Аннотация: Чуть измененный вариант того, что уже было, добавлены (кажется?) три новые главы, также в тексте имеют место быть исправления и добавления.
Воспоминания.
"Битва"
Славная была битва... Добрая. Жаль, что всё кончается. Да, жаль...
Но с другой стороны перемены только к лучшему. Хотя кто знает. Быть может, я ошибаюсь, как всегда. Ну, вот испачкал в чьей-то крови рукоять своего меча, не к добру это, не к добру. Теперь нужно идти домой. Похоже, что пойду вновь пешком, но мне не привыкать, пешком так пешком, выбирать не приходится.
Да, славная была битва, здоровая. Даже жалко, что всё так быстро закончилось. Да. Слишком быстро, не к добру всё это, не к добру.
Смотри, а трава то погибла, захлебнулась, родная, от крови. Сладко, как же сладка кровь на вкус, даже странно. Да пот и кровь, кровь и пот - вот это жизнь...
Как же мне душно, хотя ветер покусывает мне губу, душно и нестерпимо больно от такой жизни, жизни которой на самом деле нет, и не было. Больно, как же больно от мысли, что я выжил. Я выжил среди этого хаоса и нечеловеческих мук, которые сдавливают всю мою душу. Нет, это нестрашно, нестрашно то, что я выжил, немыслимо уже то, что я жил всё время среди этого... страшно.
"Степь"
Солнце уже встало, пора вставать, уже пора.
Как красива степь по утрам, как прекрасна. Степь - это жизнь. Да, я только сейчас понял, насколько она величественна и стара. И неужели не найдётся хоть одного человека среди этой красоты, мне так нужна вода. Солнце уже встало, пора вставать и искать тень, иначе этот огненный шар съест меня живьём, хоть от меня вряд ли что осталось. Вода, где вода...
"Город"
Хорошо, что я здесь, а не там. Да, я выжил и теперь благодарен судьбе за этот подарок, которым я буду дорожить. Да, я благодарен степи за воду, которую я нашел. Я счастлив и рад жизни.
Да, я счастлив, что я здесь, а не там. Я в городе, в оплоте человеческой цивилизации, и я счастлив.
Какая прекрасная мулатка, нужно будет договориться о встрече, хотя нет сначала дело, за которым я здесь, всё остальное потом. Насколько я помню, Флавий говорил о продавце коврами.
- Извините, вы не подскажете, где у вас торгуют?
- А, что вас интересует.
- Меня интересуют ковры.
- Что-то непохожи вы на человека, которого интересуют ковры, - заметил сухонький старичок, рассматривая мой внешний вид, - вам одежду нужно сменить, а не ковры рассматривать. Вы так не думаете?
- Конечно, конечно, но мне нужны ковры, а с этим... успеется.
- Эх, молодёжь! Все вы одинаковы. Ладно, на следующей улице свернёте направо, а затем прямо.
- Спасибо.
Очень интересный город, даже очень. Теперь мне бы найти этого продавца ковров.
"Флавий"
Я повстречал его по дороге, ведущей в Галлию. На первый броский взгляд он мне не понравился, было в нём что-то скользкое, мерзкое, от него всегда веяло холодом и отрешенностью. Но оказалось, что я ошибался и был по отношению к нему несправедлив. На самом деле он был обычным человеком со своими хорошими и плохими сторонами, а его отталкивающее впечатление было всего-навсего маской, которую он применял в общении с незнакомцами: "Для верного эффекта", - говаривал он.
Флавий был не от мира сего. Он был человеком с бредовыми идеями. Вот и теперь он направлялся в Галлию, чтобы основать там своё дело, которое он считал прибыльным.
- Ты в своём уме, - говорил я ему. - Ты случайно не рехнулся. Я правильно тебя понял, ты едешь в Галлию для того, чтобы заниматься землёй?
- Нет, я еду туда, чтобы продавать землю римлянам, которые после завоевания Галлии приедут туда, чтобы приобрести какой-нибудь клочок галльской земли, - спокойно отвечал мне мой новоиспечённый друг.
Да, он был неисправимым романтиком и очень наивным человеком. Жаль, что он так нелепо погиб.
Мы остановились у ручья, чтобы освежить головы и наши слипшиеся от жажды глотки, когда из-за угла вынырнул римский легион. Я сказал Флавию, чтобы он оставался на месте, а сам скрылся за кустами, так как не хотел попадаться на глаза римскому офицеру, ведь если бы кто-нибудь узнал во мне солдата, мне пришлось бы туго. Я видел, как Флавий сидел на бревне и ждал когда легион пройдёт мимо. Но похоже, солдаты также хотели пить и сделали привал. Один из них, по-видимому, какой-то офицер подошёл к Флавию и спросил, не видел ли он здесь шайку галльских разбойников, и тут Флавия как будто передёрнуло:
- Я вижу здесь только вашу шайку, - ответил робкий Флавий, заставив посмотреть на себя большинство легионеров.
Офицер пристально посмотрел на моего друга, как будто бы оценивая товар, поднял указательный палец и, прищурившись, пригрозил:
- А язык у вас меткий.
