Назарова Елизавета Борисовна : другие произведения.

Люди Богов Ведают

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Елизавета
   Назарова
  
  
   ЛЮди
   БОгов
   Ведают
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Слушайте чада Родов Расы Великой и потомки Рода Небесного слова мои. Запомните и передайте потомкам вашим. Будущее для всех Родов ваших, проистекает из Прошлого Родов ваших, ибо вы сами сотворяете свое Будущее, ведомые Любовью, живущей в сердцах. Ежели, никогда не было в Прошлом Любви в Сердцах и Родах ваших, то нет и Будущего для Родов ваших, а значит бессмысленно и Настоящее. Ибо все, что сотворите для Родов ваших, и потомков ваших, обратиться в прах. Запомните, будет Любовь в сердце, значит, будет и Будущее у Родов ваших".
  
   Слово мудрости волхва Велимудра
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Не смотря на то, что уже наступил ноябрь, солнце светило в окно совсем по-весеннему. Оно просачивалось сквозь щель в занавеске острым горячим лучиком и медленно скользило по подушке, подбираясь к лицу спящей возле окна девушки. Вот лучик добрался до кончика носа и замер, словно, раздумывая: идти дальше или нет? Девушка во сне улыбнулась, и, ободренный ее улыбкой, лучик продолжил свой путь к закрытому, с веером пушистых ресниц, глазу, как бы нашептывая: "Сейчас я тебя разбужу, соню-засоню... Сейчас-сейчас..." А, коснувшись глаза, воскликнул: "Просыпайся!" Девушка вздрогнула, словно услышала его приказ, и открыла глаза, и тут же зажмурилась, но не отвернулась, хоть яркий свет и ударил неожиданно, но был такой теплый, ласковый, что ей захотелось увидеть все солнце. Она поднялась, раздвинула шторы, и... солнце хлынуло на нее мощным потоком, как водопад, обволакивая, проникая внутрь в каждую клеточку тела и наполняя его, душу и сердце необъяснимым восторгом. Невольно она засмеялась, протянула руки к солнцу и воскликнула:
   - Ур-р-а-а-а!!!
   - Что ты так орешь, как бешеная?! Закрой окно! - услышала она за спиной резкий, недовольный окрик матери.
   Странно, в другой раз она бы вздрогнула, сжалась, задохнулась от обиды и тоски, молча, заплакала бы, но сейчас только снова рассмеялась и вприпрыжку убежала из спальни. Восторг и ожидание чуда, пришедшее вместе с ним, не оставляли ее душу. Она никогда не делала зарядку по утрам: утреннее настроение, которое обязательно портила ей мать, как казалось, специально, тем самым, поднимая собственное, никак не располагало к занятиям по укреплению здоровья. Но сейчас ей захотелось подвигаться, столько энергии ее переполняло! Она выскочила на лоджию, закрыла за собой дверь и стала радостно и сильно делать различные простые упражнения руками и ногами. Ей даже захотелось встать на руки, и она попробовала. Но это было уже слишком! Конечно, нетренированные руки подогнулись, и она упала на пол спиной, довольно больно ударившись, но снова не расстроилась, а рассмеялась.
   Мать наблюдала за ней через окно мрачно-недоуменным взглядом, но ничего не говорила.
   Девушка опять вприпрыжку проскочила мимо нее в ванную и включила душ. Она встала под теплый поток воды и только сейчас задумалась, что же с ней происходит?
   "Почему мне так радостно? Я уже не помню, когда со мной такое было?.. Только очень-очень давно, в детстве, когда я жила с бабушкой и тетей... Тогда, как сейчас, кажется, каждый день был такой! От каждого дня я ждала какого-то чуда, вставала с этим чувством и отправлялась на его поиски и... находила! То бабушкины вкуснющие пироги, которые она успевала испечь до моего пробуждения, то какой-нибудь обалденной красоты цветок или бабочка, то привозной огромный арбуз, невероятно сочный и сладкий! А зимой - хрустальные деревья, провода, окошки и кругом снег такой... словно состоящий из россыпи бриллиантов! А шикарные санки, которые вырезал для меня сосед дядя Гоша?! А все потому, что ему нравилась моя тетя Галя... А какие весной были цветы на яблонях и черемухе! А какая была осенью роща возле речки! Сколько же тогда было чуда! Сколько радости!.. А сейчас... почему сейчас так радостно?"
   В дверь ванной уже барабанила мать.
   - Хватит воду зря лить! Тоже мне, чистоплюйка. Выходи!
   "Ничего. Я сейчас быстренько соберусь и убегу из дома, чтоб ее не видеть и не слышать".
   Она широко распахнула дверь, чуть не задев ею мать, та от неожиданности даже ничего не сказала, и пока мать была в ванной, быстро оделась, запихнула в рот бутерброд с маслом, запила холодной кипяченой водой и уже была у входной двери, как ее остановил грубый окрик:
   - Куда намылилась? Опять шляться? Как выходной, так на блядки...
   - Мам, я же тебе говорила еще неделю назад и вчера тоже: у Наташи Ковалевой, с которой мы вместе работаем, день рождения, она приглашала.
   - Я так и знала. К ней что, гости с утра приходят?
   - Нет. Я обещала помочь приготовить, у нее мама болеет. А все-таки восемнадцать лет... Дата...
   - Ага. Кому угодно помогаешь, а матери помощь не нужна.
   - Я же вчера сделала все, что ты сказала... Ты же обещала... - еще чуть-чуть и она бы расплакалась, но... не заплакала, а даже неожиданно для самой себя сказала: - У меня же нет денег на подарок - ты не дала, так я хоть стол накрою в качестве подарка.
   И опять мать, как щука на берегу, только раскрыла рот, но ничего не успела сказать - входная дверь уже захлопнулась за спиной дочери.
   Девушка, как мячик, прыгая через ступеньку, "скатилась" вниз и вышла из подъезда.
   А солнце уже ждало ее, оно обняло ее своими теплыми ласковыми лучами, так похожими на руки бабушки, и ей снова захотелось прыгать и смеяться. Но она отправилась быстрым, но степенным шагом в сторону дома подруги. Все-таки люди вокруг, что они могут подумать? Она ведь не маленькая - восемнадцать уже!
  
   _______________
  
   "Хорошо, что у меня вторая полка, можно забраться наверх, чтоб никто не приставал с расспросами, и подумать.
   Боги мои, что я делаю?! Я лечу, как девчонка, черте куда, чтоб только увидеть его! А вдруг он не тот, вдруг обидит меня, я же развернусь и уйду, и что я буду делать в этой Москве одна, почти без денег, еще три дня?! Попробую поменять обратный билет. А если не удастся? Ладно, еду, так еду. Он же сам предложил встретиться, даже приготовил "культурную программу". Может все будет хорошо?.. Как же хочется, чтоб так было!.. Милый мой, родной! Сколько же я тебя искала!.. Был момент, думала, что тебя уже нет в живых, ведь тридцать лет прошло! Узнает ли? Вдруг посмотрит на меня и разочаруется: он же хочет увидеть ту юную, хрупкую девочку, которую помнит, а здесь изрядно избитая жизнью пожилая женщина... Да, ладно, а то я сама не знаю, что довольно неплохо сохранилась. Ну, не девочка, конечно, но вполне еще стройная женщина. Морщины? А у кого их нет в моем возрасте? Только у тех, кто делает всевозможные подтяжки, ведь все равно никакими кремами и масками, не смотря на рекламы, молодого лица не сохранить. А у меня их не так уж и много: вокруг глаз да складки у рта, ...да кончики губ опустились, ...да шея дрябленькая..., зато на лбу почти не морщинки..."
   Чего это мужик с боковой полки так на меня уставился? Ну, смотрится женщина в зеркало, тебе какое дело?.. А-а-а, я же, небось, как всегда рожи корчу, совершенно забывая, что кто-то может меня видеть... Ну, посмотри-посмотри... Налюбовался? Вот так... Пойду-ка я по-ку-рю..."
  
   _________________
  
   Наташа открыла дверь еще сонная, в ночной рубашке.
   - Ты чего так рано? Гости же к пяти придут, а сейчас еще десяти нет.
   - Наташ, ты извини, но я не могу дома сидеть. Но если ты еще спишь, я пойду погуляю. Погода... красотища!
   - Ладно. Все равно уже встала. Да и к маме в больницу еще надо сходить... Правильно, что разбудила. Пойдем на кухню. Ты, Женька, посмотри, может, что докупить надо. Я к маме пойду - в магазин зайду, а ты, давай, хозяйничай.
   - А ты придумала, что ты хочешь?
   - Ну, мы же с тобой обсуждали: как обычно - горячее, закуски, салаты, тортик... Ты много не готовь, чтоб мне потом продуктов на неделю хватило. Маму раньше пятнадцатого не выпишут, а зарплата только через неделю, я почти все деньги вбухала, бегая вчера с твоим списком. Не купила только майонез.
   - Ничего. Яйца есть, масло растительное..., я сама сделаю. Ну, хорошо. Я начну с торта, чтоб он успел в холодильнике постоять, и овощи сварю.
   - Жень, это ничего, что я все на тебя спихнула?
   - Да, что ты, Наташа, я готовить люблю.
   - И у тебя все так вкусно получается! Я так не умею. Но из больницы приду, тоже подключусь, а в три Верка придет, и ее запряжем.
   - Ладно-ладно. Ты иди к маме, привет ей от меня передавай.
   И Женя, засучив рукава и повязав хозяйский фартук, приступила к работе. Все у нее спорилось. Она и всегда-то "дружила" с кухней, а сегодня все получалось особенно легко и быстро, потому что восторг и ожидание чуда, вселившиеся в ее душу с самого утра, не покидали ее.
  
   К приходу Наташи, у Жени уже был готов торт, сварены овощи на салаты, почищена картошка и селедка. А к приходу Веры были готовы и салаты, и мясо, нашпигованное чесноком, поперчено, посолено, смазано сметаной, и каждый его порционный кусочек завернут в фольгу из-под шоколадки, которую Женя собирала как раз для этой цели - для запекания в духовке. Собственно, помощи сейчас и не требовалось, осталось приготовить горячее и порезать колбасу с сыром, поэтому девушки занялись макияжем.
   Вера, у которой была масса различной косметики и которая умела со вкусом ею пользоваться, помогла девушкам подкраситься, заставила Женю накрасить ногти, так как та сопротивлялась, мотивируя тем, что ей еще на кухне возиться, и лак все равно не удержится, а Наташе сделала великолепную модную прическу. Не смотря на то, что училась в педагогическом институте, она обладала отличным парикмахерским талантом и никогда никому не отказывала в помощи.
   Пока девочки "чистили перышки", Вера, которая была постарше Жени с Наташей, сообщила, что ее парень придет с двумя друзьями.
   - Не переживайте, девочки, я их видела, парни ничего. Один так вообще красавчик! А второй, зато, высоченный и будущий хирург. Выбирайте сами, кому какой понравится.
   - Мне красавчика! - хохотнула Наташа. - Зачем мне хирург, хоть и высоченный.
   А Женя только улыбнулась, но в груди ее сердце застучало часто-часто.
   "Ой! Неужели, вот это как раз и предчувствовала я с самого утра?! Неужели, я кому-то понравлюсь, и у меня тоже будет парень?! Что-то даже страшновато становится..."
  
   ___________________
  
   "Как же тянется время... И книгу уже прочитала, и на станции прогулялась по перрону, и с соседкой снизу пообщалась (не удалось отбрыкаться!)... Хорошо хоть поезд скорый, семнадцать часов идет, а не все двадцать четыре. Скорее бы спать, а утром уже буду на месте. О, Боги мои! Как же произойдет эта встреча?! Мечтала, когда звала его к себе в гости, что встречу на перроне вокзала, только он выйдет, а увижу его сразу, еще в тамбуре, обязательно узнаю, - брошусь к нему на шею и зарыдаю... Сколько раз себе это представляла! Глаза его видела, руки его ощущала,... даже чуть сознание не теряла от переполнявших чувств!.. Но он не приехал... Да... А теперь вот сам позвал встретиться в Москве, "на нейтральной территории". Какие он мне смс-ки писал!.. ага, и другие тоже... Сказал, что тем самым хотел меня оттолкнуть, чтоб я обиделась, разлюбила и забыла его. Обижалась... Но разлюбить?! Забыть?!. Тридцать лет! Почти день в день любила и помнила. Как же разом выбросить его из сердца?! Чудак... говорит, придумала я его себе... Может, что-то и придумала... Только сердце подсказывает - все верно, он такой! "...Так откройте же, дети, взору своему горячие и трепетные сердца свои и услышьте голос чистых сердец своих и имейте храбрость следовать за ними..." Вот и следую... Да ведь и он... как сопротивлялся! Но значит, помнит, значит, тоже сидела "занозой" глубоко в сознании, а шевельнулась, и засаднило... и уже успокоиться не мог... Чего он ждет от этой встречи? Может, хочет разочароваться и выдавить эту "занозу"? Не-е-ет... Чувствую, что нет. Юности хочет, молодости ощущений, молодости мыслей, молодости поступков, бесшабашных, почти необдуманных... хотя... он и тогда был реалист...
   Все! Спать, спать, спать... Ну, как я буду выглядеть утром, если еще и ночь бессонную проведу! Перепугаю своего любимого мальчика... На бочек, мысленно сказку из прошлого и баиньки..."
  
   ___________________
  
   Когда раздался звонок в дверь, стол уже был накрыт, мясо готово, но еще ждало своей очереди в духовке, картошка с маслом и зеленью в кастрюле на плите. Женя резала хлеб на кухне. Вера с Наташей помчались к двери, на ходу прихорашиваясь. Женьке тоже хотелось побежать в прихожую, взглянуть на пришедших ребят, но она оробела, только сердце учащенно забилось, и руки задрожали.
   Первым вошел Владимир, парень Веры, за ним его друзья. Наташа Владимира знала и приняла от него подарок в завязанной лентой коробке с улыбкой и кокетством, так как Вовчик, известный балагур, не преминул с поздравлениями сказать ей пару комплиментов. Вторым поздравлял молодой человек, внешне похожий на актера Коренева, с синими большими глазами, сросшимися бровями и волнистыми черными волосами, только губы были черезчур пухлые, как у девушки. Коробочку духов от него Наташа приняла, немного смутившись, тем более, что он еще и руку ей поцеловал. Его Владимир представил Сергеем. Третьим, по-видимому, был тот самый "будущий хирург", он преподнес Наташе огромный букет белых хризантем и тоже поцеловал руку. Его поцелуй она восприняла, уже почти не смущаясь. Когда Владимир представлял его, из кухни с тарелкой хлеба вышла Женя.
   - А это будущая звезда советской хирургии - Алексей!
   Женя посмотрела на него и... замерла, встретив взгляд его внимательных, слегка печальных карих глаз. В голове сразу зазвучали строки из письма Татьяны: "Ты лишь вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: "Вот ОН!.."
   - Нашу именинницу я вам уже представил. А это ее подруга - Евгения - потрясающая кулинарка и скромница.
   После таких слов Женя зарделась, но взгляда от Алексея отвести не могла, словно он притягивал ее магнитом своих бархатных глаз. А сердце из груди уже чуть ли не выскакивало, на губах блуждала улыбка, а на глаза начали наворачиваться слезы... Но хорошо, что Вера взяла инициативу в свои руки.
   - Мальчики, проходите. Стол уже накрыт. Других гостей ждать не будем. Опоздают, будем штрафовать.
   Женя опустила голову и первой проскользнула в гостиную, постаралась сглотнуть подкатившийся к горлу ком, еще раз оглядела стол, подвигала некоторые тарелки, якобы поправляя, чтоб успокоить трясущиеся руки. Глаза на Алексея поднять боялась, но чувствовала на себе его взгляд.
   Владимир в первую очередь направился к магнитофону, вытащил из карманов пиджака несколько кассет и поставил одну из них. Зазвучала музыка. Наташа распечатала коробку, что преподнес ей Владимир, и, обнаружив в ней набор очень модной, но редкой, косметики, бросилась целовать Веру, так как ясно было, кто выбирал этот подарок. Затем она открыла духи, тоже модные, польские "Тет-а-тет", подушилась сама и подушила Женьку, как та не уворачивалась. Настроение у присутствующих поднялось, неловкость первого знакомства прошла, и все расселись за столом.
   Вовчик, на правах "своего мужчины" в доме, с шумом открыл шампанское, разлил по бокалам и попросил внимания.
   - Натали! Желаю тебе, как минимум, лет пятьдесят оставаться такой же красивой, милой и веселой! За тебя!
   Все чокнулись и выпили, скромно пробуя выставленные на столе блюда.
   - Не стесняйтесь, кушайте, - произнесла с набитым ртом хозяйка, - гарантирую, вам понравится.
   И действительно, попробовав, ребята, уже не стесняясь, накладывали себе в тарелки салаты, не забывая, в первую очередь, сидящих рядом "дам". Алексей ухаживал за Женей, а она только каждый раз тихо восклицала:
   - Ой-ой! Хватит! Мне не много!
   Вторым поднялся Сергей. Женя только сейчас услышала его голос: немного хрипловатый, но приятный. Он произнес высокопарный кавказский тост, суть которого сводилась к тому, что самым ценным для мужчины является женская любовь. Наташа зарделась, ее глазки, обращенные на Сергея, заблестели, весь вид указывал на то, что она уже влюбилась в него и... слегка опьянела.
   Первый голод был утолен, первые градусы начали действовать, хотя заметно было лишь по девушкам, и Вовчик стал вытаскивать всех танцевать. Из магнитофона Алла Пугачева пела: "Держи, меня соломинка, держи..." Вера с Наташей, подпевая ей, танцевали посередине, а Владимир с Сергеем хлопали им в такт мелодии и не слишком энергично пританцовывали по бокам. Женя сначала отнекалась на "приказ" Владимира: "Танцуют все!" Но когда Алексей протянул ей руку, пригласил галантно на танец, она не отказалась. Танцевать она умела, не раз "репетировала" дома перед зеркалом, пока матери не было. А сейчас, хоть еще слегка стеснялась, но утренний настрой уже вернулся к ней, и она принялась от души изображать в танце смысл песни, тонко чувствуя и перенося движениями каждый нюанс мелодии. Они танцевали друг против друга, в стороне. Женя изредка вскидывала глаза на Алексея, в которых читалось все, что происходит у нее в душе, а он смотрел на нее слегка удивленно и улыбался, изредка прикасаясь к ней, от чего по телу Жени пробегала горячая волна какой-то неведомой еще ей истомы...
   Песня закончилась. Все потянулись к столу.
   - Что-то я проголодалась, - сказала Наташа и обратилась к Жене. - Может, пора горячее подавать?
   Женька с готовностью бросилась на кухню. Никто из девушек за ней не последовал, они отправились со своими молодыми людьми на балкон курить. Алексей внимательно посмотрел им вслед, покачал головой, встал и отправился за Женей на кухню.
   А она уже разворачивала фольгу с мясом и раскладывала куски на тарелке, слегка присыпая заранее нарезанной петрушкой.
   - Женечка, Вам помочь?
   - Ну что Вы... я сама справлюсь. Я быстро.
   - Тогда, может, помочь отнести?
   - Хорошо. Сейчас я картошку выложу, и мы понесем на стол.
   Она быстренько переложила картошку на середину большого блюда, где по краю уже лежало мясо, слегка подправила ложкой, машинально облизала палец, случайно коснувшийся мяса, оценивающе посмотрела.
   - Берите. Понесли.
   Сама забежала вперед, открывая перед Алексеем дверь кухни и далее к столу. Когда Алексей подошел, она уже освободила середину стола, сдвинув потеснее тарелки с другими блюдами, решительно взяла из рук Алексея тарелку с горячим и сама поставила на место. Еще раз оценивающе оглядела весь стол. Алексей все это время со сдерживаемой улыбкой наблюдал за ней.
   - Ну, вот, все готово. А где все? - спросила Женя.
   - Курят на балконе, - и так как из магнитофона звучала уже медленная мелодия, Алексей предложил:
   - Потанцуем?
   Женя коротко взглянула на него и, молча, кивнула.
   Он обнимал ее в танце нежно, бережно, может быть, излишне близко прижал к себе и не сводил с нее глаз. А она опять почувствовала завораживающее томление по всему телу, и руки, лежащие на его плечах, задрожали. Ей хотелось поднять на него глаза, но его лицо было так близко, что даже волосы на левом виске слегка поднимались от его дыхания, поэтому, подними она голову, она столкнулась бы с его губами. И она не знала, как быть: хотелось, и посмотреть на него, чтоб он по глазам понял, как ей хорошо с ним, и хотелось прижаться щекой к его груди, чтоб прекратилась уже эта все расходившаяся сильней и сильней дрожь, которая мелко сотрясала уже ее всю. Вдруг Алексей взял ее руку, поднес к губам и снова положил к себе на плечо, а потом прошептал на ухо:
   - Ты чего дрожишь? Тебе холодно? Или неудобно?
   - Не знаю... - пожала плечами Женя и, наконец, подняла к нему лицо.
   Сколько он увидел в ее глазах света, нежности, доверия и ожидания!.. Ему захотелось сильнее прижать ее к себе и поцеловать..., но в гостиную уже возвращались их друзья. Сергей сразу потащил Наташу танцевать, а Вовчик с Верой направились к столу. Только Сергей обнял Наташу, как музыка закончилась. Они дуэтом протянули:
   - Ну-у-у...
   Но Владимир уже звал всех за стол:
   - Итак, чья очередь говорить тост?
   Женя поднялась и, со смущением улыбнувшись, спросила:
   - Можно мне?
   - Валяй!
   - Обычно, когда поздравляют именинников, третий тост произносят за родителей. Я хочу поднять этот бокал за Наташину маму. Ты, извини Наташа, я твоего папу не знаю, потому скажу лишь о маме.
   - Ничего. Говори, - разрешила суховато Наташа.
   - У тебя замечательная мама: добрая, ласковая, понимающая... Очень жаль, что это случилось накануне твоего дня рождения, и ее здесь нет. Я от всей души желаю ей поскорее поправиться! Давайте выпьем за ее здоровье!
   - А что с ней случилось? - спросил у нее шепотом Алексей, когда она села рядом.
   - Месяц назад на их такси наехал грузовик. Водитель умер сразу, Валентина Александровна получила перелом левой ноги и левой руки, а другая женщина перелом позвоночника. Очень страшно! - с круглыми от ужаса глазами шептала Алексею Женя. - Но, слава Богу, врачи говорят, что кости у тети Вали срастаются правильно и все будет в порядке.
   Ее губы почти прикасались к его уху, и не успела она отодвинуться от него, как он быстро повернулся и легонько поцеловал. Женя от неожиданности отшатнулась и покраснела. Хорошо, что никто за столом не заметил, иначе она провалилась бы от стыда "сквозь землю". Но в голове мелькнула мысль: "А приятно..." Она улыбнулась ей и смело посмотрела на Алексея. Он тоже улыбался, и в его глазах вспыхнули хитренькие искорки "заговорщика".
   От мяса все были в восторге! Не жалели похвал "поварихе", а она смущенно и благодарно улыбалась всем.
   В это время в прихожей раздался звонок. Наташа побежала открывать. Через некоторое время вошли мужчина лет сорока-сорока пяти и рослая крепкая со спортивной фигурой девушка.
   - Познакомьтесь - это мой папа, Геннадий Петрович, и... - Наташа замялась, - Оля...
   - Моя приемная дочь, - добавил Наташин отец.
   Их посадили за столом, сразу налили отцу водки, Оле - шампанского, Наташа накладывала в тарелку отца мясо, салаты, а Сергей "ухаживал" за Ольгой, она оказалась рядом с ним. Геннадий Петрович произнес тост, все выпили. Владимир с Сергеем тоже перешли на водку, но Алексей отказался и пил по-прежнему шампанское, благо они принесли его еще три бутылки. За столом стало шумно, Геннадий Петрович разговаривал громко, по-хозяйски, они о чем-то заспорили с Владимиром. А Алексей снова пригласил Женю танцевать. И хотя мелодия звучала медленная, но Жене захотелось в сольном танце показать все, что происходит в ее душе под эту мелодию. Алексей лишь придерживал ее за талию и иногда кружил, угадывая ее желание, и смотрел на нее восхищенным взглядом.
   Когда танец закончился, снова зазвучала ритмичная музыка, танцевать вышли Сергей с Наташей, Ольгой и Верой, за столом остались лишь Владимир с Геннадием Петровичем, которые все никак не могли прийти к единому мнению в вопросе их спора, Алексей тихо предложил Жене:
   - Давай сбежим?
   - Давай.
   Они незаметно вышли в прихожую. Алексей помог одеть Жене пальто, и только тут она спохватилась:
   - Ой, а убрать потом?
   - Обойдутся, хватит тебя эксплуатировать.
   - Ладно, - согласилась она, с приятным чувством сознавая, что он о ней заботится.
   Они вышли за дверь и тихо прикрыли ее.
  
   ___________________
  
   "Вот уже и Москва. Сколько там осталось? Еще пол часа, но все уже наготове. Так. Накрасилась вроде нормально. Хоть и лежа на второй полке, но ничего. Очень уж "поражать своей красотой" и не надо. Я такая - какая я есть!
   Боги мои! Помогите, не оставьте меня без вашего внимания! Я знаю, что это вы помогли мне его найти! Вы помогли ему устроить эту встречу! Вы не дали мне погибнуть! Только моя Вера в вас спасала меня и вела по жизни! Да, ошибалась, но "не совершают ошибок только те, кто не помышляет о совершении каких-либо деяний добрых и не приложат руки своей к созиданию на благо Рода своего". А разве не "добрые деяния" - положить всю жизнь на благо детей своих?! Может, и не много им дала в материальном отношении... Наверно, можно было больше: больше работать, но меньше уделять внимания им, выйти замуж за Виктора, уж он бы позаботился о нашем "материальном благосостоянии", но тогда нужно было предать свою Душу, память Сердца, поступиться Совестью, да и нужна была ему только я, а мои дети - вроде довеска. Но нет, они не могли и не могут быть ничьим "довеском", потому как они самое важное, что составляет мою Душу, мою Жизнь! И я счастливая мать - они понимают меня и ни разу не укорили, что выросли без отцов, порой недоедали, не имели красивых "шмоток" и "достижений цивилизации". Сейчас уже взрослые, самостоятельные и сами мне помогают. Нет, все правильно было! И это подсказывали мне вы, мои Боги, Боги наших Предков! Хотя и больно наказывали, когда я не понимала ваших подсказок, и пыталась изменить свою Судьбу... И Рок свой, думаю, исполнила сполна...
   Что? Уже к вокзалу подъезжаем? Ну, пусть все выйдут, вон они как спешат. А я пока оденусь, возьму сумку..."
  
