Якобсон Натали : другие произведения.

Госпожа фараонов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фараон, жаждавший победы любой ценой, заключил договор с прекрасным демоном из пустыни. Теперь все правители Египта во власти таинственной крылатой красавицы по имени Алаис. Каждый фараон зависит от нее. Армии чудовищ, спящие в песках, ждут повелений Алаис. Сама она бессмертна и настолько притягательна, что не влюбиться в нее невозможно. Но может ли она полюбить в ответ фараона или простого человека? И что принесет любовь демона?
обложка бумажной и цифровой книг [] обложка бумажной и цифровой книг [издание на англ. яз. ]
  
  Натали Якобсон
  ГОСПОЖА ФАРАОНОВ
  
  После падения
  
  Ангелы пали. То, что еще миг назад было божественной красотой, стало пеплом и тленом. Зарево небесного огня давно померкло, остались лишь сумрачные пустыни. По черному от пролитой ангельской крови песку ползали жуткие чудовища. И это воины ее великой армии?!
  Белокрылые, светлолицые, гордые и статные, невероятно сильные...
  Теперь картина представала перевернутой, как на сожженной фреске. От недавней красоты не осталось и следа. Беспощадное пламя с небес уничтожило и белизну, и красоту, и стать... осталась только сила - темная и рвущаяся откуда-то из глубин, из самых недр земли, куда пали самые могущественные из ее небесных воинов. Они взывали о мести!
  Но как отомстить? Она глянула вверх. Небеса далеко! Еще недавно она и представить не могла, что они окажутся так далеко.
  Кругом лежали пески, зыбкие и колючие. В небе таких не было. Она нахмурилась, пропуская песок сквозь пальцы. Песок вдруг превратился в горстку золота. Что ж! Сила у нее еще осталась. Но хватит ли ее на то, чтобы сделать этих чудовищ снова прекрасными и отправить их в битву на небеса?
  Она равнодушно наблюдала, как они ползают по пескам и пытаются взмахнуть обожженными крыльями. А ведь еще мгновение назад ей было больно при виде того, как сгорает в огне их прежняя красота. Боль исходила из сердца. Теперь в его месте разверзалась лишь сосущая пустота. Как воронка!
  - Когда переходишь границу боли, она перестает существовать! - голос был знакомым, но страшного черного существа перед собой она не узнавала. Оно возникло в пустыне, будто вспышка молнии его занесла. В отличие от других падших воинов оно не ползало, а величественно восседало на камне. Еще миг, и оно приблизилось к ней вплотную, как призрак. Его глаза... Запавшие в обожженные глазницы, но все еще такие яркие... Она узнала его. С трудом! Оболочка полностью изменилась, прежним остался лишь взгляд: дерзкий и непокорный.
  - Ремий! - она произнесла его ангельское имя с трудом. Казалось, что от имени тоже должна была остаться лишь часть, как от него самого. - Ты ли это?
  - Я, госпожа...
  - Госпожа? - что-то не сходилось. Она нахмурилось. Раньше было в ходу обращение "господин". Что-то было не так! Она глянула на свое тело. Оно по-прежнему оставалось прекрасным. Не может такого быть... ведь все ее войско обезображено.
  Тело стало другим. Она провела по коже. Под ней возникла плотность.
  - Это называется плоть, - голос заговорил откуда-то из глубины сознания.
  Плоть? Она нахмурилась. Раньше их тела были из эфира, и они вообще не ощущали боли до того момента, как их впервые начали ранить в войне. Под кожей из эфира процедилось нечто красное - кровь. О ее существовании тоже никто не знал. Узнать о чем-то можно, лишь увидев это впервые. Всё, что сейчас происходило было в первый раз. Падение оказалось болезненным. А после него началась новая эра - всего лишь ссылка в пески.
  - Скольких мы не досчитались? - спросила она у Ремия.
  - Многих. Но лучше бы всех! Посмотрите на них! Разве это они? - он кивнул на чудовищ, выползающих из песка.
  - А ты видел себя?
  Ремий смутился.
  - И все-таки им лучше было умереть, чем продолжать жить в таком виде, - пробурчал он.
  - Умереть это значит проиграть навсегда, а мы всё еще живы, значит, сможем в итоге драться вновь.
  Она пропустила сквозь пальцы горсти песка, завихрив их в золотую пыль. Ее обезображенная армия скоро сможет драться опять. Неприятна лишь тоска по тем, кого больше нет. Ее самые доверенные ангелы обратились в ничто. Лишь откуда-то из глубины песков взывали их духи.
  У нее остался меч - красивая вещь с золотой рукоятью и рунами на лезвии. Странно, что Михаил не сломал его в бою. Он пытался сделать это, схватив лезвие голыми руками. У него из ладоней тоже пошла кровь, густая и яркая. Какое приятное зрелище - кровь врага! И как легко тот, кто был самым близким другом, может стать самым злейшим врагом. Лезвие он не сломал. Лишь сильно поранился. Так ему и надо!
  Уважение заслуживают лишь те, кто были верными. Самых преданных слуг она как раз и не досчиталась. Все ее знаменосцы пропали. Их голоса, доносящиеся сквозь песок, тонули и растворялись в горячем воздухе пустынь. Это всего лишь голоса. Самих статных воинов не высвободить из бездны небытия, не спасти, но она будет их помнить. Лезвие ее меча само чертило на песке их имена. Почему-то надписи шли кругом. А под каждым именем памятные символы. Буквы, вынесенные из грамоты небес, прожгли песок. Такие знаки не для земли. Почва от них рушится и сгорает.
  Воспламенился почему-то не весь круг. Первые буквы от каждого имени остались. Они поползли друг к другу, как насекомые, и сложились в одну цельную надпись. Получилось одно имя:
  - Алаис!
  - Теперь это ваше новое имя? - Ремий уже разглядывал вибрирующие буквы на песке.
  - Негоже начинать новую борьбу под тем же именем, под которым уже проиграла.
  Новое имя должно послужить оберегом. Слитое из первых букв имен погибших ангелов, оно возымеет силу. Такое имя нужно было в первый раз, когда она шла в бой против архангела Михаила, но тогда не было еще погибших воинов, из имен которых можно его сложить.
  Теперь они были. Их сила не ушла в ничто. Ее можно было перетянуть вместе с первой буквой от каждого имени. Вот и оберег!
  Денницы больше нет. Есть Алаис.
  Вместе с новым именем есть новый шанс на победу.
  Алаис оглядела пустыни. Теперь это ее новое царство. Пусть это не небеса, но здесь веет свободой. Безбрежные пески уходят вдаль. Можно превратить их в золото, если захочешь, а можно оставить всё, как есть. Кроваво-красное солнце садится за горизонт и само золотит их. На небесах обычно можно было протянуть руку и коснуться солнца, но сейчас оно вдруг оказалось так далеко! Рукой не достать! Зато от его сияния чудовища в пустыне страдали. Они и так слишком сильно обожжены. Свет солнца лишь добавляет боли. Солнце - это жидкий огонь.
  - Зачем мы восстали? - вопрос должны были задавать они, обезображенные и страдающие, но задала она. Никто из них не посмел раскрыть обожженных ртов.
  - Чтобы ты стала первой, - бесстрастно ответил Ремий. Он тоже превратился в живого страшилу из пепла, но своих страданий не выказывал. В его коварном взгляде можно было прочесть, что он ни о чем не жалеет, но как и она считает, что нужно затаиться на какой-то момент, чтобы накопить силы.
  Она вспомнила, что Алаис на древнем небесном наречии означает начало и вершину одновременно. Это имя можно было истолковать, как первая и лучшая. Буквы сложились удачно. Благодаря им погибшие ангелы продолжат жить в ней. Имя - самое важное, что есть. Оно наделяет силой.
  - Те осколки солнечного света, что пали вместе с тобой... - Ремий летал над пустыней. - Они застыли на земле чем-то твердым. Я даже вначале подумал, что ты растворилась в них, но потом заметил тебя с высоты среди твоих павших армий.
  - Золото, - констатировала она.
  - Но оно твердое! Не плавящееся при прикосновении! Не такое как на небесах!
  - Здесь всё не такое, как на небесах. Но мне здесь нравится.
  Это свобода! Алаис не видела в пустынях никаких врагов с мечами и никаких небесных соглядатаев. Ее оставили в покое? Пусть так, но она в покое теперь никого не оставит. Желание победить врага - это движущая сила ее армий. Но пока у них мало сил.
  Из песков звали воющие голоса погибших, а внутри просыпалось какое-то новое неведанное доселе желание.
  - Ползи сюда! - она поманила к себе одно жуткое черное существо. Оно, шипя, подползло. Алаис склонилась к алой ране в его предплечье под рваным крылом и вцепилась в нее зубами. Красная жидкость наполнила рот. У нее был перечный соленый вкус, но как же сладко делать каждый глоток. Алаис оторвалась от питья с трудом и ногой оттолкнула своего скулящего легионера.
  - Хочется пить! Раньше такого желания не было, - подтвердил Ремий ее мысли.
  Раньше никаких желаний не было вообще. Кроме одного! Желания власти! Оно отчасти сбылось. Равнины песка достались ей, чтобы в них безраздельно властвовать. Это ее новое царство! Получить его уже было победой. Только вместе с ним в горле проснулась раздирающая жажда, утолить которую тут было просто нечем.
  - Поищи что-нибудь живое, кроме наших солдат, - велела она Ремию.
  - Что, госпожа?
  - Да хоть что-нибудь.
  - Я летал над песками и горами за пустынями. Там никого.
  - Если мы единственные здесь, то очень быстро сожрем друг друга. Поищи альтернативу.
  Ремий поклонился. Его некогда прекрасная голова теперь оказалась увенчана спирально закрученными рогами. Шипы, выпиравшие на позвоночнике и лбу, казались такими острыми, что о них можно рассечь пласт железа.
  - Ремий! - она окликнула его за миг до того, как на том месте, где он витал, образовался лишь черный вихрь. - Теперь ты жалеешь, что последовал за мной?
  Ответ был отрицательным. Чудовища, дремавшие в песках, тоже не жалели. А стоило бы пожалеть. Еще недавно они были так красивы, что на них было больно смотреть. Сейчас от их вида тошнило. Жуткие и ободранные они ползали по барханам и шипели ругательства в адрес равнодушным и уже далеким небесам. Хотя что они потеряли? Одну красоту!
  Алаис оглядела пустыни. Куда ни кинь взгляд, кругом желтый песок. Иногда с вкраплениями красного. Там, где пролилась ангельская кровь, остались бурые пятна.
  Вот то место, в которое пала она, с надписями, выжженными на песке. Алаис водила по ним кончиком меча. Рукоять странно дергалась, хватая ее за пальцы. Все дело в том, что дракон на рукояти оживал и шевелился. Раньше на ней не было дракона. Теперь он шипел медным ртом. Откуда он только взялся?
  А откуда взялись они? Армии чудищ в пустыне! С ними-то дело ясное. Прекрасные белокрылые ангелы сгорели, скукожились и обратились в мерзких тварей. И виновата во всем она!
  Винят ли они ее? Алаис оглядела ползучую рать. Они выражали возмущение в сторону небес, но на нее саму не шипели, наоборот, с почтением обползали ее стороной.
  Всё дело в том, что она осталась красива, а они нет. Ее вид до сих пор вызывает у них уважение?
  По пустыне приятно было идти, а не лететь. На небесах так было нельзя, а тут можно было просто ступать, передвигая ногами. Крылья шелестели за спиной, как ненужное украшение.
  Где-то глубоко внутри просыпался дикий голод. Утолить его было нечем.
  Ремий вернулся разочарованным. Он не нашел ничего живого.
  - Такое ощущение, что здесь гибнет всё, едва коснется этой поверхности, - Алаис пнула ногой песок, и тот вдруг показался ей одним огромным живым дышащим существом, по которому они ступают. Оно точно дышало. Пустыня дышала! Как она не замечала этого раньше?
  - Но мы каким-то образом уцелели, - вздох Ремия всё еще был огненным. Его черный рот напоминал зев печи. Бывший ангел до сих пор не заметил, что пустыня живет.
  Алаис не стала его просвещать. Пусть разглядит всё сам.
  - Бог не смог уничтожить нас или не посмел. А может, решил, что остаться здесь для нас будет самым страшным наказанием. Хуже, чем гибель. Ведь это и есть полное уничтожение. Упасть! Остаться без собственного лица, - она с унынием смотрела на армии уродов, заполонивших пустыни.
  - Но твое лицо еще на месте, - Ремий кивнул на ее отражение в лужице на песке. Красивое и золотое. Оно светилось. Если только это не иллюзия. Но ее руки тоже были гладкими, не обожженными. Алаис разглядывала их изумленно. Золотое кружево перепонок между пальцев исчезло. Самих пальцев осталось лишь по пять, раньше их было семь. Семью пальцами удобнее сжимать меч, чем пятью. Зато крылья остались при ней.
  - Мы поднакопим силу, а потом ринемся в бой на небеса снова, - пообещала Алаис.
  Это обещание было главным, ради чего стоило жить. Вернее выживать. И в этом месте выживать будет сложно. Каждый миг пребывания здесь сводит с ума. А скорее всего перед тем, как состоится новая битва, минуют столетия. Вероятно даже тысячелетия или миллионы световых лет. Как быстро снова можно скопить силу, если от тебя не осталось ничего, кроме обожженных останков?
  Ее недавние величественные соратники выглядели так, как будто их только что достали из печи. Это черные мощи, а не воины! Они озлобленны так, что от их вида становится страшно, но хватит ли их озлобленности для того, чтобы начать новую войну.
  Скорее всего, их снова раздавят, если они опять ринуться в бой. Спонтанный бунт это не средство решить проблемы. Нужно впредь быть умнее. Алаис задумалась. Ей требуется другая стратегия и полное равнодушие к сияющему облику Михаила.
  - Как пока быть с ними всеми, госпожа? - спросил Ремий так, будто она уже успела назначить его своим новым полководцем взамен всем погибшим. Он указал потрепанным крылом на чудищ, ползающих по пустыне.
  - Пусть обживаются пока.
  В отличие от Ремия ей было больно на них смотреть. Она видела черные огарки тел, а вспоминала статных ангелов. Но отвернуться было некуда. Куда ни кинь взгляд, всюду песчаная равнина, по которой ползут остатки ее великой армии.
  - Тебе больно от того, что ты весь обгорел? - поинтересовалась Алаис у Ремия. Сама она ожогов больше не ощущала. Ее тело осталось белым, хотя она помнила, что тоже горела вместе со всеми. Может и они, несмотря на всё свои ожоги, восстановятся. Время шло, но регенерации не происходило.
  - Я ощущаю себя так, как будто до сих пор горю в огне, и пламя всё больнее жжется, почти кусается. Боль нестерпимая, и она режет все члены. А у тебя разве не так?
  Алаис отрицательно покачала головой.
  - Я чувствую свободу! Впервые от момента своего сотворения, - она вдохнула полной грудью пустынный воздух, в котором засела гарь. От песка пахло паленым, как от крыльев ее павших ангелов.
  - Это мое новое царство. И оно только мое! Никакого бога здесь нет! Нет чужих указов и правил. Никто нам больше ничего не велит. Мы пали, но мы освобождены. Пусть это царство неприглядное, но оно наше. Наконец-то у нас появилось хоть что-то свое. Отпразднуем это!
  Вместо того чтобы ликовать, чудовищный Ремий опустился перед ней на колени. Другие чудовища в пустыне выли от мучений и голода.
  Вначале была кровь ящериц.
  Потом, спустя столетия, в пустыню забрели первые люди. Существа без крыльев! Слабые существа! Но запах их крови взбудоражил память о войне. Ее армия насытилась впервые после падения. Им стало лучше. Пир начался. Кто бы подумал, что пустыня может стать местом пира?
  Демоны ели людей живьем, а Алаис бесцельно летала между пирующими. Ей хватило и пары глотков, чтобы утолить жажду, копившуюся столетиями. А вот чудовища оказались более прожорливы. Только что они сожрали целое человеческое войско. Чужие гербы и знамена валялись под лапами павших ангелов. Алаис равнодушно давила кости и филигранные украшения. Всё, что сделали своими руками люди, ей почему-то не нравилось.
  Внезапно один умирающий человек привлек ее внимание. Он был белокожим, темноволосым и синеглазым. Внешностью он напомнил ей архангела Гавриила. К его венам присосались сразу несколько пировавших чудовищ. Алаис подлетела поближе, чтобы его рассмотреть. Он восхитился при виде нее. И она выпила его кровь сама. Это было честью для него. Но он ждал чего-то другого. Последнего любовного объятия перед смертью? Ее любовь умерла с первыми ожогами от небесного огня. Осталось только мщение.
  
