же... - буркнул Стёпа, ощутивший некоторое сочувствие при слове "лысина", потому что сам, глядя на фотографии рано полысевшего отца, опасался чего-то подобного. - Взрослый мужик, пора уже понемногу, возраст...
- Мой возраст - 27, а не 72! - отчеканил Игорь, выдёргивая предательский волос. - Я ещё даже не приблизился к расцвету, который у мужчин наступает, между прочим, в возрасте "за сорок"!
Стёпа перебрал мысленно всех знакомых за-сорокалетних мужиков и не нашёл среди них ни одного особенно цветущего. Припоминались почему-то сплошь пузатые, седые и лысые одновременно, с бледно-помятыми или красно-припухшими лицами.
- И кого ты знаешь из сорокалетних в самом расцвете? Кроме Карлсона, да? - полюбопытствовал Стёпа.
- Мэтью Макконахи, - выдал Игорь с вызовом. - Мужику 50 лет, между прочим, и он в суперской форме!
- Так Макконахи красится, - соврал Стёпа презрительным тоном. - Лет 20 назад поседел - и красится с тех пор, я читал. Его и геморрой давно мучит... даже операции не помогают... в Тибете у Далай-Ламы будут лечить...
- Спасибо, друг! - сказал Игорь с чувством, но не без иронии. - Вот за Макконахи сейчас немного обидно было, но от меня лично - спасибо!
Помолчав немного, он добавил уже серьёзно:
- А ведь это оно у меня после вчерашних событий...
- Договорились же, вчерашнее не обсуждать, - напомнил Стёпа. - Ну нажрались, ну посмеялись над местным психом, проехали.
- Да я вот всё никак не могу определиться, кто ещё над кем посмеялся... - протянул многозначительно Игорь.
Но вспоминать вчерашние нетрезвые приключения ему тоже не особо хотелось.
Наспех позавтракав сосисками и чем-то хрустящим, которое Укойко выдавал за омлет, они вышли на балкон. День занимался хоть и понедельничный, но славный, и даже кошмарный зной последних нескольких недель сменился приятной облачностью.
Наблюдая за оживлённым движением потоков одесситов, которые уже выбрались на будничную каторгу свободных современных людей, Игорь выпил чашку кофе с одной из десятка отпущенных самому себе на день сигарет, а Стёпа - ничем не ограниченное количество кефира. После чего журналист Игорь Укойко снова вспомнил, что он - журналист, причём не свободный. Он отобрал у Стёпы пустую пачку из-под кефира и скомандовал:
- Ну, ладно! Приступай к своим поискам работы, а я сгоняю в редакцию, хоть лицом там мелькну, пока и меня не погнали. В контору свою лучше пока не ходи - вид у тебя ещё явно с похмелья.
- Понял, понял, - кивнул Стёпа, который хорошо знал за собой эту особенность - выглядеть похмельным ещё несколько дней после обильного возлияния. - Поваляюсь немного - и приступлю. Слушай, а в каком разделе вакансии смотреть-то?
- Ну ты кем хочешь быть?
- Участковым.
- Эти вакансии не смотри, они теперь не про тебя.
- Да это понятно... - протянул Стёпа невесело, провожая друга к двери. - Но надо что-то похожее. Чтобы.... В общем, чтобы следить за порядком.
- За порядком следят уборщицы и вахтёры, - отрезал Игорь. - Тебя, конечно, возьмут. Но я бы не советовал!
- Слушай, ну серьёзно! Посоветуй что-нибудь. Со стороны же часто виднее. Вот какой я, что я хорошо могу?
Игорь Укойко честно попытался взглянуть на привычную физиономию друга как бы со стороны. Оценил массивную фигуру - крупный, высокий, с широкими плечами - Стёпа Грубич вполне мог бы выглядеть устрашающе и вызывать зависть многих других мужчин, но всё это смазывалось его уютной сутулостью и слишком простодушным лицом; и округлые добрые глаза Стёпы смотрели на мир и людей слишком мягко и понимающе, будто заранее готовясь простить каждому что-нибудь особенно гадкое, чего никто другой никогда не простил бы.
- Ты у нас, Стёпыч, человек совершенно не амбициозный, терпеливый, честный, порядочный и, уж прости за выражение, добрый! Хорошо кушаешь, ещё лучше - слушаешь... Тяжёлый случай, - вздохнул Игорь. - Тебя бы... в священники что ли?
- Дур-рак ты! - расплылся Стёпа в улыбке, всё-таки немного польщённый.
