Аннотация: Лариса встречалась с Володей уже четыре месяца. Он был врачом. Вернее, не совсем врачом. То есть врачом, но не тем, которым лечит людей, а патологоанатомом.
Лариса встречалась с Володей уже четыре месяца. Он был врачом. Вернее, не совсем врачом. То есть врачом, но не тем, которым лечит людей, а патологоанатомом. Правда, Володя не сразу решился признаться в этом Ларисе, а лишь после её расспросов о его работе.
В первый день их знакомства, когда он в футболке, плотно обтягивающей его загорелый, умеренно накаченный торс, подкатил к худенькой девушке-шатенке, одиноко сидевшей в летнем кафе одного из южных морских курортов нашей страны, Володя с гордостью сообщил ей, что работает в одной из городских больниц Москвы, правда, не уточнив по какому профилю. Для Ларисы, некогда самой мечтавшей стать врачом, но не поступившей в медицинский университет, это стало главным достоинством во Владимире, а вовсе не его загорелое тело, как он мог бы подумать вначале.
Для Ларисы врачи были что-то вроде полубогами. Ну ещё бы! Это ведь самая благородная профессия на свете - спасать людские жизни. И так как сама Лариса не смогла поступить в медицинский - провалила экзамен по химии, - то для неё все остальные, кто смог, были к тому же невероятно умными. Умный и благородный - таковым в воображении Ларисы в априори был Володя только потому, что был врачом. И этого было вполне достаточно. Конечно, потом после более близкого знакомства Ларисе открылись и другие его положительные качества, но они были лишь дополнительным приятным плюсом.
Когда же наконец Лариса узнала правду, а именно то, что Володя был всего лишь патологоанатомом, это, надо сказать, немного разочаровало её и даже смутило. Однако, как девушка деликатная, Лариса не подала и виду, что расстроена этим фактом.
Действительно, ну не расставаться же теперь с человеком только из-за того, что он патологоанатом, а не врач, излечивающий людей от всяких болезней. Ведь сам по себе Володя был хорошим человеком. Он красиво за ней ухаживал, в день аванса и зарплаты дарил цветы и конфеты; у них был самый настоящий конфетно-букетный период. Он был с чувством юмора, умным, начитанным (его любимыми писателями, разумеется, были Чехов и Булгаков, так как те тоже были докторами), да и в постели Володя тоже был не плох. И при всём при этом он производил впечатление человека надёжного и крепко стоявшего на ногах.
Единственное, что поначалу смущало Ларису, это то, что Володе приходилось иметь дело с трупами, а потом в выходные он приходил к ней и прикасался к её телу. Лариса иной раз смотрела на руки Володи так, словно опасалась обнаружить на них кровь вскрытых им трупов. Но потом ей удалось успокоить себя. Ну не голыми же руками в конце концов Володя вскрывает их. Он всегда работает в хирургических перчатках, да и вскрытие производится ножом и ножницами, а руки потом тщательно моются мылом (об этом Володя рассказал ей позже, когда понял, что Лариса не собирается бросать его из-за его профессии, и стал уже более откровенным). И всё-таки поначалу девушке было как-то не по себе и она всякий раз невольно вздрагивала, когда Володя дотрагивался до неё. Но потом девушка решила просто не думать об этом: зачем изводить себя понапрасну.
Конечно, Лариса поинтересовалась у Володи, почему он стал именно патологоанатомом, а не пошёл по какому-нибудь другому профилю. На что молодой человек ей ответил, что когда он, интерн, пришёл работать в больницу, единственной ставкой у них оказалась ставка помощника патологоанатома. Но главврач клятвенно обещал Володе, что, как только подвернётся что-нибудь получше, он обязательно переведёт его. И Володя устроился в морг, в надежде, что это что-то лучшее не заставит себя долго ждать. Прошло два года, его напарник ушёл в запой, и его уволили, и Володя сам стал главным патологоанатомом. Он давно уже привык к своей работе и теперь не ждёт перевода на какую-нибудь другую должность. Нет, он ждёт, конечно, но уже не так, как раньше. "Поверь мне, это не самая плохая работа на свете, - пытался уверить Володя Ларису. - Никакой ответственности, что у тебя кто-то умер на операционном столе". "У меня спокойная работа - с покойниками", - иной раз любил пошутить Володя.