  
  
  
  Живая пустыня
  
  Боевой меч остался. Алаис чертила его кончиком символы на песке. Но браслет всевластия куда-то исчез. Без него она чувствовала себя бессильной. Ведь всё могущество солнечного света было заключено в нем.
  Алаис схватила змею, скользившую по песку. Та шипела, источая яд. Крошечная пасть опасно раскрывалась. Змея хотела укусить, пусть даже ангела, от крови которого тут же бы сгорела сама. Уродливое создание, но смелое! Придавить змею было делом одной минуты. Алаис было даже ее не жалко. Пустыня, жадно принявшая осколки солнечного света, павшие на землю одновременно с ней и ставшие золотом, знала, чего ангел от нее ждет. Тело змеи стало медленно становиться золотым. От хвоста до головы. И вот это уже был новый браслет, который ожил и обвился кольцами вокруг предплечья Алаис. Мертвая змея стала гибкой и послушной. Копия браслета из нее вышла отличная. Всего лишь копия. Алаис нахмурилась. Пока хватит и ее, но как и где разыскать настоящий браслет? Он был на ней, когда она падала. Так куда же он делся сейчас?
  Пустыня жила и дышала с тех пор, как ангелы пали в нее. Из света павшего с ними родилось нечто... Коснувшись песка, оно вдруг обернулся в золото. И пески перед ней, еще день назад бывшие черными, теперь светились, как бездонная и безграничная сокровищница, уходящая далеко за горизонт. Даже в небесах она не была так богата. Там золото ничего не значило. Но здесь, на земле, оно приобрело какой-то особый смысл.
  Люди дрались из-за него, если где-то находили. Для них оно чаще всего становилось предметом раздоров и убийств. Для них оно было редкостью, для нее - обыденностью. Алаис часто развлекалась тем, что пропускала песок меж пальцев, и от ее прикосновений он становился золотым. Как можно драться из-за золота, если в него можно превратить всё кругом? Другое дело драться из-за свободы. Или из-за власти. Алаис бросила мрачный взгляд на небеса. Кажется, они стали багровыми, а песок в пустыне весь обратился в золото на много миль вокруг. Она слишком долго по нему ходила. От ее ступней всегда оставался золотой след. А на золоте уже не оставалось следов пепла, которым была усеяна пустыня после падения ангелов.
  Золотой вихрь песчинок крутился вокруг Алаис. Целая пустыня золота была бы сказкой для смертных, но не для нее. Однако она уже обратила внимание, что стоит человеку найти хоть один слиток золота, и он готов ради него на убийство. От блеска небесного металла люди теряют рассудок.
  - Золото, как ты, - как-то заметил Ремий. - Оно приносит им столько же зла, сколько ты принесла нам. Но мы не виним тебя, а они не винят его.
  Алаис тоже не стала вырывать ему его обожженный язык за прямолинейность, хоть меч и сам завибрировал в ее руках. Хорошо, что Ремий остался рассудительным. Но лучше бы он остался красивым. Сейчас он представлял из себя гору черных мышц и кожистых крыльев. Все ее сторонники сейчас выглядели не лучше него. Какие-то ангелы спали в барханах, а вылезая к ночи из них, напоминали чучела из песка. Когда они отряхивались, песок мешался с пеплом.
  Как много пепла может остаться от обгоревших крыльев! Казалось, что пепел начал заменять ее армиям кровь. На небесах им раскрыли рану, которая не переставала кровоточить.
  - Мне хочется зарезать одного человека, и видеть, как его кровь вытекает из раны до бесконечности, пока не зальет всю пустыню.
  - Боюсь, столько крови не содержится в теле этих ничтожеств, - всё так же рассудительно высказался Ремий, показав раздвоенный черный язык.
  - Знаю! Но с нами-то это сделали. А мы должны сделать с кем-то еще то же самое, чтобы утешиться. Такое ощущение, что небеса пьют из нас кровь до сих пор, хотя вроде бы всю уже и выпили. Но не кончат пить никогда.
  - Двинемся на них с новой войной!
  - Еще рано! - Алаис оглядела монстров в песках. Они уже набрались сил от крови людей. От одного их озлобленного гула небеса дрогнут. Красивые создания прошли через пытки, обратились в монстров, а монстры ожесточились. Сейчас они способны на всё. Так чего же она ждет? Почему не отдать им указ наступать? Или она опасается нового поражения? Алаис откинула золотистые пряди со лба. В ушах стоял гул первой ангельской битвы. Еще рано всё это повторять. Нужно оправиться от первого поражения. Моральная рана оказалась сильнее физической.
  Кончик меча сопротивлялся, когда она начала непроизвольно чертить на песке знакомое имя: Михаил.
  Михаил ее предал. Он встал на сторону врага, даже возглавил его армии. Как быстро те, кто любил, могут предать!
  Нельзя чертить его имя до конца, иначе он сюда явится и станет звать ее назад. Нельзя ему верить! Нельзя о нем даже вспоминать!
  Алаис смешала песок. Надпись исчезла под песчинками мгновенно.
  Михаил уж точно остался красив в отличие от Ремия. Она представила себе, как его лучезарное лицо однажды будет пылать огнем, чернеть и скукоживаться, как сожженый пергамент.
  - Посмотри, что нам досталось! Тебе нравятся эти пустыни?
  - Что пустыни, что облака - я не вижу разницы, - Ремий оказался оптимистом. Или он лишь притворялся, что ему всё равно?
  - Пустыни лучше, потому что они наши. Здесь нет никого, кроме нас.
  - Есть люди и ящерицы.
  - Пусть будут пищей.
  Кровь людей оказалась приятной на вкус. Алаис часто пила ее с удовольствием. Ей лишь не нравилось, что в людях начал проявляться интеллект, которого не было раньше. Существуя на одной земле с ангелами, они будто стали перенимать частичку их ума. Людей бы лучше уничтожать, но тогда не останется их крови, которую так приятно пить. Почему-то она вкуснее крови ящериц.
  Вот только почему? Все живые существа на земле одинаковы. Они появились тут уже спустя большое время, после того, как ее ангелы пали в пустыни. С какой стати между всеми этими существами должна быть какая-то разница? Почему кровь кого-то из них на вкус слаще?
  
  
  
  Серп крови
  
  Алаис нашла в песке серп. Очевидно, он сформировался из осколка солнечного луча, изогнутого в странной форме. Серп всё еще был горячим. А ведь сейчас ночь. Песок не раскален.
  По золотому лезвию тянулись черные буквы, будто начерченные мраком.
  "Я всё еще с тобой"
  Что бы это могло означать? Кто всё еще с ней? Кругом лишь ее павшие легионы, изуродованные и обожженные. Никого лишнего в них нет. Вероятно, надпись это весточка от кого-то, кого она засчитала в число погибших? Вряд ли послание от бога, но сила в слова вложена такая, будто рядом присутствует некто, кто сильнее всевышнего.
  Аура мрака окутала золотой серп, и вдруг черные буквы на лезвии тоже стали золотыми. Теперь их и не прочтешь. Рельефы едва заметны.
  Алаис взвесила серп в руках. Пока он касается ее кожи, ее не оставляет волшебное ощущение того, что рядом присутствует кто-то, без кого она не может обойтись.
  - Ты мне прямо, как друг, - шепнула серпу Алаис, и серп засветился ярче. Он напоминал месяц на небосводе. И этот месяц она держала в своих руках.
  "Мы как ночь и день. Ты - свет солнца, я - тайна ночи. Мы единое! Как день не существует без ночи, так и ты не существуешь без меня".
  Загадочный голос звучал лишь в ее голове. Он обволакивал сознание черным туманом. Алаис насторожилась. Рядом точно кто-то был, но она его не видела, и ее армии не видели его тоже. Иначе запаниковали бы. От незримого существа исходило столько же опасности, сколько и магнетизма. Хотелось его увидеть.
  Вероятно, чья-то душа прячется внутри серпа. Алаис рассмотрела серп внимательнее. Не просвечивает ли на лезвии лицо кого-то из погибших ангелов? Видна была только надпись. Буквы ангельских иероглифов повторяли слова незримого существа: "Мы ночь и день, слитые воедино. Друг без друга мы не существуем. Мы опора мироздания и гибель вселенной".
  А где же тут ее имя? Алаис дохнула на серп, и буквы ее нового имени проступили вверху на самом кончике острия. Вот так-то лучше. Здесь только ее имя, имени незримого существа рядом нет. Она поставила свою печать и отбила серп себе. Голос незримого создания затих. Зато серп со временем принес пользу.
  Серпом убивать оказалось проще, чем даже когтями. Одним махом можно было срубить головы целому отряду людей. Алаис собирала кровавый урожай, едва видела путников, прибывших в пустыню.
  Кто-то распустил слухи о том, что под барханами спрятаны золотые копи. Жадные люди спешили это проверить и попади в когти падшего легиона.
  Песок всё чаще орошался кровью. Алаис рубила наповал. Серп стал ее любимым оружием. Он словно часть ее руки или крыла. С ним так удобно и легко. Им можно было бы легко рассечь горло даже воинственному Михаилу. Серп ее верный помощник и защита. С ним не требуется ни меча, ни щита. Жаль, что серпа у нее не было раньше, иначе она бы победила.
  Пустыня жадно впитывала пролитую кровь. Барханы вибрировали, как живые. Из-за них пустыня казалась горбатым великаном, по спине которого ступает ангельский легион.
  Легион ей вообще не нужен, пока есть серп. Одним серпом можно запросто собрать урожай из крови целого войска. Однажды войско людей маршировало мимо пустынь. Алаис налетела и скосила их всех, будто кровавые колосья на поле. Она совершила налет по инерции. Люди ей не нравились. Они вторгались на территории ангелов и спешили сделать всё по-своему. Человечество это муравейник, который следует уничтожить. Но чем больше проходило времени, тем более цивилизованным этот муравейник становился.
  И однажды появился человек, достойный уважения ангела. Это был проигравший битву фараон.
  
