Хозблок или Мне декабрь кажется маем
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Хозблок или мне декабрь кажется маем
1 Появление хозблока.
Мы с мужем по выходным гуляли в лесах недалеко от МКАД. Дачи у нас никогда не было, а на чистый воздух хотелось. Мы завзятые туристы, и пойти куда-нибудь с рюкзаками - удовольствие. В отпуск мы тоже ездили, но куда-нибудь подальше. Мы пенсионеры, но Игнат продолжает работать конструктором.
Мне всегда хотелось иметь дом среди леса, бревенчатый, с печкой. А вот Игнат, мой муж, послевоенную часть детства провёл в таком доме, но старом. Ему тогда надоело его ремонтировать, и про дачу он слышать не хотел.
Зимой мы тоже гуляли по лесу, всё от одной и той же удобной для нас станции. Вставали рано, и после обеда хотелось иногда покемарить, но у костра на снегу особенно не полежишь. Я заводила разговор о печке и доме.
И вдруг Игнат заявляет, что соорудил нечто в лесу мне как подарок на Новый год, на Миллениум. Он назвал это хозблоком, хозяйственным блоком. Конечно, я не ожидала хором с фундаментом, но всё-таки было любопытно.
Когда мы обычно выходили воскресным утром со станции, то по тропинке мимо березняка, где кое-где были вкраплены яблони и остатки грядок с клубничными листьями, выходили на опушку.
Яблони были старые, судьба их была непроста и, конечно, они скучали по хозяевам. Под яблонями мы когда-то целовались. На нас смотрели из окон проходящих электричек. По крайней мере, мне так казалось.
На клубничных грядках росла земляника. Она продолжалась и на опушке соснового леса, перемежаясь с зарослями очитка и ландыша. Мама была против того, чтобы я рвала ландыши. Но Игнат как-то уговорил привезти ей хотя бы один. Оказывается, он понимал в чём-то мою маму лучше меня. Я принесла и мама обрадовалась! Среди ландышей мы загорали и по широкой дороге отправлялись отдыхать.
Налево уходит тропинка на лесничество. Что такое лесничества в наше время? После девяностых они исчезали постепенно. Лесников спаивали, убивали, унижали. Мы видели немало развалин лесничеств в разных местах России. В результате порубки велись в наглую прямо у Окружной. Лучшая древесина использовалась, на остальной жировал короед. Он распространялся на не спиленные деревья, и они падали, а жук перекидывался на другие стволы. Всё это в жаркие годы горело. А древесиной торговали прямо у станции, в магазине. Ну, не буду о грустном. Ведь я собралась рассказать о том, как мы отдыхали.
Итак, дорога влево вела к лесничеству. Игнат утверждал, что ему точно известно, что лесничий для этого лесничества есть, но он там никогда не бывает и живёт очень далеко. Но лесников я видела сама. Мы как-то заходили в лесничество. Постройки тогда ещё сохранились. Во дворе несколько не слишком сытых, но приветливых собак, приблудившихся от железнодорожной станции.
Мы зашли в деревянную постройку. Моя мама утверждала, что не может принимать всерьёз мужчину, который при женщине сидит. Эти днём лежали в кроватях, одетые и обутые. Но были трезвые и тоже приветливые. У мужа были к ним вопросы по краеведению. Я предпочла выйти во двор и покормить собак печеньем.
Невозможно было плохо относиться к людям, которые давали воду бомжам. Это позволяло бомжам годами жить неподалеку от лесничества и возить по узкой дорожке воду от колодца на саночках к своему, так называемому, дому.
За нами увязалась собака, которую я называла гиеной. У неё была полосатая окраска: коричневые и тёмно-серые полосы. Она не была красавицей и знала об этом. Некрасивым легче стареть - им не надо расставаться с красотой. В общем, мы всегда нравились друг другу.
Шли в таком порядке: муж, я и за нами собака. Вдруг гиена забежала вперёд и принялась облаивать Игната, кося глазом на меня. Мы поняли друг друга: она, как и некоторые мои подруги, считала Игната не таким уж удачным выбором для меня.