Однажды Лариса попыталась выяснить у него: не коробит ли его от вида трупов. (Сама-то, она знала, что не смогла бы даже и в комнату с покойником войти, не то что осматривать и вскрывать его; поэтому, может, было и к лучшему, что она не поступила в медицинский). На что Володя ей ответил: "Ну тебя же не коробит при виде тушки курицы, которую ты разделываешь, поливаешь маринадом, жаришь, а потом, в конце концов, ешь. Или от кусков свинины, висящих на крюках в мясном отделе рынка. Это всего лишь бездушные туши".
Ларисе показалось кощунственным сравнивать человека с какой-то птицей или свиньёй. Всё-таки курица - это курица, просто безмозглая птица, всю свою жизнь проведшая на птицефабрике, в тесноте и грязи среди десятка тысяч себе подобных. Она и живёт-то потому, что её едят люди. Если бы их не ели, то кур вообще бы не было.
Нет, Лариса не испытывала брезгливости, когда в процессе готовки раздвигала ноги дохлой курице и начиняла её выпотрошенное брюхо овощами и ароматными приправами. Наверное, потому что Лариса не видела эту курицу (конкретно именно эту курицу) живой, не представляла себе вообще, что она когда-то была живой, не видела, как ей отрубали голову. Да если бы и увидела, то вряд ли бы отказалась от мяса. Впрочем, девушка даже никогда и не задумывалась об этом.
А вот свинину она не ела. Нет, не потому, что ей было жалко весёлых и умных хрюшек, гены которых, говорят, на 99 процентов совпадают с человеческими. Просто однажды Лариса на шоссейной заправке наткнулась на фургон, в котором перевозили свиней.
Дело было прошлым летом. Лариса отправилась в Нижегородскую область для того, чтобы в местных деревнях собирать фольклор, и по пути остановилась на заправке. Расплатившись за бензин, девушка, подходя к своему автомобилю, обратила внимание на фургон, стоявший на автостоянке придорожного кафе. Вернее, Ларису, конечно же, привлёк не сам фургон, а странные звуки, исходившие изнутри. Честно говоря, поначалу девушке даже стало как-то не по себе, так как эти звуки уж очень походили на человеческий стон, словно внутри этого фургона кого-то пытали. Лариса, зажав телефон в руке, принялась осторожно приближаться к фургону, готовая в любой момент, если понадобится, вызвать полицию, чтобы спасти несчастного. Однако, когда девушка оказалась в шагах пятнадцати от фургона, она увидела сквозь деревянные реи, что внутри него были какие-то крупные животные. Когда же в прорезь высунулась пара нежно-розовых пяточков, то Лариса всё поняла. Никого-то там не пытали, это был фургон, перевозивший свиней. Куда их везли: на продажу или на убой - трудно было сказать. Но, похоже, самих свинок это не особо и волновало, так как они задорно повизгивали и похрюкивали.
Лариса подошла ещё ближе, и мясистые пяточки опять протиснулись сквозь деревянные реи. Свиньи смотрели на девушку своими неожиданно маленькими, голубыми глазками, и её поразило, что они были так похожи на человеческие. Свиньи, вероятно, ждали какого-нибудь вкусного угощения, хлеба или чего-нибудь ещё, но у Ларисы ничего такого с собой не было, и хрюшки быстро потеряли к ней и интерес.
Одна из них улеглась на подстилку, другая примостилась с ней рядом. Впрочем, назвать подстилкой то, что устилало пол их фургона, было трудно. Это было просто гнилое сено, испачканное испражнениями свиней и недоеденными помоями, отчего оно сильно воняло. Однако по довольному виду свиней нельзя было сказать, что это их как-то смущало. Третья свинья оказалась хряком. Он отошёл к углу, где стояла их четвёртая товарка, и недолго думая взгромоздился на неё сзади, и они принялись совокупляться. Опять послышался пронзительный визг, и Ларисе трудно было определить, то ли это хряк повизгивал от получаемого удовольствия, то ли свинья верещала оттого, что на неё взгромоздилась туша весом в центнер.
В общем, Ларисе свиньи больше не казались милыми животными, у которых влажные розовые пятачки и голубые глазки. Теперь они ей были отвратительны: и оттого, что мерзко верещали, и оттого, что валялись на сене, пропитанном вонючими испражнениями. На подобной подстилке свиньи, должно быть, проводят весь свой недолгий век, пока их не забьют. И наверняка за те полгода, что они живут в свинарнике, вся эта моча и навоз успевают впитаться в кожу свиней и пропитать её вплоть до сала. Теперь Лариса помнила об этом всегда, когда проходила мимо прилавков с мясной вырезкой, и свинину отныне она больше не ела. Никогда.