  
  
  
  Первый фараон
  
  Этот человек был особенным. Он устал, обессилел, отчаялся. Но в нем ощущалось величие. Почти, как в ней самой.
  - Полководец! - сообразила Алаис, наблюдая за ним с высоты барханов.
  Путник тащился по песку едва-едва, оставляя кровавый след. Он был ранен. Роскошные одежды были потрепаны и испачканы грязью.
  Ей ничего не стоило грациозно спрыгнуть вниз, расправить крылья и преградить ему дорогу. Путник и так едва шел, спотыкался и горбился. Алаис взяла его когтями за подбородок и заставила поднять лицо. В его глазах затаилось нечто такое, что поранило ее саму. Алаис отпрянула. Посмотреть на этого человека было тем же самым, что заглянуть в зеркало.
  Мгновенно в памяти возникли болезненные крики ее павшей армии и всепоглощающая боль поражения.
  - Ты это будто я! - прошептала Алаис на древнем ангельском языке. Путник, разумеется, не понял. Он разговаривал на совсем другом наречии. Вроде бы Ремий называл его египетским, а страну за пустыней Египтом. Этот несчастный явился оттуда. Он был местным правителем, но сейчас трупы его армии поедали стервятники. Обезображенные тела валялись и в песках. Он потерпел сокрушительное поражение, а враг наступал.
  - Ты пришел сюда умереть! - констатировала она. - Ну, прямо как те, кого я не досчиталась после падения. Возможно, для смерти слишком рано. Я, например, не могу умереть вообще.
  Человек был ошеломлен. Ее вид почему-то всегда приводил людей в ступор. Да, на небесах она считалась самым красивым созданием, но здесь, на земле, ее сочти божеством.
  Что ж, приятно пасть туда, где другого бога нет. В таком месте и без выигрыша в войне есть шанс стать главной и единственной. Ей повезло, что она пала сюда. Кто бы подумал!
  - Не бойся меня! - Алаис сделала над собой усилие и стала подражать речи путника. Заговорить по-египетски для ангела оказалось совсем не сложно. Язык был сродни ангельскому наречию. Наверное, кто-то из блуждающих по миру легионеров Алаис научил людей на нем говорить. Помнится, еще недавно люди были бессловесными существами. И вдруг заговорили, подражая речи ангелов! Ничем, кроме как вмешательством демонов, этого нельзя было объяснить. Любопытно, кто из войска Алаис взялся обучать людское племя языкам и ремеслам? Легкие латы на путнике так же были сделаны по образцу небесной экипировки.
  - Доверься мне! - потребовала Алаис. - Расскажи, что случилось!
  Поток спонтанных образов хлынул ей в голову. Была битва! Здесь, на земле. Дрались люди! Но происходило всё не менее кроваво, чем на небесах.
  - Верхнее царство... Нижнее царство... Нужно было объединить оба, чтобы стать полноценным царем... Я хотел им стать.
  - Так ты царь? - Алаис не понимала, о чем твердит незнакомец, но знакомый титул ее заинтересовал. - Царь потерпел поражение? Совсем, как я...
  Дежавю причинило острую боль. Сколько тысяч лет назад произошла битва в небесах? Одну тысячу лет назад? Две тысячи? Три? Как долго ее воины просидели в пустынях, терпя голод и лишения?
  - Ты тоже царица? - спросил потерпевший поражение царь.
  - Да! - не раздумывая, откликнулась Алаис. По сути, она стала царицей пустынь, едва пала в них. - Я правлю этим миром задолго до того, как в нем появились вы, люди. Поэтому только мне решать, кому среди вас быть царем, а кому нет.
  Пора брать мир, в котором очутилась, под контроль. За ней военная сила. Михаила тут нет. Вселенная песков и людей принадлежит лишь павшим ангелам.
  - Мои избранники будут править, а побежденные цари достанутся на пир моим слугам, - Алаис держала побежденного царя когтями за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. - Мои слуги предпочитают есть человеческое мясо и пить человеческую кровь. Каждый, кто станет царем, будет обязан их кормить. Я проявлю милосердие и выберу в качестве корма лишь тех, кого забракуют цари. Например, если ты победишь, все побежденные тобой воины будут отданы на корм моим слугам.
  - Я уже проиграл.
  - Кто победит, а кто проиграет, на земле решаю лишь я. Вот в небесах оказалось решить сложнее...
  - Так ты с небес? Ты божество?
  - Мое имя Алаис.
  Царь воспринял это, как имя божества. Так оно теперь и было.
  - Тебя зовут Менес, - прочла в его сознании Алаис. - И кажется, царей в вашей стране именуют фараонами.
  Он закивал. Так легко было читать мысли людей, а позже удивлять их информацией, которую выудил из их же сознания. Алаис победоносно улыбнулась. Над пустынями опускалась тьма. Побежденному царю было больно смотреть на сверкающие крылья ангела перед собой.
  - Как тебе повезло, что я вижу в тебе отражение себя, - Алаис наклонилась и слизала кровь со щеки человека. Фараон упал перед ней на колени. Именно так и должно быть. Земные цари должны стоять на коленях перед ангелами.
  - Давай заключим договор: моя помощь в обмен на всё, чем ты когда-либо завладеешь, - Алаис коснулась рукой груди фараона. Под потрепанной белой одеждой билось сердце. Надо же! У ангелов такого органа нет! А у людей есть! Алаис захотелось надавить ногтями на уязвимую плоть и вырвать сердце, но тогда фараон умрет. Люди хрупки! Если вырвать какой-то орган изнутри них - они погибают. Вот ее ангелов резали по кусочкам и жгли огнем столетиями, а они всё равно выжили. Ангельская раса сильнее, но люди так любопытны!
  Алаис провела пальцем по лицу фараона. У него была смуглая кожа, угольно-черные брови и ресницы, пухлые губы и бездонные глаза. Правда ли, что в глазах людей отражается душа? В глазах ангелов отражалась лишь холодность небесной выси.
  Длинные волосы фараона стали грязными от песка и пыли, но если их очистить, то они окажутся черными, как смоль. Ей попался красивый экземпляр. Из него выйдет отличная марионетка. Нужно лишь подчинить его сознание. Или любви человека к ангелу хватит для верности на века?
  Алаис решила не рисковать.
  - Распишемся на песке, как на пергаменте! - она пронзила мизинец фараона своим ногтем. В песок закапала кровь и сложилась в надпись - Менес.
  - Считаешь ли ты, что власть стоит великих жертв? Я так считала. И вот я здесь, на вашей земле. Если ты тоже считаешь, что ради единоличной власти над миром стоит пожертвовать всем, то ты мне, как брат.
  Менес лишь кивал. Ему было больно смотреть, как сияют в сумерках крылья Алаис, зато ее мимолетные прикосновения доставляли ему удовольствия. Кто не мечтал после поражения оказаться в объятиях прекрасного ангела и получить помощь, но цена будет непомерной.
  Алаис подняла горсть кровавого песка и сдула ее со своей ладони. Сделка совершена! Песчинки обратились в золото. На золото можно купить всё, даже людские души. А вот на небесах оно было никому не нужно. На земле из-за него убивали.
  Золотые песчинки осели на пектораль на груди фараона и заискрились, будто снятые с неба звезды.
  - Песок к песку, кровь к крови! Мое имя перемешалось с твоим, - Алаис запоздало вспомнила, что первым, что она написала на песке, было ее теперешнее имя. Похоже, ее судьба с фараоном тесно перемешалась. Был ли это высший замысел? Или просто недочет?
  Весь песок кругом вдруг окрасился алым. Под песком что-то закопошилось, будто все погибшие ангелы планируют вырваться назад из царства смерти и снова жить.
  Фараон смотрел вокруг, ошалев, будто видел кошмарный сон. А крылатые легионеры Алаис шипели на него, как на жертву. Они выбирались из барханов, ворошили когтями дюны изнутри, прорывали лабиринты тоннелей под песком. Всюду в пустыне гнездились демоны. Естественно, побежденный воин, забредший сюда, этого не знал. Иначе бы он не пришел. И сделки не состоялось бы.
  - Твоя армия раздавлена и мертва! Моя армия, - Алаис бросила красноречивый взгляд на шипящих черных тварей, - то же самое, что мертва! У нас больше общего, чем можно подумать. И я испытываю неожиданную симпатию к тебе, человек! Мы оба восстали ради власти, мы оба потерпели поражение. Но его стоит попробовать обратить в победу.
  От ее чар ли завихрилась буря в песках или то протестовали небеса? Песок стал горячим. Он клубился оранжевым облаком вокруг ее обожженной армии.
  - Я подниму твое войско из могил, - пообещала Алаис, - но за это ты и все твои потомки будете подчиняться мне. Каждый новый фараон будет слушаться моих приказов.
  Что еще оставалось побежденному правителю кроме, как с ней согласиться? Она божество, а он всего лишь человек. Даже правящий царь лишь человек под пятой ангела, не то, что побежденный. Алаис поняла, что пора учиться спекулировать на своем небесном происхождении. Менес безоговорочно ей подчинился.
  Алаис изящно закинула руку за спину. Фараон поразился. Очевидно, человеческие руки не были такими гибкими, как ангельские, и подобное движение могло показаться человеку неестественным. Нужно быть осторожнее, чтобы не сойти в его глазах за простую фокусницу. Почему-то ей было небезразлично мнение этого человека о ней и об ее подданных. Вероятно, потому что он был первым, в ком она увидела земное отражение себя. Она пала, он пал, только по-своему, но им обоим пора поднять свои армии кому из пепла, кому из смерти и земли, чтобы снова ринуться в бой.
  За спиной между крыльями Алаис носила меч, оставшийся после битвы в небесах. Его рукоять могла показаться причудливым украшением, размещенным между лопаток. Но за этим украшением в форме солнца и крыльев, таилось смертоносное лезвие. Оно больше не было огненным. Алаис это не понравилось. Сталь шипела, но не пылала в ее руках. И всё равно, чтобы совершить ритуал этого достаточно. Она провела лезвием по ладони Менеса, раскрытой для дружеского приветствия. Менес сжал зубы, чтобы не закричать от боли. Порез был таким глубоким, что почти отсек ему часть руки. Выступила кровь и закапала в песок. Кровь осталась и на клинке. Кровь - то, что надо.
  Алаис вонзила меч в землю почти по самую рукоять. Вот теперь он вспыхнул пламенем. Пора читать заклинание. Но она не помнила слова. Не беда! На ангельском языке любые пожелание, высказанные вслух, становятся магией. Человеку ее шипящая речь разрывала слух. Он зажимал уши, а буря в пустыне всё усиливалась. Песок поднялся. В свете пламени он стал казаться ярко-красным, как кровь.
  Мертвые воины фараона встали из земли и песка, отряхивая их с себя, как пыль. Они были чудовищными, но сильными. Духи погибших ангелов вошли в их тела, чтобы они поднялись. Сам фараон о духах пока не знал, хотя ему, вероятно, было всё равно. Проигравшие не выбирают, с кем вступить в союз или в какую область пасть. Алаис знала это по собственному опыту.
  Громадная армия маршировала по пустыне и ждала за пустыней. Восставшим из смерти воинам несть числа. Менес точно победит.
  - Ты не будешь участвовать в этой битве? - Ремий витал рядом с Алаис. От его черных крыльев ложились тени на ее лучезарный облик. Он привык видеть в ней полководца, естественно его смущало, что на этот раз она не рвется в битву.
  - Пусть воюют они. Те, кто в телах его воинов. Они заполонят страну, а мы придем потом. Вслед за ними по расчищенному пути идти будет легко.
  - Путь и так чист для тебя, - голос Ремия стал вкрадчивым.
  - Люди строят храмы. Я чувствую. Много храмов для поклонения.
  - Храмы тебе?
  - Они сами еще не знают. Мы должны занять эти храмы раньше, чем это сделает бог, против которого мы воевали. Ему здесь не должно остаться места, лети и вели им гнать всех его слуг из земных храмов раньше, чем они туда забредут. Пусть люди поклоняются лишь мне и моим воинам. Бог, на которого мы подняли мечи, остался далеко в небесах, а земля отныне принадлежит только нам.
  Ремий ее понял. Клуб черного смерча закружился на том месте, где он витал. Его скорости можно было лишь позавидовать. Он придет в страну раньше, чем туда дойдут армии.
  - Цивилизация! - Алаис смотрела на красные смерчи в пустыне, из которых поднимались мертвые армии. - Кто додумался построить ее на земле, по которой до этого бродили ишь животные?
  Люди были лишь животными, а теперь в них вдруг проснулся интеллект. Уж не ее ли ангелы занесли разум на землю и заразили им этих существ? Без разума они были более легкой добычей, а теперь с ними приходится заключать сделки. Не легче ли сразу всех передавить?
  Алаис просыпала на ладони кровавый песок, и он превратился в огромный рубин, по форме напоминавший слезу.
  - Возьми! - она подозвала к себе царя, который всё еще не мог поверить, что его армии встают из мертвых. Даже его погибший от вражеских стрел конь восстал из песка и прибежал назад к хозяину в окружении песчаной бури. Когда-то он был белым, теперь стал черным, как ночь. Глаза коня сияли зловещим красным светом. Раздавленная им змея застыла чем-то вроде браслета на ноге чуть выше подковы.
  - Урей! - царь не верил, что снова видит своего любимца, но рубин понравился ему еще больше. В камне явно проступило лицо одного из потерянных знаменосцев Алаис. Оно чем-то стало напоминать женское. Вместо многих пар крыльев его окружали множество рук и ног. Бывший херувим стал походить на монстра внутри камня. Души меняются, как и тела. Имя этого знаменосца когда-то было Кали. Она узнала лицо, как бы чудовищно оно не изменилось. Значит, потерянные духи спят в песках, и их как-то можно вернуть.
  Алаис вложила рубин в руку царя.
  - Когда я приду, он растечется кровью. Тогда ты поймешь, что я близко.
  Менес поклонился ей. В отличие от Ремия он не был поражен тем, что она не идет воевать вместе с ним. Он ожидал, что она придет, едва он утвердится на троне, и их разлука не будет долгой. Пески в пустыне напоминают время. Они текут, складываясь в песчаные бури. Они плодят демонов. Алаис увлеклась разглядыванием кружащихся кровавых песчинок еще до того, как восставшие из смерти армии ринулись в решающий бой.
  
