Пили чай на кухне с видом на храм Покрова в Филях. Происходило это у знакомых - тёти Розы, крошечной старенькой грузинки, и её сына Глеба. Было тепло, уютно. Тётя Роза хотела нас поженить, но это совсем другая история. На улице пахло снегом. Носились свинцовые тучи. Закат над Москвой-рекой был светло-лимонный. Тучи окаймлялись пурпуром. Золото храма сияло. Выл ветер. Мы лакомились мороженым.
На языке вертелось слово Мордвес - туда отправился за яблоками один мой знакомый, Игнат. Удивляясь сама своему желанию, я хотела тоже поехать. Но в этом году не получится. В следующем.
2 Первая поездка
На следующий год осенью отправились вместе. Каширское шоссе с его бронзовыми дубравами. Белопесоцкая где-то рядом. Там перед войной мама гуляла по лесу с отцом в своих лучших туфлях на высоких каблуках. Их застигла гроза.
Леса раздвинулись - и вот Ока! На той стороне - красавица Кашира. Мы оставляем её и несёмся по открытому пространству со степным небом. Повороты, развилки. Леса и сёла - по окоёму.
Указатель на Мордвес. Игнат сворачивает с шоссе и ставит машину на обочину небольшой местной дороги. Кусты орешника, закрытые ворота в заборе, никого. Говорит, что пойдёт посмотреть как дела. Он уже звонил знакомым, которые здесь живут, и они обещали урожай.
Урожай яблок в саду специализированного совхоза, заложенном в 1957г перед фестивалем молодёжи и студентов. Меня он запер и включил печку - на улице прохладно, серенько. Впервые в жизни сторожу машину. Угонят - не хватит денег расплатиться.
Над полями парит ворон, играет с ветром. Заглядывает из зенита в окно - нет ли чего-нибудь пожевать?
Игнат вернулся довольный, с образцами продукции - разные сорта, только что с веточки. Главное - сняли охрану, о чём ему тоже заранее доложили по телефону.
Молча жуём, вдыхая аромат. Игнат оставляет мне банку с готовой чечевицей и термос с кофе. Берёт мешки и предупреждает, что теперь вернётся не скоро - не надо волноваться.
Читаю, дремлю. Смеркается: осень. Никто не проходит и не проезжает мимо. Я рада - как бы я объяснила, что мы здесь делаем?
Когда совсем стемнело, на дороге появилась фигура в телогрейке. Это Игнат. Он спрятал мешки с яблоками на обочине шоссе. Там было много таких, как он - с мешками, за яблоками. Сторож там тоже есть, но собирать разрешили.
Мы подъезжаем к спрятанным мешкам. Как он нашёл это место на шоссе? Как он в темноте нашёл мешки? Загружает машину "выше ватерлинии". Она при погрузке покачивается. В салоне - чарующий аромат.
Отправляемся в Москву. Медленно падает снег в лучах фар. Потом быстрее. Взвивается вьюга. Снег мокрый, липкий, залепляет фары. Дворники не справляются.
Мы несёмся в тонкой перегруженной консервной банке в темноте, которую прорезают фары встречных машин. Игнат просит меня взять заранее приготовленную тряпку и вытирать изнутри лобовое стекло - запотевает.
Сам он при этом тихонько подвывает: "Ой, что же делать? Что же с нами будет?". Он иногда и раньше это делал, но всё-таки страшновато. Хорошо, что не заламывает руки, а не отрывает их от руля. Я не знаю, что нам делать и поэтому молча тру стекло.
Вдруг выясняется, что мы едем по встречной полосе. Металлические ограждения не позволяют сразу вернуться. Приходится довольно долго пятиться. Опасность в том, что по таким дорогам медленно никто не ездит.
Выбрались. Нас редко обгоняют машины. А Игнату нужно что-нибудь большое впереди, чтобы нестись за ним следом и фары встречных машин не слепили. Вьюга продолжается. Мы, наконец, пристроились за трейлером, но он норовит уйти от нас - откуда они знают, что нам нужно? Ушёл. Вот ещё один обгоняет. Его ведут смелые ребята, им всё равно, кто за ними увязался.
В этих приключениях - я молилась, конечно, молча, - вскоре доехали до Каширы. Вернее, до окраины. Здесь стоянка, рынок и в такую погоду в темноте людям небезразлично, почём картошка. Тут и гостиница есть, но уговорить Игната переночевать не удаётся.
Мост через Оку. Днём там где-то светилась дырка до самой воды, но всё обошлось. Мы стремительно приближаемся к Москве.
3 Поездка с ночёвкой.
В следующую поездку поехали на два дня - опасно после тяжёлой работы вести машину. Выехали золотисто-синим утром. Свернули перед Окой на узкое шоссе, идущее мимо дачных посёлков. Игнат присмотрел место ночёвки. Липы, ясени, клёны. Почва, разрытая кабанами.
Вернулись на Каширку. Машина поставлена у знакомых ворот и дальше всё по плану. Игнат предпочитает уезжать в темноте - у него есть какие-то соображения.
В полном мраке - погода, правда, в этот раз была хорошая, - нашли узкое шоссе, доехали до выбранного места ночёвки. Игнат привёз согревающее устройство из двух толстостенных металлических полушарий, кучу тёплых вещей кроме спальников. Сварил кофе и что-то ещё на газовой горелке. Он закрывал варево розоватой стеклотканью, что само по себе не радовало, но было красиво в темноте.
Торжественно падали снежинки, словно танцевали под вальс из "Щелкунчика". Им вторили блеском светлячки из травы - они не знали, что лето кончилось. Сияли и падали звёзды. Вальсировали проснувшиеся от тепла печки белые бабочки. В палатке горел подвешенный к потолку фонарик. Палатка была из красного парашютного шёлка, но он давно выцвел в горах, и она светилась нежно-розовым, как медуза.
Лучезарным утром выяснилось, что тут ещё и грибы есть, и ежевика. Дальше ехали без приключений, любуясь золотыми лесами, припудренными снежком.