Аннотация: Мы ехали-ехали... ехали-ехали... Ведьму вот из костра вытащили, Пашку женили... Куда мы вообще едем-то?
Этот мир удивительно красив. Наверное, и наш мир был когда-то таким... Хотя если и был, то не Россия. Видела я Россию прошлого века. А чего её не видеть? Стоит только отъехать от Москвы, и здравствуй, смутное время. Покосившиеся избы, серые от сырости, мшистые леса, комариные болота и вечная распутица. Зимой снега в человеческий рост, осенью и весной - хлюпкая и чмокающая грязь, летом - пыль столбом. Леса у нас страшные, буреломные, окутанные мхом, паутиной, сплошь дурман-трава да поганки. В таких лесах только нечисть да волки с медведями, им там самое раздолье. Впрочем, и нечисти-то нет в русском лесе, откуда ей взяться? Вся нечисть нынче в городах - в головах бомжей и горьких пьяниц, в черных сердцах власть имущих. Деревня умирает, медленно, мучительно, захлебываясь в собственных нечистотах. Тяжкий труд и вечная нищета высасывает из людей все силы, в городах ведь куда легче - и работа почище, и условий больше. Только теряется это ощущение безграничной свободы, огромного неба, чистого воздуха. И дышат, дышат гарью, выхлопными газами и дыханием чужих людей миллионы ленивых белых жирных улиток, большинство из которых в жизни не испытывают тяги ни к чему, кроме удовольствий. Вся жизнь большого города направлена на одну цель - жрать, спать и... ну дальше вы знаете. Возможно, когда-нибудь они и спохватятся, что все больше теряют человеческого, как говорит Аарон - Божью искру, но пока Враг Человеческий старательно и, главное, успешно эту искру гасит.
Враг, ловец человеческих душ, властелин тьмы, сатана - много имен у него. Эльф называет его по своему - Коллекционер. Вот уж воистину! Худших он искривляет, искажает по своему образу и подобию, а лучших... о, лучших он любит до безумия! И чем сильнее, чем мудрее, чем ярче человек - тем больше у него возможностей стать украшением темной Коллекции. Коллекционер с напряженным вниманием следит за каждым шагом, каждым действием своей жертвы - и с изощренностью расставляет ловушки. И с каждой его осечкой, с каждой неудачей его время приближается. Банально срабатывает теория вероятности. Её не переиграть. Чуть только споткнись - и ловчий опутает тебя своей сетью и утащит на дно, о ты, желанная крупная рыба! И костяк твой - голый и без признаков интеллекта - будет выставлен на обозрение: вот, полюбуйтесь на вашего кумира! И это если повезет. Смерть - предпочтительный выход. А если жертва даст слабину, поддастся на провокации - быть ей послушным орудием в руках Нечистого, внешне еще человеком, а внутри - сущим бесом.
Середнячков он не слишком любит, этот Коллекционер. Середнячков Коллекционер не выставляет на витрину. Они сами попадают к нему в сети - те самые, на крупную рыбу. Но как рачительный хозяин находит для каждого свое место - в кладовке ли, в подвале... Иногда, конечно, когда бродит он, "как рыкающий лев", может и мышку придушить - мимоходом, играя, чтобы не утратить своих навыков...
Но подвластны ему лишь люди и им подобные. Смертные, короче.
Эльфы - это эльфы. Перворожденные. Старшие сыновья. Говорят, люди произошли от эльфов. Даже на земле, считают ученые, когда-то были долгожители. В Библии говорится, что Ной жил 950 лет, и дети, и внуки его жили очень долго (Павел так сказал)...
Эльфы - порождения света. Коллекционер не имеет над ними власти. Если эльф впустит в свою душу тьму - он становится демоном. По эльфу это очень просто увидеть - глаза становятся красными, волосы темнеют, появляется шерсть на теле. Возможно, потом появляются и хвост с копытами, но до такой стадии эльфы не доходят. Трудно ходить без головы. Впрочем, подобной процедуре эльфы подвергаются редко. Они, ясное дело, предпочитают сматываться со всех ног. Или со всех копыт...
У вервольфов ситуация примерно та же. Могут выродиться. Но у них есть некий иммунитет к тьме, накопительная его часть. Их звериная сущность поглощает немалую часть зла. Поэтому чтобы они "обоборотнились", им нужно натворить немало делов. Однако, если у эльфа сохраняется разум, вервольфы его бесповоротно теряют...
Орки, пожалуй, противоположность эльфов. Некоторые считают, что орки - это эльфы, ушедшие во тьму, но это вовсе не так. Орки отдельно, котлеты отдельно. Возможно, когда-то и они были красивы. Вспоминая некоторые земные народности, я могу в это поверить. На земле, вроде бы, два типа негров - кривоногие, плотные, с ярко-выраженными признаками негроидной расы, и тонкокостные, стройные, длинные, с почти правильными классическими чертами лица. Есть в правильности красота, есть.
...А леса здесь, в Солнечной Долине, были сплошь светлые, березовые. Да и не леса это вовсе, а так, рощицы.
А деревни здесь - из светлой березы, с белеными ставнями, с резными наличниками, с коньками на крыше. И все утопают в цветах.
Когда я первый дом увидела - ахнула. Точь-в-точь моя избушка в сосновом бору. Эх, от моей-то избушки пепел ветром развеян...
- Видишь, Пашенька, - сказала я вертящему головой Павлу. - Ты рожден для этого мира.
Павел в последний момент настоял, чтобы отправится с нами.
- Не хватало еще, чтобы моя сестренка со всякими там эльфами якшалась, - заявил он. - Неизвестно еще, что эти эльфы из себя представляют.
Аарон страшно оскорбился и заявил Павлу, что "эти эльфы" любого человека за пояс заткнут. Но Паше по барабану, что заявил эльф. Он закинул свою котомку в повозку, а сам уселся на ослика, предусмотрительно выкупленного у остающихся воинов.
По подозрением оказалось четверо воинов. Я не поленилась и запомнила их имена. Лейтенант Димир, симпатичный юноша со светлыми взъерошенными волосами и темной душой, толстячек по прозвищу Сало, Горий - тощий, длинный и нервный, оруженосец, скользкий и недобрый (прехорошенький юноша, почти мальчик). Очень мне эта четверка не понравилась. Лейтенант чересчур темен. Сдается мне, его грань уже перешагнута. И мальчик мне тоже не нравится - он старательно подражал старшим товарищам. Уж не они ли нас оборотням сдали? Я предупредила Нику, а уж она передаст Сергею. Дай Бог, присмотрит за ними.
Паша определённо чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык быть во главе пищевой цепочки - заявил он. Даже если и не на самом пике пирамиды - то в той её части, которая треугольная, а не трапециевидная. А здесь в этой части находилась воинская элита и мастера. Воин из Павла никакой. Его тело, хоть и не дряблое, как у многих мужиков, разменявших пятый десяток, на Земле, он все-таки качался и следил за собой, но нет тех воинских рефлексов, выработанных годами. Когда тело уже не зависит от мозга, действует автоматически. Когда уже можно предсказать каждое движение противника, основываясь на опыте. Откуда у Павла опыт? Он неплохо плавал, мог отжиматься и подтягиваться, бегать на длинные дистанции, но мечом размахивал как бейсбольной битой. И это страшно его бесило. На первом же привале он порубал как капусту все окрестные кусты (тупым учебным мечом) и едва не отрубил себе ногу. Аарону, вздумавшему обучать его, удалось спастись бегством. Вероятно, Павел добьется кое-каких успехов, если найдет себе учителя - из чистого упрямства. Но профессионалом ему не стать. Поздно уже.
Он мог бы стать священником - в конце концов на Земле Павел изучил немало священных книг, но это опять же с чистого листа. Поэтому ему оставалось одно - карьера архитектора. Я думаю, что здесь не слишком много народу имеют диплом по строительному делу с отличием, да еще кучу сертификатов. Но не в цитадели же этим заниматься?
- А еще Мари, Мари, Мари... - объяснял мне Павел. - Она меня со свету сживет. Ходит за мной по пятам, был бы хвост - и хвостом бы виляла. Бесит! Если раньше мы жили на расстоянии, то тут в одном доме. Поссать не выйдешь - и тут она за углом.
Я покачала головой. Ничего не поделаешь, дружок. Такова твоя судьба.
Наконец Павел закончил жаловаться и ушел в повозку - спать. На ослике он продержался чуть больше часа, после чего в повозке эльфа стало ой как тесно.
- Ты знаешь, - сказал мне Аарон. - Мне кажется, что он в тебя влюблен.
- Кто? - страшно удивилась я. - Павел что ли?
- Думай, о чем говоришь, ушастый! - возмутился за спиной Павел. - Она же моя сестра!
- О! - захлопал ресницами эльф. - А разве вас, развращенных людишек, это останавливает? Ой!
Ему пришлось очень быстро вскочить и спрыгнуть с повозки, а потом еще немножко побегать. Павел, хоть и был немолод, немного за ним погонялся, крича как индеец. Честное слово, как дети!
В конце концов эльф подставил Павлу подножку, но недооценил сноровку и коварство моего братца. Честно сражаться с оружием в руках он не умел, но по боям без правил он был спец. Да и восточные единоборства изучал. В общем, эльф покатился по земле кубарем, а Павел как ни в чем ни бывало вскочил на ноги, словно мячик. Аарон был столь удивлен, что даже забыл рассердиться.
- Вечером продолжим беседу, - чуть отдышавшись, пообещал эльф.
Купцы оживились, переглянулись. Вечером явно ожидалась потеха.
Караван здесь - не совсем и караван. Есть одна большая дорога, торговый тракт, этакий путь из варяг в греки. По нему двигаются обозы. Здесь совершаются сделки. Здесь обмениваются товарами. И здесь же постоянно ездит конный патруль. От гор, что в землях эльфов до цитадели, и обратно. Дорог, разумеется, много, и городов много, но вот этот путь один. И вместе с патрулями едут торговцы. Часть из них сворачивает, часть присоединяется к обозу. Воины патрулируют свою часть дороги, а потом их сменяет другой отряд. Но это не ручей из повозок, нет. Патруль тратит примерно неделю, чтобы не торопясь проехаться из точки А в точку В. И еще неделю, чтобы обратно. С ними едет Караван. Основной караван. Ибо, что бы ни говорили хорошего об этих землях, здесь были и разбойники, и убийцы, и служители культа Коллекционера.
А караван - как рейсовый автобус, ходит по расписанию. Которое, не сомневайтесь, совпадает до минуты с движением патруля. Из года в год одно и то же.
Повозки сворачивают, кибитки вливаются в струю. Кибитки сворачивают, телеги присоединяются. Телеги сворачивают, появляется карета. Но и она тоже сворачивает рано или поздно.
Несколько телег дойдут до столицы. Они везут из цитадели доспехи и оружие, хотя правильнее было бы наоборот. Но что сделаешь, если в Цитадели поселился лучший в государстве кузнец? На этот раз купцы из Цитадели везут еще несколько занятных вещиц - эскизы летней одежды, образцы джинсовой ткани, несколько золотых украшений поразительно тонкой работы, женское нижнее бельё (Мариэлла с Никой упросили показать их вещи столичным швеям), везут зажигалку, шариковую ручку, бумагу необычайного качества... И огромный список вещей, помимо тех, которые завозили всегда.
