Назаренко Анна Алексеевна : другие произведения.

Излом; фанфик по Звездным Войнам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Нескоро Сила забудет битву, развернувшуюся у Эндора. Еще долгие годы будут звучать в ней отголоски тысяч смертей, и громче всех - одного из самых могущественных одаренных, когда-либо рождавшихся в этой галактике. Император, желавший сохранить власть любой ценой. Главнокомандующий Империи, ситх-ученик, рвавшийся к власти лишь для того, чтобы спасти жизнь сына. Юноша, желавший лишь одного - спасти отца от Тьмы. Каждый думал, что точно знает, кому из них жить, а кому умирать. Каждый ошибся.

   Напряжение на второй по счету Звезде Смерти царило такое, что при желании и должном воображении его можно было ощутить физически - как ощущает большинство живых существ атмосферное давление, превышающее комфортный для них уровень. Предвкушение и азарт так крепко переплетались с тревожным ожиданием и страхом перед грядущим, что и не различишь, где заканчивается одно и начинается другое. И вся эта гремучая смесь выплескивалась в Силу эхом тысяч голосов, порой звучавших так громко и ясно, что можно было разобрать слова в неясном гуле...
   Император прикрыл глаза ­- не столько от усталости, сколько помогая себе разорвать контакт с Силой, окрепший настолько, что черты реального мира "поплыли", растворяясь в чем-то несоизмеримо большем. Встряхнулся, досадливо морщась: стареет, пугающими темпами притом. Как, однако, меняются с годами проблемы: если юнцу, только начинающему постигать пути Силы, стоит титанического труда хотя бы коснуться мира за гранью материального, то он уже близок к другой крайности - когда эту грань необходимо провести, четко размежевав реальность и то, что много больше и сложнее ее.
   Бескровные губы скривила усмешка - жесткая, злая. Пальцы впились в подлокотники кресла. Нет уж, с ним этого не произойдет. Не станет он тем, во что под конец жизни превратился Дарт Плэгас - гений, так увлекшийся подгонкой мира под собственные идеи и видения, что пропустил момент, когда события начали развиваться не по его воле, а помимо. И так уже был на грани - благо, отрезвили. Спасибо дорогому ученику. Спасибо Йоде и Кеноби, чтоб им по ту сторону Силы покоя не знать. Припрятал все-таки замшелый магистр козырную карту в рукаве... которую сам Палпатин помог разыграть, рассказав Вейдеру о Люке Скайуокере. Скольких проблем можно было бы избежать, попросту отправив мальчишку-повстанца на ту сторону Силы... всего одна хорошо спланированная операция, и сына Вейдера можно было бы вычеркнуть из и без того обширного списка проблем раз и навсегда. Но нет - поступил он, даром что почти разменял девятый десяток, как мальчишка, бросающий спичку в контейнер со старым топливом - а ну как, рванет или нет? Захотелось проверить, чего стоит преданность ученика на самом деле...
   Оказалось, что выеденного яйца. Первые симптомы назревающего бунта проявились в незначительных, казалось бы, деталях ­- чуть больше напряжения при каждом разговоре, чуть сильнее обычного ментальные щиты... едва уловимые - как запах смертельно ядовитых испарений цветка марааин - нотки агрессии за привычным спокойствием. Не злоба бунтующего мальчишки, но готовность воина нанести удар, едва противник откроется. Ничего подобного за Вейдером не водилось на протяжении двадцати лет. Никогда прежде император не чувствовал угрозы с его стороны... ощущать ее теперь так явственно было непривычно до дикости.
   За дурными предчувствиями вскоре последовали факты - очевидные и однозначные не то до слез, не то до смеха. Все-таки Вейдер есть Вейдер: действует напролом, с изяществом танка. Неужели он думал, что Палпатина не заинтересуют подозрительные кадровые перестановки на флоте и в армии? Что наращивание военного присутствия в Центральных мирах, в то время как охваченные огнем Внешние Регионы остаются практически без защиты, не покажется императору несколько... неоправданным? А эта его неуклюжая попытка переманить сыночка на свою сторону? Неужели Вейдер думал, что записи голокамер никогда не дойдут до того, кого он предлагал свергнуть своему непутевому отпрыску?
