Дом был старенький, деревянный, покосившийся. Идеальное место, чтобы в компании отмечать праздники и лениво проводить каникулы - после католического Рождества до Нового года. Потом студенты начинали разъезжаться, но "основной состав" оставался ещё на недельку, а уже потом все возвращались в город, к работе и учёбе.
Дом достался Стасу в наследство, но занимались им его родители, а он приезжал отдохнуть. Никто из ребят-гостей не умел топить печку, и Стас чувствовал своё положение хозяина особенно сильно, когда надо было заниматься вопросами обогрева. Вот и ночевал он в каморке рядом с печкой, а вся компания - в соседней большой комнате.
У пристройки была плоская крыша, в отличие от двускатной крыши дома. Рядом росли три или четыре рябины, и ягоды падали как раз на крышу пристройки. Это бы не мешало Стасу, если бы не вороны, которые по ночам клевали ягоды прямо у него над головой. Вороны работают дятлами, пытался шутить он. Ребята сочувствовали, но им в большой комнате ничего такого не было слышно.
- Пересади ты эти рябины, - советовали одни.
- Сделай крышу с наклоном, - предлагали другие.
Вот и сейчас Стас в полудрёме слышал те же звуки. Он понимал, что уже холодно, что надо проснуться и топить печку, но не мог. А звуки странно наплывали друг на друга, где-то скрипнула дверь, перед глазами мелькали оранжевые искры ягод на белом снегу. Стук клювов стал похож на морзянку.
- Вставай, - читал Стас.
- Беда.
- Беги!
Вороны столпились вокруг Стаса, но он продолжал видеть ягоды на снегу. Рябина стала красной, звуки - громкими и хриплыми, и вдруг одна из ворон саркастически расхохоталась.
За окном почти рассвело. Стас перевёл взгляд от оконного стекла к печке и вдруг краем глаза заметил чёрный силуэт на стекле - наподобие летучей мыши, вниз головой, с распахнутыми крыльями. Хрипло каркнув, чёрный силуэт перевернулся, блеснул красным глазом и медленно повернул голову, давая рассмотреть гроздь красной рябины в клюве.
Стас дёрнулся, рывком сел на кровати и принялся растирать замёрзший кончик носа.
Стасу послышался скрип входной двери. Он нащупал куртку, обулся и решил проверить, что не так со входной дверью.
Она действительно была открыта. По тонкому снежному покрову шли следы. Стас окончательно проснулся и побежал бы, если бы не гололёд под снегом. А так он очень быстро пошёл по следам, явно мужским, по направлению к колодцу.
На бортике колодца, полусогнувшись, в странной позе полувисела, полулежала чья-то фигура. Стас со всей скоростью, на которую был способен, побежал по ледяной дорожке. И узнал Митьку, без сознания.
Стас заглянул в открытый колодец. Митька дышал, но не двигался. Стас с трудом поднял друга, стал приводить в чувство. Он чуть не упал в колодец, колотилась в голове мысль. А если бы начал приходить в себя, но неудачно повернулся? Точно бы потерял равновесие и упал в воду.
Его бы ещё долго не нашли, все спали. Так что - если бы не вороны...
Если Митька не придёт в себя, придётся оставить его здесь и бежать домой за помощью. Поднять всех на уши, особенно девчат с медицинского. Или - наверное, они уже проснулись от холода и сейчас пойдут его искать.
Митька вдруг сделал глубокий вдох, открыл глаза и тут же сморщился от боли.
- Ч-чёрт, - он поднёс руку к голове, где скорее всего была большая шишка.
- Тихо, - почему-то шёпотом попросил Стас. - Потом расскажешь.
- Да рассказывать нечего, поскользнулся...
- Хорошо, что память не отшибло. И тебе идти самому нельзя, не дёргайся.
- Да ну прямо нельзя? Что, замерзать тут будем?
В конце концов раненый товарищ дошёл до дома, опираясь на Стаса, по дороге ни разу не потерял сознание и всего пару раз поскользнулся. Дома Стас застал проснувшихся, но ещё не решившихся выйти из дому ребят, сдал Митю девушкам-медсёстрам и срочно занялся печкой.
Спасибо воронам, - думал он, глядя на искры огня. Красные угольки чем-то напоминали рябину. "Буду теперь их подкармливать", - думал он, когда шёл открывать ворота вызванному доктору и закрывать их после осмотра.
Вороны важно прохаживались по снегу и, как будто читая мысли, кивали головами.