Из Цитадели выехало шесть пустых телег, две - с оружием, доспехом и редкостями, и четыре разноцветных кибитки. Одна наша с Аароном, а теперь еще и с Павлом, ибо последний отказался спать под открытым небом, одна купеческая и две для охраны - чтобы было где спать днем.
Только за первый день с дороги свернуло две пустых телеги и кибитка купца, зато присоединилась крестьянская повозка. Целое семейство, с женщинами и детьми, отправлялось в ближний город - умер дядюшка и оставил большое наследство. Напрямик, скорее всего, было бы и ближе, и быстрее, зато с караваном безопасней и веселей.
Первый день мы с Павлом только и делали, что глазели по сторонам, на второй - у Павла с Аароном разгорелся нешуточный спор о священных книгах. Павел цитировал Библию, Аарон - эльфийские священные книги. Дело едва не дошло до рукоприкладства.
А я отчаянно, мучительно скучала по любимому. Теперь, когда я узнала его, дотронулась, стало в разы тяжелее, чем раньше, когда он жил только в моем воображении. Тоска была такая, что хоть волком вой. Мне приходилось ежесекундно себя сдерживать, чтобы не броситься назад. С завистью я смотрела на крестьянскую семью, хоть у неё и не было особого лада - но ведь они вместе. А я, я одна! Это несправедливо, неправильно! У меня не было даже достаточно времени, чтобы наговориться, чтобы насмотреться!
А на третий день стало чуть легче. Нет, не потому, что я привыкла к своему состоянию. Просто оборотни решили показать свои зубки.
Напали на нас ночью второго дня, почти на рассвете, напали тихо, почти незаметно. Если бы не Князь, встретивший их гулким лаем, мы могли бы и пострадать.
А так - только повеселились. Князь лаял, оборотни визжали, охранники молча рубили им головы серебряными мечами (что, не ждали? А вы думали, мы оружие просто на продажу везли? Признаться, я тоже так думала), оба купца быстро-быстро спрятались под телегой. Особенно порадовала крестьянская семья - ни тебе визгов, ни паники. Нет, дети под телегу, женщины заряжают арбалеты (и откуда только вытащили?), а трое мужчин - отец и два старших сына - довольно метко стреляют. Во всяком случае, наших они не подстрелили ни одного. А потом вышел заспанный Аарон в одних кальсонах и с эльфийскими клинками в обеих руках.
Конечно, он попробовал сказать нечисти "кыш", но на этот раз у него не вышло. Пришлось сражаться. Я только рот открыла. Это был серебристый вихрь, а не эльф. Кстати, я тоже под кибиткой была, меня Павел сразу же туда затащил. Сам в драку не полез, чтобы под ногами не путаться. Его за это потом похвалили даже.
Оборотней было десятка два, погонщиков двое. Их искрошили в капусту за считанные секунды. Их и пришлось по одному-двум на наших воинов. Погонщиков, кстати, сняли крестьяне, за что им лошадей отдали. Лошади красивые, черные, тонгоногие. Крестьяне их тут же патрулю и продали за полцены. Для чего им в городе боевые кони?
А оборотни... В лужах крови лежали уже не вонючие зубастые псы, а голые люди - мужчины и женщины. Невысокие, сутулые, с низкими заросшими шерстью лбами и почти полным отсутствием подбородков, с волосатыми руками, ногами и спинами. Голыми были грудь, живот и плечи. Все они, по-видимому, были молоды, с отменными зубами. В живых не осталось никого.
Аарон махал руками и разгонял всех досыпать. А потом сам копал могилу и молился. За каждого оборотня и погонщика. Помочь позволил только Павлу и мне. Погонщиками были орк и, видимо, демон-полуэльф, все как полагается, с рогами, копытами и хвостом.
Мужчины копали глубокую яму, а я закрывала глаза умершим. Как ни странно, мне было жаль их. И впервые в этом мире я опустилась рядом с Аароном на колени в искренней молитве. Я не просила у Бога больше счастья и любви - кажется, Бог дает это всем, кто готов взять это от него - я просила за всех оборотней. Любое Божье создание должно иметь выбор, а они его лишены.
Оборотни нападали на нас каждую ночь - строго два десятка и два погонщика. Аарон сказал, что погонщики, как и оборотни, меняют облик, лишь после смерти становясь тем, кем были раньше. то-то мне казалось часто, что верхом они выше ростом! Неведомый враг словно показывал, что сил у него немеряно. Заодно и спать не давал. Впрочем, с ними справлялись эльф, Князь и пятеро стражников. Возможно, так усыплялась наша бдительность, ждали, пока мы привыкнем к определенному количеству врагов и перестанем быть настороже.
Зато через неделю, когда мы подошли к первому городу, у нас было четырнадцать великолепных лошадей вороной масти, которых мы потом продали за неплохие деньги.
Это был не город даже, а большое село, дома деревянные, на окраине простые избы, в центре - двухэтажные терема. Улицы выложены деревянной брусчаткой, несколько каменных домов - и уже город, не село.
Главная улица, она же торговый тракт, широкая, мощеная камнем. Тут легко могут разъехаться три телеги. Вдоль неё основные лавки - и кузнец, и гончар, и портной, и прочие. Тут же, конечно, и булки-лепешки-пироги продают, чтобы кто торопится, хоть прямо с обоза покупал. Запахи стоят одуренные, жареным на углях мясом пахнет так вкусно, что рот мгновенно наполняется слюной и подводит живот. А денег-то у нас с Павлом нет совсем!
Эльфа здесь все знают, суют ему корзину пирожков бесплатно. Он, конечно, предлагает и нам, но мы хотим мяса, мяса, мяса!
Эльфы к мясу относятся неодобрительно. Конечно, если ничего другого нет, то, возможно, и съедят, но вот чтобы жаждать... нет, ему нас не понять.