Затем легионер развернулся, собираясь уходить, сверкнул холодный свет металла и Флавий, точнее его тело, медленно упал на рыжую землю.
- Мерзкий выскочка, теперь будет знать своё место, - произнёс офицер.
- Рядом с червями! - крикнул кто-то из отряда, и сердце моё сжалось.
"Продавец"
Улочка, по которой я шёл, всё не кончалась, и я хотел уж спросить, куда мне идти дальше, когда я вдруг выскочил на широкую площадь. Шум стоял невообразимый, казалось, мигрировали тысяча слонов. Идя мимо рядов с разнообразными товарами и экзотическими животными, я всё думал, что же такого важного знал этот торговец коврами.
Пройдя ещё несколько скользких улочек, я свернул у паршивого (на мой утончённо-римский привкус) ярко-жёлтого кирпичного домика, откуда доносились еле слышные всхлипы и возгласы обитателей рюмочной. И, наконец, я увидел большую и запоминающуюся вывеску над скромным дощатым сарайчиком, которая гласила, что именно в нём обитает таинственный продавец, таких же, как мне казалось, нематериальных ковров.
Однако, несмотря на всю свою внутреннюю предубежденность, я сделал плавный шажок в тёмное отверстие двери, лишь для того, чтобы споткнуться о чьи-то широко расставленные ноги и распластаться на вонючем, пропитанном краской, но мягком и упругом полу. Очутившись внутри, я опешил, и неказистый вид этого здания вмиг улетучился, так как здесь моему взору предстали удивительные вещи. Узоры, которые украшали каждый из ковров, были настолько красивы и великолепны, сколько и одухотворенны, и этой красоты не мог нарушить даже тот полумрак, который царил во всех углах помещения. Великолепие и убранство комнатушки на некоторое время отвлекло меня от первоосновной задачи, когда глухой, изъеденный морщинами голос, вдруг спросил меня:
- Что-то ищите молодой человек? Если да, то мог бы старый человек, вроде меня, помочь юноше для того, чтобы он попусту не тратил своё драгоценное время?
- ...
- Извините, конечно, но если вы хотите, чтобы я вам помог, то, будьте так добры, ответьте, - сказал тот же голос.
Несколько секунд я не мог определить, откуда этот голос появляется, когда вдруг я отчётливо увидел перед собой древнего белобородого старца с мелкими изумрудами вместо глаз.
- Ну что, будем говорить или же в молчанку играть? - спросил старик.
- Ой, извините, я только что вас приметил, - ответил я ему невпопад.
- Надо же, неужели я такой неприметный, - ухмыльнулся старик и продолжил. - Ну, да ладно, что вас интересует?
"Настоящий деловой вопрос!" - подумал я, а ему ответил: "Извините, а можно осветить это помещение, у меня глаза режет от боли".
- Вы только пришли, а уже предъявляете претензии. Так не годится, молодой человек, уж кто-кто, а вы то должны знать, что с пожилыми, а тем более со старыми людьми, нужно быть помягше. Так это или же не так?
- Честно признаться, я никогда ещё не задумывался над этим вопросом, - ответил я чистосердечно.
- Придёт время, молодой человек, и этот вопрос вы будете задавать каждому. Однако, как говорится делу время, потехе час, поэтому, что вам нужно?
За весь наш разговор я внимательно наблюдал за пальцами моего собеседника, такими толстыми и короткими, мозолистыми и жёсткими, по ним было видно, что судьба старика не сильно то и жаловала, а скорее, наоборот. Движения его старого тела всё ещё были полны энергии и, можно сказать, даже молодецкой удали.
- Ну, так что вам нужно? - вновь переспросил старик.
- А как насчёт разговора о Флавие? - ответил я, немного наклонясь вперёд, шепотом.
- Ах, вот оно что?!
"Разговор"
По лицу старика текли слёзы, он всё ещё не мог поверить в то, что его племянник Флавий погиб. Я много раз видел, как плачут люди, как они страдают от безысходности сложившейся не по их воле ситуации. Я видел слёзы много раз за всю свою недолгую жизнь, но никогда не мог понять, почему же люди плачут, так как мне это чувство было чуждо и совершенно немыслимо, ведь в семье мой отец воспитывал своих сыновей, и меня в том числе, так, что само понятие слова "слёзы" было нам незнакомо. А сейчас, глядя на немощного старика, у которого отняли единственную отраду и надежду на беззаботную старость, сердце моё сжималось всё сильнее и сильней, и, казалось, оно сейчас исчезнет, превратившись в пустоту, слившись с ней воедино.
Старик плакал, медленно всхлипывая и посапывая носом, и ничто не могло нарушить его состояние. Наконец, откинувшись на спинку старого, покрытого трухой стула, он молча уставился на меня и начал рассказывать о Флавие то, чего я не знал до сих пор.
История его была во многом трагична и поучительна. Его мать приходилась Юусуфу (так звали старика) младшей сестрой, в возрасте 16 лет она вышла замуж за молодого офицера и покинула дом брата для того, чтобы переехать к мужу, уже через два года она родила мужу первенца, которого назвали в честь отца. Почти каждое лето маленький Флавий приезжал к дяде и жил у него несколько месяцев, он получил довольно сносное образование и хотел пойти по стопам своего отца, когда в их семье начались семейные ссоры, которые, в конце концов, заставили его сестру и Флавия покинуть дом отца и мужа.
