Литва 72
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ЛИТВА 72 1/11/2012
27.8.72 Когда узнала, что придётся идти в поход на шлюпках, плакала. Первая стоянка. Было странно, что лодка не переворачивается, и вообще всё довольно безопасно. Было ново и интересно - лилии на тёмной прозрачной воде, устройство лодок. Наш экипаж таков: 2 пермячки - студентки вечернего института и обе медсёстры, Валя и Люда, и уникальный наш капитан Слава, и мы с Галей. Люда - полная суровая брюнетка с татарскими глазами, грубая, командирша, но при Гале присмирела. Валя - молоденькая, ласковая и подвижная, угловатая, некрасивая, располагающая к себе.
Галя прожила со мной в комнате до похода один день. Когда она вошла в первый раз в широких брюках клёш с отворотами, с великолепно использованной косметикой и небрежным изяществом в движениях, я подумала о ней хуже, чем она есть. Первое впечатление - вульгарная красота. Вернее, она не красивая, а хорошенькая: короткий носик, большие серо-коричневые глаза, которые кажутся голубыми, полные, с чувственным изгибом губы, выщипанные брови правильными дугами, длинный маникюр, химическая блондинка.
Невысокого роста, сутулая и кряжистая, но фигура по-настоящему женская: полные грудь и руки, широкие бёдра. Очень легко знакомится с людьми и прибирает их к рукам.
Но я была рада, что хоть кто-то появился в комнате, где до этого жили только две литовки - Вирга и Люся. Комната наша была в чистеньком деревянном домике на турбазе, стоящей в хвойном бору на берегу озера Игналина. На берегу этого озера я и плакала, не желая идти в поход, потому что не умела плавать. Путёвку я читала, но надеялась, что в поход идти не обязательно.
Итак, Вирга и Люся. Собственно, Люся - чернявая и грубая украинка, но хорошая. Говорит по-литовски свободно, переводит то, что говорит Вирга, общительная, весёлая, поёт. У Вирги хорошие волосы и вообще девчонка ничего, но ругаются обе ужасно - работницы с фабрики.
Галя с ними легко сдружилась, и только через неё- я с ними. Галя сдружилась легко и с бакинками, с которыми я ехала от Даугавпилса - Гюльнарой и Мирзией (Гюльнара - отталкивающего вида худющая брюнетка с жёлтым нарумяненным лицом, косящим глазом, вульгарными манерами и уже не первой свежести. Мирзия - вкрадчивая, с симпатичной обезьяньей мордочкой. Всё сказанное не означает, что я к ним плохо относилась, но придерживалась дистанции.
Галя знает массу неприличных анекдотов. Мы провели неплохой день у озера (Галя, Мирзия, Гюльнара, я и ещё полная почтенная женщина, которая затем оказалась пьющей Милой-хозяйственницей. Мы разделись до белья, но тут появилась пара, которую я до этого видела в столовой, и которая мне понравилась. Он - серьёзный, лысоватый, приятный своей порядочностью. Она - некрасивая, худенькая, темноволосая, сероглазая, в огромном тёмно-зелёном махровом свитере. Производит впечатление беззащитности и каприза. И вот эта пара появляется из-за поворота и я спешно занавешиваю низ свитером, а потом одеваюсь совсем.
Галя гадает. У меня всё получается до страшного замечательно.
Продолжу описание нашей команды шлюпки. Слава - худенький, с красным носом, водянистыми глазками, ноги - как жерди. Лапша, ничего не умеет, интеллигент в худшем смысле слова, девственник, наверно. По-моему, хороший человек, я ему немножко нравлюсь, и он смотрит на меня, когда думает, что я на него не смотрю.
В первое время он вызывал у меня бешеное раздражение. Потом я поняла, что он слишком похож на меня неприспособленностью , чтобы мне его критиковать, и я стала его жалеть. Вообще я с точки зрения приспособленности к жизни разделила людей на 3 категории: хорошие, которые ничего не умеют делать, средние, но умеющие что-то делать, и люди, умеющие делать многое, но с ужасным характером. Из последних - Ваня Сазонов. Мой однокурсник. Предпочитаю средних.
Вспоминаю наши с Ваней лабораторные. Ведь я была неправа тоже, когда обижалась на его ругань - ведь ничего не умела и не хотела (так казалось со стороны, а я хотела) научиться.
Вот в таком составе мы и плыли. Галя быстро со всеми в группе перезнакомилась, была весела, по-моему, не всегда естественно, и почти всегда при любой погоде одета в купальник.