Его недостатки были мне известны, как свои собственные, может, даже лучше. Но так уж сложилось, милая гиена. Ты права, конечно. Подумалось: "Как же она пойдёт с нами дальше, там в лесу другая стая... Но она, не то прочитав мои мысли, не то просто выполнив задуманное, не то прекрасно помня о нарушении границ, словно растаяла в воздухе.
Однажды лесник сказал: "Мы должны защищать всех животных в лесу. Человек - тоже животное, бомж - это человек, значит, мы должны защищать бомжей".
Дорожка от бомжей к лесничеству пересекала основную тропу почти под прямым углом. Муж как-то показал мне их жилище. Материал для него был собран с окружающих помоек. У них тоже были свои собаки. Бомжи топили печку, стирали бельё. Их там было несколько человек. Я видела одного из них на пороге. Он не хотел, чтобы его разглядывали - отвернулся. Молодой, поникший, но ещё не сутулый.
Прошло несколько лет, и у железной дороги встали две палатки цыганского табора. Мы сразу решили, что это плохо для бомжей. Так и вышло. Сгорела их хибара и сарай. Остался обгорелый диван и навес над ним. На диване лежали грустные покинутые собаки - бомжи ушли с табором? Какая Кармен разрушила это шаткое существование?
А тогда, когда Игнат показал мне их жильё, мы поскорее ушли. Ещё несколько минут пути по процветающему на первый взгляд хвойному бору - с каждого дерева хоть картину пиши, - и перед нами ЛЭП.
За неё продолжается дорога, но мы останавливаемся погреться на бревне, на солнышке. Недалеко от нас - высокий пень. Дерево давно упало и не осталось от него даже следов, а пень стоит. На нём растут грибы, зимой его заметает снегом так, что он становится похожим на изображение языческого идола: глаза, нос, рот, шевелюра или шапка на голове. Идол смотрит на нас и точно знает наше прошлое и будущее (шутка).
Сосны и ели с обеих сторон ЛЭП в любое время года - просто красавицы, глаз не оторвать. Мы идём по одной из опушек или прямо под ЛЭП - муж не считает это вредным. Я придерживаюсь другого мнения и стараюсь идти по опушке. Стараюсь потому, что кое-где мешают лужи.
От ЛЭП под прямым углом уходят просеки. Мы гуляли в своё время по каждой из них. Они ведут к дубраве, конному двору, ёлочным посадкам, месту моржей.
Моржи - это мужчина и женщина, которые каждые выходные, независимо от времени года и погоды, приезжают туда. Мне оно никогда не представлялось уютным, но дело вкуса. Подумайте сами: посреди рощи стоит старый потёртый диван. И это всё. Но не судите, да не судимы будете.
Одна их просек ведёт к развалинам дачи очень знаменитой артистки. Там иногда можно нарвать яблок, слив и полюбоваться цветами. Другая - к воинской части, куда Игнат заезжал вместе со мной на машине, чтобы купить у служащих кое-какой камуфляж подешевле, брюки или штормовку. Заезжали по дороге на пикник с его приятелем и его семьёй. Иногда тут же купались в прудике, если сильная жара.
Неподалёку от прудика высилась величественная гора мусора, сопоставимая с египетскими пирамидами.
Надо сказать, что со временем из-за массовых лесозаготовок эти интересные уголки уменьшаются в количестве, скукоживаются. Всё больше грустных безжизненных пространств.
Липу мы иногда собирали в одном из заповедных местечек среди леса, куда только Игнат знал почти незаметную тропу. Эта тропа заканчивалась петлёй вокруг круглого нечто, похожего на клумбу. Мы ставили на клумбу палатку и собирали листья липы. Мне вздумалось во время сбора петь. Чесноков, Чайковский, Моцарт.
Это укромное место оказалось вороньими яслями. Сначала просто были слышны голоса ворон. Потом у одной из мамаш началась истерика. Она кричала, что всё будет, как в прошлый раз, когда она лишилась своих дорогих птенчиков. Я кричала, что больше не буду петь и очень извиняюсь.
Игнат хохотал и подавал реплики, что не всем нравится моё исполнительское искусство. Взрослые дети крикливой мамаши из прошлогодних выводков пытались её успокоить, но это получилось не сразу. Когда мы вышли на просеку, нам попался турист, улыбавшийся нам от уха и до уха. Это было давно, ещё до появления хозблока.