После продолжительного разрыва (лет эдак пять), в течение которого мать Флавия работала очень много и нудно, лишь для того, чтобы переехать обратно в свой родной городок к старшему брату, сам Флавий искал своё отличительное место в жизни. Как я понял, мать Флавия была гордой и независимой женщиной, которая полагалась только на саму себя, а после краха в семейной жизни она окончательно замкнулась в себе, думая лишь о благополучии сына.
Однако здоровье и молодость не вечны и уже через пару лет мать Флавия слегла в постель с какой-то разновидностью лихорадки. Флавий в то время ещё молодой и легкомысленный решил, во что-нибудь ни стало, заработать достаточное количество денег для того, чтобы вылечить больную мать. Но три с лишним года странствий в поисках заработков ни к чему не привели, кроме как к кончине матери Флавия и пониманию того, что деньги текут рекою лишь к тем, кто уже достаточно хорошо обеспечен. С пониманием последнего к Флавию пришла в голову мысль о том, что не стоит искать путей зарабатывать деньги, нужно просто брать эти деньги у тех, кто их имеет. И после этого старик не видел своего племянника.
Поблагодарив старика за содержательную беседу, я, попрощавшись, вышел на улицу, всё ещё размышляя над тем, зачем Флавий отправил меня перед своей смертью сюда, к своему родному дяде. Всё ещё, думая над всем тем, что сегодня произошло, я вышел через ворота города на Большую дорогу и побрёл по направлению к деревеньке, расположенную недалеко, чтобы найти ночлег. Так как мысль о том, чтобы остаться в городе меня не прельщала из-за опасности встречи с римским патрулем, я решил, что так будет лучше. Нужно было, как следует выспаться перед завтрашним днём, ведь я отправлялся в Александрию.
"Дорога"
Итак, как я уже говорил, путь в Александрию был не близок. Дорога петляла между холмами и уходила всё дальше и дальше в бесплодные земли, от которых веяло мраком и сыростью. Сколько воинов полегло в этих неблагодарных степях, сколько жизней поглотила в свои бескрайние недра мать-земля. И вот теперь пришла моя очередь, пройти испытание на прочность и стойкость, как и многим другим до меня. Будь милостива ко мне, матушка, будь добра и рада моим шагам по твоей необъятной глади, будь мне твёрдой опорой, не подведи меня в пути...
Дорога тянулась вдаль за горизонт, и конца ей не было ни за первым поворотом, ни за вторым. Путь мой продолжался вот уже шестой день, а город всё не хотел показываться. Даже по самым скромным расчётам я должен был попасть в Александрию вчера к полудню, но города всё ещё не было видно. Так что мне оставалось лишь быть бесстрастным наблюдателем того, как солнце медленно взбиралось в зенит. Солнце палило всё нещаднее и жёстче, как будто видела, что у меня остались лишь последние соки, выжать которые не составляло особого труда.
Неожиданно я увидел впереди какое-то движение, сквозь дымку марева пустыни что-то двигалось. "Караван?!" - были мои последние мысли, и голова моя погрузилась в пустую бессонную ночь.
"Караван"
Меня облили, и эта мера привела меня в чувство, я был жив, только немного устал, голова раскалывалась от вибрации, которую создавало дитя природы и пустыни - невозмутимый верблюд. Я находился в центре каравана, путешествуя на огромном верблюде белого цвета, по сторонам от меня висели какие-то поклажи, сумы и бурдюки, очевидно с водой, либо с другой питьевой жидкостью. Я посмотрел перед собой и, наконец, увидел сидящего передо мною караванщика, который весело улыбался и пытался мне что-то сказать на тихом щебечущем языке, которого я по всей своей неграмотности, естественно, не понимал, и поэтому, обращаясь к моему попутчику, показал, что я ничего не понимаю. С минуту мой спаситель сидел молча, а затем подал знак впереди идущему, и так далее до головного верблюда. Внезапно караван остановился, и передний верблюд устремился к нам, когда человек подъехавший снял головной убор, закрывавший его лицо, я увидел перед собой немолодого мужчину, имевшего густую смольную бороду и лицо, испещренное шрамами.
Мой новый знакомый что-то чирикнул вновь подъехавшему человеку и тот, обернувшись, и, взглянув мне в глаза, коротко сказал: "Все что тебе следует знать это то, что я спас тебя! Ты понимаешь, что это значит?". Наши глаза встретились, и я почувствовал неукротимую волю в черной смоле глаз караванщика, имени которого я пока ещё не знал.
Увы, я очень хорошо понимал, что это значит.
"Раб"
Увы, я очень хорошо понимал, что это значит. Это означало то, что теперь я всевластно принадлежал этому караванщику, пока тот не соизволит меня отпустить.
Я стал рабом и это показалось мне жестокой игрой судьбы. Вплоть до ночлега я ни с кем не разговаривал, хотя мой попутчик (а может быть и "тюремщик") неоднократно пытался со мной побеседовать.
