Аннотация: Савушкин до последнего надеялся, что ему всё только мерещится, что всё как-нибудь обойдется - но нет...
НА МЕТРО
Савушкин до последнего надеялся, что ему всё только мерещится, что всё как-нибудь обойдется - но нет.
Едва ворочающий языком Трушин, весь в конфетти и блестящем дождике, зажал Савушкина в углу, приперев к стенке указательным пальцем.
Официанты уже вовсю зачищали постпраздничное пространство, сгребая со столов недоеденные десерты, опустошенные бутылки, мятые салфетки.
- Да, Пал Игнатьич? - спросил Савушкин, хотя Трушин еще не произнес и слова.
За окном на парковке народ рассаживался по машинам, и только Рита, переминаясь с ноги на ногу, стояла в дверях.
- Сейчас придет тачка, Савушкин, - сказал Трушин. - Мой олух где-то застрял, пришлось вызвать такси.
Казалось, шеф состоял из "Мартеля" пополам с кислой капустой. Савушкин задержал дыхание.
- Ритка попросила подвезти тебя до "Белорусской", Савушкин.
- Да, мне оттуда на троллейбусе. Две остановки.
- Хоть на хомячках. Главное, не забудь, что тебе надо домой. Понятно?
- А что, собственно... - попытался возразить Савушкин.
- Не порти себе Новый год, - по-отечески посоветовал Трушин, наконец вынув палец из ребер Савушкина. - Ты перспективный менеджер.
Рита пятый месяц работала с Савушкиным в одном отделе. Они вместе обедали, вместе засиживались допоздна над отчетами, вместе... Савушкин совсем не так представлял себе вечер после новогоднего корпоратива.
Трушин вывел Риту на улицу, цепко взяв под локоть. Она успела обернуться и бросить на Савушкина умоляющий взгляд.
Подойди к нему и скажи всё, что думаешь, попытался убедить себя Савушкин. Объясни пьяной скотине, что это не его девушка...
Но там, куда упирался палец шефа, заныл синяк, и Савушкин безропотно вышел на парковку вслед за Трушиным и Ритой.
Рядом с ними остановилась колымага неопределенного цвета. Водитель неопределенной национальности белозубо оскалился из открытого окна:
- Машину вы звонили?
Трушин повелительным жестом отправил Савушкина на переднее сиденье, а сам умялся назад вслед за Ритой.
- Поедем за ветерком, - уверил их водитель. - Мой ласточка - быстрее "Феррарий"!
- Ты откуда такой, красавец? - спросил Трушин. - "Белорусскую"-то найдешь?
- "Белорусскую"? У меня там дядя работает. Конечно, найду.
Машина припала в повороте на правый борт, отчего Трушин ненавязчиво сместился поближе к Рите. Водитель вывернул на неосвещенную дорогу в сторону Москвы.
Сквозь рев мотора и шелест шин с заднего сиденья доносилось утробное воркование Трушина и шепот Риты - Савушкину хотелось верить, что протестующий.
У Савушкина онемела шея. Что ж ты за тряпка, спрашивал он себя. Обернись! Хотя бы обернись...
Они проехали МКАД.
- Из Джалал-Абада, - ответил водитель.
- Это в Киргизии? - уточнил Савушкин. - У меня там дядя работал.
Всю Волоколамку счастливый водитель пытался выяснить, нет ли у них с Савушкиным общих знакомых в Джалал-Абаде.
Время уходит, печально думал Савушкин. Ни черта ты не сделаешь, и знаешь это. Слишком дорого тебе далось это место. Слишком много "слишком". На "Белорусской" ты покорно попрощаешься с ними, стараясь не смотреть Рите в глаза, по дороге домой купишь в ларьке крепленого пива и зальешь его в себя поверх всего, что было намешано за вечер. А через неделю будет уже другой год, и как-нибудь всё образуется...
- Ах, шайтан! - водитель резко перестроился из крайней левой и сбавил ход. - Город-шайтан! Даже ночь ездить нельзя!