   ______________________
  
   По ступенькам они спускались быстро, но без спешки. Алексей крепко держал Женю за руку и вел за собой. Перед дверью подъезда он остановился, обернулся, обнял ее и крепко прижал к себе, затем поднял ее лицо за подбородок, так как она опять задрожала и уткнулась в его грудь, и поцеловал в губы нежным и долгим поцелуем. У Женьки перехватило дыхание, закружилась голова, по телу разливалась теплая волна неги, но сердце опять готово было выпрыгнуть из груди...
   Когда поцелуй закончился, он продолжал держать ее в своих объятиях и долго смотрел в лицо, пока ее глаза не открылись и не обрели способность видеть, а голова освободилась от розового тумана. Тогда он спросил:
   - Куда пойдем?
   Она, молча, пожала плечами и улыбнулась.
   - Тогда идем гулять в сквер.
   Алексей обнял Женю за плечи, и они медленно направились в сторону сквера.
   Ноябрьский день короткий, темнеет рано. На улицах уже зажглись фонари, прохожие, не смотря на воскресенье, попадались редко. Женька подмышкой у Алексея выглядела маленьким котенком, пригревшимся за пазухой у сердобольного вновь приобретенного хозяина. Она и чувствовала себя так же: ей было уютно с ним, спокойно, безопасно, она верила, что он защитит ее от всех бед и невзгод. А когда они дошли до сквера, в душе у нее снова поднялась волна восторга, не смотря на то, что солнца давно не было, над головой светили звезды, а неоновые фонари горели лишь вдоль главной аллеи сквера. Она выпорхнула у него из подмышки и вприпрыжку закружилась перед ним, заливаясь веселым смехом.
   - Ты чего все смеешься? - спросил Алексей, улыбаясь и пытаясь поймать ее, а она все увертывалась. Наконец, он схватил ее в охапку, прижал к себе. Она уже не прятала лицо, а смотрела на него сияющими от счастья глазами.
   - Не знаю. На душе так радостно! Хочется прыгать и кричать! А еще я хочу летать, - заговорщицким шепотом сообщила она ему, потянувшись к уху, но не дотянулась - ее губы встретились с его губами...
   И все же "вернувшись" после поцелуя, она вновь радостно заговорила и потянула его за рукав вглубь темной аллеи:
   - Пойдем летать, пойдем! Я тебя научу. Так здорово!
   Она подвела его к одинокой скамейке на краю сквера, где было совсем темно, зато звезды на черном небе светили особенно ярко, забралась на скамейку и потянула его за собой.
   - Взбирайся и становись за мной. Держись за меня. - Он крепко обхватил ее за талию. - Смотри в небо, выбери звезду, давай вот эту - одинокую, голубую звездочку возле Кассиопеи. Видишь? Смотри на нее, не отрываясь. Поле-те-ли-и-и!!!...
   Женя подняла руки к звездам и подалась вперед, потянув за собой Алексея. Но он держал ее крепко и тоже смотрел на выбранную ею звезду.
   И вдруг... ему показалось, что звезда устремилась к нему навстречу, она не увеличивалась, но остальные звезды стали обступать их со всех сторон, и на миг показалось, что они летят в открытом космосе. Его душа испытала такой же восторг, какой был у Женьки! Они невольно подались вместе вперед... и свалились со скамейки. Хорошо, что земля еще была не мерзлая, сухая и покрытая ворохом листьев, которые сносили сюда со всего сквера.
   Они барахтались в куче сухих листьев, смеялись и целовались, и снова смеялись, и снова целовались. Наконец, Алексей подумал, что Женя может замерзнуть, ведь не лето уже! Он поднялся, поднял ее, отряхнул, снова прижал к себе и поцеловал. А она уже сама отвечала ему на поцелуи, еще робко, но со сдержанной страстью.
   И все же начало подмораживать, Алексей взял руки Женьки в свои: они были ледяными.
   - Ты замерзла?
   - Не-а. Мне с тобой совсем не холодно. А внутри пылает такой пожар, что от твоих поцелуев даже жарко.
   - А от чего же руки такие холодные?
   - А! - она махнула рукой. - Они у меня всегда холодные. Говорят, у кого руки холодные, у того сердце горячее.
   - Это я вижу.
   - Правда? А как?
   - Ты такой непосредственный ребенок, что я вижу тебя насквозь.
   Женька сначала хотела обидеться на "ребенка", все же уже совершеннолетняя, но не обиделась, а даже наоборот, стало приятно, и захотелось спрятаться в его объятиях, что она и сделала, прижавшись к нему со всем доверием, на какое только была способна. А Алексея при этом обдало такой волной нежности к ней, что даже перехватило дыхание. "Милый воробушек! Как же ты открыта и беззащитна! Никому не дам тебя в обиду! И просто не отдам никому! Я готов всю жизнь носить тебя на руках!" И, в подтверждение своих мыслей, он поднял Женьку на руки и закружил. Сначала у нее в сердце кольнула иголочка страха, так неожиданно она взлетела вверх, она крепко обхватила его за шею, но когда он закружил ее, она раскинула руки и вся отдалась новому чувству, в котором смешались и восторг, и полет, и блаженство, и покой... А он снова прижал ее к себе, поставил на ноги, взял крепко за руку и повел за собой...
  
   ____________________
  
   Она шла по вагону, глядя под ноги и стараясь не задевать за полки дорожной сумкой. Первое, что она увидела, был букет крупных розово-желтых роз в руках у стоящего на ее пути в проходе вагона мужчины. Она подняла голову... Перед ней стоял ОН! В глазах стояла какая-то растерянность, нетерпение и робость.
   - Ну, здравствуйте, сударыня!
   Он взял сумку, вручил розы, как-то неуклюже обнял ее и чмокнул в щеку. Затем направился к выходу из вагона, на перроне подставил локоть.
   - Держитесь. А то потеряетесь в толпе. Я смотрю, Вы тоже без головного убора, как бы не заболели, надо поскорее уйти из-под снега. - Он говорил, не поворачивая головы, вроде к ней обращался, а может, и нет. - Я пока целый час ждал поезда на перроне, продрог.
   - А зачем было на перроне торчать? Мы приехали вовремя. Услышал бы объявление о прибытии, увидел бы приближающийся поезд и выходил бы на перрон, - сказала она, не сводя глаз с левой стороны его лица, потому что только ее она и могла видеть.
   - Да? - Он внимательно на нее взглянул. - В следующий раз так и сделаю.
   Она в ответ только улыбнулась. Дальше они шли, молча. Она не знала, как он, но она не чувствовала неловкости в молчании. Что сейчас говорить общие никчемные фразы, если впереди восемьдесят четыре часа, за которые будет сказано все... или не сказано ничего. Но ему видно было неловко.
   - Сейчас идем в метро. Осторожнее, держитесь крепче.
   - Мне надо карточку купить, - сказала она и оглянулась в поисках кассы.
   Он, молча, подал ей карточку и уже подвел к автоматам. На эскалаторе он встал впереди и повернулся к ней лицом. Наконец, она смогла прямо посмотреть в его глаза. Он взгляда тоже не отводил. Она вдруг увидела, что его глаза были, как и в первую их встречу, внимательные и печальные.
   - Хоть сейчас разгляжу тебя повнимательнее, не на ходу.
   - Ну и как? Похожа?
   - Похожа. Ты совсем не изменилась.
   - Ну-у-у, за комплимент, конечно, спасибо, но на восемнадцать я уж точно не выгляжу.
   Он засмеялся.
   - И глаза те же... Честно говоря, думал, выйдет солидная дама...
   - А вышла кто?
   - Девчонка... Ты извини, - спохватился он, - я не хотел тебя обидеть. Я только в лучшем смысле этого слова...
   - Я не обиделась, Алеша. Что ж делать, если так и не стала солидной дамой. Но мне и девчонкой неплохо. Я сейчас чувствую себя девчонкой, потому мне даже приятно, что ты это увидел, не смотря на физиономию... Ой, повернись, приехали уже.
   На перроне метро и в электричке было очень шумно, потому продолжения разговора не получилось.
  
   ____________________
  
   Алексей, молча, вел Женьку по улице, крепко держа за руку. Через пять минут она не выдержала, чуть забежала вперед и, заглядывая ему в лицо, спросила:
   - А куда мы идем?
   - В одно место.
   - В одно? А почему не в два? - дурачилась она и весело хохотала.
   - В два мы пойдем завтра.
   Тогда она снова забежала вперед и взглянула уже так, словно ждала чуда.
   - Завтра? Мы с тобой и завтра встретимся?
   - Конечно, - глядя на нее с хитринкой, ответил Алексей. - И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра...
   А она заметила хитринку, но приняла ее за насмешку. Внезапно остановилась, чем резко тормознула его и развернула к себе лицом, и с мольбой в голосе спросила:
   - Ты смеешься надо мной?
   - Солнышко мое, воробушек нахохлившийся! - он привлек ее к себе. - И в мыслях не было смеяться над тобой. Я смеюсь только вместе с тобой. А говорю чистую правду.
   В ее широко распахнутых глазах засветились слезы.
   - Это правда? Мы будем встречаться каждый день?
   - Конечно. А захочешь, так вообще не будем расставаться.
   Она улыбнулась как-то грустно, и ему показалось даже, что взглянула на него покровительственно, как мудрая мать или даже бабушка смотрит на расшалившегося внука. Ему стало не по себе. Это были совсем другие глаза, таких он у Жени еще не видел.
   - Женечка, что с тобой? - спросил он нерешительно. - Я что-то не то сказал?
   - Мы не можем с тобой не расставаться, хотя бы потому, что ты учишься, я работаю. Да и вообще... Я понимаю, ты хочешь сказать мне приятное, но ложь - она и есть ложь, приятной быть не может. Не говори больше того, что сделать не можешь.
   - Почему? Почему ты думаешь, что я солгал? - в замешательстве от ее тона, от ее слов, спросил Алексей. - Мы можем пожениться, вот тебе и всегда вместе, не смотря на учебу и работу.
   - Ой, Алеша! О чем ты говоришь? Мы с тобой и дня не знакомы, всего несколько часов. Разве можно так говорить?!
   - Вот я тебя и веду туда, где нам объяснят: может такое быть или нет. - И он снова решительно взял ее за руку и повел. Женя послушно шла на полшага сзади и молчала. В ее голове почему-то стояла такая каша, что она никак не могла в ней разобраться. "Какая женитьба? У кого? Он что - сделал мне предложение? И куда мы идем? У кого и чего мы должны спросить? Ничегошеньки не понимаю! Но я готова идти за ним хоть на край света! Вот так вот за руку, как послушный ребенок за папой... А ведь я никогда не ходила с папой... я вообще ничего о нем не знаю. В свое время у бабушки не спросила, а мать никогда не скажет..." При воспоминании о матери, сердце пронзила боль, словно в нем торчал нож. Женя остановилась и постаралась дышать очень осторожно, такое было у нее не раз, и она знала, как поступать.
   Алексей с беспокойством посмотрел на нее:
   - Что? Сердце? - Он не видел бледности Жениного лица, но догадался, что с ней происходит.
   Женя с усилием улыбнулась и прошептала:
   - Сейчас пройдет... Это не долго... Вот уже и вздохнуть могу.
   И она вздохнула полной грудью, чтоб проверить, действительно ли "отпустило". На первом вздохе в сердце еще что-то мешало, но на втором -она ощутила полную свободу. Все это время Алексей держал ее руки в своих и не сводил с нее глаз.
   - Отпустило? - спросил он с надеждой, бережно обнял ее за плечи и медленно повел.
   Он привел ее к какому-то дому, завел в подъезд, взял на руки и поднял на третий этаж, поставил перед дверью. Дверь открыла женщина лет сорока-сорока пяти, чем-то похожая на Алексея.
   - Ма, познакомься. Это Женя, - сказал ей Алексей, осторожно подталкивая Женю в квартиру.
   - Очень приятно. Виктория Алексеевна. Проходите, - мать отступила, пропуская их и внимательно разглядывая Женю.
   - Здравствуйте, - тихо произнесла та, робко подняла на нее и опять опустила глаза.
   Алексей помог Жене раздеться, провел ее в комнату и усадил на диван.
   - Ма, у Жени только что был сердечный приступ. У тебя есть что-нибудь?
   - Нет-нет, спасибо, - поспешила сказать Женя. - Уже все прошло.
   - А чай горячий будете? - спросила Виктория Алексеевна.
   - О-о-о! Конечно! - бодро отозвался Алексей. - А с чем?
   Его мама улыбнулась.
   - Иди сам выбирай: хочешь с супом, а хочешь с картошкой...
   Женя тоже улыбнулась и даже хмыкнула.
   - Ты с чем будешь, - спросил у нее Алексей.
   - Я, как ты, - продолжая улыбаться, тихо ответила Женя.
   - Значит, с супом.
   - Ой, нет, конечно, - уже рассмеялась Женька, а затем, опять застеснявшись матери, которая не уходила, но с улыбкой за ними наблюдала, сказала: - Можно, ни с чем.
   - Ну, вот еще! Ни с чем... Столько гуляли, аппетит нагуляли не шуточный, надо бы и перекусить. Я сейчас, - сказал он, увлекая мать за собой в кухню.
   Женя осталась одна, она устроилась поудобнее на диване и с интересом стала разглядывать комнату. Чувствовалось, что здесь живут люди интеллигентные: вдоль почти всей противоположной стены тянулись стеллажи с книгами, и эти книги были не "для мебели", а читались, и неоднократно. У окна стоял большой цветной телевизор, рядом тумбочка с магнитофоном, а в ней огромное количество кассет. У противоположной стены - журнальный столик с двумя креслами и угловой небольшой сервант. Диван, на котором она сидела, поразил ее своими размерами: большой, с высокой мягкой спинкой, широкий, очень мягкий, даже массивные подлокотники тоже мягкие. Женька машинально подтянула ноги под себя, забилась в самый уголок, облокотила голову на спинку и закрыла глаза.
  
   _____________________
  
   Когда Алексей и Женя добрались до места, разговора у них снова не получилось: надо было решать вопрос с поселением ее в гостинице. Администратор оказалась дамой понимающей, ни словом, ни взглядом не проявила любопытства, что женщина, не имеющая отношения к мужчине, прописывается в его номер. "Ну, конечно, она за последние годы насмотрелась на всякое, не то, что в советское время, где "блюли нравственность" всеми средствами", - подумала Женя.
   Наконец, они оказались одни в номере.
   - Ну, как тебе? Устроят такие апартаменты? - спросил Алексей.
   Номер был небольшой, одноместный: с одним креслом, одним стулом, тумбочкой и одной кроватью, но какой! Она занимала половину всей комнаты!
   - Замечательно. Мне нравится. Самое главное есть.
   Алексей рассмеялся:
   - Главный сюрприз впереди. Но это уже позже.
   - Да? Интересно. Что ж, подожду.
   - Может, тебе с дороги умыться, переодеться надо? Я выйду.
   - А, может, ты меня сначала обнимешь, как следует, и поцелуешь? - спросила Женя, подошла к нему вплотную и пристально заглянула в глаза.
   - А можно? - спросил Алексей с улыбкой.
   - Нужно...
   Он осторожно обнял ее и нежно поцеловал в губы. У нее заныло под ребрами, стало горячо внизу живота, захотелось поцеловать его в ответ страстно, обжигающе, прижаться к нему всем телом..., но она понимала, что нельзя пугать его своим напором, можно только оттолкнуть. "Пусть привыкнет, что я - рядом, я - его..."
   - И все-таки, девушку сначала надо покормить, а уж потом развлекать, - сказал Алексей, все еще обнимая ее.
   А ей так не хотелось отрываться от него. "Боги мои! Как же я ждала этого: тепла его тела, нежности рук, завораживающей мягкости губ, а запах!.. А ведь я помнила его... Ни у кого такого нет! Аж, волосы на затылке поднимаются от ощущений, которые пронзают мозг!.."
   - Э-эй! Девушка! Вы где? - услышала она его шепот в самом ухе, а затем губы, произнесшие эти слова, поцеловали его.
   "Какая еда?! Никуда не хочу!!! Хочу в кровать!!! Но..." - из ее груди вырвался тяжкий вздох.
   - Ох, как тяжко! Тащит изверг куда-то бедную девочку..., а ей бы прыгнуть в постель и никуда не ходить...
   - Да! Да-да-да! - не раздумывая ни секунды, выкрикнула она. "Он вновь, как раньше, меня почувствовал!!! Не было этих тридцати лет! Ничего не было! Всегда был только он! Как же я его люблю!.."
   Но Алексей прижал ее голову к своей груди.
   - Тихо, тихо, тихо... все будет... и постель будет... не спеши, - шептал он и нежно целовал ее волосы, лоб, щеки, губы...
  
   ____________________
  
   - Женя! Иди пить чай! - позвал из кухни Алексей, а Виктория Алексеевна зашла в гостиную.
   - Алеша, не кричи, она уснула, - сказала она тихо, возвращаясь в кухню. - Где это ты ее так "умаял"?
   - Спит? - спросил удивленно Алексей и все-таки сходил сам взглянул на Женю. - Мы в гостях были, она там столько всего наготовила! И, по всей видимости, одна. Наверно, с самого утра крутилась. А потом я ее по свежему воздуху "гулял"...
   - Она же еще совсем молоденькая, - со вздохом сказала мать. - Да и поздно уже. Может, ее дома ждут... А ты вообще зачем ее привел?
   - С тобой познакомить.
   Мать посмотрела на него удивленно:
   - И что? Ты собрался жениться?
   - А почему бы и нет?
   - И давно ты ее знаешь?
   Алексей посмотрел на часы.
   - Четыре часа и сорок восемь минут.
   На лице его матери появилось сначала крайнее удивление, недоумение, а затем глаза потеплели, и она рассмеялась.
   - Да-а-а..., Алексей Михайлович! Поистине ты живешь в век космических скоростей! Что ж это за девочка такая, если мой сын, всегда такой неторопливый в решениях, здравомыслящий и рассудительный, вдруг решил жениться на девушке, которую знает четыре часа?
   - ...и сорок восемь минут!
   - ...и сорок восемь минут.
   - Потрясающая девушка! Кроме того, что очень симпатичная... Ты заметила? Почти никакой косметики, а какая... сияющая... Так вот, кроме того, что очень симпатичная, отлично готовит, обворожительно танцует, поверь на слово, не глупа, а какая у нее, мам, чистая душа! Добрая, нежная, хрупкая, трепетная, доверчивая! И очень беззащитная...
   Виктория Алексеевна опять с удивлением посмотрела на сына и покачала головой.
   - Чтоб столько качеств у одного человека? Да ты, сынок, влюбился...
   - А я не отрицаю. Да. Я влюбился.
   Мать внимательно посмотрела в глаза сына, помолчала.
   - А что думает она?
   - О чем?
   - Прежде всего, о тебе.
   - Не знаю. Думаю, хорошо думает. Иначе не взяла бы меня с собой в космос, - произнес Алексей с очень серьезным видом, чем опять поразил мать.
   - Ку-да?
   - В космос. Она умеет летать в космосе, и вот сегодня взяла с собой меня, - ни тени улыбки на лице, серьезно и обстоятельно объяснял Алексей, точно так же, как сейчас уплетал бутерброды за обе щеки и запивал чаем.
   Мать, глядя на него, не знала пугаться ей или смеяться. Обычно, если он шутил даже с серьезным видом, глаза его все равно выдавали, в них прыгали искорки-смешинки. Но сейчас в них был только восторг, словно он действительно был под впечатлением полета в космос. А сын посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
   - Она не сумасшедшая, и я не заразился. Все очень просто. У нее очень богатое и сильное воображение и концентрация мысли. Она умеет настраиваться на определенную идею и мысленно ее реализовывать, все равно, что медитация. Только обычно этому долго учатся, да и не всякому удается. А у нее все получается легко. Или у нее какие-то особенные способности есть, или дело в другом. Мне кажется, что Жене очень и очень нелегко живется, ее что-то подавляет, скорее всего, в семье, а ее чистая душа требует свободы, вот она и осуществляет эту потребность через подобную медитацию...
   - Алеша, может, тебе надо было не в хирургии специализироваться, а в психологии? - с улыбкой спросила мать.
   - А в хирургии тоже психология нужна. И еще как нужна! Без нее хирург - просто мясник по разделке человеческого тела.
   - Да, - задумчиво произнесла Виктория Алексеевна. - Вот и вырос мой сын...
   - Что ты хочешь сказать этим? Что до сегодняшнего дня я был глупым мальчиком, а сегодня поумнел?
   - Нет, - все так же задумчиво покачала мать головой. - Умным ты был всегда, но для меня оставался моим мальчиком. А вот сейчас вдруг увидела: ты давно уже взрослый мужчина...
   - Можно подумать, что я сказал что-то новое для тебя.
   - Да, сказал. Но не в словах, и даже не в знаниях эта новизна, а в том, как ты сказал, как прочувствовал эту девочку!
   - Ма, я действительно сердцем ее чувствую, и мне совсем не хочется ее отпускать...
   - Сынок, ей хоть восемнадцать есть?
   - Не знаю. Ее подруге сегодня как раз восемнадцать исполнилось. Они работают вместе. Вот пообщался с ней и думаю: она не учится дальше не потому, что ума не хватает, и не потому, что не хочет. Скорее всего, чтоб самостоятельно зарабатывать.
   - Но учиться можно и на вечернем?
   - Вот именно. И она, мне кажется, хотела бы... и смогла бы. Но почему не учится? Значит, кто-то или что-то не пускает.
   - Алеш, ты, что совсем ничего о ней не знаешь? Даже не спросил о ее семье?
   - Пытался. Она или просто делает вид, что не слышит этих вопросов, или молчит. А стоит заговорить о чем-то другом, с готовностью подхватывает любую тему.
   - Послушай, может, у нее большая семья, много младших братьев и сестер...
   - Ма, ты думаешь, с ее открытой душой она не рассказала бы о них? Нет. Она словно стыдится говорить о доме...
   - Тогда, может, ее родители алкоголики?
   - Я тоже думал об этом. Но, обычно алкоголикам плевать на своих детей, и их не волнует, учатся они или нет. Да и, работая днем и учась вечером, она меньше была бы дома. Думаю, ее бы это устроило. Ты знаешь, - задумался Алексей, - когда я сказал, что мы будем встречаться каждый день, она посмотрела на меня с надеждой и даже мольбою. А когда ляпнул, что поженимся и никогда не будем расставаться, она так посерьезнела, повзрослела и сказала, чтоб я больше никогда не говорил того, что не смогу сделать. Почему она так сказала, а?
   - Думаю, вот что: или она чем-то больна, чем-то неизлечимым, или в доме у нее тиран-отец, который позволяет ей работать, чтоб деньги в дом приносила, а не была на иждивении, но не позволяет ни учиться, ни ходить куда-либо. Вот только, как же она попала на эту вечеринку, на которой вы познакомились?
   Мать замолчала, молчал и Алексей. Вдруг он встал и направился в гостиную. Женя спала на боку, свернувшись калачиком и положив голову на подлокотник. Ее лицо выражало страдание, тихое, молчаливое. Алексей присел на корточки возле ее лица, ласково погладил по волосам. И сразу страдальческие складки разгладились, а на лице появилось выражение ожидания, причем ожидания чего-то хорошего. Алексей не удержался и поцеловал ее в губы. Она застонала и открыла глаза, увидела перед собой его лицо, улыбнулась и подставила губы для нового поцелуя. Тогда Алексей сел рядом, она сразу приподнялась и тоже села, он обнял ее, прижал крепко к себе, поцеловал, а потом спросил:
   - Так чай пить пойдем?
   - Пойдем, - с готовностью ответила она.
   Он привел ее на кухню, посадил у окна, напротив матери, сел рядом. Виктория Алексеевна разлила чай, придвинула бутерброды. Женя покраснела и робко посмотрела на нее.
   - Женечка, ты мою маму не бойся, она еще никого не покусала. Правда-правда... - бодро пошутил Алексей.
   - Балабон! - щелкнула его в лоб Виктория Алексеевна и улыбнулась.
   Улыбнулась и Женя и уже смелее взглянула на мать.
   - Кушай, девочка, не стесняйся. Может, тебе что-то посущественнее, чем бутерброды?
   - Нет-нет. Я кушать не хочу. Я только один бутерброд съем, и мне достаточно.
   - Выгодная жена. А, ма? Ест мало, зато готовит много... - снова не удержался от шутки Алексей.
   Но реакция Жени оказалась иной, чем он ожидал: она вдруг вздрогнула, испуганно взглянула на Викторию Алексеевну и засобиралась.
   - Ой, как поздно уже! Мне домой пора.
   При этих словах страх в ее глазах сменился ужасом, они заблестели от застилавших их слез. Она попыталась встать, отворачиваясь и не поднимая ни на кого глаз, но Алексей усадил ее на место, поднял голову за подбородок и взглянул в глаза: слезы уже катились по щекам, глаза казались слепыми от переполнявшего ее ужаса. Ему даже стало не по себе.
   - Что случилось? Чего ты испугалась? Или кого?
   Но Женя молчала и только мотала головой часто-часто. Тогда Алексей крепко прижал ее к себе, пытаясь унять ее дрожь, стал гладить по голове, щекам, плечам, приговаривая:
   - Ну-ну, успокойся. Я никому не позволю тебя обидеть. Слышишь? Никому! Все будет хорошо!
   А Виктория Алексеевна уже подавала ей стопку с накапанной в нее валерьянкой.
   - Выпей, девочка, успокойся, здесь тебя никто не обидит.
   Но Женя еще больше сжалась и разрыдалась. Виктория Алексеевна и Алексей совсем растерялись. Он решительно посадил ее к себе на колени и принялся укачивать, как ребенка.
   - Тихо-тихо, моя девочка, тихо-тихо... все будет хорошо, все будет хорошо! Успокойся, мой любимый воробушек... ты со мной, ты со мной...
  
   И все-таки Алексею не удалось бы успокоить Женю, если бы Виктория Алексеевна не налила ей хорошую дозу успокоительного и не заставила выпить. Через некоторое время Женя обмякла в руках Алексея и уснула, изредка всхлипывая.
   - Мам, ты чего ей дала? Она спит или сознание потеряла?
   - Спит. Пусть поспит. Отнеси ее в спальню на мою кровать. Я за ней ночью присмотрю. Хотя, думаю, она до утра не проснется.
   - Нет, мам, я положу ее на свой диван, все равно не усну. А ты иди, тебе завтра на работу.
   - Можно подумать, тебе в институт не надо? Уж не хочешь ли ты?..
   - Ма! Как ты можешь даже так думать?! - возмутился Алексей.
   - Ладно, ладно, - сказала примирительно мать. - Постелю вам на диване. Вдруг все-таки проснется - испугается меня. А к тебе уже привыкла. Не понимаю, почему она ко мне так настороженно относится?..
   - С чего ты взяла? Просто незнакомый взрослый человек...
   - Да нет... чувствую я: что-то тут не то...
   - Давай уж ее положим, а завтра разберемся: "Утро вечера мудренее..."
  
   Женя спала беспокойно, часто вздрагивала, стонала, и только под утро Алексей, наконец, смог уснуть. До этого при каждом стоне, беспокойном движении он ласково гладил ее, нежно целовал ладошки и шептал, как маленькому ребенку:
   - Тщ-щ-щ-щ...
  
   Она проснулась рано, в шесть, огляделась, увидела рядом спящего на самом краешке Алексея. Нежно "погладила" его взглядом, но осторожно, не прикасаясь к нему, соскользнула с дивана, оделась. Но незаметно уйти не получилось - из ванной вышла Виктория Алексеевна.
   - Женечка, с добрым утром! Отоспалась? Как ты нас вчера напугала!..
   Ее голос разбудил Алексея. Он подскочил с дивана и сразу ринулся к Жене.
   - Ты куда?
   Женя виновато улыбалась и прятала глаза:
   - Извините меня за вчерашнее беспокойство. Я не хотела... Мне нужно идти.
   Алексей заглянул ей в глаза, слез не было, вчерашней паники тоже, только смущение. Он облегченно вздохнул.
   - Понимаю. Я сейчас тебя провожу.
   - Может, позавтракаете? - спросила Виктория Алексеевна, но, увидев, как оба закачали головами, добавила: - Хоть кофе выпейте.
   - Нет. Спасибо, - смущенно улыбнулась Женя.
   - Не, ма. Сама понимаешь... Я провожу и, если успею, заскочу.
   По улице Женя почти бежала впереди Алексея, а, не доходя до своего дома, внезапно остановилась, так что он чуть не налетел на нее. Она обернулась, подняла на него серьезные непроницаемые глаза.
   - Дальше не ходи. Я сама.
   - Погоди, - схватил ее за руку Алексей, так как она уже разворачивалась уходить, - давай, я пойду с тобой, объясню, где ты была, почему не ночевала дома...
   - Вот этого как раз и не надо, - тихо, но твердо сказала Женя. - Я все объясню сама.
   Алексей смотрел на нее и не узнавал: куда делась вчерашняя юная девочка, задорная хохотушка, обворожительная фантазерка, беззащитный воробушек! Перед ним стояла взрослая, строгая, но печальная женщина. Он даже оробел перед ней.
   - Мы встретимся с тобой? Сегодня...
   Ее глаза потеплели.
   - Конечно.
   - Где? Когда? - поспешно выпалил он и сжал ее ладони.
   Женя улыбнулась.
   - В сквере. В шесть. Возле нашей скамейки. Устроит?
   - Конечно. Можно мне поцеловать тебя на прощание?
   - Да, - тихо сказала она и подняла на него "вчерашние", полные страдания и ожидания глаза.
  
   ______________________
  
   Алексей с Женей сидели в маленьком уютном кафе напротив друг друга, он держал ее руки в своих.
   - Расскажи мне о себе, я же ничего не знаю, как ты жила все эти годы.
   - Расскажу... как-нибудь. Только не сейчас...
   Он не сводил глаз с лица Жени.
   - Почему ты тогда не позволила себя проводить? Будь я рядом, может, ничего бы не случилось. Я бы тебя защитил.
   - Вот именно, Алеша. Ты бы защитил меня. Но что было бы с тобой?
   В ее глазах он увидел столько любви... и скорби...
   - Я не должна была, не имела права подвергать тебя неприятностям. Ты не имел никакого отношения к тому, что тогда произошло.
   Алексей глубоко вздохнул.
   - Но почему ты не отвечала на мои письма?
   - Все по той же причине. Я тогда не видела для себя никакого будущего, зачем же ломать жизнь еще и тебе...
   Алексей опустил голову.
   - Прости меня...
   - Ну, что ты, Алешенька! - Женя провела рукой по его волосам. - Ты ни в чем не виноват. Даже - наоборот: все эти годы я хранила тебя в своем сердце, твой образ помогал мне выживать. И если сначала я гнала от себя мысль найти тебя, так как считала, что недостойна даже встречи с тобой, то потом, когда боль немного притупилась, я смогла посмотреть на жизнь трезво, поняла, что другого мужчины мне в жизни не нужно. Зачем? Зачем мне кто-то, когда есть на свете ты?! Я говорила же тебе, что я идеалистка-максималистка, мне "синица в руках" не нужна.
   Алексей хотел что-то возразить, но Женя не дала.
   - Не надо, Алеша. Я знаю, что ты женат, что никогда не оставишь семью, не предашь "тех, кого приручил", что ты так воспитан, это твой жизненный принцип и... крест, ты все это уже и писал, и говорил. Я знаю, и я уважаю и люблю тебя за это еще больше. Но, Алеша, даже ты не можешь запретить мне любить тебя и надеяться!..
   Алексей опять хотел что-то сказать, но Женя опять его опередила:
   - Да, Алеша, надеяться. И это мой выбор, мое решение и мое спасение...
   - И все же я не могу подавать тебе несбыточных надежд, - сумел прорваться Алексей в поток ее слов.
   - Ты опять меня не понял. Когда ты так говоришь, ты думаешь лишь о себе, - Алексей настороженно, с прищуром посмотрел на нее. - Да, да, Алеша, извини. Тебе не понравится то, что я сейчас скажу. Но я не хочу тебя обижать, попробуй понять меня. Да, ты думаешь о себе, хочешь быть "чистеньким" перед своей совестью: я же тебя предупреждал! Но эта надежда нужна мне, как воздух, чтоб жить дальше! Ты только подумай: как можно Любовь лишить Надежды?! А почему я должна тебя разлюбить? Ну, не можешь ты даже насильно заставить меня сделать это...
   Она замолчала, опустила глаза в бокал с вином, выпила и снова посмотрела на него. Он сидел, молча, откинувшись на спинку стула, теребил в руках свой бокал и тоже смотрел внутрь. Женя протянула к нему руку, тронула за рукав, заглянула в глаза:
   - Ты обиделся?
   Алексей ответил не сразу.
   - Наверно, ты права... - он поднял на нее взгляд: сколько тоски и безысходности она увидела в нем! Ее душу накрыла волна жалости к нему, захотелось прижать его голову к своей груди, погладить, поцеловать, утешить его...
   - Алешенька, милый! Успокойся. Давай не будем об этом больше. Мы встретились, и хотели этой встречи и ты, и я. Давай лучше допьем вино и пойдем куда-нибудь, где мы можем нацеловаться всласть.
   Он посмотрел на нее с грустной улыбкой:
   - Ты по-прежнему любишь целоваться?
   - Только с тобой, - и потянувшись к нему через стол, добавила шепотом: - От твоих поцелуев у меня внутри все дрожит от предвкушения...
   Его глаза сделались бархатными от нетерпения, и он нежно поцеловал ее в губы.
   - Действительно, пойдем "домой". Купим по дороге шампанского побольше и всяких вкусностей, чтоб на дольше хватило, чтоб никуда не выходить...
   - А как же обещанный театр?
   - А театр только завтра вечером. Театр не отменяется. Ну, идем?
   - Идем.
  