- Сам такой, - отозвался Игорь, тоже очень растроганный.
Здесь мог бы произойти ритуальный обмен жестами, выражающими всю глубину чувств. Но так как земные самцы до сих пор не озаботились ни одним нормальным жестом, кроме рукопожатия, действовать приходилось всегда наобум. Поэтому Игорь, пытаясь справиться с приступом неподобающей дружеской нежности, проделал кулаком несколько движений, очень похожих на попытку переломать другу рёбра или лишить его нормально функционирующих внутренних органов. А глубоко растроганный Стёпа, со своей стороны, зажал шею друга правой подмышкой, будто надеясь удавить его и таким образом избежать взаимной неловкости, а левой рукой свирепо потрепал Игорю ухо, приговаривая почему-то: "Не на того напал!". Что, по забавному стечению обстоятельств, в точности повторяло брачный ритуал народа ду-ду.
Это традиционное проявление чувств было прервано звонком во входную дверь. Звонили игриво, как звонят балующиеся соседские дети или пьяные друзья, имитируя всем знакомый ритм: "Эй, ты, старый ас, выходи со мной связь!" (не поручимся за точность цитирования, но это определенно было что-то очень похожее). Никто не ожидает подвоха от такого звонка, потому что так никогда не позвонит ни тёща, ни свекровь, ни убийца, ни вор, ни насильник, ни женщина, пришедшая сообщить, что беременна тройней и материнское сердце подсказывает, что все трое - от вас.
На это распространённое заблуждение и рассчитывал стильный человек в чёрном костюме и с чёрным (очень подходившим к этому костюму) пистолетом, которого Игорь обнаружил на пороге, отперев дверь. На его утомлённом, но строгом лице лет сорока лежала печать неопределённого жизненного опыта и определённой нелюбви ко всему роду человеческому.
- Лотерейщик! - успел выкрикнуть Укойко, прежде чем незнакомец направил на него пистолет и честно признался:
- Да, лотерейщик. Меня предупреждали, что вы отнесётесь с предубеждением. Поэтому я пришёл, в некотором смысле, во всеоружии.
- В самом прямом смысле! - уточнил Игорь с ненавистью, указывая на оружие в руках незнакомца обоими указательными пальцами.
- В самом плохом смысле! - добавил Стёпа обвиняющим тоном.
- О смыслах не спорят, - уклончиво выдал лотерейщик и взмахнул чемоданчиком, который он держал в левой руке. - Я бы с удовольствием поспорил о вкусах, но вынужден поторопиться. Где тут у вас можно расположиться с комфортом?
- В кухне, - предложил Игорь, немного подумав.
- В кухне вы попытаетесь напасть на меня с кухонным ножом, - поморщился лотерейщик. - Я знаю, как это бывает. Люди видят нож, видят меня - и уже не могут справиться с искушением.
- Обязательно попытается! - охотно подтвердил Стёпа. - И правильно сделает. С ножом или... ну хоть с мясорубкой. На вашем месте я бы выбрал гостиную, а на твоём месте, Игорь, я бы не пытался разоружить такого... явно серьёзного человека.
- Но в гостиной я наверняка попытаюсь напасть на него с утюгом, - мрачно пообещал Игорь. - Или с маминой хрустальной вазой. Или с чугунной гирей. Или вот хоть с зубами! Я видел в одном фильме недавно, как один мужик так испугался другого, что просто вырвал ему глотку зубами - жесть! Я примерно настолько же напуган.
- А сколько раз перед этим в него выстрелили из пистолета? - вежливо поинтересовался лотерейщик.
- Не успели, - пожал плечами Игорь.
- Я вот успею раза три, - заверил человек с пистолетом.
- Точно успеет, - подтвердил Стёпа, нервно отмечая про себя наличие глушителя.
Мы с радостью подтвердим, что замечательная интуиция не подвела Стёпу и на этот раз. Поэтому, направляемые выразительными взмахами пистолета и чемоданчика, друзья покорно проследовали в гостиную, где незваный гость предложил им расположиться на диване.
Уничтожив ленивым выстрелом навскидку хрустальную вазу, стоявшую на журнальном столике, гость смахнул осколки и уложил на их место чемоданчик, после чего сказал, обращаясь к нервно заёрзавшему на диване Игорю:
- Надеюсь, это будет первый и последний предмет обихода, испорченный в ходе нашей беседы.
- Если чужие конечности входят в предметы обихода, то я тоже очень надеюсь! - искренне заверил Стёпа.