Павел выпросил-таки остановку здесь на ночь, как-то договорившись с патрулем, что мы их нагоним завтра. Патруль старается не останавливаться в городе. Итак, солдаты отправились дальше, а мы втроем остались. Эльф идет в дом к целителю - к нему сейчас пойдут толпы народу.
Наша с Павлом задача - продать табун вороных и тонконогих. Четырнадцать голов. Трое наших, остальные стражников. Надо думать, патруль теперь особо торопиться не будет, поджидая нас. Эльф великодушно уступил нам с Павлом своего коня - в деньгах он не нуждается. Мы и не настаивали, признаться.
Лошадей купили сразу, прямо на улице, мы и до местного рынка дойти не успели. Аарон нам сказал примерную цену - по 10 золотых за каждую. Оптом можно дешевле. Павел рос в советские времена. Для него понятие "оптом" весьма своеобразное. Поэтому за весь табун он запросил дороже, чем за каждую по отдельности, аргументируя это тем, что "зато больше ни у кого таких не будет". Он не сомневался, что лошадей потом новый хозяин продаст еще дороже, и быстро разъяснил покупателю понятие монополии. И продал по двенадцать монет. И еще двух других лошадей, попроще, выпросил как бонус. Нам же надо как-то нагонять патруль, не пешком же! Поскольку я верхом ездила крайне неуверенно, а Павел и Аарон не имели с этим проблем, было решено, что я поеду с кем-нибудь из них. Итого на руках у нас теперь два коня и 36 золотых. Неплохо для тех, кто выехал вообще без денег!
На один золотой можно было снять простенькую комнату на неделю, но Павел царственным жестом снял местный номер "люкс". С огромной кроватью с перинами (и чтобы без клопов!), с водопроводом (только холодная вода, тут вам не Цитадель), и включенным обслуживанием. Это значит, что всю нашу одежду выстирали, выгладили и починили где надо, натаскали нам горячей воды в ванну, а еще пришел цирюльник и предложил нам свои услуги.
Съемщиков здесь принято кормить бесплатно с общего стола. Наконец-то мы вкусили и жареной свинины, и гуся, запеченного в тесте, и тонких, почти прозрачных лепешек, и белого хлеба с маслом и сыром...
А потом, потом мы пошли по магазинам. Мне купили несколько платьев, обувку и пару мальчиковых костюмов, Павлу - сапоги, несколько ножей, рубашки и штаны, а главное, несколько альбомов и хороших карандашей. Причем к последнему нам дали адрес художественной академии в столице, где можно было приобрести куда больше товаров.
И у нас еще остались деньги, да-да! Те самые тридцать золотых, за которые и предлагал Аарон продать лошадок.
Кстати, в этом мире, как и у нас, дюжина мужских сорочек из тонкого полотна стоила 30 серебряных монет, а женское платье почему-то два золотых. Ну ладно, это было очень красивое бархатное платье, чересчур плотное и тяжелое для этого времени года, но должна же я иметь хоть один приличный наряд.
Мы и выкупались, и выспались, и уложили вещи, а Аарон явился только на рассвете, бледный до синевы и с трясущимися руками. Он-то, в отличие от нас, весь вечер и ночь работал - исцелял людей. Пришлось запихать его в горячую ванну, напоить вином с пряностями и накормить, и только потом он сумел сесть в седло.
Караван мы нагнали довольно быстро, как я и предполагала, они не торопились. Стражники очень обрадовались выручке за лошадей, а Аарон сразу плюхнулся в кибитку - спать.
Я же уселась в повозку и, обхватив себя руками, принялась тосковать. А что еще делать? Читать нечего, рисовать невозможно, поболтать не с кем - Аарон спит, Павел, немного подумав, тоже завалился, и куда в него столько сна влезает, песни петь - компания не та. По сторонам глазеть надоедает - поле да лес, лес да поле. Вдалеке разве что дымок покажется. Вот до вечера доживем, там и повеселимся.
Ага, накаркала. Повеселились, че.
На этот раз напали сверху, какие-то мерзкие твари, похожие на летучих мышей-переростков. Твари визжали, стонали и ухали, попасть в них из лука или арбалета было сложно - очень уж верткие, а мечом достать и подавно. Патруль изо всех сил размахивал мечами, пока кто-то умный не схватил шест и не сшиб парочку. Я в свою очередь (уууу, не люблю летучих мышей) сунула в огонь веник и уже пылающим как факел оружием начала тыкать в этих летающих свиней. Как они захрюкали! Выяснилось, что огня они боятся... как огня, гм. В общем, разогнали мы их достаточно быстро, но ущерб они нанесли немалый. Две телеги перевернуты, тент на кибитке Аарона разодран прямо-таки в лоскуты, воины искусаны и поцарапаны, часть продуктов растащена.
Пес, угрюмо ворча, забрался в кибитку. Благодаря длинной густой шерсти, он не был ранен, но и не отличился в бою. Не достал ни одной твари - уж очень они высоко летали.
Дети, запрыгнувшие под телегу, не пострадали. Крестьянский юноша лет шестнадцати, и раньше проявлявший отвагу, сумел сбить меткими выстрелами из арбалета не меньше дюжины тварей. Однако и ему досталось. Руки изодраны в мясо, ухо почти оторвано - летучие крысы быстро сообразили, что он опасен.
Что укусы этих тварей ядовиты, мы поняли, когда один из стражников посинел и потерял сознание. Бедняга Аарон! У него уже не было сил, и нам с Павлом пришлось его придерживать с двух сторон, чтобы он смог хоть как-то помочь раненым. Я очень хотела передать ему часть своей энергии, но не смогла. Двое стражников умерли без мучений. Просто легли и заснули навек. Видимо, яд такой незаметный. Юношу каким-то чудом удалось спасти - все же молодой, полный сил. Не исключено, что его спасли мать, сестры и братья, буквально вымолившие его жизнь у Всевышнего.
Аарон лежал без дыхания на повозке, остальные дремали, с юным храбрецом сидела мать.
Мы с Павлом заснуть не могли.
- Как думаешь, они каждую ночь будут нападать? - спросила я брата.
- Может быть, - тихо ответил он. - А потом, когда мы найдем управу, придумают что-нибудь.
- А зачем?
- Ну, наверное, нас пугают. Захотели бы убить, давно бы прикончили. Подослали бы тебе отравленного таракана и дело с концом.
- А зачем я им нужна? Что во мне опасного? Таланты средненькие, сил немного.
- А это надо узнавать у остроухого. Не зря он тебя от себя не отпускает. Мне кажется, что тут все не так просто. Заметила, когда блохастый пропал? Сначала он тебя пас, потом вот эльф. Я думаю, они в сговоре.
- Ты серьезно?
- Более чем. По времени, главное, совпадает. Твой Иен пропал за два дня до появления каравана. Он как раз успел бы его перехватить и сговорится с ушастым.
- Не знаю, не уверена, - задумчиво протянула я. - А вот пес точно подсадной. Я уверена, он меня ждал.
- Да, пес тоже подозрительный, - кивнул Павел. - Но он на эльфа внимания не обращает, а эльф на него. А это странно. Чтобы эльф, понимающий животных, да не вцепился в такого пса клещом - не верю! Либо они давно знакомы, либо... Хотя что либо? Они знают друг о друге.
- Ага, вцепишься в Князя, как же, - возразила я. - Где сядешь, там и слезешь. Он сразу под дурачка косит.
- Можно, конечно, наручниками к батарее и лампу в лицо, в смысле в морду, да нет ни наручников, ни батареи, ни лампы, - притворно вздохнул Павел.
- Да-да, и утюг на грудь, а паяльник... - фыркнула я.
- Откуда знаешь?
- Я в России, дорогой мой, жила, - улыбнулась я. - Это ты сразу во Францию смотался.
Павел пожал плечами. Мы некоторое время сидели молча.
На самом деле раньше я не испытывала никакого желания расспрашивать пса. Зачем? Зато теперь проверю теорию.
- Знаешь, а я скучаю по Марку, - неожиданно сказал Паша. - А ведь раньше я его раз в год видел, и ничего. Вон он, оказывается, какой!
- Это ты из-за мальчика крестьянского?
- Ага. Ведь это мог быть и Марк. Мой сын тоже смелый... Я им горжусь.
- Скажи ему об этом, - посоветовала я.
- Когда?
- Напиши. Обязательно напиши. Ты же сирота, Паш. Неужели не понимаешь, каково ему теперь? Сунулся с нами сдуру, а теперь ни матери, ни отца рядом.
- Да Маринка тоже не слишком-то хорошей матерью была...
- Тем более! Напиши!
- Ладно, - согласился Павел. - Буду мужиком и напишу. И прощенья порошу за все годы. Прямо сейчас и напишу.
Павел ушел за бумагой, а я вспомнила Марину.
Марина, дочь французского дипломата и русской эмигрантки, была необычной женщиной. Тоненькая, гибкая, черноглазая, с удивительной энергией, потрясающе талантливая художница. Они познакомились на какой-то выставке в Болгарии. Марина жила в Париже, Павел тогда еще учился в Питере, в архитектурном. Их роман был похож на сказку, Марина через своего отца добилась, чтобы Павлу дали французское гражданство, устроила по обмену в лучшее архитектурное училище во Франции. Можно сказать, Марина сломала систему. Пока они общались на расстоянии, все было отлично - оба молоды, горячи, хороши собой, безумно влюблены. Но только они поженились, как начались проблемы. Павел был безумно ревнив, да и Марина ему не уступала. И однажды в ссоре Павла занесло. Он напился, разгромил квартиру, наговорил Марине ужасных вещей, пытался задушить её шарфом. Марину спасли соседи.
Признаться, мы с Никой, знающие про его взрывной характер, ожидали, что это случится раньше. Он продержался очень долго - больше года.
Марина его любила, но простить не смогла. Вроде бы они и помирились, и она забеременела, и Павел сидел на психотропных, но - простить не смогла. Они разошлись тихо и мирно. Павел потом два года пил, был абсолютно невменяем, не видел ни рождения сына, ни его первых шагов. А когда попытался - Марина все припомнила, и через суд ему установили ограничение - раз в год на один день в присутствие матери. Павел не особо переживал - ему нужна была Марина, а не ребенок. Мы с Никой были молодые и глупые, нас не интересовал Марк, да и что мы, девочки, могли поделать? Я и увидела-то его в первый раз у Сергея. Марину, как видимо, сын тоже интересовал мало, она с головой ушла в светскую жизнь, замужем была еще трижды, а Марк учился в закрытых школах.
Со второй женой Павла повторилась та же история, только в укороченном варианте. Свадьба, скандал, развод. Правда, там Паша, кажется, схватил то ли кочергу, то ли биту. До применения не дошло - дама быстро бегала. От второй жены Павел, кажется, откупался до последнего времени - платил алименты. Понятно же, что от Мари он теперь бегал как от огня.
Спать мне не хотелось, и я пошла к матери раненого юноши и предложила посидеть с ним, пока она хоть немного отдохнет. Все же у неё еще семеро деток. И как она справляется? В наше время один - уже обуза, два - крутят пальцем у виска, ну а больше - пиши пропало. А тут трое старших сыновей, и еще трое девчонок, и младшему мальчику нет и пяти.
Раненый мальчик спал, чуть вздрагивая, мать его спала рядом, иногда приподнимая голову, а я тихо сидела, изредка вставая и поправляя костер. Два воина, стоявших, а точнее сидевших на страже, бесшумно поднимались по очереди и обходили стан, кивая мне. Всю нечисть они уже стащили в кучу поодаль. Утром сожгут.
Мальчик, такой юный, такой свежий, пробудил во мне воспоминания о прошлой жизни. Как быстро то, что казалось правильным или интересным, покрылось дымкой и кануло в забвение! Я когда-то не могла обойтись без горячей воды и электричества, а ортопедический матрас был мне жизненно необходим. Я жила в одиночестве в лесу, а сейчас меня трясет об одной только мысли об этом. А мои дети, дело всей жизни? Какой жизни? Пустой, скучной, серой...
А мальчик хороший, светлый. Мне таких почти не встречалось. Ко мне все больше этаких хищных и зубастых приводили, со сверкающими глазами и злобной ухмылкой. Я зубастых больше люблю. Они, когда к свету меняются, непременно яркими звездочками будут. Закон сохранения энергии - никуда его сила не денется, только изменит направление.
Что же за мир у нас такой, что за страна - если вот таких как этот, изначально сильных и чистых, я не встречала? Ладно, специфика работы такая. Были и у нас богатыри на Руси, были и герои. Только вот улицы Ильи Муромца я что-то не встречала, все больше Павликов Морозовых почему-то. Хотя война много народу наизнанку вывернула. Война - она посильнее моих уроков будет. Тут черноте не место, не научишься работать в команде, не научишься жертвовать собой - и пропадешь не ты один, вся страна. Сильные бури рождают сильных людей. Это во время затиший тараканы выползают, им в полутьме да сытости хорошо. А попробуй яркий свет да пылесос - и нет ни одного. Хотя вот кризис 90-х почему-то одних упырей породил. Бандитская Россия! А в советском союзе быть ученым было почетно! Не так почетно, конечно, как завскладом.
А в этом мире Бог ближе. То ли изначально, то ли потому, что люди сами к Нему стремятся. Наверное, и у нас в войну молились...
Юноша открыл глаза (голубые-голубые), разлепил растрескавшиеся губы, попытался что-то сказать. Я дала ему воды из маленького чайничка с носиком, специально, чтобы поить раненых.
- Не бойся, - сказала я ему. - Аарон тебе поможет. Жить будешь. А мама твоя рядом, спит. Не будем её будить.
Юноша успокоился, прикрыл глаза.
Мне 47 лет! У меня тоже мог бы быть такой сын. Я тихонько пела ему колыбельные из русских мультфильмов... Ложкой снег мешая, ночь идет большая... Засыпай и ты, малыш...
На рассвете всегда холодно. Небо розовеет, потом желтеет. В лагере тишина, все спят очень тихо, не храпят, не сопят. Мертвое царство!
У юноши, мне кажется, жар. Кладу руку на лоб - весь пылает. Надо будить Аарона. Ничего, в дороге выспится.
Эльф недоволен, бурчит что-то под нос на своем эльфийском, но я безжалостна.
Очень интересно наблюдать, как Аарон исцеляет.
Он положил руки на лоб мальчика, закрыл глаза, окаменел. Только губы шевелятся. Разговаривает со своим Богом. Интересно, что он ему говорит? Спорит, доказывает? Смиренно просит?
Почти против своей воли, завороженная его неподвижностью, я медленно протягиваю дрожащие руки, кончиками пальцев касаюсь лица раненого, закрываю глаза. Господи!..
Сила ли молитва? Отвечают ли мне? Слышат ли меня?
Как могут люди говорить Богу "ты"? Это невероятно кощунственно. Но как назвать того, кто проникает внутрь тебя, кто наполняет тебя, становится твоим дыханием, твоей кровью, твоими костями? Не на "вы" же. Видимо, здесь особое "Ты", с заглавной буквы. Теперь я понимаю, зачем в русском языке был звательный падеж. Господи!..
С одной стороны я чувствую себя полной дурой. На глазах у всех я стояла на коленях и разговаривала с невидимым. Но это спокойствие, этот мир в душе, эта красота вокруг - они настоящие! В России бы надо мной смеялись и тыкали пальцами. Здесь это в порядке вещей. Не буду думать об этом.
Я подумаю над этим завтра. Или послезавтра. Или никогда.
Аарон смеется. Юноша сидит, растирая руки. Все вокруг еще спят. Странно, мне казалось, что прошла, по меньшей мере, вечность.
- Знаешь, Аарон, надо этому мальчику карьеру строить. Не знаю, что у вас тут за паладины, но если он туда не подходит, то кто же?
- Гал, паладины - это монахи-воины. Быть паладином очень почетно, туда не каждого возьмут. Они живут в монастыре некоторое время, где обучаются рукопашному бою, владению оружием, навыкам оказания первой помощи. Каждый паладин - священник.
- И Оскар?
- Так и знал, что ты это спросишь, - пробормотал эльф. - Твой Оскар тоже священник. Но он не человек.
- И что с того?
- Да то, что он сам по себе священник.
- Фигня какая, - пожала плечами я. - Что, все эльфы священники что ли?
- Эльфы в священниках не нуждаются. Я же тебе объяснял...
- Да, да - они сами аккумуляторы. Слышала уже. Но ты же священник!
- Я священник для людей. А для эльфов - один из них.
- А почему любой эльф не может быть священником?
- Не хотят, - коротко ответил эльф.
- Мило, - пробормотала я, а потом, вспомнив разговор с Павлом, спросила, - А ты откуда Князя знаешь?
- Оскара-то? Он жил у нас одно время.
- Да нет, не этого князя. Про Оскара понятно, за три сотни лет при здешней плотности населения ты каждого можешь знать, тем более из долгожителей. Я про пса.
- А, пса! - ненатурально удивился эльф. - А я и не знаю.