   _______________________
  
   Возле двери в квартиру Женя остановилась, перевела дыхание, успокоила сердце, постаралась отогнать от него страх. "Главное - не бояться или не показывать вида. Не слушать ее слова, не воспринимать их близко к сердцу. Пусть говорит, что хочет. Наплевать..."
   Она открыла ключом дверь, вошла в прихожую. В квартире тишина. "Может, она еще спит? Тогда быстренько переоденусь и на работу убегу, а вечером сразу с работы пойду к Алеше и... все ему расскажу. Нет, не расскажу..." С этими мыслями она вошла в гостиную.
   Мать сидела на диване, сцепив на груди руки, и угрюмо смотрела на нее. Женя остановилась в двери.
   - Где была? - необычно тихим, но, пугающе, твердым голосом спросила мать.
   - У Наташи, - стараясь сдерживать дрожь в голосе, ответила Женя.
   - Можешь убираться назад, - тем же голосом произнесла мать.
   - Хорошо, - слегка прерывистым голосом ответила Женя. Она вдруг действительно поняла, что просто должна уйти, пусть сначала попроситься к Наташке, потом найти квартиру, но обязательно уйти от нее. Сколько еще можно ее терпеть? Ей уже восемнадцать! Мать ничего не сможет сделать, она совершеннолетняя и по закону может жить, где хочет. Конечно, она еще попьет ее кровушки, будет писать, звонить на работу, лить на нее грязь... "А работу тоже можно сменить. Так и сделаю. Все! Хватит!.."
   Но мать ее ответ не устроил, она, наконец, "выпустила своего джина из бутылки".
   - Ах, вот оно что? - закричала она. - Шлюхе понравились ночные оргии? Хочешь продолжения? Я тебе, сука, устрою оргию!
   Она подскочила к Жене и наотмашь ударила ее по лицу. Женя от неожиданности чуть не упала, ее голова дернулась вправо, и она ударилась виском об косяк двери.
   Мать издевалась над ней и унижала ее постоянно, иногда неделями с ней не разговаривала, но причин таких бойкотов Женя тоже не понимала, как не понимала причину ненависти матери, ведь она всегда исполняла все, что та требовала, слова поперек не сказала, но, казалось, что такое послушание разъяряло мать еще больше: она кричала еще громче, оскорбления становились еще изощреннее, побои еще сильнее. Но бить ее она перестала давно, после случая, когда лет в тринадцать, будучи уже на голову выше матери и сильнее, Женя сумела схватить ее руки и не дать к себе прикоснуться. Мать словно струсила тогда, отступила, перестала бить ее физически, но "словесно" стала бить еще больнее. Сейчас же ее удар был совершенной неожиданностью для Жени.
   Мать, видя ее растерянность, занесла руку для повторного удара. Но Женя уже пришла в себя и перехватила ее. Та попыталась ударить дочь левой рукой, но и эту руку она перехватила. Тогда, от злобы брызгая слюной, мать прорычала в самое лицо дочери:
   - Убью!!!
   И, чтоб ее слюна не попадала в лицо, Женя оттолкнула ее от себя. Мать сделала шаг назад, запнулась за собственную тапочку и упала, угодив головой на самый угол большого обеденного стола. Раздался треск ломающейся кости, и мать боком завалилась на пол, два раза дернулась и затихла. Под ее головой на ковре начала расползаться черная лужа крови...
  
   _______________________
  
   Выйдя из кафе, они не торопились сразу в гостиницу. Снег давно закончился, даже выглянуло солнце, людей на улице было не много, так как их гостиница находилась на окраине Москвы, потому они решили немного прогуляться, тем более что дорога пролегала через небольшой парк. И все равно они выделялись даже среди редких прохожих, потому что шли медленно, Женя, ухватившись за локоть Алексея, прильнула к его плечу, а он изредка поглядывал на нее сверху нежным задумчивым взглядом.
   - Кто-то хотел нацеловаться всласть?..
   - Я хотела. И хочу.
   - Так будем целоваться прямо здесь?
   - А что нам помешает?
   Они остановились на развилке двух аллей, он обнял ее, а она с готовностью подставила ему свои губы... Сначала нежный, осторожный, а потом все более страстный поцелуй продолжался долго, пока Алексей не схватил в руки ее голову и не начал осыпать поцелуями все лицо, не забывая возвращаться к губам снова и снова. Она тихо постанывала во время поцелуя и дышала часто и глубоко, когда он отпускал ее губы, руки ее тоже тянулись к его лицу, гладили его шею, пальцы "закапывались" в его густые волосы, ворошили их...
   - Во, старики, дают! - услышали они рядом с собой.
   "Оторвавшись" друг от друга, они повернулись на голос. Мимо проходила парочка лет шестнадцати-восемнадцати. Парень, который и произнес фразу, смотрел на них восхищенно-удивленным взглядом, а девушка с ревнивой завистью. Алексей с Женей переглянулись и рассмеялись.
   - А зрителям нравится! Завидуют. Может, повторим? - спросил Алексей.
   - Повторим...
   И они снова застыли в долгом нежном поцелуе.
   - Ой, Алеша, у меня ноги подкашиваются, сейчас прямо здесь лягу... - прошептала она, оторвавшись от его губ.
   - Ну что ты, милая моя! Потерпи, здесь нельзя, советами замучают... - с серьезным видом сказал он.
   - Ха-ха-ха! Советами замучают... ха-ха-ха! - залилась она счастливым смехом.
   - Тебе - ха-ха, а как я с милицией объясняться стану... - добавил Алексей и тоже рассмеялся, не выпуская ее из своих объятий.
   Теперь на них оглядывались все прохожие: кто с любопытством, кто с улыбкой, кто с недовольством. Но они не могли успокоиться, все хохотали и хохотали. Алексей потихоньку увел Женю подальше от главной аллеи, чтоб меньше привлекать чужого внимания и дал ей время успокоиться.
   - Ну, что? Нацеловалась? Нахохоталась? Нагулялась?
   - Нагулялась и нахохоталась, - ответила Женя, еще изредка посмеиваясь, - но не нацеловалась.
   - Может, уже дома продолжим?
   - Да. Хочу домой, - произнесла она голосом капризной девочки.
   - Но сначала в магазин за шампанским.
   - Да-а-а, за шампанским!
  
   ______________________
  
   Женя сама вызвала милицию, спустившись вниз к автомату, неоднократно рассказала прибывшим сотрудникам и следователю прокуратуры, как все произошло, но как не настаивали допрашивающие ее, как не запугивали, не уговаривали, она не призналась, где была накануне и ночью. Оперативники злились на ее упрямство, но ничего поделать не могли. Полдня ее мучили дома, потом полдня в милиции, затем закрыли в КПЗ.
   На следующий день ее вызвали на допрос лишь во второй половине дня. Следователь Ольга Сергеевна, женщина лет сорока, посмотрела на нее совсем другим взглядом, чем вчера, с каким-то сочувствием и жалостью.
   - Почему ты не рассказала вчера, как обращалась с тобой мать?
   Женя молчала. Она сидела на стуле прямо, но голова была опущена, и смотрела на свои колени.
   - Все соседи отзываются о тебе очень положительно, даже петицию написали. Иногда хорошо, что стены в наших домах такие тонкие и звукопроницаемые: они неоднократно слышали, как мать оскорбляла тебя "самыми последними словами", а о тебе говорят, что даже голоса не слышали, что ты всегда была тиха и вежлива. На работе тоже подтверждают, что ты девочка скромная, дисциплинированная, трудолюбивая, - при этих словах Женя подняла глаза на следователя, в них мелькнул испуг, но та не видела ее взгляда и продолжала: - Я верю тебе, что ты оттолкнула мать, защищаясь. И следствие доказывает, что она упала, запнувшись за свои тапки. Здесь все ясно. Но ты понимаешь, что твое молчание по поводу причины скандала, не в твою пользу? Мне не верится, что ты провела ночь, - она запнулась, - не должным образом. Наверняка, ты просто переночевала у кого-то из подруг потому, что было поздно возвращаться. Так?
   Она с надеждой посмотрела на Женю, но Женя по-прежнему сидела, не шевелясь, с опущенной головой, ее лицо не выражало ни согласие, ни отрицание.
   - Не упрямься, девочка, кого ты выгораживаешь, кого хочешь защитить?
   При этих словах Женя вздрогнула, это следователь заметила.
   - Значит, правильно. Не хочешь кого-то вмешивать, - скорее для себя, чем для Жени сказала она.
   В кабинете воцарилась тишина. Женя сидела в прежней позе с каменным выражением лица. Следователь задумчиво глядела в окно и вертела в руках шариковую ручку.
   - Я полагаю, - наконец, нарушила она молчание, - это молодой человек, с которым ты и провела ночь. Тебе стыдно в этом признаться? - Женя молчала, только дыхание ее слегка затаилось. - Хочешь уберечь его от неприятностей? - Молчание. - Может, он женат? - Но в ответ только молчание. - Упрямая девчонка! - в сердцах воскликнула Ольга Сергеевна. - Ну, ничего, я сама его найду!
   При этих словах Женя вскинула голову, и в ее глазах женщина увидела такой ужас, что вздрогнула и в смятении произнесла:
   - Да что же он такое сделал с тобой?!
   Но не успела она договорить, как глаза Жени прикрылись, лицо затянула мертвенная бледность, и она стала медленно валиться на бок. Ольга Сергеевна кинулась к ней, но не успела обежать стол, Женя упала на пол головой вниз. Прибежал охранник, вместе они подняли девочку и посадили снова на стул, положить ее было некуда, вызвали скорую.
   В больнице по письменному запросу следователя Женю полностью обследовали. Кроме сотрясения мозга, у нее обнаружили сердечную аритмию, очень низкое давление, гастрит, как сказал гастроэнтеролог, следствие нерегулярного питания и недоедания, гематомы правой височной области и левой скулы не более сорока восьмичасовой давности, застарелый и неправильно сросшийся перелом мизинца на левой руке. Все это было понятно Ольге Сергеевне и ожидаемо, но осмотр гинеколога поверг ее в недоумение: Женя была девственницей...
  
   ______________________
  
   В номере пока Женя раскладывала на импровизированном столе-тумбочке купленные продукты: баночки с салатами, курицу-гриль, узбекские слоеные пирожки с мясом - самсу, любимую Женей селедку, фрукты, конфеты; - Алексей достал из стенного шкафа два изящных фужера на длинных ножках и открыл шампанское.
   - О-о-о! Даже фужеры есть? А я как-то не подумала, из чего мы будем пить шампанское.
   - А я подумал.
   - Так это ты заранее купил?
   - Конечно. Или ты хотела пить шампанское из горла?
   - Нет, не хочу. Неприятно.
   - А пробовала?
   - Пробовала.
   - Вот и я знаю, что неприятно.
   Они засмеялись.
   - Куда дама желает сесть? Выбор небольшой: только стул и кровать, кресло не затащить.
   - Я на кровати. Можно?
   - Желание дамы - закон!
   - А ты что, на стуле будешь сидеть? Так далеко от меня? А давай вместе на кровати.
   - Девушка, Вы настолько нетерпеливы, что вгоняете меня в краску.
   - Что-что-что? Молодой человек, Вы еще умеете краснеть?
   - А разве по мне не видно?
   - Не видно, - но тут ее голос сменился, стал нежным, глубоким, завораживающим: - Алеша, иди ко мне...
   Он посмотрел в ее глаза долгим взглядом бархатных глаз, молча, взял свой бокал с шампанским и присел рядом с ней на кровати. Она сразу забралась с ногами и попыталась устроиться на подушках у высокой спинки, от ее движений кровать нещадно заскрипела.
   - Что это? - изумленно произнесла Женя.
   Алексей рассмеялся.
   - Сюрприз, который я обещал попозже - музыкальная кровать.
   Женя опять расхохоталась, чуть не пролив шампанское, хорошо Алексей вовремя перехватил из ее рук бокал. А кровать скрипела и стонала при каждом ее движении.
   - Вот это здорово! - смеялась она.
   - Тебя это не смущает? - посмеивался рядом Алексей.
   - Не-а. Пусть смущает соседей.
   - Пока соседей не было. Гостиница полупустая - не сезон.
   - Жаль. А то бы мы им устроили концерт для кровати с шампанским!
   - Женька, а ты хулиганка!
   Женя посмотрела на него с прищуром.
   - Возможно...
  
   "Боги мои! Какой же он нежный, ласковый! Я столько мечтала о близости с ним, столько представляла... Но он превзошел все мои ожидания и мечты! Вот он - мой мужчина! А ведь я могла так и не узнать, что бывает ТАК!.. Какой восторг в душе! Какое блаженство! Какое счастье! А ведь боялась, что умерла во мне женщина... Столько лет не касались меня мужские руки... Но эти руки... ни с чем не сравнить! А какое у него тело... Да я даже представить себе не могла, что в одном человеке может быть так... так... так идеально все! Именно - идеально! Может, кого-то что-то в нем не устраивает, но для меня... лучше просто представить не могу! Вот это и есть - половинка! И души, и сердца, и ума, и тела!!!"
   Она смотрела на него, спящего, но сама никак не могла уснуть, все еще пребывая в трепетном восторге от бурной ночи. Он уснул почти в семь утра, когда рассвело, обняв и прижав к себе, словно даже во сне боясь ее снова потерять. А она смотрела на него, проводила, едва касаясь пальцами, по лицу, шее, груди, а по щекам катились ручьями слезы, слезы счастья...
  
   _____________________
  
   Алексей прибежал в сквер на час раньше и долго бродил по его аллеям, выглядывая Женю. Весь день он корил себя, что послушал ее и не проводил до самой квартиры, не объяснился с ее родителями. И в то же время понимал, что мог и усугубить ее положение. До шести часов он еще не очень волновался, но уже в пять минут седьмого понял: она не придет, что-то случилось. Он ходил вокруг скамейки еще час, никак не мог уйти - а вдруг все же она появится?! Но в семь почти бегом бежал к ее дому. Он видел, к какому дому направлялась Женя, но не видел подъезда, в который она вошла, так как он был с другой стороны, и, конечно же, не знал квартиры. Потому у дома он замедлил шаг, обошел его вокруг, шаря глазами по окнам. На улице уже стемнело, во дворе никого не было, даже спросить о Жене было не у кого. Он еще раз обошел дом, остановился на углу, и вдруг вспомнил, что может пойти к Наташе и узнать у нее точный адрес Жени. И он помчался туда.
   На его звонок дверь долго не открывали, но слышно было, что подходили к двери, смотрели в глазок. Но Алексей уходить не собирался, его сердце что-то предчувствовало, он должен был найти Женю. Он позвонил еще раз и пристально уставился в глазок. Через некоторое время дверь приоткрылась, выглянула Наташа, в домашнем халатике, растрепанная и помятая.
   - А это ты? - сказала она, притворно зевнув, - а я спала, не слышала.
   Она вышла на площадку, прикрыв за собой дверь. Алексей понял, что она не одна и не хочет впускать его в квартиру.
   - Наташа, здравствуй. Извини, что помешал. Ты не могла бы дать мне адрес Жени. Мы договорились встретиться, а она не пришла.
   Наталья не была на работе, у нее с этого понедельника был оформлен отпуск, и потому ничего не знала о Жене. Она пожала недоуменно плечами и сказала:
   - Да я и не знаю... Я никогда у нее не была, только она ко мне приходила. Знаю, где-то на Ломоносова..., а где?
   - А, может, Вера знает?
   - Откуда? Она и видела-то ее только у меня. Вера - моя подруга, а не ее.
   Алексей задумался, а потом вдруг вспомнил:
   - Ты же с ней работаешь! Можешь, завтра передать ей...
   Но он не договорил, Наташа его перебила:
   - Я в отпуске с сегодняшнего дня и ее не увижу. Но она может сама ко мне придти. Что ей передать?
   - Скажи... - Алексей задумался: вдруг Женя придет к Наташе не завтра, а через неделю или еще позже? - Скажи, я буду ждать ее каждый день на нашем месте в то же время, - наконец, решился он.
   - Когда? - переспросила Наташа, и ее глазки лукаво заблестели.
   - Каждый день.
   Наташа поджала улыбающиеся губы, покачала головой.
   - Хорошо. Передам.
   - Спасибо. До свидания, - кивнул ей Алексей и стал медленно спускаться по ступенькам.
  
   _______________________
   На второй день была назначена "культурная программа": Алексей заранее по "заказу" Жени купил билеты в театр имени Вахтангова. Потому, проспав до двенадцати и нехотя перекусив, они отправились в центр, чтоб до начала спектакля еще и прогуляться.
   Над Москвой сияло весеннее солнце, ласковый ветерок трепал волосы прохожих, которые с удовольствием поснимали надоевшие за зиму шапки, яркое голубое небо без единого облачка куполом накрывало шумящий, суетившийся город. Алексей с Женей, не спеша, бродили по Арбату, по близлежащим улицам и, как казалось им, были единственными во всей Москве людьми, которые чувствовали приближающуюся весну и наслаждались ею. Она выбрала в цветочном павильоне белую розу с тонким сладковатым запахом и, как самую большую драгоценность, все время прижимала к груди и часто подносила к лицу, чтоб снова и снова ощутить ее аромат, который очень гармонировал с весенним настроением и ощущением счастья, переполнявшим ее сердце. А так как с утра они почти ничего не ели, то проголодались, и Алексей предложил зайти в кафе.
   - Что будем пить? - спросил он, когда они расположились за столиком в самом дальнем углу, но возле большого витражного окна.
   - Ой! Нам же в театр, стоит ли пить? - пожала плечами Женя.
   - А мы что напиваться будем? Что такое бутылка вина под хорошую горячую закуску? Мы с тобой три бутылки шампанского за вечер и ночь выпили. Разве были пьяные?
   Женя тихонько засмеялась.
   - Нет. Я сама себе удивляюсь. Мне обычно хватает одного бокала вина, и я уже пьяная. А с тобой - вино пьется, как вода...
   - Так может, возьмем больше?
   - Нет-нет... - опять засмеялась и замахала рукой Женя. - Хватит.
   - Ладно. Но когда будем возвращаться из театра, снова купим шампанского, - сказал Алексей утвердительно.
   Женя только улыбнулась.
  
   ______________________
  
   Алексей приходил в сквер каждый день в течение всей недели, час ждал ее, затем шел к ее дому. Дважды он обращался к выходившим из дома людям с вопросом: не знают ли они Женю? В первый раз молодой парень ответил, что здесь не живет, во второй - женщина средних лет посмотрела на него как-то испуганно и сказала, что никакой Жени не знает.
   И вот спустя восемь дней, он снова пришел к ее дому. Из среднего подъезда вышла пожилая женщина пенсионного возраста, похожая на бывшую учительницу, с мусорным ведром, и медленным шагом, видно были больные ноги, направилась к контейнерам. Алексей пошел ей навстречу.
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте... - женщина подслеповато прищурилась и взглянула ему в лицо.
   - Извините. Можно задать Вам вопрос?
   - Пожалуйста, молодой человек.
   - В Вашем доме живет девушка по имени Женя? Лет восемнадцати, среднего роста, худенькая, светловолосая.
   Женщина пристально посмотрела на Алексея и замешкалась. Алексей понял, что она знает Женю, и сердце его учащенно застучало.
   - Так ты Женю ищешь? - наконец, произнесла старушка, глядя мимо него. - А кто будешь ей?
   - Знакомый, - осторожно сказал Алексей, с надеждой заглядывая ей в глаза.
   Женщина опять взглянула на него, что-то обдумывая или оценивая его, вздохнула.
   - Беда с Женей приключилась, - наконец, произнесла она.
   - Какая? Что с ней? Где она? - взволнованно, громче, чем следовало, выпалил Алексей.
   Старушка положила свою морщинистую руку на руку Алексея, успокаивающе пожала.
   - Давай на скамейку сядем и поговорим.
   Алексей подвел ее к стоящей рядом лавочке, усадил и сел сам, не сводя с нее глаз.
   - Беда с Женей, - повторила ее соседка. - Она нечаянно мать убила...
   - Что?! - на лице Алексея отразилось недоумение с недоверием вперемешку.
   - Ты молчи и слушай, - строгим голосом учительницы приказала старушка. - Альбина, мать Жени, была... - она замолчала, видно подбирая слово, - ... злой матерью. Здесь она поселилась двенадцать лет назад со своим мужем Александром. Сначала никто не понимал, почему им на двоих дали двухкомнатную, но через год она привезла дочь Женю. Говорили, она нагуляла ее и подбросила матери. Я не знаю тех подробностей, потому зря говорить не буду. Расскажу только то, что происходило на моих глазах. Думаю, забрать ребенка настоял Александр. Он хороший был человек, добрый, но детей у них не было. Женю он не обижал, а даже наоборот: относился к ней, как к родной. А вот Альбина, то ли ревновала дочь к мужу, то ли просто по какой-то своей давней причине ненавидела ее, плохо с ней обращалась. А Женечка была очень хорошая девочка: чистая, добрая, восторженная и очень умная. Она у меня с первого по четвертый училась, - со светлой улыбкой, задумчиво сказала старая учительница. - Ну, - спохватилась она, - рассказывать можно долго. Между Александром и Альбиной начались скандалы, причем, слышно всегда было только ее, а не его. Он долго и не выдержал, ушел. Так она стала издеваться над дочерью еще больше. Помню, мы даже собрание домовое устраивали - суд товарищеский. Присмирела немного. Но Женя сильно изменилась: стала тихая, пугливая, подружек у нее не было. Я как-то сказала Альбине, как учительница и соседка: "Отправила бы ты ее опять к матери, не мучь ребенка, может, еще замуж выйдешь". А она сказала, что умерла мать, а дочь она воспитывает в строгости, чтоб не наделала ее ошибок... Тоже понять можно... - протянула соседка, - но... Вобщем, больше мы ничего поделать не могли. Девочка была чистенькая, одетая, обутая, мать не пила, не гуляла, за что ее материнства лишать? А что в душе этой девочки делается, властям всегда наплевать...
   Старушка замолчала, тяжело вздохнула. Алексей ее не торопил.
   - Так вот и жили, - продолжила она. - А когда Женечка подросла, зацвела, распустилась, как роза, Альбина опять, не обращая внимания на соседей, начала ее, как сейчас молодежь говорит, "гнобить". Какими только словами не обзывала. - Она опять тяжело вздохнула. - После школы учиться дальше не дала, а ведь Женя чуть-чуть до медали не дотянула, думаю, в этом тоже Алькина вина, послала ее работать на швейную фабрику, чтоб парней вокруг поменьше было. Да ведь девочка-то выросла, на цепи дома все равно не удержишь... - бывшая учительница снова вздохнула и внимательно посмотрела на Алексея. - С тобой она прошлое воскресенье была?
   - Со мной... - отводя взгляд, ответил Алексей.
   - Ничего никому о тебе не сказала, как ее не пытали. Я сама не была, но Светлана Георгиевна, их соседка по площадке, понятой была, слышала, как у Жени допытывались, где была в воскресенье и ночью... Значит, и ночь с тобой была, - не спрашивая, а утверждая, сказала соседка.
   - Со мной... Но ничего не было, - ответил Алексей, смущенно. - Она очень расплакалась, когда собралась домой, мама даже успокоительное ей дала, она и уснула. Так мы тревожить не стали...
   - Вон ведь как? - удивленно сказала старушка. - Видно хорошо ей у вас было, уходить не хотелось, - она как-то по-новому взглянула на Алексея. - И ты ей видно понравился, раз ничего о тебе не говорит. А милиция все вертится, все крутится... Тебя ищут!
   - Где она? В каком отделении? К кому надо пойти? Вы знаете? - поспешно стал закидывать вопросами женщину Алексей.
   - Ну-ну-ну... Не торопись. Ты ж еще не знаешь, что произошло.
   - Что произошло?
   - Накинулась Альбина на нее с кулаками. Светлана Георгиевна говорит, у Жени пол лица опухло, - при этих словах Алексей вздрогнул, а соседка продолжала: - Женечка и оттолкнула ее от себя, а та головой об стол и насмерть... - Она опять вздохнула и продолжила строгим, не терпящим возражения голосом: - А ты не смей никуда ходить! Не дай Бог, только хуже ей сделаешь. Раз молчит, значит так нужно. Поди, докажи, что у вас ничего не было. Все равно с мужчиной ночь провела, значит мать права, а она... Вот ведь как могут о ней подумать! Понимаешь ты? А мы все заявление написали, что девочка хорошая, а мать над ней издевалась. Может, и не дадут много... - с надеждой в голосе произнесла соседка и замолчала.
   Молчал и Алексей, он только наклонился к коленям, обхватил голову руками и слегка покачивался из стороны в сторону. Старушка положила свою сухую руку ему на голову, погладила.
   - Не переживай... Все наладится... Ты наведайся как-нибудь ко мне дней через десять-пятнадцать, говорят, суд надолго откладывать не будут, я тебе все сообщу. Я в шестнадцатой квартире живу. Зовут-то тебя как?
   - Алексей...
   - Вот и заходи, Алеша... А в милицию не ходи: помочь не поможешь, а навредить можешь...
   - Хорошо... Спасибо... - сдавленно произнес Алексей - Я зайду.
   - Заходи, заходи, сынок.
   Алексей тяжело поднялся, попрощался с женщиной и, не оглядываясь, медленно ушел.
  
   _______________________
  
   В конце первого отделения, не смотря на то, что спектакль был Жене не известный, но очень интересный, играли знаменитые актеры, которых она видела только в кино или по телевизору, причем играли великолепно, так, что ее душа театралки трепетала, ее, да и Алексея тоже, начал одолевать сон. Сказывалась бессонная ночь, тепло зала, уютные кресла... Ей было стыдно перед Алексеем, она часто мигала, встряхивала головой, меняла позу, и все же еле дотянула до антракта. В антракте Алексей предложил пройтись и поискать буфет.
   - Ты что, опять хочешь что-то выпить? - забеспокоилась Женя.
   - Хочу. Какого-нибудь "энергетика", - и наклонившись к ее уху, прошептал: - Мне стыдно, но я чуть не уснул.
   Она едва не расхохоталась, но это выглядело бы неприлично в театре, и она уткнулась в грудь Алексея, сотрясаясь от беззвучного смеха.
   - Тебе смешно, а мне хотелось бы все же досмотреть спектакль и не шокировать зрителей своим храпом.
   Женя опять еле сдержала хохот, затем немного успокоилась и, потянувшись губами к его уху, прошептала:
   - Я тоже...
   Теперь сдерживаясь в кулак, засмеялся он.
   - Вот и надо обязательно найти буфет.
   - Пойдем скорее, чтоб "энергетик" успел подействовать.
  
   Второе отделение они смотрели уже со всем вниманием - "энергетик" подействовал.
  