Раб! - как много в этом слове, слове, которое появилось с первыми зачатками цивилизации и войн. На ночлег наш караван-баши выбрал небольшую расщелину, я слез с верблюда и расположился возле огромного валуна, облокотившись на него всем телом. Прохлада камня постепенно переросла в жгучий холод и я, подобрав какую-то тряпку, валявшуюся рядом с моими ногами, приспособил ее как некое подобие накидки. Караванщики, которые расположились в центре лагеря, разожгли костер и, теперь весело щебеча о чем-то, переговаривались.
Не знаю, как, но на некоторое время я похоже забылся, проснувшись от энергичной тряски. Приоткрыв глаза, я увидел перед собою моего смуглокожего сотоварища, который держал что-то в своей руке и, чирикая, о чем-то спрашивал. И только сейчас, когда я окончательно проснулся, мне в нос ударил аромат горячей пищи и я, слегка кивнув головой арабу в знак благодарности, начал жадно и с удовольствием есть похлебку. Покончив с ней, слизав все до последней капли, я вновь забылся глубоким и тревожным сном.
"Сон"
В теплой мгле видений, которые постепенно обволакивали мою сущность, было одно - оно в отличие от других не было размыто, я видел оное столь же ясно, как человек видит перед собою слона. Видение становилось все больше и больше, пока не заслонило все перед моими глазами так, что и не мог даже дышать, становилось страшно при мысли, что, возможно, я уже не проснусь никогда...
Слабый кашель раздался из моих легких и я, еще не придя в себя, сел опустив голову и часто дыша. Лагерь спал тихим, безмятежным сном, лишь изредка до меня доносились звуки голосов часовых, так как в пустыне могли оказаться разбойничьи группы, решено было выставить караулы для охраны ни столько людей, сколько грузов. Рядом со мною расположился мой попутчик, смуглый араб при свете костра, поглощенного мраком ночи, казался мне черным сгустком вещества, а не живым человеком.
Я прилег на свою лежанку, в нос ударил запах песка, запах пустыни - беспощадной ко всем кто нарушает ее покой. Мне повезло, я остался жив, но стал чьей-то собственностью, частью чего-то, что мне не по душе и не по натуре, ведь я вольный человек, мало того, я вольный воин. Я лежал, закрыв глаза, думая о своем, когда вдруг провалился в пустоту...
"Разбой"
Из внешнего мира до меня начали доходить какие-то шумы, я открыл глаза и тут же резко вскочил на ноги, так как на моей одежде была кровь. Голова резко напомнила мне о своем присутствии, дотронувшись рукой до лба, я почувствовал липкую и теплую влагу, что струилась из раны. Сзади послышались голоса, я повернулся на звуки и был награжден тем, что голова от столь быстрого поворота заболела все сильнее и сильнее. От такой боли я упал на колени, схватившись в отчаянии за песок, который к моему удивлению был влажен, и, открыв глаза, я понял, что песок залит кровью моих попутчиков.
Только тут ко мне начало приходить сознание того, что на нас ночью напали. Напали жестоко и хладнокровно, настоящие профессионалы своего кровавого дела. Осторожно, повернув голову в сторону своей лежанки, я увидел сопровождавшего меня смуглокожего араба, которому перерезали глотку.
Сзади послышался мерный топот верблюда, и я обернулся, увидев перед собой моего спасителя - мужчину с черной бородой...
"Пробуждение"
Завыла сирена, созывая весь экипаж на верхнюю палубу. Честно признаться, я, отрываясь от столь притягательного сновидения, не очень то и хотел подниматься наверх, однако делать было нечего, так как неистовая сирена уже разбудила меня. Быстро поднявшись, на сколько это может сделать едва проснувшийся человек, я заспешил в командную рубку, практически на ходу напяливая на себя весь свой "наряд" КОСМИЧЕСКОГО ЗАЩИТНИКА. Так начались для меня обычные будни обычного старшего капрала 3-го ЗВЕЗДНОГО ФЛОТА 5-ой ИНВЕРСИИ СОЗВЕЗДИЯ РЕВЕЛЯ.
Сбежав вниз по металлическому трапу, я остановился перед тремя молодыми людьми, которые оживленно переговаривались о чем-то, постоянно жестикулируя и вставляя слова, которые не красят речь современного человека, однако подобные пережитки, как я заметил, иногда были просто необходимы, особенно в экстремальных ситуациях, поэтому, подходя к строевым, я насторожился, и отметил этот факт про себя как тревожный. Как и положено строевые приветствовали меня строго и по уставу, а затем разбрелись в разные стороны должно быть для исполнения своих воинских обязанностей. Пройдя длинный коридор до лифта, я более не встретил ни одной живой души, поэтому, зайдя в лифт, я, не боясь, нажал на цифру "5"... И не успел я убрать руки как уже очутился в 7-ом корпусе главных сил планеты Альтрония, посреди залы стоял стеклянный стол - пережиток прежней эпохи - обитый изящной сталью Дьюрверской закалки - так командующий склонный к ностальгии по прошлому веку, пытался доказать свою состоятельность для той молодежи, которая собралась на этом корабле под его командованием.