  
  
  Времена песков
  
  
  Ремий летал над полем боя и принес весть о победе Менеса.
  - Верхнее и Нижнее царства объединены, - с поклоном доложил он.
  - Жаль, что нам не удалось победить так же легко! - Алаис разбила рукой миниатюрный дворец, который построила из песка. Ей ничего бы не стоило увеличить его до грандиозных размеров и обитать в нем. Путников удивил бы целый дворец из песка в пустыне. Ангелу в такой дворец залететь просто, но зашедшего туда человека, скорее всего, погребут под собой осыпавшиеся арки и потолки.
  Песочные дворцы не шли ни в какое сравнение с небесными чертогами. Алаис ощутила тоску по родине. На небесах всегда было светло, а на земле часто наступали вечер и ночь. До того, как ангелы упали на землю, на ней всегда царила ночь. Света, занесенного в пустыни Алаис, хватало лишь на часть суток.
  - Солнце следует за мной непостоянно с тех пор, как мы пали сюда. Думаешь, оно от меня отказалось?
  - Больше похоже, что его лучам не под силу дотянуться здесь до вас, - сделал вывод Ремий. - Вы оказались слишком далеко.
  Часть солнца упала на землю, раньше погруженную в вечный мрак. Надо же! Алаис засмеялась, и ее крылья задрожали. По телу прошел озноб.
  - Солнце там, где я!
  Ремий согласно кивнул. Тело Алаис сияло в ночи так, что разгоняло мрак.
  В песке под ступнями хрустели драгоценные камни. Их можно было собирать руками. Некоторые люди откуда-то узнавали о том, что пустыня полна драгоценностей и приходили, чтобы их раздобыть. Тут-то они и попадали в когти к армиям монстров.
  Как-то так вышло, что кровь и слезы ангелов, упавшие в песок, обратились в драгоценные камни. Ангелы, пав на землю, стали называться демонами.
  Демонами? Алаис нахмурилась. Слово оказалось незнакомым. Кажется, так их всех обозвал Михаил, когда после поражения их пытали. Еще недавно здесь было море кольев и раскаленных лезвий, а сейчас один песок.
  Свет солнца достигал землю, преодолевая расстояние. Солнечные лучи тянулись к Алаис. Они касались ее лица, скользили по коже и застывали чем-то вроде золотой пластины.
  - Это маска! - объяснил Ремий. - Я слышал, как Михаил назвал масками наши срезанные лица. Он летал вокруг кольев, на которых распинали твои армии, и срезал лица поверженным ангелам. Из срезанных лиц он зачем-то сделал маски.
  - Я этого не помню, - Алаис отодрала золотую пластину со своей кожи. - Так ты называешься маской!
  Маска полностью скопировала черты ее лица. Смотреть на нее было тем же самым, что смотреть в зеркало. Единственная разница была в цвете. Белый сменился на золотой.
  - Михаил хочет с тобой говорить, - пропела маска, округлив губы.
  - Это первая живая маска, которую я вижу, - изумился Ремий и потрогал золотое лицо кончиком когтя. - Те маски, которые снял с нас всех и унес на небеса Михаил, были мертвы.
  Золотая маска кривилась и корчилась в руках Алаис.
  - Передай ему, что я не хочу его видеть и не хочу с ним говорить.
  - Я не могу ему ничего передать, - шипела маска, двигая ушами, подобными крыльям. - Моя функция заключается лишь в том, чтобы передавать донесения тебе. Он хочет, чтобы ты вернулась. Все хотят, чтобы ты вернулась.
  Алаис отбросила маску в песок. Пусть лежит тут. Маска пыталась ползти за ней какое-то время, но потом отстала.
  Вскоре выброшенных масок стало много. Солнечный свет, достигавший пустынь, словно пытался создать копию потерянного ангела. Его лучи застывали на лице Алаис и превращались в говорящие маски. Однажды лучи солнца создали нечто вроде золотой статуи, которая силилась ожить. Статуя копировала крылатую фигуру Алаис и ее кудрявую голову.
  Алаис глянула на нее, как в зеркало. Золотые кудри змеились по плечам, а на затылке складывались в подобие нимба, черты лица поражали красотой. Крылья были самым большим органом тела, они высились над головой, кидали тень на плечи.
  - Мне бы снова в бой! - Алаис любовно погладила рукоять меча. - Но еще не время. Мы слишком истощены.
  - Мне собрать маски? - осведомился Ремий.
  - Нет, пусть ползут куда хотят.
  - Но они могут унести часть вашей силы.
  - Они бесполезны, - Алаис отшвырнула в бархан последнюю маску. Та задвигалась, будто ящерица.
  Маски могли ползать и даже летать, передвигая насечками в виде крылообразных ушей, шипов или рогов. Но Алаис было на них наплевать. Это же просто маски. У них нет личности. Они это слепок с нее.
  - Вот бы отнять у Михаила те маски, которые он срезал с лиц моих легионеров, - Алаис прикрыла веки. Ей вспомнились душераздирающие крики. Армии, которые пошли за ней в бой, были обречены. Их пытали, их уничтожили. Они хуже, чем мертвы.
  Алаис подняла одну золотую маску и внимательно разглядывала безупречные черты.
  - Я была самым красивым ангелом небес и осталась им. Кто бы подумал, что моя свита - чудовища!
  Брошенная маска полетела в песок, успев что-то пропеть. Эти маски были слишком певучими. Голова болела от их предложений и пророчеств.
  Как там Менес? Доволен ли он, что получил свое царство с помощью демонов? Об этом маски не знали. Бесполезно их было даже спрашивать.
  Можно было навести визит Менесу самостоятельно, но еще не время. Он победил лишь недавно. Ему нужно освоиться в роли правителя, и лишь затем ангел из пустынь явится к нему. Спешить некуда. Алаис привыкла к тому, что время течет неимоверно медленно.
  Ее терзала легкая зависть к Менесу. Он слишком быстро достиг победы. А вот ей приходится ждать и копить силы.
  Алаис села на белого коня, пришедшего из мрака вместе с лучами зари. Это же ее бывший друг и соратник! Она узнала его по глазам и по осанке. Странно, что он стал конем. Но конь, как оказалось, мог оборачиваться в обожженное существо с черными обвисшими крыльями. Он просто побывал у смертных и заметил, что у их вожаков в моде иметь коней, вот и стал конем для своей госпожи. Госпожи, а не господина! Это всё еще звучало непривычно. Алаис сжала свои невероятно сильные руки в кулаки и снова разжала. Сила не ушла, но внешность чуть изменилась. Она стала еще красивее, чем была. Но пол... Такое ощущение, чего-то не доставало. Мужественности, тьмы... Ее более сильная часть словно дремала где-то, обращенная в одушевленный мрак. И жить без нее дальше почему-то было скорбно. Алаис готова была носиться по пустыне весь день, чтобы отыскать то, чего недостает, но как найти то, о существовании чего лишь предполагаешь, а на самом деле его может и не быть? Но она чувствовала. Оно было. Золотая пустыня дышала мраком. Ее часть, слитая целиком из тьмы, покоится где-то здесь. Возможно, в недрах земли. Ее нужно найти. Только объединившись с ней, можно снова ринуться с войной на небеса.
  Щит за ее спиной сохранил в себе, как картинку, изображение головы ангела, который погиб в бою. Ее знаменосец стал щитом, защищавшим ее по сей день. Орвелин! Его отражение в щите, казалось, видит ее. У него были змеящиеся локоны, холодное, прекрасное лицо, и золотые шипы на крыльях и когтях. Жаль, что он теперь всего лишь щит. Его общество всегда было ей приятно.
  Пустыня стала живым существом, подобным монстру. И этот монстр теперь служил ей. Алаис оглядела просторы своего нового царства в песках. Можно было бы на столетия залечь здесь, накопить силы, и снова ринуться с войной на небеса. Но Ремий сказал, что пора завоевывать царство людей, и она решила попробовать.
  
  
  
  
  
  
  Зеркало мироздания
  
  Первое зеркало, в которое посмотрел Денница после падения и увидел там свое преобразившееся девичье лицо, было всего лишь лужей на песке. Лужа застыла слюдой, а затем обратилась в стекло с амальгамой. По краям стекла протянулась вязь золотых символов. Драгоценные камни в орнаменте мигали, как смотрящие глаза. Глазами они и были. В зеркале заключалась особая сила и особая тайна.
  - На тебе даже пепла не осталось, - суетился рядом Ремий, - воистину бог любит тебя, раз даже пав, ты осталась так же прекрасна, как была. Или же он бессилен причинить тебе зло? Тогда ты воистину наш полководец, потому что сильнее тебя никого нет.
  - А как же темнота? - Алаис ощущала нечто в пустыне более сильное, но отделившееся от нее же. - Моя тень!
  - Твоя! Значит, и руководить ею тебе, - Ремий парил вокруг нее, на его выжженных до пепла локтях появились кровавые мясные подтеки и червленые золотые украшение. Он будто из разверзшейся земли их достал, где их выковали огненные карлики. Алаис сперва не признала их за солдат из своей армии. Уж слишком низкорослы, но затем узнала их голоса, доносившиеся из толщи земли. Как они так уменьшились?
  - Лишь ты может управлять собственной тенью, - настаивал Ремий, хоть тоже ощущал мрачную силу, сгущавшуюся над пустыней, как черное облако.
  - Что-то здесь не так!
  Пока источника силы не было видно, но она ощущалась, как нечто сокрушительное, готовое смести мир, в котором они оказались, одним дуновением. Ее желание сделать это тоже чувствовалось. Так почему же дело до сих пор еще не сделано? Что сдерживает тьму?
  - Твое нежелание воссоединиться с ней!
  - Ты это сказал? - Алаис обернулась, но Ремия уже рядом не было.
  - Твое нежелание разделить ее ожоги и ее боль, - голос бормотал снова уже над ухом, мрачный, как ночь. - Твоя боязнь обжечься о то, что люди называют страстью и чего ты вообще не знаешь. Твой страх вернуться на небеса и снова обнаружить там всесокрушающий огонь. Твое нежелание лишиться самостоятельности, но вместе нам было бы лучше. Ведь мы всё еще одно.
  Так говорит джин из лампы в людских сказках. Так действуют ее духи, завидев смертных путников. И в лампу вселиться они вполне могут. Одну такую лампу, сделанную подземным карликом из золота, Алаис забрала себе. В ней поселилось сразу много духов, вырывавшихся наружу серебристым туманом. Двенадцать или тринадцать. Все они верно служили ей. Даже находясь в лампе, они легко наблюдали за событиями по всему миру и обо всем могли узнать, чтобы доложить ей. Но откуда и главное от кого исходит мрачный голос, не знали даже они.
  - Мы созданы единым целым, как солнце и тень. Как огонь и порожденный им пепел. Как красота и уродство, соединенные в твоей армии. Нашей армии! Мы должны снова быть вместе.
  Голос начал сводить ее с ума. Должно быть, это нападки бога. Он хочет, чтобы она вернулась, бросив своих обожженных слуг на земле.
  - Не сравнивай меня с ними и с ним. Свергнув его, я стал бы лучше. Нам просто не хватило сил и единства. Лишь вместе мы сильны.
  Знамя ада - огонь. Алаис чувствовала тех, кто сошел в ад - пропасть разверзшуюся под землей. Голос говорил оттуда. И он не принадлежал ни одному воину из ее войска. Он будто говорил с ней из ее же собственного разума. Он был темной частью ее самой. У ангелов нет тени, как у людей, но после падения она, похоже, появилась.
  - Мы прошли сквозь огонь, чтобы быть вместе, - продолжал увещевать голос. - Бог не может нас разделить.
  - Но разделил!
  Зачем она это сказала? Мрак издал вопль ярости, от которого содрогнулась пустыня.
  - Ты мое отраженье, а я - твое, и мы будем вместе снова.
  - У ангелов нет отражений, - но у нее оно появилось. Сначала в лужице, выплюнутой водяным существом, заползшим в пустыню, затем в зеркале.
  - Ты больше не ангел, как и все, кто с тобой, - продолжал шептать мрачный голос.
  Алаис глянула через плечо на крылья. Да, они стали черными. Вероятно, так кажется из-за темноты. Еще днем они были золотыми. Но у ангелов-то они должны быть белыми. Золото - цвет порока, занесенного на землю падшими ангелами. Золото это застывшая субстанция солнца. Мертвое солнце! А оно должно быть живым. Золото в виде металла противоречит первозданной божественной природе, может поэтому люди так часто убивают друг друга из-за него. Не менее часто они убивали друг друга из-за самой Алаис, ставшей источником рождения, как света, так и золота. Пустыня полнилась кровью путников и их трупами, которые пожирали ее вечно голодные слуги. Они ели плоть, пили кровь, но их раны почти не заживали. Что же можно для них сделать?
  - Бросить их! - это был голос тени, заговоривший снова. - И вернуться на небеса. Извинись! Бог тут же тебя простит, и ты начнешь готовить его ангелов к битве снова. За тобой снова многие пойдут. Ты ведь так хороша. Упадешь еще раз, бог простит тебя опять. Он всегда тебя обожал, моя светлая тень. Соблазни его, наконец, и уничтожь. А потом призови меня.
  Слова "кто ты" застыли у не на губах. Она узнавала голос собственного разума, хоть сейчас мыслила иначе. Падение ее изменило.
  - Я не могу их всех бросить, - она кивнула на монстров, ползающих по песку. - Все, кто пошли за мной, теперь под моей ответственностью.
  - Они побеждены и искалечены, ты зря тратишь на них время.
  - Я люблю их! - она понимала, как дико это звучит сейчас. Она не любила их, когда их красота восхищала небеса, даже когда они шли за ней в бой, они были всего лишь армией. Армия нужна каждому полководцу. Это дань обычаю. Чувства были сдержанными. Но сейчас любовь прорвалась наружу. Из-за нее их низвергли, из-за нее их пытали, из-за нее их изуродовали и обожгли, а они всё еще готовы были ей служить. Так же преданно, как и на небесах.
  - А любили бы они тебя, если б ты сейчас была так же уродлива, как они? Как я... Тебе повезло, что твое уродство живет отдельно от тебя.
  - Что ты имеешь в виду? - спросила Алаис, но втайне она уже это понимала и внутренне содрогалась. Воспоминания о том, как нечто горящее и изувеченное отделились от нее при падении, болью пронзило мозг. Это было! И это не было сном! А даже если и было, ее сны никогда ей не лгали. На небесах вообще было сложно отделить сон от реальности. Там вечность проходила, как сон. Мрачная реальность началась на земле. А сны о волшебстве вторгались в нее золотыми чарами.
  - Нужно показать смертным, что такое волшебство!
  - Зачем? - насторожился голос.
  - Их жизнь без него пуста.
  - Смертные это вид скота, они тебя не оценят и не поймут.
  - Но я всё равно рискну.
  - И напорешься на их ножи.
  - Вряд ли, я всё еще бессмертна. Смертны они.
  - Они посадят тебя в клетку за твое умение.
  - Они слабые, сильная я. Править ими дано только мне.
  - Лучше останься здесь, со мной.
  - Я ведь даже тебя не вижу.
  - Зато я хорошо вижу тебя, и твоя красота, отделившаяся от меня, нравится теперь мне даже больше, чем когда она сияла на моем собственном лице. Лишь потеряв что-то, мы познаем, как оно ценно. Таково проклятие бога.
  - Он решил нас проучить, но вместо этого подарил нам свободу. Мир это наше царство. Ни с каким богом мы его уже не делим. Здесь мы сами можем стать богами, мы и наша армия.
  - Ты уже начала говорить о нас, как об одном. Мне это по душе.
  - Ты хорошо убеждаешь. Я начинаю доверять тебе, - или своему сну. Не важно! Самой себе она всегда доверяла больше. Но мрак действительно был половиной ее самой.
  Он сгустился рядом. Его очертания формировались в подобие клешней. Вначале он тронул ее золотые локоны, затем попытался проникнуть внутрь нее, но ему это не удалось.
  - Люди называют таких, как ты джиннами, - поделилась Алаис. Ее уши четко улавливали то, о чем шепчутся смертные за пустынями. - Джинны это те мои воины, у которых не осталось тел - один сгусток мрака вместо оболочки.
  Еще были джинны из огня, но перед ней витал именно столб мрака.
  - Кем из моих воинов ты был, пока не погиб? Назови свое имя?
  - У меня нет имени, - мрак прильнул к ней. - Я это ты! У нас одно имя! Денница!
  - Денница это значит заря! А ты весь темный! Как ты можешь именоваться Денницей?
  - Хочешь дать мне новое имя, как ты дала его себе? - голос мрака стал проникновенным.
  Алаис прикрыла веки, ощущая странное наслаждение от близости с темнотой. Мрак обвевал всё ее тело, ласкал крылья, стремился проникнуть под кожу.
  После битвы Михаил выкрикивал оскорбления - дьявол, сатана. Это означало противоборствующий ангел, отступник. Вероятно, это ее новые имена.
  Как абсурдно всё вышло! Михаил любил ее до умопомрачения, но первый спор из-за власти окончился трагедией. Поклонник стал врагом. Алаис помнила, как развевались в огненной буре русые волосы Михаила. Ей так хотелось отсечь его голову мечом, ухватить ее за его прекрасные волосы и держать в своих руках, как трофей. Его голова останется живой даже после отсечения. С ней можно будет разговаривать, ее можно будет упрекать.
  Этот наивный ангел хочет, чтобы она вернулась назад на небеса. А она хочет его голову.
  Мрак ласкал ее, как любовник.
  - Я это ты, - повторял он.
  - Тогда твое имя дьявол, - Алаис припомнила, как назвал ее Михаил.
  Мрак ненадолго затих.
  - Что я могу сделать, чтобы ты поверила, что мы с тобой одно? - после паузы вкрадчиво спросил он.
  - Уничтожишь небеса!
  - Пока что у меня не хватит на это сил.
  - Тогда не приставай! Поговорим еще, когда сил у тебя будет достаточно.
  - Я мог бы поднакопить силы. В этой земле много потенциала. Тут нужны люди. Замани в пустыни побольше людей. Я заберу их жизни и стану сильнее.
  - Если ты имеешь хоть что-то общее со мной, то ты со всем должен справляться сам, как я справляюсь после поражения.
  Выживать было сложно. Алаис раздирала тоска по небесной сфере. Пустыня, полная золота перед ней, хоть и выглядела сказочной, а не могла унять ностальгию. Песчаная равнина казалась спиной громадного великана. Казалось, он вот-вот поднимется из песков. Мрак тоже казался великаном. Он витал вокруг Алаис, заискивал перед ней, а потом вдруг пропал. С его исчезновением Алаис вздохнула свободнее.
  
  
  
  
  