   ______________________
  
   Дело Евгении передали в суд сразу, как только выписали ее из больницы. Адвокат, молодая девушка, по-видимому, всего года два как после института, приходившая к ней в больницу, тоже уговаривала Женю рассказать ей, где она была ночью. Но и ей она не сказала ничего.
   Суд признал Женю виновной в неосторожном убийстве. Адвокат уверяла ее, что срок будет условный, даже прокурор просил не более трех лет, но, когда судья задала ей все тот же вопрос, Женя, отвечавшая на все вопросы немногословно, но четко, промолчала.
   - Обвиняемая, Вы будете отвечать суду на поставленный вопрос?
   Женя молчала.
   - Ответьте: "да" или "нет"?
   Женя понимала, что надо просто сказать "нет", но челюсти словно свело судорогой. Она стояла, не поднимая глаз и не раскрывая рта. Ее поведение очень не понравилось судье, она расценила его, как неуважение к суду, и вынесла вердикт: три года общего режима с отбытием наказания в трудовом лагере.
   Адвокат предлагала написать кассационную жалобу, но Женя отказалась.
   - Спасибо вам за все. Но я ничего писать не буду...
   - Женечка, может, сейчас скажешь, почему ты не говоришь, где была ночью. Нет-нет, я не спрашиваю "где", а "почему"?
   Женя взглянула на нее глазами, полными муки, и уже было открыла рот, но... не смогла, замотала головой и заплакала.
  
   _______________________
  
   Спектакль закончился. И хотя в афише было написано - "комедия", финал у него был романтично-грустный: главный герой ради счастья любимой, отказался от нее, но вместе с любовью ушла и жизнь...
   Алексей с Евгенией медленно брели к метро по ночной Москве, изредка перебрасываясь фразами, под впечатлением спектакля.
   Но на выходе из метро Алексей вспомнил.
   - За шампанским идем?
   - Давай купим бутылку хорошего красного вина, - тихо ответила Женя.
   - Тебе не понравилось шампанское?
   - Нет. Просто сегодня хочется темного, густого, сладковатого вина...
   Алексей посмотрел на нее внимательным долгим взглядом.
   - Одной хватит?
   - Не знаю, - улыбнулась Женя. - Можно, две.
   Алексей тоже улыбнулся, прижал ее к себе покрепче.
   - Что там у нас осталось из закуски?
   - Почти все, кроме самсы и селедки.
   - О! Конечно, как же без самсы и селедки! Ясно.
  
   "Дома" они не спешили сразу в постель. Женя сидела с ногами на кровати и вертела в руках бокал с вином, а Алексей рядом на стуле. Вино было действительно сладковатое, ароматное, от покачиваний на стенках бокала долго оставался "маслянистый" розовый след. Женя молчала. Алексей положил руку на ее колено и сказал:
   - Ты обещала рассказать, как ты жила...
   Женя молчала и по-прежнему смотрела в бокал. Алексей ее не торопил. Наконец, она подняла на него глаза.
   - Ты, действительно, хочешь знать, как я жила?
   - Хочу.
   Она опять помолчала, затем улыбнулась и с кокетством в глазах спросила:
   - А какие именно аспекты моей жизни тебя интересуют?
   - Все, - он смотрел на нее знакомыми внимательно-печальными глазами.
   Женя стала серьезнее.
   - Тридцать лет - это очень много, не хватит и тридцати вечеров.
   - А ты расскажи только самое главное.
   - Смотря, что считать главным. Для одних главное карьера, для других - семья, дети, для третьих - развлечения, знакомства...
   - А что для тебя главное?
   Женя задумалась.
   - Любовь. Во всех ее аспектах!
   - Ты много любила?
   - Всю жизнь.
   - Счастливая...
   - Кто я? - удивленно и с какой-то обидой спросила Женя. - Хотя..., наверно, да... Я через всю жизнь пронесла любовь к тебе! И счастлива этим! - с некоторым вызовом сказала она. - А теперь... - она так глубоко вздохнула, словно никак не могла набрать нужное количество воздуха, - ... теперь Боги подарили мне эту встречу. И я так счастлива! Я даже не знала, что оно, счастье, может быть таким огромным!..
   Алексей привлек ее и долго нежно целовал, затем пересел к ней на кровать и крепко прижал к себе.
   - Я думал, что потерял тебя навсегда, - зашептал он ей на ухо. - Я вспоминал тебя..., но чем дальше, тем нереальнее мне казалась та наша встреча, словно чудесный сон из юности... И вдруг ты появилась снова. Как гром среди ясного неба! Как ураган, налетевший внезапно на сонную деревушку! Как цунами, ворвавшееся в тихую гавань! Разметала все, что я выстраивал все эти годы в своей голове. И уже не было мне покоя. Я пытался жить, как прежде, но уже поселилась мысль, что мы обязательно должны встретиться. Как же ты меня нашла?
   - Я очень хотела тебя найти! А дети мне помогли. Как говорится: дай Бог здоровья тому, кто придумал интернет...
   - Расскажи мне о своих детях, - попросил Алексей, а Женя потеснее прижалась к нему, улыбнулась собственным мыслям.
   - У меня замечательные девочки! Я же по телефону много тебе о них рассказывала...
   - Прости, Женечка, за вопрос. Кто их отец?
   - У них нет отцов, - ответила она, а затем поправилась. - Есть, конечно,... они разные..., но их нет. Ну, хорошо, я скажу. Все расскажу, - с решимостью произнесла Женя, освободилась от объятий Алексея, села в самый угол кровати, обхватив колени руками и не глядя ему в глаза, начала свой рассказ.
   - Катин отец был зам.начальника лагеря, где я отбывала срок... Только, ничего не спрашивай о моей жизни там! - поспешно, с мукой в голосе попросила она.
   - Не буду.
   - Он неплохо ко мне относился, защищал, подкармливал. Я же относилась к нему, если не как к отцу, так как к старшему родственнику, он был старше меня на двадцать два года. Я действительно думала, что он опекает меня по-отечески. Но в конце первого года..., вобщем, он изнасиловал меня, - жестко произнесла Женя, - да я и не очень сопротивлялась, понимала, что иначе будет хуже, - она усмехнулась. - Он не ожидал, что я - девочка, испугался, попросил никому не говорить, а за это обещал по-прежнему помогать мне.
   Женя замолчала, так ни разу и не взглянув на Алексея, а он смотрел на нее широко раскрытыми от ужаса глазами, в которых блестели слезы.
   - Слово он сдержал. Я давно его простила и зла на него не держу... Но я забеременела. А когда живот стал "лезть на нос", в лагере поднялся переполох. Как меня не "пытали", я его не назвала, хотя почти все догадывались, но ведь "свечу не держали" и "под одеяло не залезали"! И перед родами отправили меня в другой лагерь, где сидели молодые мамочки с детками, там для них даже вроде яслей сделали. И охрана там хорошая, душевные тетки...
   Алексей заметил, что чем больше Женя рассказывала о том периоде ее жизни, тем грубее становился ее голос, резче слова, взгляд становился колючий, с прищуром.
   - А когда Катюхе исполнилось полгода, меня выпустили по амнистии... - Женя вздохнула, продолжая задумчиво смотреть мимо Алексея. - В город наш я не вернулась. А куда? Квартиру отобрали, на работе я нафиг была не нужна: со сроком да еще с ребенком. У нас в лагере, где я рожала, была повариха на кухне, из местных, Антонина Петровна, очень добрая, замечательная женщина! Вот она меня и приютила: у нее своих детей не было, муж умер - зимой пьяный замерз. Там с ней и прожила почти пять лет, работала нянечкой в детском саду. Там и со сроком можно было жить, иногда такие, как я, кому некуда было возвращаться, оставались где-то поблизости. Может, и дольше бы я с ней прожила, да рак у нее обнаружили, уже не операбельный. И сделала тетя Тоня для меня великое дело. Как уж ей удалось? По знакомству или деньги сыграли роль? А только сумела она сделать для меня "чистые" документы, без судимости. Поселок у нас был небольшой, а она пользовалась большим уважением. И как сделали, отправила меня в областной центр, там объявили комсомольскую стройку, где общежитие давали даже матерям-одиночкам... Без меня умерла тетя Тонечка, - у Жени на глаза навернулись слезы, - даже схоронили без меня, не успела... И снова мы с Катюхой остались сиротами...
   Женя замолчала, закурила.
   - Вот не хотела с подробностями, а получается... На стройке за три года я заработала квартиру, а когда распределяли, мне с ребенком положена была однокомнатная, а я принесла справку, что беременна.
   Алексей удивленно на нее посмотрел.
   - Как?
   Женя улыбнулась, наконец, прежней, светлой улыбкой озорной девчонки.
   - А вот так! - и засмеялась. - Влюбилась. Очень уж красиво ухаживал: с цветами, шампанским, - с ударением на этом слове и выразительно посмотрев на Алексея, сказала Женя, - ресторанами, комплиментами... Не со стройки, с этими я не связывалась - пьянчуги. Музыкант из филармонии. Но... узнав о моей беременности, испугался. Я ни на чем не настаивала, зачем принуждать, ничего хорошего из насилия никогда не выходит. А ребенка оставила, уж очень Катюхе хотелось сестричку. Так у нас появилась Аленка...
   - Как же ты одна, с двумя детьми? - качая головой, с жалостью в глазах, спросил Алексей.
   - Как видишь, жива. Конечно, когда Союз развалился, уж очень туго пришлось. Но я тогда работала опять на швейной фабрике, худо-бедно что-то шили, даже продавали, цеха не все работали, но меня не сократили: как же, мать-одиночка в квадрате!.. Вот и вся история с рождением моих дочерей. Теперь они выросли, обзавелись своими семьями, меня не забывают, помогают...
   Она замолчала. Алексей тоже молчал некоторое время, затем спросил:
   - В нашем городе так и не была?
   - Ну почему? Была. Еще с Катюхой. К Наталье заходила. Она-то мне и сказала, что ты на Ольге женился...
   - А почему к маме моей не зашла?
   - А зачем, Алеша? Может, был бы не женат, зашла бы...
   - Она долго тебя вспоминала... - задумчиво произнес Алексей.
   Снова воцарилась тишина. Женя сидела по-прежнему, обхватив колени руками и положив на них голову. Алексей не видел ее лица. Он придвинулся к ней, взял ее голову в руки и поднял: все лицо Жени было залито слезами, ручьями катившимися из переполненных, как два синих озера, глаз.
   - Милая, родная моя девочка! Не плачь! Я не могу видеть твои слезы. В моем сердце сразу поселяется смятение, я не знаю, что сделать для тебя, чтоб ты больше не плакала. Ты так заразительно смеешься, твои глаза так сияют!.. А когда ты плачешь, я чувствую себя виноватым перед тобой...
   - Нет-нет, - поспешно возразила Женя. - Ты ни в чем не виноват, - и стала быстро вытирать слезы. А Алексей целовал ее мокрое от слез лицо и руки, и, наконец, встретился с ее губами... Долгий, нежный поцелуй успокоил их от пережитых волнений-воспоминаний и вернул к прежнему страстному желанию обладания друг другом...
   Они раздевали друг друга не поспешно, как это простительно молодости. Им казалось, что поспешность напугает ту музыку, которая звучала в их душах и разливалась по телу каждого из них. Снять блузку с нее и рубашку с него приравнивалось к первым аккордам увертюры, снимание остальной одежды - главная ее тема... Прикосновение обнаженных тел - это уже начало первого акта, пусть осторожное, вступительное, только подготавливающее к развитию дальнейших событий, но волнующее, настраивающее на определенную волну. Ведь что такое музыка? Гармония колебания звуковых волн. Точно так же, обладание друг другом двух любящих сердец - гармония ощущений, переживаний, предвосхищений, основанных на интуиции, то есть понимании друг друга на уровне тонких энергий... Каждое прикосновение, каждая реакция на него, каждый завораживающий звук шепота и слово, произнесенное этим шепотом, каждый поцелуй и нежное прикосновение языка, каждый стон и сдержанный вскрик сливаются, наконец, в ту симфонию душ, которая гремит, грохочет, ищет выхода вырваться, воспарить над миром, улететь в космос, донести до всей Вселенной какая радость и какое счастье поселились в душах этих двух людей!.. А затем по телам разливается поток благодарности за понимание, за сопереживание, который устремляется в сердца, наполняя их музыкой света, музыкой чистоты, музыкой истины!..
  
   - А почему ты все время говоришь - Боги мои? - спросил Алексей, когда дыхание их выровнялось, они лежали, обнявшись, и наслаждались легкой, приятной усталостью, но спать не хотелось. - Что это у тебя за Боги?
   Женя приподнялась на локте, положила руку ему на грудь, а на нее подбородок, чтоб видеть его лицо. Глаза ее сияли то ли от только что пережитой близости, то ли от тех мыслей, которые она приготовилась ему излагать. Наверно, и от того, и от другого.
   - Мои Боги - это и твои Боги, и всех славян и ариев, то есть всех представителей, так называемой сейчас, белой расы. Те Боги, которых почитали наши древние Предки, и от которых произошла наша Раса. То есть наши Боги - это наши далекие Прадедушки и Прабабушки. Я еще мало о них знаю, но стараюсь читать и смотреть все, что попадается мне об Истинной Вере, о тех Богах, об их заповедях, об их посланиях нам потомкам, называемых Веды. Еще тетя Тоня впервые рассказала мне о них: она хранила в памяти только то, что рассказывала ей в детстве ее бабушка. Может показаться, что это сказка, но ведь и сказки, Алеша, это наша история. Нет, плохое слово - из "торы", иудейской библии. Лучше - наше древнее наследие. Я опять повторюсь, я мало знаю. Почему-то гонений на нашу древнюю Веру гораздо больше, чем на любую другую, даже самую кровавую, религию. Конечно, лжецы всегда больше боятся не другой лжи, а Истины. Порочат нашу Веру, обвиняют в человеческих жертвоприношениях, но даже в более поздний период, точнее, более близкий к нашему времени, НИКОГДА не приносились Богам кровавые жертвы, все ЛОЖЬ! - Женя распалилась, села на кровати, глаза ее горели, даже на щеках выступил румянец. - Только плоды, только ароматные травы, сжигаемые в Капищах, стоящих на священных местах, которые "всегда были, есть и будут Источниками неиссякаемой Великой Жизненной Силы". Другими словами: места, где осуществляется связь с Космосом.
   Алексей смотрел на нее с восхищенным удивлением: сияли уже не только ее глаза, казалось, сияла она вся, будьто, Вера переполняла ее настолько, что вырывалась наружу из каждой клеточки ее тела солнечными лучиками.
   - Что такое Вера? Ве - ведать, Ра - Бог солнца, света, истины. Ведать истину! Разве может быть другая вера? Все, что есть на нашей Мидгард-Земле, - религии: ре - повтор, лига - образование, объединение, то есть "повторное объединение", проекция. Ты замечал, что во всех религиях есть одни и те же повторяющиеся моменты, об этом и пишут, и говорят многие ученые, историки, философы. Все это из нашей Веры. Просто первоначальные идеологи этих религий, взяв за основу истинную Веру, привнесли, переделали на свой лад то, что было выгодно им, чтоб поработить, подчинить остальную паству. А в нашей Вере нет никакого рабства, нет угроз и страха, только Любовь, Забота, Помощь друг другу, Защита Рода своего и Родины-Земли, на которой мы живем. А знаешь, как расшифровывается слово ЛЮБОВЬ? ЛЮди БОгов Ведают... Чувствуешь, Алеша? ЛЮДИ БОГОВ ВЕДАЮТ!!! Какое это огромное всеобъемлющее чувство! Когда оно поселяется в Душе и в Сердце, человек не может, просто не в состоянии совершать дурные поступки, он готов делиться тем Светом Жизни, которое переполняет его, со своим любимым, со своими родными, близкими и вообще со всеми, кто способен воспринимать этот Свет. Мне кажется, Алеша, ты способен на это, ты, как Душа, близок мне, - она смотрела в его глаза с нежностью и надеждой. - Ты - моя половинка...
   Женя замолчала, ожидая его реакции на свои слова. Ей очень хотелось, чтоб он подтвердил их, полностью с ней согласился. Ей очень это было нужно! Но Алексей только молча смотрел в ее глаза, затем приподнялся, привлек ее к себе и поцеловал. После поцелуя Женя снова спросила его, но уже тише и жалобнее:
   - Ты согласен, что мы с тобой половинки одного целого?
   Он опять молчал и с тоской смотрел в ее глаза.
   - Согласен... - наконец, произнес тихо, с хрипотцой, словно это слово далось ему с трудом.
   Женя обрадовалась, засияла, но, заметив, что он хочет что-то добавить, и знала, чувствовала, что именно, порывисто обняла его и закрыла рот поцелуем. Потом целовала его лицо, плечи, руки и шептала:
   - Только не говори больше ничего... я знаю... но сейчас не хочу ни слышать, ни знать... ты - мой... сейчас ты - мой... только мой... моя половинка...
   А по щекам ее катились слезы...
  
   - Вот я все о себе рассказываю, да о себе. А ты ничего о себе не говоришь. Расскажи, как ты жил все это время?
   - Боюсь, мой рассказ будет тебе не очень... - Алексей замялся, - ...приятен.
   - Ничего. Я потерплю, - Женя лукаво улыбнулась. - Вернее, я постараюсь тебя понять, - уже серьезно добавила она.
   - Ну, хорошо. С чего же начать? - спросил он, но не понятно, то ли себя, то ли ее.
   - Алеша, если что-то не хочешь говорить, не говори. А то получается, что я тебя принуждаю.
   - Нет-нет. Что ты... Расскажу, как получится... Я тогда писал тебе в письмах, что после нашего расставания, я каждый день ходил к нашей скамейке, ждал тебя. Потом твоя соседка...
   - Мария Сергеевна.
   - Да... рассказала, что с тобой случилось... Все же надо было, Женя, пойти к следователю и все ей рассказать. Ты же совсем девочка была! Зачем ты меня выгораживала?
   Женя грустно улыбнулась, но ничего не сказала. Алексей тоже замолчал, задумался, лицо его исказила гримаса муки: брови сошлись у переносицы, между ними пролегла двойная вертикальная морщина, глаза тупо смотрели куда-то в угол и заблестели от подступивших слез, уголки губ опустились, сами губы сложились в жесткую прямую складку, чувствовалось, что зубы его крепко стиснуты. Женя порывисто схватила его голову, прижала к груди и начала ласково гладить по волосам, приговаривая:
   - Ну, что ты, мой мальчик? Успокойся. Все прошло, все ушло. Не надо об этом. Тебе тяжело... Лучше, не вспоминай, не говори...
   Но от этих слов ему стало еще стыднее. Он прижался лицом к ее груди, стараясь проглотить ком, подкативший к горлу, а руки невольно с силой стиснули ее.
   - Ой! Ты меня сейчас раздавишь, - выдохнула Женя и тихонько жалобно засмеялась.
   Он отпустил ее, и уже бережно взял в руки ее голову и прижал к своей груди.
   - Прости... Прости... За все прости...
   - Мне не за что тебя прощать, - прошептала Женя и поцеловала его в грудь. Алексей поднял ее лицо к своим губам и стал нежно целовать глаза, щеки, губы.
   - Родной мой человечек! Ты самая замечательная на свете женщина! Ты просто идеальная женщина!
   Женя тихонько засмеялась, вынырнула из его объятий и задорно посмотрела ему в глаза.
   - Да. Я - идеальная женщина! Потому что рядом со мной идеальный мужчина!
   - Ну, вот уж нет! Я грубый мужлан и тиран-начальник.
   - Да ты что?! - притворно ужаснулась Женя. - Еще и тиран?
   - Да-а-а. Знаешь, как меня подчиненные боятся?
   - Ух, ты! А ты кто?
   - Я - главный хирург, зав. хирургическим отделением областной больницы. Вот так вот!
   - Ой! Мне что же тебя теперь на "Вы" и по имени-отчеству называть?
   - Тебе можно и на "ты", - с мягкой улыбкой произнес Алексей и нежно обнял Женю.
   Но она освободилась от его объятий и с лукавством в глазах продолжила "игру".
   - А кого же ты тиранишь? Неужели пациентов?
   - Не-е-ет, - протянул Алексей. - К пациентам я отношусь бережно. А вот некоторые подчиненные требуют к себе сурового отношения.
   - Прямо-таки требуют?
   - Ага. Я не терплю разгильдяйства и безалаберности в клинике. Каждый должен точно и вовремя исполнять свои обязанности, ответственно относиться к работе. Тем более в нашей профессии.
   - Да-а-а. Ты суровый начальник..., но, наверно, так и надо. Ты молодец! А вот я не могу командовать, я могу что-то придумать, организовать, объяснить, попросить, но не приказывать...
   - А женщине, настоящей женщине, это ни к чему. Ее сила - в ее слабости. Так ты тоже в начальниках?
   - Нет. Я одно время попробовала работать мастером в нашем цеху. Но... действительно, для того, чтоб руководить, нужно иметь железный характер. Даже если на пятьдесят человек только один-два лентяя, ох, как они могут измотать нервы! Потому, когда мне предложили перейти в отдел моделирования, я с удовольствием ушла.
   - И что же ты моделируешь?
   - Верхнюю одежду. Мои пальто и куртки очень даже пользуются спросом, и не только в нашем городе. А два года назад я выиграла конкурс, и теперь с нами заключили договора торговые фирмы из Москвы и Питера. О, как! Это тебе не мелочь по карманам тырить!
   Женя кокетничала, "строила глазки" и вообще веселилась. А Алексей любовался ее румянцем на щеках, сияющими глазами, озорной улыбкой.
   "Как же она хороша! И ничуть не изменилась. Словно не было этих тридцати лет. Словно только вчера мы стояли на той скамейке в сквере и "летали в космос..."
   И ему вдруг страшно захотелось снова испытать то чувство полета.
   - Женя, - он снова привлек ее к себе и зашептал ей в самое ухо: - А помнишь, как ты тогда учила меня летать? Возьми меня снова с собой.
   Женя грустно улыбнулась.
   - Тебе тогда понравилось?
   - Очень!!!
   - К сожалению, мне больше не пришлось так полетать. Очень долго не было ни возможности, ни сил. А когда хотела попробовать снова - не получилось... - Женя тяжело вздохнула. - Я теперь летаю только во сне, - она задумалась и снова заулыбалась. - А во сне тоже здорово летать. Я, как бы плаваю в воздухе, как в воде, но высоко-высоко... И испытываю от этих полетов огромный восторг! Даже просыпаться не хочется.
   - Какой же ты еще ребенок, - Алексей ласково погладил ее по волосам. - И даже еще растешь.
   - Ой, Алеша, все это неправда, что летают во сне только дети и в это время растут, - слегка обиженно и раздраженно произнесла Женя. - Полеты во сне означают только одно: то, что душа человека свободна, открыта, чиста. Именно она и летает. А детям такие сны сняться чаще потому, что их души еще не запачканы дурными мыслями и поступками, не закрыты для добра, познания окружающего мира, природы. Мне даже иногда думается, что если бы все люди очистили свои души от грязи, открыли их для знаний, чувств и других людей, они смогли бы летать не только во сне, а и в реальности. Ведь наши души даются нам, как и тысячи лет назад нашим предкам, чистыми, сильными, а мы их сами "мараем". Я не знаю, но подозреваю, что наши предки умели летать, недаром их внуки дали им статус Богов. Вот ты сам подумай, Алеша. Если они обладали способностями, как сейчас говорят, волшебства, значит, они очень-очень много знали. Что же мы все это растеряли? Как могли опуститься до сегодняшнего состояния: мелких стяжателей, эгоистов, преступников? К сожалению, я так думаю, нет ни одного человека на Земле не "запачканного" тем или иным грехом, потому как даже мысль греховная - уже грех...
   Женя погрустнела, задумалась.
   - Такова наша жизнь, - заметил Алексей. - Каждый хочет выжить и жить нормально, не хуже других.
   - Вот-вот, Алеша, выжить... не хуже других... Этакое соревнование, основанное на зависти, очень большом грехе...
   Какое-то время они молчали, думая каждый о своем. Затем Алексей заговорил:
   - В чем же ты греховна, чистая душа? Может, в том, что любишь женатого человека?
   Женя вздрогнула, как-то подобралась: расправила плечи, приподняла подбородок, отстранилась от Алексея.
   - Конечно, я тоже грешна, - с металлическими нотками в голосе произнесла она. - Были и мысли нехорошие и поступки неправильные. Но... я считаю: любить - не грех, грех - обманывать себя и других, что все в твоей жизни замечательно, все в порядке. Грех - лицемерить, лгать, притворяться. - Она на секунду замолчала. - У меня есть приятельница, очень набожная, хотя такой набожной она стала недавно, - Женя усмехнулась, - до этого любовников меняла "как перчатки", в том числе и женатых. Так она мне сказала: "Все это бесовское наваждение, страсти человеческие, похоть (видно, из личного опыта), а не любовь. Любовь дает только Бог, а к женатому он дать любовь не может". До чего же рабское суждение! Дал Бог - хорошо, не дал - тоже хорошо, значит так и надо. А я не раба, не червь, не овца из стада. Я - вольная Божья внучка!!! А Любовь - это неотъемлимая часть самого существования человека. Потому как наши Предки завещали нам, "что жизнь прожить надобно в Любви, Счастье и Радости". И еще есть одно высказывание в заповедях волхва Велимудра: "Ничего не происходит в нашем Мире без какой-либо первоначальной причины. Если же что-то в Мире случается, значит в данном Мире это возможно. Ничего не происходит случайно, ибо каждая случайность имеет закономерность, причину и исходную точку событий". Вот и подумай. Случайны ли наши встречи тогда, тридцать лет назад, и сейчас? Я считаю, что, коль я так счастлива рядом с тобой, то встречи эти даны мне в награду за что-то, может, за то, что любовь к тебе пронесла через все эти годы. А как ты думаешь? Радостно тебе рядом со мной? Счастлив ты? Или притворяешься?
   Алексей молчал. Молчала и Женя. Наконец, он "выдавил" из себя, не поднимая глаз на нее:
   - Я не притворяюсь. Мне действительно хорошо с тобой, спокойно, радостно, - он поднял на нее глаза. - Я даже могу сказать: я счастлив с тобой! Но куда деть эти тридцать лет, прожитые с другой женщиной? Забыть, растоптать? Посчитать ошибкой? Значит, и сын ошибка? Значит, уважение друзей, коллег, тоже не в счет? Все сломать, все бросить, всех предать? Это, ты считаешь, правильно? Ради чего? Я понимаю, можно пойти на такой отчаянный шаг ради спасения жизни человека, но ведь ты, сама говорила, вполне благополучна. Да, нет семейного счастья, нет любимого мужчины рядом. Понимаю, что для женщины - это очень много значит. Но я-то не свободен! Я не могу все это тебе дать! Вот могу только устроить такую встречу - встречу воспоминаний о юности, встречу переживаний юношеских чувств. Но не более.
   - Значит, здесь в постели мы юность вспоминаем? - с сарказмом произнесла Женя, а глаза уже наполнялись слезами. - А в жизни у тебя все благополучно? И не писал ты мне тоскливых смс-ок: о своих "ветвистых рогах", о ее постоянном недовольстве тобою, о ее презрении к тебе, о ее неуважительном отношении к тебе даже при чужих людях? Алеша, я, что это все выдумала? Теперь у тебя все благополучно, а я, хищница, разеваю пасть "на чужой каравай"?.. За что ты меня так? Тебе что, завидно, что я люблю тебя, а ты меня нет?
   Слезы уже катились по щекам Жени, а в глазах было столько муки, что Алексей не выдержал. Он порывисто прижал ее голову к своей груди и взволнованным, глухим голосом произнес:
   - Прости меня, прости... - а потом добавил: - Давай, больше об этом не будем. Я не хочу ссориться с тобой, не хочу тебя обижать.
   - Ладно. Я спать хочу. Уже скоро солнце встанет, завтра опять весь день будем, как сонные мухи. А это последний день, послезавтра мне уезжать... - грустно добавила она.
   - Давай спать. На завтра у нас намечен поход в кино, прогулка по Москве, а вечером ресторан.
   - Вот видишь, это сколько же сил надо. Все. Спать-спать-спать!
  
