Наменский Артём : другие произведения.

Смерти больше нет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стоит ли любовь смерти? Неизвестно, но когда в судьбе главного героя смерть приходит к нему в момент появления его второй половинки - много что становится ясно. Дикий вихрь событий, накрывший Андрея после смерти, раскрывает ему самые сокровенные секреты мироздания: зачем нужны мы в этом мире, для чего создана Вселенная, почему в каждом человеке заложена программа самоликвидации, имеет ли право на существование наша цивилизация. По горькой иронии судьбы любовь не спасёт мир, а его погубит. Однако сплетение прошлого и настоящего, сущности и мистики, эмоций и рациональности возможно поставят совсем не точку и не восклицательный знак. Знаков окажется значительно больше.
  Часть 1
  Глава 1
  
   Японцы говорят, что утро - время любви. Но у меня, самым подходящим объектом для любви под рукой была только подушка, наверное поэтому я её так крепко и ласково одновременно сжимал в своих объятиях, когда запиликал будильник. Надо же было догадаться поставить на мобильник мелодию, которую обычно играют в загсе. Мне это казалось смешным. А ведь я этого боялся. Почему люди так любят поиздеваться над своими страхами? Ведь врага я не победил, в смысле, что в загс меня никто не затянул, а победу уже праздновал, каждое утро выслушивая эту мелодию. Сразу вспомнилась тематика черепов и скелетов на майках. Типа, смотрите какие мы крутые и смертью нас не напугать. А ведь смерти мы боимся. Все боимся.
   Я ещё не оторвал головы от подушки, а уже знал - день сегодня будет премерзкий. Во-первых, потому, что с утра в голову полезли такие мысли, во-вторых, день премерзким должен был быть по умолчанию. За окном - осень, за стенкой - соседка по общаговскому блоку, в километре от меня - работа, где висит с десяток недобитых отчётов (с этими гадами очень сложно бороться), в двух - родственники, которым я всегда был должен и буду, причём, неизвестно что. К этому дурдому не доставало только любящей и понимающей жены.
   Разлепив глаза, я аккуратно отложил подушку в сторону - спи моя любимая, я понимаю, что у тебя вместо мозгов перья, но пока меня это устраивает. По крайней мере, ты не умеешь разговаривать. Это тебя выгодно отличает от двух моих бывших жён.
   Сигарету в зубы, кофе в кружку, глаза в экран. Прежде чем окунуться в этот премерзкий день, у меня есть полчаса на другой мир. Вообще, других миров я знал несколько. Компьютер и транс. Причём второй я познал не так давно. И хотя бы ради этих двоих стоило жить, так что не думайте, что я не боюсь смерти.
   Едва на экране появилось слово "Приветствие", как свет в комнате погас. И на экране тоже. Ага, поздороваться со мной компьютер не побрезговал, а вот попрощаться забыл. А всё из-за того, что соседка, как и я, решила с утра включить электрочайник, и электрическая сеть не выдержала такого извращения над своей сущностью. В дверь постучались. Ну я же говорил, что день сегодня будет премерзким!
   Соседка - одинокая симпатичная женщина примерно моего возраста и вся её ненависть ко мне была, вероятно, обусловлена тем, что комната у меня была больше и что соседку я до сих пор не оприходовал. А если я брезгую? Об этом она спросить ни разу не догадалась? Для неё казался непостижимым тот факт, что два молодых человека имеющих законные права на две комнаты в одном блоке, до сих пор не женились, чтобы стать собственниками целого блока. То есть почти полноценную квартиру можно было получить практически на халяву. Но к этому в обязательном порядке прикладывалось семейное счастье. Вот чего уж мне точно пока не было нужно, так именно этого.
   Общения с одинокой симпатичной женщиной этим утром мне тоже не хотелось. Пусть даже японцы говорят, что утро - это время любви. У нас, всё-таки, в отличие от японцев, либидо зависит не от времени суток, а от количества выпитого. Впрочем, последнее средство достижения сексуального желания в отношении данной одинокой симпатичной женщины тоже было бесполезно. В любом количестве.
   Я подошел к двери и, для убедительности, подёргал ручку.
   - Чёрт, - досадно ругнулся я, понимая, что в эту ложь она всё равно не поверит, - опять замок заклинило. Снова придётся разбирать.
   - Твою мать, - интеллигентно отметила соседка, - Андрей, ты что? Опять микроволновку включал, когда я чайник ставила?
   - Нет, - искренне радуясь, что можно сказать правду, ответил я. И потом снова соврал, - Я вообще только проснулся.
   - Ты ходишь по комнате уже десять минут, - возразила симпатичная одинокая женщина, - я слышала.
   - А я не слышал, - снова радуясь за то, что врать не придётся, ответил я. А я ведь и вправду не слышал. Больше мне нечего делать, как ходить по комнате и слушать, какие я при этом произвожу звуки.
   - И, Андрей, - она предприняла последнюю попытку, - я же тебя просила - перестань курить в комнате. В коридоре дым сразу чувствуется.
   - Нина Васильевна, - я знал, как её выводит из себя такое моё обращение к ней, - а я вас просил не пользоваться в туалете освежителем воздуха - меня от него воротит. Прошу прощения, экскременты и то лучше пахнут, натуральнее.
   "Гав-гав, гав-гав". Пообщались.
   Соседняя дверь хлопнула. Соседка ретировалась. Нет, вы не подумайте, запах освежителя воздуха мне нравится значительно больше запаха человеческих экскрементов, но должен же был я что-то ответить! Закурив очередную сигарету и взяв пепельницу, я завалился на кровать. Нет, день обещает быть не просто премерзким, чувствую, он добьёт меня окончательно и бесповоротно.
   Электрическая сеть от нервного потрясения отходила минут десять, и как только загорелась лампочка на потолке, свет внутри меня погас. Мне вдруг расхотелось жить. Количество факторов, которые приносят мне заботы и ... надежды превысило количество интереса и счастья. Отгоняя от себя эти мысли, я нащупал пульт и включил телевизор - работники сией службы мастера отгонять скуку и вливать в человеческую психику желание жить. Я пощёлкал каналы - блин - и это всё бесполезно. Только теперь я понял, что телевизор я смотрел, чтобы разгадать те хитроумные загадки, при помощи которых людям прививают любовь к жизни. На половине каналов пропагандируют патриотизм. Пустое слово, конечно, но если бы я в него ударился - не жалел бы. Был бы таким целеустремлённым патриотом и отдал бы этой бессмысленной идее всю свою жизнь. И не жалел бы! Просто поздно всё произошло - прежде чем в меня проникла цель патриотизма, которая, как клизма в задницу, вставлялась мне с раннего детства родителями, литературой и Страной (всё равно буду писать её с большой буквы, а значит, они чего-то, да добились), я попытался разобраться в смысле такой борьбы. Я его понял, но он не мой. Так, прокрутим каналы по новому кругу и что мы заметили нового? Здоровый образ жизни! Какая прекрасная блажь! Бегать по корту и отбивать резиновые шарики на другую сторону поля! Бить на ринге друг другу морды, чтобы выяснить у кого толще слой костной ткани, защищающей мозг, если таковой вообще присутствует? По-моему, даже старый "DOOM" и то получше будет. Нет, не спорю, посвятить своё существование сбережению своего организма цель даже очень неплохая, даже для здоровья своего организма. Дурак я. Занялся бы этим идиотизмом - не лежал бы сейчас так, раздумывая непонятно о чём. Ага - новости. Над нашим городом уже три часа крутиться самолёт - на борту никто не отвечает. Подняты военные истребители, чтобы устранить возможную вероятность терроризма! А вот это очень интересно! И чем больше людей погибнет при крушении этого лайнера, тем это будет интереснее! На фига нам мелкие теракты?! А потом диктор скажет: "В результате крушения лайнера компании "Тип-Топ-Аэрофлот-Мы-вас-всех-загоним-в-гроб" на городском кладбище погибло четыреста человек. В результате раскопок на месте аварии обнаружено ещё сто пятьдесят тел погибших (прошу заметить - не первой свежести). На текущий момент раскопки продолжаются". И я буду, пуская слюни, смотреть на экран, ожидая, сколько ещё человек откопают. По-моему сейчас даже стало модным умирать с шиком. Никто не хочет умирать от СПИДа - этот вирус уже давно открыт и изучен; никто не хочет умирать в автомобильной аварии - авиакатастрофа куда лучше; никто не хочет умирать от старости - красиво умирать молодым, и если это самоубийство, то обязательно с городской телевышки, а не с высотки в спальном районе. Прокрутим ещё разок. Ага - адронный коллайдер! Но предсказывают, что вся Земля может сгинуть в Чёрной дыре, даже видеоролик сварганили! Только дизайнеры, его варганившие, видно поленились почитать литературу, и узнать, что из себя представляют Чёрные дыры и с какой скоростью они возникают. Блин, люди, почему вы не можете жить без какого-то глобального страха перед будущим? И почему он должен быть обязательно глобален? Правильно писал Солженицин: сколько на Земле живых существ, столько существует и вселенных! И когда рушится жизнь отдельного существа - гибнет целая вселенная... Да ладно, извините, что это я - прокрутим каналы по новому кругу.
   Ага, рассматривается цель написания Библии: "кто знал, что учение сына простого плотника станет основой одной из ведущих мировых религий?". Те, кто знал - знают, и унесли это знание с собой в могилу. Дай Бог, чтобы их не откопали при раскопках лайнера, что упадёт на городское кладбище.
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ
  
   Марина работала стюардессой уже почти восемь лет. Ей нравилась эта работа. Лица пассажиров, как правило, всегда были доброжелательны. А какими же ещё им быть, когда самолет совершал рейсы между Москвой и Анкарой? Подскажите, кто на этих рейсах трезвый!? Вечно бдящие жёны? Так мужиков охватывает такое счастье от поездки, что их жёны сами рады. Ведь за время отдыха в Турции, за неимением денег и энтузиазма, приходилось раскручивать свои сексуальные фантазии на собственных благоверных. И благоверные не жаловались. Сейчас все пассажиры напоминали мурлыкающее, влюблённое друг в друга, стадо. И в этом стаде, чувствовалось, что и муж с женой не просто так когда-то сотворили семью, и дети превносили в общую картину только радость. Действительно радость. Сейчас их любили, и они это чувствовали.
   Марина играла роль ангела-хранителя, и ей это тоже нравилось. Поднесённый вовремя бокал шампанского или стакан сока - люди платили за её работу положительными эмоциями, люди благодарили. Марине это нравилось. Она была готова работать без денежного вознаграждения - лишь бы всем этим людям было хорошо и ей все улыбались. Всё-таки приятно. Бесчисленные эмоции, казалось, заполнили весь салон самолёта - все пили, улыбались друг другу, и, даже, пытались согрешить - так, для разнообразия. Но в какой-то момент всё это разнообразие закончилось.
   Зазвенела трубка, отвечающая за связь с командиром.
   - Алло, - Марина понимала, что это не простой звонок.
   - Мариночка, - голос капитана даже не дрожал, - у нас нарушена герметичность. Мы, конечно, спускаемся, но если что - разбуди меня, я боюсь кислородного голодания.
   - Капитан заботится о герметичности корабля, - подумала Марина, - а значит, не всё так просто.
   А люди гуляли. И причём не так плохо. Какой-то мальчишка сел на колени своему отцу и что-то ему увлечённо говорил. Отец его выслушал и принялся пылко доказывать что-то другое. Самолёт падал. Марина это чувствовала.
   Девушка на предпоследнем ряду целовалась с парнем. Марина помнила, что туда они ехали порознь.
   Пожилой мужчина, интеллигентно взяв бокал шампанского, что-то рассказывал весьма пожилой женщине.
   Маленькая девочка, лет восьми, бегала в проходе между кресел, изображая самолёт.
   Тридцатилетняя женщина мирно дремала на плече своего, вероятно, мужа (колечки были у них обоих).
   Марина подумала - вот он рай на Земле - и скоро он рухнет на Землю. Землю - твёрдую плоть планеты, которая никого не оставит в живых.
   Она с надеждой думала, что всё закончится как-нибудь по-другому, но всего этого не вышло. Марина почувствовала, что хочет спать, а она знала, что это означает. Кислород в салоне заканчивается, так стоит ли об этом говорить кому-то? Пусть чей-то отец покажется абсолютным авторитетом перед своим ребёнком, пусть девушка на последнем ряду почувствует, что такое мимолётная страсть, пусть пожилой мужчина насладится общением с интересующей его немолодой женщиной, пусть маленькая девочка почувствует себя самолётом, пусть тридцатилетняя девушка почувствует себя любимой.
   Она не знала, почувствовали ли они всё это. В какой-то момент раздался громкий сигнал и с потолка вывалились кислородные маски. Марина знала, что эти маски рассчитаны на двадцать минут. Но имела ли она право сказать об этом пассажирам. Конечно, в инструкции по эксплуатации это всё написано, но очень мелким и неприметным шрифтом. Марина не хотела разрушать счастье ребёнка, страсть девушки, интерес мужчины, фантазию девочки и чувства тридцатилетней девушки. Не хотела.
   Однако жизнь, иногда диктует совершенно другое. Все начали засыпать - ребёнок, только что узнав, что отец, сильная и достойная подражания личность, девушка, получившая зыбкую надежду на счастливую любовь, мужчина, осознавший, всё-таки, что жизнь стоит войны с его раковыми болезнями, девочка, мечтающая, что она, всё-таки сможет летать и девушка, уже построившая планы на будущую жизнь.
   Но что значит наша жизнь, наши надежды, планы и мечты? Всё это ставиться под удар простой вещью, которая сухим научным языком называется "технической неисправностью". А неисправность была. Марина добралась до своей каюты, где, как она знала, на верхней полке был баллон с кислородом. Да, она могла спасти одного из пассажиров, но имела ли право делать это? Она могла спасти весь самолет. Но она не дошла.
   Как будто не её, чей-то чужой голос в голове прошептал: "просыпайся".
   Всё начало походить на какой-то сон. Пассажиры угомонились. Уснули. Когда Марина проходила мимо них, казалось, что люди просто устали от весёлого гуляния и сейчас мирно дремлют. Даже страх, с которым они надевали кислородные маски, куда-то исчез. А нечего им боятся на самом деле - самолёт должен пойти на снижение в течении ближайших двадцати-тридцати минут.
   Марина не ожидала, что увидит капитана и его напарника спящим. Почему-то в первую очередь она заметила военный самолёт, неподвижно висящий в ста метрах от кабины. Пилот истребителя (а это был именно истребитель) помахал ей рукой. Непроизвольно, она тоже подняла руку. Контакт установился, только Марина не знала, что ей передавать. Салон заполняли десятки громких противных звуков, которые оповещали её, что что-то не так.
   Марина ударила капитана. Пилот истребителя руками показал, что она делает всё правильно. Она ударила ещё раз. Потом до неё дошло, что без кислорода он не проснётся.
  Мир сейчас сузился до неё и пилота военного истребителя, казалось, что сейчас военный, неизвестно какой внешности и возраста, стал ей самым родным человеком. Ей почему-то захотелось узнать, какого цвета у него глаза. Марина отодвинула баллон с кислородом от своего лица и подставила его ко рту капитана. Последним, что она помнила, были жесты пилота истребителя - ТЫ ПОСТУПИЛА НЕПРАВИЛЬНО.
  