Первый привал был сделан на месте, где как раз снималась пятидневная группа. Обед и ужин здесь и дальше были вкусными, но я не сразу привыкла мыть котелок - сначала травой, потом мылом и травой, и следить за тем, чтобы не спутать с чужим, и некоторое время ела из грязного. Я поняла, что поход - не повод для того, чтобы ходить одетой как попало и есть из чего попало. Настоящий турист не теряет возможности жить в комфорте. Первую ночь спала плохо.
28.8.72 Утром, в 10час, погрузились в лодки и поплыли дальше. Если в первый день мы тащились в хвосте группы, то теперь Галя со Славой поднажали, и мы вырвались вперёд, за инструкторской лодкой и "корсарами". Когда записывались в поход, я устроила страшный скандал, что попадаю в лодку, в которой никто не умеет плавать.
Галя это подала под таким соусом, что я хочу в инструкторскую лодку, а инструктор - человек типа Валеры, бабник, всё принял на свой счёт и возгордился.
Выглядит он так: квадратный альбинос с иконописным лицом без особого выражения, походкой спортсмена и плейбоя. Голос резкий. Галя считает, что он застенчив.
Инструкторская лодка летела на всех парах вперёд. За ней - староста ( в первый день я устроила скандал, почему он не замыкающий). "Корсары" - муж и жена, и ещё двое, которых я не помню. Муж похож на Ваню Сазонова, как близнец: с характером, умный, славный. Ещё он похож на Борю Королёва из НИИИТ.
Жена - нежная девчоночка в очках, с пышным, но не густым хвостом, белозубая и белокожая шатенка. Страшно близорукая, очень ласковая и аккуратненькая, с коротким носиком, слегка вздёрнутой верхней губой. Лоб она всё время морщит, так как плохо видит. У неё длинные тонкие красивые ноги. У него во рту папироса как приклеенная. Широкая добрая улыбка. Глаза синие и немного масляные. Фигура коренастая. Она его то и дело обнимает, ласкает, и он тает в её руках.
Итак, мы вошли в первую тройку, но Галя надолго перестала допускать к вёслам Люду, Валю и меня.
На привале учила некоторые литовские слова. Не прикалывалась к инструктору - литовцу, а просто было интересно знать слова. При нём неотлучно находилась безупречно красивая русская блондинка с несколько грубоватым лицом и загорелым, покрытым лёгким пушком телом.
Обсуждали с Галей книги Курта Воннегута ("Бойня номер 5" и что-то ещё) Ирвина Шоу "Молодые львы", Маркеса "100 лет одиночества".
29.8.72 Это был день отдыха, днёвка. Загорали. Некоторые плавали. Кто-то собрал много грибов и их впервые пожарили с картошкой. Потом мы почти каждый день ели грибы.
Вокруг было необыкновенно красиво, и я могла наслаждаться этой красотой в полной мере, так как не отвлекалась ни греблей, ни соревнованием между лодками (флаг на лодке из моего ситца для ног). Галя всё ещё не потеряла надежды создать себе паблисити. Розовый вязаный купальник (надо мне тоже себе связать), в ярко-розовой шёлковой косынке, повязанной нарочито небрежным жгутом на голове, она смеялась, перекликалась с другими лодками и пела.
Мне было невдомёк, что всё это специально, и исчезнет, если не принесёт плодов. Я восхищалась её живостью и энергией, хотя это несколько раздражало и утомляло. Но немного жалко её усилия и вязаный купальный костюм. Кроме того, может быть, она действительно весёлая, а здесь собралась скучная компания?
Вторая стоянка была на берегу озера Пакасас. Это единственное озеро на нашем маршруте, кроме Луше (где база) и Шаменяй (где этнографическая деревня), название которого я знаю.
Лагерь разбили на высокой горе. Правда, спуск к реке был скользкий, но вид красивый. На том берегу виднелась ферма и крыша костёла. Вечером на огонёк костра заглянула соседняя группа. Перед сном у костра собирались погреться все члены группы, кроме рыбаков. Ночи были холодные.
Сначала все сидели на брёвнах, образовывавших квадрат у костра. Пели, главным образом солировали, гитаристы - Валера и Саша. Саша мне не нравится. Из приличных людей, но с каким-то напускным блатом, которым гордится. Развязный, и этим тоже гордится.