   Но Жене не спалось. Грустные мысли переполняли голову: как она будет жить дальше? До встречи с Алексеем она, конечно, жила, но больше по инерции - сегодняшним днем, страшась думать о будущем. Даже после того, как нашла Алексея, но он первоначально отказался от встречи с ней, обида не давала "упасть" в полное разочарование, а, пусть небольшая, но надежда поддерживала силы жить дальше. И вдруг такой "подарок судьбы"! И какой подарок!!! Она вспомнила, как Катя сказала ей: стоит ли ехать на встречу, вдруг после этой встречи ей станет еще невыносимее жить. А вот Алена сказала: поезжай, во-первых - надо испробовать все шансы, во-вторых - это, как она сказала, нужно именно Жене, даже если счастье будет не долгим, но оно будет! И она захотела позвонить дочери. Тем более, что еще и кашель Алексея ее беспокоил. Он подкашливал с самой их встречи, но сегодня усилился, и ей показалось, даже поднялась температура. Женя взяла телефон, осторожно вышла в ванную и набрала номер Алены.
   - Аленушка, милая, здравствуй! Извини, что разбудила. Очень хочется поговорить с тобой.
   - Ничего, мам. Хорошо, что позвонила. Я все переживала: как ты там, что у вас? Ты не звонила, а я не решалась сама звонить - вдруг помешаю.
   - Благодарю, солнышко. Я вот, что звоню. Во-первых: он приболел, кашляет сильно, наверно, все же простыл, когда ждал меня на перроне. Представляешь, приехал за час и топтался там под снегом и на ветру.
   - Вот видишь, как он тебя ждал. А ты еще сомневалась: ехать или не ехать.
   - Да. Встречал с цветами - огромный букет роз, как я люблю. А сегодня, вернее вчера, ходили в театр, купил мне еще крупную белую розу. Представляешь, мы с ним уже столько шампанского и вина выпили! И ни в одном глазу...
   Алена засмеялась.
   - Вот видишь, что значит эйфория чувств, даже алкоголь не берет! Значит, все замечательно?
   - Да... не все... вот - заболел...
   - Мам, так полечи его, как ты умеешь.
   - Не знаю, получится ли. Я лечила только вас с Катей, потому что вы мои дети, с чужими у меня не получается.
   - Но ты же его любишь. Он же тоже близкий тебе человек.
   - Вот потому и звоню тебе, посоветоваться. Я думала об этом, но не решалась, вернее не хотелось бы, чтоб он иронизировал в случае неудачи.
   - Все у тебя получится. Я верю, я знаю. А ты и не говори ему ничего. Он сейчас спит?
   - Да. Но очень беспокойно.
   - Так ты не буди его, полечи во сне.
   - Хорошо. Попробую. Я вот что еще хотела. Ален, вроде он тоже влюблен, душою тянется ко мне. Да не вроде, а вижу я, как ему со мной спокойно, комфортно. Но чуть разговор заходит о семье, меняется, становится жесткий, чужой, словно стена вырастает из колючей проволоки. То ли действительно он так воспитан, что коль женился - то это уже крест на всю оставшуюся жизнь, то ли на нем что-то есть. Помнишь, я рассказывала тебе, как однажды, еще, когда мы активно переписывались смс-ками и созванивались, я сумела к нему "полететь"? Как проникла внутрь его и увидела, что весь его мозг покрыт чем-то, вроде мазута. Как пыталась выбить "это" своей энергией, и вылетали какие-то субстанции в виде пиявок, но вновь возвращались, а когда стала их сжигать, они визжали так, что уши закладывало. Помнишь? Он еще тогда позвонил мне через пятнадцать минут и сказал, что у него было видение, будьто я стою перед ним и заглядываю ему в глаза, он тогда был готов бежать ко мне. А когда через неделю вновь попробовала "заглянуть" в него, у него снова весь мозг был "залит" этой гадостью, и "выбивались" они уже труднее, я даже тогда не всех "выбила", сил не хватило. А после мы поссорились, и я больше не смогла к нему "полететь". Помнишь?
   - Конечно, помню. Такое не забывается. От твоего рассказа тогда "мурашки" по всему телу "бегали". Я давно тебе говорила, что у тебя что-то есть, только надо это развивать. У меня интуиция, сны вещие, а у тебя вот такие способности. Так ты хочешь сказать, что на нем "приворот" или что-то в этом роде?
   - Думаю, да. Хотя, как это называется, не все ли равно. Все это чужеродная темная энергия, блокирующая определенные участки организма, а то и весь в целом.
   - Ну-у. Вот и проверь.
   - Как?
   - Как и в прошлый раз. Он теперь вообще рядом. Загляни в него.
   - Ну, загляну. Увижу. А что дальше делать? Я же тогда полностью его мозг очистила, сиял, как солнышко, от моей энергии, а через неделю все снова вернулось. А может, и не через неделю, а раньше, это я через неделю увидела.
   - Надо подумать. Но ты проверь. И полечи обязательно. Это у тебя точно получится, я знаю.
   -Хорошо, моя золотая девочка, постараюсь. Ну, пока. Целую тебя и обнимаю крепко. Люблю тебя!
   - И я тебя целую, обнимаю и люблю! Звони, если что, в любое время. Пока.
  
   Женя решила осуществить все сразу же, пока Алексей спит: и "полечить" и "почистить", если получится. В комнате она сначала подошла к окну. Солнце уже всходило, благо окно выходило на восток, и небо было чистое. Она протянула руки к солнцу и медленно глубоко вздохнула, словно вбирая в себя солнечную энергию. Затем тихонько подошла к кровати, села возле Алексея поудобнее, откинула одеяло. Он спал на спине, что очень устраивало Женю, тяжело дышал. Она положила обе ладони на его солнечное сплетение, закрыла глаза и застыла. Тело ее напряглось, над переносицей пролегла складка, лицо побледнело, на лбу выступили капельки пота. Она продолжала сидеть в этой позе еще минут пять, затаив дыхание, казалось, что она вообще не дышит. Но когда руки ее задрожали, она убрала их с Алексея, задышала очень часто и глубоко, словно пробежала стометровую дистанцию и откинулась на подушку. Отдохнув, открыла глаза и взглянула на него. Алексей дышал уже легче, ровнее, выражение лица было спокойным, безмятежным, на губах даже блуждала улыбка. Женя снова поднялась и подошла к окну. На этот раз она простояла с протянутыми к солнцу руками несколько минут, губы ее беззвучно шевелились, словно она разговаривала со своим светоносным Богом, и глаз не закрывала, смотрела прямо на него. В конце трижды шепотом произнесла: "Ура! Ура! Ура!" Снова вернулась к кровати. На этот раз она легла рядом с ним на спину, прижалась к нему, снова затаила дыхание, закрыла глаза, расслабилась...
   Оказавшись внутри, она огляделась. В этот раз, наверно, потому что в действительности он был рядом, и не надо было тратить силы на "перелет", видела все очень ярко и отчетливо. Та энергия, которую она "подарила" ему несколько минут назад уже "растеклась" по всему телу, сияла каждая клеточка, особенно ярко сияли бронхи, легкие и сердце. Бронхи и легкие, наверно, потому, подумала она, что им, как пораженным болезнью, досталось больше энергии. А сердце - потому что это была не только солнечная энергия, энергия, наполненная ее собственным иммунитетом, который она передала Алексею, но главное, наполненная ее любовью к нему. Но целью ее был мозг. Она (а чувствовала она себя внутри него небольшим светящимся шаром) медленно "проплыла" вверх. Да. Конечно, ее живительная энергия попала и сюда, но ее "с большим аппетитом" пожирали те самые "пиявки", которых она видела в прошлый раз. В этот раз они показались ей чудовищно крупными. Но она почувствовала, как негодование начинает ее распирать, и она-шар увеличивается в размерах, заполняя всю черепную коробку и вытесняя "непрошенных гостей", а те с визгом вылетают из головы Алексея, потому что, коснувшись "ее" взрываются, как петарды. На секунду она подумала, что визг "пиявок" и треск "фейерверка" над головой Алексея разбудят его, но не прекратила своих действий.
   "Ничего. Надо довести до конца. Уничтожить всех" - подумала она.
   Эта "война" продолжалась несколько секунд, но Жене они показались вечностью. Она чувствовала, как с каждым "взрывом петарды" у нее уменьшаются силы, но "пиявок", как казалось, не убавляется. В отчаянье она выбросила из себя такой мощный поток энергии, что "пиявки" вылетели все разом и взорвались, отчего Алексей вздрогнул, но не проснулся, а Женя моментально "вернулась" в свое тело.
   Она открыла глаза, но чувствовала себя настолько слабой и опустошенной, что не было сил подняться, подойти к окну, чтоб "подзарядиться". Она снова закрыла глаза и уснула, словно провалилась в бездну.
  
   Проснулась она от нежных поцелуев, покрывавших ее лицо, шею, руки, но глаз не открывала, пытаясь продлить ту негу, которую вызывали эти поцелуи. Но когда услышала в самое ухо: "Просыпайся, моя любимая сонюшка"; - не удержалась, улыбнулась, чем выдала себя.
   - А-а-а! Ты не спишь, притворяешься! Вот, хитрюга!
   Женя расхохоталась, а затем сказала голосом капризного ребенка:
   - Хочу еще поцелуев!
   - Да разве ж я отказываюсь. Я готов целовать тебя круглосуточно. Но уж очень есть хочется, - со вздохом произнес Алексей и добавил уже серьезнее: - Ты знаешь, который час?
   - Который?
   - Второй! Неужели не выспалась? Ты понимаешь, что наша сегодняшняя программа летит ко всем чертям.
   - Ну и пусть летит...
   - Что значит, ну и пусть? Для кого я ее составлял?
   - Для меня, - лукаво улыбнулась Женя и кокетливо потянулась. - Значит, она, программа, уже моя, и я хочу внести в нее изменения. Имею право?
   Алексей сначала посмотрел на нее недоуменно, потом улыбнулся и качнул головой.
   - Вывернулась. У тебя в роду кошек нет?
   - Обижаешь, начальник, я сама кошка. Разве ты не знал? Я же - Лев, царственная кошка!
   - Оно и видно... Так что же хочет изменить моя царственная кошка?
   - Я хочу предложить свой вариант: мы сейчас идем в ресторан - завтракать-обедать-ужинать, потом погуляем немного и недалеко, а потом... - она сделала паузу и продолжила голосом низким, завораживающим, с придыханием в самое ухо Алексея: - ...а потом мы берем ящик шампанского, приходим сюда и занимаемся любовью до завтрашнего моего отъезда...
   От этих слов, и главное ее голоса, по телу Алексея пробежала волна желания. Он посмотрел на нее влажными от страстного влечения глазами и таким же завораживающим голосом произнес:
   - Меня этот вариант полностью устраивает...
   Женя обняла его за шею и притянула к себе. Целуя ее, Алексей стал снова раздеваться, так как уже давно оделся, ожидая, когда она проснется. Но Женя жестом остановила его и прыснула от смеха.
   - Молодой человек, Вы что-то перепутали: сначала ресторан, а постель в последнюю очередь.
   Алексей тоже не удержался от смеха. Он хохотал, все время повторяя:
   - Вот, хитрюга!.. Вот, кошка!.. Истинная кошка!..
  
   По дороге в ресторан Алексей купил Жене три крупные алые розы, которые выбрал сам. А в ресторане много шутил, смеялся, раздавал комплименты официанткам. Но больше всего комплиментов досталось Жене, она заметила, что он несколько раз назвал ее "любимой", как-то непроизвольно, как само собой разумеющееся, без натуги и лишнего пафоса. Она отнесла эту перемену в нем к результатам своих "лечений". Улучив момент, она спросила его:
   - Алеш, как ты себя чувствуешь?
   - Превосходно! А что я похож на сумасшедшего?
   - Нет, конечно, - засмеялась Женя.
   - А мне кажется, что похож, - заговорщицким голосом прошептал он ей на ухо, - меня распирает незнакомое мне доселя чувство бурного восторга, хочется смеяться, прыгать, орать во все горло...
   - Что орать? - затаив дыхание, спросила Женя.
   - Орать о том, как я счастлив, что со мною такая потрясающая женщина! Я ведь все замечаю, - с прищуром произнес он. - Я насчитал уже восемь пристальных, восхищенных мужских взглядов, брошенных на тебя. Но пусть они только облизываются, ты моя женщина, и я никому тебя не отдам!
   Конечно, Женя ждала других слов, самых простых, но самых желанных: люблю тебя; - но и от этих слов у нее перехватило дыхание. Она готова была броситься к нему на шею и целовать, целовать, целовать..., но она только смотрела на него полными слез глазами и улыбалась...
  
   Возвращались они из ресторана медленно, не спеша, но прогулки, как таковой не получилось - не хотелось никуда идти, ведь впереди была только одна прощальная ночь!..
   Они действительно прощались друг с другом, хотя ни один из них не сказал ни слова, но оба думали именно об этом: будет ли еще встреча, а если будет, то когда, где и как?..
  
   На перроне они до самого отхода поезда стояли обнявшись.
   - Ну почему ты так рано уезжаешь? Останься еще на денек. Не хочу тебя отпускать. Не отпущу! - говорил Алексей.
   - Я не могу. Ну а что даст еще один денек? Ведь все равно придется уезжать, - отвечала Женя.
   - Мы обязательно еще встретимся, я что-нибудь придумаю.
   - Когда?
   - Не знаю, сейчас не знаю. Но как будет возможность - сообщу.
   - Звони мне почаще и пиши, пожалуйста, - просила Женя. - Я очень буду ждать.
   - Постараюсь...
   Оба чувствовали, что говорят не то, что хотелось бы сказать, что нужно было сказать. Но каждый ждал первых слов от другого. А еще им казалось, что если скажут эти слова, обязательно нужно их продолжить, закрепить, иначе они повиснут в воздухе...
   - Девушка, заходите же уже, сейчас отправляемся.
   Голос проводницы вернул их в реальность. Глаза Жени наполнились ужасом, и она произнесла те слова, которые никак не решалась сказать:
   - Я люблю тебя! Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь! Я буду ждать тебя и надеяться! Ты - это смысл всей моей дальнейшей жизни! Не отнимай ее у меня вместе с надеждой!
   - Люблю тебя! Люблю тебя! Люблю тебя!.. - эхом отзывался Алексей.
   Состав мягко сдвинулся с места, Женя успела заскочить в вагон, ее сразу оттеснила в глубь тамбура недовольная проводница, но она все же смотрела на Алексея поверх головы проводницы. А Алексей шел за вагоном и смотрел Жене в глаза растерянным взглядом. Он бы шел и шел, бежал бы и бежал за вагоном, если бы не закончился перрон, с которого он едва не упал, только тогда он остановился, проводил взглядом последний вагон и повернул назад. Сначала на глаза стали наворачиваться редкие слезы, потом они покатились по щекам, а когда он машинально, на "автопилоте" вошел в метро, его стали сотрясать рыдания. Он вдруг подумал, что потерял единственного близкого ему человека, оставшегося после смерти матери. Он стоял у стены и рыдал, не обращая внимания на прохожих, которые проносились мимо него...
   Город жил, город торопился жить, и ему не было никакого дела до плачущего немолодого человека, прислонившегося к стене в переходе метро...
  
   ______________________
  
   А что Женя? Потеряв из вида Алексея, она, как в тумане, дошла до своего места и села у окна. Она смотрела в окно, но ничего не видела, слезы ручьями текли по ее щекам и уже капали с подбородка. Она не слышала, что ей говорили соседи по купе, в ушах в такт стуку колес звучали только последние слова Алексея: " Люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя..." Так она просидела до самой ночи и легла только тогда, когда все в вагоне уже спали. Но не спала, лежала с открытыми глазами, из которых нескончаемым потоком все лились и лились слезы.
   Утром, когда поезд подошел к вокзалу ее города, Женя уже не плакала - и слезы когда-то заканчиваются. Ее никто не встречал. С огромным букетом разноцветных роз (она увезла все цветы, что дарил ей Алексей, а на прощание он купил ей еще букет уже темно-красных) она приехала домой, поставила все цветы в сухую вазу, так как они уже начали подсыхать, потому ставить их в воду было уже бесполезно.
   Еще в поезде утром она получила от Алексея смс-ку, что он уже скучает, вечером уезжает домой, но думает, когда и, главное, как организовать следующую встречу с ней. Весь день они переписывались смс-ками, пока он не выехал, и не пропала связь.
   А на следующий день снова потянулись будни, работа, какие-то заботы и хлопоты, но мысли Жени были все еще там, в Москве. Как не тяжело было расставание, но все же все отметили ее помолодевший вид, блеск в глазах, задор, словно она сбросила не менее тридцати лет. Все, кто знал, куда она ездила, тормошили, расспрашивали, что и как, и каков результат ее поездки, будет ли продолжение. А она смеялась, говорила, что "все супер", и что она счастлива, не удовлетворяя излишнего чужого любопытства. Только дочерям она рассказала все без утайки, и хорошее, и плохое, так как они были единственными ее настоящими подругами.
  
   Три недели промелькнули быстро. Алексей почти каждый день, кроме своих выходных, когда был дома, писал смс-ки, дважды звонил. Один раз они даже проговорили почти час. За это время они успели наговорить друг другу массу приятных слов, но не обошлось и без неприятных. Что ж поделать? Живые люди! Тем более проблема осталась, никуда не исчезла...
   Но ровно через три недели, утром, когда Женя, как обычно, после легкого завтрака и кофе, закурила сигарету, ее вдруг резко стошнило только от одного запаха табака. Такое у нее бывало только при беременности. Но сейчас она была в недоумении.
   "Этого просто не может быть!"
   Дело в том, что хотя Жене еще не исполнилось пятьдесят, но она уже, как сама говорила, была "чистенькая", "сущая девочка". Климакс, который терзал ее на протяжении трех лет приливами и отливами, головокружениями и приступами внезапной слабости, нерегулярными менструациями, наконец, успокоился и два года ничем себя не проявлял. А забеременеть в этот стабильно "пустой" период считалось нереальным. Поэтому в первый день встречи с Алексеем, когда она увидела в тумбочке гостиницы презервативы, она резко заявила Алексею:
   - Это зачем? Что, заразиться боишься?
   - Наоборот, о тебе беспокоюсь, чтоб не было нежелательной беременности.
   - Беременности не будет, я уже "отрожалась", у меня климакс.
   - Конечно, редко, но все же и при климаксе случается. Ты мне, как доктору скажи: давно он у тебя, в чем выражается?
   - А ни в чем уже не выражается. Я два года совершенно свободна ото всего: и от менструаций, и от всяких "побочных эффектов".
   - Да? Но все же лучше подстраховаться.
   - Ну, уж нет! - заявила Женя. - С этими "резинками" ко мне лучше не подходи. Говорю сразу, чтоб потом не обижался.
   - Да что же ты так негативно к ним относишься?
   - Извини, может, это "бзик", но они у меня ассоциируются с проститутками и заразой. Беременности не будет - гарантирую. Но если будешь настаивать, значит, не доверяешь, опасаешься. Тогда сразу настраивайся на целомудренные отношения.
   - Хорошо-хорошо. Не буду настаивать.
   - Тогда я их сразу выброшу!
  
   Этот разговор Женя вспомнила сейчас, но все равно мысль о беременности была для нее абсурдной. Она решила, что "что-нибудь не то съела", потому что приступы тошноты больше не появлялись. И все же в течение дня она почти не курила, опасалась, что ее реакцию увидит кто-то посторонний и расценит "не так". Да и курить особо не хотелось?! Что тоже было странно. Порой, когда заканчивались сигареты, Женю начинал терзать "наркотический голод", потому она всегда носила в сумочке запасную пачку сигарет, даже если брала с утра новую, еще не распечатанную, мало ли что, может, разнервничается и будет часто курить, или кто-нибудь "расстреляет" всю пачку.
   Весь день она ходила под впечатлением мысли о беременности, прислушивалась к себе, к своим ощущениям, но ничего особенного не находила, стала рассеянная, все думала, думала...
   "А вдруг все же... Так я рада или не рада?.."
   В конце концов, к вечеру она решила:
   "Ну, конечно же, рада! Вот это подарок!!!"
   И уже стала сожалеть, что больше нет никаких признаков, даже почувствовала разочарование. Ей страстно захотелось оказаться беременной и родить себе маленького Алешеньку или... Викуленьку, или и того и другого.
   "Вот когда пожалеешь, что уже нет месячных. Была бы задержка - было бы больше уверенности. А теперь гадай: есть или нет?"
   Но тут она вспомнила:
   "Есть же тесты на беременность! Ну, конечно! Катюха не раз говорила. Вот только, как ими пользоваться? У Кати спросить? Нет, не хочу раньше времени сообщать, вдруг ничего нет, так и говорить не о чем... И как я этот тест покупать буду? Вдруг кто знакомый увидит?.. Прямо голова пухнет... А поеду-ко я завтра на Поповку, уж там меня точно никто не знает. Так и сделаю: сразу после работы и поеду. А как пользоваться, спрошу в аптеке, должны сказать".
  
   На следующее утро Женя опять почувствовала тошноту и курить не стала. А на работе она весь день "гнала время", чтоб поскорее отправиться в аптеку. "Покупка" прошла нормально, прямо на коробке была инструкция, как пользоваться, поэтому даже спрашивать не пришлось. Но там было сказано, что лучшее время для проверки - утро, значит, снова ждать утра.
   Спала она беспокойно. К тому же уже два дня от Алексея не было ни словечка. Мысли беспорядочно роились в голове, возникало много вопросов, но ни одного ответа на них не приходило.
   "Все же хорошо это или плохо?.. Получается, я его обманула... Да и смогу ли я в моем возрасте родить нормального ребенка, ведь когда придет время рожать, мне будет уже пятьдесят? Конечно, есть очень редкие случаи, когда женщины рожали после пятидесяти, но они же все были замужними. А рожать без мужа молодой и то неловко, мягко говоря, а старой бабке вообще позор. У меня же внучка нынче в школу пойдет, а тут ей бабушка тетю или дядю родит... Да и будут ли силы поднять, вырастить этого ребенка? Сколько мне еще осталось? Неведомо... Боги мои! Что мне делать? Вообще, что это? Награда или наказание?.. Так, надо успокоиться. Совсем разум потеряла. Забыла, что "в жизни ничего не бывает случайно"? Значит, так надо, так должно быть. Боги они лучше знают... Могли бы и поделиться своими намерениями... Когда знаешь, почему происходит в жизни то или иное событие, легче его принимать, как должное. О-хо-хошеньки! Мало у меня в жизни было проблем? Теперь еще и эта. И все опять решать самой, своим умом, одной. Конечно, с девочками посоветуюсь, в случае чего, они и помогут, но они могут только высказать свое мнение, а решение принимать мне. Видно, никогда уж мне не спихнуть этой заботы - ответственности за принятие решения, на кого-то другого... Алеша... Как он воспримет эту новость? Думаю, будет не в восторге. И этот обман... Но я же была уверена сама, потому и его уверяла!.. Отвернется от меня совсем... Ну и пусть! Зато у меня будет свой Алешка! Только мой! И не придется его ни с кем делить!.. Получается: я уже без всякого теста уверена в беременности. Тпру-у! Притормози! Утром все узнаешь, а сейчас все домыслы - преждевременны".
  
   Утром тест показал две полоски...
  
   ______________________
  
   Прошло три месяца. Особых беспокойств беременность Жене не доставляла, только по-прежнему по утрам слегка подташнивало. Правда, она начала заметно поправляться, но в ее возрасте это никого не удивляло. О будущем ребенке Женя сказала лишь детям. Они бурно, с восторгом приняли эту новость и посоветовали, конечно, оставить ребенка, обещали всяческую помощь и поддержку.
   Но Алексею она сообщить так и не решилась. Он писал смс-ки, когда чувственные, когда сухие, больше - воспоминания о "московской сказке", но о возможной встрече не заикался. Изредка звонил. В основном тогда, когда был, слегка выпивши, когда алкоголь "снимал" его внутренний контроль, и его охватывала тоска, вызванная все теми же воспоминаниями, говорил, что хочет видеть ее, хочет целовать, хочет прижать ее трепетное тело к себе, хочет услышать ее стон наслаждения. Да, "под шафэ" он был всегда многоречив. Женя слушала его, отвечала "в том же духе", а в голове искала слова, чтоб сообщить ему главную новость, но не находила, откладывала снова и снова на будущее.
   Она была рада, очень рада предстоящему событию, но понимала, что рано или поздно нужно будет сказать ему. Она не признавалась себе, но ее нерешительность проистекала не столько из недостатка подходящих слов, сколько из-за страха, что он будет недоволен ее беременностью, что больше не позвонит и не напишет. А без этого, пусть незначительного внимания с его стороны она прожить уже не могла, просто не представляла. Алена уже несколько раз спрашивала ее:
   - Мам, ну, ты сказала ему? Почему не говоришь? Подумай, он тоже должен знать, это ведь и его ребенок. Если он от него откажется, значит, так и должно быть, значит, эта встреча была предназначена только для того, чтоб ты забеременела. Ведь ты же все равно от него не откажешься? Я имею в виду - ребенка.
   - Конечно, не откажусь! Но я и от Алеши отказываться не хочу. Это он может от меня отказаться. А я просто не могу представить, как выживу без него. Может, когда родится ребенок, я всю свою любовь к Алеше перенесу на него, и мне будет легче потерять его отца. Но пока еще не могу.
   - А ты не думала о том, что он не откажется ни от тебя, ни от ребенка, а, наоборот, решится, наконец, уйдет к тебе?
   - Боюсь об этом думать.
   - Почему?
   - Когда я о чем-то думаю, я обязательно прихожу к какому-то мнению, рано или поздно. Если я приду к мнению, что он ко мне уйдет, я в это поверю и буду ждать, а когда этого не случится, разочарование будет еще больнее. А если решу, что не уйдет, то разочарование наступит только от этой мысли. А знаешь, как это больно? Боюсь, боюсь думать.
   - Так и будешь "ждать у моря погоды"? - раздраженно заметила дочь. - Мама, я же в первую очередь о тебе беспокоюсь. Представь, если бы он был рядом, насколько бы тебе было легче, радостнее, а твое состояние радости и ребенку нужно!
   - Согласна. А если наоборот? Сейчас, конечно, у меня особой радости нет, смятение, но не более. А если он меня бросит, знаешь, какая черная тоска меня накроет, и пока я приду в себя, могу очень даже навредить ребенку. Нет. Пока не могу. Боюсь.
   - Понятно, - задумчиво произнесла Алена.
   Этот разговор происходил по телефону, но буквально через неделю Алена приехала сама. Женя была несказанно рада! Появилась возможность не по телефону о многом-многом поговорить, поделиться, выслушать дочь. Но Алена приехала не только затем, чтоб навестить мать. Из того телефонного разговора она поняла, что мать права в своей нерешительности, если их отношениям с Алексеем наступит конец, то пусть это случится позже. Но ей уж очень хотелось помочь матери: а вдруг он не откажется от нее. Телефона Алексея у нее не было, открыто просить его у матери было подозрительно, подключать сестру она не хотела. Потому приехала сама, к тому же уж очень хотелось посмотреть на маму своими глазами, как она выглядит, как переносит беременность, просто поддержать, если ее план не удастся во всем объеме. А план был таков: позвонить Алексею самой, все рассказать, в том числе объяснить, почему она не сообщает ему о беременности сама, выслушать его мнение, и если мнение будет отрицательным, настоять, чтоб он не подал вида, что все знает, до родов Жени, ну а если реакция будет положительной... по обстоятельствам. А если он окажется непорядочным человеком и, в случае негативного его отношения к этой проблеме, все же скажет Жене, что все знает, то тут уж ее присутствие просто необходимо. Но в это Алене верилось с трудом, точнее, совсем не верилось.
   К осуществлению своего плана Алена приступила в первый же день. Украдкой заглянула в телефон матери и выписала номер Алексея. Звонить же сразу не решилась. Во-первых - как бы не услышала Женя; во-вторых - уже наступил вечер, и возможно, что Алексей был дома, вряд ли он будет внимательно ее слушать при жене; а в-третьих - надо было сначала послать смс-ку, чтоб ни работа, ни кто-либо другой не помешали разговору, вдруг у него операция или прием пациентов. Потому звонок отложила на завтра, когда Женя уйдет на работу.
   На следующий день была пятница, и Женя решила отпроситься с обеда, чтоб подольше побыть с дочерью, так как той в воскресенье уже надо было уезжать. Потому Алене на осуществление ее плана оставалось лишь полдня. Только Женя ушла на работу, как Алена написала Алексею смс-ку:
   "Здравствуйте! Я - дочь Жени Алена. Мне нужно с Вами поговорить. Сообщите, когда вы будете свободны, и в состоянии меня внимательно выслушать, чтоб Вам никто не мешал. Желательно, до обеда".
   Отправила и стала ждать. Ожидание оказалось томительным, он не писал, не звонил почти два часа. Наконец, пришла от него смс-ка:
   "Извините, пока не могу. Позвоню сам, вероятно, через час".
   "Только ничего не сообщайте маме", - спохватившись, написала Алена. "Чем черт не шутит, вдруг напишет или позвонит ей, спросить, что я от него хочу", - подумала она.
   В ожидании прошло еще полтора часа. Стрелки приближались к двенадцати. Жене на дорогу требовалось не более сорока минут. Значит, без двадцати час она уже будет дома. А он все не звонил. Звонок раздался без пяти двенадцать.
   - Алло. Здравствуйте. Это Алена?
   - Да. Здравствуйте.
   - Извините, что задержался. Я Вас слушаю. Что-то с Женей?
   Алена замешкалась, наконец, собралась с духом, вздохнула и начала говорить:
   - Выслушайте меня, пожалуйста, не перебивая. Дело в том, что мама -... беременна... - в трубке тишина, - ... от Вас. Надеюсь, Вы в этом не сомневаетесь. Она сама этого не ожидала, потому что уже в таком состоянии, когда женщины не рожают детей. Сообщить Вам об этом не решается по двум причинам. Первая - потому что считает себя виноватой, что, якобы, обманула Вас, но, повторяю, она сама не ожидала. А вторая... - Алена опять замешкалась, - ... вторая в том, что ей будет очень тяжело перенести Ваше негативное к этому событию отношение. Она решила перенести сообщение этой новости на будущее, когда ребенок уже родится, чтоб не навредить ему, если Вы... откажитесь от нее. Как Вы уже поняли, прерывать беременность она не будет, да и мы ей не советуем, обязательно будем помогать и финансово, и физически. Но я считаю, - она сделала ударение на я, - что Вы должны знать - это и Ваш ребенок. Конечно, хотелось бы, чтоб Вы от него не отказывались, хотя бы, зарегистрировались в качестве отца. Она очень не хочет снова статуса матери-одиночки. Прошу Вас, Алексей Михайлович, подумайте обо всем серьезно, и каким бы ни было Ваше решение, не обижайте маму Вашим отказом, хотя бы до родов, лучше в этом случае, вообще, не говорить ей, что Вы знаете. Поберегите ее! И ни в чем не вините, она виновата лишь в том, что очень Вас любит и боится потерять уже навсегда!
   Алена замолчала. Какое-то время в трубке стояла тишина. Она уже хотела положить трубку, но услышала хриплый голос Алексея. Он сначала откашлялся, а потом произнес:
   - Как она себя чувствует?
   - Ничего. Нормально. Почти не изменилась, только слегка поправилась. Очень переживает, что "толстая" Вам не понравиться, - уже бодрым голосом сообщила Алена. Она почувствовала, что все будет хорошо. До разговора с Алексеем она прислушивалась к своей интуиции, но ничего не ощущала, интуиция молчала. Но с первыми звуками голоса Алексея после ее "монолога", вдруг поняла - все будет хорошо!
   - О нашем разговоре с Вами, я думаю, Жене не надо говорить. Ей, наверняка, не понравится, что Вы действовали "через ее голову".
   - Да. Вы уж меня не выдавайте.
   - Хорошо. Спасибо Вам, Алена, что сообщили. Сейчас я ничего не могу Вам сказать, слишком уж "оглушительная" новость. Надо подумать.
   - Да, конечно. Я понимаю. Только...
   - Я все понял. Не беспокойтесь. Могу я рассчитывать на Вашу помощь, если мне понадобится, что-то узнать, могу позвонить?
   - Конечно. Если чем-то могу помочь Вам, не в ущерб маме, я готова.
   - Еще раз спасибо! До свидания.
   - До свидания.
  