  * * *
  
   Я знал, что за окном осень. И всё равно мне предстояло в неё окунуться. 8:00 - соседка в это время обычно уходит. 8:30 - в это время я должен быть на работе. Хлопнула дверь, щёлкнул замок. Я свободен - на Земле и в небесах! Сначала в туалет с приторным запахом освежителя воздуха (соседка не поскупилась, и этого добра хватало), потом в ванную, ещё не остывшую от чужой жизнедеятельности. Сегодня меня ещё ждут гады, с которыми предстоит бороться. И я их переборю, иначе я не жилец. Смотря на свою морду в зеркале, я отверг все мои философские размышления. Хрен с ним - займёмся работой: пусть кто-то и живёт на эксплуатации моего мозга - я не в обиде. Меня больше волнует осень - ведь она грозит перерасти в зиму, а зиму я не любил ещё больше, чем осень.
  Так, что одеть? Одежда, на самом деле, ярлык твоей сущности. Одевая пиджак и галстук, ты всем своим видом говоришь - смотрите, я готов к руководящей должности, попробуйте проверить. Одевая джинсы и футболку ты говоришь - не смотрите на меня, я пока не определился. Одевая интересные джинсы и накидывая на всё это пиджак, ты говоришь - а вот такой я интересный хрен и попробуйте меня разгадать. Нечего меня разгадывать, поэтому сегодня буду неприметным.
   Дорога шла через кладбище. Я выучил там все могилки. И ещё там была церковь. Я - яростный атеист, но с батюшкой Николаем почему-то подружился. Возможно из-за того, что встречал его каждое утро. А возможно потому, что люди, посвятившие себя Богу, знают что-то больше. И не говорят. Нам. Обо всём. Возможно, мы не готовы к этому знанию. Кстати - даже ради этого стоит жить.
   - Приветствую раба Божьего, Андрея, - он надо мной издевался.
   - Привет, Коля, - просто ответил я.
   - Ты сегодня придёшь на работу свершено другим, - неожиданно сменил тон Николай.
   - Это почему? - я заметил, как отец Николай отводит от меня глаза.
   Да, Чёрт с ним, я говорил, что день у меня будет премерзким. Ну не хочет на меня смотреть Николай, ну и не надо.
   Вы знаете - была осень, и клёны уже давно утеряли свою листву. Я посмотрел на могилу Пахомчик Натальи Кузьминичной и вспомнил, что когда мне было десять лет, я воровал конфеты, которые кто-то заботливо клал на эту могилу. Её кто-то очень сильно любил после смерти. Её смерти. И, скорее всего, не знал, что конфеты ворую я, скорее верил - что их забирает в иной мир она.
   Время в этот момент замедлилось - среди корявых веток клёна, растущего около могилы Натальи Кузьминичной, появилась гудящая точка. Я не знаю, почему она меня так приворожила, но я просто стоял и смотрел на то, как она увеличивается. Я знал, что отец Николай сейчас укрылся в своей церкви, знал, что ёжик, так и не найдя за всю ночь ни одного насекомого зарылся в листья возле могилы номер сто тридцать два, знал, что точка на горизонте принесёт мне смерть. И не мне одному. Ёжик тоже подпадал под удар.
  Дальнейшие мои поступки я не решаюсь обозвать каким-то словом. Они иррациональны. Я побежал к той самой могиле. Номер сто тридцать два. Ёжик спал, и, когда я его нащупал, он даже попытался меня укусить. Вы что, не знали, что ёжики кусаются? Я схватил его, не замечая, как иглы оставляют на моих ладонях глубокие раны и дальше... поступил, как футболист. Подбросил ёжика в воздух и, со всей силы пнул его ногой.
  Гудящая точка на горизонте стремительно увеличивалась. Это был самолёт - тот самый лайнер, который должен был упасть на городском кладбище. Я даже успел заметить напуганную женщину в каюте капитана.
   Вы когда-нибудь пробовали умирать? Я пробовал. Ещё в студенчестве. Мы тогда проходили практику в каком-то рыбхозе и изучали обитающих там птиц. Так вот - мой вам совет - никогда не травитесь таблетками. В студенчестве, не зная кому и что доказывая, я выпил, на спор, девять таблеток димедрола. Помню, как рука с сигаретой начала тяжелеть. Я пошёл спать - в здании детского садика меня ожидал надувной матрас. А вот дальше... Это была борьба со смертью - ничем другим я это обозвать не могу. Пришли ребята и начали обсуждать, как надо мной подшутить - может вынести матрас вместе со мной на улицу?
   Я всё слышал, но у меня не было сил даже на то, чтобы открыть глаза. В этот момент я боролся. И смерть, сволочь, давала мне прикурить по полной программе. Не верьте, что есть лёгкая смерть во сне. Я это прошёл. Она исковеркала всего меня. Было очень много боли... А ёжик, думаю, ещё найдёт чем поживиться следующей ночью - навряд ли тела погибших уберут слишком уж идеально.
   Я осознал себя среди кучи пыли. Отец Николай молился. Ёжик прятался в кучу листьев около другой могилы. У входа на кладбище появился человек, сжимающий в кармане пальто конфету.
   Говорят, наш мир трёхмерен. Поэтому я не смогу описать, как я их видел. Какая-то сила потянула меня за шиворот, и всё кладбище начало исчезать. Развернувшись, я увидел светящуюся сущность - от неё исходила любовь, но она меня не видела. Меня не видела ЛЮБОВЬ, и я понял, что что-то происходит неправильно. И ещё. Там была девушка. Я не знаю почему, но я знал ё имя. Марина. Она тоже ждала ЛЮБВИ, и её тоже не замечали.
  И ВСЁ. Почему-то явственно ощущается сердце, натужными толчками разгоняющее по организму кровь. Хотя появилось чувство, что этот организм ещё секунду назад был не твоим.
   А потом во всю эту нирвану врывается вой сирены. Я понял, что каким-то образом остался в живых, но если бы сейчас мог двигаться - с удовольствием набил бы морду водителю скорой помощи. Сейчас, я готов был обвинить каждого, что ЛЮБОВЬ меня не заметила. Не увидела. И этот вой сирены попросту грубо вырвал меня из многомерного пространства.
   Скажите, а приятно ли вам будет открывать глаза, когда над вами стоит мужик с кардиофибриллятором!? Причём с явным намерением его применить!
   - Сдурели что ли!? - отчаянно взвыл я и моментально оказался на ногах. Два мужика, одежда и выражение лиц которых не оставляли сомнений в том, что они врачи, достаточно озадаченно посмотрели друг на друга.
   - Что!? - не выдержал я.
   - Вам повезло, - такое чувство, что я ему что-то задолжал.
   Я пожал плечами и обернулся назад. Кладбище превратилось в свалку - причём такую, довольно специфическую - обломки металлической мешанины в разных местах пестрели пластмассовыми похоронными венками. Весёлая ирония. А ведь на мне даже одежда целая и чистая.
   - Далеко я был, когда он упал? - спросил я у врачей.
   - В самом центре, - произнёс один из них.
   - Ага, - согласился я. - Поверил, как же.
   Интересно, а выжил ли ёжик, которого я сдуру пробовал спасти? Я ещё раз осмотрел место падения и понял, что могилы номер сто тридцать два в природе уже не существует. Выходит, врачи не врали.
   Внезапно, я больше почувствовал, чем увидел, что из толпы, уже успевшей заполонить окрестности, медленно вышел мужчина в чёрном пальто и шляпе. Он шёл, как морок - никто его не замечал, и взгляд его был прикован ко мне. Я не успел ни удивиться, ни испугаться, как он уже стоял в полуметре от меня. В его протянутой руке была конфета. Обыкновенная конфета в фиолетовой обёртке. И я взял эту конфету - не знаю зачем, но взял. Мужчина засунул руки в карманы пальто и моментом спустя край его шляпы мелькнул уже где-то среди обломков самолёта.
   Впрочем, удивляться сегодня я уже устал. После утренней беседы с соседкой и авиакатастрофы, мужчина, раздающий на кладбище конфеты, не казался удивительным. Даже наоборот.
   - Ладно, пойду я что ли, - оповестил врачей я, - а то на работу опаздываю.
   Толпу ещё не сдерживало оцепление, и потому мне удалось свободно и незаметно нырнуть в её недра. Удивительно, каким я остался спокойным после случившегося, хотя глубоко душе начал ворочаться какой-то страх. Что-то меня тревожило, и я не мог понять что.
   Всё-таки врачи у нас работали быстрее, чем спасатели и милиционеры - я уже выходил с кладбища, когда около меня промчались люди в соответствующей одежде. Впрочем, меня это сейчас мало волновало. Мысли запутались - с одной стороны то, что я почувствовал после... столкновения с самолётом... я знал, что это действительно было, с другой стороны, я понимал, что не могу воспроизвести в памяти произошедшее существующими в нашем мире ассоциациями. Я шёл по улице, обходящей кладбище, и не узнавал её. Как будто на ней появились тысячи новых деталей, но настолько неразличимых, что ни одну из них я вычленить не смог.
   Всё-таки случившееся отразилось на мне. На работу я зашёл, как зомби, вероятно, для окончательного эффекта, оставалось только свесить язык. Открыл кабинет, поздоровался с коллегами, и сразу же сел за компьютер.
   - Андрей, что с тобой? - донёсся до моего сознания голос Светланы Дмитриевны, которую я в отделе особо недолюбливал из-за её излишней любознательности.
   - Ничего. А что?
   - Ты уже пять минут смотришь в пустой экран, и даже компьютер не включил, - внезапно, она схватила лист бумаги и подскочила ко мне, - Андрей, ты не подскажешь мне, что мне в последней графе лучше написать?
   Она склонилась надо мной и начала усиленно вынюхивать: "А вдруг он пришёл на работу после "этого". Ну почему мне жизнь постоянно подкидывает для общения таких паскудных дам? Со мной действительно было что-то не так - я сам не заметил, что эту фразу я умудрился высказать вслух. Светлана Дмитриевна округлила глаза, покрылась багровыми пятнами, и выскочила в коридор. Через минуту в кабинет пожаловал начальник.
   Как правило, паскудные дамы, прежде чем напаскудить, пытаются всё просчитать, чтобы их паскудство (уж извините меня за тафталогию), выглядело доблестно и "для общего дела". Светлана Дмитриевна не была исключением - я знал, что начальнику она сейчас всё расскажет так, что я превращусь в злобного грубияна, который, опохмелившись с утра как минимум трёхстами граммами водки, с матами на устах отлыниваю от работы. Честно сказать, сейчас меня слабо волновало дальнейшее развитие событий - даже компьютер я по-прежнему не включал.
   Начальник, появившийся через минуту в дверях, пообещал Светлане Дмитриевне, что обязательно проведёт со мной разъяснительную работу, и отозвал меня в коридор.
   - На тебе лица нет, - произнёс он, пытаясь поймать мой взгляд, - Андрей, что с тобой случилось?
   - На меня самолёт упал, - ничуть не приукрашивая события, ответил я.
   - Ты видел крушение этого лайнера? - в его глазах появился неподдельный интерес.
   - Как бы сказать, - я действительно не знал, как это сказать, - не то что видел, а, похоже, принял в этом непосредственное участие.
  В этот момент в коридор из лестничного пролёта вывалился начальник соседнего отдела.
   - Народ, - не здороваясь восхищённо произнёс он, - вы слышали взрыв!? Это самолёт на городское кладбище рухнул! Все погибли! Выжила только стюардесса и какой-то прохожий, но сразу же покинул место аварии и сейчас его все ищут.
  Мой начальник вопросительно посмотрел на меня.
   - Вот что Андрей, иди сегодня домой. Выспись, отдохни. Сходи куда надо. Хотя... они сами к тебе, вероятно, придут.
   Под всё сжигающим взглядом Светланы Дмитриевной я надел куртку и, ни слова не говоря, отправился домой.
  
  
  Глава 2
  
  
   Как я уже говорил, все люди боятся смерти. Боятся, а значит уважают. На этом страхе и уважении многие себе строят карьеру или зарабатывают деньги. И смерть почему-то не мстит. Да, конечно очень многие люди на какую-нибудь мрачную загробную шуточку начинают шушукать, что, мол, нельзя так говорить. Но многие говорят, многие даже поют и, похоже, что смерть только оберегает своих поклонников. На самом деле, если задуматься, жизнь куда более жестока. Очень часто, отдавая человека смерти, она до последнего не хочет отпускать собственность из своих жестоких объятий и приносит максимум боли и страданий.
   Все наши душевные и физические муки - всё это приносит нам жизнь, и избавить от этого может только смерть. Загадочный хищник-инкогнито, никому не открывающий свои секреты.
   Проснулся от громкого стука в дверь. Нащупав мобильный телефон, я глянул на время: два часа ночи. Кому это не спиться?
   - Кто? - отгоняя остатки жуткого сна, спросил я.
   - Откройте, милиция, - послышалась банальная фраза.
   Я открыл дверь и уставился на человека в форме. За его спиной злорадно улыбалась соседка. Вероятно, стука в общую дверь я не услышал, и дверь открывала она.
   - Догадываясь, почему я здесь? - вместо приветствия спросил он.
   Я то догадывался и сейчас с интересом наблюдал, как догадаться пытается соседка. Злорадное ехидство на её лице сменилось глубокой задумчивостью.
   - Не возражаете, если я музыку включу? - спросил я милиционера, когда он, с любопытством, оглядывал мою комнату.
   - Вы думаете у нас будет настолько романтический разговор? - вопросом на вопрос ответил страж порядка.
   Я молча указал пальцем на стену, отделяющую меня от соседской комнаты и шепнул:
   - Пусть помучается.
   Он понимающе кивнул, а я включил "Draconian", обдумывая на ходу, что сказать о причинах, в силу которых я покинул место происшествия, не дождавшись милиции. Скажу, что был в шоке и все дела. Навряд ли за это кто-то меня будет осуждать.
   Страж порядка подождал, пока я сяду за стол напротив него, глянул мне в глаза и как будто думая о чём-то другом, произнёс:
   - Значит Усмирителя ты решил спасти.
   Я моргнул и почесал затылок.
   - Какого усмирителя?
  - Усмирителя Усопших. И не притворяйся, что ты не знаешь, о чём речь, - голос его при этом стал таким жёстким, будто он собирается вести меня на расстрел.
   Как жаль, что рядом не было никого, кто смог бы мне посоветовать, как себя вести в такой ситуации. Сказать милиционеру, что он псих? Извините, как-то язык не поворачивался. Признать, что псих я? Как-то тоже не хотелось. Поэтому я решил сделать вид, что ослышался.
   Тем временем, взгляд, буравивший меня уже с минуту, изменился. Он стал каким-то озабоченным. Будто во мне крылась угроза его собственной жизни. В итоге, я впал в полный ступор - настолько всё это выглядело неподдельно.
   - Ты что? Не знаешь про Усмирителя!? - озадаченно спросил милиционер.
   - Я не смотрел новости, - пытаясь вытащить всё из рамок невероятного и вписать в рамки очевидного, навскидку предположил я.
   Страж порядка выпучил глаза и теперь уже смотрел на меня, как на диковинное животное, чудом сохранившееся в дебрях Амазонки со времён плейстоцена.
   - А что, вообще случилось? - не выдержав этого взгляда, наконец, ляпнул я.
   За окном раздался громкий визг тормозов и звон битых стёкол. Наверняка, на шоссе случилась авария.
   - Мне надо срочно идти, - милиционер резко поднялся со стула, и подскочил к окну - из комнаты никуда не выходи. Скоро с тобой будут разговаривать совсем другие люди.
   Уже открывая дверь, на прощанье, он бросил:
   - И не пробуй скрыться. Тебя всё равно найдут.
  
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ
  
  
   На дворе была уже глубокая ночь, и водитель такси решил ехать домой. Он работал почти сутки, и всё это надоело ему до чёртиков. Глаза слипались, и, вместо сверкающей разделительной полосы, перед глазами всплывали пьяные лица пассажиров и картины отсчитываемых при расчёте купюр. Только извечный шансон, вытекающий вялой кашей из магнитолы и флегматичный голос экспедитора, время от времени разрывающий гул мотора, возвращали его к действительности. Такое случалось не первый раз - экран перед глазами превращался в меняющиеся картинки: сон - действительность, сон - действительность. В такт дорожной разметке: белая полоса - и действительность включается, разрыв - выключается. Водитель был опытен и такую привязку к дорожной разметке развивал в себе годами. Когда едешь на таком автомате, сплошная белая или не нанесённая разметка становятся только помехой, выбивая из общего ритма.
   Чаще всего разметка обрывается у пешеходного перехода, поэтому движущийся серый комок водитель заметил в самый последний момент. Времени на раздумья, что это, не было - нога сама вдавила педаль тормоза, а руки вывернули руль. Истошно визжа шинами, автомобиль буквально взлетел на тротуар и, сделав на скользкой плитке два оборота вокруг своей оси, остановился.
   Сон как рукой сняло. Таксист выскочил из автомобиля и направился к дороге. Тогда, когда он заметил это что-то, времени разбираться у него не было. Зато теперь - предостаточно.
   - Ёжик! - ошарашено проговорил самому себе таксист, но секундой спустя удивление сменилось на злобу - Совсем охренели. Сволочи!
   Ёжик мирно лежал, свернувшись в тугой комочек, всем своим видом показывая, что правил дорожного движения он не нарушал. Водитель как будто это почувствовал.
   - Правила не для ежей написаны. Козёл. - с чувством сказал он и, что силы, пнул животное носком сапога.
   Ёжик, которого уж путали с козлом, от полученного удара откатился на другую полосу дороги. Странно, но злость после этого не исчезла, а только усилилась - намереваясь пнуть животное с разбегу, таксист сорвался с места. Последнее, что он помнил, это слепящий свет фар и пронзительный визг тормозов.
  