Валера мне пока симпатичен. Жизнь его здорово потрепала. Густая шевелюра редко расчёсывается, глаза наивные, но с грязнинкой. Что-то в нём есть привлекательно-разгульное, молодецкое, душевное, и девушкам он нравится.
Ещё иногда тихонько поёт Олег - несменяемый костровой. Он поёт тихо, бережно и неумело, но настоящие туристские песни. Олег - мужчина лет 35-40, женатый, некрасивый, высокий, нескладный, с лицом, напоминающим картошку - длинным, морщинистым, и добрыми коровьими глазами. У него хороший фотоаппарат. Как-то в разговоре я назвала его надёжным человеком, и со мной согласились.
Итак, мы сидели у костра и пели песни. Галя начала рассаживать гостей. Меня почему-то раздражала её бурная деятельность, хотя это меня характеризует не лучшим образом.
Войтас (или Вальдес?) - инструктор группы, которая пришла к нам в гости, спел нам литовскую песню. До этого он водил нас на гору Ледкольм - Ледяную. Крутой подъём и оттуда прекрасный вид на весь окружающий озёрный край.
Войтас рассказал, что в старину здесь был замок местного феодала со сторожевой башней. Дозорный сообщал о приближении немецких рыцарей и крестьяне со скотиной и скарбом прятались в замке. А до этого на горе собирались на праздники язычники. И теперь сюда приезжает много народу из Вильнюса на языческие праздники. Всё это он говорил, когда я подходила, а когда подошла, он предложил сыграть в волейбол. Потом наши группы должны были разделиться, но почему-то мы прошли вместе половину Амазонки и волок.
Надо сказать, что Римаис в этот день был в дребезги пьян, сидел прямо на земле и совсем не мог говорить по-русски. Только жестами обменивался со старостой. Войтас его расшевелил, но спеть они не смогли.
Войтас пригласил нас в свой лагерь и мы, девчонки, пошли. Было совершенно темно и страшновато. Из нашей группы, оказывается, пошло только несколько девчонок, но Войтас обещал нас проводить. Он показал нам место, где стояла старая мельница. С плотины журчала в темноте вода и место было театрально-колдовским. Светила полная луна.
Войтас рассказал нам легенду о том, как дочь мельника соблазнил заезжий купец и она бросилась в озеро. Но её длинные косы всплыли и теперь озеро называется Пакасас - озеро Кос. Не очень оригинальная история, но она была рассказана в полночь, у разрушенной мельницы.
Играли в литовские игры на поляне. Девчонкам чудились привидения. Луна была ослепительной. Войтас казался литовским Лелем, окружённым девушками: длинные волосы, хороший голос. Потом я разглядела его днём - не Лель.
Отправились с поляны. Галя с Войтасом под ручку впереди. Я с трудом догнала их, так как поднимала с опушки котелок. Обернулась - а их нет. Может быть, это меня девчонки приняли за привидение. Возвращались с песней. Войтас запевал, мы подхватывали. Мне почему-то казалось это унизительным - столько девчонок идут следом за одним парнем. Глупости, конечно.
30.8.72 Весь день шли литовской Амазонкой. Обедали в ужин. Сначала восхищались камышами, потом совсем замотались с поворотами и перестали смотреть по сторонам. Гале очень понравилась эта морока - то влево, то вправо: "Держи дистанцию! Весло, весло! Вылезаем! Суши вёсла. Табань! Садимся, быстро. Держись, держись! Ой, глубоко! Палец пропорола...", - и так далее.
Сначала нас часто прибивало к берегу, но потом Галя со Славой навострились. Я тоже вылезала в воду, но босиком было невозможно - дно с острыми камнями. Мы с Людой и Валей выходили на берег.
Когда уровень воды в протоке немного повысился, она вошла в старый хвойный лес. Огромные ели нависали над водой под углом, иногда с обнажёнными корнями. На дне грели, как затухающие угольки, красные камни. Каждый из нас выбрал себе сувенир.
Я подарила Гале камень в форме почки, который мне ещё в воде понравился. У него живой, тёплый вид. Половина красная, а половина покрыта прозеленью. Ещё камень, похожий на тлеющую головёшку, но только в воде, мокрый, а высохнет - становится почти чёрным, тухнет.
Отдыхали недалеко от деревни, на лугу, и снова шли по протокам 2час. Когда подходили к стоянке, уже темнело. За поляной, на которой ставили палатки, продолжала мелькать протока. Над песчаным берегом горизонтально вились изломанные стволы и ветки сосен.