Лотерейщик кивнул, раскрыл чемоданчик, извлёк оттуда толстую стопку каких-то листов с мелко распечатанным текстом и принялся старательно проставлять дату на каждом из них. Писал он медленно, каллиграфическим почерком выводя каждую чёрточку в каждой цифре, и напряжённый момент несколько затянулся.
Тем временем между Игорем и Стёпой происходил очевидно телепатический диалог, причём настолько явный и подробный, что за возможность запечатлеть его своими приборами дорого дал бы один полусекретный и всего на четверть легальный научный институт в Массачусетсе, занимающийся изучением телепатии, телекинеза и прочих сверхспособностей, иногда проявляющихся в среде людей.
"Где гарантия, что он не убьёт нас, как только закончит писать?!" - спросил Игорь одними глазами.
"Гарантий нет. Но хотел бы - давно убил бы. Главное, чтобы перед этим не стал пытать, да?" - ответил Стёпа покачиванием головы.
"Пытать? - дёрнул Игорь бровями и добавил для выразительности нервный глазной тик: - Я не выношу пыток, я очень плохо к ним приспособлен! Я во всем признаюсь и всех сдам, как только он вырвет мне первый ноготь!".
"Не советую сдаваться после первого ногтя... - моргнул Стёпа. - Для убедительности лучше закладывать всех после третьего. И, кстати, зря ты напомнил ему про утюг! С утюгом можно многое сделать... Но меня больше волнует чемодан. Не взрывчатка ли?".
"Взрывчатка?! - выразительно вздохнул Игорь, дрогнув щекой. - Разве так ещё кто-то делает? Куда разумнее связать нас, включить газ на кухне и сунуть что-нибудь металлическое в микроволновку...".
"Ты смотришь слишком много остросюжетных фильмов!", - укоризненно вздохнул Стёпа.
- Если бы мне действительно нужно было избавиться от вас, - заметил лотерейщик, - я бы разыграл гейскую сценку. Парные страсти, страстные парни, двойное самоубийство... Это сейчас - самый шик! И между вами двумя, парни, есть какое-то притяжение... определённая искра... вы точно не?..
- Нет! - заверили друзья с той излишней горячностью, которую всегда проявляют мужчины в подобных вопросах, особенно когда они - "да".
- Жаль, - вздохнул лотерейщик. - Это было бы очень современно. С другой стороны, раз вы не пара...
- Не пара! - выкрикнул Игорь, а Стёпа горячо закивал.
- Раз вы не пара, то один из вас может позвонить мне как-нибудь... - закончил лотерейщик, улыбаясь с неожиданными ямочками на щеках.
Он протянул визитку, к которой сперва не потянулась с дивана ни одна рука, а после выразительного взмаха пистолетом - все четыре.
- Мы позвоним! - заверил Стёпа.
- Конечно, трудно нам, что ли?! - возмутился Игорь.
- Буду ждать! - кивнул мужчина, выкладывая перед каждым свою визитку таким жестом, каким обычно кладут на стол козырного туза. - А теперь - попрошу завизировать подписью... да, вот здесь... и здесь... под каждой датой...
Ошеломлённые друзья послушно оставляли автографы в тех местах, на которые указывал палец лотерейщика, пока странички не кончились. Краем глаза, по привычке, они фиксировали заголовки документов: "Акт приёма-передачи", "Претензий не имею", "Согласен с нижеизложенным" и - внезапно! - "Обязуюсь перезвонить".
Лотерейщик важно кивал на каждую подпись, а по завершению процедуры развернул чемоданчик к дивану и тепло поздравил:
- С выигрышем, господа! Спасибо, что поучаствовали в нашей лотерее!
Друзья внезапно ощутили ту полноту чувств, которую у взрослого цивилизованного мужчины на планете Земля может вызвать разве что радостный крик медсестры: "Это мальчик! Здоровенький мальчик!". Ну или чемодан, наполненный аккуратными пачками денег, желательно - американских.
- 50 тысяч, - подтвердил лотерейщик, встретившись со взглядом двух пар ошеломлённых глаз, и тут же весьма профессионально засуетился: - Я понимаю... Такой момент! Обычно люди хотят побыть наедине с ними... Не провожайте меня!
Он всё-таки задержался немного на выходе из гостиной, будто вопреки своим же словам надеялся на тёплое провожание, но Стёпа с Игорем, синхронно наклонив головы набок, погрузились в созерцание открывшихся богатств и перспектив, поэтому лотерейщик настойчиво повторил:
- Даже не вздумайте провожать!
И скрылся, потерявшись из виду глав на десять-пятнадцать.
