На белой с золотом карточке было напечатано: Его Превосходительство посол Кубы ..........приглашает вас на вечер, посвященный национальному празднику...
Ника с тоской спросила мужа:" А можно я не пойду?" "Нет, не можно!" - служебным голосом ответил Андрей. "Я - атташе по культуре, мы обязаны там быть"...Сделал паузу и припечатал:" По протоколу"!
В небольшой африканской стране на побережье Атлантического океана, где они проторчали уже полтора года, жара перед сезоном дождей делала все, чтобы белый человек наконец понял - на этом континенте ему не место. Днём температура воздуха сорок пять, ночью тридцать, влажность девяносто процентов, так что в пику советскому моральному кодексу, бесстыдный климат установил свой " dress code". Ника надела легкое, почти нeсуществующее черно-серебряное платье, прикрывающее нижнюю часть груди и верхнюю часть бедер. Крошечные кружевные трусики, маленькая серебряная сумка и босоножки - вот и все, никаких излишеств. И тем не менее, каждое движение заливало тело волной пота, который и пОтом назвать трудно. Просто влага из атмосферы пропитала кожу и проступала через поры.
Вечерами было легче. С океана прилетал холодноватый англизированный бриз, напоминая, что есть еще части света, где при вдохе в легкие попадает воздух, а не взвесь, где воды больше, чем кислорода. Кубинцы поступили мудро, принимая гостей на пленэре. Африканская ночь, наполненная невнятным шумом обильной жизни, тысячами мерцающих глазок и шевелящихся конечностей с любопытством наблюдала, как под пальмами на освещенной прожекторами площадке собрались приглашенные на вечер. Взгляды женщин сначала упирались в Андрея и задерживались дольше, чем положено по правилам приличия. Он был необыкновенно эффектный мужчина - высокий, стройный, с тонкой талией и неумеренным пристрастием к алкоголю, потом останавливались на его супруге и с сожалением переходили на другой объект. Пара была подобрана со вкусом. Маленькие семейные и большие сексуальные проблемы надежно укрывались за парадным фасадом. Даже жены посольских стукачей, достойно разделявшие нелегкую службу Родине со своими мужъями, не могли выдать никакого компромата.
Пока советник Якубович в бесконечном докладе уверял представителей братского кубинского народа, что культурные связи между двумя странами растут и крепнут год от года, Нику стало донимать странное, знакомое всем беспокойство.. Так бывает, когда кто-то смотрит сзади пристальным взглядом, после чего всегда оборачиваешься, но она не оглянулась, потому что знала, в чем дело. Всевышний наградил, а может и наказал ее, подарив сильнейший сексапил, не оставлявший равнодушным ни одного полноценного мужчину. Исключением был собственный муж, жизнь которого проходила в писании ненужных бумаг, захолустных интригах, постоянном ужасе перед гневом посла, (редкого самодура и хама, надо сказать), и питьем водки с его шофёром или с так называемыми друзьями, такими же бедолагами, замученными африканской карьерой и тихими алкоголизмом.
Всякую "постельную лирику" - его любимое выражение - Андрей считал последним, о чем должен думать советский дипломат и член партии.
Еще на невинно-розовой заре семейной жизни, задолго до появления чеканного шедевра: "в Советском Союзе секса нет", Ника сформулировала свой вариант : "У советской женщины заграницей секса нет!!!". МИДовский эпос был наполнен мрачными сагами, повествующими об этих СУЧКАХ, которые ПОГУБИЛИ карьеру мужей и собственную жизнь аморальным поведением, а уж если в интрижку был замешан иностранец, то в предложении " отправлена на Родину" появлялось рычащее "Р", не сулившее мерзавке ничего хорошего. Следовательно, оптимальный вариант - притвориться манекеном, у которого присутствуют половые признаки, но только для того, чтобы одежда выглядела красиво.