Пугать ворон приходилось неоднократно. Однажды возвращались в темноте. Ворона, спавшая на ветке, под которой мы проходили, проснулась, испугалась, начала падать, обрела равновесие чуть выше наших голов и разразилась возмущёнными возгласами.
А теперь мы дошли до ответвления от большой ЛЭП линии поменьше. Тут мы отдыхаем, сидя прямо под опорой. Это плохо, но Игнат этого не понимает.
2 Перекрёсток
Я сажусь к мужу на колени. Это традиция. Мы поздно поженились. Я всю жизнь завидовала девочкам, которые без колебаний садились на колени к своим избранникам. Как-то поделилась этим с Игнатом, и он предоставил в моё распоряжение свои колени.
Едим шоколадку. Наблюдаем за дачниками, выходящими из просеки от посёлка, велосипедистами, мотоциклистами и квадрациклистами. Однажды недалеко от этого места в ноябрьских сумерках видели при возвращении на станцию семейство кабанов. Они не жили в этих лесах. Пришли на помойки с голодухи.
Игнат где-то прочёл, что полезно кружиться вокруг своей оси. На этом перекрёстке, под ЛЭП, мы кружились. Думаю, что под ЛЭП это было не так уж полезно.
У опоры, где я сидела у Игната на коленях, росла самая лучшая в округе верба. Я всегда перед Пасхой срезала там несколько веток для освящения в церкви.
Недалеко от этого перекрёстка туристы одной группы, давно похоронившие своего руководителя, но не расставшиеся, праздновали по всякому поводу, государственные праздники и дни рождения. Отмечали широко. Если кто-то склонен считать, что пенсионеры у нас ничего себе позволить не могут, ему следует дуриком подойти к ним поближе и полюбоваться на то изобилие, которое бывает на этих клеёнках, расстеленных на земле или снегу.
Ответственным моментом любого такого мероприятия, как и любого мероприятия вообще, является его завершение, особенно зимой. На столах всегда бывают и бутылки. Народ же в возрасте, без особого здоровья. Так что, как на маршруте, в конце группы идёт самый сильный и опытный, чтобы подбирать слабых, так и здесь последними поляну должны покидать люди трезвые и здоровые, чтобы обеспечить полноценное возвращение всех участников пиршества.
Однажды мы проходили мимо в темноте. За деревьями слышался голос. Удивило, как он похож на мой. Голос был неуверенный, звучащий в сознании того, что его хозяйка слегка перебрала лишнего. Голос ведомого, а не ведущего человека.
На платформу я пришла раньше Игната - из-за его ноги. В кучке отпраздновавших стояла обладательница голоса. Мы разговорились. Она оказалась единственной дочерью женщины, которой оставалось три года до столетнего юбилея. Девяностосемилетняя мама писала стихи и старалась поддерживать в дочери бодрость духа. Так они и жили друг для друга. Бедно, но честно.
Дочь рассказывала, что после 22час её мама начинала волноваться после фразы по телевизору: "22час. Ваши дети дома?". Она бежала опрометью домой, даже из леса, даже одна, чтобы не волновать маму. Это напомнило мне мои возвращения, когда мне надо было успеть на урок английского - я репетитор.
Однажды я бежала зимой на электричку, думая, что это она догоняет меня, а это был товарняк. Мне надо было перебежать на ту сторону пути, где был вход на платформу. Из темноты вырвался из-за спины длинный состав и бесконечно громыхал в опасной близости. Постепенно я почувствовала, что из-за ветра, поднятого составом, и из-за позёмки, меня под него затягивает. Я догадалась упасть в снег и дождаться, когда состав пройдёт. Никому не советую испытывать судьбу подобным образом, но если окажутся в такой ситуации, не забыть упасть в снег.
Мы с Игнатом решили приносить дочери поэтессы картошку и другие овощи, которые он привозил с полей после снятия оцепления или покупал осенью подешевле, и хранил в гараже. Он зарывал их в снег недалеко от станции, а Танюша откапывала и уносила домой.
Она была преданной дочерью. Когда я однажды рассказала ей о знакомом туристе, который пеленает маму и кладёт её в ванну перед отправлением в поход, она ужаснулась.