Однако в конце концов Лариса приняла философскую концепцию Володи, потому что так жить было действительно проще. Наши тела и тела животных - это всего лишь тела, которые после смерти души покидают безо всякого сожаления. Дальше души живут своей отдельной жизнью, а тела становятся лишь оболочкой, в которой те жили. И, если уж так получилось, так создал Бог, что мясо животных богато питательным протеином и кучей всяких полезных микроэлементов и витаминов, то почему бы не есть его, раз так задумал Бог. В конце концов хищники только и живут за счёт того, что поедают чьи-то трупы. Каждый день, каждую секунду в лесах, саваннах, джунглях звери охотятся, убивают своих жертв, а потом поедают их, чтобы жить и плодить себе подобных. А человек тоже изначально был задуман Богом как хищник, раз в его желудке вырабатываются ферменты, способные расщеплять белок мяса. И именно потому, что мы по своей природе хищники, мы с таким наслаждением смотрим по телевизору всякие документальные фильмы про львов и леопардов, в которых те охотятся на своих жертв. Мы любуемся ловкими, мускулистыми львами и изящными леопардами, когда те на бегу подпрыгивают и вгрызаются в холку антилоп. И в эти моменты нам совсем не жалко их несчастных жертв - некрасивых бородатых гну. Мы восхищаемся сильными кошками.
В общем, больше Лариса не мучила себя подобными вопросами. Было лето, было жарко, и хотелось жить и наслаждаться этой жизнью.
В конце августа, когда ночи уже стали прохладными, но днём было всё также жарко, Лариса и Володя договорились провести свой последний летний выходной на берегу Москвы-реки.
Когда они прибыли на пляж, то поняли, что найти себе место окажется проблематичным, так как он сплошь был усеян отдыхающими. Побродив немного в раздумьях среди голых тел и так и не отыскав для себя хотя бы клочка пляжа, где могли бы разместиться их два лежака, Ларисе и Володе пришлось смириться с тем, что ютиться им придётся в теньке под ветвями ивы. Никакого загара, зато в стороне от шума и гама. Когда они кое-как расположились возле ивы, девушка, стянув с себя платье, тут же устремилась к воде - так ей не терпелось окунуться наконец в прохладную реку. Володя решил пока остаться у воды и принять солнечные ванны. Стоя на берегу, он любовался Ларисой, которая плескалась в реке, наслаждаясь прохладой волн, смотрел, как скользит её влажное, облачённое лишь в купальник, тело по поверхности воды. И чем дольше девушка плавала в реке, тем больше Володе хотелось, чтобы она наконец вылезла из неё. Иногда Лариса поворачивала голову в сторону Володи и, словно русалка, манила его к себе пальцем. Но молодой человек отрицательно мотал головой и подставлял свою грудь солнцу.
Наконец, накупавшись от души, Лариса вылезла из воды и, отжимая волосы, направилась к лежаку. Володя последовал за ней, наблюдая, как по её плечам скатываются крупные капли воды, а затем текут струйками по спине.
- Русалка ты моя, - сказал он, приобняв девушку за талию.
Настроение у молодого человека было самое игривое: ему уже не хотелось ни пляжа, ни реки, ему хотелось остаться наедине с Ларисой и прижать её к себе, предварительно стянув с неё купальник. "И почему мы перед поездкой на реку не задержались дома на час?" - сетовал Володя. Он не видел девушку всю рабочую неделю и теперь изнывал от желания обладать ею. Когда они разместились на лежаке, Володя придвинулся вплотную к Ларисе и, положив ей руку на талию, принялся целовать девушку. Но та, к его удивлению, не разделила его горячего желания, а, чувствуя неловкость, отстранилась и принялась озираться по сторонам.
- Ты чего? - удивился Володя.
- Ну мы же не одни, вокруг полно людей.
- Ну и что, - пожал плечам молодой человек. - Кому до нас есть дело? Мы лежим в сторонке, в теньке, никого не трогаем.
- Всё равно, мне неудобно.