31.8.72 Было жаль покидать лиственный лес и пляж, но днёвки здесь не было. Прошли ту же самую протоку в обратном направлении. Там, где был волок через шоссе у бывшей мельницы, купили яблок и замечательных слив. Пока шли протокой, все взмокли, и вдруг выходим в огромное озеро.
Солнце скрывается, тучи свинцовые, ветер, волны с барашками. Лодку мотает, но мы идём третьими. Боязно и хорошо. Я-то всего-навсего сижу на бревне, поставленном вертикально. Точнее, на пне - центрирую лодку.
Мы ужасно замёрзли. Как только пришли на стоянку, я сняла мокрые кеды и носки и одела сухие носки и кеды. Потом выпила специально купленный для этого случая портвейн. Нос раскис, но быстро прошёл. Всё было мокрое и холодное.
Мы с Галей прогулялись в лесу, любовались внутренним торфяным озером, собирали грибы, ягоды (бруснику, голубику и клюкву). Потеряли и нашли с помощью местного лесного духа кошелёк, много откровенничали.
Со мной все очень легко начинают откровенничать. Выложат всю душу, а потом наступает какое-то отчуждение, начинают стесняться друг друга, по крайней мере я, и начинается обида. Надо стараться не допускать лишней откровенности и самой не откровенничать.
1.9.72 Опять днёвка. В этот же день загорали на косе, разделяющей наше озеро и большое, Шаменяй, кажется. На котором были барашки накануне.
Слушали анекдоты и рекомендации по поводу тряпок.
Смотрели, как Клава (молодящаяся дева, громкоголосая, вести себя не умеет и уверена, что все в неё влюблены) плавает рядом с лодкой, а потом с большим трудом в неё забирается. Я уже собиралась позвать на помощь, но меня вовремя остановили.
Все поздравляют друг друга с новым годом. Один из наших мужчин уходит, потому что развязная ростовчанка Натэлла украла у него из лодки вино (пошутила) и он простудился.
Место, конечно, опять очень красивое. После завтрака поехали в Палуше. Я вскочила в грузовик в последний момент, между кабиной и крытым брезентом кузовом.
В Палуше, как всегда, было чинно и ослепительно красиво. Накупили яблок, отправили письма и попользовались благами цивилизации. Посмотрели расписание поездов на Ригу и Таллин. Три девчонки остались в Палуше.
Обратный путь, как путь в Палуше, проделали частично пешком. День был солнечный, яркий. Римаис (Римантас?), пока мы ждали продукты на остальные 5 дней, вымылся в душе. Почитали в Палуше газеты.
Подпрыгивая в кузове грузовика, согласились, что в походе гораздо веселее. После обеда была растоплена где-то недалеко национальная литовская баня. Те, кто ходили (немногие) возвращались с блаженными лицами. Мужчины с Римаисом выпили чемергес (литовская домашняя водка).
Судя по описанию, баня не отличается от русской.
Наш "сожитель" Гена тоже пришёл весёлый, но не слишком. Девчонки (и Галя) пришли поздно, когда совсем стемнело. Группа собралась у костра и начала беспокоиться. Но всё обошлось.
2.9.72 Малая протока. Галка довольна. Я злюсь, потому что опять надо сушить кеды и тренировочные. Но погода хорошая, треники сохнут прямо на мне.
Помнится, в первые дни, когда шёл дождь, мы стояли у костра как на барахолке, и сушили штаны, штормовки (Галя называет их "штормули"), спальники, носки и кеды. Смешные фотографии могли бы получиться. Но на фотоаппарат я ещё не накопила. Олег снимал.
Стоянка на этот раз не очень высоко над водой, в замечательной дубраве. Вечером откуда-то появился высокий красивый блондин-бородач. Римаис представил его как своего друга Ромаса. Чисто говорит по-русски. И ещё третий - невысокий, полный, лысоватый - брат Римаиса.
Он хотел нам спеть, но наши недостаточно просили, а жаль - хотелось послушать литовские песни. Он обиделся.
Уха. Волейбол. С воодушевлением пели у костра: "Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня..."
Римаис учил нас некоторым литовским словам. Пел Валера. Это он пел для меня "Какое мне дело" и поглядывал на меня. Мне бы надо было поблагодарить его, а я молчок. Вот так люди и обижаются.
3.9.72 Дежурство. Туман светился над рекой. Всё немного напоминало полотна Чюрлёниса. Туман клубился, перемещался, принимал замысловатые формы и постепенно рассеивался солнцем и ветерком.