   Взгляд Палпатина, устремленный в огромный иллюминатор, казался задумчиво-безмятежным. Вот только в тронном зале отчего-то стало темней, будто кто-то приглушил освещение, а гвардейцы, застывшие алыми изваяниями у входа, на миг перестали напоминать статуи: один полуосознанным движением потянулся к груди, в руках второго чуть накренилась силовая пика. Даже воинам, обученным сражаться с любым противником в самых тяжелых для человека условиях, трудно оставаться непоколебимыми, когда на грудь и плечи обрушивается невидимая тяжесть, а в сознание пробирается, сковывая движения и парализуя волю, безотчетный ужас. Это не было осознанным действием, намеренной и бессмысленной демонстрацией мощи перед теми, кому та совершенно не требовалась, - просто Темная Сторона отзывалась на ярость императора, явственно проступая из общего течения Силы, сгущаясь, как тучи в предгрозовом небе. Достаточно лишь усилия воли, чтобы вся эта мощь обрушилась на того, кого укажет Палпатин...
   ...Но не сейчас. Выдох, едва заметное движение скрюченных пальцев - и тяжесть темной энергии рассеялась. Затаилась в тех глубинах Силы, которые если и проявляются в реальном мире, то исподволь, незаметно для неодаренных.
   Если потребуется, он легко вызовет ее снова. Но если все пойдет по плану, ему не придется шевелить и пальцем. Скайуокеры сами справятся с сокращением собственного поголовья ровно на одного бестолкового мальчишку, так не вовремя влезшего в войну. Мальчишку, одного существования которого оказалось достаточно, чтобы верность Вейдера рухнула, продемонстрировав всю свою хрупкость и нестойкость.
   Странно, но эта мысль вызвала больше сожаления, чем Палпатин ожидал. Все-таки была в их отношениях с учеником какая-то стабильность и надежность, терять которую было жаль. И вместе с тем - хорошо, что так случилось. Ему не лишним было вспомнить, что за внешней покорностью Вейдера скалит зубы опаснейший зверь, дать послабление которому - значит, лишиться руки, а то и жизни.
   Будто в ответ на эти мысли, присутствие Вейдера в Силе стало ощущаться более явственно: тяжелое, давящее и обжигающее дикой, хаотичной мощью. И совсем рядом - еще одно, совершенно иное и вместе с тем неуловимо схожее. Сгусток энергии, сияющий слепяще-ярким светом. Замкнутый в себе, но щетинящийся короткими и острыми лучами. Волнуется паренек, ершится... и правильно делает.
   Сила вокруг этих двоих так и беснуется, скручивая нити будущего в столь же замысловатые, сколь и недолговечные узлы. Совсем скоро Вейдер с мальчишкой будут здесь, и потоки Силы взбесятся окончательно. Совсем скоро начнется битва, которая положит конец и Альянсу, и амбициям Вейдера.
   Ученик мог сколько угодно желать взойти на трон, провозгласив наследником своего сына. Но было кое-что, о чем он даже не догадывался...
   ...Все вероятности будущего, что открывались Палпатину, объединяло лишь одно: для того, чтобы кто-то из Скайуокеров мог выйти из этого зала живым, жизнь другого должна оборваться. Единственный, крохотный шанс на иной исход таял с каждой секундой. К тому моменту, как распахнулись тяжелые двери турболифта, он истончился до призрачной ниточки...

* * *

   Мальчишка здорово облегчил Вейдеру задачу, сдавшись самостоятельно: хоть не пришлось отлавливать его по лесам Эндора. Пришел, пусть в наручниках и под конвоем, но с гордо поднятой головой, упрямо выпятив нижнюю челюсть и вытаращив глаза. Думал, наверное, что являет собой образчик джедайского спокойствия и непоколебимости. Со стороны, правда, больше напоминал упертого подростка, собравшегося с пеной у рта отстаивать свою самостоятельность.
   На протяжении краткого разговора с доставившим Люка офицером, Вейдеру казалось, что сын в нем дыру взглядом прожжет: мальчишка даже бровью не повел, когда его световой меч оказался у ситха в руках, так игрой в гляделки увлечен был. Только на приказ продолжить поиски мятежников он дернулся, еще шире - и как из орбит еще не выкатились? - распахнув глаза. Интересно, а чего он ожидал? Что Вейдер заберет его и, довольный, отправится восвояси вместе с армией и флотом?