3 Вот он, хозблок!
Мы прошли перекрёсток и подходим к повороту на хозблок, ничем не примечательному. Здесь я должна рассказать, как пришла туда впервые.
Это было в декабре, перед праздниками. Только что выпал снег. Лёгкий морозец, небо в облаках. Игнат предупредил: "Иди след в след, тропу не должно быть видно". С обеих сторон густой кустарник. Он слегка расступается, и мы идём по бывшей автомобильной грунтовой дороге. Слева и справа хвойный бор. Снова предупреждает перед поворотом о том, что надо идти след в след.
Слева липа в наклон пробирается мимо ёлок, справа она может и пробирается, но под сугробами её не видно. Время от времени приходится перелезать через упавшие стволы. Вот тропинка упирается в огромный пень с вывернутыми корнями. Дальше её нет.
Да вот она, совсем незаметная, между высоких верб. Вербы похожи в снежных кружевах на вишни в цвету.
Всем, наверно, нравится фильм "Серенада солнечной долины", особенно знаменитая Чуча. Она мне тоже нравится, но больше - песня "Мне декабрь кажется маем". Вот именно это чувство - сходство заснеженных верб и садов в цвету, - и пришло ко мне в этот момент. Всё ослепительно белое, невесомое.
Шагая след в след, я очутилась перед сооружением из полиэтиленовой плёнки, натянутой между тремя соснами. Дверь закрывал полог из плотного материала. Слева от двери была выведена труба, похожая на те, что бывают у самоваров.
Игнат откинул полог. Мы вошли. Слева - печь, сделанная из лежащей железной бочки. Прямо - небольшой столик - из листа фанеры. Справа - лежанка на прочных деревянных ногах. Над столиком - календарь. Да, дорогие братья и сёстры, икон в этом строении не было. Маленькую иконку Николая Чудотворца я потом спрятала между лежащих у входа брёвен.
Я забыла сказать, что у хозблока (хозяйственного блока, название Игната) была крыша. Справа от входа был приделан плакат: "Приют курсантов сапёрного училища. Мин почти нет". Игнат где-то в своих скитаниях видел такую надпись и решил позаимствовать. Под плакатом (он был написан фломастером на фанере, и под словами был нарисован улыбающийся череп и скрещенные кости) висела гирлянда кружек, привносящая мужественную ноту.
Рядом с хозблоком был дровяной склад с навесом.
Игнат умеет разжигать печки всех видов и чинить их. Рассказывал, как разжигать разные костры - для сушки одежды и для приготовления пищи или чтобы согреться, или вскипятить немного воды. Я записывала за ним, но почти никогда не разжигала костры сама - а зачем?
Дрова заготавливали вместе. Однажды Игнат пилил огромную сухую сосну (мы использовали только сухие деревья), и вдруг она пошла не в ту сторону, хотя он правильно сделал надрезы с одной стороны ствола выше, с противоположной - ниже, но и на старуху бывает проруха.
Огромное дерево начало падать на меня. "Наталья, прыгай!", - закричал он. Я ещё не поняла всей опасности, но мне не хотелось прыгать в колючие кусты справа и слева от меня - без глаз можно остаться.
Я перекрестила дерево, и оно сломалось пополам, только погладив мне кончик носа маленькой веточкой. С тех пор я боюсь пилить большие деревья.
Правее я потом вытоптала полянку для распаковки рюкзака. У меня с собой было много вещей. Распаковывать их в хозблоке было тесно, так что у меня образовалась паковочная полянка. Она была окружена кустиками черники, но ягоду в этом месте собирало много дачников, так что я только однажды видела на них одну ягодку в конце сентября. Кроме того, на краю поляны росло несколько тщедушных рябинок, на одну их которых я нечаянно наступила. Перевязала скотчем, и рябинка оклемалась.
За паковочной поляной в сторону, противоположной той, откуда мы пришли, постепенно натопталась тропинка. Справа от неё организовалась постепенно помойка, прикрываемая в конце каждого зимнего сезона чёрным полиэтиленом. Тропинка вела дальше к опушке, где проходила дорога квадрациклистов. Там были великолепные лужи, в которых по весне резвились головастики, своим присутствием подтверждая возможность употребления воды в пищу. Я ходила туда за водой, когда стаивал снег.