Но Володя не понимал этого смущения, внезапно налетевшего на девушку: какое ей дело до остальных, пусть пялятся, если хотят, и завидуют. Но Лариса продолжала мягко сопротивляться ласкам Володи. Однако девушка была так соблазнительна сегодня, что спокойно лежать рядом с ней он просто не мог. То и дело молодой человек проводил пальцем то по её плечу, то по ягодице, отчего лицо Ларисы начинало хмуриться, и девушка вновь принималась озираться по сторонам. Однако отдыхающим и впрямь не было никакого дела до влюблённой пары. Купавшимся они не были видны из-за высокой травы, а те, кто загорал на пляже, лежали с закрытыми глазами, так как жаркое, ослепительное солнце щедрыми лучами лилось на землю. И Лариса успокоилась, ладно уж, пусть Володя делает, что хочет. Но он вдруг почему-то, вместо того, чтобы воспользоваться тем, что девушка наконец сдалась под его напором, отпрянул в сторону.
- Кажется, нас засекли, - процедил он сквозь зубы.
Лариса не на шутку испугалась: кто это их засёк - полиция нравов или какая-нибудь дряхлая старушенция, заставшая ещё дореволюционные времена, когда считалось неприличным даже мужу прилюдно целовать свою жену? Однако, нет, к ним приближалась довольно молодая женщина с красивым ярким платком на голове, но с совершенно перекошенным, очень встревоженным лицом. "Ну неужели сейчас она будет отчитывать нас за то, что мы позволили себе какие-то вольности?" - подумала Лариса.
Но, приблизившись к ним, женщина лишь спросила как-то лихорадочно:
- Вы не видели мальчика, худенького, русого, одиннадцати лет?
Лариса и Володя в унисон отрицательно мотнули головами: нет, никакого мальчика они не видели, не до этого им было. Женщина тут же исчезла. Пропал какой-то мальчик, ну подумаешь, найдётся, дети рано или поздно всегда находятся. Не тайга ведь, вокруг полно людей, кто-нибудь этого мальчика наверняка видел. И Лариса с Володей, расслабившись, вновь опустились на свои лежаки.
Однако через пару минут эта женщина вновь прошмыгнула мимо них, и её лицо было ещё более встревоженным, чем прежде. Потом прошло ещё какое-то время, и она опять промелькнула мимо, на этот раз с прижатым к уху телефоном. Вероятно, женщина так и не нашла своего мальчика. И теперь это встревожило и Ларису. Приподнявшись, она принялась глядеть по сторонам, словно потерявшийся мальчик был невидимкой, которого могла видеть только она одна.
На пляже и в воде было немало мальчиков, которые могли бы быть тем самым разыскиваемым. Но, вероятно, никто из них им не был, так как у той женщины, которая стояла теперь наверху, на тропинке, разговаривая с другой женщиной, лицо по-прежнему было полно отчаяния. Ларисе уже хотелось самой отправиться на поиски того мальчика, так жалко ей стало женщину. И где же он мог быть: ушёл покупать мороженое или, обидевшись на что-то, убежал от родителей?
- Может, пойдём поможем искать того мальчика, - робко предложила Лариса, уже заранее зная, что Володя откажется.
И действительно, Володя скривился в недовольной гримасе: они приехали отдыхать или искать каких-то мальчиков - читалось на его лице. Лариса отвернулась от него и принялась наблюдать за женщиной, всё ещё надеясь, что к ней наконец приведут потерявшегося мальчугана. Но тут на тропинку вырулила "Газель" с надписью "МЧС" и медленно, разгоняя загоравших, подъехала почти к самой кромке воды. Когда водитель и его напарник вышли из машины, к ним тут же подскочила та женщина и принялась что-то объяснять, указывая на воду. Затем один из них, достав гидрокостюм, принялся облачаться в него. Лариса всё поняла, но всё равно зачем-то спросила растерянно, словно надеясь услышать другой ответ:
- Володь, а зачем водолазы приехали?
Но молодой человек лишь пожал плечами и, тоже с любопытством уставившись на аквалангиста, сказал:
- Сейчас посмотрим.
Мужчина, облачённый в гидрокостюм, вошёл в воду и, следуя указаниям женщины, принялся сдвигаться в сторону, туда, где рос тростник и где никто не плавал, так как там было полно тины. Наконец он нырнул и исчез под водой. Ларисе показалось, что он пробыл там целую вечность. Наконец он вынырнул, всего в двух метрах от берега, и стал медленно выходить из воды. На руках, поддерживая под мышками и коленями, он нёс мальчика, совершенно бледного, с поникшей на бок головой и безжизненно болтавшимися как плети руками. Водолаз шёл так легко, словно ноша его была невесома и он нёс ангела. Казалось, что вот-вот мальчик очнётся, откроет глаза, встрепенётся, - на это так надеялась Лариса, - казалось, что он просто спит. Но нет, он слишком долго пробыл под водой.