   Ситх тихонько хмыкнул: может, на то и рассчитывал. После Беспина он бы уже ничему не удивился.
   Не глядя на Люка, Вейдер развернулся и неторопливо направился к лифту. Мальчишке ничего не оставалось, кроме как поспешить следом.
   - Император ждет тебя, - бросил Вейдер, не оборачиваясь: он и боковым зрением видел, как Люк шагает чуть позади, угрюмо глядя перед собой. Почему-то ситх был почти уверен: сейчас сын гордо промолчит, с головой погруженный в свои размышления и, похоже, попытки медитировать на ходу.
   Он все-таки ответил: негромко, с кажущимся спокойствием. Так усердно вглядываясь в противоположный конец коридора, будто оттуда в любой момент на него мог выскочить враг.
   - Я знаю, отец.
   Не процедил сквозь зубы. Не выдавил из себя. Обошелся без театрального надрыва и показного отвращения. Уже неплохо. Правда, показное равнодушие получилось паршиво. Актер из Люка был не лучший, не научившийся, к тому же, скрывать эмоции в Силе: Вейдера, с интересом "прислушивавшегося" к отпрыску, словно кипятком обдало - такой мощи чувства всколыхнуло в Люке простое обращение. Эту гремучую смесь даже на составляющие не разберешь, настолько крепко все было переплетено.
   Мальчик был настолько увлечен игрой в джедая, при этом грубо нарушая первейшую заповедь Ордена, что ситху даже захотелось поинтересоваться, как там насчет "нет эмоций, есть покой". Просто чтобы на реакцию посмотреть.
   - Значит, ты принял правду.
   - Правда в том, что в прошлом ты - Энакин Скайуокер, мой отец.
   Нет, не принял. Похоже, выдумал себе теорию, что у его отца эдакое раздвоение личности... вернее, не он выдумал. Внушили джедаи, накрепко вбив этот бред в Люкову белобрысую голову. Долго же теперь выбивать придется.
   Чувствуя, что начинает по-настоящему злиться, Вейдер, резко остановившись, обернулся к сыну. Выплюнул, вкладывая в слова все накопившееся раздражение и гнев:
   - Это имя больше ничего не значит для меня.
   Он не собирался давать мальчишке хотя бы тень надежды на то, что нарисованный его воображением образ Энакина Скайоуокера имеет хоть какие-то шансы воплотиться в реальность. Незачем потакать глупости, она обычно от этого только ширится и укореняется.
   Но Люк все истолковал по-своему. Заметив реакцию отца, но неправильно поняв ее причины, он приободрился: видимо, углядел подходящий момент для душеспасительной беседы.
   - Это твое имя. Ты просто забыл об этом!
   И точно. Снова глаза вытаращил - наверное, парню казалось, что так его взгляд кажется мудрым и пронзительным, - а проникновенный до смешного тон не иначе как у Оби-Вана скопировал. Только говорил Люк с наивной, почти детской искренностью...
   - В тебе еще осталось добро, император не смог его уничтожить!
   ...И словами ребенка в придачу. Вейдер внешне оставался невозмутим, но видел бы Люк пламя, горевшее в ярко-желтых глазах за линзами маски - на полуслове бы со своими душеспасительными речами осекся. Джедаи... забили мальчишке голову красивой ложью и с добрыми улыбками отправили на убой. В этот момент Вейдер отчаянно жалел, что никогда больше не встретится лицом к лицу с Йодой и Кеноби. Слишком просто они оба сбежали на ту сторону Силы...
   Одухотворенный, Люк отошел к застекленной стене. Устремил взгляд куда-то вдаль. Судя по отсутствующему виду - прямиком на свои хрупкие воздушные замки.
   - Именно поэтому ты не убил меня. Поэтому ты не отдашь меня императору.
   Хоть смейся, хоть ругайся на хаттском в самых заковыристых выражениях. Он бы еще зажмурился, чтобы фантазии убедительнее выглядели. Неужели мальчишка думает, что его глупости станут правдой, если он повторит их несколько раз?
   "Ошибаешься, мальчик. Палпатин получит тебя... ненадолго".
   Эта мысль вызвала какое-то странное чувство - что-то на грани злого азарта и горькой досады. Чтобы отвлечься, Вейдер покрутил в руках световой меч сына, придирчиво осматривая его. Оружие было сделано топорно, явно из первых подвернувшихся под руку материалов. Но для недоучки вроде Люка...