   _____________________
  
   Алексей сидел у себя в кабинете и никак не мог собраться с мыслями. Новость, которую сообщила ему Алена, поразила его, даже не столько своей неожиданностью, сколько тем, что эту проблему без решения оставлять нельзя. Не получится отодвинуть на "потом", авось, сама "рассосется", или представится случай, когда можно решить ее с наименьшими потерями. Нет, не рассосется, и от времени ее сложность не уменьшится. И решать только ему, никому не поручишь. И решение, каким бы ни было, обязательно больно ударит ту или другую сторону, а также и его самого. Понятно, что уговорить Женю на аборт не получится, тем более что ее дети - против этого. Но как он сможет жить, зная, что где-то далеко растет его малыш, его кровиночка, да еще не кем-то рожденный, а его Женькой, и без него! Конечно, можно и дальше скрывать, врать, изворачиваться, изредка ездить к ним, помогать..., а она примет такую его помощь?
   - Вот ведь, зараза, поймала-таки меня в капкан! - в сердцах воскликнул Алексей и... осекся. Он впервые так разозлился на нее. А за что? За то, что любит его? За то, что таким образом (причем не специально, в это он верил) обрела частичку его? Ему стало стыдно.
   "При чем здесь она, - думал он. - Сам виноват, надо было настоять на презервативах, - и сам же усмехнулся своим мыслям. - Ага. И что бы получил? Да ничего. Чего греха таить: она бы, может, и удержалась от близости "из принципа", а вот я - вряд ли. Как же можно быть рядом с такой женщиной, целовать, обнимать ее, но не обладать ею..."
   И сразу перед его глазами встала она: нагая, с потрясающей фигурой для ее возраста, с горящими от желания глазами, приоткрытым ртом, из которого высовывается кончик языка, раздувающимися от возбуждения ноздрями. Он почувствовал вкус ее губ, страстных, податливых, ощутил запах и вкус ее тела, необычно сладковатый, опьяняющий, почувствовал прикосновение ее рук, нежных, ласковых и шаловливых...
   - Боже! Как же она хороша!!! - простонал он, обхватив голову руками. - Неужели я больше никогда не увижу этих глаз, не почувствую этих губ, рук, не сожму в объятьях это потрясающее тело?!
   "А ведь может так и быть, если я приму неправильное решение, - подумал он. - Но какое же оно правильное?!! Боже мой, что же делать? Молчишь? Может, права Женя, что ты вовсе не Бог, а Боги те - другие, в которых верит она? Может, их спросить?"
   Алексей задумался:
   "Как же им молиться? Да и молятся ли им? Молить - это умолять, униженно просить. Нет, ее Боги гордые, а значит, и внуки их - гордые, это не их способ. Жаль, не спросил у Жени, как она с ними разговаривает. Может, спросить?"
   С минуту он сидел, тупо уставившись в стену, затем решительно взял телефон и набрал номер.
   - Да, - услышал он знакомый запыхавшийся голос Жени.
   - Привет, Кошка! - иногда он называл ее этим именем. - Ты чего такая запыхавшаяся?
   - Привет, Алеша! Да ко мне Аленка приехала, всего на три дня. Я с работы отпросилась с обеда, чтоб с ней побыть подольше. А сейчас к себе поднимаюсь.
   - А на каком этаже ты живешь?
   - На пятом.
   - И что, всегда пешком ходишь? Или лифт не работает?
   - Почти всегда пешком. Это же пятый, а не пятнадцатый.
   - Не тяжело?
   - А что? - настороженно спросила Женя.
   - Просто. Беспокоюсь.
   - А-а. Не, не тяжело. Я привыкла, - уже беззаботным голосом ответила она.
   - Ну, хорошо. Значит, гости у тебя?
   - Гостья. Она одна приехала. А вот завтра еще Катя с семьей придут.
   - Весело будет...
   - Думаю, весело.
   - Я тебя не отвлекаю? - спросил Алексей, услышав в трубке звук хлопнувшей двери и голос Алены.
   - Ну, что ты, Алешенька! Ты меня никогда не отвлекаешь. Ты же знаешь, что с тобой я готова разговаривать в любое время и в любой обстановке.
   - Знаю, - улыбнулся Алексей, но Женя этой улыбки не увидела, но почувствовала. - И все же, не буду тебя надолго отвлекать от гостей. Я спросить хотел?
   - О чем, - опять насторожилась Женя.
   - Помнишь, ты рассказывала мне о своих Богах?
   - Конечно. А ты что, "созрел"?
   - Я еще не знаю, "созрел" или нет. Мне просто интересно. Вот в христианстве, когда обращаются к Богу, молятся, какие-то определенные молитвы читают. А как ты общаешься со своими Богами?
   - Ой, Алеша! Неужели твой интерес настолько глубок, что ты уже хочешь общаться с ними? Я так рада!
   - Я еще ничего не знаю, - уклончиво ответил Алексей. - И все же, ответь на мой вопрос: как ты с ними общаешься?
   Женя задумалась.
   - Да просто. Я каждый день утром приветствую солнце, воздаю Славу всем Богам, и кричу "Ура". Я ведь тоже не знаю каких-то особых слов. Просто я в них верю и, когда приветствую, сердце для них открываю. Вот и все.
   - Но ведь как-то ты с ними разговариваешь? Ведь не только утром. Бывает же, что в течение дня задаешься каким-то вопросом, а не находя ответа, обращаешься к Богу. Вот в твоем случае, как это происходит?
   - Ну, если что-то надо спросить, просто спрашиваю, обращаясь к небу, к солнцу. И когда знак какой-то получаю, но это надо интуитивно почувствовать, что это именно знак, а когда в голову сам собой приходит ответ. Порой не сразу, но всегда очень внезапно, как озарение. А что? Ты что-то хочешь спросить у наших Богов? Христос не слышит?
   Алексей усмехнулся: "Не может без того, чтоб не "подколоть".
   - Да вот, задался одним вопросом, а ответа никак не найду, может, твои Боги помогут...
   - Они помогут лишь тогда, когда станут и твоими Богами. Это аксиома, Алешенька. Вот когда действительно поверишь в них, сам почувствуешь, как изменится все твое мироощущение, тогда и Боги будут с тобой разговаривать. А с отношением: "А ну-ка испытаем, что вы за боги!" - ничего у тебя не выйдет. Это не игрушки, это серьезно...
   - Понятно. - Алексей помолчал. - Значит, постараюсь поверить по настоящему.
   - И правильно, Алешенька! - радостно воскликнула Женя. - Вот увидишь, как это здорово!
   - Хорошо, девочка моя, буду стараться. А сейчас, извини, надо прощаться, работа...
   - Пока, Алеша. Целую тебя очень нежно и люблю!
   - Пока. И тебя целую нежно-нежно...
  
   "Значит, поверить нужно? - Алексей поднял глаза вверх. - Я готов поверить, готов принять, только подскажите, что мне делать? Как решить эту дилемму? И от Жени я отказаться не могу, а сейчас это было бы просто подло. И не могу разрушить свою семью, весь уклад жизни, который я создавал столько лет. Что мне делать?!!.."
   В это время в дверь кабинета постучали.
   - Да. Войдите.
   - Алексей Михайлович, там Ковалева, жена Ковалева из третьей палаты. Вы говорили, чтоб она зашла, когда придет.
   - Да-да. Конечно. Пусть заходит...
  
   Пациенты, их родственники, подчиненные, масса производственных вопросов - одним словом - работа. Хорошо, когда она есть, отвлекает, увлекает, порою настолько, что человек совершенно забывает о своих собственных проблемах. А даже собственные проблемы - они разные: большие и маленькие, бытовые и сердечные, легко решаемые и неразрешимые. Бывают такие, что сводят человека с ума, а бывает - и жизнь у него забирают. Потому - "ура" работе, спасающей нас от проблем! Но есть один нюанс: рано или поздно работа заканчивается, а проблема - остается...
  
   Летом Алексей предпочитал жить на даче, находящейся недалеко от клиники, расположенной в свою очередь в двадцати километрах от города. Он любил этот небольшой домик, который построил своими руками лет пятнадцать назад. Тогда, в девяностых, он купил заброшенный участок с покосившейся хибарой (по-другому и назвать было нельзя) почти за бесценок. Но подкупила его тогда не дешевизна, а место: деревенька на десяток дворов в сосновом бору на берегу лесного озера. Красота вокруг неописуемая! Чистейший воздух, тишина, только птицы поют и темная гладь озера, всего-то сто на пятьдесят метров, но питаемого чистейшими подземными родниками, и потому вода в нем холодная, прозрачная и... сладкая. Конечно, первое время, а время тогда было тяжелое, участок засевали и картошкой, и капустой, и морковкой, всем, что могло вырасти за лето, позднее он поставил и теплицы, где собирал неплохие урожаи огурцов и помидор. И с первых же дней начал строить дом. Три года он возводил свой "терем". Сначала заготавливал лес и другие материалы, а уж потом приступил к постройке. Поставить стены сруба ему помогали два соседа, которые с радостью восприняли предложение подзаработать, а потом, глядя на него, и на своих участках поставили новые дома. Все остальное - крышу, окна, двери, крыльцо, внутреннюю отделку - он делал сам, по вечерам, после работы, по выходным, в отпуске, когда было время и силы. Потому дачу он называл - "своим детищем".
   Еще в машине по дороге на дачу Алексей снова вспомнил о Жене.
   "А может, бросить все, уехать к ней и начать все с нуля?!.. Нет. Не могу. А как же клиника, пациенты? Столько лет я ей отдал! Меня здесь знают, уважают, надеются на мою помощь. Бросить все - это предать не только их, но и дело всей моей жизни, а по сути, самого себя... Да и Ольга... Господи! Совсем забыл: сегодня же пятница, нужно ехать за ней!.."
   Не смотря на то, что Алексей летом жил на даче, жена отказывалась туда переселяться и приезжала только на выходные, потому каждую пятницу он забирал ее из города, а в воскресенье отвозил назад. Он резко развернул машину, благо дорога была пустынна, и поехал обратно.
  
   Уже, поднимаясь в лифте, Алексей вспомнил, что не проверял телефон. (Обычно, в ожидании Жениных смс-ок, он частенько в него заглядывал, но когда у них получалось поговорить, то смс-ок в этот день он уже не ждал.) В телефоне были два пропущенных звонка от Ольги и смс-ка от нее же: "Рано не приезжай. Сегодня день рождения у Татьяны, посидим немного. Приезжай после десяти".
   "Ну вот!.. Ладно, подожду ее дома" - решил он.
   Дверь в квартиру Алексей открыл своим ключом и прошел на кухню. На столе стояла недопитая бутылка водки с двумя стопками, недоеденная закуска и полная пепельница окурков. Он оторопел. То, что жена не любила мыть посуду, и потому в кухне постоянно был кавардак, он знал и уже смотрел на это "сквозь пальцы" - легче убрать самому, чем в очередной раз скандалить, но она не курила! Не курили и ее подруги. Еще не придя к какому-либо выводу, ни о чем не думая, он направился к спальне. Из-за двери спальни доносился голос его жены и... мужской голос.
   Первым желанием Алексея было резко распахнуть дверь, и он уже протянул руку, но остановился. Вторым - уйти, хлопнув дверью, чтоб не видеть ничего этого и не слышать, и он направился в прихожую. Но внезапно перед ним возникла Женя с укором в глазах.
   "Опять бегу, закрываю глаза, оправдывая свою трусость "семейным благополучием". Сколько раз я находил признаки ее измен, почти с первых дней нашего брака, но молчал, давил в себе ревность, отбрасывал свою мужскую гордость, человеческое самолюбие. И что? Вот тебе наглядный пример! Вот та "свечка", которую ты раньше "не держал"! Так "держи", любуйся! Убежишь и уже ничем не докажешь! Она, как змея, вывернется, наплетет, бог знает чего, да еще и тебя обвинит во всех смертных грехах!"
   Алексей решительно вернулся в кухню (придут же они водку допивать!), сел в углу, чтоб его сразу не заметили, и стал ждать.
   Долго ждать не пришлось. Буквально через несколько минут он услышал их голоса и смех. Они вошли в кухню, обнявшись, в одних халатах, на мужчине, кстати, был его, Алексея, банный, махровый халат, который был тому велик, так как мужичонка оказался маленький, меньше Ольги ростом, лысый, но с пышной растительностью на груди и выпиравшим вперед животом. Они заметили Алексея только тогда, когда уселись за стол, при этом он посадил ее к себе на колени.
   Реакция была комичная и трагичная одновременно: от неожиданности мужчина подскочил, уронил Ольгу на пол, и оба в немом ужасе уставились на Алексея. А в этот самый момент ему пришло в голову озарение: "Вот тебе и знак! Вот тебе и решение! Ай да Боги!!!", - и он расхохотался.
   Ужас на лицах "любовников" сначала сменился недоумением, затем глазки мужчины беспокойно забегали, и он медленно, спиной к выходу, начал пятится из кухни, а Ольга поднялась, встала напротив Алексея, лицо ее уже пылало злостью и негодованием.
   - Ржешь? Доволен, что застукал? Да! Изменяю тебе! И всегда изменяла, когда была возможность! Потому что ты не мужик, ты - слюнтяй, тюфяк, подкаблучник, импотент!.. Можно подумать, ты - верный муж?! Да знаю я, как вокруг тебя крутятся твои сестрички да пациенточки. Думаешь, поверю, что в ночные дежурства только работой занимался? Трахал всех подряд! Все вы одинаковые!..
   Алексей перестал хохотать, но смотрел на жену с улыбкой и прищуром.
   - Ты уж определись, - спокойно и тихо вклинился он в ее "поток". - Импотент или развратник?
   - И то, и другое, - выкрикнула Ольга.
   - Интересный феномен!.. - снова засмеялся Алексей.
   А жена с немой ненавистью подскочила к нему и замахнулась для пощечины, но Алексей перехватил ее руку, перестал смеяться и по-прежнему спокойно, но твердо сказал:
   - В понедельник я подаю на развод. Квартиру оставляю тебе, можешь жить в свое удовольствие, но на дачу ни ногой.
   - Смотрите, какой благородный, - злобно прошипела Ольга. - Квартиру он мне оставляет? Да я заберу у тебя все: и квартиру, и дачу, и машину. И сын от тебя откажется. И грязью тебя оболью, чтоб тебя, если не сняли с работы, то изрядно потрепали бы нервы. И развода тебе так просто не дам.
   Лицо Алексея побледнело, глаза потемнели и сузились, от голоса повеяло холодом:
   - Только попробуй...
   Ольгу передернуло, она никогда не видела Алексея таким, никогда не слышала подобного голоса, от ужаса, охватившего ее, поднялись волосы на затылке...
   Вот так всегда и бывает: низость наглеет и буйствует, когда не чувствует сопротивления, когда человек благороден, тактичен и доброжелателен, пытается все решить по-хорошему, но стоит ему проявить характер, показать силу и решимость, как она трусливо пасует и отступает. На то она и низость, чтоб сидеть внизу и "не рыпаться"...
  
   Первое время по приезду на дачу Алексей не находил себе места: метался по двору, по дому, от негодования швырял вещи, пинал мебель, попадавшуюся на пути. Нет, он не жалел о своих словах, о решении принятом им, но впервые в жизни он так вышел из себя. Всю жизнь он привык решать семейные и бытовые проблемы разумно, мирно, спокойно, "сглаживая углы и шероховатости", находя компромиссы, которые устраивали всех, даже порой в ущерб собственному самолюбию. Но в этой "жертвенности", как ни странно, он находил удовлетворение, считая, что это согласуется с его совестью, его воспитанием, его жизненными принципами. И хотя его профессия предполагала причинение боли для осуществления лечения, и можно было ожесточиться, ее "жестокость" он компенсировал в жизни мягким, тактичным отношением к людям.
   Наконец, он достал бутылку спирта, залпом выпил полстакана, запил глотком воды и присел у стола. Горячая влага обожгла желудок и начала волнами растекаться по телу. Когда она добралась до головы, Алексей начал постепенно успокаиваться.
   "Все правильно. Все справедливо. Я поступил так, как должно было поступить: наказал зло. Теперь пришла пора творить добро".
   Он взял телефон и набрал номер Жени.
   - Да, - раздался в телефоне знакомый голос, как всегда спокойный и бесстрастный...
   Однажды Алексей спросил Женю: почему она свое первое "да" произносит так равнодушно, ведь по номеру знает, что звонит он, не рада его звонку? На что она ответила: что каждый раз ужасно рада, но не уверена, что звонит Алексей, вдруг кто-то, например жена, взяла его телефон и решила проверить этот номер, потому голосом она может выдать свое отношение к нему, а это для него "чревато последствиями"...
   - Милая моя, любимая Женечка! Я тебя не разбудил?
   - Нет, - ошеломленно ответила Женя. Он впервые с таких слов начинал разговор.
   - Хочу сообщить тебе хорошую новость: я развожусь с женой и предлагаю тебе приехать ко мне, навсегда, то есть я делаю тебе "предложение руки и сердца".
   С минуту в трубке стояла тишина, затем раздался хриплый от волнения голос Жени:
   - Что? Что ты сказал? Ты так шутишь? Повтори.
   - Я тебя люблю! И предлагаю стать моей женой!
   - Ты выпил? - голос Жени все еще был недоверчивый.
   - Выпил. Но голова моя ясна, как никогда. И решение мое твердое, не надейся, я не отступлюсь, буду каждый день звонить и задавать один и тот же вопрос, пока ты не ответишь мне "да".
   Ответ прозвучал сразу:
   - Да! И не надо понапрасну тратить деньги. Решения своего я тоже не изменю.
   - В-о-о-о-т! Это уже дело...
   Но на этих словах связь прервалась, у Алексея закончились деньги на счету...
  
   __________________________
  
   Когда раздался звонок Алексея, Женя с Аленой сидели на кухне, пили чай с пирожными и задушевно беседовали.
   Алена не слышала, что говорил Алексей, а по реакции матери было не понятно: хорошие она получила новости или плохие. Ответы ее были короткие и ничего не значащие, лицо вначале растерянное, а потом решительное и только слегка лукавое. Потому, когда она положила телефон, Алена сразу спросила:
   - Что? Что он тебе сказал?
   Женя перевела на дочь задумчивый взгляд.
   - Он сделал мне предложение, - тихо и без эмоций ответила она.
   - Мама! Поздравляю тебя! Вот видишь, видишь, я же говорила, что все будет хорошо! У меня же интуиция! А ты не верила. Что он еще сказал? Почему так вдруг решил сделать тебе предложение? - уже осторожнее спросила она. - Почему так мало говорил?
   - Не знаю. Сказал, что разводится с женой, что любит меня, и хочет, чтоб я вышла за него замуж. А когда я сказала "да", он сказал: "вот, это уже дело", и отключился. Алена, - воскликнула Женя, словно смысл слов Алексея до нее только что дошел, - он же мне предложение сделал! Он любит меня! Я же теперь буду с ним, навсегда!!!
   - Ой, мамочка! Как я за тебя рада! - и Алена бросилась обнимать и целовать мать. - Это ж отметить надо.
   - Да ты что, - засмеялась Женя, - мне же нельзя.
   - Ничего, я буду пить вино, а ты сок. Какая разница, все равно виноградный. - И она кинулась к холодильнику за вином и соком и к шкафу за фужерами.
   После того, как они чокнулись и выпили за будущее счастье, Женя задумалась и спросила:
   - И все же, почему он больше ничего не сказал и бросил трубку?
   - Ну почему бросил? Может, у него деньги закончились? Ты возьми и перезвони.
   - Да у меня тоже немного, забыла сегодня положить.
   - Позвони с моего. Или лучше, я тебе сейчас перекину со своего счета на твой.
   Алена произвела некоторые манипуляции с телефоном. А когда пришло сообщение, что ее счет пополнился, Женя набрала номер Алексея. Алена села напротив, подперев голову ладонью, и во все глаза смотрела на нее.
   - Женечка! Ты? Спасибо, родная, что перезвонила. Я, дурак, совсем забыл проверить счет, я же на даче, уже хотел в город ехать, искать автомат. Мне же столько надо тебе сказать...
  
   Проговорили они долго, пока не закончились деньги на Женином телефоне. Во время их разговора Алена несколько раз шептала матери:
   - Мам, ну скажи! Скажи ему...
   Наконец, Женя решилась.
   - Алешенька, а у меня тоже новость для тебя.
   - Какая? Хорошая или плохая?
   - Не знаю. Для меня хорошая, а вот как ты к ней отнесешься, не знаю.
   - Ты меня не пугай, - притворно ужаснулся Алексей, он давно уже ждал, когда же, наконец, она ему скажет эту самую новость.
   - Вот и не знаю: испугаешься или нет. Вобщем... я меня будет ребенок.
   - От кого? - еще более "ужаснулся" Алексей.
   - От соседа!
   - Какого соседа? - он уже опешил по-настоящему.
   - Да был у меня в Москве сосед по номеру в гостинице.
   - А-а-а... - облегченно протянул Алексей, - и что?
   - Что, что. Ребенок у меня будет! Беременна я! Ну, чего ты, издеваешься что ли? - уже обиженно воскликнула Женя.
   Но Алексей "не сдавался".
   - Ты же говорила: беременности не будет - это точно.
   - Ну, знаешь, и на старуху бывает проруха. Один случай на миллион, и произошел именно со мной... - Женя уже готова была заплакать, она не понимала - шутит он или недоволен всерьез?
   Почувствовав это, Алексей решил "сдаться".
   - Так это же замечательно! Ты выиграла такой приз! Даже завидно..., а со мной ты поделишься?
   - Ну, конечно! - Женя рассмеялась сквозь слезы, которые все же выступили на глазах, но уже не от обиды, а от счастья. - Это мой подарок тебе к свадьбе.
   Алена, внимательно слушавшая все это время ответы матери, облегченно вздохнула, у нее на глаза тоже навернулись слезы.
   "Ну вот. Моя "миссия" выполнена... И все-таки я была права!" - подумала она.
  
   _________________________
  
   Во время того разговора, Женя с Алексеем договорились, что пока Алексей не уладит все формальности с разводом, Женя поживет дома, а затем он сам за ней приедет. Это время он хотел использовать и для того, чтоб благоустроить свой дачный дом. Баня на участке была, небольшая, но уютная, теплая, чистая. И все же, чтоб зимой не простудилась Женя, а потом и ребенок, в доме нужен был санузел. Помещение, пристроенное к дому еще в прошлом году (он как раз занимался им, когда Женя впервые позвонила ему) представляло собой лишь стены, их необходимо было утеплить, сделать "теплые полы", провести воду, поставить сантехнику. Первоначально, воду из колодца, который он выкопал в первый же год, брали ведрами, затем лет пять назад Алексей "придумал" водопровод: насосом вода накачивалась в большую бочку, а из нее по трубам шла в дом и баню. Но это все же был летний вариант. Бочку тоже требовалось утеплить, чтоб не замерзала зимой, поставить электронагреватель. Дел было - "невпроворот"! Но это не пугало Алексея, главное - не затягивать, сделать все быстро.
   Он решил взять отпуск и заниматься только домом, не отвлекаясь на работу. Но и в отпуск уйти сразу не так-то просто: были плановые операции, некоторые больные, которых он предпочитал наблюдать лично. И все же через две недели ему удалось "вырваться". Но он все равно не справился бы один, если бы ему не помогли соседи, те самые, которые помогали строить дом пятнадцать лет назад. Эти семьи были "местными", в то время безработными, еле сводившими концы с концами. Алексей не только заплатил им за помощь в строительстве, но устроил обоих, а так же их жен, в свою клинику. На этот раз соседи предложили свою помощь сами и бескорыстно, узнав, что Алексей собирается жить в деревне постоянно и скоро привезет "молодую жену".
   О его разводе первую неделю "гудела" вся больница...
  
   Заявление, как и собирался Алексей, они подали сразу же, в понедельник. Он позвонил в клинику, предупредил, что задержится на два часа, и поехал в город за Ольгой. Поначалу, она пробовала сопротивляться: просила прощения, даже валялась в ногах. Алексею на минуту стало жалко ее, все же столько лет прожито вместе, но, вспомнив Женю, он твердо сказал "нет". Тогда она снова попыталась угрожать ему. Глупая женщина! Она так и не поняла, что испугать ей его не удастся, а наоборот, тем самым еще дальше оттолкнула его. Минутная слабость прошла, и Алексей, сдерживая негодование, сказал ей холодно:
   - Не забывайся. Сейчас не советское время, когда можно было писать жалобы в партком, профком. А дача, машина и даже квартира оформлены на мое имя. Хочешь судиться? Давай. Стоимость квартиры намного превышает суммарную стоимость дачи и машины. А так как я оставляю ее тебе, ты мне будешь еще должна. Хочешь? Идем в суд.
   - Я найму адвоката, и он отсудит все мне.
   - Насмотрелась американских фильмов? У нас не Америка. Во-первых: на какие шиши ты наймешь адвоката? Во-вторых: мой адвокат (а у меня есть, чем ему заплатить), найдет всех твоих любовников, свидетелей и представит декларацию о твоих и моих доходах. И в городе знают меня, а не тебя, в том числе и в юридических кругах. За двадцать пять лет столько их самих, их родственников и знакомых у меня перелечились..., что позор накроет тебя, а не меня. Так что подумай хорошенько и собирайся, мне некогда.
   Ольга "подумала"... и собралась...
  
   Но обида, что все повернулось не в ее пользу, а она привыкла настаивать на своем, не давала ей покоя. Она попробовала настроить сына против отца. Но Максим отнесся к их разводу спокойно, парень он был не маленький, и умом его бог не обидел: он давно замечал, что отношения родителей складываются не должным образом. Да и собственная семейная жизнь волновала его больше. Уже два года он жил в гражданском браке со своей Юлькой, высокой, стройной, красивой шатенкой, с модельной внешностью и запросами, на первый взгляд совершенно легкомысленной. Но на самом деле, к браку, рождению детей она относилась очень серьезно, заявляя Максиму, что не готова пока взять на себя такую ответственность, потому что считала, что замуж надо выходить один раз и навсегда. В этом заявлении Максиму казался скрытый смысл, что, мол, ты мне не подходишь, потому он изо всех сил пытался ей доказать, что он - тот единственный, который ей нужен. И когда мать пожаловалась ему на отца, он ответил ей, несколько грубовато:
   - А чего ты хотела? Ты давно этого добивалась, вот и получила.
   - Ты как разговариваешь с матерью! - возмутилась Ольга.
   - Да ладно, мать, успокойся. Зато теперь не на кого будет жаловаться, некого пилить, вообще, никто не будет тебе мешать. Тем более он тебе всю квартиру оставляет, живи в свое удовольствие! И замуж ты еще выйдешь, если захочешь.
   - За кого? - заревела мать.
   Но сын не унаследовал от отца его мягкого, доброго сердца, потому ее слезы его не тронули.
   - Не реви, мать, найдем тебе жениха, ты еще у нас ничего!
   - Да? - как-то сразу успокоилась Ольга...
  
   И все-таки она сделала еще одну попытку "попортить кровь бывшему муженьку". Будучи знакома с некоторыми работниками клиники, в основном, женщинами, она звонила всем и жаловалась, что муж бросил ее "без средств к существованию" (хотя она работала и получала, пусть не столько, сколько муж, но для одной вполне прилично) ради молоденькой танцовщицы-стриптизерши. Зачем она это придумала? А чтоб погрязнее получилось! Но ей никто не поверил, даже завзятые сплетницы: слишком хорошо его знали в больнице. Но разговоров в первое время было много, попадались и такие, которые пытались раздуть эту сплетню, в основном те, у кого был "зуб" на принципиального и строгого начальника, но их быстро приструнили. Потому клиника бурно всколыхнулась от этой вести, но и быстро успокоилась, нашлись и такие, кто знал о похождениях жены Алексея, но из уважения к нему молчали, зато теперь они яростно выступили в его защиту.
   Вот поэтому его соседи знали все, сочувствовали ему и помогали, радуясь, что жизнь Алексея налаживается.
  