   Ёжик добежал до газона, где его стало совсем не видно. Да и кто бы его искал, когда рядом только что погиб человек. Как будто понимая, что происходит он обернулся и заинтересованно посмотрел на дорогу. Автомобиль, сбивший таксиста, приплющило к экскаватору, оставленному кем-то на ночь на обочине дороги. И ни звука, только спешные шаги, спешащих поглазеть на чужую трагедию жителей города, тех, кто услышал звук аварии. Ёжик довольно хрюкнул и, стараясь избегать фонарных столбов, побежал дальше.
  Вообще, со стороны, этот ёжик казался довольно странным. Время от времени он резко замирал, что-то выжидал, прежде чем продолжить путь. Иногда он совершенно неожиданно, сломя голову, бросался в ближайшие кусты, чтобы через некоторое время вновь из них выйти. Создавалось впечатление, что животное видит кого-то, кого люди вдеть не могут и именно этого чего-то стоит боятся больше, чем людей.
   Особенно странно ёжик поступил, когда из подъезда, обложенной красной плиткой, девятиэтажки, вышел мужчина в милицейской форме. Поскольку кустов рядом не было, животное кинулось за угол дома. Впрочем, милиционер тоже вёл себя как-то не так. Вначале он, было, собрался идти в сторону случившейся аварии, где уже начали собираться люди, но потом, с минуту постояв и что-то обдумывая, двинулся за угол. Вслед за ёжиком.
   Со стороны показалось бы, что этот милиционер и вправду ненормальный. Впрочем, как и ёжик. Как только встречи было уже не избежать, последний развернулся и с вызовом во взгляде уставился на стража порядка.
   - Мы тебя предупреждали не высовывать нос со своего кладбища, - шипя от ярости начал милиционер.
   Потом немного помолчал и вновь произнёс, только ярости в его голосе заметно поубавилось:
   - Я знаю, что моя могила у тебя на кладбище, но... - он осёкся.
   - Но они же всё равно узнают о нашей встрече, - голос сорвался на уже просящие нотки, - хорошо. Я попробую. Лучше бы я тебя не встречал.
   Милиционер развернулся и буквально растворился в темноте, а ёжик засеменил к подъезду девятиэтажки. Немалых трудов ему стоило открыть дверь, сдерживаемую тугой пружиной. Ступеньки тоже оказались тяжело преодолимой преградой, но животное было упорно и вскоре оказалось перед обшарпанной дверью, выкрашенную в вездесущую здесь тёмно-коричневую краску.
  
  * * *
  
   Я остался один, наедине со своим непониманием происходящего и.. и страхом. Боялся я не милиционера, который явно слетел с катушек, было что-то ещё. Закурив сигарету, я подошёл к окну, глянуть, что же там случилось. На дороге, возле экскаватора, который работники коммунальной службы оставили на обочине толпился народ. Краем глаза я заметил, как из подъезда вышел мой гость. Остановился и задумался о чём-то. Спустя примерно минуту он скрылся за углом дома. Выходит, причиной его спешки не являлась авария, которую сейчас смаковали зрители у пешеходного перехода. Тогда, интересно, что? Хотя чему удивляться? Учитывая его неадекватное состояние во время нашей беседы, можно было предположить что угодно.
   Сквозь ещё звучащую музыку до меня донеслось какое-то тихое шкрябание, будто кто-то ногтями водит по двери. Соседка, видно, не спала, тоже созерцала катастрофу, и на этот странный звук среагировала первой. Потом шкрябание повторилось, только значительно громче - теперь оно явно касалось двери моей комнаты.
   К вам часто приходят в гости ёжики? Да ещё в третьем часу ночи? Знаете, ко мне даже черепашки не заглядывали. Честно. Что уж говорить о моих чувствах, когда на пороге моей комнаты я увидел ежа, взгляд которого как бы спрашивал разрешения войти. Соседка, впрочем, пустившая ежа в коридор, казалась, впрочем, поражена не менее.
   - Это ко мне, - сказал я, кивнул ёжику, разрешая войти, чем он не преминул воспользоваться, и, перед самым носом соседки, захлопнул дверь.
   - Ну и ночка, - пробормотал я, разглядывая животное.
   - Ты вот что, - внезапно прогремело в голове, - особо не удивляйся, а лучше выслушай меня.
   - Крыша едет не спеша, - выразительно произнёс я.
   - Прекращай истерику, - голос внутри меня стал ощутимо строже, - у меня очень мало времени. У тебя, кстати, тоже. В ближайшее время к тебе придут э... люди. Ты должен решить, на чью сторону встать. Не верь никому, я потом тебе всё объясню. Много кому будет выгодно, чтобы твоё физическое тело умерло, поэтому трое суток, со времени того случая, когда упал самолёт не выходи за порог дома м... комнаты ни под каким предлогом. Потом беги на кладбище. Если ты к тому времени не примешь ничью сторону, и тебя никто не будет охранять, то лучше даже не думать, что случится с тобой и твоим телом. Но помни - те трое суток, которые в стандартном случае, даются на посещение любимых мест и людей, в своём доме ты в полной безопасности.
   - Что значит "в стандартном случае"? - перебил ежа я.
   - Это значит, что есть случаи стандартные, есть нестандартные, а есть необъяснимые. Ты попал в последнюю категорию, а я на своей памяти такого не помню.
   - Значит через три дня на кладбище?
   - Дом перестанет быть безопасным.
   - Хоть что-то мне объясни, - взмолился я.
   - Ты умер и остался живой, - ёжик направился к выходу и уже около дверей повернул ко мне свою мордочку, - это и ежу понятно.
  
  Глава 3
  
   С вами бывало так, что просыпаешься утром весь в холодном поту и букетом многочисленных эмоций. Откуда они появились, если учесть то, что организм ещё толком не раскочегарился. И думаешь: слава богу, что это был сон. А я вот иногда ещё думаю: как же сейчас хреново тому мне, который остался во сне. Ведь если предположить, что количество миров бесконечно (учёные ведь там синтезировали пару атомов из другого мира), то получается, что в каком-то там мире это был не сон, а сущая правда.
  Вот тогда становится страшно. Интересно, если сны и есть показ действительности существования нас в каких-то дам бесконечно далёких мирах, то почему во сне так передаются эмоции? С материей куда хуже - надо строить или офигенный космический корабль, чтобы долететь до такого мира, или выдумывать хитрую машину, которая будет открывать порталы в параллельные миры. А эмоции уже без вопросов наладили контакт! Там, где-то очень далеко за мной всю ночь гналась свирепая зверюга, здесь я просыпаюсь в тёплой безопасной комнате, но чувство, что была погоня тут как тут. И пусть мне потом не говорят, что мы не освоили контакты с параллельными мирами. Освоили, но, увы, только на уровне эмоций.
   Этим утром я озадачился другим - а был ли, собственно говоря, мальчик? Ночные события воспринимались как-то с трудом - мозг упорно вытеснял все воспоминания, которые не вписывались в прочно впаянную схему перемещения импульсов по дендритам и аксонам. Когда я восстанавливал картину происшедшего, казалось, что там, в мозгу, всё аж трещит и выгибается. Впрочем, оставим виртуальность и вернёмся к реальности где, как известно, каждое событие непременно оставляет после себя след. Так - был ёжик и милиционер!
   Я внимательно осмотрел комнату. Естественно, что ни ёжика, ни милиционера не наблюдалось. Впрочем, не наблюдалось и следов их жизнедеятельности, точнее давешнего присутствия. Обычно, стимуляция мозга никотином вперемешку с кофеином мне очень помогает. И плевать мне сегодня было, включила ли соседка чайник или нет. Пуская сизый дым сквозь унылые лучи солнца, пробивающиеся через пыльное окно и прокуренную тюль, я ещё раз осмотрел комнату. Выходит, не было ничего. У соседки как-то спрашивать про мои ночные визиты не хотелось. Кстати - вот она уже и уходит, а значит, можно начинать собираться на работу.
   Чувствовал я себя, наверное, всё-таки паскудно, поскольку пока я спускался вниз, то лестничную площадку совершенно не узнавал. Нет, из интерьера ничего не исчезло, но что-то появилось, и я не мог понять что. А когда я вышел на улицу, меня внезапно охватил страх. Такой - вроде как с пустого места. Сжав кулаки и подавив в себе истерику, я всё-таки вышел на свет божий и направил свои стопы в сторону работы. Я не успел пройти и тридцати метров, как на мои глаза попалась полосатая красно-белая лента, опоясывающая экскаватор с квадратиком асфальта вокруг него. Такой маленький мирок, границы которого указывают, что этот участочек чем-то отличается от окружающего. Как выяснилось, это была территория трагедии - в экскаватор был буквально вплющен серебристый автомобиль. Настолько сильно, что невозможно было разобрать, какой он был марки. И вот тут я вспомнил, что ночью это событие имело место быть. Так же, как и все странные визиты. И вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
   Я развернулся в сторону дома, а мои ноги непроизвольно перешли на бег. И самое интересное - было ощущение погони, помните, такое, что иногда остаётся после сна. За то время, пока я добежал до общежития те тридцать метров, произошло сразу несколько событий.
   Не знаю, кто выдумал садить в наших городах это уродливое, сплошь покрытое непонятными наростами, дерево, именуемое клёном канадским. Кто-то мне говорил, что в советские времена решили, что растёт оно быстро, и если насадить их много, то это когда-нибудь поможет решить проблему отопления. Мне эти клёны не нравились, и как оказалось, не просто так. Упавшая ветвь оцарапала мне лицо, обернувшись, я заметил как мне повезло - веточка была не маленькая. Создавалось впечатление, что отломилось добрая половина дерева. Естественно, что я не остановился, а в мои эмоции чёрной тенью вмешалась паника.
   Сразу перед подъездом моего дома всю неделю кто-то что-то рыл. Тем самым экскаватором, и яма вышла знатная: четыре метра в глубину, три в ширину и абсолютно неизвестно сколько в длину. Наверное, работники городских служб собирались схоронить здесь здоровенного удава. Я уже успел набрать приличную скорость, когда подбегал к этому рву - упавшее дерево отвлекло моё внимание и, поэтому, отсутствие деревянного поддона, позволявшего мне попасть на ту сторону, заметил слишком поздно. Впрочем, начинать заниматься спортом, было уже тоже слишком поздно.
   Думаю, это был самый лучший прыжок в моей жизни. Загребая в полёте ногами, будто пробежка по воздуху мне чем-то поможет, я перелетел через ров и кубарем покатился по мокрому асфальту. До подъезда оставалось совсем ничего, а вокруг меня, казалось, разворачивается какая-то, не видимая мне, война. Война за мою жизнь, причём кто-то помогал - я готов был поклясться, что мой удачный прыжок через ров, прежде всего результат чей-то помощи.
   Но кто-то и мешал - уже в подъезде на меня, ни с того ни с сего, сорвался шипящий электрический провод. Рукавом куртки я отбил его, взлетел по ступенькам на третий этаж, с трудом попадая ключом в замочную скважину, открыл двери и ввалился в свою комнату.
   Нестерпимо хотелось ругаться. Причём матом, пусть даже сейчас я чувствовал, что нахожусь в безопасности. Чтобы не опорочить застоявшийся прокуренный воздух и мою бесславную фамилию изрыганием нецензурных выражений, пришлось использовать стоявшую в холодильнике бутылку водки. Всю, конечно, я не осилил, но добрая половина холодным потоком стекая по пищеводу, взорвалась огнем в пустом желудке. Когда переставшие дрожать пальцы смогли достать из пачки сигарету, в дверь раздался стук.
   - Откройте, милиция, - глухо пробились через двойной слой фанеры уже сланные мной сегодня слова.
   - Открыто, - мой голос осип - не от принятия крепкого напитка сразу в большом количестве и без закуски, а от понимания того, что кошмар не думает заканчиваться.
   Вошедший в комнату милиционер, совсем не тот, что приходил ко мне ночью, критически осмотрел обстановку моего скромного жилища, пока его блудный взгляд не остановился на недопитой бутылке водки, покоящейся на столе.
   - Злоупотребляем? - с укором в голосе спросил он.
   - А я что, выгляжу злым, когда употребляю!? - сорвался я и, схватив со стола бутылку, приложился ещё раз. - Я употребляю с душой и добрыми намерениями! И только не говорите, что я всё знаю, про вашего усмирителя усопших! Да, ёжик ко мне приходил! Да, ёжика я пинал на кладбище и он мне сказал, что здесь я в полной безопасности, так что можете выметаться отсюда к чертям собачим!
   - Если вы не успокоитесь, - неожиданно вежливо и спокойно произнёс милиционер, - мне придётся применить силу и дальнейший наш разговор продолжится в участке.
   Тут до меня резко дошло, что этот страж порядка не имеет к ночному гостю никакого отношения. Я стушевался и рухнул на табурет.
   - Извините, - вздохнул я и всё-таки подкурил сигарету, - тут просто ко мне приходил один из ваших. Так вот разнервничался.
   - Тот, кто приходил?
   - Ладно, забудем, - вид человека в форме на этот раз меня... не то чтобы успокоил. Заставил собраться и вести себя собранно и хладнокровно.
  
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ
  
  
   Дождь, беспрерывно моросивший всё утро, умудрился "наморосить" огромные лужи на чёрном асфальте, но Лена не обращала на них никакого внимания. Она опаздывала на работу. Обычно она на никогда не опаздывала на работу, хотя и могла, но сегодня... Ну что за издевательства судьбы!? Сегодня, когда в девять часов утра решалась её судьба, до этого относившаяся к ней не очень то и благосклонно, и сегодня, когда она была в силах всё это исправить, сегодня - она проспала. Быть может она слишком переволновалась перед сном, ведь её привычке просыпаться в нужное ей время многие позавидовали. Быть может, быть может... Лена стучала тонкими каблучками по асфальту и мысленно ругала себя, что не обула кроссовки вместо этих ходуль, так стесняющих её движение" и что с самого начала не вызвала такси. Понадеялась на себя, а теперь понимала, что не успевает.
   Путь преграждала красно-белая целлофановая лента. Ночью здесь была авария. Как раз на пешеходном переходе, но Лену она не остановила. Пригнувшись, девушка нырнула под ленту и перебежала дорогу.
   - Нет, всё-таки не успею, - в изнеможении она остановилась и нащупала в сумочке мобильный телефон. Пальцы быстро забегали по кнопкам, выискивая в меню электронного устройства номер такси. Он быстро нашёлся.
   - Алло, - в трубку она почти кричала, - девушка, у меня тут вопрос жизни и смерти! Будённого, автобусная остановка.
   - Пока машин в этом направлении нет, - вылился в дождь равнодушный женский голос.
   - Пожалуйста, - это была уже не просьба - мольба.
   - Хорошо, - неохотно ответил голос, - ждите. Вам перезвонят.
   Тяжело дыша, на подгибающихся ногах, Лена направилась к остановке. Бешеный бег принёс ей отчего-то безразличие. Она тронула пластмассовую пуговицу на дублёнке, которую вчера капроновыми нитками пришивал муж. На совесть пришил, намертво. А ведь Лена его даже не просила о помощи: он сам увидел, что на дублёнке не хватает верхней пуговицы и взялся за работу. Нет, даже за эту пришитую пуговицу его стоило любить - пусть иногда он забывает о годовщине свадьбы, пусть иногда приходит домой откровенно пьяным, пусть под горячую руку может накричать. Но есть опора, есть руки, которые всегда помогут решить хоть маленькую, но проблему. Эта пуговица всего лишь доказательство того, что если с работой у Лены не получится, муж её не бросит. Пусть такое же маленькое, как и сама проблема, но его можно увидеть и потрогать.
   За размышлениями Лена не заметила, как дошла до остановки, где ежились от непогоды ещё с десяток людей. И никто из этих людей не заметил появления ещё одного - в длинном, казалось, старинном плаще и шляпе, которая смотрелась отнюдь не по сезону. Да и вообще не смотрелась - никто шляп сейчас не носил, разве что какие-нибудь выжившие из ума творческие интеллигенты, живущие в своём литературном мире. Мужчина остановился напротив Лены и пристально посмотрел ей в глаза. Она его тоже не видела - ни его, ни его пристального взгляда. Тогда мужчина достал из кармана конфету в красной обёртке, медленно её развернул и откусил половинку. Теперь, когда он флегматично пережёвывал шоколад, в глазах Лены что-то изменилось. В них появилось сомнение.
   На остановку, тем временем, приехал зелёный автобус. Шестёрка, подумала Лена, она ж идёт по прямой. Может не дожидаться такси, а поехать на автобусе? Она ещё раз глянула на открытые двери, куда заходили последние пассажиры, и в этот момент будто что-то в ней переломилось. Будто чей-то вкрадчивый голос шепнул ей: ты должна ехать на автобусе. Двери уже зашипели, и водитель безразлично предупреждал: Осторожно! Двери закрываются; когда она сорвалась с места. Перед глазами мелькнула чёрная резина и зелёная жесть. Двери накрепко схватили дублёнку за верхнюю пуговицу.
  А с другой стороны автобуса по дороге, истошно визжа сиреной, промчалась пожарная машина. Все пассажиры и водитель заинтересованно смотрели на удаляющихся пожарников, выискивая в небе дым от далёкого пожара. Поэтому водитель не посмотрел в зеркало заднего вида: а ведь у него было железное правило - прежде чем тронуться, посмотреть, все ли успели зайти в салон. На этот раз он, не спуская глаз с серого неба, закрыл двери и выехал на проезжую часть. Остановился он только после того, как услышал крики пассажиров.
   Автобус тронулся, и потянул Лену за собой. Она попыталась вырваться, но муж пришил пуговицу намертво. Женщину свалило набок и, по мере того, как пуговица скользила между створок дверей, опускало вниз. Боли она пока не чувствовала - дублёнка защищала её от повреждений, тело затянуло под днище машины, когда капроновые нитки не выдержали. В последний момент Лена увидела грязные двойные протекторы. А потом увидела и ещё кое-что. Увидела, как она кричит от боли, когда ей ампутируют обе ноги и что-то там ещё, увидела как уже под анестезией врачи по кусочкам восстанавливают её череп, увидела, что ещё год она будет корчится от боли в больничной койке, пока к ней не придёт долгожданная смерть.
   Мужчина в пальто и шляпе безразлично посмотрел на толпу, которая начала собираться у остановившегося зелёного автобуса, аккуратно завернул оставшуюся часть конфеты в обёртку, и отправился прочь от остановки.
  
