Райских яблок иссохшая кожица закрывает в блаженство оконце, сладкий шепот привычно вещает: - Поспеши, согреши и сорви. "Моя плоть никогда не разложится под лучами жестокого солнца, потому что ее защищает влажный шелк твоей вечной любви".
Голос мой навсегда умолк, захлебнувшись среди многоточий. Заверни меня в черный шелк цвета нашей последней ночи.
Мы остались с тобой одни на границе меж тьмой и светом. В красный шелк меня заверни совпадающий с кровью цветом.
В час, когда предрассветная дрожь небо выкрасит алым лаком, в белый шелк поверх завернешь и позволишь себе заплакать.
В чаше памяти горечь умножится, постепенно стекая на донце, удержись от проклятий, прощаясь, остывающий взгляд не лови. "Моя плоть никогда не разложится под лучами жестокого солнца, потому что ее защищает влажный шелк твоей вечной любви".
Огонь 1
Ты все надеешься, что это лишь игра, Что шансы есть успеть пройти по краю. Лишь разгорается огонь, раздвинув мрак, А не безжалостно, что сможет, пожирает.
Ты все надеешься, что разгадаем квест, Свободу нам в конце концов подарят, Но вчувствуйся - все злее запах гари, Тяжелый дым глаза сильнее ест.
Ты зря надеешься, что правота любви Нас сможет вынести из огненной купели Таких, как мы, давным-давно отпели, И имя бога всуе не зови.
Тебе все кажется, огонь - надежды знак, В него войдем - поток горячей плазмы Сумеет сплавить нас, таких отвязно-разных В клинок стальной, а не в отвальный шлак.
Мне наплевать на то, что думают о нас, Пусть захлебнутся сплетен жалким лаем. Ты все надеешься, но я - то понимаю, Что вместе мы теперь в последний раз.
Тебе все кажется, что это лишь игра, Что нашу жизнь не так легко разрушить, Не покупает нынче дьявол души, Но по счетам платить пришла пора.
Я заплатить давно согласен за двоих, Но вряд ли там такую примут плату, Так полетим в огонь, пока он не затих, Покуда мы с тобой еще крылаты.
Огонь 2
Ты сегодня права на жизнь лишен, Потому что кому-то твой цвет волос Не понравился. Дымом забытых времен Пробивается холокост.
Потому что ты не любишь язык, На котором пьяно вокруг кричат, Потому что ты отдавать не привык Свою душу в крикливый всеобщий чат.
Так ударом встретим опять удар, На костях через пламя построим мост. Через годы мы получили в дар Вместе с генами - холокост.
Огонь 3
Мы выпьем эту чашу до дня, В ней кровь свернулась твоя и моя, Пускай ползет, никому не видна, От сердца к сердцу змея.
Зачем ослепляюще ты красив, Подобно солнечному лучу? Ты взял мою жизнь, меня не спросив, Но я жалеть не хочу.
Смотри, летит нашей жизни хлам Легко под огненную струю, Знай, я тебя никогда не предам, Но если смогу - убью.
Огонь 4
Не смотри из посмертья с укором, Прядь истлевших волос теребя, Я сегодня сожгу этот город, Потому что в нем нет тебя.
Здесь обычные серые стены, Парков пыль и метро теснота, Здесь тебя я ищу неизменно, Но дорога все так же не та.
Не луна, фонари освещают Городскую пейзажную муть, Я тебя среди тысяч узнаю, Мне довольно только взглянуть.
За стеклом равнодушные лица, Ярок свет суррогатный витрин. Я хотел бы на миг очутиться, Там, куда ты уходишь один.
Прорастают отчаянья споры, Покупается в вечность билет, Я сегодня сожгу этот город, Потому что тебя в нем нет.
Священный ветер
Когда наступает рассвет, И звезды дорогу не метят, Из бездны непрожитых лет Священный врывается ветер.
Как мусор на волнах времен В бессмысленной жажде успеха, Несемся к толпе на поклон... Не думать, проехать, проехать.
Мир славится наш потолком: Любым предавайся порокам, Но искренность встретят плевком, Любовь обесценят до срока.
Трагедии жизни - спектакль, Дешевка крутого пиара, Так что же сегодня не так, Зачем же софиты - пожаром?
Я быть не умею борцом, Напрасно изрезаны вены, Мое лишь бледнеет лицо, Когда ты выходишь на сцену.
Земля 1
Этот город нам дан в наказанье За избыток великих идей, Ввысь взлетают безликие зданья, Вниз опущены лица людей.
Здесь бесснежные зимы, а лето Ярких красок бессмысленный сюр, Здесь тела до предела раздеты, Души носят костюм от кутюр.
Этот город - успеха витрина, Где затмил старину новодел, Он меня, не заметив, отринул, Потому что любить я посмел.
Мы не знаем в отчаянье меры, Лишь любовь отмеряем легко, Этот город - стальные пещеры, А земля - далеко... далеко.
Оглушающей болью расколот, Из подземки на выход бегу. Я давно не люблю этот город, Только жить без него не могу.
Земля 2
Пока с двадцатого этажа видна земли последняя пядь, пока еще твои руки дрожат - возьми все то, что ты сможешь взять.
Пока не залит в тяжелый бетон твоей души последний клочок, не подавляй с губ рвущийся стон, не бойся вскрикнуть: Еще, еще!