Вода была монолитной массой. Умываться из лодки было наслаждением. Весь лес покрыт паутиной в капельках росы. Ещё с вечера волновал вопрос - кто останется в лагере, когда пойдём в этнографическую деревню? Я о ней давно мечтала. После завтрака пошли. В лагере остался Гена. Его было жалко.
Полезли в гору. Было приятно вспомнить о тягунах. Тут я узнала, что Римаис - лыжник-гонщик и легкоатлет. Я предполагала это. Он и в футбол хорошо играет. Я обогнала его на этой горе, а он тем же движением, как Валентин в Златоусте, схватил меня за ногу у щиколотки. И ту бы мне поупражняться, поулыбаться, ведь он мне немножко нравится, а у меня непроизвольно получилось злое и испуганное лицо. Он тоже испугался.
Шли посадками. Ели бруснику. Добрались до этнографической деревни примерно через час. Нам говорили, что там нет радио, электиричества и всё так же, как 100 лет назад.
Но пока туда шли, из деревни вылетело 3 мотоциклиста. Удобства у них тоже обычные. ТВ, радио. Нас угостили молоком и творогом. Этнографический музей помещался в одном доме, а он был заперт. Показали нам амбар, построенный с деревянными гвоздями, деревянные грабли и цепи, гнездо аиста на дереве, дом девушек с разрисованной тройным узором дверью, с подковой над ней. Сюда, сказал Римаис, приходили на посиделку парни.
В этой деревне снимали фильм "Никто не хотел умирать" и все остальные литовские фильмы о старой деревне. Есть несколько домов с совсем маленькими окошечками, другие выглядят современнее. Здесь иногда проводятся праздничные представления с народными танцами.
Вот и всё, что удалось увидеть и узнать. Мы роптали. У Войтаса мы узнали бы больше. На обратном пути Римаис говорил о националистическом съезде в Каунасе в мае этого года. Я возмутилась, что надо понимать, что в мире сейчас два лагеря.
У Римаиса лицо передёрнулось, хотя до этого он говорил, что участники - дураки. Я почувствовала себя несколько виноватой. Вечером пыталась извиниться, но он то ли забыл, то ли не хотел прощать. Я сказала, что извиняюсь насчёт своих слов о "стенке на стенку", а он спросил, прокакую стенку я говорю, и на всякий случай обиделся. Вид у него при этом был смешной: он сжал зубы и изо всех сил втянул воздух через нос. Мне стало страшно и жалко.
Девчонки выяснили, что у Римаиса отчество - Казимирович. Говорить с ним приятно, хотя интеллектом он не блещет, но славный добрый парень. Где-то в этом разговоре он предупредил, чтобы его не смущали, потому что если он начнёт краснеть, то его не остановишь.
С Римаисом заговорили о спорте, и я пересела от него к Ларисе с Геной. Лариса - эрудированная девчонка. Поговорить с ней - дух захватывает, столько знает. Говорили о политике и книгах. Вечер почему-то закончился тем, что мы с Геной стояли под искрами от костра, пытались согреться и изо всех сил ругали последние книги Ефремова и экранизацию "Туманности Андромеды". Гена заявил, что она полностью проигрывает по сравнению с "Космической Одиссеей 2001".
[Этнографическая деревня. Тогда пела органистка и я плакала? Тогда очкастой туристке пришлось удирать от Гены, оставшегося у костра?]
Анекдоты у костра. Я купила эту путёвку, чтобы посмотреть Прибалтику - Палангу, музей янтаря, Ригу, Вильнюс. Тракай, Таллин. Ириша много рассказывала о студенческой практике в Прибалтике, потом она там отдыхала иногда. Я собиралась на обратном пути посетить как можно больше интересных мест, этнографический музей под открытым небом под Ригой, Музей Чюрлёниса в Каунасе, купить прибалтийские журналы мод - в Москве они продавались не везде.
Как-то несколько дней назад я сказала Гале, что Лев красивый. Его палатка стояла рядом с нашей, и в ней сидел Валера, которому я немножко нравлюсь, а может быть удивляю своей затянувшейся девственностью. Валера слышал, что я назвала Льва красивым, и передал ему. Кто-то говорил, что он похож на смазливого приказчика. Я восприняла его иначе. Поскольку он всё время крутился около ростовской грузинки Нателлы, я думала, что он казак - русый, с выгоревшим чубом, крючковатым носом, твёрдым подбородком, спортивной фигурой.
