Итак, Москва тридцатых. Иностранец.
Цель визита останется неясной. Впрочем,
нежить не делит с нами первого греха 
и, стало быть, невинна. Остается
Коровьев. Темный рыцарь. Сочинитель 
каламбура о темноте и свете. Шут до срока,
который, как мы знаем, он закроет. 
Тут автор, знавший многое, излишне 
с нами откровенен, ведь выходит, 
что там боятся шуток, или, 
по крайней мере, сердятся.