Командиры отделений, похоже, только собирались, поэтому, воспользовавшись парой свободных минут, я начал прогуливаться взад и вперед. Думы мои все еще были об этом сне, поэтому для меня - человека с практичным складом ума, никогда не увлекавшегося историей - было занятно то, что сон мне явно снился "земной", воскрешая события многовековой давности с такой тщательностью и подробностями, что я ...
- Прошу ВАС командиры немного ВНИМАНИЯ. Сегодня ночью нашему командованию стало известно о том, что на планете Зортопласт 6-го Звездного Созвездия были обнаружены войска мятежников, поэтому нашему 7-му корпусу как наиболее опытному и закаленному в боях представляется шанс первыми атаковать войска опального генерала Изен-Кардышева. По нашим сведениям у мятежников есть лишь наземные войска и войска малого воздушного маневрирования. Они оснащены устаревшим, но не утратившим своего значения, оружием, что ВЫ, конечно же, знаете из печального опыта гвардейцев КОРОЛЕВЫ...
На этот раз застигнутые врасплох в начале речи командиры громко зашумели, кто-то даже пытался призвать всех к минуте молчания, однако командующий, пожилой человек в дорогом светло-сером костюме, призвал всех к спокойствию и продолжал.
- Операция по высадке десанта на планету начнется в 11:00, так что на небольшую подготовку и сборы ВАМ остается не более чем 3-х часов, думаю, ВАМ этого хватит, а теперь прошу обратить свое внимание на экран. Перед ВАМИ карта одного из районов планеты..., после окончания нашего брифинга прошу всех командиров подойти к отделу картографии для получения необходимых карт местности.
Однако мы прервались, итак ВЫ видите перед собой один из районов планеты Зортопласт. По нашим сведениям главные силы врага сосредоточились в этом лесу, расположенном на севере, наряду с этим следует учитывать и тот факт, что на северо-западе расположена горная гряда, которая довольно-таки высока и очень удобна для подъема, поэтому нужно перекрыть данное направление. На востоке протекает бурная река, впадающая в море Безысходности. К югу расположились равнины и низменности. Дальше к северу лес постепенно редеет, пока совершенно не превращается в полосу из густых кустарников, которые в свою очередь становятся еще реже. Надеюсь, я объяснил все в доступной для ВАС форме, остальные же особенности рельефа узнаете на месте, а теперь вопросы.
С места поднялся высокий жилистый мужчина - капитан Хорстед - человек не знающий жалости, но справедливый и очень честный человек. Говорили, что он потерял семью в одной из войн Компаний, и поэтому у него был такой темперамент.
- Я хотел поинтересоваться о путях отступления, если таковые, конечно же, имеются.
- Ну, что же вопрос поставлен корректно, поэтому ответ будет столь же лаконичен - отступления не будет, ВАС выбросят туда не для того, чтобы ВЫ отступали. ВАША задача покончить с противником раз и навсегда! Будут еще вопросы?
Зал зашептался, никогда еще капитан Хорстед не интересовался путями отступления, это было настоящим событием среди офицеров и младшего командного состава. Я все еще пытался понять действия капитана, когда все начали расходиться. Я понял, что вопросов более не нашлось, поэтому, резко развернувшись, направился к лифту.
" Казармы"
Лифт опускался на 2-ой этаж, уже через секунду я оказался в казармах, расположенных четко по военной системе. Пройдя три прямых коридора, я открыл дверь с надписью "3-е отделение 28-го штурмового отряда", меня уже ждали...
- В чем дело, командир, отправляемся на прогулку?
- Райз, заткнись, - коротко ответил я молодому пареньку.
Я стоял, оглядывая свой маленький отряд, и не думал, что уже через два часа этих ребят, с которыми я занимался целый несторианский год, не будет в живых. Знал ли я, сей факт? Нет, но догадывался. Вверенный мне отряд состоял из юнцов, лишь год назад покинувших АКАДЕМИЮ, но задававшихся так, как будто бы они ветераны, прошедшие сквозь огонь и воду. Я знал, что физики им не занимать, да и техника у них отменная, я тревожился именно из-за того, как они себя ведут по отношению друг к другу. Гордость и надменность сквозили в их глазах, показывая мне сущность каждого из них. Я уже видел этот взгляд когда-то давным-давно... в зеркале. Я был таким же, как и они, пока, как-то раз, не узнал горечь потери...
- Хей, командир, - прервали мои размышления, - вы что заснули. Не обращайте внимания на этого выскочку, ему бы лишь слово лишнее вставить, а уж зачем, а тем более почему, он и сам не знает.
- Ты бы помолчал Бейли. Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, - сострил Райз.
- Тихо всем, - прикрикнул я на команду, начавшую было шуметь. - Мы получили приказ. Через... два часа нам нужно десантироваться на планету Зортопласт 6-го Звездного Созвездия. Бейли, держи карту! В квадрате 22,04 будет наша опорная база, там же будет расположен главный командный пункт. Остальные инструкции получите на месте. Вопросы есть? Нет? Хорошо, проверить обмундирование, оружие и провиант, через полтора часа быть на палубе космолетов, третий ангар, звездолет класса 2Б - Зоорике. Точка!