Несколько ужинов подряд он садился рядом со мной и предоставлял мне возможность с собой поговорить, но сам не заговаривал. Ненавижу такое дело.
На пляже мы как-то с девчонками обсуждали Валеру, и я предположила, что он что-то наворочал в юности ( он говорил как-то по пьянке о своей тюрьме, принудительных работах и тому подобное), но человек он хороший. Это слышала хорошенькая блондиночка Ниночка с замечательным острым, прямым, но длинноватым носиком, ровным загаром, длинными локонами, кепочкой на затылке, голубыми глазами, тонкой костью, изящными небрежными движениями. А говорит - как будто под языком давит кусочек льда - с изюминкой девушка. Очень худа. В стиле Катрин Денёв.
Как-то Валера, слегка пьяный, подошёл к ней и пригласил покататься на лодке. Она согласилась. Я посмотрела на удаляющуюся пару тяжёлым взглядом. Мой взгляд видел Римаис. Он ему не понравился. И вот Нина лежала на пляже и слушала, как мы обсуждаем Валеру. Потом Валера напился вдребезги - видно, произошёл разрыв, и ходил ужасно несчастный, предлагая всем выйти за него замуж. Я слышала, как за ужином он спросил вульгарную, но славную Люду с первой лодки, блондинку с длинными ногами - когда? Она согласилась, и кто-то подал реплику, что сразу после ужина.
Как-то предложили всем своей ложкой брать второе, и Нина перехватила мой испуганный взгляд (не исключено, что Валера и под заборами валялся). Он мне нравится, но издали.
Я чувствую себя виноватой перед Ниной. Мне хотелось проверить, друг ли мне Галя, и я сказала, что, по-моему, немного нравлюсь Римаису, и привела ряд довольно оспоримых фактов.
Как он вздрогнул, когда я стояла у него за спиной, и посмотрел на меня, когда Люда погладила его по голове. Он никогда не кричит на меня в волейболе и старается подать мне мяч, и всегда рад поддержать беседу. Она ответила, что всё это ерунда, причём с раздражением.
А потом она спросила меня о Саше-старосте, не помню ли я, что он сказал при погрузке продуктов о Гале ("Ты хитрая...", а вот дальше? Но односторонним сотрудничеством я не занимаюсь, достаточно с меня Рэны и Нины. Кроме того, Саша никого не оделяет вниманием, он и на меня смотрит как кот. Она же мне сказала о Льве, что он слишком самонадеян. Мне это безразлично, но я ответила, что лучше быть самонадеянным, чем не знать себе цены, и вообще мне все нравятся, но не слишком.
Галя мне сказала утром: "Ты мне приснилась с красным носом, горделиво поворачивала головой и произносила что-то поучительное".
Валера, сын какого-то шишки из Ленинграда, кудрявый красивый и добрый алкоголик, залез в общий котёл своей ложкой, накладывая кашу. Нина, не расстававшаяся с бейсболкой, перехватила мой взгляд. Эта Нина с бархатным голосом и приветливым умным лицом - самая старшая среди нас, кроме пары 70-летних любовников.
Любовник - лысый, с седым венчиком около ушей, с огромной бородавкой прямо посередине головы, похожей на выключатель торшера. Крепкий, как старый пень. Она - бледная, седая, без видимых мускулов, но довольно здоровая, наверно, раз они без посторонней помощи участвовали в таком походе.
Нина ещё и остроумна, бесконфликтна. "Ну, все свои носки над котлом повесили, можно начинать готовить?" Готовила вкусно. Однажды мы пошли на экскурсию, а её оставили дежурной - одну. В нашей палатке был один ловелас, который не пошёл на экскурсию, чтобы остаться с ней, и ей пришлось уйти из лагеря и догнать нас, хотя дежурной была она.
3.9.72 "Нормаляускас" - уже не помню, кто так часто повторял. Кажется. Римаис, инструктор.
Говорили о личной жизни, загорая на пляже. Галя: "Учёные из Академгородка людей вне их круга за людей не считают.
4.9.72 ". Был небольшой переход и отдых. Меня наконец допустили до вёсел. Мы шли третьими. Посреди дороги был отдых - Валера менял лодку.
Ходили за яблоками. Девчонки купили замечательный белый налив. Ели хлеб с маслом и уху. Слава слазил для нас за рябиной. Олег сфотографировал у дуба. Волейбол, третий лишний, салочки, лапта. Дочитала "Цитадель".
