- Начинается утро новой эпохи, Высокопросвещенный! Да-да, именно так! И я не могу отказать себе в удовольствии поздравить вас с долгожданным восшествием на престол законнейшего монарха. - Нарочитая скромность одежды говорившего с лихвой возмещалась обременительно-помпезной речью. - Какое счастье наблюдать столь знаменательное событие!
- Если позволите, то я хотел бы заметить, что ваша роль отнюдь не сводима к положению простого наблюдателя.
- Пустое, право, пустое дело затевать разговор о чьих бы то ни было заслугах в такое время! Мне и впрямь посчастливилось оказывать нашему обожаемому государю некоторые услуги и состоять при его особе, но сегодня я пригласил вас для очень важного разговора. Неизмеримо более важного, чем грубые и пошлые попытки соизмерять списки заслуг, подлинных или мнимых.
- Я весь внимание, господин Главный распорядитель.
- Не мне говорить вам о значении сохранения и приумножения знания, Высокопросвещенный. И знанию о сем великом событии не должно раствориться бесследно в памяти грядущих поколений. Кто же донесет до потомков кристально чистое слово правды? Кто отобразит все величие духовного подвига поколений истинных владык, влачивших жалкое существование на чужбине? Чей рассказ заставит ужаснуться подлостью, низостью, хитростью и коварством врагов наших, обманом захвативших трон? Кто живописует радость народную в день возвращения законного владыки?
Пылкая речь Главного распорядителя, казалось, мало тронула Высокопросвещенного. Он лишь слегка приподнял тонкие брови:
- Наше братство уже долгие годы тщательно ведет записи...
- Вот именно! - С жаром перебил собеседника Главный распорядитель. - Долгие годы, как вы изволили сказать! Долгие годы, в продолжении которых узурпаторы сменяли друг друга на троне. Можем ли мы ручаться, что все скрипторы вашего славного братства были... - он несколько замялся, - свободны от воздействия со стороны тиранов? И потом, ведь могли вкрасться ошибки.
- Ошибки?
- Да, именно ошибки. Ошибки, которые необходимо исправить. - Темные глаза Главного распорядителя испытующе уставились на Высокопросвещенного. - Надеюсь, вы понимаете, что это не только мое пожелание?
- Воля монарха священна, братья. Нас ждет большая работа во славу великого дела. Ступайте.
Рассыпающийся шорох множества мягких сандалий, светлые одежды уходящих, растворяющиеся в полумраке слабоосвещенных коридоров. Все ушли? Нет, не все.
- Высокопросвещенный...
- Да, брат мой.
- Позволено ли мне задать вопрос?
Тебе позволено. Именно тебе. Но не здесь.
- Следуй за мной, брат.
Вот мы и одни. У стен обязательно есть уши, но будем надеяться, что у стен моей скрипты ушей не так уж много.
- О чем ты хотел спросить?
- Что более священно: воля монарха или устав братства, запрещающий вносить изменения в созданное чужим трудом?
Высокопросвещенный слегка усмехнулся:
- А кто-то собирается вносить изменения? Нет, - он покачал головой, - мы не поступимся ни буквой, ни духом нашего устава. Как там сказано: "Собирать и сохранять о лесах и морях, о птицах, зверях и гадах, о делах людей и нелюдей...
- ... о страшном и великом, удивительном и примечательном. О достойном внимания потомков". - Завершил его собеседник.
- Вот именно. Собирать и сохранять для потомков. И потому мы не будем исправлять уже написанное. А если "законнейшего монарха" не устраивают старые летописи, что же... - Высокопросвещенный пожал плечами, - мы создадим новую. И займешься этим ты.
- Я?
- Не один, разумеется. Ошибки, - он снова усмехнулся, - надо исправлять, но делать при этом новые не следует. По крайней мере, такие, что слишком уж лезут в глаза. Да, чуть не забыл - с восшествия на престол начался новый год новой эпохи, учти это. И помни: наше дело сохранить и передать. Пусть потомки сами разбираются, что достойно внимания, и кто ошибался.
Коридоры, скрипты, хранилища, снова коридоры - все знакомое с детства. Другой жизнью он жил лишь тайком, нечасто, выскальзывая за порог братства, чтобы нырнуть в яркую, цветастую круговерть базарной площади, поглазеть на исполненных значимости королевских гвардейцев у дворца, пройти по легким как чудо мостам над журчащей водой. И каждый раз гадал: знает ли об этом учитель? Уж больно понимающе тот усмехался при следующей встрече. Но ни о чем не спрашивал, ни на что не намекал. Умен и осторожен - недаром стал Высокопросвещенным. Но как быть с его поручением? Как уложить в строгую лаконичность летописи разлетевшийся мелкими, цвиркнувшими по городской стене, осколками кувшин водоноса, убитого при неожиданном штурме? И как передать грозный топот вступающих в город войск? Соленые шуточки бывалых наемников? Неожиданную роскошь коронационных торжеств? Не влезет все это в летопись.
В летопись не влезет и не должно. "Сохранить и передать", - сказал учитель. Что же, он попытается...
"Записки на полях" - выдающийся памятник средневековой литературы, положивший начало жанру т.назыв. "городских писем". Датируется первыми десятилетиями I в. нов. вр. Посвящен описанию событий, сопутствовавших смене династии. Содержит много интересных сведений о быте и нравах эпохи. Был популярен среди современников, цитируется многими известными авторами. Повествование ведется от лица небогатого жителя столицы. Подлинное авторство не установлено, традиционно считается, что "З.н.п." могли быть созданы одним из членов Братства. Это косвенно подтверждается аутентичным автографом, обнаруженным в середине прошлого века в хранилилищах летописей.