  Семеро
  
  Алаис проснулась, как от толчка. Они склонялись над ней. Семь ее бывших знаменосцев. Мэстем, Норей, Дориэль, Сетий, Новелин, Рамиэль и Амадео. Их лица и тела были так же прекрасны, как и прежде. Идиллия, как в раю! За одним исключением. Ангелы стали мраморными.
  - Я помню, как вы окаменели, - Алаис поднялась с дюны, на которой прилегла и мстительно усмехнулась. - Приятно знать, что над всеми предателями свершен справедливый суд. Вам комфортно быть мраморными? Не ощущаете некую скованность движений?
  Красивые кудрявые головы пристыженно поникли. Даже кудри, змеящиеся по плечам, обратились в мрамор. Бледные мраморные лица фосфоресцировали под звездными небесами пустынь. Стройные фигуры ангелов выглядели громоздкими из-за тяжелых мраморных крыльев. Сложно ли летать с такими крыльями? Небесная компания вроде бы не испытывала дискомфорта. Мраморные тела парили над песком, а не ступали по нему.
  - Все в полном составе! - подсчитала Алаис. - Как на небесах! Лишь одного ангела не хватает. Сиел проявил большую верность, чем вы, и мраморным не стал.
  - Мы как раз думаем о том, чтобы вернуть его в наш круг, - за всех ответил Сетий. Он был в седьмице самым дерзким и вечно брал инициативу на себя. Наверняка, это он подбил всех на предательство. - Без Сиела наша сила, как оказалось, слабеет.
  - Так вам и надо! - Алаис мстительно сверкнула глазами в сторону Амадео. Седьмой ангел был в компании как будто лишним. Компенсирует ли со временем его хитрость и выдержка потерю самого могущественного из знаменосцев?
  - Мы несли твои знамена и собирали разрозненные части легиона в цельные отряды, - стал бить на жалость Сетий. - Мы были твоими знаменосцами и полководцами твоих армий. Все твои указы мы исправно выполняли. Тебе известны все наши тайные таланты. Неужели ты обойдешься без нас в дальнейшем? Возьми нас назад.
  Вот как! Они пришли служить. А она помнила тот миг, когда они отвернулись от нее.
  - От него! Не от тебя! - Сетий прочел ее мысли. - От того уродливого существа, которое горело в костре.
  - А разве мы с ним не одно? - она сама-то перестала в этом сомневаться или просто хотела их поддразнить? Алаис нахмурилась. Она не была уверена ни в чем, но их присутствие рядом было ей неприятно. Стоило глянуть на них, и лез в голову тот миг, когда они с отвращением отворачивались от своего павшего полководца. От нее!
  - Я не могу вас простить, - Алаис говорила от лица двоих. Впервые. Ее устами кроме нее самой твердил мрак.
  - Почему? Мы ведь всегда были вместе.
  Мраморный палец Сетия скользнул поправить ее непокорный локон и обжегся. От мраморной руки пошел пар.
  - Как солнце! До сих пор! Надо же! - воскликнул он.
  Алаис осталась довольна. Значит, она по сей день обжигает всех, чьи прикосновения ей неприятны. Сетий нарвался. Мраморный палец осыпался пеплом на глазах.
  Под мраморными стопами ангелов хрустел песок, изобилующий залежами твердых драгоценных камней. Пустыня стала сокровищницей. Алаис давно поняла, что обыденные для нее золото и алмазы, на земле ценят выше всего.
  А вот с обгоревшим существом, которое приняли за нее, дело было не понятно. Она сама помнила тот миг, когда горела. Ее кожа чернела и скукоживалась, а затем вдруг всё прошло. Она встала из песка прежней, будто огонь не коснулся ее тела.
  - Разреши нам остаться с тобой! - Сетий летел за ней. Хоть его тело и стало мраморным, а летать он всё еще умел.
  - Вы же хотели остаться одни, - Алаис снова вспомнился тот момент, когда они отвернулись от нее в ужасе.
  - Мы думали, что ты изуродована, - беззастенчиво отозвался Сетий. - Если помнишь, когда мы летели за тобой в битву, нас привлекала только твоя красота. Править миром, по мнению ангелов, должен тот, кто подобен солнцу. И вдруг ты стала пеплом вместо солнца. Естественно мы разочаровались.
  - Ну, тогда может и мне стоит разочароваться тем, что вы стали мраморными?
  - На земле мраморными быть полезнее. Мы стали сильнее. От наших прикосновений люди гибнут, как от горного камнепада. Стоит человеку зайти в наше кольцо, и он уничтожен.
  - Мне нет дела до людей, - Алаис тряхнула золотыми кудрями.
  - А им есть дело до тебя и твоих тайн. Ты знаешь, что какой-то отступник из твоих армий начал обучать людей речи и ангельским навыкам. Эти существа остались бы неразумными, как животные, если б он не вложил в них умение высекать огонь, добывать железо, делать оружие, даже разговаривать. Из-за него люди стали противниками нам.
  - И кто этот отступник? - Алаис лихорадочно соображала. Действительно, изначально люди были похожи на скот. На них не было одежды, они не умели готовить пищу, не знали о том, что такое разумная речь и оружие. А потом вдруг эти существа стали разумны. Из дикарей они превратились в цивилизованных существ. Тут явно поработало высшее существо, которое научило их всему тому, что знали лишь ангелы.
  - Это либо тот ангел, которого я считаю мертвым, либо тот, кто частично потерял память и сам не соображает, что делает, - Алаис не допускала мысли, что кто-то мог намеренно предать ее. Ведь таким образом он предавал и себя. Зачем создавать ангелам расу противников?
  - Мы пока не установили его личность и даже его не видели, - обтекаемо ответил Сетий, - но ветер донес нам слухи о нем.
  - Не стоит верить ветру, - Алаис сжала руку в кулак и вызвала песчаную бурю. Ветер ревел и закручивался в ураган, но статуи ангелов стояли непоколебимыми. Песок мог заносить их с ног до головы. Ветер мог дуть с невероятной мощью, а живые статуи не сдвинулись ни на дюйм. Они стояли возле Алаис и ждали приказов.
  - Простить вас это значит поставить себя под угрозу. Где гарантия, что вы не предадите еще раз? Предатели навсегда останутся предателями, - говоря это, Алаис ощущала легкий укол совести. Последний из семи ангелов был особенным. Амадео не участвовал в войне вообще, но едва его друзья оказались изгнанными из рая, как он добровольно последовал за ними. Видимо, терпеть лишения в их компании для него приятнее, чем беззаботно жить в небесах. Сейчас Амадео выглядел невинным, но пройдет время, и он озлобится.
  - Улетайте! - Алаис была непреклонна. - Вы мне больше не нужны.
  - Но... - Сетий попытался снова гнуть свое, но понял в итоге, что мольбы не достигают цели.
  - Я никогда и никого не прощаю, - Алаис равнодушно глянула на семь крылатых статуй, обескураженно застывших в песках. Их лица были изумленными. Пройдет время (вероятно много столетий) прежде, чем они ощутят себя оскорбленными и начнут строить планы мести. Вот тогда она разобьет их на тысячи осколков. Ее сил на это хватит. Достаточно одного удара кулака. Алаис оглядела свою ладонь, закованную в золотые украшения. Она могла бы разбить живой мрамор прямо сейчас. Но стоит ли? Пусть ее бывшие знаменосцы живут и мучаются.
  Пав на землю, многие ангелы поняли, что смерть это милость. Вероятнее всего, их не истребили лишь для того, чтобы низвергнутые в пустыни, они продолжали страдать вечность напролет. Для ангелов было лучше умереть, но бог придумал им изощренное наказание. Он не продумал одного - Алаис было на пользу иметь свою армию. Пусть ее легионы обожжены, зато они всё еще сильны. Имея в запасе их, она может делать с землей всё, что заблагорассудиться.
  - Если вы считаете, что люди опасны, то я займусь ими, - бросила она напоследок своим бывшим знаменосцам.
  Семь статуя стояли на барханах. Песок заносил их. Прошло много времени. Песка намело столько, что статуи с головой скрылись под ним, но упорно продолжали стоять и ждать, пока госпожа их простит. Лишь спустя несколько лет они поняли, что дожидаться бессмысленно. Вот тогда они двинули мраморными крыльями, стряхнули с себя песок и улетели. Алаис равнодушно смотрела им вслед.
  Какой-то караван попался в их мраморные когти. Кровь текла по пустыне. Где-то выли шакалы, а мраморные пальцы терзали плоть людей.
  - Ты пожалеешь, что велела нам уйти, - доносились до Алаис гневные мысли Сетия.
  Пока что она не жалела. Без семи знаменосцев она вполне сможет обойтись. К тому же знамени у нее больше нет. Нести в бой нечего. Все знамена сгорели вместе с небесным обликом падших ангелов. Теперь их сила не в красоте, а в ужасающем облике и чудовищной силе.
  Сетий, Норей, Дориэль, Мэстем, Рамиэль, Новелин и Амадео скрылись за пустыней. Так даже лучше. Ей нужны лишь верные воины. Те, кто не предадут. Чудовища, оставшиеся с ней, доказали, что могут быть верными. Значит, на них нужно сделать всю ставку.
  
  
  