Когда на вёсла сел Слава, я тихонько пела, и это сбивало его с ритма при гребле.
Стоянка на огромной горе, плавно спускающейся к озеру. Римаис уступил Гале место для палатки. Они ухватились за него одновременно. Галя спорила с ним, чтобы посидеть рядом и позлить меня. Я подошла и сказала: "Начальство надо уважать", и через 5 мин Римаис уступил место. Устроились - пошли в магазин. Но начал собираться дождь. Я решила не ходить, и Римаис попросил меня убрать его вещи. У него красивая палатка.
3 горы. Дождь. Мы сидели с Геной в палатке в спальных мешках и говорили о политике. Дождь кончился, Гена ушёл. Я спала, потом лежала и смотрела на озеро- оно было прямо передо мной, если откинуть полог, за высокими соснами, а между ними - озером и небом - светлый от закатных лучей лиственный лес на противоположном берегу. Лес постепенно темнел, а озеро и небо становились белёсыми. Над озером поплыл туман.
Вернулись с прогулки усталые Галя и Лариса. Попали в дождь, но видели костёл. Заходили на польский хутор, где их угостили сметаной и творогом. Видели много красивых пейзажей. Я пожалела, что не пошла.
Ходили за дровами.
Удивительно, что Римаиса не интересует история родного края, зато Римаис заботится о дровах
Разговоры о книгах и пластинках с Ларисой. Она знает много, но ловит то, что лежит на поверхности, в этом есть что-то от потребительства. Но говорить с ней интересно. Цвейг. "Амок". "Неотправленное письмо". Поэмы Парни. Честерфильд. "Письма к сыну". Барбюс. Венгерский журнал "Мелодия". Песни...
"Я тебя могу простить,
Как будто песню в облака пустить,
Я тебя могу простить
Сегодня, раз и навсегда.
Ты в ту ночь сказала "да"
И это слышала в реке вода,
Я прощу - а вдруг она
Простить не сможет никогда?"
..."Ты сказала мне "люблю",
И в небе загорелось две звезды,
Я прощу...
После ужина - репетиция, где обсуждался извечный танец маленьких лебедей в мужском исполнении и скучными голосами пелись удалые туристские песни. "Люблю тебя я до Игналины, а дальше как получится!"
В палатке у нас с Галей в присутствии Гены вышла ссора. Она обвинила меня в том, что я съела общие сливы, а надо было разделить. А я разделила. Посторонние люди на отдыхе постепенно надоедают друг другу. Накапливаются мелкие обиды. Но я восхищаюсь её живостью и сметливостью, добротой.
5.9.72 8час. Встала раньше Гены и Гали. Пошла умываться на озеро. Озеро стояло зачарованное. Жаркое утреннее солнце над туманом. Огромное бесформенное облако плавных очертаний над большим озером Жерминай, откуда мы пришли на эту стоянку, и тоненький ровный туман над нашим озерком. Этот слой таял на глазах. Вода чистейшая и спокойная. Тишина. Только восторженно пискнет птица или осторожно плеснёт рыба. Всё затаило дыхание. Оглянешься - даже кругов нет: ровное зеркало. Тепло от неба и воды так и обволакивает. Когда была в палатке, слышала, как над ней пролетели утки.
Пошли пешком по шоссе в костёл. Он возвышался среди полей издали, в купах густых дубов, за рекой. Обычный костёл из красного кирпича, простой и даже грубоватой архитектуры.
У входа нас встретила женщина, похожая на учительницу. Скромный узелок, бледное доброе полное лицо, серые глаза, полноватая фигура, чёрное платье..
Я шла первая. Сказала: "Лабас ритас". Она вежливо улыбнулась и ответила: "Лабо гено" - было полдвенадцатого, и мы опоздали ровно на час. Оглядела зал. Ничего особенного, аккуратный и нарядный, за стрельчатыми окнами бушует подсвеченная солнцем листва. Темнолицая Мадонна над алтарём испытующе смотрит в зрачки, облачённая в серебро среди обилия позолоты. Готические своды обещают наслаждение органом. Иконы не очень давно и не очень хорошо, но тщательно написаны.
Моё внимание привлекло изображение слева от алтаря. Я думала, что это или Ягайло или Стефан Баторий. Бросалось в глаза несоответствие смирения на лице и значительности самого лица с сильным подбородком, энергичным прямым носом и мощными надбровными дугами.