  * * *
  
   В дверь постучались. Милиционер посмотрел на меня так, будто поймал меня на какой-то гадости. В действительности ко мне редко кто приходит в гости, когда я должен быть на работе. Хотя, кто знает? Ведь я в это время на работе.
   - Кто? - тем не менее спросил я.
   - Давешний знакомый, - невозмутимо ответили за дверью.
   Милиционер неоднозначно мне кивнул и я ответил:
   - Заходите - открыто.
   Дверь распахнулась, и перед моим взором оказался действительно знакомый. Ну, относительно. Этот мужчина давал мне конфету на кладбище. Сразу после авиакатастрофы. На милиционера он не обратил никакого внимания, а сразу обратился ко мне:
   - Тебя предупреждали, чтобы ты не выходил из дома!? - в голосе его чувствовалась жёсткость и высокомерие.
   - П-предупреждали, - запнулся я.
   - Ты знаешь, каких усилий нам требовалось, чтобы защитить тебя!? Пока ещё, вероятно, нет. Но скоро, когда узнаешь, поймёшь. Так вот знай: отныне - ты мой. Отныне, с того момента, когда разбился самолёт, и вовеки. Если будешь работать хорошо, и мы с тобой договоримся полюбовно - будешь вознаграждён.
   - А если нет? - вырвалось у меня.
   - А если нет, - мужчина улыбнулся, хотя до этого казалось, что такое лицо не способно на улыбку, - если нет, то способов много. Во-первых - твоя смерть, а ты, кстати, её ещё не отработал, я говорю о смерти тела. Мне она будет очень выгодна, а ты окажешься рядовым призраком, которому придётся изворачиваться сотни, а то и тысячи лет, чтобы истинная Смерть обратила на тебя внимание.
   - Прошу прощения, - прервал его речь милиционер, - может вы хотя бы, представитесь?
   - Во-вторых, - продолжил мужчина, как будто милиционер ничего и не говорил, - в моих силах организовать тебе маленькое наказание. Такое, какое в своё время заработал Усмиритель Усопших. - Он вдруг снова улыбнулся и добавил, - известный под партийной кличкой "Ёжик".
   Последняя фраза меня совсем сбила с толку. Если до этого мужчина в шляпе казался мне каким-то порождением мистики и слабо вязался с реальностью, то последние его слова как бы подчёркивали - парень всё это правда, и не пытайся отгородиться от неё, лучше подумай, как с этим справиться.
   - Или ещё похуже, - теперь улыбка с его лица исчезла, - ты ещё не знаешь...
   - Майор милиции Селезень, - опять перебил его милиционер, на этот раз, вскакивая с места и вознося впереди себя удостоверение в красной обложке, - с вами говорит представитель закона и я требую предъявить ваши документы.
   - Майор милиции Селезень, - мужчина подошёл к стражу порядка вплотную, так, что их лица, разве что, не касались друг друга, - жить тебе ещё долго. Тридцать два года четыре месяца и пять дней, начиная от сего дня. Потом за твоей душой придут. Но я могу прийти раньше. ЕСЛИ ТЫ МНЕ БУДЕШЬ НАДОЕДАТЬ! И тогда твою недоделанную душу Метатрон не возьмёт и тебе придётся рождаться заново, чтобы дожить эти тридцать два года четыре месяца и пять дней. А потом я приду снова, когда тебе будет лет двенадцать. Ты не помнишь муки, которые ты испытывал при рождении, но я могу тебе напомнить. Раз, эдак, n-надцать.
   Что-то в этом обращении было такое, что даже меня пробрало до костей. Милиционер вообще съёжился на стуле, как обуглившийся комок газеты.
   В дверь снова постучались.
   - Ага! - встрепенулся мужчина в шляпе, - А вот и херувимы пожаловали! Не прошло и пол года! - и, повернувшись ко мне, - Впусти их.
   - Заходите, дверь открыта, - деревянным голосом произнёс я.
   Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Внешний вид её, пожалуй, соответствовал нынче модному у подростков стилю "готов", только волосы её были светлыми и возраст около тридцати пяти, так что на роль подростка она никак не тянула.
   - Так, так, - в её хрипловатом голосе чувствовались язвительные нотки, - в нашей компании не хватает только престолов. Никто не знает где они?
   - Я, собственно говоря, не совсем понимаю, что ты здесь делаешь, Владислава, - мужчина в шляпе засунул руки в карманы, будто у него там было спрятано какое-то оружие, - Марину вы уже получили. Он, - меня на момент коснулся его цепкий взгляд, - мой.
   - А с каких это пор мы договаривались делить что-то поровну, - женщина, которую, как я догадался, звали Владиславой, не спрашивая, взяла со стола мою пачку сигарет и вытащила одну, - да, не спорю, Марину мы получили, но что нам мешает получить и его?
  Опять кивок в мою сторону.
   - Я могу объяснить, - мужчина обернулся в мою сторону.
   Дальше я поступил как собачка, которой сказали "Фас". Ноги сами подняли меня со стула и понесли к открытому шкафу. Там, в карманах своей куртки, я отыскал конфету в фиолетовой обёртке и, бережно положив её в, сложенные лодочкой, ладони, показал окружающим.
   - Тварь, - с ненавистью произнесла Владислава, - когда ты успел!?
   - Твоё ли это дело!?
   - Моё! Михаил - ты играешь не по правилам!
   - Если это и игра, то ставки слишком высоки. Да и не видел я к ней правил.
   - Ты должен попросить его отдать тебе ЭТО! - медленно, по буквам, произнесла Владислава.
   - А если я этого делать не буду? - спокойно спросил Михаил, скрестив руки на груди.
   В комнате повисло напряжённое молчание. Гости смотрели друг на друга полными ненависти глазами. В этот момент раздался телефонный звонок.
   - Да, - выудив из кармана куртки мобильник, прохрипел я.
   - Андрей, - звонил мой начальник, - ты где? Ты будешь сегодня на работе?
   - Нет, - так вот просто, без лишних объяснений ответил я.
   - Что-то случилось?
   - Звёзды не сложились, - я нажал на отбой.
   - Учти, - мой голос, вероятно, как-то разрядил обстановку, - его могут забрать престолы.
   - И где же они!? - развёл руками Михаил, - к тому же, пока он не отработает конфетку, даже престолы к нему не сунуться. Другой вопрос, что будет, когда пройдёт три дня!
   - Хорошо. Мои вестники будут его охранять.
   - И мои тоже, - быстро добавил Михаил, - так что предупреди своих, чтобы не устраивали никакой грызни
   - Тоже самое касается твоих, но я не об этом. Хорошо, он отработает это, - Владислава с брезгливостью посмотрела на конфету, до сих пор лежащую на моих ладонях, - а потом у него есть право выбора. Разве не так?
   - Так, - согласился Михаил, - но до этого я волен поступать с ним, как вздумается. До свидания, херувим власти.
   - До свидания, серафим власти.
   Один за другим, не прощаясь со мной, они вышли из комнаты.
   - Вот такие хреновые мои дела, - сказал я милиционеру, сидящему в полном ступоре.
   Милиционер со мной прощаться тоже не стал.
  
  Глава 4
  
   Хочу снова коснуться того, чего мы боимся, только на этот раз речь пойдёт не о смерти, но того, что может к ней привести. А именно - перемен. Как бы хорошо мы не жили - их всегда ждём. Или сами лезем на рожон. А вот когда они приходят, начинаем от них открещиваться.
   Тоже самое произошло со мной. Мне опостылело и дальше жить в общаге, ходить каждый день на скучную работу, пить по субботам пиво в барах и вообще, выполнять все те мелкие обязанности, которые вписывали меня в социум. Хотелось всё изменить - пусть даже немного в худшую сторону, но изменить. Интересное желание - наверное это дань человеческой эволюции - стремление к переменам. Любая перемена это развитие. Но откуда тогда такое резкое сожаление, которое приходит вместе с этими переменами. Скорее всего психика предупреждает, что любая перемена несёт с собой опасность. Если ты не сумеешь к ней приспособиться.
   Была глубокая ночь, когда я открыл глаза. По стене полз силуэт окна, подсвеченный фарами какого-то автомобиля и изредка перечёркиваемый голыми ветками деревьев. Думаю, эти ветки принадлежали канадскому клёну. Только это, ненавистное мною, дерево могло так нагло вторгаться в мою комнату столь глубокой ночью. Нащупав пачку сигарет и зажигалку на тумбочке подле кровати, я закурил.
   Силуэт окна на стене сместился и потух, чуть в другом месте я рассмотрел его двойника. Он был порождением тусклого фонаря, коротающего свои дни у скамейки возле подъезда. И кончено же тени от веток. Я пустил струю дыма в сторону силуэтов и ветер на улице, подхватив мою мистерию, закачал ветки. С минуту я пытался разгадать загадочные рисунки, возникающие на стене, пока окно снова не исчезло. Эстафету перехватила луна - видно ветер прогнал тучи, и яркий лунный свет затмил пыльную лампу фонаря. Пепел на моей сигарете вот-вот грозился упасть на кровать, и мне пришлось подниматься и искать пепельницу. Слава богу одеваться не пришлось - вчера, в рекордные сроки уничтожив в доме все запасы спиртного, сил на то, чтобы раздеться, не оставалось.
   За окном светила Луна. И не одна. Чуть в стороне виднелся ещё один диск, немного больший в размерах и, в отличие от полной сейчас Луны, урезанный. Да и цвет его был какой-то тёмно-красный. Стряхнув пепел в кружку от кофе, что стояла на компьютерном столе, я подёргал створку окна, надеясь, что вторая Луна всего лишь искривление настоящей, отражённое в стекле. Ничего не изменилось.
   Так, наверное, и сходят с ума, подумал я. В тепле, темноте и одиночестве. Подняв глаза на небо, я обнаружил, что на небосводе появились ещё и звёзды, которых я раньше не видел.
   В окно постучались. Совершенно неожиданно передо мной, на пожарной лестнице появился мужчина лет сорока, в спортивных трусах и майке.
   - Можно войти? - глаза его бешено крутились, впрочем, как и голова, время от времени, оглядывающаяся по сторонам.
   Я отпрянул в сторону и услышал сухой хрип, а когда отважился вновь посмотреть на улицу, никого уже не увидел. Да что же это за дурдом? Сев на кровать, я попытался вспомнить события вчерашнего дня. Михаил и Владислава, кидавшиеся какими-то библейскими понятиями, и почему-то это не казалось ни розыгрышем, ни шуткой. Прочь, всё прочь. Уйдём в другой мир.
   Я пересел за компьютерный стол, нащупал большим пальцем ноги кнопку на панели системного блока, и молча уставился на сменяющие друг друга изображения на экране. Наверное вчера я слушал музыку довольно громко, так как слово "Приветствие" сопровождалось таким оглушительным рёвом, что даже вороны на улице ещё минуты две не могли успокоится. Три часа ночи, что ж, соседушка, простите.
   После столь помпезной загрузки операционной системы шушуканье модема показалось шёпотом младенца. Значок, оповещающий меня о новых письмах, в уголке экрана загорелся зелёным. Новых писем не было. Так, а что же я хотел посмотреть? Ну да. Какое-то знакомое имя произносил Михаил - "Метатрон".
   Оказалось, что Метатрону крайне высокое положение отводила иудаистическая традиция. В земной жизни это был некий особо отличившийся патриарх с незатейливым именем Енох (почти енот, это я про то, что в моей истории фигурировал ещё и ёжик), но на небесах превратился в архангела. Он - визирь небесного двора и чуть ли не заместитель Самого Бога. Красота! Невольно вспомнились похождения всех Римских пап, первая половина из которых были гомосексуалистами, а вторая извращенцами. А ещё вспомнилось, как в Ватикане решили отремонтировать глубокий бассейн у женского монастыря и на дне нашли сотни детских скелетиков. Теперь вы понимаете, почему моё отношение к религии далеко не лучшее.
   С другой стороны, можно предположить, что имена этих святых - это всего лишь искажённая человеческим воображением крупица правды. А что вообще выдумали про ангелов. Я набрал в поисковой строке фразу: "Что мы знаем об ангелах?".
   Куча бредовых и религиозных сайтов, пропагандирующие любовь к ближним и прославление своей религии. Так я ничего не найду. Набираю: "Классификация ангелов". Ага. Как интересно: "http://luciferjunior.narod.ru/" Сайт посвящен в основном демонам, но есть информация и об ангелах". Девять ангельских чинов... Первая триада - серафимы, херувимы и престолы... Вот они, родненькие.
   Слабо пискнул динамик, и из-под пластмассовой окантовки экрана вылез квадратик с надписью: "Вам пришло новое сообщение. Прочитать?". Ну конечно прочитать. Курсор щёлкнул по квадратику, который в ответ развернулся до размеров целого окна. Сначала я подумал, что это спам - заурядный владелец ящика по имени Сергей Горкин , если бы не тема письма: "Об ангелах". Да что же это такое!?
   "Привет, вестник! Читаешь всю это галиматью про ангелов? Ну, почитай. Часть правды в этом есть. Но только часть. Увы, религии всегда перекладывали то, что смогли узнать, так, как было выгодно им. Впрочем, мы сами взяли их терминологию, ведь все мы в прошлом были обыкновенными людьми. Я не знаю, к чьей стороне ты примкнёшь, но, если выживешь (что мало вероятно), добро пожаловать к нам - престолам. Знаешь, даже если ты погибнешь и станешь заурядным вестником, всё равно добро пожаловать к нам. Вся беда в том, что в нашем мире слишком много беспризорных ангелов, и они точат на тебя зуб - будь осторожен. Тебя, конечно от них охраняют серафимы и херувимы, но мало ли. Учти, если ты им чем-то не угодишь - твоя смерть им будет тоже ох как выгодна. Да, и ещё есть Марина - такой же феномен, как и ты. Мне, почему-то кажется, что встречаться вам не стоит (да и вряд ли кто позволит). И ещё я думаю, что причина всего произошедшего именно ваша своеобразная встреча. В общем, удачи тебе, вестник. Если что, пиши. Престол власти Сергей".
   Всё складывается совсем непонятно, однако что-то прояснилось. Престолы, серафимы и херувимы. И зачем-то я им очень нужен.
   Голова у меня начала пухнуть. Если всё происходящее со мной и можно было как-то связать с ангелами, то разобраться в сложной библейской терминологии я не мог. Факт, что это только крупицы истины изрядно замаскированные религией.
  