- Да ты что? - поразилась я. - Такого пса и не знаешь? А мне отец Ральф говорил, что он первородный.
- Не первородный, а первозданный, - поправил меня эльф. - Вовсе он не первозданный. Хотя из тех, древних, это так. Спутник первых эльфов.
- Первых?
- Я все забываю, что ты не знаешь простых вещей. Бог создал землю и заселил её растениями, животными, эльфами...
- Да-да, и сказал, плодитесь и размножайтесь, - кивнула я. - Стой! Эльфами? Не мужчиной и женщиной, а эльфами?
- Никто не знает, сколько их было. Никто не знает, сколько было рыб в море, белок в лесах, птиц в небе, лошадей в стадах. Ну и собак, понятное дело.
- А первозданные эльфы еще живы?
- Нет, конечно! Тысячи лет прошли!
- Не миллионы?
- Нет, около восьми тысяч. Сейчас 8017 год от сотворения разумных. А эльфы живут около тысячи лет. Люди - сто, сто двадцать, кто-то и дольше.
- Ого! - удивилась я. - А мы в семьдесят радуемся, что еще живы!
- А у нас в семьдесят еще свадьбы играют.
- Ну свадьбы и у нас играют, - рассеяно ответила я. - А почему такая разница? Божественная энергия?
- Не задумывался, но наверное.
- А пес? Мне кажется, что белки сотни лет не живут?
- Это не просто пес, а Пес из эльфийских. Скажем так, из пробной партии. Эти одинаково свободно служат и ангелам, и демонам. Немного их осталось с прежних времен. Где-то есть великий конь, есть великий сокол, пес - вот он, перед тобой.
- А кошки нет?
- И кошка есть, наверное.
- И тебя он совсем-совсем не интересует?
- Ну почему, интересует. Только он равен нам. Его не так-то просто разговорить. Меня он за равного себе не считает, а ты - смотри-ка, удостоилась чести с ним поговорить.
- Эй, светлые, нас кормить сегодня будут? - прервали нашу беседу воины.
И в самом деле - очередь нашей компании готовить завтрак. Совсем из головы вылетело! Эх, жизнь моя жестянка!
Ворча и хмурясь, я оторвала свой зад от бревнышка, на котором сидела, и поплелась за хворостом. Эльф вызвался напечь лепешек, у него хорошо получается.
Нынче с выходом задержались. Пока закопали ночную гадость, пока погрузились, пока эльф подлатал тех, кого вчера недолечил...
Как выяснилось позже, на все воля Божья, ибо выйди мы на пару часов раньше, как обычно, то у нас не появилась бы пара интересных попутчиков.
Первым костер учуял пес.
- Костер, костер! - залаял он. - Дым!
- Дым, костер, - пожал плечами Аарон. - Ну и что? Тут деревня недалеко.
- Это особый костер, тупица, - тявкнул пес. - Осина, можжевельник, ель... Ни о чем не говорит?
- Ведьму жгут, - побледнел эльф. - Надо разобраться.
Он взглянул на начальника охраны, в его наивные и чистые голубые глаза, и понял, что тут ему помощи не предложат.
- Галла? - неуверенно спросил он.
- Конечно, - кивнула я.
Очевидно, эльфу здорово не хотелось соваться в крестьянские разборки одному, но честь требовала хотя бы взглянуть, что происходит.
- И я с вами, - мгновенно вскочил с телеги Павел, до этого притворявшийся спящим.
Стражники пообещали двигаться медленно, как черепахи, купцы заворчали, а мы сели на лошадей (я ухватилась за Аарона) и поскакали в сторону деревни.
Увиденное ужаснуло даже меня, черствую и холодную дочь перестройки.
На помосте стояла женщина, привязанная к столбу. Вокруг был приготовлен костер из еловых веток и прутьев. Женщина когда-то была эльфийкой - уши острые, лицо красивое, тонкое, да и фигурка явно эльфийская - тонкая, гибкая. А вот глаза такие бордовые, волосы черные, вьющиеся, до пояса, сама вся смуглая, как цыганка. На голове рожки, и хвост дрожит, дергается. Нервничает, ага. Костер-то вяло, но горит. А на руках у женщины ребенок - девочка лет трех, да прехорошенькая! Волосы темные, как у матери, глаза в пол-лица карие. Девочка орет, рыдает, понятно, что ей страшно, а мать изо всех сил пытается её от себя отцепить и кому-нибудь отдать. Крестьяне стоят в растерянности. С одной стороны, они, приговорившие к смерти женщину, не готовы убить маленькое дитя, а с другой - на кой черт им ребенок демона? И подойти-то страшно, и в руки взять опасно.
И тут мы появляемся. Как благодетели. Сразу как-то все оживились, задвигались, даже заулыбались, несмотря на серьезность момента.
Аарон же осадил коня.
- Эй, ты чего? - удивилась я. - Поехали. Или слезай.
- Это темная, - сквозь зубы сказал Аарон.
- И что?
- Мы не должны вмешиваться.
- Что значит, не должны?
- Нельзя. Это их право. Её даже судить не нужно - сразу видно, что темная.
- Что? - возмутилась я. - Будем смотреть?
- Не хочешь, можем уехать.
Женщина умоляюще посмотрела на меня.
- Сестра! - позвала она. - Возьми мою девочку! Она ни в чем не виновата!
И тут я поняла, что её еще можно спасти. Да, её душа черна. Да, она давно перешагнула грань. Но её любовь к дочери безгранична, и через это можно её вытащить. Не в силах противится её умоляющему взгляду, я спрыгнула с коня, чудом ничего не сломав, и быстро пошла к людям. Аарон ничего не сказал.
Люди расступились, кланялись мне. Наверное, они вовсе не испытывали радости, приговорив молодую (на вид) женщину к смерти и были бы рады, избавь мы их от этой беды. Во всяком случае, никто не смеялся, не тыкал пальцами, не кричал и не обзывал ведьму. Не было ни одного ребенка, женщин тоже немного.
Девочка в очередной раз заверещала, заревела и вцепилась матери в волосы. Ко мне она идти тоже отказывалась. И тут случилось невероятное - женщина сморщила лицо и зарыдала. Она так надеялась спасти хотя бы дочь!
- Плачет, она плачет, - загудела толпа.
- Вы все идиоты! - наконец закричал Павел (благослови, Боже, его взрывной характер!).
Он спрыгнул с коня, растолкал народ, решительно затоптал огонь и взмахом ножа перерезал веревки, удерживающие женщину. Видно было, что только они и удерживают её от падения, они да девочка на руках. Спокойно он забрал ребенка из рук женщины и сунул мне. Конечно, малышка продолжала вопить и вырываться, я едва могла удержать её. Маленькая, а такая сильная! Женщина непременно грохнулась бы, если б Павел не подхватил её на руки.
Ребенок вцепился мне в волосы, пытался выцарапать глаза, извивался.
- Мама, мама, - кричала девочка. - Я к маме!
- А ну тихо, - цыкнул эльф, забирая у меня ребенка. - Видишь, мама устала!
Девочка мгновенно замолчала, с восторгом уставившись на разноцветные бусины на лекарской ленте Аарона. Что же я такая неуклюжая, не смогла успокоить ребенка?
Павел с ненавистью поглядел на эльфа, окинул угрюмым взглядом оживившуюся толпу и пошел к лошади.
- А ну стой! - скомандовал эльф. - Ты уверен? Ты делаешь это в твердом уме?
- Естественно! - огрызнулся Павел.
- И ты готов всю жизнь нести ответственность за эту женщину?
- А что, надо? - недоуменно пожал плечами Паша. - Тогда готов.
- Что ж! Это твой выбор! А ты, ведьма, согласна?
- А кто её спрашивает? - сказал мужчина в черном, видимо, священник. - У ведьм обычно не спрашивают согласия. Да и как она не согласится, выбор-то невелик!
- Как бывшей эльфийке, я обязан оказать ей уважение, - нехотя ответил Аарон.
Ведьма взглянула Павлу в лицо своими малиновыми глазами, потом задержала взгляд на лице Аарона, державшего на руках девочку, и кивнула.
- Паш, вот ты знаешь, - тихо сказала я. - На земле когда-то был обычай... Если кто за преступника замуж пойдет, его освобождают. Сдается мне, тебя сейчас с этой темной обженят.
Аарон покраснел. Он явно хотел сказать об этом де-факто. Я ждала от Павла бурной реакции и дождалась.
- Чего? - заревел Павел, чуть не выронив женщину. - Женится?
- А вы не знали? - удивился священник. - Жаль. Тогда поставьте её обратно.
Ну что тут поделаешь? Мог ли Павел поставить обратно к столбу несчастную женщину?
- А ты не хочешь жениться? - ткнула я в бок Аарона.
- Я? Упаси Боже! - всплеснул руками эльф. - Давай, человек, делай свое дело!
Священник прочел нам монолог, из которого следовало, что женщина эта по имени Ола отдается этому мужчине (как-как, Павел? Странное имя!) в жены, и на Павла ложатся все заботы по её содержанию, воспитанию и исправлению. Если она вдруг исправится, что маловероятно - её даже могут реабилитировать, а пока, как ведьма, она должна во всем подчиняться мужу, заботится о нем, и не имеет никаких прав и имущества, кроме тех, которые дарует ей муж. И если она примется за старое и снова попадет под суд, спрос уже будет с Павла. Видно было, что последнее обстоятельство священнику очень нравится.
- А ребенок? - спросил Павел. - Вы ничего о ребенке не сказали.
- А ребенок остается у нас, в деревне. Матери она больше не принадлежит.
А! Лишена родительских прав!
Началось! Девочка завопила, Павел зарычал, женщина застонала, толпа закричала, и только эльф сохранил полное спокойствие и осведомился:
- И куда вы хотите её пристроить?
- В ученики мастеру отдадим, а как же.
Аарон нахмурился, что-то прикидывая.
- Есть уже кандидатуры?
- Да нет пока. У нас в деревне из мастеров только плотник, что избы ставит, разве это ремесло для девчонки?
- Целитель подойдет?
- Целитель? - священник внимательно посмотрел на Аарона. - Ну в ней эльфийская кровь, наверное, есть... Хоть и непонятно, кто папаша.
- А архитектор не подойдет? - с интересом спросил Павел.
- А кто у нас мастер-архитектор? - повернулся к Павлу Аарон.
- Я буду.
- Да ладно!
- Буду, - упрямо сказал Павел.
- Не женское это...
- Нормально, - перебила их я. - Женщина может. Но девочка еще слишком мала, чтобы учится. Предлагаю передать её под опеку... ну, кому-нибудь. Лет с 8-9 уже решим, к чему у неё склонность.
- Хорошо, - кивнул священник. - А Вы, госпожа, кто будете?
- Мне? Ребенка? - ужаснулась я. - А что я с ним буду делать? Я детей отродясь... Блиииин!
- Ага, - радостно закивал Павел. - Кто у нас педагог дошкольного образования высшей категории?
- Госпожа у нас невеста Князя времени, хозяина Цитадели, - просветил эльф местных.
Оооо! Все взгляды устремились на меня с жадным любопытством. Ведьм здесь, может, каждый день жгут, а вот хозяин у Цитадели только один, и невест у него раньше не наблюдалось!
- Такая рекомендация делает честь этому дитю, - церемонно поклонился священник. - Согласны ли вы, госпожа, принять эту девочки и обеспечить ей достойное будущее?