"Посадка"
Звездолет загудел, Райз и Гиггз завизжали, предвкушая скорый бой, где-то посреди Вселенной на неизвестной ни мне, ни им планете. Звездолет включил турбины, счищая космическую пыль и паразитов.
Бейли, мой помощник Бейли, сидел задумчиво и смазывал свою винтовку ПР-2. Его глаза были задумчивы и казалось наполнены неумолимой грустью. Смотря на него, я все думал и думал, а что чувствуют те бюрократы, которые сидя в своих теплых креслах, посылают таких вот молодых еще парней в пекло военных действий, совсем не думая об их дальнейшей судьбе, не боясь искалечить их души ужасами ненависти. Я не хотел, чтобы они - эти молодые парни и девушки пережили то, через что прошел в свое время я, сражаясь за НИХ.
Звездолет тем временем уже летел в пустоте, в иллюминаторах сверкали, то вспыхивая, то исчезая, маленькие бриллианты звезд. Рядовой Смиттсонн, совсем еще молодая девчушка (ей было не больше семнадцати) сидела, крепко ухватившись за свой МЛ-4 "Дэвидсон". Похоже, она чертовски боялась, и я завидовал ей, ведь она могла испытать то, чего был лишен я, как и весь офицерский и младший командный состав - чувства страха.
Полет проходил запланированно, медленно и спокойно, как вдруг в нашем отсеке отключился свет, все завертелось и закружилось, я стукнулся об что-то головой. Тьма поглотила меня...
"И снова дорога"
Чем выше я поднимал голову, тем больнее было падать. Видать действует сила тяжести. Эх, родная ты моя силушка, где ж ты затерялась, на каких задворках.
- Нэужто оклэмался, хлопэц. Да иж ты, сщас поишь, поишь. Ща Марфа тэбэ харщ принэсэт. Ты ж лэжи да галавою то нэ мотай, а то иж ты, хлопэц, разбуянэлса. МАРФА? МАРФА?! МАРФАНЯ!
Сквозь проблески последнего, что ни на есть сознания, я попытался было понять временной и пространственный континиум, но большие полушария головного материка под названием Соединенные Половинки Мозгов (СПМ) упорно отказывались образовываться в одно целое заново, после продолжительной свободы, независимости и суверенитета. Единственное что я понял сразу так это то, что этот сипловатый и вязкий голос был мне совершенно незнаком, да и языка этого я не знал, но понимал, что поразило бы меня, кабы ни мое некачественное состояние и отвратное самочувствие. А тем временем голос все еще надрывался:
- МАРФА?! МА-А-РФА, подэшь суды, слухай увнимателно, принэси хлопэцу харщу, да пошустрээ тама. Поняла? Ну, давай бэгом к матушкэ.
Похоже, что от таких новых ощущений у меня закружилась голова, и я впал в бесконечное забытье. Когда я вновь очнулся было темно, видно спал я до самой ночи. Бледный серп молодой луны весело подмигнул мне и я не стал удивляться такому нахальству. Оглядевшись в полумраке я нашел, что комнатка хоть и небольшая, но обставлена и сделана с умом, в комнате было очень уютно и все выглядело по-домашнему опрятно и знакомо. Еще раз взглянув на луну, я потянулся к подушке и уснул мертвецким сном, так и не услышав печального вздоха в горнице.
"Крушение"
Ныло плечо, но нельзя было останавливаться, время не ждет. Я уже вытащил все обмундирование и оружие. Так как продовольственный бак находился на носу, приходилось считать, что он уничтожен, как и два отсека с 1-ым и 2-ым отделениями КОСМИЧЕСКИХ ЗАЩИТНИКОВ. Из моего отделения выжили лишь двое: Бейли - этот чернокожий гигант, и Смиттсонн - девчонка с планеты Альт-Доирн, правда, она была ранена из своего же оружия, похоже, она слишком уж крепко держалась за свой МЛ-4. Остальные из моего отделения были мертвы, Райз и Гиггз, несмотря на мои приказы, не поставили оружие на предохранитель и поплатились за такую безалаберность.
Когда вещи, которые уцелели, были вынесены из потерпевшего крушение звездолета, мы немного передохнули. Бейли начал усиленно растирать ушибленное при падении место и, все еще держась за руку, тихо пробормотал:
- Надо же, ну и заварушка, расскажи, так никто не поверит.... А вот ребят жалко, да ведь, командир?
- Да, солдат всегда жалеет о погибшем товарище, как бы и ни глупа была его смерть, - заметил я. - Ну да ладно, прошлого не воротишь, так что предлагаю посмотреть какие вещи нам удалось спасти и что же делать дальше, воевать в таком малочисленном составе мы не можем, значит, будем искать своих. Однако здесь возникает другой вопрос, а для этого нужно для начала осмотреться и узнать, где же мы, черт возьми, находимся.