   Развели Алексея с Ольгой, по его просьбе, через месяц. К этому времени и работы по благоустройству дома закончились. Алексей собрался за Женей. Каждый день они созванивались (скупых смс-ок им уже было недостаточно), поэтому все было оговорено заранее. Как-то Алексей спросил:
   - Где будем играть свадьбу?
   - Ой, Алеша! Какая свадьба?! Распишемся и все.
   - Ну, нет, моя дорогая, - возмутился Алексей. - Ты что, так часто выходила замуж, что устала от свадеб?
   - Ни разу не выходила...
   - Вот именно. Свадьба будет, это не обсуждается. Пусть с небольшим количеством гостей, только родные и друзья, но я не хочу оставлять тебя без такого праздника. И вообще, - с напускным возмущением произнес он, - по логике, кто должен настаивать на свадьбе - ты или я?
   - По логике - я. И мне, конечно, хочется, но...
   - Никаких "но"! - твердо заявил он и добавил: - Тем более тебе хочется..., а уж как мне хочется...
   Женя засмеялась.
   - Ладно, будь, по-твоему. Тогда тебе же и решать, где будет свадьба.
   - Мне? Хорошо. Итак, сколько гостей и кого ты хотела бы видеть на своем празднике?
   - Да собственно никого, кроме своих детей.
   - А вот я хотел бы пригласить некоторых друзей. Поэтому проще организовать приезд твоих сюда. Дальше. Регистрацию тоже лучше провести здесь уже на месте, так как ты возьмешь мою фамилию... Я правильно говорю?
   - Правильно.
   - Во-от... надо будет менять паспорт, а это все время, которое дорого. И прописать тебя к себе я могу очень просто, я же собственник, могу прописывать, кого хочу.
   - А где? - спросила Женя. - В квартире?
   - Зачем в квартире? Квартира уже тю-тю. Я и сам перепрописался в деревне. Ты что думаешь, здесь совсем глухомань, никакой цивилизации? Нормальная деревня, маленькая, но с пропиской.
   - Ой, как хочется поскорее увидеть твой "райский" и цивилизованный уголок!..
   - Скоро, моя любимая, скоро...
  
   ________________________
  
   И вот время настало.
   Женя встречала Алексея на вокзале одна. Едва он вышел из вагона, как она кинулась ему на шею.
   - Спокойно, моя милая, спокойно, тебе нельзя волноваться.
   Хотя самого просто трясло от восторга и возбуждения! Никого не стесняясь, они нацеловались "всласть", и только потом направились домой к Жене. По дороге Алексей не преминул пошутить по поводу ее "округлившихся форм", на что Женя притворно надула губы.
   - Можно подумать, что я одна в этом виновата.
   - Согласен. Виноват, исправлюсь, - словами министра-администратора из фильма "Обыкновенное чудо", оправдался Алексей. - Приложу все силы, чтоб по истечении определенного срока, вернуть Вас в обольстительные прежние формы.
   - Да уж, молодой человек, придется постараться, - парировала Женя и рассмеялась.
   Дома они все же не удержались, Алексей, отказываясь от завтрака и вообще какой-либо еды, позволил себе только принять душ с дороги, но вместе с Женей, затем взял ее на руки и унес в спальню.
   Он был с ней очень нежен, осторожен, а ее от этого еще больше переполняли такие бурные чувства, что он уже не раз шептал ей на ухо:
   - Тихо-тихо, моя любимая, не шуми, маленького напугаешь, да и соседей тоже...
  
   Вечером должны были прийти Катя, ее муж и дочь. Алена приехать не смогла, но обещала обязательно вырваться к ним на свадьбу вместе с мужем, Женя рассказала ей об их планах, и она согласилась с мнением Алексея.
   - Ну, конечно, мам, лучше вам расписываться и играть свадьбу у него уже на месте.
   - Ты так говоришь, словно я - против, - усмехнулась Женя. - Я сама понимаю, что делать это у меня нереально: пока подадим заявление, пока распишемся, потом пока паспорт поменяют..., он же не может столько времени не работать, а я уже подала заявление об уходе, чтоб, как он приедет, сразу назад. Вот только не знаю, что с квартирой делать?
   - А что квартира? Она приватизированная, постоит, Катя за ней присмотрит. В будущем тебе будет, куда приезжать в гости, чтоб Катю не стеснять, да и мне тоже. А потребуется - продадите.
   - Нет, продавать я не буду. Эта ваша с Катей квартира, если потребуется вам, вы и продавайте.
   - Ладно, мамочка, разберемся...
  
   К ужину Женя наготовила полный стол, Алексей во всем ей помогал, то и дело повторяя:
   - Давай я, а ты отдохни, вредно долго стоять на ногах у плиты.
   А Женя счастливо смеялась:
   - Да я нормально себя чувствую! Вот скажи, по мне видно, что я беременна?
   - Если б я не видел тебя в Москве и не знал о беременности, подумал бы - просто женщина слегка полновата, вполне нормально для среднего возраста, не "шешнадцать" ведь уже, - усмехаясь, ответил Алексей, и тут же получил кулачком в бок. - А! За что?
   - А чтоб не издевался. Запомни: для тебя мне всегда "шешнадцать".
   - Все-все, сдаюсь, - дурачился Алексей, бегая по кухне и уворачиваясь от Жени, а потом сам поймал ее, прижал крепко к себе и поцеловал.
   Звонок в дверь застал их во время очередного поцелуя. Женя вывернулась из объятий Алексея и побежала открывать, по дороге приводя прическу и одежду в порядок. Это пришла Катя с семьей. Немного погодя, пришли еще две Женины коллеги по работе. Это были ее единственные приятельницы, не попрощаться с которыми, было бы просто не красиво. Тем более что к приезду Алексея Женя уже уволилась, выписалась и вообще собрала все необходимые документы для отъезда, потому уезжали на следующий день. Перед их приходом Женя предупредила Алексея:
   - Они хорошие девчонки, но я им ничего не говорила, что жду ребенка, лучше сообщу потом, как свершившийся факт. Потому о моей беременности ни звука.
   - Хорошо. Как скажешь, хозяйка. А что, так никто и не знает, кроме дочерей?
   - Нет.
   - А как же ты к врачу ходишь, неужели никто не видел?
   Женя хитро посмотрела на Алексея и загадочно улыбнулась.
   - Нет. Никто не видел.
   - А что это за хитрая улыбка? Ты что-то скрываешь? - заметил он. - Ну-ка, колись!
   - Ничего не скрываю.
   - Ну, нет. Меня не проведешь... - и вдруг он догадался. - Ты что, так и не была у гинеколога? Не встала на учет?
   Женя опустила лукавые глаза, попыталась скрыть улыбку.
   - Не встала... - покачал головой Алексей.
   - Да, не встала. А зачем мне лишняя нервотрепка, - уже с вызовом ответила Женя. - Будут только нервы трепать да гонять по разным врачам, я ж не просто "старородящая", а вовсе старуха, - и, не дав Алексею возразить, поспешно и категорично добавила: - И не говори ничего. Никуда не пойду, УЗИ делать не буду и рожать буду дома.
   Он оторопел.
   - Ты что, с ума сошла?
   - Не сошла, - обиделась Женя, - но посмешищем и подопытным кроликом не буду!
   Алексей задумался.
   - Постой, если ты не была у врача, как же ты узнала, что беременна?
   - Так сейчас это просто: есть тесты на беременность, проверила, когда появились первые признаки. Может, ты думаешь, я тебя обманываю? - на глаза у нее навернулись слезы.
   Он молчал и смотрел мимо ее. Тогда Женя взяла его руку и положила себе на живот.
   - Он уже бьется. Чувствуешь? Он сам за себя говорит.
   И Алексей почувствовал, как под рукой сначала прокатилась легкая волна, а потом что-то толкнуло его в ладонь. Это был ребенок, живой ребенок, его ребенок! Он вдруг понял, как же ей было бы тяжело без него! Он порывисто обнял ее и прижал к себе.
   - Прости. Теперь я с тобой, и никому не дам тебя в обиду! Все будет хорошо!..
  
   На вокзал их пришли провожать все, кто был накануне. Женя старалась не брать много вещей: зимнюю одежду, кое-какие книги, с которыми она не хотела расставаться, некоторые милые сердцу вещицы, фотографии, - Катя обещала отправить посылками сразу после ее отъезда, и все равно, кроме дамской сумочки и небольшого дорожного саквояжа Алексея, с которым он приехал, набралось два огромных чемодана на колесиках. Не в отпуск же она ехала - уезжала навсегда! Поэтому помощь провожающих была весьма кстати. Когда стали прощаться, Катя вдруг заплакала, глядя на нее, заплакала и маленькая Ксюша, и обе приятельницы захлюпали носами.
   - Вы чего плачете? - бодрым голосом спросила Женя, хотя у самой тоже наворачивались слезы. - Не в последний путь меня провожаете, и не заграницу, а замуж, за самого лучшего и любимого человека! Лучше радуйтесь за меня! А в гости я еще приеду.
   И все заулыбались, продолжая утирать раскисшие носы. А Катя бросилась на шею матери.
   - Я очень, очень-очень за тебя рада! Будь счастлива, мамочка!
   - Спасибо, моя милая девочка! Не забудь, что мы ждем вас на свадьбу. Как только будем знать точную дату, я сразу сообщу.
   - Мы обязательно приедем!
   - Так что, расстаемся совсем не надолго! Чего плакать-то? - Женя прижала голову дочери к груди и гладила по волосам, как когда-то в детстве.
   А к ней уже тянулась внучка. Женя наклонилась, хотела поднять девочку на руки, но Алексей ее опередил: он сам взял Ксюшу на руки и поднес к лицу Жени. Девочка крепко уцепилась бабушке за шею.
   - Бабушка, не уезжай! Как я без тебя?
   - Солнышко мое! Ты скоро ко мне приедешь. А потом мы будем ездить друг к другу в гости.
   - Часто-часто?
   - Часто-часто.
   - На поезде?
   - Конечно.
   - И на самолете можно?
   - И на самолете.
   - Во, здорово!
   Ксюша сразу успокоилась. Расцеловала бабушку и Алексея, слезла с его рук и уже приставала к папе с расспросами, когда же, наконец, они поедут к бабушке и на чем.
   По радио объявили "пятиминутную готовность", все поспешно, еще раз расцеловали Женю и Алексея, и те поднялись в вагон.
  
   _________________________
  
   На месте их встречал друг Алексея Виктор, который быстро домчал их на машине до дома. По дороге Женя с жадностью разглядывала сначала город, в котором столько лет прожил ее Алексей, а когда выехали за его пределы, ту великолепную богатую природу, которая присуща русскому северу, и которую ей никогда не приходилось видеть, но очень хотелось. Высоченные стройные сосны и величественные пушистые ели казались гигантским, неведомым народом, вышедшим к шоссе, чтоб поприветствовать ее. Более редкие крепкие, кудрявые березы и тонкие, дрожащие осины - это уже представители другого народа, чья родина чуть южнее, но видно, что их "хозяева" очень хорошо принимают, потому они остались и прижились. А совсем редкие поляны с буйно цветущим иван-чаем, ромашками, васильками врывались в общий пейзаж, как огромные, накрытые всякой снедью и убранные цветами столы, ожидающие ее. Женя попросила открыть окно и... задохнулась от чистейшего, сладковатого на вкус воздуха, так как его хотелось вдыхать, а выдыхать было даже жалко. Но когда она увидела первую деревеньку, как бы затерявшуюся среди леса, она просто захлопала в ладоши от восторга!
   Все это время Алексей внимательно с улыбкой наблюдал за Женей, забеспокоился только тогда, когда она открыла окно.
   - Малыш, а ты не простудишься?
   - Не-а. От такого воздуха простудиться невозможно!
   - Еще как возможно, - возразил Алексей и закрыл окно.
   - Алеша-а, ну оставь хоть щелочку... - канючила Женя.
   - Скоро приедем, и дыши, сколько хочешь.
   Женя надула губки, насупила бровки, но через несколько секунд забыла свою обиду и опять прилипла к окну.
   Когда они, наконец, приехали, вышли из машины, Алексей обнял Женю за плечи, открыл калитку и сказал:
   - Ну, Евгения, принимай хозяйство.
   Первым представителем "хозяйства" оказался здоровенный, лохматый, черный пес, с лаем кинувшийся к ним, но при виде хозяина он замолчал и завилял хвостом, искоса поглядывая на Женю.
   - Знакомься, Боцман, это твоя новая хозяйка. Знакомься, хозяйка, это Боцман, - церемонно "представил их друг другу" Алексей.
   Женя присела и протянула руку.
   - Женя.
   Пес подал ей лапу, но не сводил внимательных глаз с хозяина.
   - Молодец, Боцман! Это - свой, Женю не обижать, иначе накажу, - строго сказал Алексей и погрозил пальцем.
   Боцман удивленно посмотрел на него, на Женю и басом гавкнул.
   - Это что? Он - против? - ни чуть не испугавшись, спросила Женя.
   - Нет. Он согласен, - и Алексей потрепал собаку по голове, Женя тоже протянула руку.
   - Можно? Он меня уже принял?
   - Принял.
   Женя ласково почесала Боцману за ушами, погладила морду. Пес понял ее ласку и в благодарность осторожно лизнул руку.
   - Ну, вот и познакомились, - сказал Алексей, взял Женю за локоток и повел дальше. - Ты пока осмотрись, а мы вещи занесем.
   Мужчины открыли ворота и загнали машину во двор ближе к дому. Пока Женя гуляла, они внесли вещи, покурили на крылечке, поговорили, и Виктор попрощался, ему еще надо было на работу вернуться.
   А Женя в первую очередь направилась к беседке справа от дома, которая вся утопала в цветах. Она не знала всех названий, но узнала чайную розу, шиповник, жасмин, а позади беседки кусты сирени, правда цветов на ней уже не было. Она зашла, посидела в одном из четырех плетеных кресел, стоявших вокруг такого же плетеного стола, затем направилась дальше в глубь двора, расположенного за домом. Несколько тропинок расходились в разные стороны. Одна, как оказалось, вела к теплице, в которую Женя тоже заглянула. Там на кустах висели крупные, но еще зеленые помидоры, а на других - перцы, маленькие и большие. Другая тропинка вела к грядкам с кабачками, патиссонами, огурцами, капустой, в том числе цветной.
   "Боги мои, как много всего! Как же он справляется во всем этим? А как я буду справляться?.." - подумала она.
   Еще одна тропинка вела под сень молодых, но уже высоких, сосен и расходилась в две стороны: одна - к бане, другая - к колодцу. Банька была небольшая, но с высокой крышей теремком, заходить в нее Женя не стала. Она подошла к колодцу, но он был закрыт крышкой, и над ним не было ни знакомой с детства "вертушки", ни "журавля". Женя подумала: "Как же он воду из него берет? Ведро с веревкой бросает? Или может там вода очень близко - просто черпает? Интересно!"
   - Женя! - услышала она голос Алексея. - Ты где? Иди в дом.
   И она поспешила к нему.
   - Ну, как? Все осмотрела?
   - До забора еще не дошла. Видела беседку, твой огород, баню, колодец. А как ты воду из него берешь?
   - Потом покажу, а сейчас пойдем в дом.
   Конечно, снаружи дом Женя увидела сразу, и надо сказать, он ее поразил, и ужасно понравился: бревенчатый, с узорными наличниками и крыльцом.
   - Неужели, ты это все сам сделал? - с восхищением спросила она, когда они подошли к дому.
   - Что именно? Бревна тягал сам, с помощью, конечно, одному не поднять, крышу стелил сам, окна, двери вставлял сам, лестницы собирал сам, внутри все делал сам.
   - И вот эту резьбу тоже сам?
   - А! Нет. Это дядя Паша - местный умелец, резьбу всем он делает.
   - Как красиво!
   - А остальное, что - плохо? - ревниво и с оттенком обиды спросил Алексей.
   - Ну, что ты, Алешенька! - постаралась "исправиться" Женя. - Даже без резьбы видно, сколько труда и любви ты сюда вложил! Даже слов нет...
   - А ты найди-найди... - уже улыбаясь "подкалывал" он ее.
   - Красивый! Великолепный! Потрясающий! Величественный! Еще?
   - Хватит-хватит, - засмеялся Алексей. - Я доволен. Идем уже внутрь. Оставь свои эпитеты на то, что увидишь внутри.
   Сначала Женя вошла в небольшую веранду, по стоявшей в углу электрической плите, массивному столу с лавками с двух сторон и большому количеству полок и дверок под витражными окнами она поняла, что в теплое время она служила кухней. Алексей распахнул следующую дверь. За ней находилась просторная, почти квадратная комната, стены и потолок которой выложены светлой, покрытой лаком "вагонкой". Первое, что бросилось ей в глаза, - это камин посередине комнаты с чугунной витой решеткой перед ним.
   - Вот это да! - восхищенно воскликнула она. - А посередине для того, чтоб обогревал всю комнату одинаково, да?
   - Умница. Догадалась, - похвалил ее Алексей.
   Справа от камина располагалась сама гостиная с большим угловым диваном, креслами, низким столом и телевизором, а слева - кухня со всем необходимым: стенка с множеством шкафов, электрическая плита с нагревательной панелью, мойка, холодильник, и в стороне обеденный стол со стульями. Когда она зашла за камин, то увидела деревянную, мягко закругляющуюся наверх лестницу, а рядом еще одну дверь.
   - Ух, ты, какая лестница! И ты сам ее придумал и сделал?
   - Придумал сам, по моим эскизам ее изготовили на заказ, а я установил, - с чувством гордости сообщил Алексей.
   - Ну, ты даешь!!! - глаза Жени выражали такой восторг, что казалось, увеличились вдвое. - А здесь что? - подошла она к двери и открыла ее.
   - А это я сделал специально для тебя, к твоему приезду.
   За дверью находилась большая ванная комната, уже полностью готовая, со всей необходимой сантехникой, а ванная располагалась прямо посередине.
   - Я такое только в кино видела, честное слово, - обомлела Женя.
   Алексей обнял ее сзади, прижал к себе и прошептал в самое ухо:
   - Я очень старался... и так рад, что угодил тебе! А теперь - наверх! - он подхватил ее на руки, легко внес по лестнице и распахнул одну из двух дверей...
   Конечно же, это была спальня! Ну, куда бы еще мужчина нес женщину на руках?! В спальню, и сразу на большую шикарную кровать, которую он тоже купил к приезду Жени, вместо старой. Новая жизнь - новая жена - новая кровать! На этом осмотр дома не закончился, но... отложился на некоторое время...
  
   "Не осмотренной" в доме осталась только одна комната - кабинет Алексея, который, так же как и спальня, располагался на втором этаже, и баня. Но ее осмотр они отложили на вечер. Вообще все, что делал Алексей, он старался делать по плану, срабатывала выработанная с годами привычка. А по плану у него было купание в озере, поэтому после обеда он повел Женю туда.
   Ну, разве можно, столько впечатлений в один день, для такой чувствительной души?! Увидев озеро, Женя уже не открыла рот от восхищения, не хлопала в ладоши, а просто, быстро раздевшись, погрузилась в темные, но чистые, прозрачные его воды. Она плавала, получая такое блаженство, какого не испытывала даже от купания в море, когда случалось выбираться на юг! Ей казалось, что вода мягко обволакивает ее и бережно поддерживает, чего она никогда не чувствовала в морской воде. Ей в голову даже пришла такая мысль: "Здесь мой дом! Моя природа! Я должна была именно здесь жить! Наконец, я здесь, и вся природа приветствует меня и принимает! "Ничего в жизни не бывает случайным..." Благодарение Богам, которые привели меня сюда!.. И Алеше..."
   И все же план Алексея до конца выполнен не был: париться в бане Женя отказалась. Он совсем забыл в своем порыве - сразу в один день показать Жене все прелести ее будущей жизни, что беременным париться нельзя. Но чтоб его не расстраивать, она согласилась "немного погреться", столько, сколько сама решит по самочувствию, тем более что это мероприятие Алексей затеял для того, чтоб познакомить Женю со своими соседями, которых он как раз и пригласил "на баню", а это и шашлыки, и приятное хмельное завершение дня, потому "на новом месте", каким бурным ни оказался день, Женя спала крепко и сладко, словно вернулась в свое счастливое детство.
  
   На следующий день расслабляться уже было некогда. В первую очередь Алексей повез Женю в райцентр, где ее прописали по новому месту жительства буквально за двадцать минут, что опять вызвало ее восхищенное удивление. А после обеда они отправились в город подавать заявление в ЗАГС, где регистрацию, из уважения к Алексею (еще один повод для Жениной гордости им), и в связи с ее "состоянием", назначили через две недели. Женя сразу позвонила дочерям и сообщила им дату, а они клятвенно обещали, что приедут накануне.
   Вечером за ужином, Алексей, виновато опустив глаза, сказал Жене:
   - Солнышко мое, ты меня прости, но мой отпуск не безразмерный. У меня еще осталась неделя, но я хотел бы перенести ее на время свадьбы. Приедут твои дети, надо их встретить, всю подготовку я тоже не хочу перекладывать на твои плечи, а потом хочу еще немного побыть с тобой. Поэтому, завтра я выйду на работу, а ты останешься "на хозяйстве" одна. Справишься?
   - Ну, конечно, Алеша! О чем ты говоришь? Я все понимаю. Вот только, боюсь, с огородом не справлюсь самостоятельно, уже двадцать пять лет, как не то, что не жила в сельской местности, но даже не отдыхала в деревне, все забыла, чему меня учила тетя Тоня. Ты уж давай мне инструкции на каждый день, что сделать, а я все буду выполнять.
   - Нет-нет. Огород и с работы меня подождет - это моя забота. Ты отдыхай, занимайся, чем хочешь, и не скучай.
   - И все же хоть какую-то посильную работу мне поручай, я так не могу. Да мне и полезнее что-то делать, шевелиться, двигаться, чем сидеть "сиднем".
   - А ты ходи на озеро купаться, плавай, пока погода теплая. Это очень полезно!
   - Не буду же я там весь день плавать! Утром искупаюсь, приготовлю тебе обед. Ты будешь на обед приезжать?
   - Нет, Кошка, не обижайся. У меня обеда, как такового, нет.
   - Ладно. Я не обижаюсь. А на вечер тебе готовить обед, то есть с первым, или ужин?
   - Какой обед, милая моя? Я сам все приготовлю.
   - Еще чего! А я тогда на что? - возмутилась Женя. - И слышать не хочу. Коль любишь готовить? Пожалуйста, по выходным совершенствуйся в своей любимой кулинарии, но в будни: ты - работаешь, я - тебя кормлю! - категорично заявила она.
   - Хорошо-хорошо... будь, по-твоему. Съем все, что ты приготовишь, - засмеялся Алексей.
   - Вот и хорошо. Этот вопрос решили. И все же я по поводу огорода. Алеш, я серьезно. Конечно, копать, таскать воду для поливки я не смогу, но "может, и я на что сгожусь"?
   - Ладно, - согласился Алексей. - Посмотрим, может, и "сгодишься". Главное, чтоб ты не скучала, но и не перетруждалась.
  
   ___________________________
  
  
   Две недели пролетели быстро. Алексей работал, а Женя по утрам, если позволяла погода, ходила купаться на озеро, иногда брала с собой Боцмана, с которым окончательно подружилась. Пес даже отдавал ей предпочтение: когда они усаживались по вечерам в беседке, он приходил, сначала клал голову ей на колени, чтоб она поласкала его, погладила, а затем укладывался у нее в ногах. Однажды Алексей ревниво заметил:
   - Раньше он ложился только у моих ног, а теперь предпочитает тебя.
   - А ты ревнуешь? - с укором в голосе, но искорками смеха в глазах, спросила Женя. А потом сказала, поглаживая Боцмана: - Но он же у нас "настоящий мужчина"? А все настоящие меня любят. Не так ли?
   - По-моему, тебя любят все. И дядя Паша при виде тебя всегда расплывается в улыбке, и Степан с Николаем чуть не до земли с тобой раскланиваются, и Виктор каждый день интересуется твоим здоровьем. Смотри, я ревнивый!
   - Зато, я не ревнивая, - рассмеялась она. - И еще я очень верная, преданная, очень-очень люблю тебя и только тебя! Не надо меня ревновать, пожалуйста...
   После озера, Женя немного полола грядки, поливала из маленькой лейки, которую специально для нее купил Алексей, наводила порядок во дворе и в доме, готовила для него разные вкусности, варила варенья, что-то шила и почти каждый день разговаривала по телефону с дочерьми, советовалась...
  
   - Мам, - спросила как-то ее Катя, - что ты будешь делать с головой? Может, я приеду постригу тебя?
   - Нет, Катя, что ты! Я стричься не буду, я и вами ходила не стриглась, нельзя. Просто сделаешь мне прическу: немного приподнимешь волосы, слегка подкрутишь...
   - А сверху?
   - Ничего! Ты что фату мне предлагаешь? Ага! И сзади вы с Аленой и Ксюшей будете ее нести?! Смех, да и только!
   - Но ты же впервые выходишь замуж! Почему бы и нет. Вон, в американских фильмах, сколько бы ни было лет невесте, она всегда в фате.
   - Да, наплевала я на американцев! Нет-нет. Посмешищем я быть не хочу! Прическа, и немного лака, чтоб сразу не раздуло.
   - Тогда тебе надо диадему, как у Алены была.
   - Солнышко мое, это же молоденькие девочки на свадьбе хотят выглядеть принцессами. А я на кого буду похожа?
   - На королеву! Все! Не спорь! Ты не покупай сама, я тебе привезу в подарок, и серьги с колье тоже. У тебя платье какого цвета будет? Наверно, белое ты не хочешь.
   - Я вообще, не знаю, какое у меня будет платье, я не определилась ни с цветом, ни с фасоном. Ездили с Алешей в город, обошли все магазины, все салоны - ну ничего не нравится! Все платья с корсетами, молодежные, а другие фасоны - смотреть не на что!
   - Так может, сшить на заказ?
   - Это надо было заказывать за два месяца, сейчас не берут заказы. И потом - это очень дорого, я не хочу!
   - Тогда, давай, мы приедем дня за три, и походим с тобой, поищем, а Алексею лучше раньше времени платье не видеть...
   Алена тоже обещала приехать на три дня раньше и помочь матери с выбором платья. Потому Женя, до этого очень переживавшая по данному вопросу, успокоилась: уж втроем-то они что-нибудь найдут, а если будет что не так, то помогут и переделать.
  
   Но был еще один вопрос, который очень ее волновал: через неделю после того, как Алексей вышел на работу, вечером он завел такой разговор.
   - Женечка, девочка моя милая, послушай меня, - начал он очень осторожно. Женя насторожилась. - У нас в клинике есть гинекологическое отделение...
   - Алеша...
   - Подожди, не перебивай, дослушай сначала. В нем есть отличное оборудование для выявления различных паталогий беременности. Я очень бы хотел, чтоб ты там обследовалась. Не надо ложиться в стационар, просто я буду тебя привозить и отвозить. Нельзя же так, любимая моя, обязательно нужно все проверить: как развивается плод, нет ли отклонений, нарушений. А я буду с тобой рядом, никто не посмеет тебя обидеть.
   - Нет, Алеша, - твердо ответила Женя.
   - Женя, ты же взрослая женщина, сама все понимаешь. Даже молодым надо наблюдаться у врача, а в твоем возрасте просто категорически необходимо.
   - Ты не понял. Хорошо, я приду, сдам анализы, но не более, никаких аппаратов, никаких УЗИ, никаких гинекологических кресел. Не позволю! - еще решительнее заявила Женя. - УЗИ, я считаю, просто убийством для ребенка. Это же ультразвук! Да, он не убивает, как таковой, он убивает генетическую память, несущую в себе и здоровье родителей, а у меня очень хороший иммунитет, и интеллект, и творческие способности. Оттого и нет сейчас здоровых новорожденных, потому что их всех и не по одному разу "бьют" ультразвуком. Нас наши матери рожали без него, и ничего, наше поколение здоровее поколения наших детей, а внуков - тем более. И внутрь не пущу, я сама знаю свой срок, лучше всех врачей, нечего беспокоить моего малыша.
   Она замолчала, молчал и Алексей.
   - Откуда же у тебя такие сведения об ультразвуке? - наконец, серьезно произнес он.
   - А я, Алеша, не вчера родилась, и читаю, и правильные фильмы смотрю. Вот ты так и не удосужился посмотреть фильмы, что я привезла. А посмотрел бы - не задавал бы вопросов.
   - Хорошо, я посмотрю.
   - Когда? - усмехнулась Женя. - Как-нибудь?
   - Да, хоть сейчас. Хочется понять, что у тебя в голове.
   В тот же вечер Алексей посмотрел "ее" фильмы. Они тронули его, "задели за живое", он со многим согласился, но что касается вопросов медицины, он, как медик, принять не мог. Они спорили с Женей до самой ночи, даже почти поссорились, во всяком случае, спали, отвернувшись друг от друга.
  