Наконец занудный доклад иссяк, зазвучали аплодисменты, заглушившие визг какой-то женщины, наверняка вызванный тем, что ей в декольте или на голову спланировал великолепный летучий красавец-таракан величиной со спичечный коробок. Трибуну убрали, стулья поставили по бокам площадки, выдвинули столы с закусками, появились хорошенькие кубинки, разносившие коктейли, заиграла музыка и веселье началось. Танцы были, пожалуй, единственным невинным, и потому дозволенным Родной Советской Властью способом сексуального контакта. Дамы совершенно непроизвольно уселись напротив кавалеров и начали усиленно общаться, делая вид, что происходящее их не инересует, однако каждого мужчину, встававшего с места, гипнотизировали призывными взглядами. Ника разговаривала со своей знакомой из французского консульства, когда вдруг в шуме многих женских голосов возникла пауза - дыра в звуке. Глаза ее собеседницы застыли, она плотоядно облизнула губы. И Ника посмотрела....
Он направлялся в их сторону - почти двухметрового роста, но с изящным силуэтом : длинные руки и ноги, широченные плечи, высокая шея...свет прожектора бил ему в спину....лица пока не было видно....вот он вышел на освещенное место...никино сердце сильно и странно стукнуло несколько раз...
Какое лицо!!! Мулат не старше двадцати пяти с цветом кожи, как будто внутри у него горит темный огонь, и глаза такой величины и такой черноты, какие только и встретишь на фаюмских портретах, да и то, если знаешь, что это такое. В воздухе повисло напряженное ожидание взволнованных самок: кого из них выберет этот роскошный самец, кто будет та счастливица, которая дотронется до его влажной кожи, положит руку на его прямоугольное плечо, скользнет ладонью по его мускулистой спине!? Когда он подошел и посмотрел на Нику откровенно, в упор, стало ясно, кому принадлежал взгляд, беспокоивший ее весь вечер.
Кубинцы - отличные танцоры, они понимают и чувствуют значение слитного движения человеческих тел, наделены природной грацией и четкостью ритма, переданного чернокожими предками, с ними трудно сравниться. Но Ника не уронила честь Советского посольства, помогли занятия всевозможными видами спорта. Двигалась легко и свободно, попадая в ритм и имитируя движения партнера, который сообщил, что его зовут Рамон и он работает шифровальщиком в секретном отделе. Они почти не прикасались друг к другу: темп был быстрый, на площадке только три пары, и все присутствующие внимательно наблюдали за ними или это только казалось? Проводив Нику на место, Рамон пригласил африканку, потом девушку из кубинского посольства, но они, соблюдая внешние приличия, постоянно видели и чувствовали друг друга. Ника тоже танцевала с кем-то, пару раз с мужем - он еще довольно хорошо держался на ногах, а потом зазвучало танго - tango, tangere - от латинского трогать, держать, не имеющее равных по откровенному эротизму и упругому изяществу.
Вечер подходил к концу, на площадке почти некуда было ступить, спиртного выпито порядочно и никто никому не мешал жить. Даже рожа начальника посольских стукачей товарища Скобликова приобрела почти что человеческое выражение. Ника с Рамоном нашли свободное пространство на самом краю, где проходила граница между людьми и жаркой чернично-синей мглой, он положил руку ей на талию и все вокруг исчезло....
В подсознании закиданное нравоучениями, страшными рассказами о высылке из посольства в 24 часа за аморалку, истинами, внушенными матерью и бабушкой, проснулось странное существо по имени Либидо, встрепенулось, расправило свои лебединые крылья и белоснежной грудью вперед рванулось наружу.....Никино тело выключило разум, сейчас он только мешал: ее руки скользнули вниз и намертво приклеились к скульптурно выпуклым ягодицам Рамона, глубоко разделенным на два полушария, ее живот чувствовал его напряженный член, своими твердыми, горячими сосками она вжималась в его грудь...
Рамон остановился, наклонившись начал шептать по-испански, забыв, что она не понимет этот язык, но она понимала, что он хочет, потому что хотела того же. Схватив за плечи, Рамон легко приподнял ее над полом , спросил что-то и она ответила :"si!"