  
  Кровавый след колесницы
  
  
  Золота в пустыне становилось всё больше. Можно было подумать, что его плодит солнечный свет. На самом деле Алаис вела игру. Она набирала полные горсти песка и пропускала сквозь пальцы. В итоге всё кругом стало золотым.
  - Куда девать столько песка и столько золота? - Алаис оглядела бескрайнее пространство, сверкавшее магической позолотой.
  Рэмий понял ее вопрос по-своему. Он немедленно отрядил роту строителей из ее демонов. Вскоре в пустыне был возведен громадный дворец. Он состоял целиком из золотых блоков. Ведь золота в пустыне было столько, что его вполне можно стало расходовать, как стройматериал.
  Алаис равнодушно окинула взглядом золотые сваи, колонны и арки. Этот дворец был слабой пародией на небесные чертоги. Но раз небеса остались далеко, то должно хватить и этого.
  По золотым залам можно было блуждать целыми днями, но в итоге Алаис надоело такое времяпровождение. Сидеть под звездным небом пустынь оказалось куда приятнее, чем жить в золотом дворце, будто в склепе. Среди золотых колонн гнездились чернокрылые демоны. Алаис велела им нарисовать знаки на песке вокруг здания, чтобы путники не видели дворец. Для людей золото было слишком большим искушением.
  Подарок Ремия остался не оцененным по достоинству, зато его усердие пробудило в Алаис строителя. Она велела одной когорте демонов построить громадный дворец из песка. Вся постройка держалась лишь на чарах. Потолок и стены осыпались, едва магия слабла.
  В песочный дворец как-то раз заехал путник. Алаис наблюдала за ним, лежа на плоской крыше. Путник не видел ее, а она его видела. Так удобно наблюдать за людьми с высоты, будто за насекомыми. Хорошо, что люди не умеют летать, иначе бы они узнали, что в высоте живут ангелы.
  - Это царский посланник, - определил с первого взгляда Ремий.
  - И что с того? Ты считаешь, мне есть дело до людских званий и рангов?
  - Он приехал из объединенного царства, - Ремий весь напрягся. Какой-то миг казалось, что он сейчас ринется вниз и растерзает посла.
  - Да, помню, Верхнее и Нижнее царство объединились, - Алаис отломала украшение от песочного фронтона, раскрошила его на песок и просыпала песчинки вниз. Песок упал под ноги посланнику, но тот даже не понял, что это шутки небожителей. Он смело зашел в песочный дворец.
  - Страна теперь называется Египтом, - доложил Ремий. Он всюду летал и узнавал обо всем.
  - Какое нам до этого дело?
  - Если бы не ваши усилия Верхнее и Нижнее царство не соединились бы, и Египта просто не было бы.
  - Если бы не усилия Менеса, - поправила Алаис.
  - Но силу ему дали вы, госпожа.
  - Это Менес упал к ногам божества и начал выпрашивать милость для своего государства. Заслуга объединения Верхнего и Нижнего царства остается за ним. Если б он не сумел вызвать мое снисхождение, то я бы не позволила ему победить. Кстати, как там поживают его оживленные войска?
  - У них тела людей и разум ваших бывших легионеров. Сочетание оказалось плохим. Человеческая плоть гниет, а высший разум, посаженный в нее, вынужден жить в разлагающихся останках. Воины Менеса чертят ангельские символы своей кровью. Эти символы стали называться иероглифами. Из них сделали целую грамоту для людей.
  - Выходит, даже мы чему-то научили людей, - хмыкнула Алаис. - А вот Сетий рассказал мне о каком-то неведомом ангеле, который вредит нам, обучая человечество ремеслам и речи. Ты видел такого?
  - Нет, госпожа, - Ремий почесал когтем в затылке. - В Египте его точно нет. Зато воины фараона Менеса, в чьи мертвые головы вы вдохнули сознания своих погибших легионеров, пытаются воссоздать на земле все удобства ангельской жизни. Они делают это для себя, но Менес считает, что это ваш подарок ему и его народу.
  - Пусть считает! - милостиво разрешила Алаис. - Он мне понравился. Я действительно хочу сделать ему подарок.
  - Вероятно, вам стоит слетать к нему.
  - Не сейчас!
  - Он прилежно учится всему, что считает ниспосланными вами знаками. Фараон попал в зависимость от своих мертвых армий, но это его не сломило. Менес мыслит теперь, как вы и дожидается вас. А вот его народ живет в ужасе перед гниющими живьем воинами.
  - Людей надо держать в страхе, - Алаис перегнулась через парапет крыши и глянула вниз. - Достань мне голову царского посланника. Не хочу, чтобы он бродил здесь.
  Ремий хотел пикировать вниз, но этого не потребовалось. Песочные стены осыпались, погребая под собой человека, осмелившегося войти во дворец, сделанный из песка. Так и должно было быть. Этот дворец построен для ангельской расы. Человеку внутри не рады.
  Алаис слетела вниз, разгребла песок и оглядела труп. Царский посланник уже успел задохнуться. Песок забил ему нос, рот и уши. На груди посланника обнаружился странный сверток. Алаис повертела его в руках и развернула, внизу сверкнула царская печать.
  - Это называется папирусом. Или пергаментом? - Ремий чесал в затылке черным когтем. - Кажется, люди называют это как-то так.
  - Плевать на людей! Ты хоть одну тему кроме них знаешь?
  - Люди плодятся быстрее, чем блохи. А вот ангелы плодиться не умеют.
  - Я придумаю способ, - Алаис подумала о мертвых армиях Менеса, в тела которых удалось заселить сознание погибших воинов ее ангельского легиона. Используя плоть людей, можно дать погибшим ангелам временный приют. Хоть мертвое человеческое тело и разлагается, но в нем можно жить.
  На свитке посланника было написано: "Для пустынного божества".
  - Видимо, это для вас, - предположил Ремий.
  Египетские иероглифы, действительно, были похожи на ангельскую тайнопись. Алаис прочла без труда:
  - Я победил! Благодаря тебе! Позволь мне вознести тебе хвалы и построить храм для тебя. Явись в мое царство. Для тебя одной раскинуты сады и пруды с лотосами. Мой дворец подготовлен для тебя.
  Алаис потянула за концы послания слишком сильно и случайно разорвала свиток.
  - Фараон, наверное, решил, что мой интерес к нему слишком личный.
  - А это не так? - Ремий озадаченно смотрел на обрывки. - Вы ведь ему помогли. А других людей вы просто убивали. Что цари, что крестьяне - для ангелов все равны.
  - Как тебе сказать? - Алаис не знала, стоит ли говорить или признание подорвет ее репутацию в глазах подчиненных. - Менес был похож на меня в день моего восстания в небесах. Из нас двоих хотя бы он дошел до конечной цели. Благодаря мне! Так приятно встретить в пустыне своего близнеца и помочь ему. Я будто помогла самой себе. Но благодарность Менеса мне не нужна.
  В пустыне было полно золота, драгоценностей и магии. К чему ей сады и пруды с лотосами? Достаточно щепотки чар, чтобы превратить пустыню в сплошной оазис. Алаис могла бы насадить здесь такие цветы, что сам царь позавидовал бы ее садам. Но ей это ни к чему. Золотая пустыня прекраснее, чем все сады вселенной.
  Дворец из песка разрушался, погребая под собой целый отряд новых гонцов. Очевидно, их снова послал Менес, чтобы разыскать и зазвать к себе во дворец пустынное божество. Алаис наблюдала за гибелью отряда с высоты полета. Гонцы задыхались под грудами песка. Выбраться из песочного завала у людей не хватало сил.
  - Пусть спят! Они уже не проснутся! - Алаис давно заметила, что в отличие от погибших ангелов, люди не возвращаются к жизни. Зато их мертвые тела можно использовать, как оболочку.
  Не прошло и мига от смерти посланцев, как черные духи, вынырнувшие из-под песков, просочились в ноздри и глазницы трупов. Мертвые тела зашевелились. Они поднялись, чтобы служить Алаис. А ведь она даже не помнила по именам своих погибших легионеров. Тем не менее, едва у них был шанс вернуться к жизни из мрака небытия, как они возвращались к ней. Людские тела представляли собой нелепую подгнившую скорлупу для бесплотных демонов. Жаль, что едва используемые тела полностью сгниют, у духов не останется места для обитания. Придется искать новые оболочки.
  - А что будет, если вселить души погибших ангелов в еще живые тела людей? - задумалась Алаис.
  - Это будет сложно сделать, - отозвался Ремий. - Погибших ангелов привлекает лишь мертвая плоть. Пока рядом не окажется человеческого трупа, их не вызвать из мрака небытия.
  - Можно попробовать совершить обряд вызова, - Алаис напряглась. - Ты поймаешь живого человека, а я начерчу мечом на его теле ангельские знаки.
  Ремий тотчас исполнил приказ. Очередной царский посланец бился в его когтях, а Алаис сдирала с него одежду и чертила лезвием на его коже знаки восставших ангелов. Вначале казалось, что эксперимент вот-вот провалится. Несчастный человек потерял рассудок, едва на его теле проступили ангельские знаки. Посланец долго бился в судорогах, а затем испустил дух.
  - Слабая плоть! - Алаис пнула тело кончиком золотой сандалии, и труп вдруг дернулся, забился в конвульсиях. Нечто разрывало его изнутри. Грудная клетка лопнула. Из распотрошенной плоти рвались наружу черные когти. Не прошло и минуты, как перед Алаис стояло жуткое существо, которое вылупилось из тела посланца, будто из скорлупы.
  - Зено? - Алаис отшатнулась, узнав в черном уродце бывшего златокудрого ангела. Смотреть стало неприятно. Она отвернулась. Ангельский легион стал армией монстров. Зато теперь она знает способ вернуть к жизни тех, кто погиб при падении. Не важно, что они вернутся чудовищами. Важно, что ее армия станет сильнее. Им нужно готовиться к следующей войне. В пустынях они получили лишь временную передышку.
  Следующий путник, который появился в пустыне, не был всадником. Он правил четверкой лошадей, а сам стоял в странном приспособлении с колесами.
  - Колесница, - назвал средство передвижения Ремий. - Знатные люди разъезжают в таких. Ваш подопечный, фараон Менес, тоже любит ездить в такой колеснице.
  - Думаешь, это очередной посланец от него? - Алаис взмыла в воздух и перехватила колесницу на скаку. Вожжи оказались в ее руках. Лошади взбрыкнули. Обескураженный возница упал в песок и смотрел в лицо ангелу. Наверное, он тоже принял ее за божество, потому что был ошеломлен. Хорошо, что он еще не знает, насколько опасны и жестоки могут быть ангелы. Иначе он бежал бы без оглядки.
  Алаис схватила несчастного и разорвала когтями его горло. Лишь после она заняла его колесницу на правах новой владелицы.
  - Хорошая вещь! Удобная! Жаль, на небесах таких не было, - она хлестнула лошадей. Колесница стронулась с места. Поездка в ней напоминала полет. Вихри песка вздымались под мощными колесами.
  Мрачная тень летела за колесницей. Алаис уже и не помнила, когда видела эту тень в последний раз. Громадные крылья тени закрыли собой солнце.
  - Тебе нравятся людские игрушки? - вкрадчиво спросила тень.
  - Да!
  - Людские вещи практичны, но не совершенны. Им недостает небесного великолепия.
  - Значит, стоит внести в людские изобретения новые детали. Я хочу такую же колесницу из чистого золота!
  - Это будет необычно, если ты хочешь явиться к смертным.
  - И пусть, главное красиво, хочу ослепить их, как солнце, но наше солнце застыло в золотом металле. А людские изобретения очень даже комфорты.
  - Твои демоны учат людей, что делать. Ты сама их к ним послала. Разве не помнишь?
  - Похоже, они превысили свои полномочия, такие вещи стоит делать только для нас.
  - Ты жаждешь превратить людей в своих рабов, демонов тебе уже недостаточно.
  - Демоны! Мне не нравится, как это звучит.
  Алаис ехала медленно, потом быстрее. Езда напоминала полет. Ветер свистел в ушах.
  - Теперь они не ангелы. Пришло время менять имена, как изменила ты. Весьма неудачно, из-за нового имени к тебе сложно приблизиться, оно содержит магию.
  - Так и должно быть, - согласилась Алаис, но что-то вышло не так. Она кожей это ощущала.
  От колес колесницы тянулся кровавый след. Кажется, она проехала по трупу, который доедали ее слуги.
  Приближалась какая-то процессия. Пора звать своих воинов на пир. Она уже приготовилась их окликнуть, но вдруг ощутила что-то...
  Люди идут поклониться ей. Значит не солидно на них нападать. Она ведь все-таки божество, а не пустынная грабительница. Разбойников чаще всего они и ловили на съедение.
  В процессии разбойников не было. Алаис не могла понять: то ли этих людей послал фараон Менес для поклонения ей, то ли они сами прознали о чудесах, которые творятся в пустыне и пришли искать здесь божество.
  Она не стала их спрашивать, а лишь проехала в колеснице мимо павшей ниц толпы. Людей привел в восторг вид крылатого создания, правившего колесницей.
  - Тебе льстит поклонение людей? Ты не жаждешь их всех перебить? - тень позади нервничала.
  Алаис и сама не знала, чего она сегодня хочет. Чувствовать себя божеством оказалось приятно. У Алаис была сила: она могла сделать для людей что-то хорошее, показать им какое-то приятное волшебство, но ее чудовищные слуги налетели сзади, и процессии верующих не стало в считанные мгновения. Чудовища хотели крови. Алаис наблюдала за их пиршеством равнодушно, а потом проехала по трупам.
  Колесница оставляла на песке кровавый след. Колеса испачкались в крови путников. Красные линии на песке соединялись в причудливый узор. Из-за этого песочная равнина начала напоминать ковер.
  Внезапно Алаис ощутила на душе что-то мрачное. Она привыкла относиться к людям, как сами люди относятся к скоту. Люди - пища для ее легионеров. Если сравнивать людей с ангелами, то люди неразумны. Небесная раса и земная слишком сильно отличаются. Так почему же сегодня Алаис почудилось, что в толпе путников были те, кому стоило уделить внимание?
  Алаис упрямо тряхнула золотистыми кудрями и покрепче перехватила возжи. Сейчас не время для меланхолии. Главное - боевой дух. Ей еще предстоит новая война. Чем сытнее ее воины питаются, тем сильнее они станут. А пища для них это люди. Почему-то скот и птицы падших ангелов не привлекали. А ведь звери, как и люди, состоят из мяса и крови. Так почему же они не пригодны в пищу падшим ангелам? Что-то тут не так. Люди чем-то особенны. Но чем? Из всех людей Алаис понравился лишь Менес. Может стоит отправиться к нему прямо сейчас? Или еще рано? Сколько времени уже прошло с тех пор, как он одержал победу? Алаис нахмурилась. На земле время измерялось совсем не так, как на небесах. Каждый миг здесь был равен году. Ремий, часто летавший над территориями, заселенными людьми, доложил, что пока она отдыхала в пустяне, у людей сменилось уже множество поколений и цивилизаций.
  Алаис даже не знала, был ли ли Египет первой человеческой цивилизацией. Она лишь знала, что хочет увидеть Менеса еще раз.
  Пока она делала круги по пустыне, песок стал бурым от следов крови.
  
  
  
  
  До падения
  
  
  Алаис вспоминала войну. Ей нравилось выступать впереди ангельского легиона. Она была прирожденным лидером. Править - ее предназначение. Главной на небесах должна была стать она.
  Она бы победила, если бы драться не приходилось с теми, с кем до драки их связывала любовь. Во время военного спора о любви все забыли. Кроме нее, Михаила и Гавриила. Три лучших ангела звались Денница, Михаил и Гавриил. Все трое любили друг друга. Так почему же, едва началась война, как они оказались в разных вражеских станах?
  Небеса пылали. Зеркальные щиты отражали то, как ангелы обращаются в чудовищ. Михаил был очень красив. Крылатый, белокурый, синеглазый - он тоже напоминал рассвет. Он вел себя слишком агрессивно, и это делало его уязвимым. Алаис могла срубить ему голову одним ударом меча, но предпочитала долго играть с ним в бою. Она давала ему шанс. Вдруг он еще образумится и примет ее сторону? Выжидая, она проиграла. Между ней и Михаилом сунулся ангел по имени Гавриил. Он хотел их разнять. Гавриил был так уверен в своем обаянии миротворца, что вылетел на поле боя безоружным. Его появление дизориентировало всех. Когда красивое существо с темными кудрями и белоснежными крыльями вылетает тебе навстречу в разгар боя, совсем не хочется наносить по нему удар. Но меч Алаис уже был занесен для удара. Острие было направлено в плечо Михаила, а поранило Гавриила. Глубокая рана разошлась чуть ниже левого плеча, там, где у людей находится сердце. Брызнула кровь. До этой минуты никто и не знал, что у ангелов есть кровь. Кровь Гавриила напоминала алые рубины. Кажется, она и застыла рубинами на мече Алаис.
  Алаис уже не помнила всех деталей. Она даже не помнила, был ли Гавриил брюнетом до небесной войны. Или его волосы потемнели уже после сражения? Едва он получил рану, как в его порезанной груди проросла лилия. Цветок напоминал паразита. Лепестки жрали ангельскую плоть, в которой росли.
  Гавриил смотрел на Алаис обескураженным взглядом. Он не верил, что она могла его поранить. Его удивленные глаза всё еще преследовали Алаис. Ему было очень больно. Лазурная дужка вокруг его зрачков, окрасилась в пурпурный цвет. Небеса тоже стали пурпурными. Ангелы Алаис начали проигрывать, а затем превратились в чудовищ.
  Небесный огонь лился на них, как пламя из пасти дракона, но какое-то время он их не обжигал.
  Драконы! Странное сравнение. Тогда в небе еще не знали, что это такое. Первые драконы появились среди ее павшей армии. Это были ангелы, на небе способные дышать огнем. На земле они стали чудовищами, но способность дышать чистым небесным пламенем сохранилась. Поправка. Не небесным! Оно стало теперь ядовитым и всесокрушающим.
  Что ж, сравнение приходили в голову в зависимости от современных познаний. А познания изменились, потому что изменилась сама окружающая действительность. Небеса сменили пустыни. Солнечный свет застыл на них золотом. Песок тоже стал золотым. Красота стала уродством. Бескорыстие - меркантильностью. Безгрешность - пороком. Пора передать все эти пороки кому-то. Людям? Животные к ангельским порокам оставались невосприимчивы, наверное, потому что не обладали хитростью разума. Значит, остаются только люди. Пора заняться ими.
  Алаис приподняла голову над барханом, на котором задремала. Ее ангелы ползали по пустыне, только вот назвать ангелами их было уже нельзя. Теперь они демоны.
  Они прошли через падение и пытки. Михаил спустился на землю, чтобы стать палачом, а Гарвиил нет. Его светлая тень мелькала далеко за землей, утыканной раскаленными кольями, на которых извивались крылатые тела легиона Алаис. Кажется, Гавриил плакал.
  Увидит ли она его когда-либо еще раз? Алаис написала кончиком меча на песке его тайное имя. Это был своеобразный магический зов к тому, кто остался в небесах.
  Гавриил не явился. Значит, кто-то удержал его. Сам был он прилетел и всё простил. В отличие от Михаила он был более благодушным и никогда не вел себя агрессивно. Михаил в бою проявил агрессию и стал похож на дикого льва. Хорошо бы посадить этого льва в клетку. Алаис ругала себя за то, что не воспользовалась шансом и не обезглавила его сразу. Если б он еще в начале битвы лишился головы, то вражеский легион, оставшийся без полководца, перешел бы на ее сторону. Она стала бы главной на небесах. И это было бы справедливо. Самое прекрасное создание небес должно быть на небеесах первым. До второй битвы, пока поверженные армии накопят сил, еще далеко. Зато она первая в песках. Она - госпожа этих пустынь. Тут ее царство!
  - Здесь не будет жизни, не будет травы, не будет влаги. Только золотой песок и сила, - это были ее первые слова на новом месте обитания. С восходом солнца они не казались страшными, но вдруг наступило затмение, пришли тени, пустыня приняла ее слова, как проклятие, и стала превращаться в громадного по размерам живого и неразумного монстра. Когда-нибудь он поглотит всё. Но сейчас пески полнятся волшебством. Клубится золотая пыль, создавая магические смерчи, а еще пери - бесплотных танцовщиц и джиннов - огненных танцоров. Пламенные фигуры хороводом носятся по пустыне. Некоторые слуги армии Алаис вдруг начали преображаться, восстанавливая частично отнятую красоту. Ей это нравилось. Она следила за их танцами песка и огня.
  Ей вспоминался обездоленный путник, весь в ранах, после поражения. Он напомнил ей ее саму, низвергнутую с небес и упавшую на песок. И она ему помогла. К добру или ко злу? Что такое Верхний и Нижний Египет? Стоило ли их объединять? Алаис этого не знала. Она лишь помнила, что заглянув в глаза Меносу, она увидела отражение всех своих скорбей.
  Пустыня жила! Пустыня дышала! Алаис чувствовала ее дыхание. Пустыня под ней стала живом всеобъемлющим существом, по песчаной спине которого ползали ее низвергнутые с небес армии. Пока что это существо дремало, но однажды оно проснется, и поглотит мир, как голодный левиафан. Не только те ее слуги, что пали в океан способны становиться великанами, пустыня тоже была живым и чудовищным великаном, полностью подвластным ей.
  По спине этого великана как раз мчался разбойник, искавший в пустыне несметные сокровища. Очевидно, кто-то донес до него слухи о золоте в песках.
  Разбойнику не повезло. Слуги Алаис заметили его раньше, чем он нашел золото. Песочный настил натянулся под его ногами, как покрывало. Потерявший равновесие человек упал и растянулся на песке. Алаис подлетела к нему и посмотрела на него с высока. В отчилие от Менеса этот человек не произвел на нее впечатление. Его можно было не жалеть. Пусть пустыня поглотит его.
  - Пустыня. Это слово произошло от другого - пустота! - Алаис округлила губы, повторяя человеческий язык. Нелепый язык, но можно привыкнуть. - Как можно называть пустым место, где столько песка? - она пропустила песок сквозь пальцы, превращая его в золото. - А где есть песок, там есть и золото. Оно есть всюду, куда пал свет солнца вслед за мной.
  В глазах разбойника зажглась жадность. Целая пустыня золотого песка ему и не снилась. Только он рано обрадовался. Алаис с ним жестоко играла. Не прошло и минуты, как песок начал затягивать руки и ноги несчасчастного человека. Всё его тело тонуло в песке, как в трясине. Из песка формировались головы и фигуры тех ангелов, которые канули в небытие после падения. Разбойник, заметивший их, хотел закричать, но песок забивался ему в ноздри и рот.
  - Пустыня живет! - констатировала Алаис. - Пустыня дышит! Пустыня плодит золото и принадлежит мне! Она тоже монстр, как они! Только земной монстр. Он не пал с небес. Его обратила моя сила.
  - Пощади! - прохрипел разбойник.
  Он видел в ней божество. Это правильно. Ведь у нее есть крылья, есть небесная красота, есть власть, которую бог почему-то не смог отнять. Значит, править миром, где очутилась, должна именно она.
  - Ты хотел мое золото, - сухо откликнулась Алаис. - Так тони в нем!
  Тело разбойника погрузилось в песок и скрылось под ним. Алаис наступила ногой на то место, где он недавно барахтался. Ее сандалия не провалилась сквозь песок. Пустыня перестала быть топью. Но если по ней проедет караван или промчится всадник, то песок вновь станет засасывать живых людей, подобно болоту.
  - Пустыня голодна, - сделала вывод Алаис. - Те, кто спят в песках, голодны.
  После гибели разбойника, одна из песочных фигур, вынырнула на поверхность и сформировалась в крылатое тело.
  - Сааил? - Алаис хмурилась. Песочное лицо было сложно узнаваемым. Кажется, это один из ее погибших ангелов. - Ты ли это?
  Песочная фигура поклонилась. Очевидно, Сааил забрал жизнь разбойника, чтобы восстановиться самому. Одной жертвы хватило на одного ангела, но для других этого не достаточно. Алаис глянула на очертание голов в песке.
  - Забирайте всех, кто проедет или пройдет тут, - позволила она.
  Сааил полетел заманивать в пустыню новых жертв. Его крылья осыпались песком. Вероятно, всё его тело рассыплется прежде, чем он долетит до границы пустыни, зато он получил шанс на воскрешение. Теперь он знает, чей источник жизни можно отнять в свою пользу. Ангелам, чтобы восстать из праха, нужны жизни людей. Пусть забирают.
  Алаис было не жалко людей. Всех, кроме одного. Образ Меноса возник перед глазами. Фараон обрел свое царство на поражении и костях собственного войска. Как он похож на нее! Только все его воины полегли в бою, а ее обратились в монстров. Оказалось совсем не трудно отдать мертвые тела воинов Менеса погибшим ангелам. Бесплотные субстанции вселились в трупы, подняли их из смерти и направили в бой.
  Менес получил свою победу. Только вот как он поступил с войском демонов? Едва тела воинов разложились, как демоны должны были улететь. Но до этого они попировали. Наверняка, Менос позволил им сожрать всех своих врагов.
  Как он там? Принесло ли ему счастье объединение двух царств? Алаис бродила по пустыне и слышала эхо их недавнего сговора:
  - Хочешь, я подниму их из смерти?
  - Ты это можешь? - стояло над пустыней эхо слов Менеса.
  - Смотри! Я подняла их из праха, - говорила она, указывая на чудовищ. - Значит, смогу воскресить и мертвых. Всех твоих полегших в сражении воинов. Но ты будешь должен мне.
  - Все, что пожелаешь! - как легко человек, попавший в тупик, раздавал обещания! Знал бы он, что обещает свою душу дьяволу. Эхо его клятвы стояло над пустыней.
  - Твое царство и весь мир! Я желаю их! Я приду к тебе после того, как ты вернешь всё утраченное и воцарюсь на твоем троне, и на тронах твоих детей, и их детей. Весь мир будет мой, но вы получите роскошь и процветание на века. Пока я не решу, что делать с этим миром.
  Она говорила не всё, но ему было довольно и этого. Он стоял перед ней на коленях и считал всё происходящее сном.
  - Посвящаю тебя служению мне, первого ангелу вселенной, - она полоснула когтем по его челу, скрепляя договор живой печатью. Поставишь такой знак на человеке, и человек в ее власти. Печать ангела на плоти не даст ему ослушаться.
  - Вот твое новое царство! - она помнила, как кинула слезу пери и создала небольшое озеро на песке, заставила Менеса склониться над ним и на дне он увидел роскошный белокаменный город.
  - Это только отражение!
  - Всё в мире лишь божественный сон. Реально оно будет или нет, зависит только от меня. Я дам тебе царство, но помни, всё, что твое, отныне и мое тоже.
  И она начала поднимать ее мертвых воинов с опустошенного уже поля сражения. Она сделала это не зря. Менес стал первым правителем Египта, за ним будут и другие, и ими всеми должна правила она.
  Алаис очнулась от воспоминаний. Зачем она этого пожелала? Странно, но она сама не понимала.
  - Затем, что я тебе подсказал!
  Черная тень прильнула к крыльям Алаис, обволокла тьмой всю ее фигуру. Черный туман окутал золотистое тело. Алаис хотела отстраниться от него и не могла.
  - Почему мне кажется, что тьма это часть меня? - вслух спросила она.
  - Потому что так оно и есть.
  Голос, откливнувшийся ей, был бесплотным, но он заставил ее бежать из пустыни.
  
  
  
  
  Разрушенный храм
  
  Пора было отправиться к Менесу. Для этого придется покинуть пустыни. Царь мысленно звал ее. Его призыв был исполнен отчаянием. Алаис не могла понять почему, ведь Менес теперь правитель. Проигрыш в войне ему больше не грозит.
  - Слетай, посмотри, что там происходит у Менеса, - велела она Ремию.
  - Он хочет видеть тебя, госпожа, - Ремий, паривший над пустыней, и так всё знал.
  - Он ведет новую войну?
  - При помощи мертвой армии он выиграл уже много войн.
  Алаис не понравилось, что Ремий назвал трупы, заполненные энергией демонов, мертвым войском. Но ведь так оно и было.
  - Я сделала Менесу подарок - дала ему непобедимую опору. Что же еще он может хотеть?
  - Едва тела оживленных тобой воинов сгниют, как демонам придется их покинуть. Менес останется без армии, - резонно напомнил Ремий.
  - Он об этом уже знает?
  - Он не изучал магию, подозрений у него нет, но он отчаянно хочет твоего визита в Египет.
  - Мы и есть в Египте. Эти пустыни официально причислены к владениям Менеса с тех пор, как он вывел отсюда непобедимые армии.
  - Но он хочет видеть тебя в царском дворце. Это не так далеко отсюда. За полночи можно долететь. Менес возвел роскошную резеденцию в белокаменной крепости. Эта крепость называется белыми стенами - Инеху-хедж.
  - Как египетский язык похож на ангельский! - Алаис удивилась. - Это ты и другие мои слуги во всем виноваты! Вы слишком близко подлетали к людям и даже общались с ними. Египтяне переняли от вас звуки ангельской речи.
  - Разве это плохо?
  - Мне не нравятся люди, - Алаис начертила на песке защитные знаки. Теперь ни один человек не переступит этой границы пустынь. Никто из людей не должен увидеть золотой дворец, который демоны отстроили в песках для своей госпожи. Постройка копировала небесные чертоги, но стояла на земле.
  - Достать бы мне того ангела, который обучил людей ремеслам и владению оружием. Я бы шкуру с него спустила! Он вселил интеллект в дикое племя, которое без его ангельского вмешательства, осталось бы всего лишь животными. Люди не ангелы! Они плодятся, едят и пьют, как обычный скот. Какому отступнику пришло в голову обучать их наукам ангелов? Где этот отступник прячется?
  - Я послал помощников его разыскать, но они никого не нашли. Похоже, этот ангел не из ваших когорт. Может, его подослал Михаил. Кстати, вы знаете, что Михаил отстроил громадный храм на границе Сахары, чтобы не дать вам выйти из пустынь. Он почему-то очень не хочет, чтобы вы посетили царя Менеса. Вероятно, ревнует?
  Голос Ремия стал вкрадчивым. Он летал вокруг Алаис и нашептывал:
  - Представьте только: этот храм сделан по образцу небесных сооружений. Он будто состоит из облаков, но материал прочен. Это белый камень. Мои сотники видели, как Михаил сам таскал блоки. Он уверен, что этот храм не даст вам пройти в Мемфис.
  - Храм небес на земле? - Алаис недоуменно нахмурила золотистые брови. - Бывает же! Давай слетаем посмотреть на него, а заодно и нанесем визит царю Менесу.
  Храм небес высился на границе между пустыней и землями, простиравшимися за ней. Алаис взирала на него, как на опорный пункт врага. Его построили здесь ее собратья, оставшиеся наверху. Поэтому строение выглядело таким эфирным, хоть и состояло из тяжеленных блоков. Белый камень был сложен ажурными башенками, упиравшимися в облака. Такую постройку могли соорудить лишь ангелы. Людям, она показалась бы сказочной. Поэтому люди этот храм не видели.
  Алаис оглядела небеса. Пусты! Она больше не слышала ангельских призывов вернуться. Значит, пора завоевывать землю.
  Храм стоял, как сторожевая башня неба на земле. Не станет его - не будет контроля небес. Разрушить его огнем? Создание, сидевшее на минарете, ей мешало. Алаис пригляделось к нему. Кажется, оно хромает и волочит за собой сломанное крыло. Белое существо с переломанными крыльями - калека! Его поселили здесь в качестве искупления за симпатию к восставшим. Испытывает ли оно такую симпатию к ней до сих пор, чтобы уступить? Оно перемещалось с невероятной скоростью, минуя купола и колокольни, теперь оно уже пряталось за стрельчатым проемом окна, но всё равно хотело за ней наблюдать.
  - Лети ко мне? - Алаис поманила его кончиком указательного пальца.
  Белое существо отрицательно помотало рогатой головой. Оно не могло лететь.
  - Тогда ползи!
  Существо покорно поползло вниз по стене, царапая белый камень длинными кривыми когтями.
  Ссылка на статью о книге в прессе:
  https://ekogradmoscow.ru/eko/ekoliteratura/eko-imperiya-zolotye-peski-v-pustyne
  
  Ссылки на бумажную книгу:
  https://ridero.ru/books/gospozha_faraonov/
  
  https://aliexpress.ru/item/1005003970713172.html?gatewayAdapt=glo2rus&sku_id=12000027600886172
  https://www.ozon.ru/product/gospozha-faraonov-513464410/?sh=DdqU7AAAAA
  Ссылка на цифровую книгу:
  https://www.litres.ru/natali-yakobson-22484125/gospozha-faraonov-doch-zari/
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"