Спустя некоторое время, пересчитав деньги и убедившись, что их действительно 50 тысяч долларов - не больше и, главное, ничуть не меньше! - друзья занялись тем, что больше всего соответствовало характеру каждого из них. Стёпа кинулся собирать осколки хрустальной вазы, а Игорь закурил прямо в комнате, стряхивая пепел в чемоданчик, на дне которого обнаружилась записка: "На оборудование штаба. Первый перевод".
- А всё-таки, Стёпыч, азартные игры могут быть очень выгодной штукой! - заявил Игорь, впервые в жизни кладя ноги на журнальный столик, покрытый толстыми пачками денежных купюр. - Главное - никогда в них не участвовать!
Затем в их головы начали приходить всякие мысли.
Первая мысль - всегда шальная. Идея просто смыться из города, прихватив деньги, пришла к ним одновременно, и так же синхронно она была отвергнута. Игорь справедливо рассудил, что 50 тысяч - не пятьсот, надолго не хватит, тем более - если начинать жизнь на новом месте с пустого листа. Стёпа справедливо добавил, что если бы от них ждали, что они смоются из города, то так и написали бы. Но в записке недвусмысленно значилось, что деньги выделены на оборудование штаба. Какого именно штаба, можно было и не уточнять.
- Слушай, а ведь павлюковичи эти твои - не такие уж и шизики получаются, да? - неуместно развеселился Укойко. - Похоже, и правда инопланетные товарищи!
- Игорёк, а ты припомни, какие такие инопланетные технологии они тебе вчера показывали? - вкрадчиво поинтересовался Стёпа. - Старый телевизор с пультом? Такой и у моей соседки есть, а она - хоть и крыса марсианская с виду, но определённо с одесской пропиской с самого рождения!
- А Павлюкова? Ты же сам говорил! Ты же сам говорил, что Павлюкова - наполовину человек! Да и мы ж её видели!
- Это я тебе не говорил, а пересказывал показания самой Павлюковой, - уточнил Стёпа, махнув рукой. - Выглядит она, конечно, дико. Но сойдёмся на том, что Павлюкова полу-человек - полу-бегемот, что даёт в сумме вполне земное происхождение!
- А конфликт?
- Какой конфликт?
- Вооружённый конфликт! Конференция по мирному урегулированию! И мы - как точка равноудалённая для обеих сторон! Говорили же про межпланетный конфликт... - начал Игорь горячо и осёкся, потому что сказанное вслух звучало не очень убедительно.
- А я думаю, что всё это межпланетное фуфло - это так, для виду, чтобы не называть вещи своими именами, - сказал Стёпа с нажимом. - Конфликт-то у них явно есть, раз такие деньги на штаб по конференции выделили... но конфликт этот, я думаю, совсем не межпланетный, а, например, арабо-израильский...
- А как же точка...
- Равноудалённая? Да и тут всё сходится! Конфликт у них на границе, правильно? Находятся они там совсем рядом, на шее друг у друга сидят. А если мы с тобой, Игорь, сидим в одной точке, то любая другая будет для нас равноудалённой, а чем дальше - тем более удалённой, и тем ровнее, понимаешь?
- Почти, - кивнул Игорь.
- И вот что мне по-настоящему не нравится, это что они нам рассказывали про возможные смертельные теракты и хитрые провокации... - нахмурился Стёпа.
- Не хочу выглядеть ксенофобом или там расистом, но теракты - это явно арабы, - заметил Игорь встревоженно.
- И я не хочу выглядеть расистом, но только хитрые провокации - это явно евреи! - отозвался Стёпа и хлопнул пачкой банкнот по столу: - Или опять арабы. Чёрт, вот теперь всё сходится!
- Может, в полицию?.. - протянул Игорь, сам не веря в то, что сказал.
- И что скажем? Покажем чемодан - скажем: так, мол, и так, преступно всучили нам крупный выигрыш в лотерею?
- А Павлюковы?
- А Павлюковы чаем поили! Ну да, налицо преступный сговор с целью обогащения третьих лиц - нас с тобой то есть. Есть на что жаловаться, только вот не помню, что это за статья в УК! Нет, Игорь. Пока придётся без лишней полиции, просто самим. Я вот лично не хочу тут ни провокаций, ни терактов. А ты?
- И я не хочу! - честно заверил Игорь. - Так что делать будем?
- А будем оборудовать штаб. Тем более что... - тут Стёпа многозначительно потряс бумажкой, извлечённой со дна чемодана: - ...сказано, что этот перевод - только первый!