По этой дороге можно было дойти до ещё более прекрасных луж, плотных непроходимых зарослей кустов с грибами, небольших песчаных карьеров, а если отправиться дальше - к дороге на воинскую часть.
У вывернутого с корнями пня, перед входом в заросли верб, образующих иногда в декабре белое кружево, росли по весне сморчки. Если мимо него вернуться на грунтовую дорогу, где раньше ездили легковушки, то можно найти замечательные заросли крапивы и дойти до садовых участков. А если до них свернуть вправо, к ЛЭП, то можно воспользоваться водой из совсем грандиозных луж, от края до края тропы. Глубоких - выше резиновых сапог. По краям этой дороги осенью иногда бывало много ежевики.
4 Праздники и выходные
Вскоре после появления в нашей жизни хозблока мы праздновали Новый год. Рождество мы не празднуем - Игнат не крещёный. Я нарядила ёлку, которую Игнат чуть не выкорчевал - чем-то она ему мешала. Ёлочные игрушки я почти все раздала сотрудникам, у которых были маленькие дети. Мама говорила, когда состарилась, что Новый год - детский праздник.
Стол был праздничный: икра, торт, любимые конфеты Игната фабрики Красный октябрь - шоколадный набор в красной коробке с изображением золотого оленя. Был "сыр с дырками", печенье, халва, шампанское.
Натоплено было жарко, так что я выскакивала, как это делают в деревенских банях, на снег и каталась по нему - речки рядом не было.
Особенно уютно было в дождь или метель. Просыпаешься после обеда - а за стеной завывает вьюга или шумит ливень. Печку Игнат придумал такую, что в неё не надо было подкладывать дрова. Положил один раз - и отдыхай. Только изредка надо было посматривать. На ней он варил кофе, разогревал блины на масленицу.
Все праздники в хозблоке отмечали: дни рождения, 8 марта и 23 февраля, ноябрьские, день рождения Ленина. Игнат не был коммунистом, но к Ленину относится хорошо.
1 и 9 мая обычно отмечались в дальних походах, за 100км от Москвы и дальше. Там же праздновались начало и конец летнего сезона и день рождения лучшего друга Игната. Консервация на лето тоже была традицией. Игнат прятал кое-что нужное, например, дверцу печки. Загорали, если неожиданно рано приходила тёплая весна, прямо у входа.
Вместо собаки, которая могла бы сторожить наше любимое жилище, были осы. Они приспособились строить гнёзда под потолком хибары. Игнат даже подкармливал их мёдом. Весной иногда за неделю у печки вырастали сморчки, а если приходили среди лета - прямо из печки нас приветствовал иван-чай.
В апреле Игнат собирал с окрестных берёз сок. Когда я была свидетелем этого в первый раз, то поразилась варварству, с которым это делалось. А Игнат торопился угостить меня соком.
Я потом долго лечила берёзы, промазывая порезы зелёнкой и залепляя пластилином. Прекрасно написала Вероника Тушнова о сборе берёзового сока, мне так не сказать.
Выходной день, когда мы ходили в хозблок, строился так. Вставали рано - поезда ходят только утром и вечером, - от электрички не торопясь гуляли, собирая травы, грибы и ягоды. По прибытии я шла за водой к лужам или собирала снег в старенькую кастрюльку, чтобы согреть на печке. Игнат растапливал печку. Обедали и досыпали то, что не доспали утром.
После отдыха пили чай и возвращались на станцию. Зимой и осенью это было затемно.
5 Одинокое возвращение
Я - репетитор английского языка по школьной программе. Иногда у меня бывали уроки вечером в выходные. Тогда мне надо было уходить раньше Игната. Уходила в темень, но ноги хорошо помнили дорогу.
Игнат однажды видел на тропинке по свежевыпавшему снегу, что за мной кто-то шёл. Наверно, не решился обогнать. Маме приходилось в эвакуацию в заволжских лесах возвращаться в село к её маме ночью. Она агитировала за подписку на государственный займ, и разносила газеты по дальним деревням в любое время года.
Так что, было у кого учиться смелости.