Через несколько секунд в гирлянде красных тормозных огней перед ними не осталось зазоров, и "ласточка" замерла. Пушистый снег опускался под скрипучие дворники.
Ленинградка стояла в восемь полос при имеющихся шести. Борт к борту, зеркало к зеркалу.
Савушкину стало совсем тоскливо.
- А что стоим-то? - Трушин вытянул шею, выглядывая из-за спины водителя.
- День снег - ночь лёд, - объяснил киргиз. - Колесо скользит - машина плывет. Один баран другой баран бодает - всех приличных людей задерживает.
- Зимнюю резину надо вовремя ставить, - презрительно сказал Трушин, невзначай забросив руку за Ритин подголовник. - Четыре на четыре и хорошая резина - вот и всех делов!
- Чем круче джип, - процитировала Рита, - тем дальше бежать за трактором.
Ее коленка прижалась к локтю Савушкина. Буквально на пару секунд. SOS! Помоги! Не будь же офисной крысой!
- Снег снегу рознь, - задумчиво сказал Савушкин. - На Сицилии, Пал Игнатьич, там же тепло, снег раз в сто лет, так вот: в ноябре началась метель. Влажность - сто процентов, снежинки - с ладонь. Падают - и сразу льдом застывают. С автострады семьсот человек где-то в школе на матах ночевали.
- Это почему это? - недоверчиво спросил Трушин почти трезвым голосом.
- Ледяные кочки образовались - по полметра высотой. Только на танке проехать можно.
Трушин попытался приоткрыть дверь, но соседняя машина прижалась слишком близко.
- Вот у нас в Киргизии один раз... - начал было водитель.
- Ты еще про киргизские пробки расскажи! - перебил его Трушин. - Верблюды на тропе не разминулись!
- У нас в Киргизии, - поучающе сказал водитель, - каждый дорога - змея! Узкий, обочина - пропасть, два машина еле-еле... - не найдя слова, он потер ребра ладоней. - Камень дорога сыпаться, машины стоять! Мно-ого часов!
- Может, хватит болтать? - Трушин опустил стекло и высунул голову в окошко, пытаясь увидеть что-то впереди - обзор закрывала грязная корма фургона. - Рули давай, а не сказки рассказывай!
- Слушай, куда рули?! - удивился киргиз.
- И что же там у вас случилось? - с интересом спросил Савушкин.
- Э-э... - скорбно вздохнул водитель. - Стояло сто машин - больше! Зима, как сейчас. С горы - не лавина, просто снег пополз. А все ни вперед ни назад - тесно!
Трушин обернулся, зажмурился от света фар поджавшего их сзади джипа. Поток машин медленно двинулся и снова замер.
- А снег с гора ползет, - продолжил киргиз. - Закрыл машина по колеса, потом по окошко, потом по крыша. Только через пять дней откопали... Один девочка выжил, рассказал потом!
- Да это что! - подхватил Савушкин. - Зимой и без снега - такое бывает!.. Вон, под Флоренцией в прошлом году: на перевале машины встали, так за ночь человек десять насмерть замерзло, у кого печки плохо работали.
Трушин резко закрутил ручкой, закрывая окошко.
- Это просто удивительно, как быстро остывает машина зимой, - сказал Савушкин.
Трушин поправил шарф, закутывая горло.
- Надо было на "Соколе" выйти, - недовольно сказал он. - На метро бы доехали, не развалились. Эй, поставь там обдув на тепленькую!
Киргиз сдвинул рычажок печки до упора вправо и чуть приоткрыл свое окно. Савушкин расстегнулся и отвернул в сторону сеточку вентиляции.
В несколько ходов они снова оказались в крайней левой. Встречный поток пролетал призрачными золотыми огнями.