  
  Глава 5
  
   На этот раз я расскажу вам о новых подробностях, которые я узнал про сон. Я уже
  говорил, что эмоции во сне передаются очень неплохо и раньше ощущения и эмоции мне казались чем-то одним и тем же, только лишь этим утром я понял, что глубоко заблуждался. А всё очень просто - ощущения порождают эмоции. И во сне ощущения, в отличие от эмоций, не передаются. И вот доказательства.
   Вы когда-нибудь чувствовали во сне какие-нибудь ощущения? Кроме ощущения полёта - просто об этом речь пойдёт отдельно. Ощущения того, что вам тепло или холодно? Комфортно или неудобно? Нет. Как заурядный обыватель, испытывающий тысячи засыпаний и пробуждений, я могу сказать, что ни разу во сне я не чувствовал ощущения холода или комфорта - эти ощущения приходили ко мне только во время того, когда тело, вместе с запиханным в него мозгом и прочими потрохами,просыпалось.
   Попробую ещё раз объяснить, чтобы вы поняли, и не восприняли мои довольно сложные размышления, как бред. Быть может кому-то снилось, что он играет в снежки или лепит снежную бабу (зависит от пола, сексуальной ориентации и вообще от неизвестно чего (это я про то, что вы будете лепить). Так вот, если снилось, обуйте сапоги и идите к снегу. И попробуйте всё повторить. Однозначно, что через несколько минут у вас начнут зябнуть руки - вы начнёте испытывать ощущение ХОЛОДА. А теперь вспомините, что было во сне? Там этого ощущения не было. ТАК ОТКУДА ТОГДА ЭМОЦИИ??? Если учесть то что ощущений, порождающих эмоций у вас не было.
   Кстати, коснусь ещё одной темы. Пытаясь разгадать загадки, что приносят нам наши сновидения, я довольно неплохо освоил транс. Техника несложная - главное попытаться отключить все свои внешние рецепторы и, находясь на грани сна, не заснуть, а, наблюдать, кто тут рядом бродит и что делает, когда мозг в глубокой отключке. Самое сложное - это эти самые рецепторы, которые охраняют мозг, чтобы он не сошёл с ума. Отключить их неимоверно сложно. Техник для этого люди выдумали целую кучу - самая идеальная - это вода, по температуре равная температуре вашего тела (выключает температурные рецепторы), полная тишина и темнота. И НЕВЕСОМОСТЬ! Наши рецепторы очень хорошо чувствуют силу притяжения. Очень. Вы не слышали, что оказывается, космонавты на орбите, как правило, просыпаются в позе зародыша. Причины - эти самые рецепторы. Ну, и рецепторы потрохов. Прежде всего пищеварительной системы. Спросите у любого врача и он вам ответит - если у вас в животе ничего не бурчит, значит дорога вам на операционный стол. Синдром "Мёртвого живота" как правило означает заворот кишок. Наверное, поэтому многие медиумы советуют для "просветления" голодание. Но как-то ведь они обходят, к примеру, гравитационные рецепторы. Некоторые думают, что здесь могут помочь наркотики, однако я, как биолог, могу всё очень просто объяснить. Наркотик - своеобразная запись с прекрасным фильмом, которая грубо впихивается в мозг. Так что уважаемые медиумы - такое средство, как наркотики не только не даст вам войти в транс, но и угробит всю вашу жизнь. Которая к моменту смерти будет ненавистна даже вам самим.
   Так вот, этим утром я проснулся не от эмоций, а от ощущений. Первое - мне было
  холодно, второе - на меня упала сосулька. Сосулька упала с люстры, что висела в изголовье моей кровати. И вообще, вокруг была зима. И спал я в сугробе. И не в каком-нибудь приблудном, а в своём собственном. Просто всё то, что оказывалось в моей кровати я считал своей собственностью. А в кровати моей, кроме меня, обычно мало кто оказывался. Наверное поэтому от меня ушли две моих жены, которые без оглядки пробежали через мою жизнь. Что поделать - мода. Квартира, жена, любовница. И ты успешный человек. Вот в древней Греции было модным, когда у мужчин был любовником другой мужчина. Интересно, как бы среагировали мои жёны, если бы я вдруг поменял ориентацию? Когда я был женат, у меня создавалось впечатление, что женщины сами ищут скандалов, сенсаций, измен. Причём измен таких - из ряда вон выходящих. А если я не хочу!? Тогда брык! Вон из общества. И из жизни. Ты живёшь не по правилам. Да и если муж сам не может устроить сенсаций и измен - можно попробовать самим.
   Это ж социум - ну куда мы без него!? Скажет стать всем педерастами и все станут - поверьте.
   Ладно, про сосульку и сугробы. Сугробы покоились на одеяле, а сосульки нагромоздились на люстре. Раздался щелчёк, ещё одна хрустальная бляшка на люстре лопнула и ещё одна сосулька полетела на меня. Это что!? От понижения температуры? Мой мозг, который стремительно собирался сойти с ума, как ни странно, спасла соседка.
   - Андрей, - в комнате раздался стук в дверь, - что, вообще, происходит?
   Я вскочил - носки сразу промокли, угодив в сугроб подле кровати:
   - Заходи - открыто.
   Я, конечно, был в одних трусах, но не это, думаю, удивило мою соседку. Её удивил снег и сосульки, полностью заполонившие мою комнату.
   - С Новым Годом! - сдуру ляпнул я.
   - С Новым Счасть... - во время осеклась соседка, - я буду жаловаться комендантше.
   - Я за отопление платил, - парировал я, зная, что у соседки всегда были долги за оплату комнаты.
   - Я не могу закрыть дверь, - уже жалобным голосом пожаловалась она, её перекосоёб..., вовремя вспомнила, как я не люблю маты, - перекособочило.
   - Секунду, я оденусь, - мне было очень холодно, и плевать мне сейчас было на нашу с соседкой холодную войну. Ведь и вправду было очень холодно.
   Соседка жила без мужчины и поэтому часто обращалась ко мне, чтобы вкрутить лампочку, настроить телевизор, и ещё всякое. Мне кажется, что она проверяла меня на крепость. В известном смысле слова. И я был крепок. В том смысле, что не собирался заводить с ней отношения. Это наши с ней отношения и угробило.
   А вообще - понять можно всех, вот только принять не каждого.
   В тот момент, когда я, при помощи стамески, пытался закрыть заклинившую дверь, другая дверь, та, что общая, открылась. Это был мой начальник. Не утруждая себя излишними разговорами, он впихнул меня в мою комнату, быстро окинул взглядом пришедшую ко мне зиму, и здорово врезал мне под дых.
   - Звёзды, говоришь, не сложились, - моя левая отмазка явно отложилась у него в памяти, - а то, что отчёт по озоноразрушающим ты в Минприроды просрочил, ты, конечно же, забыл.
   - Я как раз о нём думал, - соврал я и, пользуясь его замешательством от обстановки в комнате, попытался сделать ему подножку.
   Начальник все мои привычки знал, и зима ни на каплю не расслабила его внимание - он проворно подпрыгнул, зацепив при этом люстру, опустился сразу на колени и зажал своей клешнёй моё горло:
   - А теперь, будь добр, объясни мне внятно и членораздельно - что ты утворил, что за хрень ты сделал со своей комнатой и почему ко мне на работу приходят люди из очень сомнительных служб?
   - Дмитрий Александрович, - в наши разборки вмешался ещё один голос, - будьте добры отпустить молодого человека. Нам с ним необходимо переговорить.
   Шеф отпустил моё горло, отчего мне сразу стало легче. В дверях стояло два человека, которые сразу напомнили мне о каком-то советском фильме про КГБ. Наверное, так оно и было, это я про КГБ. Такие выражения лиц могли соответствовать только людям из таких структур.
   - Комитет государственной безопасности, - подтверждая мои мысли, произнёс один из них и показал красное удостоверение, которое на фоне инея и снега, заполонивших мою комнату и их серых одежд сверкало особенно ярко, - повторяю ещё раз - нам нужен этот человек.
   В этот момент я понял, что общество двух комитетчиков не принесёт в мою историю ничего хорошего.
   - Александрович, помогите, - сипло прошептал я, - мне нужно попасть на кладбище. Поверьте, я потом постараюсь всё объяснить.
   - Охрана природы, - поднялся с колен мой шеф и осветил мою белую комнату не менее красным, чем у комитетчиков, удостоверением, - на текущий момент мой подчинённый должен быть на работе и делать отчёт по хлад агентам. Вы видите, к чему привело то, что он сейчас не на рабочем месте?
   Начальник обвёл рукой комнату и КГБешники тупо проследовали взглядами за его рукой. Наконец, один из них очнулся:
   - Вы, вероятно, плохо меня поняли - это чрезвычайная ситуация и наша организация имеет полное право задержать не только его, но и приостановить деятельность всей вашей инспекции.
   - Нет, - улыбнулся мой начальник, грубо проталкивая меня между этих двух в сером, - это вы меня, вероятно, не так поняли. Мой подчинённый не на рабочем месте и моя святая обязанность его туда доставить. А вот там уже наш разговор и продолжиться. Это всё.
   Мы скатились по лестничной площадке и выбежали во двор. Во дворе уже ждала рабочая машина - фиолетовая "Нива" с надписью "Охрана природы" на борту.
   - Муху выгоняй, - сурово произнёс начальник, когда мы сели в машину, - я на халяву никого возить не собираюсь.
   Он глянул в зеркало заднего вида и совсем не удивился, что мои следы на асфальте покрылись ледяной дорожкой. В машине тоже, кстати, начало холодать.
   - Предупредил бы, - произнёс шеф, заводя автомобиль, - а то печка в машине не работает. Муху я не прогнал - от пришедшего холода она, вероятно, решила погрузиться в спячку.
   Я не знал, что говорить. Хоть убейте! Пришибленный, я сидел в машине и смотрел в окно. За окном начали проноситься деревья и дома. И я не мог их узнать. За нами, натужно ревя сиреной, мчались какие-то милицейские автомобили, а я сидел и смотрел в окно. Ещё, прямо около автомобиля бежали люди. Человек десять - пятнадцать. Такие, разные все люди. Но, почему-то они боялись моего взгляда - я их буквально им останавливал. Ещё не работали светофоры, а дорогу, ведущую к кладбищу преграждал шлагбаум, и мы поехали в объезд. Преследовавшие нас автомобили периодически заносило на обочину - после нас дорога напоминала ледяной каток. Внезапно, я больше ощутил, чем увидел дым далёкого пожара на другой стороне города. Я пристально вгляделся в небо, и начальник, краем глаза, заметил мой взгляд.
   - Только не говори, что то, что твориться в той части города, это тоже твоя работа, - процедил Александрович.
   - Не моя, - смутно предположил я, и только сейчас понял всю абсурдность ситуации. Мой начальник - суровый реалист - не может он так поступать в такой нестандартной ситуации.
   - Александрович, - заикнулся я, - почему вы мне помогаете?
   - Закрой пасть и сиди смирно! - сгрубил начальник, - и пристегнись.
   Я, повинуясь внезапному чувству, посмотрел на заднее сиденье. Там сидел Михаил.
   - Доброго дня, вестник, - как ни в чём не бывало, произнёс он, поправляя шляпу, - пристегнись - живой ты нужен больше, чем мёртвый.
   Вот уж никогда не думал, что буду бить шефа в морду. Но сейчас я знал, что это сделать необходимо. Начальник сразу притормозил и ответил. Знатно так ответил, у меня будто молния перед глазами сверкнула.
   - Мы едем не туда, - ощущая кровь во рту, сказал я.
   - Что за хер на заднем сиденье!? - шеф, в ярости, плевался слюной, - я же говорил, что на халяву мы никого не возим!
   - Ты ничего не понимаешь, - Михаил вперил свой тяжёлый взгляд в моего начальника.
   Договорить Михаил не успел. Александрович откинул спинку сиденья, схватился за шиворот Михаила, и грубо выпихнул его из машины. Шляпа, при этом, зацепившись об потолок, упала прямо мне в руки.
   - Андрей, твою мать, что за херня происходит!?
   - Я... - я что-то попытался сказать.
   - Пристегнись, а то нас остановят гаишники - перебил меня начальник, - и ради бога - заткнись.
   Мы развернулись и поехали обратно - прямо по встречной полосе. Какие уж тут гаишники? Автомобили от нас испуганно шарахались, а на лице начальника висела сосредоточенная железная маска. Плохо было одно - мы ехали по своим же ледяным следам, поэтому мы не ехали, а скользили, и только когда мы свернули на улочку, ведущую на кладбище, машину перестало бросать из стороны в сторону. Однако абсолютный сюрприз нас ждал у самого кладбища. Дорогу к нему преграждали милиционеры - они положили на дорогу такую колючую штуку, которая прокалывает колёса. Там же был Михаил - как он успел добраться туда - неизвестно. И ещё - он был без своей шляпы, а чему удивляться - шляпу его я держал в руках. Также там была Владислава - в момент нашего прибытия они с Михаилом о чём-то оживлённо беседовали. И ещё, и ещё. Как-то много народу нас встречало.
   А потом всё исчезло. Включая дорогу. Перед нами возникла водяная гладь, которая, спустя секунду, брызгами разлетелась по лобовому стеклу, а спустя ещё секунду лобовое стекло стало похожим на аквариум, наполненный грязной водой. Очевидно - мы тонули. Я попытался открыть дверь, но не тут то было - не знаю почему, но открываться она не хотела. Тогда я набрал полную грудь воздуха и принялся открывать окно.
   - Отстегнись, - услышал я голос начальника, который всё это время наблюдал за мной, - у меня стеклоопускатель сломан, так что я за тобой.
  Холодная вода хлынула мне на макушку и начала затапливать салон. Она не дала мне вылезти из машины, пока не заполнила её полностью. Давление сразу сжало перепонки в ушах - я всё плыл и плыл верх, а поверхность всё не хотела и не хотела показываться. А так хотелось вдохнуть воздуха. И я не выдержал.
  