   Ярко-зеленое лезвие вырвалось из рукояти с ровным гулом. Устойчивое и сфокусированное, без типичных "болезней" вроде нестабильного луча и неравномерного распределения энергии. Для недоучки не так уж и плохо. Можно сказать, очень неплохо.
   ­- Я вижу, ты собрал новый световой меч. Ты полностью овладел всеми навыками...
   ...Необходимыми двенадцатилетнему падавану. Но продолжал с упертостью шаака считать себя полностью обученным рыцарем-джедаем, готовым встретить любой вызов и столкнуться с любым противником. Ничего, первый же спарринг выбьет из парнишки эту дурь - а заодно заставит задуматься о непогрешимости и добрых намерениях Йоды и Кеноби, бросивших зеленого юнца в самое пекло.
   Отвернувшись, Вейдер медленным, тяжелым шагом отошел к противоположной стене. Расправив плечи, вгляделся в ночное небо. Возможно, Люк и находил в этом зрелище что-то успокаивающее, но ситх видел перед собой лишь поле битвы - не только и не столько Эндор, сколько беснующиеся потоки Силы. Да и занимало его не сражение с флотом Альянса - оно станет бойней, на котором мятежникам отведена роль скота, - а с собственным учителем. Долгое, многоходовое... разыгранное на поле противника. С родным сыном в качестве и инструмента, и обузы, и главного приза.
   Люк даже представить себе не мог, во что Вейдер ввязался ради него. А даже если бы представил - ничего бы не понял своим забитым деждайской дурью умом.
   - Ты обладаешь огромной силой, как император и предвидел.
   Он даже не солгал. Потенциал Люка был огромен... вот только разбазаривался пока по принципу "Сила есть - ума не надо". Бездумно, бесконтрольно, на цели, не стоящие ломаной кредитки.
   - Пойдем со мной!
   Люк не предлагал - просил. Отбросив последние попытки казаться спокойным, он говорил пылко, с упертой, не признающей никаких доводов разума верой. Еще чуть-чуть - сделает шаг вперед, протянет руку... Этот дуралей говорил от чистого сердца. Всерьез предлагал отцу - главнокомандующему Империи! - бросить все и уйти... к повстанцам, похоже. То ли идиот, то ли брякнул, не подумав.
   - Оби-Ван когда-то думал так же, как ты.
   Он обернулся, и порыв Люка оборвался, сбитый этими словами и неожиданным движением. Эмоции мальчишки были настолько осязаемыми, что Вейдер отчетливо почувствовал, как пылающие в том надежда и воодушевление приостывают, будто угли, на которые брызнули ледяной водой - сомнением, непониманием.
   - Ты не знаешь мощи Темной Стороны. Я должен подчиняться своему повелителю.
   ...Еще какое-то время - до тех пор, пока не будет завершена подготовка к перевороту. И так придется действовать быстро и напролом - соревноваться с Палпатином в искусстве тонкой интриги Вейдер не собирался, ибо дураком не был и в заведомо безнадежные сражения не ввязывался. И все же в крайности впадать не стоило: если убить старика сейчас, при всем удобстве момента, в Империи разразится война на такое количество фронтов, что сосчитать их пальцев на руках не хватит. Грызня за власть начнется в любом случае, но при наилучшем исходе Вейдер хотя бы успеет обеспечить себе преимущество и сократить количество противников...
   ...Но в сторону планы на будущее. Палпатин еще жив, а мальчишка - под ударом. И пусть он лучше верит, что его отец всецело предан императору, чем своей глупостью и бесхитростностью пошлет банте под хвост всю игру... и сгубит себя самого.
   - Я не подчинюсь, - тихо произнес Люк, и впервые за все это время Вейдер отчетливо уловил его страх. - Тебе придется убить меня!
   Глупый мальчик. Наивный мальчик. Возможно, он бы действительно предпочел смерть "падению" на Темную Сторону... но кто сказал, что Вейдер собирается потакать его глупостям?
   "Нет уж, сынок. Жить ты будешь. Пленником, если придется, но будешь - и встанешь рядом со мной, когда поумнеешь. Иначе мой бунт против Палпатина не имеет смысла. Власть над Империей мне нужна только ради того, чтобы ты жил, малолетний идиот, - и правил после меня".
   Он мог бы сказать это. В другое время. Не сейчас, когда впереди - встреча с Палпатином, перед которым придется старательно разыгрывать верность. Не мальчишке, отказывающемуся видеть дальше догм, вбитых в его голову. Все равно не поймет и не оценит, что уже доказал на Беспине.
   - Значит, такова твоя судьба, - равнодушно бросил он, стараясь не думать, что это может оказаться правдой.
   Люк рванулся вперед - в отчаянном отрицании, нежелании принять услышанное. Его вера в возможность "спасти" отца пошатнулась, и это сомнение он отталкивал от себя с той же силой, что и на Беспине - правду о своем происхождении.
   - Прислушайся к своим чувствам! Ты не можешь так поступить, я чувствую борьбу! Избавься от ненависти!
   В его голосе уже и в помине не было уверенности - но была прямо-таки детская надежда, что все будет хорошо, стоит только сильно-сильно пожелать. Он говорил, не задумываясь над словами: лишь бы достучаться до отца, убедить его... и снести этим бешеным напором эмоций собственные сомнения.
   Глупость, от которой искалеченный рот кривится не то в снисходительной ухмылке, не то в гримасе отвращения. И в то же время в груди странно теплеет... сын так надеется, что сможет переубедить его. Такая привязанность - пусть даже не к нему, а вымышленному, идеальному образу Энакина Скайуокера - не могла оставить совсем уж равнодушным.
   Но пора заканчивать этот фарс. Мятежники начнут атаку с минуты на минуту, да и императора не стоит заставлять ждать. Чем благодушнее будет старик, тем больше у Вейдера шансов повернуть разговор с ним в нужную сторону.
   - Слишком поздно для меня, сын, - отрывисто произнес он. Жестом приказал приблизиться штурмовикам, дожидавшемся в лифте.
   - Император покажет тебе истинную сущность Силы. Отныне он - твой повелитель.
   Люк остолбенел. Широко распахнул глаза - непроизвольно, от удивления, страха и... ярости. Пока еще едва тлеющей, забиваемой бурей противоречивых чувств, но все-таки явно выделяющейся на их фоне.
   - Видно, у меня больше нет отца, - с горечью бросил он. А в глазах - все та же отчаянная надежда. Все та же полудетская мольба: "Ты же не всерьез?!".
   "А ты думал, будет как в сказке, сынок?"
   Люк встрепенулся, будто услышал. А может, и правда уловил обращенную ему мысль - в конце концов, связь между ними крепла с самого Беспина. Их взгляды встретились на долю секунды, прежде чем двери лифта скрыли от Вейдера и сына, и его конвой...
   "Я верю, что ты примешь правильное решение, отец".
   Фраза донеслась слабым, едва различимым шепотом, но Вейдер готов был поклясться, что действительно слышал ее.
   "Разумеется, Люк, - мысленно хмыкнул он. - Но ты поймешь, что оно было правильным, далеко не сразу".

* * *

   Алые и зеленые всполохи на черном фоне космоса. Огненные вспышки, рвущие на части корабли. Тишина в тронном зале, а в Силе - предсмертные крики сотен живых существ. Задыхающихся, сгорающих заживо. Их голоса сливаются в рев - оглушительный, обрушивающийся на Люка с мощью атомного взрыва.
   Он мог не слушать. Мог закрыться от них, как неосознанно делал тысячи раз до этого. Мог даже отвернуться от иллюминатора, чтобы не смотреть на развернувшуюся за ним бойню. Но разве от этого она прекратится? Разве этим он спасет хоть одну жизнь?
   Разве от этого перестанет звучать в голове скрипучий, пробирающий до костей голос императора, в сотый раз повторяющий: "Прикажите флоту вступить в бой, лорд Вейдер"?
   Люк стиснул челюсти так крепко, что казалось, вот-вот начнут крошиться зубы. Он уже чувствовал привкус крови во рту, на самом деле. Но ни до чего ему сейчас не было дела меньше, чем до этого.
   Он смотрел, как горят его друзья. Видел - в большей степени через Силу, чем иллюминатор - как они погибают от нехватки воздуха в подбитых истребителях и кораблях. Как отчаянно пытаются протолкнуть воздух в грудь, пробитую развороченным металлом. Никогда прежде его связь с Силой не была так крепка, но никогда прежде он не желал избавиться от нее так страстно, как сейчас - лишь бы не видеть показанных ею образов, не чувствовать этой боли... но Люк не закрывался. Будто бы эта добровольная пытка могла что-то изменить.
   Большую часть погибающих в безнадежном сражении бойцов он никогда не знал, однако от этого мука не становилась хоть сколь-нибудь легче. Но было несравнимо хуже, когда отголосок очередной агонии отзывался в душе узнаванием.
   Ведж Антиллес. Уэс Дженсон. Лэндо Калриссиан. Люк беззвучно шептал их имена пересохшими губами, до боли сжимая в ладони рукоять светового меча. Того самого, которым он отказался поразить императора, изо всех сил стараясь не поддаваться гневу.
   Бессильно глядя сквозь транспаристил иллюминатора, он проклинал себя за это. Ярость душила его, кипя в груди и жаром поднимаясь к вискам.
   Он не спас их. Не предотвратил катастрофу. А ведь мог, мог! Если бы не...
   Люк повернул голову резким, ломаным движением, будто марионетка в руках неумелого кукловода. Мрачная фигура отца возвышалась всего в нескольких шагах от него. И не было в нем никаких сомнений и никакой борьбы.
   Палач императора наблюдал за очередным триумфом своего повелителя.
   Люк хрипло выдохнул. Поудобнее перехватил меч в руке. Все тело юноши трясло, в лихорадочно горящей голове не осталось ни одной связной мысли - только проклятые слова, произнесенные считанные минуты назад. Когда он еще верил, что все можно изменить.
   "- Отец, ты должен остановить это!
   - Разве?
   - Это твой шанс искупить вину! Освободиться от рабства!
   Тихий смешок. Саркастический, равнодушный.
   - Искупить вину? Перед кем? Твои друзья сами выбрали войну - так пусть отвечают за свой выбор".
   И в тот самый момент чудовищные орудия "Исполнителя" разнесли в клочья "Тысячелетнего сокола". А Люк просто стоял у иллюминатора, спиной чувствуя насмешливый, злорадный взгляд императора и ледяное равнодушие отца. Вейдера. Чудовища, с лихвой оправдывающего все слухи о нем.
   Энакин Скайуокер мертв. Или, быть может, его никогда не существовало - того человека, которого Люк представлял себе в детских мечтах.
   - Теперь ты видишь, как сильно заблуждался, юноша. Вейдер никогда не покинет Темную Сторону. Посмотри хорошенько на эту битву. Вспомни каждую смерть, которую почувствовал - и уясни: ни одна из них не будет терзать твоего отца. Он - главнокомандующий Империи. Мой ученик. Слуга. Палач.
   Хотелось кричать. Нечеловечески выть, кататься по полу, зажимать руками уши - лишь бы не слышать этот старческий голос у себя в голове. Изгнать, не подпускать к себе саму идею, что это может быть...
   Правдой.
   Люк не знал, кому принадлежала эта мысль. Была ли его собственной, вложенной ли Палпатином... одно знал точно: спорить бессмысленно и глупо. Потому что от правды теперь уж не скроешься. Доказательств было предостаточно, и каждую минуту рваной раной в Силе появлялись все новые и новые.
   Его отец был убийцей - ничем не лучше, чем император. А те, кто стал для Люка семьей, гибли, как скот на скотобойне, под ударами имперского флота.
   - Люк, это было необходимо.
   Голос Вейдера. Вмиг ставший более ненавистным, чем когда-либо прежде.
   Ладонь крепче стиснула меч. Дыхание обжигало горло.
   - Не поддавайся ему. Он манипулирует твоим сознанием. Не делай того, о чем пожалеешь.
   "Ах, пожалеешь..."
   О чем он мог еще пожалеть? После всего, что произошло, разве осталось что-то, о чем Люк мог заботиться? Палпатин манипулирует им? Пусть!
   - Об этом я не пожалею. Клянусь вам... лорд Вейдер. Никогда в жизни не пожалею.
   И он с силой оттолкнулся от пола. Лезвие светового меча вспыхнуло изумрудно-зеленой молнией, с низким гулом рассекая воздух.

* * *

   Вейдер знал, что Люк кинется в бой: ненависть и слепая ярость раскаляли Силу вокруг мальчишки не хуже, чем магматические реки Мустафара - воздух. Их связь - связь отца и сына, осязаемая и нерушимая, вопреки сторонам Силы и конфликта, - звенела туго натянутой струной, и по ней высоковольтным электричеством неслась, обжигая, боль. Отчаяние - на грани звериного воя и безумного, истерического смеха. И одно желание - уничтожить того, кто был за все в ответе.
   Люк не за повстанцев бросился убивать - за отца. За Энакина Скайуокера, которого он успел полюбить всем сердцем - и в самом деле увидел погибшим от рук Дарта Вейдера.
   Вейдер отчетливо видел чужую Силу, темными ручейками струящуюся к Люку, опутывающую его сетью тончайших нитей, не позволяющую ни успокоиться, ни прислушаться к голосу разума... старая, излюбленная тактика Палпатина: к чему навязывать жертве что-то чужеродное, когда она погубит себя сама - надо лишь чуть подтолкнуть?
   Мразь. Хитрая, опасная, достойная уважения и даже извращенного восхищения. Которое Вейдер не преминет выразить, отняв у него сперва дело всей жизни, а после - и саму жизнь.
   Но для начала - сын. Спасти, сберечь... вывести из боя как можно быстрее.
   Было бы это еще так просто.
   Первый удар Вейдер не отбил даже - отвел в сторону, поразившись его мощи и точности. Мальчишка стал ненамного более умелым в обращении с оружием, однако то полубезумное состояние, в котором он пребывал, позволило ему войти в глубочайший контакт с Темной Стороной, практически позволив ей поглотить себя, сделать своим вместилищем... даже Вейдер опасался доводить себя до подобного - зная, как трудно сохранить самоконтроль и ясность рассудка. Но Люк и не пытался, полностью отдавшись своей ненависти и единственному желанию: уничтожить того, кого совсем недавно так рьяно пытался спасти.
   Изумрудно-зеленый клинок с шипением прочертил выжженную полосу на дюрастали наплечника - достал лишь кончиком, но, хатт раздери, как же это было близко...
   Оставалось лишь надеяться, что мальчишка выдохнется. Он должен уже скоро...
   Стремительный замах, клинок Люкова меча мгновенно меняет направление - и Вейдер почти неуклюже отшатывается назад, едва успев сблокировать удар. От силы, с которой соприкоснулись клинки, по механической руке - от запястья до плеча - пробежала мелкая дрожь.
   Они стояли лицом к лицу, сцепленные в противоборстве - оттолкнет ли алый клинок изумрудный, или тот прорвет блок? Глаза Люка пылали бешенством, рот кривился в диком оскале. От напряжения на висках мальчишки проступили вены, из прокушенной губы к подбородку стекала кровь.
   - Люк, хватит. Я не хочу тебя убивать, сын. Слышишь меня? Остановись. Довольно играть на руку старику.
   Ему показалось, или нажим слегка ослаб? Зрачки Люка дернулись, чуть расширившись - но Вейдер не знал, как трактовать это, и стоит ли трактовать вообще. Ярость сына не спешила стихать, как и беснующаяся темная энергия - иссякать.
   - Ты - мой сын, - продолжил Вейдер, глядя Люку прямо в глаза. - Единственное, что для меня ценно. Не заставляй меня тебя убивать.
   Теперь уже не было никаких сомнений: безумие отступало, взгляд Люка обретал осмысленность...
   - Именно поэтому ты отказался пойти со мной, когда я звал? Поэтому ты отказался спасти тех, кто мне дорог? Будь ты проклят, отец. Твоим трофеем я не стану.
   Горечь, с которой Люк выплюнул эти слова, эхом отозвалась в душе Вейдера. Огненной волной хлестнула ярость, гнилостным вкусом во рту подкатило отчаяние... где чьи чувства - не разобрать: связь в Силе посылала сигналы в обе стороны, сковывая отца и сына крепче, чем когда бы то ни было. И когда Люк рывком разорвал дистанцию лишь для того, чтобы ринуться в атаку снова, Вейдер точно знал, куда будет направлен удар. Как и то, что бил Люк насмерть.
   Изумрудно-зеленый клинок снова столкнулся с алым, на какой-то сантиметр не дойдя до панели, управляющей системой жизнеобеспечения доспехов. Но в этот раз блок не обернулся новой паузой в бою, новой возможностью остановить безумие.
   Холод пробрал Вейдера до позвоночника, когда он почувствовал: блок сына дрогнул. Рука, сжимающая меч, опустилась - со стороны кажется, совсем немного...
   ...Ровно настолько, чтобы алый клинок рубанул по незащищенной груди, с ужасающей легкостью проходя сквозь нее.
   Какой-то мучительно-долгий миг ничего не происходило. Словно время замерло, перестало существовать - осталось лишь бесконечное мгновение, что Люк находился на грани между жизнью и смертью. Медленно, невыносимо медленно приходило осознание...
   - Люк!
   Глаза сына широко распахнулись, и в них не было больше ни ненависти, ни гнева. Только какое-то детское удивление. И испуг: "Неужели все будет... так?"
   Люк пошатнулся. Судорожно схватил ртом воздух, припал на колено. Вейдер к тому моменту уже был рядом - держа за плечи, прижимая к груди.
   "Нет. Не может быть. Не..."
   - Отец...
   Люк попытался поднять руку ­- не то оттолкнуть, не то прикоснуться, - но не смог пошевелить и пальцем.
   Их связь в Силе была крепка, как никогда. И последним, что разделили отец и сын, была боль - одна на двоих.
   Смерть же досталась лишь одному.

* * *

   "Любопытно".
   Палпатин обошел кругом лежащие рядом тела - его ученика и мальчишки. Пола черного плаща задела плечо Вейдера, скользнула по руке Люка Скайуокера.
   "Очень любопытно".
   Он присел рядом с мальчишкой. Провел пальцем по ране на груди... вернее, тому месту, где она должна была быть. Под распоротой черной рубашкой розовел шрам, затянутый тонкой кожей - скорее от пореза, чем от смертельного ранения. Грудная клетка чуть вздымалась в такт ровному дыханию.
   Впервые за долгое, очень долгое время император был вынужден признать: он совершенно не понимает, что произошло. Колоссальный выброс Силы, отголосок чужой боли, от которой Палпатин машинально закрылся - точно так же, как в тот день, когда погиб Мол...
   В итоге - живой и здоровый Люк Скайуокер. Мертвый Вейдер, не получивший в бою не одного ранения.
   Это было настолько странно, что Палпатин лишь с раздражением отмахнулся от мысли, что его план сработал с точностью до наоборот: это Скайуокер должен был погибнуть здесь, а его отец - выучить свое место... хотя бы до конца войны. В конце концов, Вейдера пришлось бы устранить в скором времени: однажды поднявший бунт вновь верным не станет. Но менять главнокомандующего в разгар гражданской войны...
   "Впрочем, - Палпатин бросил взгляд на иллюминатор, за которым орудия имперских кораблей превращали в пыль остатки повстанческого флота, - не в такой уж и разгар".
   Все сложилось непредвиденным, но отнюдь не худшим образом. Вместо собственной смерти и гибели Империи - победа и...
   ...Материал для исследований? Или же новый ученик?
   Император внимательно вгляделся в лицо Скайуокера, будто приценивался к товару - оправдана стоимость или все-таки завышена?
   Безопаснее всего было бы убить мальчишку прямо сейчас. Палпатину придется намучиться с ним, чтобы получить хотя бы видимость верности - и очень высок риск, что от юноши нож в спину он получит гораздо раньше, чем от его отца.
   Сила послушно прильнула к пальцам, готовая сорваться с них ветвистой молнией... но резкое движение ладони, и энергия рассеялась, неиспользованная.
   Палпатин всегда был падок на риск, если тот сулил дивиденды в дальнейшем... или задача была достаточно занимательна, чтобы взяться за нее.
   Задачка вырисовывалась интереснейшая. Но было еще кое-что, в чем Палпатин признался себе не без саркастического смешка. И горечи - слабой, едва заметной, но все же...
   После гибели Вейдера в душе поселилась странная пустота. Фантомная боль, словно у калеки - на месте ампутированной конечности.
   Он слишком отвык быть один, чтобы привыкать на старости лет.
   - Ну что, мой юный ученик... - протянул император, задумчиво глядя на все еще лежавшего без сознания Скайуокера, - расскажешь мне, как твой отец спас тебя от смерти?
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"