Тогда он потащил Нику за собой не оборачиваясь и ничего не говоря , все дальше в темноту и влагу африканской ночи. У какого-то заборчика остановился, одном движением освободил ее плечи от двух тесёмок, державших платье, и она осталась почти голая, стоя перед ним в кружевных трусиках и серебряных босоножках. В этот момент со стороны океана налетел сильный порыв прохладного ветра - плотный и густой -он облил все тело, запутался в ее длинных волосах, погладил грудь и, пахнущий духами, перетек на Рамона. Рамон вдохнул этот запах, как зверь, его ноздри расширились и послышался странный звук - что-то среднее между стоном и рычанием ....
Буквально за секунду он разделся....у них было мало, совсем мало времени, но они позволили себе эту минуту промедления, чтобы увидеть друг друга, как Адам и Ева, стоящие на берегу первобытного океана, ждущие того, ради чего они стали смертными.
Рамон нагнулся и аккуратно расстелил свою одежду на траве...в полутьме высветилась игра мышц на его гладкой спине, заметно сужающейся к талии, а потом плавно переходящей в мощную округлость, легко подхватив на руки, он неуловимым движением опустился на колени и положил Нику на импровизированную кровать...
Время замедлилось .
Реальный темп происходящего не остался в памяти. Ника помнила только, как смотрела не его тело и лицо, не веря, что женщина могла произвести на свет такое совершеннство....каждый мускул отчетливо вырисовывался под его гладкой, темной, совершенно безволосой кожей и пахла она необычно: чем -то звериным и сладким в одно и то же время. Он существовал в этой темноте, он сливался одновременно и с Никой и с африканской ночью, чувствуя его в себе она не могла отделаться от ощущения, что это не только он мерно поднимается и опускается, но и вся окружающая природа совершает то же, наполняя ее абсолютно фантастическим состоянием напряжения и счастья...Вокруг них копошились, жили и погибали сотни тысяч тварей, они были одни из многих, обреченные на рождение и смерть, но потерянный рай, казалось, возвратился вновь во всем своем первозданном единстве : люди, животные, океан, звездное небо над головой и ожидание момента физического блаженства, равное моменту обретения куском глины боговдохновенной души.
Рамон не переставал говорить, это, наверно, было частью его натуры - говорить о любви, занимаясь любовью. Не понимая , Ника пользовалась редкой возможностью слушать музыку чужого языка, его интонации, полноту звука, страстность речи. Когда улавливала вопрос в его голосе, то отвечала " si!" и это, видимо, был правильный ответ - он начинал целовать ее, один раз даже крикнул что-то, подняв руки вверх и запрокинув голову. У Рамона Ника в первый раз встретила эту детскую пьянящую радость исполненного желания, наивное и изящное зверство движений , могучее проявлене непонятной сексуальности другой расы. Их тела плавали в жидком воздухе и в своей собственной влаге, это было приятно и странно. Никогда раньше она не знала, что можно купаться в любви. И совсем не странно было, что несмотря на физическую мощь Рамона и свою хрупкость, Ника не чувствовала усталости, не могла оторваться от него. Говорят : хороший секс - когда каждый раз, как в первый раз, а что если первый - это и последний раз?
Где-то совсем рядом загудела машина, такой знакомый, такой ужасный звук...история изгнания из рая повторялась! Но никакого фарса в этом не было. Хотя вместо грозного лика библейского Бога, Ника могла увидеть только лисью морду товарища Скобликова, последствия были бы ни чуть не лучше, чем для праматери Евы, в никиных масштабах, конечно! Она поцеловала Рамона долгим....долгим поцелуем , отвернулась от него, стесняясь своих мокрых ресниц и внезаной тяжелой тоски, накинула быстро платье и потянулась за трусиками, но Рамон остановил ее руку. Умоляюще глядя в глаза, он произнес: " Por favor!?" Прозвучало последнне " si!", сказанное в этот вечер. Протянув ему трусики, Ника почти побежала в сторону освещенной площадки, стараясь не оглянуться, но не смогла и увидела - Рамон все еще сидит на месте, прижимая что-то к лицу.