Бейли недоуменно посмотрел на меня, ничего видно не поняв, из того, что я сказал, но я не расстроился, так как сам еще ничего не понял. Тут свой голос подала наша раненная - мисс Смиттсонн. Бейли подошел к ней, чтобы посмотреть рану, а затем пошел искать антисептики. Тем временем пока я смотрел, что же уцелело после аварии, мой помощник занимался восстановлением сил Смиттсонн, так как нам предстояло незамедлительно приступить к поискам других военных подразделений, которые тоже должны были высадиться на планете.
Осмотрев звездлет, я пришел к выводу, что в нас либо влетел космический мусор, либо нас подстрелили, последнее было чревато...
"Итоги"
- Итак, что мы имеем, - говорил я, обращаясь к Бейли и Смиттсонн, спустя час как мы потерпели катастрофу. - Мы имеем некоторое количество обмундирования, кое-какую пищу, оружие и другие полезные мелочи. Ну, что же, начнем по списку, - сказал я, зачитывая составленный мною список спасенных вещей, записанный в блокноте. - Обмундирование: три спальных мешка, две метеоритные каски из сверхпрочного углерода, четыре летние панамы от солнца, антиядерный зонт, антилучевой бронежилет, полное обмундирование на троих плюс одна пара летних сапог с набойками, камуфляж для снайперов и на этом кажется все, остальное нам не пригодится. Оружие: крупнокалиберная винтовка ПР-2, лучевой автомат МЛ-4 "Дэвидсон", два пистолета "Стоункип", гранатомет ПГ-29А, пулемет "Стоктон", лучевой пулемет БЛАСТО-3, четыре бластера с удвоенной дальностью стрельбы, 45 ручных гранат устаревшей модели РД, 29 лучеметных гранат "Стоункип", арбалет с лазерным наведением, 256 патронов к ПР-2, 570 патронов к винтовке Скаттл-6АБ, 36 рожков к пулемету А-001, 20 зарядов к МЛ-4, 29 зарядов к БЛАСТО-3, 56 магазинов для пистолета "Стоункип", 4 заряда к ПГ-29А, 2 магазина к пулемету "Стоктон", 57 стрел с титановыми наконечниками и зарядник для бластера.
Вроде бы пока все идет отлично, но продолжим. Провиант: 4 банки сушеных фруктов, две склянки какой-то жидкости и одна упаковка жевательной резинки. Необходимые вещи: 5 походных рюкзаков, примитивный компас, карта, 4 гладких ножа, 4 створчатых ножа, отвертка, 2 ионных фонаря, 1 фонарик, веревка длиною 7,5 метра, надувная лодка, обломок весла, портативный компьютер с зарядным устройством, 6-ти станционная мобильная полевая рация АУ, 4 шприца, аптечка скорой медицинской помощи.
Вот так, я думаю, что вам все стало ясно. А теперь ваши предложения о том, что мы будем делать дальше. Ну, Бейли?
- Я думаю..., что вам, сэр, лучше знать.
- Хорошо, а ты Смиттсонн?
- Я согласна с Бейли во всем. Что мы будем делать дальше?
- Разбиваем на сегодня лагерь... здесь.
"Ночлег"
Костер медленно, но верно, разгорался, с удовольствием пожирая сухие ветки, от огня потянуло теплом и каким-то "домашним" уютом. Солнце постепенно тонуло за горизонтом, опускаясь в темный мазок леса; в предверии прохладной и спокойной ночи я немного успокоился, попытался отпустить мысли и расслабиться, однако не выходило. Краски первобытного леса становились все гуще и гуще, и вот, зелень листвы превратилась в непроглядную темень мрака и, несмотря на наступающую ночь, было похоже, что лес только начинает оживать. Ночной воздух наполнился жужжанием и щелканьем насекомых, шуршанием и треском лесных зверей, хлопаньем и оханьем каких-то птиц, и я, прислушиваясь к звукам леса, волей-неволей проникся небывалым душевным равновесием, которое плавно переходило в полнейшее спокойствие и уверенность в том, что нас ничто не потревожит этой ночью.
Огонь разгорался, бросая чудовищные тени на листву деревьев, иногда даже казалось, что эти немощные тени могут ожить и наброситься. Бейли и Смиттсонн сидели возле костра, с удовольствием греясь его теплом. Вид кострища внезапно вызвал в памяти настоящий прилив воспоминаний, от которых стало как-то не по себе...
...потянуло холодом, и пламя костра неуверенно заколебалось, мы уже четвертый день отсиживались в этой пещере. Было скучно. Где-то там, на равнине шел бой, а мы до сих пор находились в резерве и ждали, ждали и молились в душе, чтобы в битве мы сражались стойко и храбро. Костер не грел, руки онемели от безделья, а приказа все не было. Ветер в горах дул непрерывно, кружась между пиками и отрогами, гоняясь за самим собой. На душе было скверно, и мысли путались в голове, как в огромном и невиданном лабиринте. Так наш ударный отряд сидел в пещере, косясь от ветра и все ближе и ближе подсаживаясь к костру, от которого не было проку, когда в пещеру вошел сотник.
- Готовьтесь, будет битва. Наш царь надеется на нас, не подведите его, да прибудет МИР на нашу беспокойную землю, - выпалил в раз сотник и, повернувшись, вскочил на коня. - За мной, дети Великого Солнца!
