В последних годах издыхающего Союза в педагогике появилось интересное нововведение: первоклашек стали принимать в школу и распределять по буквам. 1А, 1Б... Отличие от старого исчисления было в том, что в 1А учились детишки приблатнённых родителей, из тех, что в белых домах заседают. И в классные руководители определяли самых-самых заслуженных (уж не знаю чем) учителей. И, соответственно, в 1Ю ходили дети, ну сами знаете, каких родителей.

Народ понял такое кастовое деление, как возможность прикоснуться к чему-то возвышенному. Интриги, взятки... Не избежали этого и молодые родители с которыми дружил я. Засунули-таки дочку в 1А. Как и чем они это сделали, я не знаю. Знаю только то, что орденоносная старушенция, которая вела этот класс, невзлюбила этого ребёнка, выделяющегося из общей когорты венценосных. Каждое родительское собрание пеняла маме, что её дочь - полный дебил, уроки не готовит, а, если и готовит, то всё неправильно.

У мамы - ума палата и она, выслушав замечания в школе, дома отыгрывалась за позор на дитяти. Делание домашних заданий превратилиь в пытки. С рёвом и шлепками. Девочку стало трудно узнать. Замкнулась, погасла, даже ростом меньше стала, как мне казалось. И это всего за два месяца после начала учёбы.

Однажды прихожу к ним в гости и в калитке сталкиваюсь с малышкой. Как обычно, шутки и подколы. Хотя я и вижу зарёванное личико девочки.

   - А что это у тебя? - я тычу пальцем ей в грудь. И, когда она опускает лицо вниз, я прихватываю полусогнутыми пальцами её носик:
   - А, опять попалась!
Девочка, почему-то, не смеётся, а, вдруг, обхватывает мою ногу, поднимает на меня взгляд блестящих глазёнок и серьёзно говорит:
   - Дядя Вова! Ты такой хороший. Я тебя люблю.

Как-то не в попад стукнуло сердце, я поднимаю её на руки, целую в щёчку и, опуская на землю, произношу:
   - Я тебя тоже люблю, маленькая.

Захожу во двор, там вижу главу семьи склонившегося над железяками. Привет-привет!
   - С тобой всё нормально? - спрашивает он.
   - Да, а что?
   - Странный у тебя вид, какой-то.

А я и сам чувствую, что мне хочется на кого-нибудь отвязаться. Но потихоньку успокаиваюсь и общение продолжается. Потом, как обычно, чай втроём. И тут я задаю вопрос о том, как идут дела в школе у малышей. Первой отвечает мамаша.
   - У сына всё хорошо, а, вот, дочь - полный дебил. Как не пойду на родительское собрание, так и слышу...
   - Дура ты, - не выдерживаю я, - Девочка ещё и двух месяцев в школу не ходит, а уже отбили всякое желание учиться.
   - Ты слышал, как он меня назвал? - собеседница поворачивается к мужу. Но тот сосредоточенно разглядывает чайную ложечку и не реагирует на протест.

   - Слушай совет, - продолжаю я, - Завтра же пойди в школу и переведи малышку в другой класс. Какой там среди первых самый последний?
   - 1Ж.
   - Вот и отдай её в первый Ж. Иначе скоро она привыкнет, что она - самая плохая. В четвёртом классе курить начнёт. А в шестом шлюхаться уже будет. Лучше быть лучшей среди плохих, чем плохой среди лучших.
   - Но...
   - Я тебе уже сказал, кто ты. Хочешь, чтобы повторил?
Родители растерянно переглядываются и, наконец, отец семейства произносит:
   - Я думаю, что он прав. Надо переводить.

За двадцать дней до Нового Года 1Ж уже прогуливал уроки вместе со своим учителем. Вместе с недавним выпускником пединститута они давно уже научились читать и носились по парку, распевая песни, разучивая стихи, читая по очереди вслух книжки или собирая гербарий. 1А, тем временем, в ежедневных трудах выучивал новые буквы многострадального русского алфавита.