Однажды я забыла нагрудный кошелёк, в котором были не только деньги, но и карточка москвича, по которой пенсионеры входят в метро. Бегать ночью по лесу нельзя, но торопиться пришлось. Игнат уже ушёл из хозблока - он иногда любил прогуляться по окрестностям. В темноте, наощупь, нашла кошелёк, висевший на гвоздике. Волновалась - вдруг свалится под койку? Тогда пришлось бы лезть в карман рюкзака, достать фонарик и лазить по полу. Но обошлось. На электричку успела.
6 Собака Угра.
Как-то зимой мы обедали, и услышали шаги. Это был охотник с собакой. Мы их уже встречали на прогулке. Интеллигентный, приветливый. И собака приветливая. Зовут её Угра. В этот раз она рвалась в хозблок - любопытно ей было, что там внутри. Игнат её не впустил. Но потом, когда мы возвращались после летнего перерыва, находили следы её пребывания: порванную полиэтиленовую стенку, перерытую лежанку.
7 Лиса.
Вскоре после появления хозблока Игнат однажды показал мне вход в нору лисы. Он уже однажды в другом месте, в 100км от Москвы, показывал вход в лисью нору. Она располагалась на небольшой возвышенности среди болот. Возвышенность заросла разноцветным мохом и вереском. Входов было два - парадный и запасной, может, были ещё. Лисы часто делают входы далеко от норы.
Эта нора была в липовой роще. Зимой снег у входа подтаивал. Я старалась не слишком часто приходить туда. Следов её не видела, её саму - тоже, мы близко следов не оставляли. Но было здорово, что наша дача находится в таком укромном месте, что там живёт такой осторожный зверёк. С другой стороны, при известном положении с лесами, короедами, порубками и дачными застройками - куда деваться бедолаге? У нас скоро и волки с кабанами будут по улицам ходить - лесов-то не хватает.
8 Пляж среди леса.
На пространствах, на которых спилили леса, постепенно вырастали кусты и молодые деревца. Среди них кто-то копал карьеры и добывал песок. В жару мы иногда в этих карьерах купались. Песок был великолепный. Не на всех южных пляжах такой. Тут же и загорали. Ходили слухи, что песок целебный. Откуда они взялись - неизвестно. Вода в карьерах была приятная. В жару к ней приходило лесное зверьё, и прилетали птицы - на песке было много следов.
Но именно потому песок и копали, чтобы в качестве целебного продавать. Карьеры были неглубокие, масштабы добычи - небольшие. Рядом стояла хибара добытчиков. Неужели они не подумали о "крыше"? Кончилось тем, что хибару спалили и добыча прекратилась. Кому-то эти недотёпы с их небольшими, по всему видно, доходами, мозолили глаза.
10 Браконьеры
Браконьеры это нам встречались или охотники? Я далека от охоты и не знаю сроков, когда охота разрешена. Игнат говорит, что застать браконьера на месте преступления опасно. Однажды прекрасным зимним днём мы с ним шли под ЛЭП и встретили двух охотников на лыжах. Симпатичные парнишки в белых анораках. На кармане одного из них расплывалось кровавое пятно. Разговорились ни о чём, как бывает при встречах в лесу.
"Что это у вас?", - указала я на карман.
"Зайчик".
Он действительно был маленьким, этот малыш, немного ему пришлось побегать по лесу.
"Вы нам хоть сколько-то живности оставьте", - с вежливой улыбкой попросила я.
"Оставим", - улыбнулся в ответ охотник.
11 Беленький
Однажды морозным вечером мы выходили к электричке более коротким путём, через коттеджный посёлок. В последнее время мы часто выходили на другую станцию, потому что у Игната болел тазобедренный сустав - он хромал.
Вы знаете эти коттеджные посёлки. Камеры наблюдения при входе, высокие заборы с проволокой поверху - средневековые ощетинившиеся крепости. За забором собаки. Въезд на машинах. Бояться бедных и завистливых. Правда, не все завистливые так уж бедны и голодны. А бедные не всегда завистливы.
Снаружи цветники, сирень, лавочки. Мне представлялось, что не все хозяева этих вилл обожравшиеся людоеды. Им хотелось утешить проходящих мимо бедняков, у которых в собственности не было за всю жизнь ни одного розового куста.