Уже через минуту в пещере никого не было, лишь костер медленно, но верно, затухал, лишившись людского тепла и благодарности...
"Кровь и песок"
Я бредил... Вырывался из бесконечного забытья и вновь возвращался в этот светлый и такой уютный мир... Мир, который относился ко мне чрезвычайно жестоко и недоверчиво, стараясь все время поддеть и посмеяться над моим очередным падением...
Я бредил... Бредил наяву и во снах, которые снова уносили меня в иные миры и вселенные - добрые, радостные, теплые, но все же чужие, а от того и безразличные ко всем чужеземцам, чужеводцам и чужелётсам...
Я бредил... И этот больной бред был для меня истиной, той крупицей правды, которая согревает в лютые морозы и утоляет в кошмарную жару...
Я чувствовал... Чувствовал всем своим естеством, всем своим существом свою беспомощность и слабость перед вселенским Разумом, который вновь и вновь понукал мною как и многими другими, что живут или жили рядом...
Я верил... Верил в себя... Не сдавался... Я верил... Верил я... Я... Вер-р-рил-ллл.. Я-а-аа-ааа... Ве-р-рря... Я-а-аа-ааа-а...
"Спокойное утро"
Мир медленно просыпался, сбрасывая оковы прохладной ночи. Солнце поднималось из-за горизонта, не спеша, уверенно, с некоторой долей горделивости. Небо наливалось красками и растекалось, принося с собой спокойствие и ласку. Лес постепенно оживал, наполняя воздух новыми ароматами росы, цветов и свежей зелени. Я сидел и думал о том видении, и пытался понять, сон это был или воспоминание.
Вот уж солнце пробилось и сквозь листву близлежащих деревьев, осветив поляну, где мы заночевали. Костер уже давно потух, оставив на своем месте лишь обглоданные кости дерева и сухостоя. На полянке возле угольков лежали мои рядовые, Бейли и Смиттсонн. Мирная идиллия была мгновенно прервана, когда Бейли, едва проснувшись, громко выругался: "Fuck you!". Быстро оглянувшись, и что-то, припомнив темнокожий гигант, сначала медленно сел, а затем и вовсе поднялся на своих двух, и быстро зашагал ко мне, потирая на ходу свои заспанные глаза.
- Послушайте, сэр, я хотел бы спросить у вас кое-что, пока девчонка спит, - пробормотал Бейли, взвешивая слова и спросонья еще туго соображая.
- Говори Бейли, - сказал я про себя отметив факт того, что он после своего обращения заметно разнервничался, - я весь во внимании, что ты хотел узнать?
- Ну, знаете ли, - начал было Бейли и запнулся, - я... э-эээ... как бы так, спросить?
- Спрашивай Бейли, не стесняйся, - подбодрил я его. - Так что ты хотел узнать?
- Ну, в общем, я хотел спросить у вас каковы наши шансы вновь соединиться с нашими частями, не попав в руки к повстанцам. Вот! Понимаете, сэр, я человек маленький, но и у меня есть чувство самосохранения, а тут еще эта чертова авария, да и девчонка ранена. Больно хлопотно все это для меня одного. Вчера я, похоже, был немного в шоке, но сегодня за ночь я взвесил все за и против и надумал, что не стоит нам вот так ночевать на открытых полянах, в то время пока враг где-то рядом, и может напасть и уничтожить наши весьма хилые военные силы в составе двух солдат и раненной девчушки в доли секунды. Вот! Вы, сэр, однако не подумайте, что я струсил или что-то еще в таком духе, нет, я не трус, однако и не безумец, я просто хотел поделиться с вами своими мыслями и, вот так.... Вот!
Бейли стоял и смотрел, и в этот самый миг время как будто бы остановилось, как бы замкнулось в своей оси, проглотило некоторые доли секунды, как рыба наживку, дернулась и вывернулась наизнанку. Да именно наизнанку, воспоминания такие нечеткие и нелепые в прошлом возвращались ко мне, приобретая все более насыщенные краски, изменяя свою форму; я увидел все в ином, чем раньше, свете и чуть не захлебнулся от накатившего на меня восторга. Теперь все становилось ясно и знакомо до боли. Переживания и смерть, песок и скорчившееся само человеческое существо, кровь и блеск топора, все это и многое другое вдруг ожило и поплыло сквозь занавес горизонта, закрывая собою полнеба, охватывая своими щупальцами необъятное, заползая в душу к каждому человеку, делая его другим, добавляя ему какие-то новые качества.
Бейли стоял и смотрел, а я ощущал каждой клеточкой своего бренного тела неизбежность и некую обреченность. Но обреченность была приятной, так как на мгновение я, старший капрал 3-го ЗВЕЗДНОГО ФЛОТА 5-ой ИНВЕРСИИ СОЗВЕЗДИЯ РЕВЕЛЯ, стал центром Вселенной, я уяснил свое предназначение, я вспомнил кто я на самом деле. Все уже было не важно, прошлое было моим настоящим, оно же будет и моим будущим...