   Два дня Алексей не заводил прежний разговор, и хотя, они делали вид, словно ничего не произошло, "натянутость" отношений осталась. Наконец, он не выдержал.
   - Хорошо, Женя. Будь, по-твоему. Я договорился, что ты будешь сдавать анализы раз в месяц и приходить на консультацию, как обычные беременные. Правда у нас не поликлиника, но для своих работников такая услуга предоставляется. Тебя будет наблюдать Лариса Сергеевна - милая тактичная женщина, отличный специалист. Завтра поедешь со мной, я тебя познакомлю.
   - Алешенька, - голосом хитрой лисички, и с таким же взглядом, произнесла Женя, - а давай - не завтра, давай - после свадьбы. Я не отказываюсь, просто, я тебе еще не сказала: звонили девочки, Катя взяла билеты через Питер, а Алена тоже на этот же поезд, потому приедут вместе. Надо их встретить.
   - Уже приезжают? А почему так рано?
   - И ничего не рано. Завтра вторник, а в пятницу регистрация. У меня же еще платья нет! Я их жду, чтоб с ними поехать, поискать. В среду же и поедем, наверняка, целый день на это "убьем". А в четверг уже надо готовить начинать, кто тут будет в пятницу этим заниматься? Кстати, ты обещал, что возьмешь остатки отпуска, поможешь.
   Алексей смотрел на нее изумленными глазами.
   - Вот заработался! О самом главном и забыл. А ты разве мне еще не жена? - дурашливо удивился он.
   - Н-нет, - в тон ему ответила Женя. - Так что, права качать будешь после свадьбы, а пока, я - свободная женщина.
   Они рассмеялись, обнялись, и напряжение последних дней сразу спало.
  
   К сожалению, Алексею не удалось освободиться раньше четверга.
   - Ничего, - сказал он Жене, - зато после свадьбы я буду с тобой еще три дня.
   Поэтому во вторник Женя поехала встречать детей с соседом Степаном на его "Газели", все же приезжают пять человек, и еще она с водителем. А в среду Алексей оставил машину дома (за ним заехал Виктор), и в город Женю, Катю и Алену повез муж Алены Сергей. Ксюша тоже просилась с ними:
   - Я тоже хочу посмотреть на бабушкино платье.
   Но Женя ее уговорила:
   - Мы будем долго ходить, сначала смотреть, выбирать, ты устанешь, кушать захочешь. Лучше оставайся с папой, сходите на озеро, искупаетесь. А я обещаю тебе, что, как привезем платье, я обязательно тебе покажу и померяю для тебя.
   В поисках подходящего платья они обошли несколько магазинов и четыре салона, ни в одном Женя не увидела ничего, хоть сколько-нибудь похожего на то, что могло бы ей понравиться и подойти. Продавщицы или вовсе не хотели разговаривать и помогать, или удивленно разглядывали молодую с виду женщину с округлившимся животиком, которую ее спутницы, совсем не маленькие девочки, называли "мама", когда на вопрос: кому платье? - она отвечала: мне. Сначала Женя смеялась над их реакцией, затем, это стало ее раздражать, и уже было, совсем отчаялась, как, наконец, в пятом салоне для новобрачных она увидела то, о чем думала. Это было платье фасона начала девятнадцатого века: короткий жесткий лиф с большим декольте спереди и сзади, без рукавов, заканчивался под грудью, а дальше воздушная длинная юбка, струилась вниз расширяющимися книзу складками, ее отделял от лифа не очень широкая атласная лента, завязывающаяся на спине большим бантом. Все платье было расшито мелкими стразами, которые обрамляли горловину незатейливым рисунком, а чем дальше вниз, их становилось меньше и меньше, и совсем уж редкие на юбке они выглядели, как сверкающие капельки росы. Цвета оно было серебристо-голубого.
   Когда Женя одела его, все восхищенно всплеснули руками: до чего она была хороша! Животик очень хорошо скрадывался складками, цвет заставлял сиять ее голубые глаза, и даже полнота груди и рук ничуть ее не портили - она выглядела типичной представительницей пушкинской эпохи. Хозяйка салона предложила взять к нему шляпу, и хотя Женя любила шляпы, она отказалась:
   - Нет, это уж черезчур. Так только в кино сниматься.
   - А вот диадема и колье с серьгами, что я тебе привезла, просто один к одному! - заметила Катя. - Там такие же стразы, как и на платье. Я специально выбирала бесцветные и небольшие, чтоб подходили к любому наряду.
   Но Алена еще раз внимательно посмотрела на мать, представив ее во всем наряде, и задумчиво сказала:
   - И все же тебе надо что-то на плечи, точнее вокруг плеч, какой-то воздушный широкий шарф.
   - У меня есть! - воскликнула хозяйка салона.
   Она вынесла из подсобного помещения длинный широкий шарф из белой органзы, волнистые края которого украшала короткая редкая бахрома из очень мелких бусинок-стразов на тонких серебряных ниточках.
   - Не слишком ли много будет стразов? - спросила Женя, накидывая шарф, но он ей очень понравился, так как все же прикрыл полные руки, оставив пышную грудь и ровную точеную шею.
   - Нет, - дружно ответили обе дочери и с ними хозяйка.
   - А это для Вашего жениха в подарок к шарфу, - протянула хозяйка белый носовой платок из такой же органзы с расшитым стразами уголком.
   От перчаток Женя отказалась, туфли ей привезла в подарок Алена, больше ничего ей было не нужно. Когда они вышли из магазина веселые и довольные, с большими пакетами в руках, Сергей облегченно вздохнул:
   - Ну, наконец-то, я уж думал, будем до самой пятницы ездить. Домой?
   - Домой, Сереженька.
   Вечером, как Алексей ни просил, платье ему Женя не показала, и платок тоже пока спрятала. Зато до его прихода, как обещала Ксюше, одела все, что купила, и что привезли ей дочери, и почти час расхаживала по дому, проверяя, удобно ли ей, сможет ли целый день провести в этом наряде. Да и что греха таить, хотелось полюбоваться на себя во всей красе! Наглядевшись, наслушавшись восхищенных слов детей, она решила: что Алексею понравиться!
  
   И вот наступил долгожданный день. Ночь Женя спала беспокойно, но не оттого, что устала, когда вместе с дочерьми пекла, варила, жарила то, что можно было приготовить накануне, а потому, что голова была переполнена разными мыслями, которые не давали ей покоя:
   "Завтра я выхожу замуж... Вот ведь, как распорядилась судьба: сначала выдала дочерей, а сама - впервые... в пятьдесят лет! И за кого? За моего долгожданного, самого любимого, единственного на свете Алешеньку! Сколько лет считала, что потеряла его навсегда, а когда нашла, казалось - опоздала. Как же он сопротивлялся судьбе! Не хотел даже думать о том, что мы можем быть вместе. Почему все так повернулось? Что заставило его передумать? Может, потому что я его тогда "почистила"? Жаль, сейчас не могу "заглянуть" в него, не могу тратить силы и энергию на это, теперь все мои силы нужны ему, маленькому человечку, частичке моего Алеши. И все же, сыграло это какую-то роль в том, что он передумал, или нет? Он так и не рассказал мне: почему он развелся с женой. Все говорит: потом как-нибудь. Чувствую - не хочет рассказывать. А может, и не надо? Не буду больше спрашивать, захочет - сам расскажет. Главное - он со мной! Я так этого хотела! Но до сих пор, не могу поверить, словно сплю, и это все мне снится, и просыпаться боюсь, вдруг все исчезнет? Вот он здесь, со мной, я его чувствую всем телом, всей душой, не может он быть сном! Это я до сих пор спала, а сейчас - проснулась! И все равно боюсь, боюсь поверить в свое счастье..."
   Утром она проснулась раньше всех. Все ночные страхи растаяли в лучах восходящего солнца, а в душе поселился праздник. Она встала, осторожно, чтоб никого не разбудить, вышла из дома и направилась к озеру. Боцман было увязался за ней, но она попросила его не шуметь и отпустить ее одну. Он понял, сел у калитки и провожал ее тоскливым взглядом, пока она не скрылась за деревьями. На берегу Женя, как всегда, сначала поприветствовала солнышко, а потом вошла в воду. Она плавала, и ей казалось, что вода ласково очищает ее и наполняет своей жизненной энергией, когда вышла на берег, "в свои объятия" ее принял свежий утренний воздух, а солнце, чтоб согреть ее, протянуло к ней свои горячие руки. Вся природа благоволила к ней и заботилась о ней в этот день!
   Вернувшись домой, Женя обнаружила, что все уже встали, даже маленькая Ксения, хотя еще не было и восьми. Но так как в ЗАГСе нужно было быть к часу, времени "на сборы" оставалось не так уж много. Так как мужчинам на приведение себя в порядок требовалось меньше времени, готовить завтрак поручили им. Алексей отправился к соседям, подтвердить предварительный договор, что Степан повезет детей в город на своей "Газели", а его жена Галина с Николаем и его женой Валентиной будут, накрывать столы в беседке, резать салаты, мариновать шашлык и готовить мангал под него к трем часам дня. Для этого он привел Галину домой, чтоб, не отвлекая Женю, самому показать ей, где что лежит. А женщины, приняв по очереди душ, наскоро перекусив, закрылись в спальне, чтоб причесать, накрасить, одеть Женю, да и сами красились, делали прически и одевались. Только Ксюша бегала то к одним, то к другим, пытаясь помогать, но больше мешала, пока Катя, закончив прическу матери, не занялась дочкой, которую тоже надо было и причесать, и одеть.
   Наконец, к одиннадцати все собрались. Катя с Аленой торжественно вывели Женю к Алексею, который уже нетерпеливо ходил по гостиной из угла в угол. Когда он увидел ее, медленно, с достоинством спускающуюся по лестнице, сверкающую от блеска украшений, с сияющим счастьем лицом, он обомлел. Женя подошла к нему, молча засунула в верхний карман пиджака белый платочек, так, чтоб украшенный стразами уголок выставлялся наружу, повернулась к гостям, среди которых уже были и соседи, и с улыбкой произнесла:
   - Ну вот, мы и готовы.
   Только сейчас Алексей очнулся.
   - Какая ты!..
   - Какая? - пряча улыбку, спросила она.
   - Бесподобная! Прекрасная! Великолепная! Просто английская королева!
   - Не-ет, - притворно нахмурилась Женя. - Никакая не английская. Я русская. И мне больше нравится наше русское слово - княжна.
   - Хорошо, пусть будет - княжна, но... - он взглянул на часы, - ...через два часа ты станешь моей княгиней.
   Он взял из рук стоявшего за его спиной Димы, мужа Кати, большой букет белых роз и протянул Жене.
   - Здесь тридцать одна штука, по одной за каждый год, прожитый без тебя. Прости меня, я постараюсь возместить тебе за эти годы всю нежность, заботу, любовь, которых тебе не доставало, чтоб ты ни минуты, ни секундочки не пожалела, что столько лет любила меня и ждала.
   - Спасибо тебе, Алеша, - на глазах Жени заблестели слезы.
   Слезы же навернулись на глаза всем присутствующим женщинам, разве что, кроме Ксении, которая стояла, разинув рот и сложив ладони под подбородком, готовая в любую минуту захлопать.
   Несколько секунд все еще стояли, как завороженные, но пора уже было выезжать, потому Степан, откашлявшись, сказал:
   - Ну, что. По машинам и поехали?
   - А "на посошок"? - спохватилась Галина. - У меня все готово. Надо обязательно проводить невесту с женихом, чтоб потом встречать уже мужа с женой.
   Все окружили стол, выпили, кроме Жени и Сергея со Степаном, которым нужно было садиться за руль, ну и, конечно, Ксюши, произнесли какие-то, необходимые в данный момент слова, и потянулись к выходу. Сергей сел за руль машины Алексея, где вез их с Женей, а остальные расселись в "Газели", те, кто оставался, проводили всех за ворота.
  
   К ЗАГСу приехали во время, там их уже ждали Максим с Юлей, Виктор с женой Ириной и еще две пары друзей-коллег Алексея. Церемония прошла точно в срок и быстро, все поздравили новобрачных, завалив Женю цветами, и уже в половине второго отправились назад.
   Дома их ждал уже накрытый стол, играла музыка, а у ворот толпа деревенских жителей и ребятишек, любопытно разглядывающих нарядно одетых гостей, особенно невесту с женихом. Ворота распахнули настежь, всех пригласили во двор. В воротах Галина встречала "молодых" с хлебом-солью, а на их головы из толпы полетели горсти зерна.
   В небе сияло яркое, но не жаркое солнце (хотя по дороге их машины попали в дождь), ласковый ветерок шевелил листья на деревьях, не причиняя вреда внешности гостей, когда наступали паузы в музыке, были слышны голоса птиц. А душу Жени заливало такое море счастья, что ей казалось, словно вся природа пришла поздравить ее с этим праздником, настоящим праздником - не только в мечтах, а в самой, что ни на есть, реальной жизни!
   "Боги, вы со мною! Вы радуетесь за меня! Слава, слава, слава Богам!!!"
  
   ______________________________
  
   Наступил декабрь, приближался Новый год. Снегу навалило столько, что, когда Женя выходила во двор, дорожки, каждое утро расчищаемые Алексеем, выглядели тропами среди снежных гор, потому что уже возвышались выше ее головы. А снег все валил и валил...
   В это утро, проводив Алексея, как всегда, на работу, она вышла подышать свежим морозным воздухом, покормить Боцмана, подсыпать крошек и пшена в кормушки для птиц, которые каждое утро уже ждали ее, рассевшись на ветках, как разноцветные шарики на елке: красногрудые снегири, желтые синички, коричневые воробьи. Прилетали и незнакомые ей с синим отливом небольшие птички, и знакомые черно-белые сороки, и даже вороны иногда усаживались на самые верхушки и внимательно наблюдали за ее действиями, ждали, когда она уйдет, чтоб с громким карканьем, разогнав всех остальных птиц, слететь вниз и в одно мгновение очистить кормушки. Женя знала эту их "привычку", потому некоторое время, пока птички кушали, прогуливалась по дорожкам, ждала, когда основная их масса насытится, потом подсыпала еще крошек, а под деревьями в снег, чтоб не достал Боцман, бросала кусочки покрупнее, уже для ворон - пусть тоже поклюют, не жалко. Прогуливаясь сегодня, она вдруг подумала: "Хороший денек для рождения сына!" И поймала себя на мысли, нет, не о том, что родится именно сын, эта мысль давно уже обосновалась в ее голове, а о том, что она ждет его сегодня! Она забеспокоилась, прислушалась к своим ощущениям. Все было, как обычно: немного побаливала спина, тяжеловато было ходить, ребенок, как всегда на прогулке, замирал (видно тоже наслаждался свежим воздухом). И все же, войдя в дом, она решила позвонить Алексею.
   - Алеша.
   - Да, милая.
   - Ты сегодня не планируй операций и каких-то важных дел.
   - А что такое? Тебе плохо? - забеспокоился Алексей.
   - Нет. Но, наверно, я сегодня буду рожать...
   Алексей уже привык к ее "ясновидению", которое в последнее время особенно ярко проявлялось, и примирился, но не сразу, после нескольких трудных с ней разговоров, с мыслью, что Женя будет рожать дома...
   - Когда?
   - Не знаю. Думаю, ближе к вечеру или ночью.
   - Мне приехать сейчас?
   - Нет. Приезжай, как обычно, только не задерживайся.
   - Хорошо, родная. Тогда стоит и Ларису сегодня привезти?
   - Да. Привози...
   Когда Алексей, наконец, согласился с домашними родами, он, все же, поставил условие, что обязательно будет присутствовать врач-гинеколог или акушерка. Женя согласилась. А когда он, испытывая еще неловкость, путаясь в словах, предложил Ларисе Сергеевне принять роды у Жени дома, та быстро согласилась, ни мало его удивив.
   - Мы уже разговаривали об этом с Вашей женой на консультации, - пояснила доктор, - конечно, ей лучше рожать дома: Вы сами врач и я помогу; а до города можно ее не довести вовремя, тем более, зимой. Ну, а ложиться в роддом заранее, она не хочет ни в какую.
   - Да. Это она отрицает категорически...
   Весь день Женя прислушивалась к себе, поглаживала живот, разговаривала с ним больше, чем обычно. Все было спокойно, никаких признаков первых схваток.
   "Может, я ошиблась?" - думала она.
   Вечером Алексей приехал вместе с Ларисой Сергеевной, миловидной, среднего роста и комплекции женщиной, тридцати пяти лет. Первый вопрос его был:
   - Ну что?
   Женя улыбнулась.
   - Ничего.
   - Как? Я зря побеспокоил Ларису Сергеевну?
   - Нет. Не зря. Мы собираемся с силами, - о ребенке она говорила во множественном числе. - Думаю, все же ночью. Пока поужинайте, еще ты хотел елку поставить сегодня, не надо сидеть и ждать, все время заглядывая мне в лицо. Я тоже с вами отвлекусь, а то весь день, как на иголках, даже бояться начинаю.
   - Нет-нет. Ничего не бойся. Все будет хорошо! Я верю.
   Пока Женя накрывала на стол, Алексей сходил в лес, срубил небольшую, метровую, но очень пушистую елочку и принес домой. После ужина все занялись ее украшением. Ларисе поначалу было неловко в их доме, она была здесь впервые, а на работе общалась только по долгу своей профессии, но она быстро освоилась, смеялась и шутила вместе с ними. Когда елка была готова, Женя почувствовала усталость и прилегла на диван. В глазах Алексея мелькнуло беспокойство и немой вопрос, она заметила и покачала отрицательно головой. Все расположились перед телевизором, за неделю до Нового года всегда было много развлекательных передач, потому там было, что посмотреть. Алексей предложил чай. Так за чаем и телевизором прошло еще два часа. Стрелки часов приближались к десяти. Алексей снова вопросительно посмотрел на Женю. Она улыбнулась и сказала:
   - Даже если тревога и ложная, надеюсь, Лариса не обидится на нас, что мы оторвали ее от семьи и пригласили в гости? - обратилась она к гостье.
   Но Лариса, все это время внимательно наблюдавшая за Женей, сказала:
   - Нет. Тревога не ложная. Вы сегодня родите. Я многих рожениц наблюдала, есть опыт: и внешние признаки, и моя интуиция никогда еще не подводила. Так что идите-ка пока спать, ночь у Вас будет трудная, надо отдохнуть, сил набраться.
   - Тогда надо ложиться спать всем, - заявил Алексей, - ночь у всех предстоит трудная.
   Он проводил Ларису Сергеевну в кабинет, где на диване Женя заранее постелила для доктора постель, а потом помог подняться наверх и Жене.
  
   Ее разбудил сильный толчок в живот, словно ребенок будил ее: просыпайся, мать, я готов! И сразу же она почувствовала сильное желание сходить в туалет.
   "Как с Аленой, - подумала она, - сначала отойдут воды". Женя осторожно тронула за плечо Алексея, он тут же проснулся.
   - Что? Схватки?
   - Воды...
   Он вскочил, быстро оделся, взял ее на руки, вышел из спальни и стал осторожно спускаться с лестницы вниз. Но пока донес до ванной, оказалось, что воды, которые удержать было просто невозможно, залили всю лестницу и его самого.
   - Ого! И где в тебе столько воды помещалось? - шутливо произнес Алексей, когда осторожно посадил Женю в приготовленное в ванной кресло.
   Женя улыбнулась, но тут ее скрутила первая схватка, она поморщилась, отдышалась и торопливо сказала:
   - Давай поскорее наливай нам "бассейн" и беги за Ларисой, роды будут быстрые.
   А Алексей уже открыл краны, и вода с шумом начала заполнять ванну. Но прежде, чем бежать за Ларисой, он помог Жене раздеться и положил ее в воду. Теплая вода обволокла все ее тело и расслабила его, потому вторая схватка была уже менее болезненной, но всё же, чтоб ребенку было удобнее выходить, Женя попыталась подняться и сесть на корточки, но Алексея рядом не было, он уже убежал за Ларисой, и ей это не удалось.
   "Ничего, - подумала она, - успею, только не торопись, Алеша придет и поможет".
   А на лестнице уже стучали его торопливые шаги.
   Лариса спала не раздеваясь, проснулась сразу, схватила свой медицинский саквояж, который привезла с собой, и направилась в спальную. Но, увидев распахнутую дверь и пустую кровать, сначала растерялась и подумала: "Куда они делись? Он что, "скорую" что ли вызвал?" Но услышав внизу его шаги, тоже устремилась вниз. Но в гостиной их тоже не было, зато голоса доносились из ванной комнаты. Переступив порог, она в изумлении остановилась: Алексей помогал жене сесть на корточки в наполненной почти до краев ванной.
   - Что вы делаете?!
   Но Женя не обратила на нее внимание, она трудилась: никого не слышала и не видела, терпела, пусть меньшую, но всё же боль, тихо постанывая, когда начинались схватки, и глубоко, ровно дышала, когда они отпускали ее, и прислушивалась к себе, ощущая, как ребенок толчками вместе со схватками продвигается к выходу, к свету. Он спешил, но не суетился. Так же, как и она, подталкиваемый волнами сокращавшейся матки, он напряженно двигался, и отдыхал, "вдыхая" воздух, которым снабжала его мать, пока еще через пуповину. А она прислушивалась к свои ощущениям, дышала и трудилась.
   Алексей же ринулся к Ларисе со словами:
   - Тихо, тихо, не кричи! Я все объясню тебе потом, а сейчас, пожалуйста, зайди с другой стороны ванны и проконтролируй, чтоб ребенок не выскочил внезапно и не стукнулся головой об ванну, пока я сбегаю, двери отопру.
   Она ничего не поняла из его слов о дверях, но снова подумала, что он вызвал "скорую".
   Не успела она занять свое место, как Алексей уже был здесь, быстро помыв руки, он опустил их в ванную, приготовившись принять ребенка. И вовремя. На особенно затяжной потуге, Женя почувствовала, как голова ребенка вышла наружу. Она выдохнула:
   - Принимай!
   - Есть, есть!... Мальчик! - радостно прокричал Алексей.
   Он принял младенца в свои руки, но не торопился вытаскивать его из воды, а осторожно перевернул его вниз лицом и только потом приподнял над водой. Женя же с трудом выпрямила ноги и облегченно легла на спину так, чтоб грудь оказалась поверх воды. Тогда Алексей положил ребенка к ней на живот и легонько подвинул к груди. Младенец сразу открыл рот и начал искать сосок.
  
   - Во дает! Уже знает, для чего его сюда положили, - улыбнулся Алексей. - Молодец, сын! Правильно мыслишь!
   Женя обняла сына, положила на руку и подсунула сосок в раскрывшийся ротик ребенка, а тот сразу вцепился в него и зачмокал.
   Лариса смотрела на всё это завороженным взглядом, а потом отозвала Алексея в сторонку и шепотом заговорила:
   - Алексей Михайлович, что вы делаете, ведь это всё неправильно, это не соответствует никаким инструкциям!
   - Всё верно. Инструкциям не соответствует. Но именно так и должны проходить роды. Я за последнее время читал очень много литературы по родовспоможению: и научной, и, как говорят, псевдонаучной, и народной, - и пришел к выводу, что главное - это не мешать роженице! А роды в воду практикуются во всем мире, и результаты их гораздо лучше, чем у традиционных родов в роддомах.
   - Тогда зачем Вам здесь я? - с обидой произнесла Лариса.
   - Как зачем? - искренне удивился Алексей. - Чтоб проконтролировать состояние матери и ребенка на всякий случай.
   - А-а. На всякий случай...
   - Не обижайтесь, Лариса, но если бы Вас здесь не было, я бы чувствовал себя не так уверенно.
   - Но Вы могли бы предупредить меня, что собираетесь рожать в воду, я бы тоже как-то подготовилась. А то я чувствую себя здесь совсем лишней.
   - Простите, славная наша, Лариса Сергеевна! - Алексей приобнял ее за плечи. - Всё произошло так быстро, а решение, что Женя будет рожать в воду, мы приняли лишь на днях. Я ведь тоже долго сомневался, пока не прочитал то, что хотел знать. А Женин звонок, что она будет рожать уже сегодня, меня так взволновал, что я забыл Вас предупредить об этом.
   - Ну, хорошо, - Лариса улыбнулась и мягко спросила: - И что же дальше? Надо резать пуповину...
   - Нет! - услышали они тихий, но резкий, голос Жени. Она не прислушивалась к их разговору, отдавшись вся чувству кормления своего ребенка, но последние слова Ларисы всё же услышала. - Только после того, как выйдет плацента, и вся кровь вернется к малышу!
   - Конечно, конечно, - поспешил успокоить ее Алексей. - Все сделаем во время и правильно. Не переживай, моя девочка.
   Они снова вернулись к Жене с малышом. Мальчик уже наелся, выпустил сосок и открыл глаза. Они оказались небесно-голубого цвета, как у мамы, а взгляд был направлен прямо на ее лицо, казалось, что он внимательно ее рассматривает. В это время Женя почувствовала последнюю схватку, выходила плацента, она отдала ребенка отцу, а Лариса помогла ей слегка приподняться, чтоб плацента свободно вышла в воду.
   На руках у Алексея малыш некоторое время смотрел в его лицо, но когда кровь из выходившей и стиснутой плаценты начала к нему приливать, он сначала поморщился, а потом басовито заплакал. Алексей торопливо снова опустил его в ванну к маме, где он тут же успокоился, притулился у нее подмышкой и закрыл глаза.
   Через полчаса, обмытого, с перевязанной и перерезанной отцом пуповиной, малыша Алексей самолично запеленал в приготовленные заранее Женей пеленки и вручил в руки Ларисе.
   - Вы поднимайтесь наверх, а я доставлю маму.
   - А время кто-нибудь засек? - спохватилась Лариса.
   - Конечно, - тихо ответила Женя. - Как только вы крикнули - "есть", я сразу посмотрела на часы. Не зря же я их повесила здесь? Было три часа тридцать три минуты.
   - Придется назвать его Трифон, - с напускной серьезностью сказал Алексей.
   - Нет, - осторожно засмеялась Женя, - Алексеем.
   - Нет, - в свою очередь не согласился Алексей, - Евгением.
   - Ладно, родители, - усмехнулась Лариса, - по поводу имени вы поспорить еще успеете. А сейчас - всем отдыхать, утром нужно везти Женю и ребенка в роддом.
   - Зачем? - хором спросили "родители", а Женя добавила. - Нет.
   - Надо ребенка взвесить, измерить, обследовать, оформить, как положено.
   - Взвесить и измерить мы можем и здесь, у меня все приготовлено, - сказал Алексей. - Оформить, то есть заполнить бумаги, Вы можете и сами, Вы же на полставки работаете в роддоме. А обследовать... - он посмотрел на Женю и отвел Ларису в сторону, - ... Женька все равно не позволит ничего делать, даже прививки, такой у нее "бзик". Осмотрите утром сами, без всякой аппаратуры, по старинке.
   - Но Алексей Михайлович...
   - Ларисонька, прошу Вас...
   Женя не слышала, о чем они говорили, но напряженно наблюдала.
   - Я никуда его не повезу, - на всякий случай сказала она.
   Алексей подошел к ней, поднял ее лицо кверху за подбородок и поцеловал.
   - Не переживай, никуда не поедем, ничего делать не будем. Ты понимаешь, что я из-за тебя иду на служебное и профессионально этическое преступление, и Ларису на него толкаю? Не говори ничего, не спорь, не ругайся, я сам все улажу.
   - Хорошо, Алеша, я тебе верю.
   После того, как все поднялись наверх, Лариса перед уходом в кабинет опять отозвала Алексея в сторонку.
   - Можно я спрошу Вас еще об одном?
   - Конечно, - озадаченно ответил тот.
   - Зачем Вы ходили отпирать двери? Я думала Вы "скорую" вызвали.
   - Ах ты, Боже мой! Я совсем забыл! Двери отпирают для того, чтоб матери было легче рожать, а ребенку - беспрепятственно выйти. Такое народное поверье. Это всё Женины "бзики", но что не сделаешь для любимой жены, - улыбнулся Алексей. - Благодарю, что напомнили! Пора уже запереть. - И он, как мальчишка, умчался вниз.
   - Куда ты, Алеша! - крикнула ему вдогонку Женя.
   - Он двери пошел закрывать, - механически ответила ей Лариса и задумчиво ушла к себе.
   Вернувшись, наевшегося и уснувшего малыша Алексей положил в изготовленную дядей Пашей еще месяц назад колыбельку, сам лег рядом с задремавшей Женей, обнял ее, прижал к себе. Ему не спалось, его переполняли чувства: чувство гордости за сына, чувство радости, что он снова отец, чувство любви и благодарности к Жене за то, что она подарила ему такое счастье! Он думал, что большего счастья, какое он ощущал в последнее время, просто не бывает, но сейчас... оно, счастье, было таким безмерным, таким всеобъемлющим, таким ярким, что у него перехватывало дыхание!
   "Вот теперь я до конца понимаю ее: у меня такое ощущение, что во мне поселились Боги, которые радуются за меня и вместе со мною! Я их вижу! Я их слышу! Я их чувствую! Я их ВЕДАЮ!!!"...
  
  
  
   Апрель 2009 - июль 2010гг
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"