От того, что давно не слышала орган, уже заранее наворачивались слёзы на глаза. Если долго не слышу музыки - блатные песни у костра - не в счёт, - хочу подвывать органу, как собака.
Сижу и думаю - только бы не зареветь. Мне помогло несовершенство исполнения - заедало меха органа и было взять несколько фальшивых звуков, но спето было с большой душой (пела и играла эта женщина), с глубокой верой и страстью.
Я спросила о портрете - это литовский князь Казимир, денно и нощно посвятивший себя молитве и с приходом срока отказавшийся от престола. Вообще этот костёл интереснее того деревянного, который мы видели у оз. Пакасас.
Соревнования по гребле перед обедом. Наши пришли предпоследними. Первым пришёл Римаис, он же - судья. Потом он мучился угрызениями совести и спрашивал главных соперников, "корсаров", - может, надо было назначить судьёй Лёву - но Лёва скрылся.
Римаис с "корсарами" поехал на рыбалку. Весь день сегодня пишу дневник.
Моем сливы за бортом и едим. Подплывают "корсары" и угощают ухой.
Римаис дулся в карты с нашими старыми девами, которые на весь лес орали про женихов, невест и надрывно ржали как лошади. Он прошёл мимо меня, остановился и спросил: "Что пишешь?"
Он хотел, чтобы я заговорила с ним, и я хотела заговорить с ним, но не сумела, а деревянно улыбнулась: "Пишу стихи на английском языке". Он досадливо покривился и отошёл.
После того, как мы возвратились из костёла автобусом, он спросил меня: " Правда, удобно?", - и я не догадалась его поблагодарить. Обидно. Он хороший и красивый. Потом я спросила про Борзова (он читал в газете про олимпиаду), и он с готовностью ответил, а потом взял и уплыл на лодке, потому что я не поддержала разговор. А ведь я вообще смелая: когда мы с Галей в темноте катались по торфяному озерку, и кто-то неслышно, тенью, подплыл к нам, испугалась Галя, а не я. И я выпрыгнула, привязала лодку и за руку привела Галю к лагерю. Галя об этом забывает.
Гена больше всего заинтересовался землячкой - изящной и высокой брюнеткой из Ленинграда. Они много говорят у костра о литературе. Она одета просто, по походному, но выглядит лучше других. У неё уверенные и расслабленные движения девушки, привыкшей нравиться. Её мама - портниха. Мне всё равно, а Галя, кажется, расстроена. К ленинградке подходит песня "Я могу тебя простить...", - самая модная в 72-ом году.
В какой-то день поставили на пенёк все запасы сливочного масла в полиэтиленовой упаковке, гостеприимно раскрытой. Каждый проходил мимо, отрезал хлеб, масло, и перекусывал между приёмами пищи. Римаис это дела заметил и прекратил - от свежего воздуха и подвижного образа жизни аппетит зверский.
Неожиданно наш поход закончился. Кажется, был прощальный ужин. Шашлык. Обменялись адресами. Римаис сделал общую фотографию. Ночью он, пьяный, резал стропы у палаток - такая традиция. Галя испугалась и просила меня не выходить из палатки - я вышла, как только перерезали стропы. Я рассмеялась - какая разница?
Кудрявый Валера в темноте увидел угря в озере - говорили, что они здесь водятся. Я до этого заявила, что никогда не ела угря и очень хочется попробовать. Начал ловить, свалился и весь промок.
На шашлыке договорилась с одной из туристок, Ирой, с которой мы не были дружны, поехать в Вильнюс и Ригу. Я много читала про них и Тракай и больше всего в этой поездке меня привлекали именно столицы, а лодочный поход - это повод оказаться в Прибалтике. Конечно, хотелось ещё в Ниду и Палангу, но во-первых это дороже, а потом там не было похода, а только пляж - скучновато.
Ира тоже хотела посмотреть Вильнюс, Тракай и Ригу, а в Таллин ехать не хотела - она собиралась купить зимние сапоги в Риге и уехать домой. Симпатичная скромная женщина, ничего не запомнилось из общения с ней. Я бы поехала с Галей, но ей надо было сразу на работу.
В Каунас поехали из Игналины всей группой. Бегали по всем магазинам, по улицам с шубами наперевес, запихивали покупки в автобус. Было неловко за соотечественников. Кое-кто всё-таки пошёл в музей Чюрлёниса и музей чертей, кажется, в музей колоколов, в общем по путеводителю.