- А в Париже этим летом до плюс сорока пяти доходило, - Савушкин обернулся назад и встретился с озлобленной физиономией шефа. - Французы и так плохо водят, а в жару совсем с катушек съезжают. Несколько человек на самом деле с ума сошли. И всё больше в машинах черного цвета - они же сильнее нагреваются.
Трушин распахнул дверь и, встав на порожек, поднялся в полный рост.
- Да что ж там у них...
- Эй, эй! - крикнул киргиз. - Назад садись, нельзя! Один мой сосед так высунул - его вместе с дверью оторвало. Другой грузовик ехал, да. Нельзя-опасно!
Трушин рухнул на свое сиденье и шмякнул дверью.
- Жуткая история в Перу приключилась, - вздохнул Савушкин. - От землетрясения вулкан проснулся. На магистрали треснуло полотно, и тысяча машин попала в капкан.
Трушин нервно заерзал.
- С неба падает серый пепел, залепляет стекло, и всё как в тумане. А пепел - как сухая кислота! Сначала на коже ничего, потом пятнышко, потом язва...
Трушин машинально начал расчесывать шею.
- Завалило их там - до сих пор скрывают, сколько человек. Говорят, когда от пепла очистили, в машинах прямо мумии сидели. Тронешь - а они рассыпаются! В труху!..
Впереди показался спуск в тоннель - ковер из красных огоньков уходил под землю.
- В Швейцарии, - вдруг сказала Рита, - есть тоннель под Сен-Готардом - семнадцать километров, представляете? Узкая червоточина в скальной глыбе!
Трушин втянул голову в плечи, а Савушкин аж сжал кулаки, так неожиданно и вовремя пришла поддержка.
- Там под потолком тоннеля, - продолжила Рита негромко, - огромные вентиляторы, в два человеческих роста. Гонят воздух, чтобы выхлопные газы не застаивались. А пробки в Сен-Готарде - те еще, вся Германия летом на выходные к морю ломится.
- В семнадцать километров можно тыщи две машин поставить, - заметил Савушкин. - В каждую полосу.
- И однажды в воскресенье днём, в самую пробку, вырубают электричество. В тоннеле гаснет свет и останавливаются эти ветродуи! Но все же прут! В бампер друг другу дышат!
- Что уж они, - срывающимся голосом спросил Трушин, - совсем идиоты, что ли? Глушить движки да бежать оттуда!
Ряд машин дрогнул, и квадратная глотка тоннеля придвинулась еще на несколько метров.
- И-и, - вздохнул водитель, - кто машина бросать? Умный все!
- Да, Пал Игнатьич, вот сами подумайте: заедем сейчас в тоннель и встанем посередине - что, кто-то машину бросит и пешком пойдет?
- А когда немцы поняли, что дышать уже совсем нечем, что надо срочно заглушить двигатели, то уже поздно было, - замогильным голосом вещала Рита. - Угарный газ тяжелее воздуха, по земле стелется. Те, кто оставил машины и пошел под уклон к выходу, вошли в газ как в реку. Пока перекрыли въезд в тоннель, пока спасатели подоспели, пока снова электричество дали...
Трушин рванул ворот.
- На метро надо было ехать, - рявкнул он. - Рита, здесь до "Сокола" недалеко, пошли, а?
- Спасибо, Павел Игнатьевич, - официальным тоном ответила Рита. - Я уж до "Белорусской".
- Ну и сидите здесь! - Трушин шваркнул дверцей об отбойник, невнятно матернулся и вылез из машины, провалившись по щиколотку в черную снежную кашу. - Мазохисты чертовы! Хоть Новый год здесь встречайте!
Высоко задирая колени, между бамперами урчащих автомобилей он поспешил к обочине.
- Ай-яй, - запричитал киргиз, разводя руками, - как работать? Пассажир ногами ходит... Мой ласточка - мотор два литра, рессора новая, а ползем как черепахи! Ай-яй!
Савушкин блаженно потянулся:
- Тише едешь - дальше будешь!
Обернулся назад и, увидев смеющиеся счастливые глаза, улыбнулся в ответ: