Аннотация: Там где реальность иррациональна наступает конфликт человека с самим собой
Клиника для душевнобольных, Псков
Август 2009 8.00
"Может быть, кто-нибудь прочтет эти записи...может быть, я еще не умру к этому времени... Почерк неровный, пишу карандашом, ручку мне не позволяют взять в руки... Они все считают меня сумасшедшим, но я не СУМАСШЕДШИЙ, это действительно произошло со мной, почему же мне никто не верит! Я работаю (работал) сапожником уже 8 лет. Работа мне нравилась. Я владел маленьким киоском недалеко от черного рынка. Если свернуть от главного прохода вправо и пройти несколько метров, вы увидите белый киоск с надписью огромными печатными красными буквами над маленьким окошком, где я принимал обувь - "Ремонт обуви". В основном моя работа состоит в том, чтобы подбивать каблуки, прошивать подошвы мужских туфель, делать профилактику (подбивать еще один слой резины на подошву, чтобы не скользила). Обычно я работал с 8.00 до 17.00 ежедневно, хотя мог варьировать свой график. То же, что я хочу описать и почему в итоге я очутился здесь, произошло 13 августа. Помню, в тот день была сильная гроза. Дождь лил, как из ведра. Свинцовые черные тучи закрыли все небо сплошной завесой. Ветер был сумасшедшим. В такую погоду хорошо положив ноги на диван, сидеть возле телевизора и пить малиновый чай. Естественно, людей почти не было. Я уже думал закрываться (мельком взглянул на часы, было 15.30), но, уже почти собравшись, я поймал себя на мысли, что кто-то мягко царапается в мое окно для приема изделий. Я повернул голову. Пот прошиб меня. Мне показалось, что ко мне в окно под треск молний стучится копыто. Галлюцинация, а это была, несомненно, она, длилась пару секунд, и я увидел большую сильную мужскую руку, которая нервно стучала ко мне в окно. Я хотел было сказать, что не работаю, но какая-то неведомая сила замкнула мне рот, и я протянул руку, чтобы открыть окошко. На меня смотрели потертые старые, черные, вполне прилично сохранившиеся, туфли. Я взял в руки один ботинок и внимательно осмотрел его. Ничего особенно: туфля 43 размера, подошва отпала на носке. "Вам нужно прошить туфли?!" - крикнул я в темноту, стараясь перекричать гром. Блеснула молния. В ее блеске огромная фигура в черном плаще слегка наклонилась к окошку. Мне стало не по себе. "Вам туфли прошить надо?" - еще раз громко спросил я, удивляясь про себя, зачем мужчине понадобилось тащить туфли ко мне в такой дождь. "Только черти ходят к сапожникам по ночам в такой час" - возникла в голове дурная мысль и я улыбнулся. Незнакомец кивнул. "С вас 90 рублей -- начал я свою стандартную процедуру -- Приходите завтра после 5" - я прошел вглубь ларька, поставил туфли рядом с чьими-то кедами и взял номерок. "Возьмите ваш номерок" -- сказал я и протянул маленький алюминиевый кружок навстречу мужчине. Блеснула молния. Перед тем как номерок исчез с подоконника, я успел отметить номер -- 13. "Фигня -- сказал я себе мысленно -- не удивительно, что 13 -- в такую погоду ничего другого и ждать не приходится". "Зн...знаете" - я повернул голову в сторону мужчины, но того и след простыл. Был ли это на самом деле мужчина? Сейчас я в этом сомневаюсь.
До конца рабочего дня оставался еще час, но я почему-то решил подремонтировать обувь этого странного человека именно сейчас. Я подошел к туфлям. Обычные туфли, но мне показалось, что что-то изменилось в них. Я взял их с полки, подошел к столу и включил настольную лампу. То, что я увидел, невозможно объяснить. Помню, мое сердце застучало чаще. Вместо черных изящных лакированных туфель 43 размера, на меня уставились своими носками грязные коричневые ботинки. Когда я придвинулся поближе, то внезапно оттряпнул от этих туфель, как от прокаженных, так как я сумел разглядеть несколько зеленых пятен, вроде как от краски, ближе к подошве. Подошва ботинок наполовину отстала от верхней части, последняя изогнулась под углом приблизительно в 45®, обнажая ряд острых колючек. В слабом свете они напоминали зубы хищной рыбы. Оказалось, что верхняя часть была прибита к подошве гвоздями. Общий вид ботинок пугал меня. Казалось, что они вот-вот начнут двигаться, этот зубатый рот клацнет, и коричневые ботинки пойдут на меня в атаку. Мне сразу же расхотелось их ремонтировать. Даже притрагиваться к ним было боязно. "Что это? - подумал я -- шутка, провидение, насмешка? Ладно. Не буду здесь ничего трогать. Может быть, это погода на меня так повлияла" -- образ странного человека все еще стоял у меня перед глазами -- я вспомнил, что на левой руке у него была печатка с черным камнем. Завтра приду и отремонтирую. Спрошу у этого человека, как мне все это понимать.
Я так и оставил ботинки лежать на столе. Одеваясь, я не сводил с них взгляда. Мне чудилось, что они запрыгают по столу, как только я отведу глаза. Я быстро оделся и запер киоск. Гроза все еще бушевала. Было бы здорово посидеть в киоске еще часок и переждать бурю, но мысль (конечно, дурацкая), что ботинки могут превратиться во что-то еще, заставила меня сделать шаг в лужу и уверенно двинуться в сторону своего дома. Так как зонта у меня с собой не было, кепка быстро промокла. Я старался не поднимать голову, благо, я ходил постоянно одним и тем же маршрутом от своего дома на работу и обратно, и поэтому ноги сами несли меня. Я шел так довольно долго, погруженный в свои собственные мысли, пока не заметил, что гроза немного поутихла. Небо еще было черным, но без молний и грома, и дождь лил умеренный. Я поднял голову и огляделся. У меня возникло странное чувство. Город был мой и не мой. Я не помню, чтобы здесь стояли эти дома. Я даже не знаю, как описать это. Все равно, что вы приехали в чужой город, где все дома вам почему-то знакомы и в тоже время вы не можете сориентироваться: вы не знаете, куда идти. Правда, все вроде бы было на месте, но... У нас было отделение почтампа, но оно находилось не в этом доме и кажется, на другой улице. Да, рядом с моим домом стоял собор, но ЭТИХ домов и в помине не было. Создавалось впечатление, что дома перетасовали, словно карты в колоде, некоторые убрав, добавив новые, разместив их в другом порядке. Самое страшное, что названия улиц сохранились. Я увидел на одном из домов надпись "Новокузнецкая 48", но вот вам крест, это не мог быть ТОТ дом, который я помнил с детства. Сначала я запаниковал, но потом неожиданно взял себя в руки. Главное -- найти свой дом, каким бы он ни был. Найти, подняться на 9 этаж, лечь в постель, заснуть и забыть все это как дурной сон. Страх постепенно отступил. У меня появилась цель. И я начал поиски. Приблизительно через час я понял, что заблудился. Заблудился в своем собственном городе. Я не мог найти свой дом. Кстати, пока я блуждал, я отметил еще одну вещь: в этом месте (вне времени и пространства) не было людей. Мне не встретилась ни одна машина, которая ехала бы по дороге. Казалось, все живое или спряталось или покинуло этот город. Я стоял посреди пустыни. Угрожающе тихо и безлюдно, ни души. Наконец, завернув за угол большого 10-этажного кирпичного дома, я увидел свой дом. Я обрадовался, но не слишком. Это был он, я узнал подъезд, оббитый пластиком балкон на девятом этаже, и все-таки что-то было не в порядке. Я открыл дверь и прошел в подъезд. Лифт не работал, даже больше: он просто отсутствовал. Сразу же наверх вела бетонная лестница. Мне долго придется подниматься -- подготовил я себя заранее внутренне. Преодолев первые несколько пролетов, я почувствовал слабое головокружение. Я оглянулся. Лучше бы я этого не делал. Лестница вся была в выбоинах. Сразу позади меня с грохотом отвалилось и упало пять ступенек. Горло непроизвольно сжал спазм. Поручни исчезли и через каждые две-три ступеньки встречался провал. Меня охватил страх. Я попытался, перепрыгивая через дыры, преодолеть еще пару этажей. Окончательно меня остановила огромная дыра впереди. Лестницы не было. Вернее, она была, но шла сверху, прямо над моей головой. Внезапно я стал задыхаться и мне ужасно захотелось выбраться из этого дома. Он пугал меня. Голова продолжала кружиться. Немного подташнивало. Я почувствовал себя маленьким мальчиком в огромном лабиринте, я физически будто уменьшился. Быстро развернувшись, я скачками начал продвигаться в обратную сторону. И вовремя, так как я с ужасом обнаружил, что ступеньки за мной продолжали исчезать. Я выбрался на свежий воздух через полчаса, весь мокрый и потный, но с диким облегчением оттого, что хотя бы выбрался живым из медленно обрушивающегося дома. Что мне было делать? Я уверил себя, что я ошибся и несмотря на до боли знакомую надпись "Новокузнецкая 19", это не ТОТ дом. Я снова начал искать. Я прошел две улицы, прошел мимо супермаркета "Сильпо" и обогнув остановку, встал как вкопанный. Я снова увидел свой дом. Дождь уже прекратился. Тишина, безлюдность и опыт посещения одного из ТАКИХ домов совершенно выбили меня из колеи. Действительность отдавала нереальностью, иррациональностью, я бы сказал. Я так устал, что мне было все равно, куда прийти, лишь бы прилечь и успокоиться. Ноги болели. Я не мог блуждать в этом чужом городе вечно. Я во второй раз за сегодняшний день вошел в тот же подъезд. Лифт был на месте. Это порадовало. Нажав на кнопку вызова, я стал ждать. Лифт пришел, кабина открылась. Все пока шло хорошо. Я колебался минуту, стоит ли входить в лифт, а потом, мысленно перекрестившись, сделал шаг. Кнопки были на месте и в том количестве, что должно быть: 9. Я стал подниматься. Следующее сомнение в правильности происходящего возникло у меня перед дверью в квартиру. Здесь нет людей, кто же мне откроет? - спросил я себя. В нормальном мире дома меня должны ждать жена, восьмилетний сын и горячий ужин на столе, а здесь... Чувство неуверенности возрастало с каждой секундой отсрочки действия. Собравшись с духом, я позвонил. Сердце остановилось. Я осторожно прислонил ухо к двери.
Тишина... Тишина... И вдруг щелчок... Шаги... Дверь медленно открылась... Я замер... "Привет, заходи" - сказала Рита и улыбнулась. Я прошел за ней на кухню. "А где сын?" "Там, в комнате, отдыхает" - не оборачиваясь ко мне, сказала Рита. Я смотрел на нее и не верил своим глазам. "Фу-у-у-у-х. Наконец-то ужас закончился. Я дома". Ужин, состоящий из картофельного пюре с котлетой, показался мне верхом кулинарного совершенства. Я был очень голоден после всего произошедшего. Рита ушла в комнату. На меня опустилось привычное спокойствие. "Слава Богу, все закончилось" - думал я, доедая картофель. Оставив посуду в раковине, я прошел в комнату. Рита с сыном лежали на кровати и улыбались. Они смотрели друг на друга, обнимали друг друга и НЕ ЗАМЕЧАЛИ меня. Их улыбки были... как будто приклеенными к лицам. "О Боже! - воскликнул я и тут до меня дошло: Рита не спросила меня почему я задержался, Рита продолжала улыбаться все время с того момента, как я зашел, мой сын не вышел и не сказал мне: "Привет, пап!", он не замечает меня, а вышел с работы в 4 часа вечера, а за окном день, и все время пока я ходил был день, пасмурный день, а за окном по-прежнему тишина (я бросил взгляд на часы), ЧАСЫ... ЧАСЫ не идут!!! 12 часов дня, ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Я посмотрел на сына и жену. Они смотрели на меня в упор. Их бессмысленные немигающие глаза были как две капли вод похожи друг на друга, они смотрели на меня с НАСМЕШКОЙ, они смотрели на меня как на добычу, как на кусок мяса, а их улыбка обнажала зубы и напоминала оскал... Я отшатнулся. Не знаю, как выдержало сердце. Я бросился к двери, судорожно открыл замок, оттуда через коридор подбежал к наружным дверям ("они гонятся за мной... они хотят мой крови...") с силой распахнул их и только вот тут мой рассудок дал окончательную и сильную трещину: лифта НЕ БЫЛО. Лестница зияла огромными провалами. Ступеньки продолжали проваливаться в пустоту. Легкое головокружение... Я закричал... Паника захлестнула меня. Все еще крича, я бросился по лестнице прямо в одну из дыр... я не могу вырваться... спасите меня... Я НЕ МОГУ ПРОСНУТЬСЯ... НУТЬСЯ-НУТЬ-С-С-Я-Я-Я-А-А-А-А........"
Я закрыл тетрадь. Максим Кликовский, автор этого послания, был найден 3 августа на 8 этаже своего дома уборщицей в бессознательном состоянии. Он был доставлен в областную больницу с многочисленными переломами рук, была сломана верхняя челюсть и пара ребер. Врач сказал мне, что переломы такие, как если бы Максим свалился с лестницы на этаж выше. В больнице обнаружились и первые признаки его сумасшествия. Максим никого не узнавал, пытался три раза бежать из больницы, а когда его возвращали, он только безумно озирался и просил его выпустить. Он утверждал, что все вокруг не реально, и он никак не может проснуться. Когда пришли его жена и сын, Максим дико заорал и, резко подскочив в одних трусах, бросился от них, так, как будто это были оборотни, а не его близкие. Позже его переместили в местную психиатрическую лечебницу. Я решил пообщаться с ним лично и приехал на ул. Седова, где находится дом для душевнобольных. Когда я спросил, могу ли я увидеть Максима Кликовски, дежурная ответила мне, что он исчез уже как три дня. Сейчас его ищет полиция. Я спросил, не остались ли какие-нибудь вещи после него, которые я бы мог взять с собой. Одна из работниц, женщина лет сорока пяти с седыми волосами в белом халате, провела меня в его палату. "Можете осмотреться здесь" - сказала она мне мягко, но недовольно - "Остальные два человека в этой палате спят". Она подошла к одному из них, тридцатилетнему тощему мужчине, который спал, свернувшись калачиком и мирно посапывая, и поправила одеяло. "Я оставлю вас не надолго" - она прикрыла дверь, и звуки ее шагов стали удаляться. Я начал обыск. Постель не меняли и хорошо, что все еще оставалось на своих местах, видно сотрудники надеялись, что в скором времени Максим снова окажется на этом месте. Это было логично: куда мог убежать в цивилизованном мире сумасшедший человек? В одном из ящиков прикроватной тумбочки я обнаружил черную тонкую тетрадь и маленький огрызок карандаша. "Не ищите его -- раздался спокойный мужской голос сзади. Я резко дернулся и обернулся. На меня смотрели зеленые сумасшедшие глаза рыжеволосого грузного мужчины лет за 40. Он сидел в пижаме на кровати, свесив обе ноги в поисках своих тапочек. "Не ищите его..." - повторил он, и спокойный уверенный тон его голоса поразил меня больше, чем его блеск черных зрачков -- Он не вернется". "Откуда вы знаете? - спросил я -- Где он?" Мужчина, наконец-то поймав ногами свои тапочки, встал и приблизился ко мне вплотную. Его кислое дыхание медикаментами непроизвольно заставило меня прогнуться назад. "Он ушел назад" - сказал мне больной тихо, шепотом и даже зловеще - "Он ушел на поиски дома" - глаза мужчины застыли, он как-то конвульсивно дернулся и вдруг дико захохотал: "Домой...! - выкрикнул он и еще громче -- Домой! Домой! До-о-о-м-м-о-о-о-й! - его крик начал нарастать, превратился в рев трубы, глаза вылезли из орбит, все еще безудержно хохоча, он начал задыхаться и изо рта пошла белая пена. Вбежала сестра, она начала успокаивать больного, а на меня посмотрела с таким упреком, что я поспешил как можно скорее покинуть не только палату, но и больницу. Единственное, что осталось в моих руках -- это черная тонкая тетрадь, благодаря которой я и узнал история простого сапожника Максима Кликовского. Его искали неделю. Полиция нашла его труп за пределами города, на автостоянке. Он умер от сердечного приступа. Кроме гримасы безотчетного ужаса на его лице, рядом с его телом были обнаружены коричневые потертые мужские ботинки 43 размера, дырки в носках которых напоминали страшные пасти глубоководных морских хищных рыб.