Когда мальчика положили на траву, женщина в платке, как будто только сейчас осознавшая, что произошло, упала перед ним на колени и забилась в истерике. Смотреть на это Ларисе было невыносимо и она отвернулась. Затем приехала "Скорая", мальчика и его мать увезли. И постепенно пляж, взволнованный происшествием, начал успокаиваться. Но Ларисе хотелось домой, ей уже давно было не до отдыха.
- Володя, может, поедем домой - у меня пропало всякое настроение.
- С чего это вдруг? - возразил молодой человек: он уже успел порядочно разомлеть на солнце и ему как никогда хотелось окунуться в воду. - Я тоже хочу поплавать немного. Ты успела, а я что, зря, получается, приехал?
- Как, ты хочешь купаться в этой воде? - недоумённо уставилась на молодого человека Лариса.
Но Володя не понимал, что ей не нравилось в этой воде.
- Но там же был этот мальчик, мёртвый мальчик, он там лежал, - пыталась объяснить Лариса, указывая на воду. - И после этого ты полезешь туда?
- И что здесь такого? - пожал плечами Володя.
- Но как можно? Тебе не противно? Ах, впрочем, да, тебе же не привыкать, - спохватилась Лариса, вспомнив, где работает её возлюбленный.
- Послушай, Лара, ты знаешь, сколько в этой реке плавает всякой дохлятины - рыбы, раков, моллюсков, лягушек? И, однако, это не коробило тебя, когда ты плескалась в воде полчаса часа назад. И других это тоже не коробит. Посмотри, сколько людей сейчас купается в реке.
И действительно, к своему большому изумлению, девушка увидела, что река была полна купающихся, а люди на пляже продолжали загорать, поедать чипсы и играть в волейбол, как будто ничего и не случилось. Да, этим жарким августовским днём народ приехал отдохнуть на озеро, и эпизод с утонувшим мальчиком был для них, похоже, лишь досадным недоразумением, которое на несколько минут слегка омрачило их отдых. Впрочем, могло быть и так, что большинство вообще толком так и не поняло, что же произошло на самом деле. Да, приехала машина МЧС, появился водолаз. Но мало ли что он там делал в воде? Женщину и мальчика увезли слишком быстро, чтобы это могло запечатлеться в памяти отдыхающих, большинство которых лежало с закрытыми глазами пузом вверх, поджаривая свой живот.
- Нет, я так не могу, - покачала головой Лариса. - Володичка, миленький, ну поехали домой, мне совсем неохота больше здесь находиться.
- Лара, ты просто слишком впечатлительная, вот и всё. Пойми, это естественный отбор, выживает сильнейший.
- Что? Какой отбор? - уставилась на Володю девушка, отказываясь понимать его. - Так значит, ты не поедешь со мной домой?
- Нет, Лара, я собираюсь поплавать.
- Знаешь, кто ты? Ты - толстокожий бегемот, вот кто ты. Как знаешь, оставайся один. А я поеду домой.
И Лариса принялась поспешно переодеваться.
Володя молча наблюдал за Ларисой, всё ещё надеясь, что её горячность пройдёт и она наконец успокоится и передумает. Но девушка, похоже, была настроена решительно.
- Ларис, ну не уходи, - вяло пытался остановить её молодой человек. - Да что с тобой? Такой прекрасный день, а ты всё портишь.
Но девушка молчала, продолжая лихорадочно собираться. Наконец, свернув лежак и надев босоножки, она сказала:
- И знаешь что, Володя, не надо мне больше звонить. Мы с тобой больше не увидимся.
- Ну Лариса, - предпринял последнюю попытку молодой человек остановить девушку, искренне недоумевая от её поведения.
Но та не слушала его.
- Прощай, - буркнула она, не глядя на молодого человека.
Володя постоял ещё какое-то время в раздумьях, провожая удаляющуюся девушку взглядом, а потом направился к реке. Всё-таки сегодня было слишком жарко. А с Ларисой они ещё помирятся, они же даже и не ссорились. Успокоится, придёт в себя и сама же первая позвонит, ведь такие мужики, как он, на дороге не валяются.