В любви запретного нет теперь, но вкус рекламы и к ней прилип. попробуй счастье свое измерь, забыв киношный стереотип.
Не рвись доказывать мне зазря в который раз, как ты смел и крут, любви неважно, о чем говорят, и сколько раз друг друга берут.
Вернется завтра привычность нош. Раз места мне в твоем мире нет - меня из жизни своей сотрешь одним ударом легким "delete".
Вода
Наша страсть - как осколок льда, режет руки и тает сразу. Так кричи же смелее "да", с губ моих облизав заразу, что заставит утратить "я", нас оставит в воде стоячей, и холодная полынья жар болезненный ловко спрячет. Из чернеющей глубины выплываю налимом скользким, предсказания все даны, только хватит их мне насколько? Как не знать, что нелеп мой плен, а любовь - искусственный казус, не подняться тому с колен, кто упал на них с первого раза. Тянет запах затхлой воды, что давно бедна кислородом, пар уходит в мороз седым, мы с тобой, должно быть, - уроды, раз привычную радость тел заменили дурманным адом, без тебя ничего не хотел, и с тобой - ничего не надо. В небе демонов хор поет, потому что пора настала, каблуком разбиваю лед, ноги мерзнут в сиропе талом, оправданье себе совью из волос твоих цвета ночи. Не тащи меня в полынью, если сам умирать не хочешь.
Воздух
Воздух бензиновым сгустком Склеил больное горло. Что ж без тебя так пусто? Что ж без тебя так долго? Время - слизью тягучей, Роз лепестки - пластмасса. Думал - уж я-то круче, Жизнь - скоростная трасса Даст мне промчаться мимо, Взгляд разорвав твой надвое. Только неотвратимо Я почему-то падаю В морок прошедшей ночи, В рук твоих жар тревожный. Видел - ты тоже хочешь... Так почему же сложно Дать мне воздуха свежего, Сердца продлить удары, Чтоб, захлебнувшись нежностью, Видеть перед угаром: Там, на пороге смерти, Мел сжимая упрямо, Тонкие пальцы чертят Нашей любви пентаграмму.
Замок ангелов
Не скользи по разбитым ступеням, Поднимайся, но там, наверху Будешь так же стоять на коленях, Поклоняясь беде и греху, Как стоял до сих пор на земле, Не тебе - безрассудная смелость, Не тебе - о кипящей смоле И об ангельском пении... В целом Можешь сколько угодно мечтать, Верить в миссию... Холод до дрожи,
Но останешься веку под стать. Не тебе... Под ухоженной кожей Мышцы, нервы, обычная кровь. Человек ограничен во многом, Значит - снова сомненье готовь, Если хочешь - за гранью потрогать Образ времени, что не спеша Удаляет из памяти мелочь, Не тебе - погибать и решать, За другого. Но если задела, Зацепила и тащит в провал Та, что имя свое не раскроет - Если б знал, если б знал, если б знал.... Все равно ненадежность покоя Не удастся надолго сберечь, Наверху недостроенной башни Не упрячется истина в речь - И должно быть, поэтому - страшно Говорить, созерцать и молчать, Поскорей бы на землю, на землю... Где-то понизу галки кричат, Ветер рвется, а ты - не приемлешь Понимания - что обречен На попытки вернуться обратно, На вопросы: - А я тут при чем? Может, это судьба виновата? Караулит незримая рать Раз посмел заглянуть за завесу. Но тебе никогда не узнать Это - ангелов башня иль бесов?
Черная река
Ты идешь к своей черной реке, Где отнимут и разум, и волю, Без припасов и грез, налегке, Там краюшку слезами посолят, Напоследок дадут - откуси, Чтобы вспенилась горечью радость От достигнутого, чтоб не просил Наказания или награды. Сквозь редеющий рваный туман По полям -их давно не пахали- Под ногами - пырей и дурман, Липнет грязь на обувку нахально. К темным водам спешить? Не спешить? Если время закончилось прежде? Растранжирил без пользы гроши Веры, мудрости, даже надежды. И поэтому сердце не рви, Пусть дорога подольше петляет. Только зов незабытой любви Хоть немного шаги замедляет.
Табу
Я заперт в клетку до конца Своих недолгих дней, Благодарить ли мне творца, Раз хорошо мне в ней? Здесь слабость - прутья, страх - замок, Рассудок- верный страж, И гирей лень лежит у ног, В металлолом не сдашь. В ней есть покой, в ней есть уют, В ней мелких дел полно, Зеваки зря не достают, По праздникам - вино. Ползет по прутьям черный жук, В углу скребется мышь, Известно мне, за что сижу - За остановку крыш. Я заливал огонь водой, На землю ветер сбил, Убил любовь, каков герой, И сам себе не мил. Останусь в клетке до конца Своих безумных дней, Как не восславить мне творца, Ведь нет ее прочней.
Это любовь, ты думаешь?
Это любовь - ты думаешь? Губы сохнут от жажды, cколько было слияний, можно ли помнить каждое - можно. Нарезкой клиповой сладость изломов тела, губы к губам прилипли, стать бы единым целым, только не удается, раз объятья разорваны, сохнет роса на солнце. Но отчего оно черное? Это любовь? Не думаю, разве что - вдохновение, так и не стали суммой мы, может быть, будем звеньями тайной цепи познания странной недоброй истины, место свое мы заняли чистые ли, нечистые.