Темнело. На границе с лесом, из которого мы выходили, была канава. На краю канавы, обращённом к посёлку, была навалена куча песка. И вот на этой куче я увидела незабываемое зрелище. Под морозным декабрьским ветром дрожало, прижавшись друг к другу, 12 великолепных щенков.
Все они были красивы. В центре - два ослепительно белых щенка. Видимо, их маме беленьких было жалко больше всего, вот и посадила в центр. Ещё были пятнистые, серые и чёрные щенки, каждой окраски и оттенка по двое, мальчик и девочка наверно.
"Какой ужас, какая жалость!", - сказала я.
"Они тут уже неделю сидят", - ответил Игнат. "Просто ты была простужена и не выходила из дому". Декабрь выдался морозный. Матери щенков видно не было. Наверно, это была собака, которой выбили глаз. Раньше следующей недели мы прийти не могли. И еды с собой не было.
В следующее воскресенье я принесла старую тёплую куртку и положила на верхнюю часть кучи. Принесла сухой корм. Щенки были достаточно взрослыми для него. Особенно мне полюбился беленький. Мы так и назвали его Беленький. Он был ласковый, весёлый, приветливый.
Его сестрёнка в конце зимы пропала. Она была тоже симпатичной. Может, простудилась и погибла. Животные ведь тоже простужаются. Может, её кто-нибудь взял домой. Чёрные щенки окружающим нравились меньше, сознавали это и на ласку не надеялись. Они облаивали за это немногочисленных прохожих.
Мне всегда было жалко, мне и сейчас жалко, что мы не взяли такси, не поехали с Беленьким на такси к ветеренару, не проверили щенка на паразитов и другие заболевания и не взяли себе. Но ветеринары сейчас дороги, как и такси. Игнат был против. Вы, наверно, поняли, что детей у нас с Игнатом нет. Я молилась об этом щенке и других бездомных людях и животных.
Как ни странно, большинство щенков дожило до весны. Куртка моя, сильно измазанная, продолжала лежать на куче песка. То один щенок, то другой сидели на ней, похоже, испытывая ностальгию. Даже в дождь. Вспоминали своё отнюдь не простое раннее детство. Я приносила им еду и выделяла Беленького. Он знал, что я люблю его. Его за ласковость любил весь посёлок из тех, кто вообще любит животных. Стая не понимала, за что все приветливы с Беленьким и завидовала.
Кто-то приносил мешки с варёной кашей. Один из мешков, принесённый зимой, весной долго лежал на углу улицы, пока кто-то из людей, которые любят порядок больше, чем животных, не возмутился. Приносили кастрюли с мясными обрезками, мешки с костями. Я тоже все кости копила в холодильнике и несла щенкам.
Любители порядка выбросили мою куртку, а любители животных построили конуру. Но в неё все щенки вместиться не могли. Кроме того, это был рассадник блох и глистов.
Мы приносили овощи для дочери старой поэтессы и прятали в снегу.
Однажды собаки залезли в этот мешок, но ничего не повредили и осторожно удалились. Это произошло без нас. Зарывали в разных местах. Однажды Игнат упал, закапывая мешок, и ушиб больную ногу. Мне тогда подумалось, что я переусердствовала в благих намерениях.
Был случай, что он зарыл мешок на небольшом холме. Он располагался между станцией железной дороги и съездом с эстакады. На холме стояли три засыхающих, почти засохших дуба. Они даже такие были живописны. Игнат послал меня за мешком, потому что болела нога.
Я была на этом холме в первый и в последний раз. В центре холма - а может, он был насыпан над могилой былинного богатыря?- был потухший костёр. Здесь обедали бомжи. Рядом с костром лежал труп собаки, московской сторожевой. У меня особая нежность к этой породе. У моей тёти была такая собака и не смогла разродиться - умерла.
Из её шерсти мне связали шапку. Собака была доброты необыкновенной. И вот такая собака ходила с бомжами, была им предана, тосковала, когда они отлучались, и радовалась их возвращению, они её кормили, чем могли. А когда нечего стало есть, а может быть выпить - рядом валялось много битых бутылок, - отрезали ей заднюю ногу, надеюсь, хотя бы убив предварительно, и попытались её зажарить. У них не получилось. Нога лежала тут же на пепелище. Она ещё не протухла - была зима.