  
  Глава 6
  
   Те, кто находился на грани жизни и смерти, поймут меня. Первое, что ощущаешь - это спокойствие и вселенский кайф. И ещё просыпается чувство всезнания. Давайте рассудим, какие из этого можно сделать выводы - с одной стороны рассмотрим теорию того, что после нашей смерти нас ждут только черви и всякие одноклеточные, которые спят и видят, как обойти нашу иммунную систему и схрумкать нашу плоть.
   Боль - организм её придумал не случайно. Потому что если организму хреново, и он собирается умирать, он должен максимально эффективно просигнализировать об этом мозгу. И мозг создаёт боль - если болит зуб - ты лезешь на стенки от боли. Потому что, если ты не сделаешь ничего со своим зубом, через два дня у тебя будет флюс, а через неделю заражение крови и организм умрёт. Поэтому зубная боль столь изощрённа - и толкает человека к действиям. Я вспоминаю, как встретил во дворе своего дома какого-то алкаша с деньгами в одной руке и плоскогубцами в другой. Он умолял вырвать ему зуб. Ну какой нормальный человек согласиться, чтобы кто-то без заморозки вырывал ему плоскогубцами зуб? Любой. Потому что мозг орёт: "Спасаться надо!". И мучает организм. И только, когда мозг понимает, что борьба бесполезна и смерть неминуема, он перестаёт напрягаться и выключает механизм боли, а вместе с ним и все остальные механизмы. Борьба закончена - покойся с миром. Вот откуда пошла эта поговорка - в последние моменты мозг выключает всё, связанное с противостоянием жизни. Исходя из этого, после смерти нас может ничего и не ждать - да и нафиг надо! Если всё уже глубоко безразлично.
  Но было бы наивно верить в то, что кроме химической и биологической эволюции, не шла кое-какая другая... эволюция сознания... души. И в этой эволюции человек пока ни хрена не разобрался. Или, нафиг надо?
   - Все сигареты остались в машине, - Александрович, только я очнулся, безапелляционно угадал моё желание.
   Я приподнялся на локтях и осмотрелся. Создавалось впечатление, что мы находились в деревне на берегу озера. Такой... древней деревне, века восемнадцатого.
   - Где мы? - решился спросить я.
   - А вот это я хотел спросить у тебя! - взорвался шеф и сразу же вскочил на ноги, - сначала этот дебильный самолёт, потом снег в твоей комнате, потом... кто-то мной управлял, пока мы ехали в машине, а когда я всё-таки смог взять себя в руки - пожалуйста! Мы оказались неизвестно где! Логика в таких условиях не работает! Потому что это не вписывается в законы логики. Это прям, как атака на мозг, и мой мозг не выдерживает, так что это я у тебя спрашиваю - где мы!?
   Я ещё раз осмотрелся и выдавил:
   - В деревне.
   - Это я и без тебя понял, что в деревне, только в этой деревне нет ни одного живого существа - если ты заметил, то на земле, на которой ты сейчас лежишь, нет ни одной травинки. Хороша деревня, только прежде чем мы загнёмся от голода, у нас неплохо подвинуться мозги.
   На неподвижной воде озера лежала шляпа Михаила. Очень неестественно - будто была приварена к чему-то под водой и сама на себе никаких следов того, что ей пришлось всплывать, не проявляла. Александрович проследил за моим взглядом и ругнулся:
   - Здалась тебе эта шляпа.
   Однако почему-то я знал, что здалась. Зайдя в воду по грудь, я дотянулся до неё, и вышел на берег.
   - Ну, пошли, - произнёс я.
   - Куда!?
   - Ну, побродим. Может, кого встретим.
   Шеф, видно, мысленно согласился со мной, и мы пошли. Осматриваясь по сторонам, я пришёл к выводу, что мы действительно попали в прошлое. Только какое-то очень странное прошлое. Ни одного живого существа. Воздух неподвижен. Тишина мёртвая.
   - Надо обследовать какой-нибудь дом, - предложил я.
  Начальник, опять не говоря ни слова, направился к ближайшему дому и взялся за ручку двери.
   - Тыц, ребята! - хриплый голос, что донёсся со стороны, произвёл на меня ошеломляющее воздействие. Я не то, чтобы испугался - я подскочил на добрые пол метра.
  На лавочке, на другой стороне дороге сидел старик. Создавалось впечатление, что он порос мхом. В каком-то грязном рубище и лаптях. Из-за бороды лица его не было видно абсолютно - только глаза сверкали.
   - Дверцу то не трожте, - продолжил он.
   - Это почему? - ничуть не удивившись, спросил Александрович.
   - А потому что нечего вам здесь делать.
   - Мы сюда не напрашивались, дед, ты хозяин дома? - шеф, явно был зол, но способность адекватно мыслить не утратил.
   - Это я знаю, - злость моего шефа не возимела над стариком никакого воздействия, - считайте, что это программная ошибка.
   - Если это ошибка, то как её исправить? - я тоже решил вмешаться в разговор.
   - Замутил ты, вестник, кашу, - прищурился старик, - хе-хе.
   - Ты нам, дед, голову не морочь, - опять вспылил начальник, - ты объясни, если знаешь - как и что происходит.
   - Хорошо, что ты муху из салона не выгнал, - старик, опираясь на какой-то сосновый сук, встал, - а то и не знал бы, что с вами делать.
   Мы с начальником тупо посмотрели друг на друга. Весёлая история - ничего не скажешь.
   - Вы не в прошлом, - не обращая на нас внимания, продолжил старик, - ну что вы - дети!? Чтобы сделать прошлое, нужно все элементарные частицы во Вселенной переместить в то состояние, в котором они когда-то были. Хотя - технически это возможно, только я не собираюсь это делать - не для того задумывалось. Просто информация, вся информация, храниться. Это - он развёл руками, - картинка. И вам в ней места нет.
   - Ты мне служебную машину верни, - встрял начальник, - а элементарные частицы твои мне до одного места.
   - Хе-хе, - опять усмехнулся старик и повернулся ко мне, - а у тебя будут какие-нибудь желания?
   - Как мне выпутаться из того, во что я попал? - выпалил я.
   - А зачем? - вопросом на вопрос ответил старик.
   - Чтобы вернуть мне жизнь, которой я жил.
   - А она тебе нужна?
   Старик глянул на меня, и мне стало не по себе.
   - Вообще, - дед как-то уж очень живо подбросил свою палку и поймал её, - получается очень неплохо. Я бы сказал - весело. Можешь продолжать в том же духе. Если хочешь понять, что к чему, начни с теории Большого Взрыва. Капля по капле - и, может, додумаешься.
   - Дед, ты что, издеваешься? - теперь уже не выдержал я.
   - Хе-хе, - крякнул дед, и влепил мне своей палкой по лицу. Свет, как говориться, погас.
  
  * * *
  
   - Вестник, просыпайся, - я почувствовал, что кто-то меня кольнул в палец, отчего руку, я, соответственно, одёрнул.
   Я лежал в листьях. Листья были кленовыми и это мне, конечно же, не понравилось.
   - Ты как умудрился то? - я снова услышал этот голос, который в моей голове прочно увязался с кошмаром. Вообще, клён рос на кладбище, и я уныло покоился около какой-то безымянной могилы. Почувствовав спиной чей-то настырный взгляд, я обернулся. На меня смотрел ёж.
   - Пошёл в задницу, - огрызнулся я на ежа.
   - Очень плохо. - Спокойно ответило животное и, шелестя листьями, исчезло в пожухлой траве.
   Смеркалось, и на небо выкатил желтый диск луны. Чуть позже - ещё один. А клён надо мной, сволочь, принялся качать ветвями, всё дальше и дальше сводя меня с ума. Нахлобучив на голову шляпу, что лежала около меня, я отправился на вечернюю прогулку. Как я уже говорил, кладбище я знал, как свои пять пальцев, и сейчас, прохаживаясь по дорожке, упорно его не узнавал. Наряду со знакомыми могилами перед взглядом всплывали деревянные кресты весьма древнего вида. Как только я подходил к таким крестам, чтобы их потрогать - они сразу же таяли. Ну чем не бред сумасшедшего? Постепенно я уткнулся в церквушку - ту самую, что располагалась на кладбище и вот тут я сорвался. Ноги понесли меня к закрытым дверям, а руки вцепились в чугунную ручку. Как я оговорился, двери были закрыты.
   - Отец Николай, - вырвалось из моего горла, - откройте!
   Я кричал и дёргал ручку, но никто не открывал. В отчаянии я отошёл в сторонку и присел прямо на сырую землю, прислонившись спиной к растущему здесь клёну. В эмоции хлынуло одиночество. Всё-таки мы, люди, глубоко инфантильные существа. Оказавшись в безвыходном положении, мы ищем того, кто всё решит за нас - прообраз мамочки или всесильного папочки, такого, как бог, к примеру. Верующим не нужно напрягаться и решать, что есть добро, а что зло. За них всё решил их всесильный папочка - бог. Остаётся только выполнять его наказания, ибо они непогрешимы.
   Дверь в церкви в этот момент заскрипела, и на пороге показался отец Николай. Я удивлённо уставился на него и не его нимб, что светился над его головой жёлтым цветом.
   - Что есть Бог? - внезапно для себя спросил я.
   - Изыди, Сатана! - отец Николай поспешно перекрестился и скрылся в своей церкви.
   - Стоп! - оборвал я сам себя. - Я что, ищу всесильного папочку? Я что, сам не могу разобраться, что есть что? Я не вырос, я ещё ребёнок, а не самостоятельное существо?
   - Не можешь, не вырос, - послышался голос откуда-то из темноты.
   - Усмиритель, это ты? - в надежде возопил я и опять себя поймал на том, что я ищу себе хозяина. А вот ни фига. Я поднялся и направился к выходу из кладбища. Шёл и кричал, подбадривая себя:
   - Ты надо мной не хозяин! Слышишь меня, Усмиритель? Никто надо мной не хозяин! Никто.
   - Усмиритель тебе не хозяин - хозяин тебе я! - я сам не заметил, как подошёл к самому краю кладбища, а с той стороны его на меня в упор смотрел Михаил.
   - И шляпу отдай немедленно!
   Я опешил, а в ночном воздухе внезапно разлился звонкий женский смех.
   - Владислава, - поморщился Михаил, констатируя факт.
   - Хороша шляпка - идёт! - из темноты выступила женская фигура. - Только вот отдавать её не стоит.
   Пространство вокруг Михаила начало буквально сиять и, секундой спустя, Владиславу отбросило в сторону на добрый десяток метров.
   - Ну и чего ты добился? - не вставая с земли, произнесла она, и голос её переломился, - шляпки-конфетки-марионетки.
   От этого дурдома я бросился бежать без оглядки, перепрыгивая через могилы и гранитные памятники. Бежал, пока не уткнулся в забор на другой стороне кладбища. И в ужасе застыл.
   На пешеходной дорожке стоял телеграфный столб. Буквой "Л". Как водиться, на траве была видна протоптанная людьми тропинка, ведущая в обход столба. Я знал, что есть такая примета - кто пройдёт под такой буквой "Л", мол, счастья не будет. В эту примету много кто верил и многие люди, от греха подальше, предпочитали такие столбы обходить стороной. Но этот столб был не нормальный - на нём фиолетовым огнём светилась паутина, на которой сидел метровый паук. Нормальный такой паук со здоровенными жвалами и хелицерами. Ноги мои подкосились. Сделав шаг назад, я оступился и свалился в кучу кленовых листьев. А дальше у меня случилась истерика. Я махал руками, что-то кричал, кто-то меня держал, а я снова кричал и махал руками.
   - Ну что, ребёнок, вырос, говоришь? - напротив меня сидел ёжик и злобно сверкал на меня своими глазами.
   - Хорошо, - устало проговорил я, - я согласен. Ты - хозяин. Я - раб. Только потому, что ничего в этом мире не знаю.
   - Вот и хорошо, - ёжик почесал лапой за ухом - никогда не знал, что они так умеют, - вырастешь - вали куда хочешь, а сейчас я хочу помочь тебе хотя бы элементарно выжить.
   - Но зачем я тебе нужен? Какой смысл тебе обо мне заботиться? - устало предположил я.
   - Это не твоё дело. Пошли - нужно спрятаться. Ты - живой и все тебя могут увидеть. Ты уже и так достаточно засветился, чтобы теперь задуматься, как разгрести все проблемы.
   И я пошёл за ёжиком. А что мне ещё оставалось делать? Начался мелкий дождик. Меня колотило. Ко мне явился господин "Колотун". Последний раз, когда ко мне являлся такой месье, случилось, когда я первый раз прыгал с парашютом и открылся у меня только запасной. Вообще, гостей в моей голове сейчас было предостаточно: и госпожа "Безумие", и мистер "Стрём", и, да что говорить...
   - Крест ворочай, - ёжик внезапно остановился около какой-то могилы, увенчанной гранитным крестом.
   - Что, телеканалы плохо ловит? - попытался издевнуться я.
   - Все вопросы потом, - заявил зверь.
   Я попытался сдвинуть крест против часовой стрелки - ничего не вышло, потом против. Крест поддался.
   - И что дальше? - спросил я Усмирителя.
   - Тяжёлый вопрос, - ответил ёж и закрутился вокруг гранитной плиты, которую крест венчал, - тяжёлый.
   Я присел, в это время, на землю, и заинтересованно смотрел на животное.
   - Ты вот что, - наконец объявил ёж, - там, через три могилы, есть поломанный железный крест - ты его принеси.
   Я прошуршал по осенним листьям и наткнулся на целый памятник. На высоком постаменте стояла женщина, укрытая голубой простынёй до самых ног. И из-под этих ног выглядывала голова какого-то толи крокодильчика, толи змеи. Глаза женщины были чёрными, пустыми и безжизненными, а крокодильчик наоборот выглядел слишком уж живым. Сторонясь его взгляда, я нашёл среди каменных обломков железную трубу и, схватив её, вернулся к Усмирителю.
   - Ты эту штуку, вместо рычага используй, - проинструктировал меня ёж, - плита открываться должна - просто очень долго её никто не открывал.
   Я засунул трубу в выемку, между плитой и бардюрчиком, её окаймлявшим, поднатужился и... на меня дохнуло древностью.
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ
  
   - Все вы прочитали сообщение Цензорина, - молодой сенатор отчаянно взмахнул рукой, и приготовился отстаивать своё мнение.
   - Карфаген должен быть разрушен! - вскочил со скамьи старик, который для своих восьмидесяти выглядел очень даже, и все знали, что произойдёт дальше.
   - А я считаю, что Карфаген не должен быть разрушен! - сообщил молодой сенатор. Обмен традиционными фразами произошёл и молодой сенатор продолжил. - Так вот, Цензорин сообщил, что послы Карфагена вели себя как обычно - как только они узнали, что их город собираются разрушить, начали валяться в пыли, царапать себя ногтями и поносить ругательства. Цензорин, сжав кулаки, ждал. А потом - потом они заплакали. Не это ли доказательства того, что это люди. Такие же, как мы. Это цивилизация, которая намного древнее нас, опираясь на ошибки которой, мы растили свою. Если мы уничтожим Карфаген - мы уничтожим целую цивилизацию. Представьте - цивилизацию!
   - Цивилизация!? - вскочил старик, - как это можно назвать цивилизацией, если у них до сих пор существуют жертвоприношения? Как это можно назвать цивилизацией, если сегодня они обещают нам мир, а завтра грабят корабли? Как это можно назвать цивилизацией, если у них в сенате оппонента забили до смерти скамейками? Это сброд! Это язва - её надо выжечь, уничтожить! Избавиться!
   - Должен заметить, уважаемый Катон, - перебил старика молодой сенатор, - что наш сенат - точная копия того, что в Карфагене. Просто это другая культура. Она растёт, пускай намного медленней, чем наша. В твоём ли праве уничтожать целую культуру.
   - Я беру на себя, под свою ответственность уничтожение этой культуры и цивилизации! - брызгаясь слюной, выкрикнул Катон.
   - Но ведь они у нас под контролем, они сложили оружие и платят дань. Это целый народ со своей историей, традициями, знаниями.
   - Карфаген должен быть разрушен! - Катон не выдержал, и подошёл вплотную к сенатору.
   Все знали фразу, которую скажет молодой сенатор.
   - А я считаю, что Карфаген не должен быть разрушен!
   Карфаген держался три года, и жители знали, кому они обязаны своей смертью. Все, как один, они до последнего сражались за свою цивилизацию. Сципион, полководец Рима, захвативший, наконец, Карфаген, написал в сенат письмо: "Карфаген взят". А из Рима пришёл ответ: разрушить до основания. И даже Сципион плакал, когда его войска посыпали солью место, где когда-то родилась и выросла другая цивилизация.
  
  
  Глава 7
  
   Есть одна интересная вещь в микромире - там не срабатывает принцип копирования. Если разделить какую-либо частицу на две части, то одна часть будет обязательно со знаком "-", а вторая обязательно со знаком "+". И вот что интересно - не важно, как далеко разлетятся эти частицы - как только мы поменяем одну - мгновенно меняется другая. Скорость света - не помеха. Исходя из этих, научно доказанных вещей, становятся очень ясны причины, по которым астрологи колдуют над судьбой человека. Мы состоим из мириадов таких частиц, а их антогонисты могут находиться где угодно, - хоть на другой стороне Вселенной. И если где-то взрывается сверхновая и меняет там заряд какой-то частицы - вполне реально, что что-то измениться и в нас. Так влияют на нас звёзды. Но ещё больше на нас влияют планеты Солнечной системы, из-за своей близости именно они содержат большую часть частиц, связанных с теми, что в нас.
   Так что судьба не всегда зависит от нас. Упал метеор на Юпитер и поменял состояние частиц на его поверхности. Мгновенно у нас меняется состояние частиц-антагонистов. Какая-то из них меняет свойство вещества, в которое оно входит. А вещество вдруг блокирует какое-то нервное окончание - в итоге мы вдруг поступает совершенно не так, как свойственно нам. Судьба вещь сложная и слабо контролируемая - разобраться можно только с её последствиями и то - далеко не всегда.
   Осматривая каменные, заросшие пылью, стены гробницы, я невольно заплакал над своей судьбой.
   - Мне что, как вампиру здесь жить придётся?
   - Вампиров не существует. - Просветил меня Усмиритель.
   - Откуда здесь, вообще, эта гробница?
   - От Махмуда, - сказал ёж и, казалось, о чём-то задумался. Очень медленно он обвёл взглядом стены и потолок и произнёс:
   - Всё. Я не в настроении. Выспись, а потом поговорим.
  
   А спать то, особо и негде было. Гробница ничем не освещалась, но, почему-то видел я всё прекрасно. И не мог понять, что напоминает мне её архитектура. Одно понятно - ни с чем католическим или православным всё это не связано. И с чем вообще - не ясно. Прямоугольное помещение, сложенное из грубых камней. И ничего в нём. Абсолютно. Изображения на стенах - непонятны. Я ещё раз посетовал над своей судьбой, снял куртку, расстелил её в наиболее приятном для меня уголке, и откинул ножки.
  Проснулся я от чувства голода. Хотелось жрать и, лучше, мяса. Только я попытался себе представить какое-нибудь интересное и вкусное жаркое, как наглый голос Усмирителя положил конец моим размышлениям.
   - Что, жрать охота? - воистину нагло спросил он.
   - Ты что, читаешь мои мысли? - поинтересовался я.
   - А что в этом сложного? Ты и сам теперь можешь, как и все вестники.
   - Ну, ёж, давай начинать разговор, - пересёк все его нападки я.
   - Давай. - Зверь опёрся колючей задницей о каменный пол и взглянул на меня.
   - Почему я остался жив после столкновения с самолётом? - задал свой первый вопрос я.
   - Потому что я так постарался.
   - Но тебя я тоже спас - прошу учесть, - заметил я.
   - Потому что я так постарался, - повторило животное.
   - Как это всё связано с той женщиной, что стояла в кабине пилота?
   - Любовь - великая сила, - задумчиво сказал ёж.
   - Ты издеваешься? Как и тот дед, что мне про Большой Взрыв говорил?
   - Какой дед? - ответ ежа был слишком быстр, я понял, что этот "дед" его очень сильно заинтересовал.
   - Так что про любовь? - попытался выведать я.
   - А просто в микромире не срабатывает правило копирования.
   - Откуда ты знаешь, о чём я... - тут я вспомнил, что Усмиритель может читать мои мысли, - да что ты мне голову морочишь?
   - Заткнись, - жестко сказал ёж, - голову я не морочу - просто ты не соображаешь. Раздели частицу на две, но эти две всегда будут стремиться слиться обратно в одно. И очень редко эти, разлетевшиеся во Вселенной частицы друг друга находят. Усёк? Твоя частица - Марина - стюардесса из лайнера. Вы встретились в момент вашей общей смерти, и я вообще удивляюсь, что весь мир не перевернулся от такой дикой случайности.
   - Значит Марина - это моя половинка?
   - Забудь. Если тебе ценен мир, в котором ты живёшь, забудь о ней навсегда. Отныне - она твой враг. Слишком большие силы взбаламутились из-за этой случайности. Теперь - давай про деда рассказывай.
   Я без сожаления выложил Усмирителю всё то, что случилось со мной и моим начальником.
   - А что ты знаешь про теорию Большого Взрыва? - сразу же спросил ёж.
   - Да ничего особого, - честно ответил я, - вначале ничего не было. Ни времени, ни пространства - вообще ничего. А потом бахнуло. Могло, в принципе, всё и обратно схлопнуться в ничего, но просто успело разлететься. Вроде как, если сложить во Вселенной всю материю и антиматерию, то должен ноль получиться. Знаю, что ежемгновенно так и происходит - из ничего возникает частица и античастица, и сразу же обратно слепляются и ничего от них не остаётся. Просто в меньших масштабах.
   - Забавно, - проворчал Усмиритель, - а кто этот взрыв устроил?
   - Пиротехник, - злобно ответил я.
   Еж на меня зыркнул не менее злобно:
   - Короче - есть для тебя первое задание...
   - Стоп, стоп, стоп, - замахал руками я, - какое, к чёрту, задание? Вводи в курс дела. Что со мной вообще, чего от меня хотят Михаил и Владилава? Какого хрена на столбе висел паук?
   - Силы этот паук из людей пьёт, вот они его стороной и обходят, - сообщил ёж, глядя на меня, как на идиота, - а за пределы кладбища не ходи. Те товарищи тебя быстро в оборот возьмут.
   - И что я от этого потеряю?
   - Очень много лет жизни. Центнеры или даже тонны.
   Почему-то я подумал, что ёж знает, о чём говорит.
   - А смысл за меня бороться? Тебе и другим.
   - А где ты видел призраков, которые могут говорить с людьми? Я за свою, поверь, очень долгую жизнь, не наблюдал. Призраков люди не видят и не слышат, но ты. Ты застрял между мирами. С тобой могут говорить призраки, с тобой могут говорить люди. Ты - жутко прекрасный инструмент - грех таким не воспользоваться.
   - Для чего?
   - Чтобы умереть, конечное. Для чего же ещё?
   - Да откуда я знаю - я жил ради того, чтобы жить.
   - А ты умереть теперь попробуй. Слабо?
   Я задумался и спросил:
   - А как это сделать?
   - А никак - ответил ёж.
   - Совсем?
   - Если пойдёшь к серафимам или херувимам, они тебя используют в твоих целях.
   - Каких, - сразу спросил я.
   - Для убийства населения, - попытался объяснить ёж, - ты можешь воздействовать на мир, - мы - очень слабо - мы - призраки.
   - Зачем нужны эти убийства?
  - А чтобы нас заметил Метатрон.
   - Кто он?
   - Никто не знает, - я понял, что ёж мне всего не договаривает. - Послушай. Есть три силы: Серафимы - они собирают недозревшие души. Херувимы - перезревшие. И есть я. Если я наберу достаточное количество смертей, Метатрон меня отпустит - дальше твоя очередь.
   - Мне ещё знакомы и престолы, - вспомнил я.
   - Престолы собирают созревшие души, но цель у всех одна - сдать Метатрону больше душ. Не хочешь в это играться - пшёл вон.
   - И что со мной будет?
   - Более опытный вестник просто опустит тебя до растения. И перерождение пойдёт за перерождением, пока дорастёшь до своего нынешнего уровня - теперь мне казалось, что Усмиритель смеётся.
   - Что я должен сделать?
   - Убеди батюшку Николая, что Бога нет?
   - ЧТО!?
   - Ты слышал. Размышляй и действуй. Помнишь свои мысли про Хозяина и инфантильность - ты на правильном пути.
   - За что тебя наказали, - в последний момент я понял, что просто хочу отомстить ёжику.
   - Не твоё дело, - зашипел Усмиритель.
   Я догадывался, что звание ежа - "Усмиритель Усопших" досталось ему отнюдь не просто так. Где-то он нагрешил и очень здорово. Тем не менее, он мне хорошо дал понять, что без него в этом неизвестном для меня мире я не разберусь. Всё таки сволочь, этот ёж - так мне толком ничего и не сказал.
   - Отец Николай, я хочу поговорить с вами о Боге.
   Николай отошёл от меня на шаг, перекрестился, и повторил свою коронную фразу:
   - Изыди, Сатана.
   - Отец Николай. Мне необходимо с тобой поговорить. Спаси мою грешную душу. Я умоляю. Не для этого ли ты служишь Богу?
  Николай зыркнул на меня, и по его виду можно было понять, что в нём идёт какая-то внутренняя борьба.
   - Я потерян, я убит. Я не могу найти дорогу к Богу. Помоги, прошу, - понимая, что нащупал слабую точку, продолжил я.
   - Помолись, - наконец сдался он, - и мы продолжим беседу.
   Николай знал, что молитв я не знаю, поэтому дал мне брошюрку и ткнул пальцем на то, что я должен прочитать.
   - Ты в серой пыли, - отец Николай не дождался, пока закончу молитву и подошёл ко мне, что с тобой случилось?
   - Я умер, - сообщил я, - и не умер.
   - Ты видел Его?
   - Нет. Но я очень много узнал.
   - Расскажи мне.
   - А что рассказывать? - развёл руками я, - и так всё предельно ясно. Человек отличается от других животных только тем, что у него большая голова с большим мозгом. Многие животные, когда рождаются, сразу способны и ходить и добывать себе пищу. С человеком всё по-другому. Из-за большой головы, которая с трудом проходит через тазобедренные суставы женщины, он рождается неразвитым. Его приходиться растить лет десять. Вот и все причины.
   - Не богохульствуй, - напомнил мне отец Николай, но сам внимательно слушал.
   - Как следствие, - продолжил я, - человек всегда нуждался в том, кто умнее его и кто будет за ним следить. Неужели не ясно, что Бог для этой роли подходит больше всего. Мы стремимся кому-нибудь подчиняться. Вот люди и придумывали себе хозяев. Всю человеческую историю. И твой Бог - это только один из них. Это проще всего - не думать, а слепо подчиняться нормам и правилам. Если ты такое существо, что не способно размышлять самостоятельно.
   - Изыди, Сатана, - произнёс отец Николай и указал мне своим перстом на выход.
  На выходе меня уже ждал Усмиритель.
   - Как видишь, - грустно произнёс я, - убеждать людей у меня не слишком то и выходит.
   - Ты просто не знаешь, сколько в тебе силы убеждения появилось - отец Николай тонкий человек и он хорошо видел, что, что такое смерть и что она с тобой сделала. А это ох как убедительно. Ты пока не подозреваешь, на что ты способен.
   - И что теперь? - спросил я.
   - Свободен.
   Я без сожаления зашуршал осенними листьями неизвестно куда. И моя невесёлая судьба завела меня к памятнику с женщиной в синей накидке. Была глубокая ночь - я уселся напротив женщины и посмотрел ей в глаза. Увы - они были безжизненны. Я опять задумался, что я ищу мамочку, потому что папочка мне не понравился.
   - А меня изваяли в камне! - ухо резанул хвастливый шёпот.
   Я посмотрел в сторону, откуда до меня донёсся шёпот, но ничего не увидел.
   - Это я - крокодильчик. Или змейка. Это как тебе больше нравится.
   Я посмотрел под ноги женщины-памятника и ещё раз удивился, как живо выглядит этот крокодильчик.
   - Сейчас ты почувствуешь прилив энергии - это от того, что ты сегодня сделал. Так вот используй эту энергию, чтобы блокировать свои мысли. Иначе Усмиритель узнает о наших разговорах.
   Меня действительно - подхватило и приподняло. Не зная, чему повинуясь, я подумал: "Никто никогда не узнает моих мыслей". И что-то во мне переменилось.
   - А ты талантлив, вестник, - прошептал крокодильчик.
   - Ты кто? - только и успел произнести я.
   - Меня изваяли в камне. Ты только язык за зубами держи. Церковь открыта - если ты не поешь - умрёшь от истощения.
   Меня вдруг привело в чувство другое чувство - чувство голода. Церковь действительно была открыта. На цыпочках я зашёл за алтарь и обнаружил там дверь. Дверь вела, как мне показалось, в обыкновенную квартиру. Я быстро выцепил взглядом маленькую зелёную лампочку, которая могла принадлежать только одному единственному существу на свете - холодильнику. И в холодильнике были сокровища - яйца, которые я начал пить сырыми - вот уж не думал, что на такое способен. Колбаса - лучшее изобретение человечества. Сыр и сметана. На момент мне показалось, что я самый счастливый человек на планете. Объевшись до невозможности я и сам того не заметил, как присел на диван, стоящий у стены и веки мои сомкнулись.
   - Просыпайся давай, - появился в моей голове противный голос.
   - Пошёл в задницу, - сказал я и перевернулся на другой бок.
   - Очень плохо, - сообщил голос и куда-то исчез. Наверное, в задницу.
   Солнце щекотнуло моё веко и мне пришлось его открыть. Смутно вспомнились вчерашние события, однако еда в желудке переварилась, а голодал я до этого ох как неплохо. Поэтому я, в традициях настоящей свинки, опять потянулся к холодильнику. Теперь я уже не спешил - почистил картошку, замешал четыре яйца, пока она жарилась, сыпанул туда специй... А в дверце холодильника ещё обнаружилось несколько бутылок церковного кагора!
   - Господа! - Сказал я неизвестно кому, - да это просто праздник какой-то!
   Как только я покончил с вином и уготованной мной же снедью, как до меня резко дошло, что нахожусь я, собственно, в гостях. Держась за переполненный живот, я вышел из этой квартиры... в церковь.
   Отец Николай висел на верёвке, которую он зацепил за руку Иисуса, которого изваяли в камне. Меня вырвало прямо на алтарь.
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ
  
   - И кто ж тебя посадил в этом проклятом месте? - эта странная фраза, словно вымыла из сознания последние остатки тяжёлого сна и жизнь, которая, как казалась, раньше не существовала, обрела различимые контуры. Вернулась память. В какие-то мгновения перед глазами пролетела вся жизнь. Прежде всего борьба за жизнь - с момента, когда первый зелёный листочек повернулся к солнцу, на росток обрушилось что-то неосязаемое и тяжёлое. Но ель почему-то знала, что эту жизнь ей просто необходимо прожить и так просто решила не сдаваться. Потом пришли какие-то люди. В пяти метрах от полуживого ростка они вкопали в землю деревянный идол со страшной рожей и, как только окропили его кровью, тяжесть, идущая откуда-то снизу мгновенно исчезла. Дерево за два года вытянулось метра на три и смогло созерцать речную долину, вид на которую открывался с вершины холма, где она росла. В долине рос лес. Очень много разных деревьев. В их кронах селились птицы, меж их стволами ходили звери. Ель же росла в одиночестве - даже на земле вокруг неё не росло ни одной травинки. Звери и птицы холм обходили далеко стороной. И только молнии с завидной периодичностью выдирали куски плоти из смолистой древесины.
   - Это очень оригинальное решение, - вновь ель услышала голос. - Лель, а ты говорил, что эти дикари не знакомы с цивилизацией. Только я не верю в совпадения. Не может быть чтобы глаз Баал-Хаммона выходил прямо на холме, там где Решеф может поразить его своей молнией.
   - Глаз Велеса. - Ель внезапно обрела зрение и заметила трёх людей, стоящих под её кроной. - У нас это Велес. И Велес здесь встречается с Перуном.
   Ель внимательно осмотрела стоящую внизу троицу. Один из них держался рукой за её шершавую кору, и дерево отчего-то знало, что память к нему вернулась после прикосновения этой тёплой ладони.
   - А здесь и нет никакого совпадения - задумчиво произнёс человек, которого звали Лель. - Они сами сделали холм, чтобы боги встретились. Нашли сброшенную душу и посадили здесь, на месте их встречи. - Лель указал пальцем на глубокий шрам на стволе дерева. - Щепки дерева, которые высекают из него молнии, должно быть обладают весьма необычными свойствами. Так что не зря Мать Города указывала на это место.
   - Всеслав, - внезапно перебил Леля человек, имя которого было для дерева ещё тайной. - Неужели твои сородичи не знали об этом месте.
   - Знали - за этот холм воевали многие племена. Есть легенда, что те, кому удастся построить здесь город, станут великим народом.
   - Что-то я не вижу здесь никаких остатков от зданий, - развёл руками Лель.
   - Их столько, чужестранец, что ты даже не можешь себе представить. Все они под землёй.
   - Как же зовут этого третьего? - подумала ель.
   - Меня зовут Анабель. - внезапно сказал этот третий и похлопал ладонью по стволу дерева, - а с тобой мы ещё познакомимся, ты потерпи пока.
   - Ты это кому, Анабель? - сразу же спросил Лель.
   - Сброшенная душа обретает память, - ответил тот, - всё это время она нас слушала. Так чьи это руины и что здесь произошло?
   - Поговаривают, что города возникали здесь несколько раз, и было это очень давно. - Ответил Всеслав, взглянув на ладонь Анабеля до сих пор лежащую на стволе ели. - Несколько раз здесь возникали могущественные цивилизации - я и мой народ их далёкие потомки.
   - Как я понимаю, не смотря на легенду, все эти цивилизации погибли. - Лель, между делом, осматривал деревянного идола, который, как казалось, тоже наблюдал за этой троицей.
   - Да, - ответил Всеслав. - Все они совершали какую-то ошибку. Никто не знает какую.
   - Мы не совершим такую ошибку. - Анабель наконец оторвал свою руку от дерева и внимательно, со знанием дела, обвёл глазами холм, - мы сделаем здесь место для захоронения умерших.
   - У нас принято умерших сжигать, - быстро вставил Всеслав.
   - Всё меняется. К тому же у этого места будет хозяин. Это будет очень хорошим проклятием для Катона. Не на века - на тысячелетия.
  
