Аннотация: Прямо таки маненький эпизодик, пришедший в голову.
Она ворвалась с громким стуком. С мороза, румяная, улыбающаяся, задорная, с копной рыжих, рвущихся из под сбитой шапки волос. С порога широкими мазками нарисовала себя, резкая и четкая, в зеленой куртке.
- Дядя Валя!! - и бросилась на шею, оседлала, с гиканьем и веселым хохотом проехалась на спине по коридору, соскочила со спины и крепко расцеловала, дыша морозным паром и юной свежестью.
- Жужа! - крикнул дядя Валя и почти задушил в широких сильных руках.
Она прямо на пол, не церемонясь, скинула куртку, сапоги и в носках побежала по паркету широкого коридора, мерцая медным светом непокорных волос в свете настенных бра. Протоптала по полу и как самый обычный смерч внеслась в гостиную. Засмеялась небольшими юркими лисьими глазами. И зеленые смешинки посыпались из глаз, побежали по паркету, по огромным мягким креслам, вскочили на каминную полку и зажгли огонь в затухающем камине, но кувыркнулись, побежали дальше, и все еще смеясь, запрыгали по ногам дяди Вали. Он, как-то сразу растеряв обычную важность, бухнулся всеми пятьюдесятью килограммами и стодевяностами сантиметрами роста в кресло напротив.
- Ну? - засмеялись его глаза, немного поиграв в "гляделки" с Жужиными. - Вернулась?
- Вернулась, дядь Валь! - крикнула Жужа, и зал загудел, звякнули тарелки на каминной полке, засмеялись желтые искры, затрещали дровни, зазвенели медные ложки. Жужины губы растянулись в тонкой задорной улыбке, засмеялись мелкие зубки, засмеялся вздернутый нос и мелкие-мелкие веснушки, щедро рассыпанные по ее лицу. - Вернулась! И столько всего...
За креслом возникла странная угловатая личность, воровато оглядевшаяся.
Дядя Валя нахмурился, даже как-то собрался весь, собрал в морщинки кожу на лбу и вообще показал, что не помнит такого у себя дома.
- Кто такой?
Личность пугливо оглянулась, проехалась глазами по дяде Вале.
- Это... Сами же вызывали... Артистов на дом... Петь.
- Ну так иди и пей, - согласился дядя Валя и кивнул на огромный хрустальный бар в углу, важно и облегченно. - А то ходят тут всякие...Без дела.
Артист пожал плечами и принюхался к коньячку на полочке.
Жужа рассмеялась, хохотливо, громко и сильно, ударной волной прокатившись по всей комнате. А дядя Валя добродушно хмыкнул.
- Итак, - Жужа прищурилась и подтянула ноги в кресло, - копались мы как-то недавно на чердаке и нашли Машину Времени. Пыльная такая, с кнопками...
И вокруг забурлило, заклокотало, с громким плюхом они булькнули и утонули в потоке рассказа, дядя Валя и худенькая, в огромном пушистом шарфе, девочка с огненно рыжими волосами и резкой умной улыбкой. Они плыли в бурном потоке на белом фрегате, которым правила Жужа, ныряя в подводные ямы сюжета, выплескивая широкими взмахами со дна посудины Жужины слова. И они кипели за бортом, хватали, выносили на пик волны, кидали в самую глубь рассказа, топили массами подробностей, оглушали странными режущими слух именами, восклицаниями, успокаивали широкой спокойной улыбкой Жужи, веселили забавными тварями и пугали страшными злодеями. Волны били в лицо, хватали за руки, тянули туда, где никто не отыщет, и, наконец, наигравшись, выбрасывали на берег рассказа.
Жужа вдруг замолчала, и они вынырнули в просторную гостиную с обшитыми деревом стенами и дубовым столом, мягкими креслами и пушистой болонкой Пончиком, которая остервенело с подвыванием гоняла блох по спине. Свечи горели все так же ярко, но волна ушла, и в спокойной тишине комнаты Жужа все так же сидела в кресле, поджав под себя ноги и попивая чай из фарфоровой кружечки, посмеиваясь и чокаясь через спинку с забредшим непонятно откуда певцом.
Дядя Валя поднимал лохматую голову с широкими шоссе проседи, неярко, но тепло улыбаясь и вдруг важно кивая певцу.
- Иди, сбацай нам чего-нибудь, раз пришел.
А Жужа, тряхнув рыжим густым хвостом, подбадривала кивком и усаживалась поудобнее, не замечая, что прошло уже четыре часа и за окнами рвала тучи пыльная холодная луна.
А когда уставшего артиста выгоняли спать, дядя Валя щурился на пыльную луну, чему-то улыбался, помогал гонять блох Пончику, ворошил угли и укрывал широкими теплым пледом Жужу. А ее куртку, извачканную грязью далеких дорог и незнакомых мест, и сапоги, сбитые приключениями и опасностями разнуздалых странствований, он выкидывал подальше.
Пончик же, толстый и важный, хрюкнув, заваливался спать на Жужином пледе, во сне продолжая гонять блох и мечтая изобрести такой аэрозоль, чтобы все блохи мира, морща носы, обходили его стороной.