Игнат видел труп собаки и ничего мне не сказал. Я вернулась с мешком и перекошенной от горя физиономией. Он обещал, что больше посылать меня в такие места не будет. Теперь этого холма нет. На этом месте построили склад.
Беленький всегда имел одного друга, который улаживал его отношения со стаей. Друг куда-то исчезал и вместо него появлялся новый. И вот ещё одна московская сторожевая - друг Беленького. Знал ли этот друг о гибели собаки его породы у станции? Может, и знал. У него были такие грустные глаза, словно он сейчас завоет.
В тот день я принесла несколько пакетов не с сухим кормом, а с кусками мяса в соусе, специально чтобы побаловать Беленького. Тот поел, а остальное мы дали его другу. Друг съел с аппетитом, и начал жевать пакет. Я кричала ему: "Не ешь, это вредно! Ты можешь погибнуть!"
Он смотрел мне в глаза своими бесконечно грустными глазами и продолжал жевать - вкусно было. Глаза его, по-моему, выражали примерно следующее: "Ну и пусть сдохну, зато удовольствие получу". Я из брезгливости не стала вырывать у него пакет, да и псина была здоровенная.
Он недолго был в стае, там вообще всё время кто-то исчезал. Однажды надолго пропал и Беленький. Я горевала. И вдруг появляется. Грустный, обиженный, недоверчивый. Наверно, кто-то взял его домой. Но уже поздно было. Надо было приучать его к прогулкам, чистоте и поведению в городской квартире. Хорошо, что его вернули на то место, откуда взяли.
До этого как-то Беленький увязался за мной. Он тогда ещё был маленький, и сестричка его была при нём. Я ему заявила, что у нас дома кошка, и я никогда не смогу его взять, хотя он мне очень нравится. Он сел на задние лапы, совершенно потрясённый. Понял, расстроился, стал чесаться. Я уходила, а он так и сидел с несчастным видом. Я помахала ему рукой - он не повеселел.
Но тогда он ещё держался близко от меня, не опасался людей. Как-то объяснила ему, что у меня нет для него конуры, а он мне нравится. Он, конечно, видел это и так.
Игнат говорит, что он нахальный: перехватил пряник у другого щенка, положил лапу мне на куртку. Но ведь он понимал, как тяжело жить вот так на опушке леса, перенося все тяготы этой вольницы! Ему так хотелось, чтобы у него были хорошие хозяева. А мы были бы хорошими хозяевами? Не знаю.
В прошлом году я спросила его: Беленький, ты помнишь, какой ты был хорошенький, ласковый, приветливый, весёлый? У него на морде появилось то выражение, которое бывало, когда он был щенком и надеялся, что мы его возьмём.
Одна из пятнистых щенков-девочек, подружка пятнистого щенка- мальчика, стала матерью. Когда её щенки подросли, она однажды подошла ко мне во время раздачи корма и долго лаяла. Я ничего не поняла и успокаивала её, что скоро придёт Серёжа.
Серёжа - это хозяин коттеджа рядом с песочной горой, который собак жалел, особенно Беленького. Как я уже упоминала, собаки его отталкивали от раздаваемого корма и обижали. А Серёжа, как и я, старался накормить его отдельно.
Серёжа - замечательный. Красивый, добрый, хоть картины с него пиши. Может, не погрешу, если скажу, что с него иконы можно писать. Он приходил кормить собак с дочерью и двумя внучатами. Те бродили среди собак, гладили их.
Так вот этой молодой мамаше-собаке я обещала, что скоро приедет Серёжа, хотя понятия не имела, когда.
А в следующий выходной мы увидели в канаве, параллельной граничащей с лесом, тело мамаши щенков. Её не убили, она умерла - не знаю от чего. Она лежала в канаве, шедшей вдоль улицы, где в конце была маленькая деревянная сторожка, окружённая мисками с кормом для собак. Я ужаснулась и подняла глаза на пса, друга собаки. Он ответил мне спокойной полуулыбкой - у собак всё по-другому. Выл ли он, когда она умерла? Не знаю. Мы бывали там раз в неделю. Какие-то люди собаку похоронили.