  Глава 8
  
   Все знают о законе сохранения энергии - она никуда не может исчезнуть - только переходит из одной формы в другую. Вообще, если опять затронуть микромир, то там материи нет - все электроны, протоны, позитроны и прочий бред, все они не материальны - всё это энергии. Сложно представить, что мы с вами по большему счёту нематериальны. Все мы состоим из разных форм энергии. Так вот, за время жизни вместе с опытом к нам приходит информация. Она накапливается, накапливается, а потом хлоп! Приходит смерть. Куда же исчезает информация, которая была накоплена за это время? Ведь мы только что выяснили, что информация есть ничто иное, как форма энергии, а энергия, согласно закону сохранения энергии никуда не может исчезнуть.
   - Усмиритель, - я с трудом держался за живот, который свело судорогой, - ты - сволочь! Ты - делаешь из людей самоубийц! Куда отправляются их души? Ответь мне.
   - Меня это не интересует.
   - Я отказываюсь выполнять твои поручения.
   - Как знаешь, - ёж вдруг необычайно резко прыгнул мне на грудь. От неожиданности я свалился на деревянный пол церкви. - А теперь вспомни, что с тобой было пятнадцатого августа 1998 года.
   - У меня была свадьба - сдавленно произнёс я, и перед моими глазами всплыла картина, когда в конце всех этих процедур мы с женой, молодые и влюбленные, едем, наконец, уединяться. Дальше всё обрывалось. Как будто свет выключили. Продолжение начиналось в моей общаге. Я пил кофе и пускал струи дыма, стараясь не мешать мухе, которая не так давно поселилась у меня. И я был рад, что у меня поселилась хоть одна живая душа. Куда делась моя жена и как прошла брачная ночь я не знал.
   - Пять лет, - произнёс ёж слезая с моей груди. - Будешь выкаблучиваться ещё, заберу ещё пять. А жена мне твоя понравилась, зря ты с ней так.
   - Как? Из-за чего мы развелись? - слова выскакивали из меня автоматом.
   - А вот не скажу. Так что? Я, надеюсь, ты понял, что перечить мне нельзя?
   - Понял, - сказал я, поднимаясь на ноги. Вы себе не можете представить, какие силы я в себе сдерживал, чтобы от души не пнуть ежа ногой. За пять лет своей жизни, утерянных навсегда. Я не знал, были ли эти годы хорошими, но мне их было до безумия жаль. Ёж всё это время внимательно за мной наблюдал.
   - Вот и чудненько, - наконец, сказал он. - Вот видишь! Можешь ведь, когда хочешь. Дверь в церковь закрой - не хватало, чтобы сюда ещё какой прихожанин сунулся и труп на верёвке увидел, блевотину свою с алтаря убери. Не по-христиански это.
   - Кто бы говорил про бога, - злобно сказал я, но всё-таки направился к дверям церкви.
   - А я не говорил, что его нет, - ёж, вероятно, решил меня психологически добить, и засеменил сзади. - Это ты сам убедил отца Николая. Просто теперь ты обладаешь даром убеждения. Его бог ждал его после смерти - он умер из-за него, но, увы, христианский бог самоубийц не воспринимает. Грустно всё вышло, правда?
   - Если ты хочешь и из меня сделать самоубийцу, то не надейся, - мрачно произнёс я, закрывая двери церкви на массивный ключ.
   - Самоубийца, который делает из других самоубийц, - захихикал Усмиритель, - ладно, пошли выпьешь.
   Я прошёл за ежом в помещение, где жил отец Николай, открыл холодильник, налил себе кагора и залпом осушил стакан.
   - Вот видишь, всё не так страшно, - Усмиритель заскочил на диван и уселся около меня, - давай ещё стаканчик и будем разгребать проблемы.
   - Не буду! - сказал я и кинул бутылку в противоположную сторону комнаты. Бутылка, сделав в воздухе несколько переворотов, наткнулась на стену, разбилась на десяток осколков, один из которых упал на мои колени.
   - А теперь стаканьчик. - напомнил ёж.
   Стакан полетел вслед за бутылкой и повторил её судьбу. Меня трясло.
   - А теперь, - Усмиритель спрыгнул с дивана на пол, - позвольте представить нового служителя церкви - отца Андрея. С нервишками только у него не всё в порядке, алкоголем балуется, да и с верой у него как-то не очень.
   Я схватил первое, что попалось под руку - это был штопор, лежащий на столе, и кинул в это мерзкое существо. Существо увернулось.
   - Отец Андрей мастерски умеет доводить людей до их психологического завершения! С первой женой развёлся только из-за того, что она ему надоела, а всем кричал, что виновата была она. Он ещё, должно быть не знает, что отец Николай не первая его жертва. Как жаль, что, наверное, и не узнает.
   - Не лезь в мою жизнь. - Прошипел я.
   - А ты уверен, что это была твоя жизнь?
   - Пошёл в задницу.
   - Очень плохо. - Ёж подошёл ко мне и посмотрел на меня так, что стакан кагора, который я выпил до этого, куда-то исчез из моей крови. - Тряпка за холодильником - алтарь вычисти, труп сними - ночью закопаешь и почитай библию - завтра к тебе придут исповедоваться.
   Моя душа рвалась на грязные тряпки с тяжёлым треском ко всем чертям. Глаза уже не могли сдержать слёз и, глядя на то, как они капают на мои руки, я вдруг понял, что с каждой чистой, прозрачной слезинкой из меня вытекает что-то чистое и светлое. Что-то, что я уже никогда не смогу вернуть, как те пять лет жизни, которые у меня забрал Усмиритель. А эта сволочь сидела напротив и смотрела на меня. Понятно, что взгляд мой упал на кочергу, стоящую у камина. Ёж мгновенно отследил мой взгляд и понял... что я ничего не смогу сделать.
   - Когда я уже, наконец, сдохну - с чувством сказал я и пошёл за тряпкой, что почивала за холодильником.
   Хоронить отца Николая мы пошли в самый конец кладбища. Кроме отца Николая на кладбище жил сторож. Я "одолжил" у него тачку, так как понял, что на своих плечах тело не донесу. Раньше, ммм... при жизни, я редко захаживал сюда. В мыслях я называл это место конвейером и посмеивался - всё как на стандартном производстве. Пока под этот конвейер не попали мои родители.
   Грязь, глина, и много смертей, которые для меня ничего не значили. Тоже самое, наверное, теперь осталось и внутри меня - грязь, глина и мрак.
   Усмиритель выбрал место между двумя свежими могилками. По его словам здесь на труп наткнуться никто не мог. Тем более на этом месте кто-то уже вкопал скамейку. Под ней мне и предстояло похоронить человека. Тот, который всю жизнь отдал служению своей вере, упокоился без элементарного христианского креста в изголовье.
   На обратном пути Усмиритель меня куда-то повёл. Это был сектор кладбища с захоронениями 2-3хлетней давности. Об этом можно было догадаться по свежим памятникам.
   - На фотографию посмотри. - Ёж остановился около одного из памятников. - Никого не напоминает?
   Чёрный мрамор окаймлял небольшой овальчик с фотографией. Этот снимок делал я сам, когда мы с моей будущей женой ездили отдыхать на юг. Фотография тогда вышла отменная, люди говорили, что из неё буквально льётся жизнь. Видно родители Юли решили поставить на памятник именно её.
   - Только не говори мне после этого, что сволочь я, и что это я довожу людей до самоубийства. - сказал ёж и куда-то исчез.
   Самое ужасное, что я не помнил и не знал, что произошло. Но ёж намекал, что виноват был я.
   Рядом с памятником стояло несколько старых пластмассовых венков. Неосознанно взгляд мой упал на одну из ленточек на венках. "Селезневе Юлие Петровне и ребёнку, которого она так и не успела родить".
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ
  
   Юле было больно и обидно. Я ведь ему простила и то, что он дома тогда не ночевал, а ведь сто процентов, что был у какой-то бабы. Его бы ненавидеть, но что делать, если любишь? Чёрт - как всё запутано и как всё плохо. Никогда. Никогда больше не буду им верить. Он - не любит. Он просто психует, потому, что не хочет меня видеть.
   После развода прошло уже больше года, а Юля продолжала тайно встречаться с мужем. Тайно, потому что над ней и Андреем была ещё одна социальная надстройка - их семьи, которые восприняли развод, как маленькую междуусобную войну. И пока родственники выясняли отношения, а Андрей метался между ней и, скорее всего, кем-то ещё, Юля забеременела. И это тупик. Юля прекрасно знала, что будет, когда отец узнает о её беременности. Знала она и то, что Андрей всегда говорил, что детей заводить рано.
   Красивое место. Когда-то здесь добывали мел. Потом карьер забросили и он постепенно заполнился водой. Вначале вода была голубой. На фоне белоснежных меловых берегов это выглядело просто чудом. Потом, буквально за пару лет вода перекрасилась в бюрюзово-зелёный. Тоже ничего, но с голубым было лучше. Ещё Андрей ей объяснил, что в перемене цвета воды виноват планктон, который заселил и начал осваивать это искуственное озеро. А ещё Юля никогда в жизни не видела гор, а здешний пейзаж с меловыми уступами и обрывами чем-то их напоминал. По крайней мере, при должной фантазии. Когда-то здесь всё и началось. Зимой. Юлю пригласили на девишник, а именно - девушки решили устроить шашлык на снегу. Андрей же в тот день находился на другой стороне карьера и в компании нескольких парней, как видно, отмечать они ничего не отмечали, а решили посидеть и выпить в мужской компании. То есть изначально девушки отказались от парней, а парни от девушек. Но не после третьей рюмки! Как помниться, первыми начали кричать девушки.
   - Ребята! - кричала Катя, которая была самой бойкой из всей компании. - Вызываем вашего представителя для аудиенции!
   - Только на нейтральной территории! - кричал кто-то из парней.
   - Договорились! Претендентов определяем голосованием.
   Юля не знала, как голосовали парни, но они, девушки, тянули спички. Ей досталась короткая.
   Карьер был очень длинным и обходить бы его пришлось минут сорок, поэтому, путём совместных перекрикиваний, встречу было решено устроить прямо на льду. Юля ещё тогда очень боялась ступать на лёд.
   - Тундра, - подбадривала её Катя. - Вон же рыбаки сидят рыбу ловят и никто не провалился. И чтобы без нормальных мачов не возвращалась.
   Правда в конце Юля так и не заметила, как ступила на лёд, потому-что увлеклась "парламентёром". Этот момент остался в памяти, как яркая фотография. Синий лёд, белый снег, зелёные сосны и улыбающийся Андрей в дублёнке нараспшку. Хи - с бутылкой водки и двумя рюмками в руке.
   - Андрей, - хитро улыбнулся он и протянул руку, когда они встретились посередине замёзшего озера.
   - Юля. - она почему-то сразу поняла, что влюбилась.
   - Ты знаешь, Юля, - он подхватил её под руку и повёл в сторону, - наша встреча очень символична. Мы встретились на стыке трёх состояний вещества - воды, льда и воздуха. А значит в нашей жизни будет всё! И за это наше светлое будущее нужно выпить.
   - Я смотрю, вы оказались очень предусмотрительны, - Юля указала на рюмки и бутылку, которые держал Андрей.
   - Не совсем - я не взял закуски. Могу я предложить даме рюмку без закуски. В честь нашего знакомства.
   Всё! Окружающий мир исчез. Остался только Андрей, хи - с бутылкой водки, синий лёд, белый снег и зелёные сосны.
   Прошла, наверное целая вечность, прежде чем до её слуха донёсся крик Кати:
   - Эй, вы там что, детей делать собираетесь!?
   - Ну вот и что делать с этими компаниями? - негромко озадачился Андрей. - Мы могли бы смыться от них, но это будет подло.
   И они поступили подло.
   Вообще - всё вышло подло. Юля села на край уступа и посмотрела на бирюзовую гладь. С собой она взяла бутылку шампанского - это, конечное, не водка, да и Андрея здесь нет. Юля повертела бутылку в руках, пока она не выскользнула и с тихим всплеском не упала в воду. Вода была прозрачной и было долго видно, как бутылка опускалась на дно.
   - Так и с моей жизнью. - прошептала она и из глаз её брызнули слёзы. Катька говорила, что при сильной физической нагрузке обязательно будет выкидышь. Плавать Юля умела далеко не очень. Поэтому она решила переплыть карьер, думая, что в конце этого заплыва, выбиваясь из сил, чтобы доплыть до берега... что на том берегу она уже останеться без ребёнка. И никто не ждал её на том берегу. Да и сама она не подозревала, что выбрала для себя совершенно другое решение. Она сама не заметила, что разделась догола, не обратила никакого внимания на возгласы малолеток, что сидели на соседнем уступе, мысленно попрощалась с зелёными соснами, а белый снег и синий лёд представила. И ступила на лёд. Лёд провалилися, и это было подло. Юля уверенно направилась прочь от берега.
   Она ощутила точку "невозврата", неизвестно как, но ощутила. Поняла, что не доплывёт не только до противоположного берега, но и до того, который оставила. И остановилась. Сил у неё оставалось минуты на три. Посмотреть на зелёные сосны. А синий лёд и белый снег она надеялась увидеть после.
  
  * * *
  
   Информация обрушилась на меня тяжым камнем. Наверное, эта трагедия отдельного человека, когда-то родного мне, жила в этом памятнике постоянно.
   - Что? - появился сзади меня ёж, - захотелось ещё трагедий? Можешь теперь к любой могилке подходить и историй ты узнаешь предостаточно. Поверь, Гомер бы столько не нацарапал.
   - Мне хватило конкретно этой, - твёрдо сказал я поднимаясь с земли.
   - Значит настало время для следующей и будет она, вероятно, ещё более захватывающая. Ты знал, что твоя соседка по пятницам ходит в церковь?
   - Послушай Усмиритель. Я не знаю, что ты там ещё выдумал, но я начинаю элементарно не выдерживать.
   - Давай эмоции мы оставим дома, - холодно отметил Усмиритель.
   - Дома? Это где?
   - Да. Неувязочка вышла. Нет у тебя дома. - Ни на что не обращая вниманя продолжил ёж, - так вот. Соседка твоя по пятницам ходит в церковь. Завтра пятница. И ты должен убедить её, что любви нет.
   - Пошёл в жопу. - сказал я, и отправился прочь от этого мерзкого существа.
   - Очень плохо, - попытался произнести Усмиритель, но на меня его угрозы на этот раз почему то не подействовали.
   Я пошёл прочь. Мне надоели эти жестокие игры. Отойдя к краю кладбища, к тому месту, где на телеграфном столбе сидел паук, я молча присел на каменную ограду и попытался подавить в себе злость. Сколько раз я замечал, что излишние эмоции всегда отупляют человека - то, что при этом уменьшается словарный запас - доказано научно, а то, что при этом намного хуже соображается, я и сам неоднократно замечал. Ёж меня подсаживает на эмоции - однозначно. И теперь не разобраться, где он врёт, а где нет. Когда эмоции во мне немного поутихли, а мозги начали анализировать события, я вдруг понял, какой я был куклой для Усмирителя. Понял - и от понимания меня захлестнули эмоции. Однако.
   За размышлениями я не заметил цепкий взгляд ежа, который уже давно сидел напротив меня.
   - Анализируешь? - почесав за ухом, спросил он.
   - Пытаюсь.
   - Умничка. И логический и эмоциональный подход тебя приведёт только к одному - к нашему разговору. Вернёмся к нему позже. - мерзкое существо исчезло где-то между могилками.
   Я вдруг захотел выместить злость на ближайшем, ещё достаточно свежем могильном кресте, но вовремя остановился.
   К чему все мои размышления и потуги, если с опытом и моральной силой ежа мне тягаться всё равно как детскому самосвальчику воевать с атомным авианосцем. Видит, сволочь, меня насквозь. Загородиться стенкой от него? Да не выйдет ни фига. Я чувствовал себя воробьём с подрезанными крыльями на стрельбище - любой выстрел и крутись, вертись, прыгай, прячься - толку никакого не будет. Всесильная тварь меня добила.
   - Ёж. - Позвал я.
   Ответом была тишина. Ёж не дурак - он мне дал задание и разговаривать теперь со мной ему неочем.
   В церкви тоже была тишина. Только Иисус надменно смотрел на меня со своего пьедестала. Как-то не захотелось мне завтрашнего дня. Заболеть что-ли? Не поможет.
   Вы знаете, я просто не хотел зла. Даже соседке, которую всю жизнь ненавидел. Это уже была другая жизнь. И я бы много отдал, чтобы пообщаться с соседкой. Вернуть частицы той жизни, которой я жил до этого кош мара.
   * * *
   Я готовился всю ночь. Просто толку от этого не было никакого. Утром ёж забился под скамейку - чтобы контролировать события. Чтобы я не обманул и довёл соседку до самоубийства. А я не хотел.
   Я впервые заметил тогда в ней женщину. Обратил внимание и на грудь и на задницу и на светлые локоны, укрывающие её плечи. Тупик. Меня пытаются переделать, изменить.
   Она села на скамейке за той стороной сетки, скрывающей моё лицо. Я не знал, что делать.
   Я молчал, как вдруг массивные двери церкви распахнулись. Причём так - не слабо - со звуком. Свет влился в зал и я увидел очертания двух мужчин, входящих в церковь. - Римляне! - зашипел Усмиритель и я впервые увидел его испуганным.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"