Несмотря на невероятную сумятицу мыслей и чувств, было совершенно необходимо появиться на народе в полном порядке: с нормальным выражением лица, причесанными волосами и пудрой на носу. Она остановилась на секунду и приказaла себе:"Остынь и думай, что сейчас нужно!" Конечно, нужна сумочка, которую отдала мужу, уходя танцевать! Там пудреница, расческа, помада, словом, весь набор для оказания первой помощи.
Растерянный мозг встряхнулся, ответил: "Есть!" и немедленно выдал план, как разыграть пантомиму "Появление в пристойном виде". Подойдя к площадке с неосвещенной стороны, Ника некоторое время постояла в тени и оглядела мизансцену: гостей значительно поубавилось, стукаческая команда сидела за отдельным столом на другом краю, и Андрей, к счастью, дремал на стуле, покачиваясь и клюя носом, буквально в двух шагах. Сумочка лежала у него на коленях. Ника протянула руку и молниеносным движением, которому позавидовал бы любой ниндзя, сдернула её и исчезла из освещенного пространства. С добычей в руках, оставаясь все время в темноте, пробралась в женский туалет посольского дома и наконец-то перевела дух. У зеркала подкрашивала ресницы дружелюбная Таня - секретарша посла. Она сказала, что Скобликов со своей женой - грубой и тяжелой бабой, похожей на старое пушечное ядро, уехал полчаса назад, его подчиненные получили возможность расслабиться и налегли вовсю на кубинский ром, валивший с ног даже бывалых алкашей.
Попудрив нос и расчесав волосы, Ника надела на лицо выражение "как скучно, пора домой" и вышла на всеобщее обозрение, моля Бога, чтобы он попридержал сильный ветер, дувший с океана и имевший неприличную привычку поднимать платья до пояса. Андрей сонно заморгал тяжелыми веками, наконец поняв, что веселье кончилось. Ника запихнула мужа в машину. Ужасно неприятно садиться самыми чувствительными частями голого тела на старую шершавую кожу водительского кресла! Андрей немедленно заснул, она старалась объезжать все знакомые колдобины и ухабы, чтобы не разбудить его. Мысли о Рамоне мучили, не давали успокоиться и отвечать на пьяное мычание супруга совсем не хотелось. Но недалеко от дома колесо попало в глубокую яму, оставленную буксовавшим в грязи тяжелым грузовиком, машину здорово тряхнуло и Андрей проснулся. .
Остаток пути он провел, комментируя заплетающимся языком стиль никиного вождения и парковки. Еле взобрался на второй этаж - пришлось подталкивать его сзади. Наконец ввалились в квартиру, именно ввалились, потому что Андрей застрял в дверях и никак не мог сообразить куда надо идти - вперед или назад. Ника довольно грубо подтолкнула его в нужном направлении, он потерял равновесие, упал и поднимался с пола минут десять, потом все-таки добрался до кровати и отключился. Было противно смотреть не его расслабленное алкоголем лицо, на бессильную позу тряпичной куклы. Нике захотелось вдруг исчезнуть из этой картинки, уйти за кадр и никогда больше не появляться. Но идти было некуда, кроме как на балкон. Влажный и пряный воздух африканской ночи опять облил, обволок тело, он пах Рамоном, проникал внутрь, как Рамон, и его колдовская власть подарила ей последний оргазм, как напоминание о потерянном рае....
"Муж и жена есть плоть едина", - сказала Ника и тот, кому она это сказала, понимал, сколько иронии и правды в этой фразе, вернулась в комнату, подошла к кровати, сняла с Андрея ботинки, потом начала стягивать брюки и тут он опять проснулся. Посмотрел на нее почти трезвым взглядом , спросил:
"Ты где пропадала почти целый час?"
"О господи, всего только час!", - подумала Ника и ответила: